Текст книги "Пари с маркизом"

Белинда замолчала, хватая ртом воздух, и теперь они стояли и смотрели друг на друга, а мелодичные отголоски вальса сменились веселой полькой. Казалось, что прошла целая вечность, прежде чем Трабридж заговорил:

– Я понятия не имел, что Федерстон был таким негодяем.

Белинда моргнула.

– Прошу прощения?

– Согласен, я знал его не очень хорошо, но всегда считал веселым общительным парнем. Конечно, о его женщинах я был осведомлен, но вас не знал совсем. И еще я не догадывался, почему вы двое так отдалились друг от друга, и никогда особенно не задумывался о том, какой из Федерстона муж. Если бы кто-нибудь спросил меня об этом, я бы выразил совершенно другое мнение.

Белинда вздернула подбородок.

– Не впутывайте в это моего покойного мужа. Он не имеет к этому никакого отношения.

– Он имеет к этому самое прямое отношение, раз уж меня ставят с ним в один ряд. Вы не знаете меня достаточно хорошо, чтобы судить, какой я человек и какой из меня получится муж, но уже составили обо мне твердое мнение. Вы думаете, что я такой же, как он.

– Хотите сказать, что вы будете другим?

– Именно так. Я буду другим. Как я уже сказал, я готов заранее рассказать о своем положении и финансовых перспективах нашего союза любой женщине, на которую падет мой выбор. И никогда не буду ждать верности от жены, не предложив ей то же самое со своей стороны. А если мужчину ждет дома красивая женщина, обожающая его, он не только настоящий мерзавец, если станет изменять ей, но еще и полный болван.

– О…

Белинда не знала, что еще сказать. Она, вероятно, и так наговорила много лишних слов. Белинда закусила губу, охваченная внезапными сомнениями, что случалось крайне редко, и отвела взгляд.

– Вы составили мнение обо мне еще до того, как я ступил в вашу гостиную, – продолжил Трабридж, – и бьюсь об заклад, с той минуты вам ни разу в голову не пришло, что ваше суждение может быть чересчур суровым, несправедливым или просто неверным.

Он словно повторил слова Нэнси, сказанные чуть раньше, но на этот раз она не могла с такой же легкостью отмахнуться от них. Неужели Белинда и вправду несправедлива? Есть только один способ выяснить.

– Считаете, что я ошибаюсь? Так докажите. Соглашайтесь на мое предложение и покажите мне, что вы не тот человек, каким я вас посчитала.

– Разве такое возможно? Вы так глубоко всадили мне нож в спину, что я вряд ли смогу его вытащить.

– Считайте, что это вызов. Вы же говорили, что никогда не могли устоять перед ним.

Кривая усмешка изогнула его губы, когда его слова обернулись против него же.

– Говорил. Очень хорошо. Я оставлю в покое Розали, если вы согласитесь помочь мне найти подходящую невесту.

– А вы дадите обещание не подвергать ни одну молодую женщину риску оказаться скомпрометированной?

Усмешка превратилась в ухмылку.

– Обещаю, что нас никто не застанет.

– Это не одно и то же!

– Это все, что я готов предложить. – Николас протянул руку. – Соглашайтесь или отказывайтесь.

– Соглашаюсь. – Белинда вложила свою обтянутую перчаткой руку в его и подняла глаза. Его веселый взгляд встретился с ее многозначительным. – Но знайте, представив вас любой молодой леди, из виду я вас обоих уже не выпущу.

Он фыркнул.

– Довольно справедливо. Когда же мы начнем?

Белинда убрала руку с его ладони.

– Зайдите ко мне завтра в два часа пополудни, и я опрошу вас, как любого другого клиента.

– Опросите меня? – Маркиз выглядел удивленным. – Чего ради, скажите на милость? Вы уже довольно много обо мне знаете.

– Как вы сами подчеркнули, многое из того, что мне известно, оказалось неточным. И я не знаю, на какой женщине вы хотите жениться. Предпочитаете ли молчаливую или такую, что любит вести беседы? Считаете ли вы привлекательными умных женщин? Или же такие вас пугают?

Это его рассмешило.

– За всю мою жизнь меня устрашала только одна женщина.

– И кто она? Ваша мать?

– Нет. Я не помню свою мать. Она умерла, когда я был ребенком. Единственная женщина, которая могла меня запугать, была Нана.

