Текст книги "Таракан без ног не слышит 2. Страшный зверь Ужик"

Я пожала плечами. Они были молоды. По-настоящему молоды и не принимали запретов, как и мой Щен.

– Я-то не против, но тебе не хочется построить свой собственный дом и приглашать туда гостей, никого не спрашивая и не стесняясь?

Эта идея была настолько неожиданной для него, что он некоторое время молча хлопал ресницами.

– А разве можно? – Спросил он, немного придя в себя.

– А почему нет? Не забывай, ты мастер-строитель. Взрослый, самостоятельный человек. Единственный в этом Городе, кто имеет Зелёную Звезду. Да тебе просто стыдно не иметь собственного дома.

– А где?

– Да где хочешь. Можешь поближе к городу. Там и коммуникации подключишь. А можешь ко мне поближе. Только не очень близко. Чтобы шума слышно не было. Я, знаешь ли, очень ценю уединение, хоть это и не заметно.

Макс думал недолго. Уже на следующий день он отвёл меня на выбранное место. Здесь я ещё ни разу не была. Маленькая ложбинка между двумя холмами и ледяной родничок. Дивное место. Я даже немного позавидовала.

С тех пор всё свободное время Макс проводил на стройке, уже, своего, собственного, дома.

– По утрам Вамана отводил Райла в центр и неотлучно находился с ним, потом они заходили на кухню, за едой и возвращались домой. Мы, со Щеном к этому времени как раз и просыпались.

Я, потому что, как истинная сова, ложилась вместе с утренней зарёй, а Щен спал круглые сутки, когда не ел или не гонял мальчишек по лужайке. И не только их.

Однажды я услыхала дикий визг и, вылетев на улицу, увидела следующую сцену. Три юных горожанки, в сопровождении парня, застыли посреди моей лужайки, а перед ними, растопырив толстые лапы, стоял Щен и урчал, пытаясь изобразить грозный рык. Сказать, что я была в восторге – ничего не сказать. Щен получил первый в своей жизни настоящий кусок мяса, а гости были приглашены на балкон и напоены чаем из собственных ручек.

В ходе чаепития выяснилось, что весь Город, потихоньку, бегает посмотреть на мой дом. Я не заметила этого раньше только потому, что никогда не бывала здесь по вечерам. В это время начиналась самая моя работа.

Шла вторая неделя, как Райл переселился ко мне. Как-то, слушая их восторженный рассказ об очередном уроке химии, где они сегодня разнесли половину лаборатории, я поняла незамысловатую хитрость Ваманы. Никто в центре не обращал на него особого внимания. Таскает маленький гений с собой «козлёнка» их капризной принцессы, да и пусть его. А Ванька, тем временем, учился. То, что было ему непонятно, он спрашивал у Райла, нещадно потроша его память.

– Ты просто молодец. – Похвалила я Райла. – А ты. – Я посмотрела на горбуна, и он ответил мне спокойным взглядом, огромных бархатных глаз. – Ты не просто молодец. Ты настоящее чудо. Я не зря назвала тебя Вамана. Ты действительно намного больше, чем кажешься.

глава 8 Старые тайны

Подготовка к моему второму, празднику переходила во второй этап. Задумала я, ни много, ни мало, как показ мод. Большая часть эскизов была готова. Теперь мне нужны были модели. Юноши и девушки. Такая вещь, как джинсы, должна делаться по фигуре.

Я целую неделю потратила на то, чтобы вспомнить плетение нити. Вернее, не столько вспомнить самой, сколько обучить этому машину. А ещё точнее, объяснить Красавчику, что именно я хочу.

С того дня, как я увидела его подружку, отношения у нас стали более тёплыми. Я поняла, что его ухаживания – всего лишь дань моей юности, и перестала напрягаться. Конечно, он продолжал многозначительно смотреть мне в глаза и обещал забыть обо всех женщинах ради меня, но теперь я просто отвечала ему, что не могу допустить, чтобы все женщины стали несчастными, лучше уж, я одна. В общем, мы поняли друг друга правильно, и теперь ничто не мешало нам общаться по-человечески.

