Текст книги "Путь. рассказы и притчи"

Кот по кличке Солнышко…

Когда его принесли домой из питомника, он вряд ли запомнил это событие, поскольку был величиной с ладонь. Пушистый рыжий комочек. Он не знал и не понимал ничего, что такое квартира, цветы, окна и, тем более, что такое собака.

В то время в доме жил пёс с длинной родословной (наизусть её не мог запомнить никто из домочадцев) по кличке Ронни породы шотландский колли. Роскошная чёрная шерсть и белый «воротник». На морде с двух сторон красовались симметричные белые пятна. За свою красоту Ронни не раз получал лидерство и медали за «экстерьер». Проще говоря, это был редкой красоты пёс. И, конечно, вряд ли, он предполагал, что однажды в дом принесут котёнка. Рыжего, пушистого. Совсем – совсем маленького.

Каждое утро и каждый вечер кто-то из семьи выводил Ронни на прогулку. Чаще всего эта миссия выпадала мне, и постепенно я даже привыкла к раннему подъёму от того, что слышала негромкое посапывание у моего лица. Открыв глаза, я видела Ронни во всей его родословной красе, вставала, и мы бежали на улицу.

Мне очень нравилось бегать с ним по утрам зимой, падая в сугробы и бросая горстями в Ронни пушистый снег. Пёс был просто счастлив, и когда я собиралась вести его домой, хватал зубами ремешок и тянул в противоположную сторону…

…Когда в дом принесли котёнка, Ронни гордо подошёл, понюхал его, чихнул и ушёл на своё место. Вальяжно развалившись, он произнёс что-то вроде «угу» и, прикрыв глаза, задремал. Рыжий «клубочек» ничего этого не понял, так и лежал, пытливо и робко поглядывая вокруг.

Трудно было придумать ему кличку. Никакая, абсолютно никакая кличка не подходила ему, и только когда в дом зашла соседская девочка, появилась подходящая кличка для котёнка.

– Как солнышко! – увидев, его воскликнула девочка.

«Солнышко», да, это котёнок и был, будто, частичкой солнца! Так его и прозвали: «Солнышко».

Через несколько дней он уже освоился и прохаживался по дому, вращая, как пропеллером, своим маленьким хвостиком. По всей видимости, кличка ему понравилась, потому, что при слове «Солнышко» он поворачивал свою мордочку и, будто, улыбался, очаровательно глядя зелёными пуговичками – глазами.

Солнышко был очень любопытен. Его интересовала буквально всё: цветы в горшках, что находится под его миской с молоком, что за входной дверью и многое, многое другое. Увидев Ронни, развалившегося на своём месте, Солнышко подошёл и зарылся в шерсть пса. Тот поднял морду, посмотрел, понюхал и продолжил свой отдых. Так они, посапывая, и заснули: огромный с длинной шерстью пёс и зарывшийся в его шерсти, как в шубе, маленький рыжий котёнок. Наверное, он принял пса за мать, а, может быть, почувствовал что-то родное, близкое…

После того, как Солнышко познакомился таким смелым способом с Ронни, люди, как таковые, перестали его интересовать. Всё своё врем он стремился проводить с собакой. Их миски с едой и водой стояли рядом. Часто они обедали вместе. Никогда пёс не тянулся к миске котёнка, хотя, тот иногда позволял себе попить воды из миски собаки. Ронни относился к этому спокойно: «Пусть пьёт!» – наверное, думал он.

Каждое утро и вечер Ронни выводили на прогулку, а Солнышко ждал его у входной двери. Когда Ронни возвращался, котёнок подскакивал, видно, желая лизнуть пса в морду, но не доставал, делая несколько подскоков. Тогда Ронни касался своим носом головы котёнка, и Солнышко лизал его в щёку. Видимо, это было выражение искренних чувств со стороны котёнка и принятие этих чувств со стороны собаки.

Иногда котёнок забирался на пса и, словно, с горки, съезжал вниз. Когда Ронни это уже начинало надоедать, он легонько мордой отталкивал Солнышко, будто, говоря ему: «Хватит! Я тебе не американская горка!..»