– Нана?

– Моя нянька. Она весила, наверное, стоунов восемнадцать[2]2
  18 стоунов – примерно 114,5 кг.


[Закрыть], управлялась с вязальной спицей, как с оружием, и откуда-то всегда знала, когда я вру. Была добрейшей, самой чудесной женщиной из всех, кого я знал.

– Была? – повторила Белинда. – Что с ней случилось?

На лице Трабриджа не дрогнул ни один мускул, он продолжал улыбаться, но в его выражении сменилось что-то, чему Белинда не могла дать определение.

– Отец уволил ее, когда мне исполнилось восемь.

– Почему?

– Не знаю. Но если мыслить логически… – Он замолчал и отвел глаза. – Думаю, потому, что я ее слишком сильно любил.

– Но это же нелепо!

– Разве? – Трабридж снова посмотрел на нее, продолжая улыбаться.

Белинда нахмурилась, чувствуя себя неуютно. Ей не нравилась его странная, похожая на маску улыбка, но она не знала, хочется ли ей сорвать ее и увидеть истинные эмоции.

– Я уже говорил вам, кого ищу, – продолжал между тем Трабридж, и Белинда заставила себя прервать размышления о его скрытых качествах. – Это не сложно. Мне нужна жена с приданым, приятная в общении и желательно привлекательная внешне.

– И это все ваши требования?

Он подумал.

– Если она будет американкой или любой другой национальности, кроме англичанки, это тоже неплохо.

– Кроме англичанки? – повторила Белинда, неуверенная, что расслышала правильно.

Трабридж кивнул, подтверждая свои слова.

– Если это будет римская католичка, или еврейка, или методистка, еще лучше. Любая религия, кроме англиканской.

Белинде внезапно показалось, что она попала в Зазеркалье, потому что никак не могла понять, к чему он клонит.

– Но ваша семья относится к англиканской церкви.

– Да, – согласился Николас со смешком. – Вот именно.

Она простонала.

– Я пытаюсь понять, какая женщина подойдет вам лучше всего. Неужели необходимо вести себя настолько несерьезно?

– Простите. – Николас посмотрел на нее глазами полным раскаяния, но Белинда не поверила в искренность его извинения. – Вы действительно считаете, что подобный опрос создает объективную картину?

– Я достигла в этом некоторых успехов, – подчеркнула Белинда. – Чтобы помочь вам найти подходящую спутницу жизни, я должна знать больше о вас и о том, что вам нравится. К примеру, вы любите разводить розы? Или сочинять стихи? Или охотиться?

– Неужели джентльмен в моем положении должен увлекаться всеми этими вещами? Если так, боюсь, я не совсем соответствую нужному уровню. Прививание роз требует куда больше терпения, чем у меня есть, беспокоиться из-за размеров строф мне кажется просто глупым, и я терпеть не могу скакать верхом вслед за гончими. У лисицы практически нет шанса уйти от преследования, а мне это всегда казалось ужасно несправедливым. Если уж это так необходимо, вот вам мое условие: жена, которая не интересуется охотой на лис.

Белинда покачала головой, глядя на него с недоверием.

– Должно быть, вы ждете от семейной жизни совсем малого, раз не хотите иметь со спутницей жизни никаких общих интересов.

– Честно говоря, я вообще стараюсь ни от чего не иметь никаких ожиданий. – Его веселость испарилась, лицо стало суровым. – Ничто не вызывает больше боли, досады и разочарования, чем неоправданные ожидания.

– Может и так, но сейчас от этого мало проку, – пробурчала Белинда. – Мне нужны подробности. Что насчет ее внешности? Есть ли какие-то определенные физические черты, которые вы предпочитаете? Если вам не нравятся садоводство и охота, что же у вас за интересы и как вы развлекаетесь? Как насчет политических убеждений? Что? – спросила она, когда Трабридж неожиданно рассмеялся. – Что смешного?

– Вас послушать, так найти жену – все равно что посетить портного. Нет, не эта ткань. Шерсть слишком грубая. Нет, эта чересчур легкая и тонкая. А на этой ужасный рисунок. Мои политические убеждения, мои развлечения… неужели хоть что-нибудь из этого важно?

– Надо полагать, вы думаете, будто все эти вещи не важны?

Маркиз пожал плечами.

– Не особенно, нет. До тех пор пока я не встречу ее, любые соображения, кроме тех, что я уже назвал, значения не имеют.

