Электронная библиотека » Лора Липпман » » онлайн чтение - страница 6

Текст книги "Леди в озере"


  • Текст добавлен: 22 июня 2022, 09:40


Автор книги: Лора Липпман


Жанр: Зарубежные детективы, Зарубежная литература


Возрастные ограничения: +16

сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 6 (всего у книги 21 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Шрифт:
- 100% +
Колумнист

У меня своя колонка. Мне не нужно выискивать сенсационные новости и беспокоиться, что кто-то опередит. Теперь я, в общем-то, нечасто занимаюсь именно новостями. Считается, что это особая честь – достичь в журналистской профессии таких высот, когда можешь оставаться над схваткой, когда тебе разрешено читать мораль или же просто делать маленькие зарисовки из собственной жизни. Именно этим я в основном и занимаюсь. Пишу о жизни в пригородах – о моей жене, о детях. Но иногда начинаю думать, что надо бы написать о чем-то ином. Г. Л. Менкен[51]51
  Генри Луис Менкен (1880–1956) – американский журналист, писатель, общественный деятель, известный как «Балтиморский мудрец» и «Балтиморский антихрист»; отличался антиклерикальными взглядами, а также проповедовал индивидуализм и элитизм.


[Закрыть]
прославился не потому, что писал забавные скетчи о своей жене. Если ты журналист и работаешь в Балтиморе, то равняться тебе следует именно на него. И не только на Менкена, но и на Джима Бреди[52]52
  Джеймс Бреди – журналист, проработавший более полувека в газете «Балтимор сан».


[Закрыть]
и, возможно, Рассела Бейкера[53]53
  Рассел Уэйн Бейкер (1925–2019) – американский журналист и писатель, лауреат Пулитцеровской премии; начинал в газете «Балтимор сан».


[Закрыть]
, хотя я помню то время, когда он только начинал писать и, освещая работу ночной смены балтиморской полиции, ничего собой не представлял.

Следовало написать про Тэсси Файн. И разузнать детали. Проще всего было бы поговорить с ее родителями. Они бы открыли мне дверь. Так поступают почти все. Если в газете каждый день печатают шарж на тебя, люди становятся более склонны тебе доверять. Разве может быть какой-то вред от беседы с таким, как я? Ведь я всего лишь смешной рисунок, который ожил.

Я много об этом думаю. Об ожившем шарже.

Короче, я заливал уши Диллеру, нашему репортеру, который освещает ночную работу копов и занимается этим уже так долго, что он больше коп, чем репортер. Второго такого нелюбопытного человека я не встречал. В газетах работает куда больше таких малых, чем вы можете себе представить. Если бы можно было научить пса носить фетровую шляпу и везде таскать с собой блокнот, он бы делал свою работу именно так, как ее делает Диллер, лающим голосом сообщающий по телефону ночному литературному обработчику: Девочка, мертвая. Обнаружена рядом с Силберн-авеню. Никто пока не арестован. Источники подтверждают: это Тэсси Файн. Но иногда бывает, что Диллер знает кое-что, не осознавая, что он это знает, и именно он описал мне двух женщин, которые присутствовали там, где найдено тело. У меня и сейчас есть достаточно источников среди копов, так что мне удалось выяснить имя одной из них.

Отправляюсь к ее дому на Катидрал пешком, поскольку всегда забываю, как холмист наш город, если идти на север от гавани, где располагается здание «Балтимор стар». Это не плохой район, но и назвать его хорошим тоже нельзя. «Что приличная девушка делает в такой дыре?» – хочется мне сказать, когда я вижу, как она подходит по улице к своему дому. В своей одежде, выдержанной в стиле битников[54]54
  Битники в данном случае – субкультура 40–60-х гг., одевавшаяся довольно лаконично, но при этом достаточно вызывающе по сравнению со средним вкусом; характерными особенностями гардероба были, скажем, черно-белая гамма, полосатый верх, зауженные или расширенные штаны, берет, выделяющиеся очки. Это несколько не соответствует описываемому стилю одежды Мэдди, поэтому, скорее всего, Бауэр просто считает «битниками» хоть сколько-нибудь неформально одевающихся людей.


[Закрыть]
, кажется молодой, но, когда подходит ближе, вижу, что не так уж и молода. Но все равно выглядит бодрой и свежей, как сегодняшний ветерок, который больше напоминает раннюю осень, чем конец зимы. Похожа на мою жену, на мою настоящую жену, а не на ту женщину, на которой я женат сейчас. То есть я женат на одной и той же женщине уже почти двадцать семь лет, но это уже не тот человек, с кем я познакомился в Квинси, Пенсильвания, когда мы оба учились в старшей школе. И сам я тоже уже не тот. Не могу ее винить, ведь сам Иов не сумел бы выдержать то, через что прошли мы.