И тогда котёнок успокаивался и, зарывшись в шерсть Ронни, начинал дремать…

…Проходили дни и годы. Солнышко вытянулся, потерял свой «детский» рыжий цвет и превратился в пушистого кота цвета «кофе с молоком». Симпатичного, любопытного, чистоплотного и, по-прежнему, влюблённого в большого лохматого пса породы шотландский колли.

Солнышко был домашним котом, не знающим улицы и её законов. Когда ему было пять лет, ясным сентябрьским днём Ронни умер. Он умер быстро, будто, замер. Ветеринар констатировал смерть пса, а Солнышко ничего не подозревая, крепко спал на подоконнике. День, действительно, был ярким, солнечным, но принёс трагическое событие – смерть Ронни.

Конечно, собаку вынесли и похоронили. Это было очень тяжело и горько. А Солнышко спал на подоконнике, подставив Солнцу свою пушистую, волнистую шёрстку. Он ещё ничего не знал и не понимал.

Пришёл момент, когда Солнышко проснулся, походил по дому и уселся у входной двери ждать Ронни. Видно, он подумал, что если пса нет в доме, то он на прогулке и скоро придёт. Может быть, кот своим кошачьим обонянием почувствовал, что пёс уже за входной дверью дома…

Эту ночь, и другую, и много ночей ещё, больше месяца Солнышко почти не спал, почти не отходил от входной двери дома. Иногда он своими лапками царапал дверь и плакал так тоскливо, что слушать это было невозможно. Не помогали ни таблетки, прописанные ветеринаром, ни уговоры, ни внимание. Ел он мало, лишь пил воду. Похудел и осунулся. Не разрешал себя причёсывать и не любил, когда его уносили от двери. Услышав за окнами лай какой-либо собаки, Солнышко, навострив ушки, прислушивался. Но тут же переставал слушать, понимая, что это НЕ ТОТ лай. Из весёлого, игривого котёнка Солнышко превратился в тихого, степенного взрослого кота. Иногда его мордочка выражала невиданную скорбь и муку.

Примерно через полтора месяца после смерти пса, боль в сердце кота, видно, стала стихать. Он перестал караулить входную дверь дома. У него появился аппетит. Постепенно кот набрал вес, но двигаться стал не спеша и размеренно. Полюбил много времени проводить на подоконнике, глядя на улицу. И только когда кто-то входил в дом, Солнышко мчался к входной двери. Посмотрев на вошедшего, кот возвращался на своё место.

Солнышко стал крепко спать. Часто он во сне семенил лапками, будто, бегал. Может быть, ему снилось, как они с Ронни бегают по дому.

Может быть…

Со временем кот стал тянуться к людям, по по-прежнему не имел привычки прыгать к ним на колени. Один или два раза его пробовали вынести на улицу в надежде на новые впечатления, но Солнышко начал вертеться и кричать так, что его быстро унесли домой. Ясно, что улица ему не понравилась.

Один за другим проходили годы. Солнышко стал совсем взрослым котом. Сейчас ему почти семнадцать лет, но он здоров и бодр. Любит сидеть у окна и смотреть на улицу или валяться на диване. Иногда он прыгает ко мне на мой письменный стол и устроившись где-то сбоку, сворачивается калачиком и засыпает. Во сне он раскидывается на мои бумаги, после чего я беру сонного кота и отношу его на диван или на кресло.

Я люблю фотографировать Солнышко. Иногда мне удаётся «схватить» какую-либо эмоцию. Поймать мгновение…

Я смотрю на фотокарточки, сделанные крупным планом, и ловлю себя на мысли, что на некоторых снимках вижу не кошачий взгляд.

Взгляд, говорящий о том, ЧТО ТАКОЕ – пережить друга…

…Однажды неожиданно мне подарили щенка немецкой овчарки. Я не стала выдумывать ничего оригинального и назвала щенка Рексом, потому, что очень люблю фильм Комиссар Рекс.