– Да как вы можете так говорить? Почему личные качества, интересы и характер вероятной невесты не имеют значения?

– Я сказал, они не имеют значения до тех пор, пока я не встречу ее, – поправил Трабридж. – Вы можете найти несколько дюжин женщин, отвечающих буквально всем условиям, какие я только могу перечислить, и обладающих всеми качествами, которые я предпочитаю, но если при взгляде на нее я не почувствую страсти, если не захочу привлечь ее в свои объятия и покрыть поцелуями, и сорвать с нее одежду, все эти условия ничего не будут стоить.

Белинда пристально посмотрела на него. В ее голове всплыла картинка: Трабридж зарылся лицом в волосы какой-то женщины, обнимает ее, а его руки расшнуровывают на ее спине корсет. В горле пересохло.

– Вам нехорошо, леди Федерстон? Вы внезапно покраснели.

Насмешка в его голосе разбила мысленный образ, как брошенный в стекло камень, и Белинда снова взяла себя в руки, хотя и с трудом.

– Со мной все в порядке. Просто мне до сих пор жарко после танцев, вот и все. И раз уж я должна помогать вам, – с излишней резкостью произнесла она, – попрошу впредь воздерживаться от подобных пламенных описаний ваших животных страстей. Это непристойно.

На этот раз он улыбнулся искренне.

– Я уже говорил, что страсть для меня важна. Назовите ее развлечением, если вам так легче.

– Подобный критерий вряд ли поможет…

Белинда замолчала. Она внезапно придумала идеальный способ справиться с этим делом, который не только даст Трабриджу то, чего он хочет, но еще и убережет молодых леди от жизни с меркантильным распутником.

– Леди Федерстон? – напомнил о себе Трабридж. – Что-то случилось? Я что, шокировал вас так, что вы потеряли дар речи?

Белинда решила больше не выяснять его предпочтений.

– Вовсе нет, – ответила она, снова обращая все свое внимание на маркиза, но продолжая лихорадочно соображать. – Я вовсе не собираюсь усложнять себе задачу больше, чем это необходимо. – Белинда заметила, как его глаза прищурились, и с огромным трудом сохранила спокойное выражение лица. – Раз вы решили быть настолько неприхотливым и беспристрастным, – произнесла она, пожав плечами, – это будет самая легкая партия из всех, что я искала. Давайте встретимся в «Кларидже» в пятницу к пятичасовому чаепитию. И там я представлю вас девушке, которая, насколько я понимаю, полностью отвечает всем вашим требованиям.

С этими словами Белинда повернулась, чтобы уйти, не дав ему возможности задать ни одного вопроса, и уже направилась в бальный зал, но не успела сделать и трех шагов, как за спиной раздался голос, вынудивший ее остановиться.

– Белинда.

Она обернулась и посмотрела на Трабриджа.

– Да?

– Есть одна вещь, которую мне хотелось бы прояснить. – Он помолчал немного и продолжил: – Несмотря на все, что обо мне рассказывают, я совсем не такой, как Чарльз Федерстон. Мне бы хотелось, чтобы вы в это поверили.

– Я не единственная, кого вам придется в этом убеждать, лорд Трабридж. И у вас есть все возможности показать вашей будущей жене, что я ошибалась насчет вашего характера. Именно для этого и существуют все эти утомительные ритуалы.

Николас застонал, протестуя, но Белинда улыбнулась и ушла. Теперь, раз Розали в безопасности, она будет развлекаться происходящим от души.

Глава 7

– Ну как же, я считаю, что Англия – самая великая страна в мире. Папочка настаивал, чтобы мы посмотрели парламент, и Биг-Бен, и Тауэр, и Британский музей. Мне показалось, что все это немного скучновато. Но зато по магазинам мы прогулялись просто божественно. Папочка купил мне на Бонд-стрит много всяких прелестных вещей, просто не знаю, когда я успею их все надеть.

Николас сидел в чайной комнате отеля «Кларидж», глядя в ошеломительно красивое личико мисс Шарлотты Джексон из Балтимора, и думал только о том, что у Господа Бога извращенное чувство юмора – оставить такую прелестную оболочку без содержимого. Ее болтовня – непрерывная, бессодержательная и сосредоточенная вокруг нее самой, изливалась на него уже полчаса, и он окончательно обезумел.