Дефиле было построено от простого к сложному. Модели должны были выходить попарно. Парень и девушка. Одежда первой пары не сильно отличалась от обычной. Разве только цвет был ярким, хоть и однотонным. Да штанишки были несколько поуже. Эдакий вариант спортивного костюмчика. Довольно удобный. Ну и то, что полукомбинезон превратился в брюки, тоже было немаловажно.

Ну, а потом по восходящей. Широкие брюки и кофта на пуговицах. Брюки, кофта и майка под ней. Брюки и майка. Майка с более узкими брючками. Рубашки и толстовки с капюшонами. Курточки-ветровки. И под конец. Та-та-та-та-таммм!!! Все модели выходят на подиум в джинсах с разнообразным верхом. Э-э-х, жаль, что не было музыки. Какую конфетку можно было сделать.

Конечно, моя одежда существенно отличалась от нормальной, тем, что была сделана совершенно без швов. Джинсики, надо сказать, много при этом теряли. Но ведь об этом никто не догадывался.

Не забыла я и про обувь. После нескольких часов пререкания с Красавчиком у меня получились отпадные кроссовочки. Но с этим я решила повременить. Не всё сразу. Правило «семи покрывал». Да и неизвестно, как ещё одёжку воспримут. А то ведь могут и камнями побить.

Модели были доставлены. Помощник справился отменно. Никто из прибывших не был мною забракован. Один к одному и одна к одной. Юные, стройные, длинноногие. Я бы назвала их мечтой модельера, но у них были действительно красивые фигурки, а не кости, обтянутые кожей.

Мерки с каждого были сняты моментально. Они просто вставали в круг, и через секунду на экране появлялась трёхмерная сетка, точная копия их тел. Ещё через минуту машина выдавала готовое изделие. Единственное, что не хватало в джинсах, помимо швов, это молний и заклёпок. Их пришлось делать отдельно. Замки-молнии мне воссоздать пока не удалось, и они были заменены на тончайшую магнитную липучку, зато заклёпки были сделаны по всем правилам.

Мы провозились до самого утра. Чаю было выпито ведра три. Хорошо, что молодёжь не знает времени. Когда на утренней зорьке они расходились по домам, никто из них не выглядел уставшим.

Велев им молчать о том, что здесь происходит, и явиться вечером к моему дому, я отпустила их и довольно потянулась. А потом вприпрыжку побежала к папе. Он тоже входил в мои планы.

Для него я приготовила отдельное одеяние. Великолепный золотой плащ, отделанный изумительными чёрными стразами. Сверкающими, как звёзды. И чёрный ансамбль из широкой блузы и узких брюк. Корм должен был выйти самым последним. Чтобы, так сказать, окончательно «добить» зрителей.

– Папуля! – Завопила я, подходя к папиной каморе. Во дворце сейчас не было места для спанья, и папа временно перебрался обратно.

– Ты здесь?

– Здесь. – Раздался сонный голос, и я вошла внутрь.

И остолбенела.

Рядом с Кормом, во всей своей прекрасной наготе, разметалась спящая Улин. Её роскошные золотые волосы сияющим водопадом стекали прямо на пол, а круглое бедро бесстыдно подставилось под розовые лучи восходящего солнца.

– Что, моя девочка? – пробормотал папа. – Ты сегодня что-то рано. Да что с тобой?

А я стояла как соляной столп, и рожа моя горела факелом.

– А-а. Э-э. У-у-я потом. Извините. – Выпалила я и выскочила на улицу.

Ой, как неудобно получилось. Вот что значит, ничего вокруг себя не видеть. И ведь прекрасно знала, что папе Улин очень нравиться. Могла бы и догадаться.

Я поплелась домой.

По дороге я встретила Райла.

– А почему ты один! – Забеспокоилась я. – Разве я тебе не запретила ходить одному.

– А Ваня со Щеном остался. Тот за нами хотел побежать.

– Ну и побежал бы, вот беда. Ему давно пора мир узнавать. Идём обратно, и чтобы это было в последний раз. Ты меня понял?

Я отправила мальчишек в Центр, облизалась со Щеном и поднялась вместе с ним и чашкой чая, на балкон. Спать совершенно не хотелось. Я тихонько прихлёбывала ароматный напиток, когда, какое-то серое пятно на лужайке привлекло моё внимание. Я встала и подошла к перилам.

