Текст книги "Француженки не крадут шоколад"

Глава 10

Улицы Парижа облачились в черный вечерний плащ, подобно парижанкам, нарядившимся для развлечений, – скользящие черные платья облегали их тела, переливаясь и поблескивая. Париж натянул ажурные черные чулки на изящные ножки, добавил черные туфли, и их высокие каблучки звонко зацокали по тротуарам. Дома расцветились гирляндами драгоценных огоньков – серьгами, браслетами, приглушенным блеском макияжа, блеском пудры.

Кэйд стояла у окна, глядя на этот сверкающий обещаниями вечер из-за проклятого оконного стекла. Наблюдала за вечерним весельем до полного его изнеможения, пока драгоценности не начали исчезать, беспечно брошенные на прикроватные тумбочки, – огни квартир гасли, цокот каблучков затихал, и ноющие ноги обретали блаженство под теплыми одеялами.

И вот она увидела, как погасло окно последнего бессонного страдальца, и на улице остались лишь строгие силуэты фонарей, выхватывающих из мрака лужицы янтарного света. Прекратилось движение машин. Давно удалился последний прохожий, еще один подвыпивший гуляка, и улочка под окнами опустела и затихла. Полное безлюдье устраивало ее; чем дольше оно продлится, тем больше вероятности, что у нее хватит смелости покинуть свое затворничество. Да, вот так проводила Кэйд очередной одинокий вечер в романтическом, мечтательном Париже, на сей раз в своей комнате. Город уже внушал ей страх, не позволяя оробевшей душе отправиться одной в ресторан или прогуляться в полночь вокруг Эйфелевой башни.

Более того, ей страшно выйти в Париж ночью, чтобы осуществить задуманный план мести. Мысленно поздравив себя, Кэйд выглянула из окна на затихшую улицу, сознавая, как бездарно проходит ее жизнь в Париже, хотя…

Она решительно развернулась и направилась к лифту.

Дубликат, сделанный с украденного ключа, подошел к двери в лабораторию Сильвана. После четырех попыток ей удалось набрать правильный код, его возможные варианты Кэйд вычислила с помощью просмотра записи видеокамеры и наблюдения в бинокль, но лишь четвертый вариант совпал с той волшебной открывающей комбинацией.

Дверь с тихим щелчком открылась, но Кэйд медлила, изумляясь собственному безрассудству, подвигнувшему ее на опасную авантюру. От выброса адреналина кровь быстрее побежала по жилам. Чувствуя стеснение в груди, она с трудом перевела дух.

Темная лаборатория манила разнообразными таинственными возможностями. Заглатывая мелкими порциями сырой воздух, Кэйд уловила запах шоколада, просачивающийся сквозь дверную щель. Переступив через порог, она бесшумно закрыла за собой дверь.

В лаборатории царила тишина. Сердце Кэйд колотилось, и она, прижав руки к груди, попыталась восстановить дыхание. Не хватало еще хлопнуться в обморок и грохнуться головой о мраморный стол, чтобы утром тут обнаружили ее труп. Глупо умереть здесь от неудачного падения и невыносимо даже представить, какой тогда разразится скандал.

С каждым вздохом сильный запах шоколада проникал в нее, порождая эйфорию, сходную с наркотическим кайфом. И этот наркотик она впитала еще в материнском чреве: теобромин. Натуральный антидепрессант.

Правда, отец говорил, что большую часть беременности мама провела в их пляжном коттедже, поскольку ее ужасно тошнило от приторного и пропитанного шоколадом воздуха в городке Кори. Странно, учитывая, как сильно полюбила Кэйд шоколад практически со своего первого вздоха. Первыми написанными ею словами стали: «Кэйд Кори» и «шоколад». Папа вставил те листочки в рамочку и повесил в своем кабинете.

Интересно, долго ли она не увидит отца, если ее арестуют за кражу со взломом?

С силой вдавив ладони в живот, она напомнила Сильван Маркизу, что во всем виноват он сам. Напомнила, разумеется, мысленно. В данный момент его физическое присутствие могло обернуться чудовищным злосчастьем. Французские тюрьмы… Нет уж, ей совершенно не хотелось попасть во французскую тюрьму.