– Леди тут такие элегантные, – продолжала Шарлотта. – Немного надменные и сдержанные, конечно, но тут так принято, верно? И все так ко мне добры. Леди Монкрифф пригласила меня на бал, а леди Федерстон – на чай. Здесь гораздо, гораздо лучше, чем в Нью-Йорке. Там было просто ужасно и я была так несчастлива. – Она вздохнула. – Терпеть не могу быть несчастной.

Мысль, что это не нравится никому, в ее хорошенькую головку просто не приходила. Шарлотта улыбнулась Николасу, но эта очаровательная улыбка возбудила в нем желание немедленно бежать прочь.

– Вы же хотите, чтобы я была счастлива, правда, милорд?

Маркиз сдержался и не спросил: не могла бы она стать счастливой где-нибудь подальше от него? Вместо этого сказал только:

– В идеальном мире все будут счастливы.

Прелестные васильковые глаза широко распахнулись.

– О, но я не думала про всех. Я думала про себя!

– Ну надо же, – пробормотал Николас. – Какая неожиданность.

Эта колкость проплыла мимо ее пустой головки.

– Жизнь в Англии сделает меня счастливой. – Шарлотта поморгала, ее темно-каштановые ресницы затрепетали, как крылышки бабочки, и Николас на минуту задумался, почему некоторые женщины считают, будто такой талант делает их более привлекательными. – Да что там, я буду в восторге, если останусь тут жить навсегда, милорд. Вам не кажется, что буду?

– Непременно, – со всей страстью согласился Николас. – Наверняка вы полюбите Англию так же сильно, как я люблю Париж.

Она снова захлопала ресницами, на этот раз от замешательства, и произнесла:

– О, – и наступила благословенная тишина. К несчастью, ненадолго.

– Конечно, Париж тоже прелестен, – сказала она. – Мы ездили туда зимой. Туда, где дом моды «Дом Уорта», вы же знаете. Это было так волнующе. Он знает про наряды все и был со мной так мил, что я купила у него целую гору платьев. Он просто высший класс, правда?

Николас ничего не ответил, она не обратила внимания на его молчание и продолжила радостно щебетать о себе, и о своих платьях, и о своих драгоценностях, и о своей канарейке Биби. Тем временем Трабридж ел сандвичи с огурцом, пил чай, время от времени бормотал что-то в ответ на ее нескончаемый монолог и думал только о том, что, если бы ему пришлось прожить с такой пустышкой хотя бы полдня, он выстрелил бы себе в голову. О чем только думала Белинда?

Трабридж покосился на столик напротив, за которым расположилась Белинда. Хотя она сидела вполоборота к матери девушки, которая, похоже, обладала точно такой же склонностью бесконечно говорить ни о чем, Белинда то и дело поглядывала в его сторону из-под полей нелепой соломенной шляпки с перьями. Когда их взгляды встретились, леди Федерстон сжала губы, сдерживая смех, и снова посмотрела на собеседницу. Николас понял, что получил ответ на свой вопрос. Однако она заставила его вытерпеть еще полчаса, затем напомнила мисс Джексон и ее матери, что у них назначена встреча с портнихой на Нью-Бонд-стрит, и американки поспешили уехать. Николас воспользовался моментом, чтобы высказаться по поводу первой потенциальной невесты.

– Вы нарочно выбрали эту девушку.

Глаза Белинды цвета неба широко распахнулись.

– Ну что вы, милорд, – прощебетала она, с невинным видом прижав руку к гофрированному жабо на лифе. – Совершенно не понимаю, о чем это вы. Я буду счастлива найти вам жену. Разве вы не хотите, чтобы я была счастлива?

– Ради бога, Белинда, не нужно подражать мисс Джексон даже шутки ради. У этой девушки комариные мозги.

– Она не самая умная наследница в Лондоне, это правда, но вам-то какая разница?

– Какая разница? – повторил Николас. – Что это еще за вопрос?

– Самый что ни на есть обоснованный. – Она открыла сумочку, лежавшую у нее на коленях, и вытащила небольшой черный блокнот. – Поскольку вы наотрез отказались встретиться со мной для разговора о невесте, мне пришлось делать выбор, исходя из указанных вами предпочтений.

Белинда открыла блокнот, перелистнула несколько страниц и нашла то, что искала.