На зелёной траве, прямо перед крыльцом, лежала огромная псица. Та самая, которую я убила. Она подняла голову, посмотрела прямо мне в глаза и улыбнулась. И даже хвостом слегка шевельнула. А потом назвала меня по имени.

– Альлига.

Я слегка удивилась, а псица вскочила и позвала меня уже громче.

– Альлига!

Я вздрогнула и открыла глаза. И присниться же.

На лужайке стояла Улин и махала мне рукой. Я махнула ей в ответ, зазывая к себе наверх.

– Чаю хочешь? – Спросила я, давя смущение в зародыше.

– Да, и чаю… Я поговорить с тобой пришла. Можно?

– Можно. – Шмыгнула я носом. – Отчего не поговорить, коли говориться. Садись, я мигом.

Улин села на скамеечку и принялась заправлять под шапочку выбившийся локон, а я спустилась вниз, приготовить свежего чаю и себя.

– Ты утром убежала, потому что меня увидела с Кормом? – Спросила Улин, когда мы отпили по глоточку из синих чашечек.

– Ну-у. Да. Извини, мне так неудобно. Я и не думала, что вы…

– Тебе это не нравится?

– Что ты! – Вскинулась я. – С чего ты это взяла? Наоборот, очень нравится. Правда, правда. Мне еще больше бы понравилось, если бы вы смогли пожениться и родить мне пару-тройку сестричек. Если ты родила таких красавиц своему мужу, то я могу себе представить, что получится у вас с папой.

Улин робко улыбнулась.

– Знаешь, Аль. Ты единственный человек, которому я могу открыться. Это было так давно, что я и сама в это уже почти не верю, но всё равно меня это почему-то гнетёт. Дело в том, что мой муж не отец моим дочерям.

– Как? А кто их отец? Неужели мой папа?

– Нет, что ты. – Улыбнулась Улин. – Корм тогда и не знал обо мне. Ты можешь осуждать меня сколько тебе будет угодно, только не говори никому. Я не боюсь людей. Я просто не хочу, чтобы об этом узнали мои дочери. Видишь ли… – она слегка замялась.

– Лучше говори. – Улыбнулась я. – А не то я подумаю, что ты родила их от какого-нибудь дикаря.

Улин так сильно вздрогнула, что я поняла, что попала в точку.

– Что? Действительно, от дикаря?

Она сжалась в комочек и, сглотнув, кивнула.

Я, почему-то вспомнила о Рыжем.

– А этого дикаря, случайно, не Фэт зовут?

Глаза Улин превратились в два огромных блюдца.

– Откуда ты знаешь? – Прошептала она.

– Что? Действительно, Фэт? Рыжий? – Я вытаращила на неё глаза и от изумления глупо хихикнула. – Однако! Этот мир тоже достаточно тесен.

– Но откуда…?

– Ты давай, не отвлекайся. Рассказывай. Как у вас это получилось? Я, конечно, в курсе, что в городе достаточно свободные нравы, но ты всегда казалась мне… – Я помахала в воздухе рукой, не в силах найти сравнение. – В общем, рассказывай. И имей в виду, я тебя нисколько не осуждаю. Даже наоборот. Итог твоих измен приводит в восхищение всю мужскую половину Города. Тебе надо было не останавливаться на достигнутом.

Улин зарделась от смущения и глубоко вздохнула.

– Мне тогда было почти девятнадцать. Три оборота я была уже замужем, но детей у нас не было. Я обошла почти всех гэдлов. Сколько денег я на них потратила. Даже в храм Звезды ходила.

Я хотела спросить Улин что за храм такой, но решила, что с этим успеется. Кивнула ей, мол, продолжай.

– Я уже отчаялась. Даже предложила мужу развод. Тогда я его очень сильно любила. Думала, пусть хоть он будет счастлив. Но он отказался. Он тоже любил меня. Тогда. – Тихо добавила она.

– Как раз в то время я и начала делать фигурки. Ты видела моего Первенца.

Она посмотрела на меня, и я кивнула, вспомнив примитивную глиняную фигурку, мало похожую на человечка.