Вдобавок реальное присутствие Сильвана Маркиза имело тенденцию выбивать Кэйд из колеи. Его близость почти лишала ее мыслительных способностей, и она выглядела как идиотка. Заливающаяся краской идиотка. Кэйд надоело терпеть унижение, чувствуя себя жалкой неотесанной американкой, мечтающей урвать крохи со стола изысканной французской культуры. Увы, она представляла Сильвана Маркиза более покладистым. К тому же вряд ли способным упрятать ее в тюрьму.

Отвергнув образ паиньки, Кэйд воображала, как он глумился над ней, презрительно скривив свои чувственные тонкие губы. Издевался самыми изощренными способами, достойными в ее понимании лишь смехотворной карикатуры. Одним только быстрым оценивающим взглядом с легкими лучиками морщинок, расходящихся от его шоколадных глаз, он ставил под сомнение само ее бесполезное и никчемное существование.

Вспомнить, к примеру, как Сильван выгнал ее с мастер-класса. Будто решил, что бесполезно потратил на нее целое утро, соблазняя своей близостью и дразня вкусом шоколада. И больше всего уязвляла как раз утонченность этого издевательства. Олимпийское спокойствие! Щит его презрения не пробьет стрела страсти! Он заправил за ухо шелковистые локоны своих черных волос и вновь воззрился на соблазнительный податливый шоколад, мгновенно выкинув из головы то, что Кэйд посмела осквернить святилище его духа. Она не сомневалась, что, поправляя волосы, Сильван оставил на лице легкую шоколадную отметину.

Но картина воображаемой мести сменилась мелодрамой. Ей захотелось самой стереть шоколад с его лица. А потом облизать палец.

Кэйд вдруг заметила, что уже покусывает свой палец. Опомнившись, она вытащила палец изо рта, вытерла его о джинсы и, прищурившись, огляделась.

Увидев на крючке вешалки объемистую поварскую куртку, Кэйд вернула на место украденный ключ и двинулась дальше по коридору, сунув дубликат ключа в свой задний карман. Оказавшись посреди лаборатории, она сумела забыть о Сильване Маркизе. Хотя кого она хотела обмануть? Невозможно забыть его, блаженствуя в его святая святых. Вернее, он сам волшебным образом погрузился в темные глубины ее сознания, и его глаза посверкивали оттуда, напоминая, что он по-прежнему там, создатель представшего перед ней очаровательного мира. Целого мира, окружавшего ее сейчас. Каким-то магическим заклятьем из детской сказки он создал дивный мир, и Кэйд, нарушив все запреты, вступила в это царство.

Всю свою жизнь она прожила в шоколадной империи, но не видела ничего подобного тому, что обнаружила в мастерской Сильвана Маркиза. Здесь все казалось идеальным воплощением творчества, ошеломившим ее своей реальностью. Сердце опять учащенно забилось, точно рвалось из груди, готовое взлететь к небесам или пролиться счастливыми слезами. Кэйд ощутила себя ребенком, мечтавшим о невиданных чудесах и вдруг оказавшимся посреди чудесного волшебного леса. В глубинах деревянных полок, причудливых теней и блестящего черного мрамора таилась волшебная утварь – отмытые до блеска стальные кастрюльки и ковшики, ожидающие завтрашнего дня. Завершенная магия дня нынешнего отстаивалась на одном из столов в стопках коробок шоколадных конфет. Завтра они попадут в застекленные прилавки магазина или отправятся в холодных пакетах в чьи-то роскошные дома, осчастливив их обитателей.

Кэйд подошла к полке с экстрактами. В полумраке ее содержимое стало едва ли более понятным, чем при дневном свете, когда она видела все издалека во время занятия. Темнота скрывала этикетки. Кэйд провела пальцем по одной из них и, прищурившись, в слабом, проникавшем с улицы свете разглядела слово «сitron». Открыв пробку, она вдруг испугалась, что лимонный джинн вырвался на свободу, его сущность витала в темноте, подавив на мгновение даже запах шоколада. Пока Кэйд закупоривала бутылочку, капля эссенции смочила ее палец, и она понесла ее с собой к другим стеллажам.