– Богатая и хорошенькая, – прочитала она. – Готовая согласиться на брак, основанный на финансовых соображениях. Брачный договор с выделением значительной доли приданого обязателен, любовь – нет. Предпочтительна американка, не англиканка, не охотница на лис… хм-м…

Белинда на мгновение замолчала, изучая запись на странице, затем подняла глаза.

– У меня не записано, что ум имеет для вас значение. Наверное, я упустила это в нашем вчерашнем разговоре?

– Не думал, что нужно специально оговаривать наличие мозгов у будущей жены, – пробормотал Николас, раздосадованный, что не предвидел подобного поворота. – Мне казалось, это очевидно. Какой мужчина захочет иметь глупую жену?

– Очень многие хотят, – заверила его Белинда. – Умная девушка сдувает пузыри их тщеславия.

– Возможно, но я не из этих мужчин. Я не смогу провести остаток жизни с безмозглой любительницей поболтать вроде Шарлотты Джексон, иначе сойду с ума. Но подозреваю, что вы это и так знаете. – Он помолчал, поправляя манжеты и галстук. – Надеюсь, теперь вы перестанете попусту тратить мое и свое время, представляя меня глупым курицам, и подберете более подходящую кандидатку.

– Не понимаю, как я должна была догадаться, что ум для вас так важен, – буркнула Белинда, положила блокнот на стол и вытащила из сумки карандаш. – Ум обязателен, – пробормотала она, царапая в блокноте. – Никаких пустомель и глупых куриц.

Дописав, Белинда посмотрела на него и нахмурилась.

– Вы могли бы сказать мне это на балу. Это избавило бы мисс Джексон от напрасных надежд.

– Если мисс Джексон лелеет какие-то надежды после часового чаепития, значит, у нее слишком живое воображение. Я не сделал ничего, что могло бы ее поощрить в этом направлении. Мужчина вряд ли может внушить девушке надежду, если не может вставить ни единого слова.

Белинда вздохнула, сунула блокнот и карандаш в сумку и достала оттуда перчатки.

– Боюсь, вы поощряете девушек, просто взглянув на них.

– Считаю это комплиментом.

Она кинула на него косой взгляд и стала натягивать перчатки.

– Должно быть, я выразилась неправильно.

Николас подался к ней, не в силах удержаться от флирта.

– А как насчет вас? – улыбаясь, спросил он. – Вас я поощряю, когда смотрю?

– Успокойся, мое трепещущее сердце, – скучным монотонным голосом произнесла Белинда. – О, Николас. О, Николас.

– Вы жестоки, Белинда. Такая жестокая и такая прелестная. Правда, что у вас совсем нет денег?

Она нахмурилась, изучая перчатку, словно боялась, что на белоснежной коже вдруг окажется пятно.

– Полагаю, Джек рассказал вам о моих финансах?

– Что от вашего приданого ничего не осталось? Да. Когда Федерстон умер, поверенному пришлось сказать Джеку, что денег на поддержание имения в должном состоянии нет. Чертовски досадно, потому что Джек понятия не имеет, куда делись деньги.

Очевидно, убедившись, что с перчаткой все в порядке, Белинда подняла глаза, но лицо ее оставалось совершенно невыразительным.

– Я что, должна посочувствовать Джеку?

– Нет. – Трабридж, вздохнув, выпрямился. – Белинда, я имел в виду совсем не это. Мне понятно, что если кто-то и знает, каково чувствовать себя беспомощным, видя, как твое наследство безрассудно проматывается, так это вы. Я всего лишь имел в виду, что очень печально, когда человек наследует титул и поместье, но не деньги, чтобы все это поддерживать.

– Зная Джека, вы и в самом деле думаете, будто это что-нибудь изменило бы?

– Вероятно, нет, – вынужденно признал маркиз. – Но в моем случае изменило бы.

– Правда? – Она всмотрелась в него, слегка наклонив голову набок. – А что случилось с вашим лицом?

– С моим лицом? – От внезапной смены темы разговора он слегка растерялся, затем вспомнил о кулаке Дениса, врезавшемся в его щеку, и рассмеялся. – А, это. Ерунда.

– Я бы не назвала синяк под глазом ерундой. Вы что, ввязались в драку в таверне? Или в ссору из-за карточной игры?