– Так вот, этими фигурками заинтересовались наши ворожеи. Предложили за них хорошую цену, я согласилась. И однажды ко мне пришла маленькая гэдла. Им, вообще-то, запрещено выходить в Город, но они постоянно это делают. Им даже нравится этот запрет. – Усмехнулась Улин. – Есть что нарушать. Назло урам. Гэдла сказала мне, что мои фигурки для неё очень дороги, в том смысле, что у неё нет столько денег, но если я подарю ей одну, то взамен она скажет, как достичь желаемого.

Я предложила ей выбрать любую из фигурок, а она сказала, что мне нужна трава, я уже и не помню её названия. И сказала, что такая трава есть только у одного из племени дикарей. Мне непременно нужно пойти туда самой и одной.

Я и пошла. Взяла с собой все свои деньги. Только они не понадобились.

Когда я пришла в стойбище, дикари пили какой-то бледно-розовый напиток, кричали и смеялись. Я сначала испугалась и хотела убежать, но они меня не отпустили. Усадили у костра, дали кусок мяса, поджаренный на огне, и чашку с этим напитком. Я выпила, потому что от страха горло моё совсем пересохло. Мне очень понравилось. Я никогда не пила ничего подобного. Попросила ещё и спросила, что это такое? Они ответили, что это старый сок лесных ягод. Очень старый. Этому соку двадцать оборотов. Это они так сказали!

Улин даже руку к сердцу прижала, испугавшись, что я ей не поверю.

– Я пила, и мне хотелось ещё и ещё, а потом со мной что-то случилось. Я тоже начала кричать и смеяться. И прыгала с ними вокруг костра. Смутно помню, что там были ещё две горожанки. Кажется.

Я покивал головой. Ещё бы ей не прыгать. От двадцатилетнего вина кто хочешь запрыгает.

– А потом этот рыжий дикарь поднял меня на руки и унёс в лес.

Улин замолчала. Я терпеливо ждала.

– Мне было очень хорошо с ним. – Прошептала Улин. – Так хорошо, что я даже не хотела уходить. Мы провели вместе остаток дня и всю ночь. Он предлагал мне остаться. Говорил, что я лучшая из всех женщин, которых он знал. Но я испугалась. И ушла. А в положенный срок родила первую. Аглаю.

Улин снова замолчала.

– А младшие?

– Тоже от него. Он искал меня несколько лет. Каждый раз, когда они приходили в Город. Каждые полоборота. Но им можно заходить только на рынок, а я никогда не торговала там. Всё, что я делала, у меня покупали прямо дома. Мы встретились случайно. И в этот же день или ночь, я понесла вторую. Тогда он узнал моё имя, и Звезда ещё не завершила круг, когда ко мне пришла та самая маленькая гэдла и сказала, что он снова пришёл и ждёт меня.

– И у тебя родилась третья. – Утвердительно сказала я.

Улин кивнула.

– А потом вы ещё встречались?

Улин закусила губу, которая начала тихонько дрожать, помолчала немного, успокоилась и ответила.

– Да. Несколько оборотов. Он каждый раз звал меня с собой, а потом сказал, что не может так больше. Что ему нужна собственная женщина и постоянно, а не чужая раз в полоборота. И если я не уйду с ним, он возьмёт себе другую.

– Ты его любишь? – Прошептала я тихонько, боясь спугнуть чудесную бабочку откровения.

– Нет. – Ответила Улин. – Я ему благодарна, не более. Он сделал меня счастливой.

Мы просидели с ней довольно долго. Я уже и не помню даже, о чём мы тогда говорили.

Со стороны лужайки послышались весёлые голоса. Это возвращались мальчишки. Увидев нас, они бросились наперегонки и влетели на балкон, как два весёлых воробышка.

– Ты уже знаешь Ваману.

– Да.

Ванька кивнул, здороваясь и проскочил дальше. В беседку.

– А это сын Фэта. Познакомься.

– Я очень рад видеть мать моих сестёр. – Торжественно произнёс Райл. – Я часто их вижу. Они красивые.

– Что?! – Я просто, что называется, в осадок выпала.

– Я знаю, что твои дочери – мои сёстры. – Сказал он, обращаясь к Улин, и мы с ней изумлённо переглянулись.

– Я ничего ему не говорила. – Попятилась я от свирепого взгляда Улин. – Сама подумай, когда бы я успела.

– Да, но… откуда он это знает?