Я поднесла Рекса к Солнышку, тот понюхал его и вдруг положил свою правую переднюю лапку на спинку Рекса. Щенок весело взвизгнул, легко подпрыгнул и завилял хвостиком…

…В это время в раскрытое окно в комнату влетела бабочка. Тёмно – коричневая с белыми симметричными пятнышками на крыльях. Она покружила по комнате и улетела туда, откуда приходит…

…НАДЕЖДА…

Дорога к Богу…

«Придите ко Мне, все труждающиеся и обременённые,

и Я успокою вас.» (Матфея 11:28).

Надя позвонила в дверь. Через несколько секунд послышались быстрые шаги, и дверь открыла немолодая женщина. Про таких говорят «ещё ничего» или «в возрасте». На ней были светлые брюки и туника с кружевными рукавами. Было ощущение, что женщина собирается на работу.

– Я по объявлению! – сказала Надя, – вот, – она протянула газету и ткнула пальцем в объявление, – вот здесь написано, что требуется женщина по уходу за больной!

– Да, – протянула дама в тунике, – но Вы так молоды! Но… заходите, что же мы через порог разговариваем!

Надя вошла. Осмотрелась, прошла в комнату. Через некоторое время она уже знала все подробности ситуации и требования к работе. Больная – Полина Дмитриевна – мать этой женщины в тунике (Виктории). У Виктории есть дочь. Она живёт далеко со своей семьёй. Есть муж. Месяц назад он ушёл к молодой любовнице, сотруднице по работе.

Полина Дмитриевна перенесла две операции на сердце. Уход – обычный, как за больной, что-то подать, что-то принести, посидеть поговорить, накормить, помыть посуду и прочее. Оплата – в конце дня. Договорились, что работать Надя будет пять дней, а в выходные Виктория дома и сама позаботиться о матери.

О себе Надя рассказала совсем немного – то, что нужны деньги и что она пишет книгу. Немного поговорив, женщины прошли в комнату Полины Дмитриевны. Надю поразили её глаза – глубокие, голубовато – серые. Тревожные, молящие, просящие… Надя заметила, что Виктория внешне совсем не похожа на свою мать. Виктория высокая, черноволосая, смуглая, а мать – полная противоположность. Познакомились и решили, что сегодня же Надя и приступит к своим обязанностям.

Виктория уехала на работу.

– Давай так, детка, – Полина Дмитриевна сказала это нежно, и у Нади защемило где – то посреди груди. (Её родители давно умерли, и никто так не называл), – мы попробуем неделю, если тебе будет трудно, сразу скажи, не мучай себя! Какая тебе радость ухаживать за старухой! Почему ты не ищешь другую работу? Да хоть курьером – и то интереснее!

– Я пишу книгу и, вообще, я здесь для того, чтобы ухаживать за Вами!

– Книгу? – Полина Дмитриевна улыбнулась опущенными уголками рта, – как же она называется?

– «Дорога к Богу…» – ответила девушка.

– Какое название! Ты веришь в НЕГО? – Полина Дмитриевна пристально посмотрела Наде прямо в глаза.

– Верю, – просто ответила девушка, а Вы?

– Нет, не верю! Совсем. Столько всего перенесла, столько молилась, одна операция на сердце, другая. Не слышит ОН меня! Месяц назад от Вики муж ушёл к молодой сотруднице. Собрал вещи и ушёл. Двадцать пять лет вместе прожили, дочь взрослая, двое внуков. Где же Бог? Что же ОН такое допустил? Где же справедливость?..

Полина Дмитриевна немного всплакнула. Несколько слезинок, опережая друг друга, побежали по её испещрённому морщинками лицу.

– Давайте так, Полина Дмитриевна, – предложила Надя, – сейчас я сделаю свои дела, потом накормлю Вас обедом, а потом мы поговорим.

– Хорошо, детка, – вытирая слёзы платочком, согласилась пожилая женщина…

…После обеда Надя устроилась в кресле у постели Полины Дмитриевны и поведала ей свою историю о том, как она пришла к Богу. Как осталась без родителей, а друзья и подруги отвернулись. А надо было жить дальше! Впереди – столько зим, лет, вёсен… Полина Дмитриевна кивала головой и очень внимательно слушала. На какое – то мгновение Надя почувствовала, что их с Полиной Дмитриевной что-то объединяет. Что-то такое, что роднит и сближает.