Она выпускала на волю знакомые ароматы, открывать баночки и бутылочки было легче, чем прочесть этикетки. В очередной склянке что-то тихо постукивало, и, открыв ее, Кэйд уловила тонкий, пряный запах. Ее палец коснулся знакомых округлостей перчинок. Другая склянка слегка озадачила ее духом лакричника. Она нащупала шероховатые звездочки… звездчатого аниса. С ванилью было просто. Не удержавшись, Кэйд взяла один стручок и, проведя пальцем по лощеной шероховатой поверхности, вдохнула его аромат. На ящике с поварскими мешочками проглядывала надпись «Tahiti» – клеймо отпечаталось так жирно, что она различила его даже в полумраке.

Лимонно-ванильный шлейф опустился вслед за ее рукой в большой джутовый мешок с клеймом «Иран». Ладонь сжала округлости необычайно плотной, приятной фактуры. Фисташки. Зажав в кулаке горстку орешков, Кэйд вытащила руку и закинула в рот несколько ядрышек, приобщившись к их свежему вкусу, так же, как минутой раньше запечатлела на пальцах ароматы лимона и ванили.

На ящике с миндалем отпечаталась надпись «Перигор». Опять набрав горстку, она разгрызла орешек, а остальные соскользнули с ее ладони обратно в ящик.

Всюду вокруг нее, в каждой причудливой тени, прятался здешний чародей. Разумеется, сам он там не скрывался. Интуиция подсказывала Кэйд, что он мирно посапывал дома или бодрствовал… с Шанталь – передернулась она. Но незримо он находился здесь. Наблюдал, как она изучает его алхимическую пещеру. Его глаза поблескивали из темных недр.

Кэйд скрылась от его глаз в большой холодильной камере, где обнаружила огромную палитру сливочной продукции: crème fraîche, crème fleurette[70]70
  Свежие сливки, взбитые сливки (фр.).


[Закрыть] в бумажных пакетах или стеклянных бутылках, похоже, доставленных с какой-то маленькой частной фермы. Ей захотелось налить сливки в котелок, добавить таинственных ингредиентов из темной склянки и выяснить, какими летучими ароматами повеет оттуда, какое волшебное зелье удастся ей сотворить. Кэйд оглянулась, почти ожидая увидеть стоящего на пороге холодильника и наблюдающего за ней Сильвана Маркиза.

А вот и нет. Никого нет. Трепет ожидания, однако, взбудоражил ее очередным всплеском адреналина. Рядом со сливками громоздились бруски масла в обертках с неизвестными ей французскими названиями. Даже масло Сильван получал с маленьких, тщательно выбранных маслобоен. Вероятно, улавливал различия даже в том, какой травой кормили коров, и делал соответствующий выбор.

Словно испугавшись колдовских щупальцев, способных обездвижить ее, Кэйд бросилась к следующему проходу с ощущением, что цепкие усики уже обвиваются вокруг ее лодыжек, исполняя волю заговора. Магические сети могли полностью опутать ее, отдав в его власть. И кто знает, что он тогда сделает с ней?

Пригнувшись, Кэйд нырнула в очередной дверной проем, точно пыталась запутать следы в глубинах его владений. Она уловила изменение окружающей среды, подобно страннику, распознавшему, что приближается к дому по знакомым приметам, такая же температура поддерживалась на их обширных и ароматных фабричных складах – пятьдесят пять градусов по Фаренгейту[71]71
  Тринадцать градусов по Цельсию.


[Закрыть], идеальная для хранения вина и шоколада.

Здесь ее обступили огромные темные тени. Включив крошечный фонарик, Кэйд обнаружила запасы белых, темных и молочных заготовок. Попробовала что-то наугад и ощутила горчайший вкус, вызвавший приток слюны. Что, интересно, сотворит завтра из этой горечи Сильван Маркиз? Во что он превратит исходную массу и как ему удастся придать конфетам волшебный вкус, наполнявший блаженством все ее существо?