– Подумаешь. – Фыркнул Райл. – Все мои сёстры похожи друг на друга. А у меня их целых семь. И еще три. – Добавил он. – И потом, я чую.

Я пожала плечами, глядя на Улин. Он чует. Я тут ни при чём.

– Райл. – Улин присела перед мальчиком на корточки. – Я могу тебя попросить…

– Я не скажу им, не бойся.

глава 9 Сто одёжек и все без застёжек

Подготовка к Дефиле шла полным ходом. Восторженный трепет, с которым мои медвежатки относились к новой одежде, позволял надеяться, что и Город воспримет её нормально.

Конечно, возникли некоторые небольшие сложности с походкой. К тому же, по моему замыслу, юноши должны были выводить девушек, слегка приобняв их за талию. Увы, от этого пришлось отказаться. Они и поодиночке то, не очень ходили.

Зато, на удивление, быстро они научились носить одежду так, будто родились в ней.

Ещё до начала репетиций я попросила своих ребят предупредить горожан о том, что экскурсии к моему дому временно прекращены. Меня клятвенно заверили, что никто этого запрета не нарушит.

По замыслу, модели должны были выходить из моего дома на большое высокое крыльцо, как нельзя лучше для этого подходившего, и я уже представляла, как это будет прекрасно смотреться, когда неожиданно один из моих мальчиков спросил, можно ли ему пригласить на показ родителей.

– Можно. – Кивнула я, прикидывая, какую лучше майку на него надеть. С одной стороны, к его синим глазам и надо бы что-то синее, а с другой, он был такой жгучий брюнет.… На Красавчика похож. Решено! Сделаю чёрную майку с синим кантом. Нет. Ужасно. Лучше буквы. На левой стороне груди. А ещё лучше его имя. Здорово будет.

– А брата?

– Что?

– Я говорю, мне брата можно будет пригласить?

– Какого брата? Куда пригласить?

– На показ.

Я внимательно посмотрела на парня. Уже не как на модель, а как на человека. А потом посмотрела на остальных. Стоят. Молчат. Ждут, что я отвечу. И я поняла, что каждый из них хочет пригласить кого-то из своих родных. Это ведь такое событие. И ещё я поняла, что показ то и делается не для папы и уров, а для Города. И именно горожане должны это видеть, в первую очередь. И под конец я поняла, что лужайка перед моим домом не вместит всех.

Распустив молодёжь по домам, я отправила Ваману к Максу. Тот строил дом по вечерам и никого на эту стройку не пускал. Тоже сюрприз готовил.

Макс прилетел немедленно. Вместе со своей бригадой. Ребята уже заплатили за право построить свои собственные дома и теперь ходили такими важными, куда тебе!

– Макс! – Трагическим голосом возвестила я. – У меня проблема. Поэтому бросай все свои дела и быстренько думай, где ещё в Городе можно провести мой показ.

Макс иногда присутствовал на репетициях, поэтому знал, о чём я говорю.

– На рынке не получиться. – Сразу же сказал он.– Там много не увидишь. У Дворца тоже. Холм. Высоко и далеко.

– А может, там, где мы цветы брали? – Раздался робкий голос.

Мы уставились на паренька. Это именно он спрашивал, можно ли ему прийти, с родителями, на пикник. Надо же, как понравилось. Я о долине бы и не подумала. Макс, видимо, тоже, потому что хлопнул парня по плечу и воскликнул. – Молодец, Ив!

– Только как там по траве то? – Повернулся он ко мне, и я кивнула.

– Вот для этого вы мне и нужны. Завтра нужно построить там подиум. А сейчас бегом к урам. Есть у меня одна идейка.

По дороге я мучительно думала, как объяснить великим учёным, что такое музыка, но все оказалось проще пареной репы. Они прекрасно знали за музыку. И в архивах, после недолгих поисков, нашлись пара файлов с шедеврами классики. Мелодия была несколько однообразной и какой-то механической, но на моем безрыбье и это за хит сойдёт. Главное, что её можно было слушать. Просто они её не слушали. И горожанам не давали. Зато дали мне. И послушать, и попользоваться.

На этом мои вопросы и клянчи не закончились. Взамен, я рассказала урам о простеньких музыкальных инструментах, нарисовала парочку и спела целых три песенки. Про кузнечика, звёздочку и песенку Винни Пуха. После чего удрала, прихватив со стола, надкушенную кем-то, авву.