Меня шокирует нежелание этой дамы говорить со мной. Все хотят поговорить с Бобом Бауэром. Но она играет честно и сообщает мне кое-что получше. Надо полагать, подслушивала разговоры копов на месте обнаружения тела, а может, кто-то из патрульных что-то сболтнул. Когда перед тобой такая хорошенькая женщина, может возникнуть желание похвастаться и покрасоваться. В общем, звоню одному знакомому детективу, который всегда был добр ко мне. Возможно, из жалости, но я не против. Заслужил. Прошу его встретиться со мной в баре, где мы не наткнемся на других копов и репортеров, и мы встречаемся «У Алонсо» на Колд-Спринг-лейн.

Оказывается, дама была права. Главный подозреваемый – именно продавец.

– Кое-что нашли у нее под ногтями, – говорит мой приятель-детектив. – И в волосах.

– Чью-то кровь? – спрашиваю я, думая: Она заверила меня, что это не было преступлением на сексуальной почве.

– Нет, странную грязь, скорее, не грязь, а песок. В парке такого не найдешь. Как и во всем Мэриленде.

– Как такое может быть?

– Аквариумный песок! – отвечает мой приятель. – Но об этом нельзя писать, пока завтра малому не предъявят ордер на арест. Арестуют дома. Живет со своей матерью.

Мы оба презрительно фыркаем, понимая, какой он неудачник, хотя мое сердце возликовало бы, если бы мой взрослый сын пожелал жить в нашем доме.

– Возможно, было бы неплохо, чтобы кто-то из журналистов был посвящен в детали этого дела, – говорю. – Чтобы показать, какие вы, копы, молодцы.

Лесть срабатывает. Обычно так и бывает. Нет, я не еду с полицейскими на арест этого типа, но нахожусь в управлении, когда его привозят туда. Он заявляет, что сумасшедший, но настоящие сумасшедшие никогда так не говорят.

Ему следовало бы лучше подчищать за собой. Подвал зоомагазина полон улик. Но почему улики именно в подвале? У нее не было никаких причин спускаться туда, разве что он ей что-то пообещал. Патологоанатом сказал, что сначала он ударил ее по голове, но не так сильно, чтобы убить, а потом сломал шею. Нет, я уверен, что этот малый не псих, у которого снесло крышу. Вероятно, просто посмотрел фильм Хичкока «Психоз» и решил, что теперь есть стопроцентная отмазка.

Мой сенсационный материал имеет эффект разорвавшейся бомбы. Всем остальным газетам приходится просто подбирать за мной объедки. Молодые репортеры криминальной хроники, даже из моей газеты, вне себя. (Если не считать Диллера, которого интересует только одно – дознаться, кем был мой источник.) Кто я такой, что посмел присвоить себе одну из самых лакомых криминальных историй? Я скажу вам кто. Я Боб Бауэр, я участвовал во Второй мировой, вернулся домой, женился на девушке, с которой познакомился в старшей школе, начал с самых низов и пером пробил себе дорогу на самый верх. Я могу заниматься всем – и писать очерки, и освещать самые важные новости, и давать политический анализ. Я Кинг-Конг, двухтысячефунтовая горилла, которой никто не указ. В редакции в тот день, когда мой материал выходит в свет, я сижу за своим угловым столом в помещении, где работают те, кто занимается воскресным выпуском, и остальные журналисты подходят ко мне, чтобы выразить почтение, поздравить меня и спросить, как я это сделал. Я поднимаю палец и улыбаюсь:

– Профессиональный секрет, ребята. Профессиональный секрет.

После работы никто не предлагает мне куда-нибудь пойти. Впрочем, не уверен, что смог бы пойти с ними, даже если бы меня пригласили. Уже давно не выходил в свет с ребятами из газеты, вот они и перестали меня приглашать.

И я еду домой, в мой унылый темный дом в Нортвуде, где женщина, которая вдохновила меня на создание образа «Бетти» в моих колонках, которая являлась для меня тем же, чем Люсиль Болл была для Рики Рикардо[55]55
  Имеется в виду популярный ситком 50-х «Я люблю Люси», где главные роли исполняли Люсиль Болл (роль Люси) и Дези Арнас (роль ее мужа Рики Рикардо).