Она прошла чуть дальше и замерла, по ее коже побежали мурашки. Вокруг находились творения, созданные после ее ухода, во второй половине дня – ряды шоколадных форм, оставленные для охлаждения до семнадцати градусов. Завтра им придадут изысканную завершенность, ловкие, затянутые в перчатки руки уложат их в фирменные коробки и продадут по сто двадцать долларов за фунт. Кэйд уже протянула руку к одной формочке, когда вдруг раздался звонок. Это ее мобильный! Она чуть не подпрыгнула до потолка! Обезумев от страха, лихорадочно огляделась, словно среди шоколадных подносов притаился страж порядка, который наденет на нее наручники.

– Пап, – прошептала она. – Что случилось? У нас тут уже полночь.

– Прости, я всегда забываю, что у тебя там другое время. Вот и подумал, что сейчас в Париже, как и у нас, день. Я разбудил тебя, милая?

– Нет, я…

– А тогда почему ты бодрствуешь? Надеюсь, не работаешь по ночам? Или ты в ресторане? Кстати, ты уже связалась с Клодом де Сен-Леже?

Кэйд обвела взглядом стеллажи.

– Я… мне пока некогда…

Очень жаль, что ей позвонил не дед. Дедушка Джек пришел бы в восторг от ее авантюры. Пожалуй, даже мог бы срочно организовать самолет и прилететь к ней в Париж на помощь. Но отец, отягченный постом президента одной из крупнейших компаний Америки, не одобрил бы корпоративное преступление, по крайней мере, если таковое грозило арестом и пагубной известностью. Хотя совершенно иначе он относился к незаметному маркетинговому жульничеству с компанией «Марс».

– Нет, что-то ты темнишь! Признавайся, ты все еще трудишься в воскресную ночь в Париже? – Ее отец, расчувствовавшись, рассмеялся. – Да, ты – моя дочь. Кэйди-Ко, милая, постарайся хоть там отдохнуть. Это полезно. – Он произнес последние слова таким тоном, словно пытался убедить себя, что иногда полезно не работать.

Кэйд просунула ноготок в одну формочку и вытащила темную конфетку. Положив ее в рот, она прикрыла микрофон телефона рукой, чтобы не выдать себя причмокиванием. Может, рай находится не на небесах, а в райской шоколадной конфетке? В одной-единственной, дарующей наслаждение шоколадной конфете. Адреналин обострил ее вкусовые ощущения от шелковистой нежности тающей на языке сладости. Но как посмел Сильван Маркиз так подло поступить с ней?

– Послушай, милая, я звоню тебе, потому что меня заинтересовал твой анализ состояния компании «Девон канди». По-моему, сейчас она выглядит на редкость заманчиво, и мы могли бы лишь слегка задействовать наши кредиты для ее покупки.

«Девон канди». Основанная в Англии сеть кондитерских фабрик, доминирующая на азиатских рынках, типа Индии, и удерживающая крепкие позиции среди дешевой массовой продукции шоколадных конфет в Европе. Кэйд вспомнила те батончики, что видела в аэропорту Лондона, яркие упаковки привлекали особое внимание к этим облитым шоколадом конфетам.

Если бы они приобрели «Девон канди», то ей пришлось бы остаться здесь, обосноваться в Европе. Миллиарды шоколадных конфет, изливающиеся в формы, ежедневно пакуются и отгружаются миллионными партиями. Так же, как продукция компании Кори.

Кэйд потерла переносицу и произнесла:

– Надо более обстоятельно изучить данный вопрос. Мне казалось, что нам выгоднее открыть собственную эксклюзивную линию, сделав новый шаг на рынок.

– Не уверен. Ладно, действуй, разберись досконально с «Девон канди» и свяжись со мной утром. А как ты полагаешь…

Кэйд даже не заметила, как увязла в деловом разговоре, стоя посреди шоколадной кондитерской, в которую тайно проникла. Она растерялась, словно Аладдин в волшебной пещере, вдруг остановленный и вовлеченный в детальное обсуждение корпоративных приобретений. Лишь через полчаса ей удалось завершить разговор с отцом. К тому времени она уже перепробовала шоколад из всех формочек. С жадностью, не способная остановиться, точно боялась, что в любой момент их могут отнять у нее.