Потом Надя почитала пожилой женщине книгу про животных Австралии. Женщины рассматривали красочные картинки и беседовали.

Девушка предложила в следующий раз принести свои стихи и рассказы.

Полина Дмитриевна сразу же согласилась и договорились так, что каждый день Надя будет приносить один из своих рассказов и несколько стихотворений.

Так и произошло. Утром Надя приходила к больной женщине, делала все дела, а после обеда устраивалась в кресле у постели Полины Дмитриевны и читала ей сначала несколько своих стихотворений, а потом – рассказ. Женщины обсуждали его, высказывались по поводу поведения героев. Словом, общались.

Надя получала рассылку по электронной почте о Боге, о Библии. Она рассказала Полине Дмитриевне об этом и начала читать ей письма, которые приходили почти каждый день.

Прошло некоторое время, и Полина Дмитриевна решила, что ей стоит начать читать Библию. Пожилая женщина дала Наде деньги и отправила её в книжный магазин. Очень скоро девушка принесла книгу. Полина Дмитриевна взяла её в руки… Брови сдвинулись к переносице, выдав недоверие.

– Я никогда её не читала, – тихо произнесла Полина Дмитриевна, – столько лет прожила, а даже не интересовалась!.. – она глубоко вздохнула, – начну сегодня же!..

– Вот и хорошо! – подхватила Надя, – я читала медленно, не спеша, но когда читала, находила ответы на свои вопросы. Не всё было просто принять и понять, но сейчас я обрела душевный покой, радость. Я радуюсь любой погоде, радостно приветствую каждое утро. Моя новая книга продвигается. Знаете, и мне кажется, у меня появились новые друзья. А Вас могу ли я считать своим другом?

Наде взгрустнулось. Может, потому, что ей очень хотелось, чтобы у неё была мать или бабушка, чтобы ей говорили «детка».

– Конечно! – поспешно ответила Полина Дмитриевна, – конечно, ты знаешь, а ведь мы подружились! Согласна?

– Да, – улыбнулась девушка, – мы подружились…

…Проходили дни, вечера, ночи. Они были разные – то пронзительный ветер с дождём, то гололёд такой, что трудно было пройти по тротуару. А то вдруг оттепель и бесконечные лужи. Но во Вселенной был маленький уголок, где, встретившись по Божьему Замыслу, молодая женщина сидела в кресле у постели пожилой больной женщины. И они разговаривали. Полина Дмитриевна прочитала Библию, и им было о чём поговорить.

…Через несколько месяцев самочувствие Полины Дмитриевны улучшилось, и она стала выходить на улицу. Надя поддерживала её и усаживала на скамейку в беседке в саду. Пришла весна, и птицы радостно пели об этом. Звонко, мелодично. Они напоминали людям о том, как чудесен мир! Как он хрупок! Какой он ВОЛШЕБНЫЙ!..

…Полина Дмитриевна уже сама могла готовить обеды и ужины. Она начала изучать испанский язык. Это было так забавно! Уходя домой, Надя говорила «Buenos noches!»

– Adios! Hasta pronto! – смеясь, отвечала пожилая женщина, что в переводе на русский означало «до свиданья, до скорого!».

Жизнь – удивительное путешествие. И сюрпризы (на то они и сюрпризы!) приходят тогда, когда их меньше всего ждёшь. Но все события в жизни выстраиваются и подготавливаются так, чтобы в назначенный час эти сюрпризы пришли. Явились.

…Надя вышла замуж и уехала в другой город. Муж стал ей и другом, и отцом, и советчиком. Полина Дмитриевна готовилась к юбилею и пригласила не него Надю с мужем.

В беседке в саду собрались самые близкие, самые дорогие люди Полины Дмитриевны: её дочь Виктория с мужем, который вернулся к ней, внучка с семьёй. И всё уже было готово, но ждали Надю. Они вот – вот должны были приехать.