– Ни то ни другое, – беззаботно ответил Трабридж. – Это была драка из-за женщины, если уж вы так хотите знать. Из-за танцовщицы. Я упоминаю ее род занятий, – добавил он, услышав, что Белинда неодобрительно хмыкнула, – только на случай, если вас заинтересовало, кто она.

– Нет, не заинтересовало. И я посоветовала бы вам придумать более тактичный способ отвечать дамам на подобные вопросы. Драка из-за танцовщицы вряд ли характеризует вас как хорошего будущего мужа.

– Это не имеет значения, если вы и дальше будете представлять меня дурочкам вроде Шарлотты Джексон. Сомневаюсь, что она вообще заметила этот синяк, и уж тем более даже не задумалась о том, откуда он.

Губы Белинды изогнулись в усмешке.

– Должна признать, вероятно, так оно и есть. Но, как я уже сказала, вы не говорили, что хотите умную женщину. Кроме того, если позволите вернуться к этому вопросу, хоть вы и утверждаете, что вы более ответственный человек, чем Джек, я вижу на вашем лице доказательство обратного. Трудно поверить, что человек искренне намерен изменить свою жизнь и стать лучше, если он всего несколько дней назад устроил кулачный бой из-за танцовщицы.

– Белинда, это же совершенно разные вещи!

– Неужели? Не вижу большой разницы.

– Ну, история с танцовщицей на самом деле случилась три года назад, а ударил меня вчера лорд Сомертон, один из моих лучших друзей.

Черная бровь скептически изогнулась.

– Ваш лучший друг ударил вас из-за того, что приключилось три года назад?

Николас решил не вдаваться в подробности, потому что единственным его оправданием было то, что он увел у Дениса танцовщицу, будучи сильно пьяным. Вряд ли подобное объяснение поднимет его оценку в глазах Белинды, так что лучше просто промолчать.

– Неважно, – произнесла она после паузы. – Не хочу ничего об этом знать. Но предупреждаю, что на ком бы вы ни женились, вам не будет позволено тратить ее деньги на танцовщиц, зато придется немалую долю потратить на ваше имение.

– Если этого захочет она, я не против, – покладисто улыбнулся маркиз. – Хотя любая разумная девушка не пожелает жить в Хонивуде. Я не буду возмущаться, если ей захочется там что-нибудь изменить.

– Главное, чтобы вы понимали – женившись на девушке с деньгами, вы не сможете проводить все свое время в забавах и развлечениях. Составляя брачный контракт, я постараюсь как можно надежнее обезопасить ее приданое.

– Но ведь мы с вами можем договориться об условиях, – пробормотал Трабридж, перегибаясь через стол и одаривая Белинду, как он надеялся, своей самой обаятельной улыбкой. – Разве нет?

Это ее не впечатлило.

– Если у вас вдруг завелись нелепые идеи о том, что вы сможете польстить мне и таким способом сорваться с крючка, избавьтесь от них тотчас же. Я позабочусь о том, чтобы вы жили на скромное содержание.

– Даже не сомневаюсь, но это не мешает мне иметь разные мысли. – Он окинул взглядом ее роскошное тело. Чайный стол не давал увидеть все, но воображение с радостью дополнило картинку. И едва он дал волю фантазии, как начало разгораться желание. – По крайней мере, – добавил маркиз, подняв глаза на ее лицо, – о вас.

Белинда отвернулась, щеки ее слегка порозовели, и в душе Николаса вспыхнула искра надежды, что, возможно, она к нему не так равнодушна, как желает казаться. Но когда леди Федерстон снова на него взглянула, лицо ее было таким же холодным, как всегда.

– Вы хотите или нет исправить мое мнение о вас?

– Хочу, но только не в том случае, если мне запрещено представлять о вас разные восхитительные вещи. Возможно, это превращает меня в грубияна, Белинда, но я не желаю приносить эту жертву.

Щеки ее порозовели еще сильнее, она заерзала на стуле.

– Право же, Трабридж, – Белинда неодобрительно нахмурилась, потрогав пальцами шею, – флирт подобного рода в высшей степени неприемлем.

Попытка успокоить его с треском провалилась, Белинда выдала себя срывающимся голосом, но Николас решил не испытывать судьбу и не указывать на это. Довольно и того, что маркиз понял – она в какой-то степени испытывает то же, что и он.

– Знаю, – с напускным сожалением произнес он, – но удержаться не могу.