Учитывая содеянное, Кэйд вполне могла попасть в тюрьму. А уж в тюремной камере никто не подумает обеспечить ее шоколадными изысками Сильвана Маркиза. Кэйд попробовала одну конфетку с отпечатанным на ней крошечным цветочком, блестящий рифленый холмик в форме конуса, украшенный шоколадной крошкой, будто игривое воспоминание о детском усыпанном орешками сливочном мороженом в вафельном рожке. Рот наполнился нежнейшим мятным вкусом шоколадно-сливочной начинки.

Она выключила телефон и сунула его в карман.

Шоколадная магия таяла на ее языке, растекаясь по всему телу. Теплый, роскошный сладкий вкус резко усилил выброс адреналина в кровь, и внезапно ее захлестнул… чувственный вал сокровеннейшего желания. Безрассудное, неудержимое вожделение, словно из темных глубин волшебной пещеры вдруг блеснули чарующие глаза Сильвана, и сам он, выйдя из мрака, уже протягивал к ней руки, чтобы увлечь на черный мрамор столешницы и…

Кэйд проглотила растаявшую конфету, вздрогнув, волоски на спине колыхнулись, послав от затылка щекочущую волну вниз, к ее лону, и даже чуть глубже, порождая желание подчиниться его власти.

Опомнившись, Кэйд продолжила исследование лаборатории, подойдя в двери, за которой находился кабинет.

На письменном столе она не обнаружила никаких рецептов. Лучик ее фонарика осветил содержимое шкафов. Никаких папок с надписью «Секретные ингредиенты». На одной папке, заметив надпись «Recettes»[72]72
  Доходы, поступления (фр.).


[Закрыть], Кэйд обрадовалась, подумав, что внутри могут лежать рецепты, но там не оказалось ничего подобного. В других папках содержались сведения о сотрудниках и счета от разных поставщиков. Присев к столу, Кэйд занялась изучением ноутбука.

В ее снах Сильван Маркиз записывал рецепты колдовскими рунами на пергаменте, но компьютер, разумеется, был настоящим. Когда он включился, на экране появилось окно регистрации. Кэйд начала с простейших паролей доступа: «администратор», «Sylvain, Sylvain Marquis», и пароль «chocolat». Но ничего не открылось. Ввести дату его рождения? Она могла, естественно, изучить собранные о нем сведения и вернуться сюда завтра. Кэйд сделала вид, будто не заметила, как сладко заныло тело от одной мысли о завтрашнем возвращении. Ей не хотелось так быстро уходить, расставшись с ощущением греховной власти и восхитительной опасной мечты в то, что воображаемый чародей вот-вот материализуется из ночного мрака своих владений. Вытащив из его стола лист бумаги, она долго сидела, старательно записывая открытые ингредиенты в надежде на то, что специалисты компании «Шоколад Кори» смогут вычислить по ее списку тайны процесса производства. Но чародей так и не показался, а сама она в итоге ретировалась знакомым уже путем, испытывая странное разочарование.

В самый последний момент, проходя мимо шоколадных коробок, Кэйд остановилась и забрала одну, две, три, четыре… В общем, сколько сумела унести. Нет, она вовсе не собиралась воровать их. Но удержаться не смогла. Ей хотелось вновь полакомиться его шоколадом, и это был единственный способ избежать очередного унижения. Завтра она явится, как все прочие клиенты, позволив ему увидеть, как она покупает его вкусности.

Кэйд еле удержалась, чтобы не взять пятую коробку, и оставила ее лишь потому, что представила, как коробки вывалятся у нее из рук при пересечении улицы.

Украдкой она взбиралась обратно в свою берлогу, свою затворническую башню, унося добытый трофей и предвкушая, с каким злорадным торжеством скоро будет помирать со смеху.

Глава 11

Открыв утром помещение, Сильван сразу заметил, что пропало четыре коробки шоколада. Он замер. Вчера он последним ушел после вечерних занятий и сегодня первым вернулся, поэтому… странная недостача сразу бросилась ему в глаза. Паскаль и Бернар знали входной шифр и тоже хранили ключи, но с чего бы им было тайно возвращаться и украсть конфеты?

– Непонятно, – пробормотал он.

– Что случилось? – поинтересовался Кристоф.

Сильван пригласил Кристофа, кулинарного блогера, в свою лабораторию, после того как тот настрочил восторженный отзыв о посещении кондитерской.