Макс, с ребятами, сотворили чудо.

Представив себе, возможное, количество горожан, я поняла, что с простой сценой тут делать нечего. И нам нужно нечто выдающееся. Настолько выдающееся, чтобы представление было видно не жалкой кучке в пару сотен человек, а огромной толпе, в количестве… Сколько у нас в Городе народу проживает? Вот именно в этом количестве. И ни человеком меньше.

Время поджимало.

Снова пришлось бежать к урам и, задыхаясь после бега, больше на пальцах чем словами объяснять, в чём состоит новая проблема.

Подиум установили прямо на воде. Гениально и просто. Длинная платформа из толстых водорослевых плит уходила вдаль метров на сто и заканчивалась ширмой, за которой была установлена самая широкая и толстая плита для наших моделей.

Плиты заливались прямо на берегу, в разборной форме. Закреплялись раствором, стаскивались в озеро и сшивались пластинами. Для устойчивости их надёжно привязали к донным камням.

Ширма голубого цвета была почти незаметной на фоне озера, сливающегося с небом. Красота.

Я тихо ликовала. Показ обещал быть фееричным.

Но что-то мы упустили при строительстве платформы, потому что, придя на следующий день, не обнаружили её.

Я ошарашенно пялилась на гладкую, как зеркало, воду и не могла понять, кому могли понадобиться неподъемные плиты? Подозревала всех, начиная от водорослеедных пираний и заканчивая инопланетянами, которым срочно понадобился строительный материал для нового звездолёта.

Слезы досады уже плескались в моих глазах, готовые сорваться с ресниц и затопить всё вокруг, но тут, один из моих медвежат закатал штанины и ступил прямо в воду.

Шаг, второй. Третий… десятый. Он шёл и шёл по воде, аки посуху и пока я шмыгала и вытирала слёзки, другие поняли, что произошло, и ликующе завопили.

По какой причине вода в озере решила подняться, меня, в данный момент, совершенно не интересовало. Может, дожди, может, верёвки в воде усохли. Неважно. Главное, что платформа была на месте.

Я захлопала руками, привлекая внимание, и завопила.

– Всем построиться. У нас пара часов на тренировку, потом отдых. Не будем терять время.

Хорошо, что бледно-цветная одежда горожан не боялась воды и не расползалась от влаги. Медвежатки успели искупаться по нескольку раз, пока научились не сбиваться с прямого пути подиума. Дело пошло на лад, когда Макс сбегал за лесинкой, вкопал её, точно напротив ширмы и повесил на верхушку свою кофту. В качестве ориентира.

Для того, чтобы обеспечить максимальную явку, я рассказала папе про то, что на свете есть такая прекрасная вещь, как выходные дни, и потребовала немедленно ввести их в обиход.

Папуля был согласен на все, лишь бы я не плакала и не бегала вешаться на каждом суку.

До начала представления горожане лакомились принесёнными вкусняшками.

Вамана вместе с матерью продавал свою волшебную воду. Сейчас, когда Мая жила во втором круге, они ни в чём не нуждались и могли бы раздавать воду бесплатно. А то и вообще забыть про свой, нищенский, бизнес. Но долгие годы в бедности не прошли даром. И я не могла осуждать их желание ещё немного заработать.

По воздуху плыла тихая, почти неслышимая и незаметная музыка. Просто звук флейты, настолько органично вписавшийся в общую картину, что, казалось, это поёт ветер над озером.

Смеркалось.

В сиреневых сумерках, незаметно накрывших долину, раздался тихий ритм барабанов, и горожане насторожились. Светильники загорелись ярче, и на площадку вышла первая пара. Ширма стояла метрах в ста от берега, да и народу набежало столько, что самые дальние не имели ни малейшего шанса увидеть что бы то ни было. Но тут небо осветилось, и изумлённые горожане увидали на другом краю озера, юношу и девушку, метров в тридцать высотой.

Разумеется, это была всего лишь проекция, но настолько чёткая и реалистичная, что толпа единодушно вдохнула и забыла выдохнуть. Девушка на подиуме сделала шаг, и фигура, спустя мгновение, повторила его, а за ней появилась вторая, точно такая же фигура, стоящая боком.