Надя немного волновалась, ведь из всех собравшихся она была знакома только с Викторией и Полиной Дмитриевной.

– А вот и моя Надежда! – радостно вскрикнув, подбежала к Наде Полина Дмитриевна. Лёгкая, как молодая девушка, с румянцем на щеках, с весёлым блеском в глазах, – здравствуй, детка моя!..

Женщины (молодая и пожилая) обнялись и заплакали. Потом Надя представила своего мужа и познакомилась с теми, кого не знала раньше.

– Это – Вам! С Юбилеем! – Надя протянула Полине Дмитриевне свою новую книгу.

– «Дорога к Богу…» – прочла Полина Дмитриевна и обняла девушку.

– Спасибо тебе, дорогой дружочек! Я ведь поняла ещё и то, что Бог дарит мир не только моему сердцу, ОН подарил мир и Любовь всей моей семье!..

– Да, это так, – тихо произнесла Надя, – и ОН всегда рядом…

…Был уже поздний вечер, когда люди покинули беседку и направились в дом отдыхать. Над праздничным столом горел подвесной фонарик.

Ярко горел во Тьме, обещая больному – выздоровление, скорбящему – утешение, узнику – раскаяние и свободу, одинокому – тёплые объятия друга, путешествующему – добрый путь.

Каждому человеку – НАДЕЖДУ.

Смысл жизни

Что остаётся нам, когда судьба заставляет быть наедине с самим собой после многих лет взаимопонимания и борьбы?

Несправедливости нет! Это она знала точно. Ещё она знала, что ни один человек в жизни не появляется просто так, у каждого своя миссия. И каждый появляется в своё время. И нужные книги появляются в нужное время. Всё это она знала, но опять начинала жалеть себя.

И почему это ей вдруг надо жалеть себя, как будто, она – восьмидесятилетняя дама, у которой вся молодость уже позади.

Но разум, будто, раздваивался… Светлая мысль «Всё будет хорошо!» зачернялась другой «Всё – заблуждение!»

Она прокручивала всю свою жизнь от тех моментов, которые ей запомнились до последних дней. Ей вспоминалось детство. Вдруг вспомнился день, когда она, будучи настолько молодой, чтобы что-то понимать в жизни (лет пяти или шести), разрисовала акварелью все чашки и блюдца, какие были в доме!

Это были умопомрачительные цветы!..

Она выставила их на самые видные места и стала ждать родителей с работы. Мать пришла, посмотрела и сказала, что всё это нужно смыть, потому что из такой посуды есть невозможно.

Сколько было слёз!..

Она с грустной улыбкой вспоминала тот случай и понимала, что и сейчас её душа пытается творить и рисовать, но чья-то рука жестоко «смывает» весь её труд.

Она молча сидела долгое время и всё-таки достала эту пачку таблеток. Их было двадцать. Она прекрасно знала, что достаточно и пяти, но двадцать всё– таки надёжнее. Высыпала их на белый лист бумаги и начала невероятно внимательно рассматривать, понимая – вот от чего теперь зависит её жизнь!..

Что остаётся?..

Родителей нет, детей – нет, да и не хочется никаких детей.

Что завтра?..

Опять усталость и всё та же мысль, что его не вернуть. Он уже в другом мире и никогда, никогда в жизни ей не прикоснуться к его руке, никогда ей не слышать, как по утрам он говорит: «Пора вставать! Быстрее! Я приготовил завтрак!..»

Никогда ей не найти того взаимопонимания, когда без слов он подавал ей стакан воды. Её глаза округлялись, а он говорил: «Ты же хочешь пить».

«Да», – отвечала она, благодарила, и обычная вода казалась ей невыразимо вкусной…

…Пересчитав таблетки, она высыпала их в чайную чашку и, добавив немного воды, растолкла все до одной. Вода получилась белая, будто, в ней растворили мел.

Быстро переодевшись, она легла на постель и упёрлась взглядом в противоположную стену комнаты.

«Незачем медлить!» – отдавая себе отчёт во всём происходящем, произнесла она, и, отключив телефоны, выпила всё содержимое сразу.