– Исчезло несколько коробок шоколада, что мы приготовили вчера, – пояснил он и огляделся, ожидая увидеть их где-нибудь в другом месте.

– Шоколадный вор? – заинтригованно спросил Кристоф. – По-моему, я только что придумал третье выгодное применение своим талантам. Представьте, как интересно тайно проникнуть ночью в лаборатории, чтобы стащить изысканный шоколад!

– Но зачем: чтобы насладиться его вкусом или выгодно загнать на marché noir?[73]73
  Черный рынок (фр.).


[Закрыть]

– По правде говоря, хороши оба варианта, – блаженно вздохнув, отозвался Кристоф. – Вы могли бы преуспеть на черном рынке, если бы не съедали все остатки до крошки.

– Да. Но тогда нашему вору следовало украсть гораздо больше четырех коробок, – высокомерно заявил Сильван.

Никто никогда не ограничивался одной коробкой его шоколадных конфет. Никогда, с тех пор, как ему исполнилось шестнадцать лет.

Может, эти коробки просто… Он силился придумать разумное объяснение. Накануне уходил последним и сегодня первым вернулся. Разве мог кто-нибудь переложить их куда-то, продать или забрать домой?

Сильван поспешил в свой кабинет проверить компьютер, но убедился, что ноутбук не тронули и он, как обычно, лежит на его столе. Или все-таки трогали… Шоколадный отпечаток большого пальца. Хотя в этом не было ничего необычного, он сам частенько оставлял шоколадные отпечатки на документах, работая за столом. Однако этот отпечаток был меньше, чем его. Сильван приложил рядом с ним свой палец и сравнил.

Когда он вернулся в центральное помещение лаборатории, Кристоф приглядывался к обстановке, загадочно улыбаясь и поглаживая одну из мраморных столешниц.

– О чем задумались? – спросил Сильван.

– Пытаюсь представить, кто мог украсть шоколад, – с тихой радостью ответил кудрявый блогер. – Вкус у него, безусловно, недурен, раз он решил своровать шоколад именно у вас.

– У нее, – поправил Сильван, вспомнив размерчик того шоколадного отпечатка.

Глаза Кристофа заискрились.

– Вот как? Превосходно.

Брови Сильвана приподнялись.

– Ну разве вас это не радует? – воскликнул Кристоф. – Похитительница тайно проникает в вашу сокровищницу, чтобы украсть драгоценный шоколад! Неужели вам не хочется спрятаться здесь на ночь, чтобы застукать ее, так сказать, en flagrant délit?[74]74
  На месте преступления (фр.).


[Закрыть]

Рот Сильвана открылся и закрылся. Да. Хорошая мысль.

– По-моему, мы несколько поторопились с выводом о воровском набеге. Я уверен, что у этой пропажи есть более невинное объяснение.

Никому не придет в голову, кроме… одной его взбалмошной знакомой, безумной преступницы… Что за глупость: украсть шоколад, но оставить лэптоп? Наверное, такая особа подошла бы ему в жены. Он уже чувствовал, как влюбляется в саму эту идею. Сильван размечтался, представив ее в обтянутых черных кожаных брючках.

– Жаль. А какая была бы гениальная статья! – заметил Кристоф. – А можно мне спрятаться тут и схватить ее? Вряд ли вы сами захотите тратить время.

«Для кулинарного блогера, пусть даже знаменитого, которого пригласили сюда в виде особого одолжения, Кристоф не проявил и толики смиренного понимания и почтения», – подумал Сильван. Последнее время кулинарные блогеры стали весьма gonflés[75]75
  Наглые (фр.).


[Закрыть]. Напыщенные болваны.

И если уж сюда действительно проникала похитительница – в чем он сильно сомневался, – то именно ему самому следует поймать ее с поличным.

Через несколько часов на страничке веб-журнала Кристофа появился заголовок: «Voleuse de Chocolat chez Sylvain Marquis!»[76]76
  «Похитительница щоколада в кондитерской Сильвана Маркиза!» (фр.)


[Закрыть]

Кэйд, настроившая свою поисковую систему в «Гугле» на оповещение о любых новых сообщениях в Сети с упоминанием имени знаменитого шоколатье, взглянула на такое обновление и вздрогнула. Какие скорости! Она прочитала сообщение, содержание которого в основном свидетельствовало о хорошем воображении автора.