– Попытайтесь. – Белинда с щелчком захлопнула сумочку, отодвинула стул и встала. – Теперь, когда я знаю, что вам нужна умная девушка, мы можем двигаться дальше. Приходите в Национальную галерею в среду в два часа дня. Выставка голландских художников. Там я представлю вас мисс Джералдине Хант, девушке такой же хорошенькой, как Шарлотта Джексон, но намного более умной.

– О, замечательно, – сказал Николас, тоже вставая. – Но моя мужская гордость несколько уязвлена тем, что вы толкаете меня в объятия других женщин без капли сожаления.

Он поклонился и уже пошел к выходу, но голос Белинды остановил его.

– Трабридж? Вы пока не можете уйти.

Маркиз обернулся в надежде, что она попросит его побыть с ней еще немного.

– Почему? Хотите, чтобы я тут задержался?

– Ровно настолько, чтобы заплатить за чай. – Она протянула ему счет и улыбнулась. – Клиент оплачивает все издержки.

Белинда повернулась, повесила сумочку на руку и направилась к выходу.

– Вы и вправду развлеклись сегодня от души, верно? – крикнул Трабридж ей вслед, и ее смех еще долго звучал у него в ушах, доказывая его правоту.

Вынужденный дожидаться метрдотеля, Николас снова сел за стол. Ему оставалось лишь созерцать ее изящную спину, и он не в силах удержаться, вновь принялся представлять себе всякие дивные вещи, у которых не было ни малейшего шанса воплотиться в жизнь.

«Глупо впадать в отчаяние», – сказала себе Розали. В конце концов, она почти не знает маркиза Трабриджа. Они дважды коротко поговорили и один раз потанцевали. И все-таки Розали боялась, что влюбляется в него, потому что стоило увидеть, как он сидит рядом с Шарлоттой Джексон, сердце ее заныло, и очень захотелось плакать. Когда она заметила, что Трабридж входит в чайную комнату, сердце подпрыгнуло от радости, но тут же упало вниз, когда он остановился возле стола тетушки Белинды.

Со своего места на противоположной стороне чайной комнаты Розали с недоверием смотрела, как Белинда представляет Трабриджа Шарлотте и миссис Джексон. Это было почти невыносимо. Она не предполагала, что Белинда знакома с Шарлоттой, и уж тем более не думала, что знакомство достаточно близкое для совместного чаепития. Не то чтобы Розали считала, что знает все планы тетушки Белинды, и ее вовсе не волнует, что та опекает и других девушек, но все же… Шарлотта Джексон? Да разум этой девицы словно спрессованный песок!

Почему Шарлотта лучше подходит лорду Трабриджу, чем она? Обиженная и озадаченная Розали негодовала. И почему Белинда пьет с ним чай и представляет его другим девушкам, если он такой негодяй, как она утверждает? И зачем леди Федерстон врала про его внешность? Чем больше Розали обо всем этом думала, тем в большее замешательство впадала. Ей было больно, и она начинала сходить с ума.

Но когда все разошлись, и Розали увидела, что он остался за столиком один, в сердце ее закралась слабая надежда. Чтобы выйти из чайной комнаты, ему придется пройти мимо нее. И пусть столик Розали стоит в углу, вдруг он ее все-таки заметит?

Розали увидела, как он подписал счет, отдал его официанту и встал. Сердце в груди бешено заколотилось. «Может быть, – думала она, пока маркиз шел в ее сторону, – если он ее заметит, то остановится, чтобы поговорить. И может быть, она пригласит его сесть с ними». Розали прикусила губу, выжидая.

Трабридж прошел мимо, даже не взглянув в ее сторону, и надежды Розали рухнули.

– Вам так не кажется, мисс Харлоу?

Голос сэра Уильяма ворвался в хаос ее мыслей. Она оторвала взгляд от великолепных плеч и спины маркиза и снова обратила свое внимание на молодого человека с каштановыми волосами, сидевшего за чайным столиком напротив нее, изо всех сил пытаясь скрыть разочарование.

– Разумеется, сэр Уильям, – ответила Розали, не имея ни малейшего представления о том, с чем соглашается, так как вообще его не слушала. Она заставила себя улыбнуться, мысленно поклялась впредь уделять больше внимания своим собеседникам. Розали изо всех сил постаралась перестать мечтать о том, чтобы напротив сидел не сэр Уильям Бевелсток, а лорд Трабридж.