Второй шаг и фигуры начали расходиться в разные стороны, а позади появилась еще одна.

Парень двинулся вслед за девушкой, и над озером, один за другим, появились и его двойники. Прямо, сбоку, сзади. Проекторы передавали изображения в нескольких ракурсах, и над озером через минуту гуляло уже восемь двойников.

И тут раздался первый восторженный вопль и следом грянула музыка, заглушая остальные крики.

Тридцатиметровые двойники доходили до берегов и исчезали, а позади появлялись все новые и новые, копируя движения предыдущих. Следующая пара вышла из-за ширмы, и двойники над озером сменились. С голографиями население уже было знакомо, поэтому обошлось без сильных нервных потрясений и обмороков.

Всё шло, как я и задумала, кроме одного. Папа Корм наотрез отказался выходить на подиум.

Я сначала немного расстроилась, но, подумав, согласилась. Все-таки, он правитель. По статусу не положено, по подиумам бегать.

Каждый новый выход толпа встречала восторженными криками и свистом, которые не могла заглушить музыка. Длинноногие красотки улыбались с высоты птичьего полёта. Сияющие глаза превращались в звезды. Шалун ветер улучил момент и выхватил, из тоненьких пальчиков юной модели широкий алый шарфик и взметнул его ввысь. Я с ним об этом не договаривалась, но камеры не упустили момента, и небо над нами, на несколько мгновений, превратилось в огромный волшебный цветок.

Я сама едва не оглохла от собственного крика.

Зрелище заворожило меня настолько, что я не заметила, как все подошло к концу.

После показа модели мои разбрелись по толпе. Все старались подобраться поближе, пощупать ткань и спросить, когда и кто будет продавать эти чудные вещи.

Расходились горожане уже заполночь. Дорогу к городу освещали гроздья светильников, развешанных на деревьях. И это тоже радовало всех. Меня не радовало уже ничто. Я мечтала о постели, кажется, уже целую вечность. Ушла я тихо, по-английски. От усталости даже не подумала, что через город было бы быстрее и удобнее. Ползла себе тихонько и даже успела немного выспаться по дороге.

Придя домой, я заглянула на антресоли, проверить Щена. Там его не было. Значит, на балконе. Пёсьему сыну, почему то, невероятно, нравилось там. Надо сходить.

Поднимаясь на балкон, я тихонько свистнула, а потом позвала.

– Щен, где ты, маленький. Заждался.

– Ничего. – Раздался знакомый голос, от которого сердце моё оборвалось и рухнуло в бездонную пропасть, а вместо сердца, в груди, забилась сумасшедшая птица.

– Я умею ждать.

На ватных ногах я подошла к столу и рухнула на сиденье. В горле у меня пересохло, и я молча сидела и смотрела на него. А он смотрел на меня. Молча.

Я не знаю, сколько веков прошло, когда он, наконец, откинулся назад и, кашлянув пару раз, произнёс.

– Ну, здравствуй, Ол. Или Альлига. Как тебе больше нравиться?

– Здравствуй… ур. – Так же, откашлявшись, произнесла я.

– Ты забыла моё имя? – Иронично усмехнулся он. И от этой его ухмылки у меня, как и раньше, по спине пробежал лёгкий озноб.

Я отвела взгляд и пробормотала.

– Откуда бы я его узнала. И когда.

– От меня. Не так давно. Около трёх смен назад. На каменной реке, когда мы встретили единорогов. И не пытайся меня убедить, что ты этого не помнишь. И не пробуй сказать, что это не ты. Райл рассказал мне все про тебя.

– Райл?

– Ты сама его попросила. Забыла? О том, что телом его мамы пользовалась не она.

– И ты поверил?

– Почему бы нет. В единорогов тоже трудно поверить. К тому же вы, с настоящей Ол, настолько разные, что я сам бы выдумал теорию о переселении душ. Если бы она не была, уже, придумана. И, ты извини, но я кое-что, слышал из ваших с Райлом разговоров. Но тогда я думал, что это у вас игра такая.

Я сосредоточенно гнула ноготь на большом пальце, когда вдруг услышала.

– Мы нашли Таву.