«Украла ли шоколад Сильвана Маркиза преступная группировка? Когда я оказался там сегодня утром, Сильван Маркиз обнаружил пропажу четырех фирменных коробок и маленький шоколадный отпечаток женского пальца на своих документах. Неужели какая-то поклонница тайно проникла в его царство, чтобы украсть любимые шоколадные конфеты? Если так, то эта воровка мне по душе. Полагаю, я мог бы влюбиться в нее».

Она оставила отпечаток пальца? Ну, на самом деле она, вероятно, оставила там много следов своих пальчиков, только не все испачканы шоколадом. Но отпечатки ее пальцев пока нигде не засветились, и если отныне ей придется постоянно носить перчатки, то это может порядком испортить жизнь. Кэйд мысли не допускала, что какая-то материя встанет между нею и теми гладкими совершенными конфетами.

Почти без угрызений совести она отметила, что это маловероятно Да, она собиралась вернуться. Если, конечно, ее не поймают слишком быстро.

Дальше в блоге сообщалось о прочих подробностях визита. Сильван научил Кристофа, блогера веб-журнала «Гурман», как готовить апельсиновые цукаты в шоколаде. Эти подробности вызвали у Кэйд желание оттаскать за волосы как пронырливого блогера, так и самого Сильвана Маркиза.

Как раз всему этому ей и хотелось научиться самой. При ярком свете дня запустить руки в мешки с волшебными ингредиентами, выложить апельсиновые цукаты из Испании на стол и выяснить, как облечь эти блестящие красочные дольки в глянцевую оболочку черного шоколада. Постичь шоколадную магию, будучи благодушно приобщенной к ее тайнам. А вместо этого она слепо шарит там под покровом ночи, пытаясь выведать все это самостоятельно. Чем Сильван виноват в том, что ей пришлось украсть вожделенные конфеты. Кэйд с удовольствием заплатила бы за все. Реально высокую цену. Если же за деньги нельзя купить желаемое, то его приходится красть. Логично?

А если ему что-то не нравится, то пусть винит самого себя – ведь это он не пожелал поделиться.

Сильван, который не отслеживал в «Гугле» упоминание своего имени, но зато получил от любезного Кристофа на свой почтовый ящик ссылку на новое сообщение о нем в гурманском блоге, с досадой прочел первый абзац. Что подразумевал наглый блогер, заявив, что эта любительница ему по душе? Что он имел в виду, заявляя, что мог бы в нее влюбиться?

Наглость! Если эта преступница реальна, что невероятно, то она жила именно в его воображении. Не в воображении Кристофа. Он, Сильван, влюбился в нее. Кристофу надо было продолжать трепаться о лабораториях любых других шоколатье ради получения личного приглашения. Зачем примазываться к тайне Сильвана?

В следующий раз, когда Кэйд проверила свою почту, вернувшись с долгой прогулки по Сене и своеобразной медитации в соборе Нотр-Дам в попытках настроиться на восприятие красот Парижа, там оказались новые уведомления от «Гугла». В основном в них обсуждалась тема Похитительницы Шоколада.

В ужасе она прикрыла ладонью рот. Эта статья оказалась популярной среди кулинарных блогеров. Кэйд вновь преодолела языковой барьер. Кулинарная рубрика модного лондонского журнала «Элль» сразу же подхватила эту тему, усилив ее множеством восклицательных знаков, не залежались отклики и у англоязычных блогеров в Париже, а чуть позже и у их американских и английских собратьев.

«Элль» даже выдал на своих страницах милую сексапильную карикатуру Похитительницы Шоколада, изобразив, как она крадется на цыпочках, унося в руке мешок шоколадных конфет. Воображение карикатуриста вырядило эту особу в костюм женщины-кошки, а-ля Мишель Пфайфер.

Может, Кэйд все-таки обзавестись обтягивающими кожаными легинсами?

Другая блогерша, француженка, придумала оригинальный рецепт шоколадного десерта, назвав его «Похитительница шоколада». Почти одновременно некая американка сообщила о шоколадном кексе с двойной начинкой под французским названием «La Voleuse»[77]77
  Похитительница, воровка (фр.).