Вкус был никакой.

Именно, будто, в воде растворили мел, ну и, может быть, бросили несколько кристалликов лимонной кислоты.

Она ничего не почувствовала, даже мелькнула мысль: «Может, срок годности вышел?»

…Прошло несколько минут. Часы стояли перед ней, и она чётко понимала, что происходит.

Навалилась тяжесть. Это было похоже, как если бы она долгое время была в напряжении и когда ни до чего – ни до ужина, ни до переодеваний, когда лечь – и всё. Рада месту.

Эта тяжесть была во всём теле. И вместе с нею она проваливалась куда-то – то вниз, то влево, то вправо, то опять вниз.

Веки тяжелели и сомкнулись. Открывать их не хотелось.

И – безразличие.

«Я ничего не хочу! – думала она, – вот так бы лежать и лежать, так хорошо и спокойно… Ничего не хочу…»

Ей было всё равно.

Ей не было никакого дела до её рукописей, до недоделанных дел.

Безразличие. И всё усиливающаяся тяжесть, которая уже начала давить, сдавливать тело со всех сторон.

Внутри головы ощущался жар.

И вдруг ей захотелось вырваться из этого состояния, убежать от него, ей опять захотелось лёгкости, впечатлений, самых разных, но не этого безразличия и беспомощности.

«Я хочу жить!» – хотела произнести она, крикнуть или шепнуть, но не могла.

Слабость и тяжесть овладели всем её телом – глазами и языком, руками и ногами.

Она уже не могла ни двинуть рукой, но открыть глаза, ни позвать на помощь.

То, что приблизилось к ней, было неизбежно и гораздо сильнее её, то, чего она так страстно хотела, что искала и желала, то, что она считала спасением для себя и звала, звала к себе.

Теперь это приблизилось к ней, и это называлось коротко и ясно – СМЕРТЬ!..

…Она открыла глаза и увидела противоположную стену своей комнаты.

Картины, цветы, книжные полки…

В солнечном свете купались мебель, пол, подоконник, и она сама, лежавшая на кровати, вся была во власти утреннего солнечного света.

Слёзы подступили мгновенно и полились из глаз. Она не сдерживала их.

«Это был сон!» – возникла не то радостная, не то удивлённая мысль.

«Это был сон!» – уже осознанно и вслух произнесла она и, не переставая рыдать, присела на постели, обхватив ноги руками.

Ей вдруг захотелось что-нибудь съесть, например, почистить апельсин, разделить на дольки и, прикрыв глаза и прыская соком, съедать их одну за другой.

Ей захотелось выпить чаю. Одной выйти с чашкой чая на балкон и, глядя в чистое успокаивающее небо, неспешно пить чай и размышлять…

…Она сидела, слушала улицу – звуки, настроение дня – и чувствовала невероятную лёгкость.

Что-то безвозвратно ушло, что-то, может быть, многообещающее, но уже отжившее себя.

Рождалось что-то новое, зовущее её в будущее.

Рыдания постепенно остановились.

Она встала, прошла в ванную, включила душ и, зажмурив глаза, позволила воде смыть с неё весь ночной ужас.

«Я никогда не сделаю этого!» – вслух произнесла она, зная, что никто не слышит её, но пыталась уловить, верит ли она в это?..

И поняв, что это действительно так, произнесла ещё раз, более веско и убедительно: «Я НИКОГДА НЕ СДЕЛАЮ ЭТОГО!..»

…Она сидела на балконе, пила чай, подсыпая подлетевшим птицам крошки печенья и улыбаясь тому, что мир открылся ей с другой стороны…

Не тот мир, в котором все измождены суетой и завистью, а тот, где всё отражает РАДОСТЬ И ЛЮБОВЬ.

Тот, который открывается только тому, кто осмелится полюбить состояние жить, чувствовать и верить

Тому, кто, однажды попав в этот радостный мир, не позволит никому «зачернить» его тёмными красками

Тому, кто постиг истину всех времён и народов:

С М Ы С Л Ж И З Н И – – С А М А Ж И З Н Ь…