Я вскинулась, не сумев сдержаться и он, кивнув удовлетворённо, продолжил.

– Мёртвую. Она погибла.

Я сломала ноготь и, вскрикнув от боли, сунула палец в рот. Шан перегнулся через стол, вытащил мой раненый палец, осмотрел его, достал откуда-то крохотный цилиндрик с клеем и залил ранку. Подул, а потом прижал мою ладонь к своему лицу. А я закрыла своё лицо другой ладонью, которая ещё оставалась в моём распоряжении, и тихо заплакала.

Он обнял меня. Он не гладил меня по голове и не говорил успокоительных слов, но я вдыхала запах его тела, заново узнавая, и рыдания мои постепенно стихали.

– Дай воды. – Попросила я его, шмыгая носом. – На столе кувшин.

Он поднялся и налил воды в высокий узкий стакан. Подал, и пока я пила холодную воду, спросил.

– Как мне тебя называть?

– Здесь меня зовут Альлига. – Я подняла на него глаза. – Почему ты решил, что она – это я?

– А почему я должен был этого не решить? С первого же дня, когда дочь Корма, безнадёжная идиотка вдруг обрела разум, я подумал про тебя. А когда ты пришла в центр первый раз, помнишь? Ты посмотрела на меня такими дикими глазами, будто призрак увидала. С чего бы тебе так пугаться незнакомца?

Я подумала, что, видимо, меня тогда сильно перекосило от неожиданности.

– Я узнал тебя, когда ты смеялась с этим маленьким горбуном. Никто в этом мире не может смеяться так как ты. Я должен благодарить этого безымянного…

– Не называй его так. У него есть имя. И если ты ещё раз назовёшь его безымянным, я перестану разговаривать с тобой. Он мой друг, и, поверь, он намного умнее тех, кого вы считаете нормальными.

– Хорошо. Я буду называть его только по имени, если ты скажешь мне, как его зовут.

– Вамана.

– Забавное имя. И почему ты его так назвала?

– Когда-то очень давно жил, а может, и не жил, один бог. Он превратился в карлика, по каким-то своим, причинам. Ну, ему так захотелось. Но он не перестал быть богом. И остался могущественным и мудрым существом.

– Значит, давно. А ты была лично знакома с этим мудрым существом.

Я усмехнулась.

– Я не была знакома с этим богом. Я сама его выдумала. Или не я, а кто-то другой. А мне это только приснилось.

– Тебе сняться удивительные вещи.

– Всегда снились. Попробуй поспать всю свою жизнь, может и тебе присниться что-нибудь интересное.

– Альлига, я мог бы поверить в это ещё вчера. Но сейчас ты уже не сможешь обмануть меня. Это ты была в теле дурочки Ол, когда мы встретились.

– Почему, дурочки?

– Да потому что. Она и двух слов толком связать не могла, один секс на уме. Озабоченная. Ты бы видела, как она передо мной задом вертела, когда ты ушла.

– И ты, разумеется, быстренько этим воспользовался?!

Ревность ткнула меня острым кулачком прямо в солнечное сплетение.

– Представь себе, и не подумал даже. – Счастливо заулыбался Пиллен. – Я же говорю, она полная дура. С ней и пяти минут рядом нельзя было посидеть.

– А полежать?

Пиллен расхохотался и потянулся обнять меня.

– Милая моя, неужели ты думаешь, что я влюбился в большие груди? Там и побольше были.

– Разумеется, ты влюбился в мой богатый внутренний мир, когда караулил мой сладкий сон в клетке. – Съязвила я и тут же поняла, что проболталась.

Я быстренько сделала голубые глаза и запорхала ресничками. Может, не заметил? Ага, два раза.

Пиллен подхватил меня на руки и закружил.

– Это ты, это всё-таки ты!

Спустя единый миг и три миллиона лет, когда я лежала на плече Пиллена, с опухшими от его поцелуев губами и горящей от его ласк кожей, в мой опустошённый мозг постучался маленький вопросик. Ненужный и неважный. Просто от любопытства, я спросила.

– Пиллен, скажи честно, неужели ты узнал меня по одному, только смеху?

Он повернулся ко мне, посмотрел, потом протянул руку и убрал прядь влажных, от пота, волос с моего лба. Правой рукой. На левой лежала я.