[Закрыть].

Оставшиеся пятьдесят писем в почтовом ящике Кэйд были посвящены рабочим вопросам, которые подчиненные не могли сами решить в ее отсутствие. Но Кэйд, сочтя, что у нее есть другие неотложные дела, решительно отправилась за покупками. Уж если Мэгги Сондерс могла порадовать себя за ее счет, то она тем более имела на это право.

– Что значит, не можете продать мне…

Не зная, как объяснить по-французски «миниатюрную шпионскую видеокамеру», Кэйд показала ее размер, сведя вместе большой и указательный пальцы, и знаками объяснила французскому продавцу, какая вещица ей нужна. Что же происходит тут с французами, почему они отказываются продавать товары? Это наносило существенный удар по более чем обеспеченным покупателям.

– C’est illégal[78]78
  Это противозаконно (фр.).


[Закрыть], – невозмутимо ответил он. – Подобных видеокамер нам больше не поставляют.

Ну, это все же нечто новенькое в ее общении с негодными французскими продавцами. Раньше ей отказывали без объяснений; и право на такой отказ, казалось, доставляло им особое эгоистичное удовольствие.

– А как насчет устройств записи голоса? – Кэйд приложила ладони к ушам, зная, что можно воспользоваться французским глаголом «подслушивать», но предпочла продолжить разговор на языке жестов.

Может, Сильван Маркиз, разрабатывая новые рецепты, наговаривает их на диктофон? Подобно одержимому ученому или алхимику.

– Да, такие у нас есть. – Продавец показал ей несколько подслушивающих устройств размером с крошечный айпод.

– En petit[79]79
  В уменьшенном виде, в миниатюре (фр.).


[Закрыть], – Она вновь соединила пальцы.

– Non, – чопорно повторил он, – c’est illégal.

«Через какое время, – подумала Кэйд, – радивые служащие доложили бы отцу, если бы я заказала подобные шпионские устройства в их корпоративном отделе снабжения? Минут через пять, пожалуй».

– Отлично, – произнесла она, осознав, что все необходимое придется сделать самой. – А не знаете ли вы, где я могу купить черные кожаные легинсы?

Продавец озадаченно уставился на нее.

В итоге Кэйд приобрела кожаные брючки в доме моды «Эрме», чтобы доказать себе, что во Франции все-таки можно хоть что-то купить за деньги. Более того, у нее возникло странное чувство, что Мэгги Сондерс провела в парижских модных салонах больше времени, чем она. Кэйд сомневалась, что полностью соответствует образу гармоничного ребенка, выросшего в привилегированном мире богатства. Разве нормально, что она предпочитала покупать шоколад вместо платьев?

Набирая код на домофоне, Кэйд снова вспомнила о неотвеченных письмах в рабочей почте и напряглась, представив проблемы, что несомненно поджидают ее решений, В это же время Сильван Маркиз вышел из задней двери своей лаборатории и, конечно, приподняв брови, взглянул на нее. Он обладал настоящим талантом – мог выразить разнообразные чувства одним выразительным движением бровей. У нее возникло сильное желание взмахнуть своим пакетом от «Эрме» и прицельным ударом сбить насмешливое удивление с его лица, вернув брови на отведенное им природой место.

Зазвонил ее телефон, и она, отвернувшись от Сильвана, приняла звонок.

– Пожалуйста, скажи мне, что это ты, – взмолился ее дед по телефону. – Похитительница Шоколада.

– Дедушка! Неужели ты думаешь, что я способна на такое?

– Ну, я надеюсь на это! По-моему, твой отец – единственная белая овца в нашей семейке. Не представляю, как такое чудо могло случиться. Логичнее было бы, если бы он был коричневым или хоть пегим.

– А отец читал какие-то из этих блогов?

– Сомневаюсь. Он чертовски занят, твой папаша, чтобы просматривать какие-то блоги. И кроме того, если бы он их прочитал, то тебе уже не пришлось бы спрашивать меня об этом.

Верно. Ее отец мог опять позвонить ей посреди ночи. И на сей раз не по поводу «Девон канди».

– Ну, тогда не привлекай к ним его внимание.