[Закрыть]
, сидит в инвалидном кресле, обездвиженная рассеянным склерозом. В моих колонках «Бетти» ходит на танцы, с самыми лучшими намерениями сеет всяческий хаос, а также готовит и убирает дом. На самом же деле она больше не может ни убирать, ни тем более готовить. Я делаю, что могу, но могу немного. Однако мне не хочется никого нанимать, потому что тогда пришлось бы пустить кого-то в наш дом, что привело бы к разоблачению фантазии, созданной мною для газеты, в которой речь идет о веселом доме, где жена вытворяет всякие безалаберные штуки, муж служит фоном, а сын и дочь только и делают, что смеются, смеются и смеются над всем этим.

Сын живет в Калифорнии, а дочь умерла от лейкемии в три года.

Вот что мне надо было сказать Мэдди Шварц: У всех есть свои секреты. У меня тоже. Я найду способ написать эту историю так, чтобы оставить их за скобками. Не сообщу публике, что вы разводитесь с вашим мужем и проживаете отдельно. Мне вовсе не обязательно знать, как вы узнали, что полиция подозревает продавца зоомагазина. Но вашим источником ведь был мужчина, не так ли, Мэдди Шварц? Когда речь идет о такой женщине, как вы, в деле всегда есть мужчина.

Мы с женой ужинаем перед телевизором. О моем сенсационном материале говорят в новостях. Она пытается пошутить, чтобы приободрить меня, но и она, и я знаем, как бесплодны мои победы. Продавец зоомагазина и лейкемия… Когда речь идет о продавце, ты по крайней мере можешь представить себе, как твои руки стискивают его горло, или как его отправляют в газовую камеру. Нет, я не говорю, будто завидую Файнам. Мне совсем не хочется, чтобы другие родители переживали то, что пережил я. Но у них было одиннадцать лет, а у меня только три.

Три года. Тысяча с чем-то дней.

Колонка должна выйти завтра. В ней я напишу о том времени, когда моя дочь считала, будто дьявол обитает в нашем гараже. Было ли такое? Да не все ли равно? Я не обязан во всем придерживаться истины, когда пишу о собственной жизни. Кто будет жаловаться, если я привру?

* * *
Когда мне было одиннадцать…

Когда мне было одиннадцать, на уроке обществознания надо было сделать доклады о десяти самых больших городах США. Балтимор в этом списке шел шестым, но я обратила внимание на резкое уменьшение в количестве населения по сравнению с номером пятым – в Детройте жило почти два миллиона человек, а в Балтиморе менее миллиона[56]56
  В наши дни в подвергшемся масштабной деиндустриализации Детройте проживает менее миллиона человек, и его население больше населения Балтимора примерно на 100 тыс. человек.


[Закрыть]
. В Нью-Йорке, занимавшем первое место, население составляло почти восемь миллионов. Чикаго, Филадельфия, Лос-Анджелес – вот настоящие города, а Балтимор – так, деревня. Остальные ученики хотели делать доклады именно о Балтиморе, возможно, из гордости за родной город, а может, потому, что, по их мнению, это было бы легче. Но я хотела, чтобы мне достался Нью-Йорк, только Нью-Йорк. Учительница велела мне присоединиться к той команде, которая занималась Сент-Луисом, бывшим в то время на десятом месте. Разве я похожа на девочку из Сент-Луиса? Я была в ярости. Дурацкий Сент-Луис, где нет ничего, кроме Миссисипи и обувных фабрик. Сент-Луис – второго сорта, а моим уделом должен быть стать только первый.

Я рассказываю об этом только для того, чтобы напомнить тебе, Мэдди, что Балтимор маленький город, а нам, цветным, он кажется еще меньше. В моей части города все знают про Ферди Плэтта, о том, что он бабник и любитель пива «Баллантайн эль». Он никогда не пытался замутить со мной, но только потому, что у меня уже был кое-кто, кое-кто важный, солидный, а Ферди отнюдь не дурак. К тому же женщин он выбирал себе так, чтобы ему не надо было за ними ухаживать, что помогало экономить. Ферди Плэтт прижимист, как ты теперь наверняка и сама уже знаешь. А какого рода женщины не рассчитывают на то, что мужчины будут водить их во всякие шикарные места и тратиться? Женщины, которые не могут появляться со своими кавалерами на людях, то есть замужние или белые. Похоже, с тобой, Мэдди Шварц, он одним выстрелом убил сразу двух зайцев.

Но Ферди часто заходил в мой клуб, во «Фламинго». Люди считали, что он берет взятки. Он был на дружеской ноге с мистером Гордоном и некоторыми другими людьми того же сорта. Я посмела спросить его об этом всего лишь один раз, когда он пил у стойки. Не знаю, может, я тогда и флиртовала. Если бы у меня с ним что-то было, для нас обоих это было бы опасно, наверняка. Но ведь меня в конце концов все равно убили, так что, возможно, все-таки стоило попытаться с ним переспать хотя бы в тот раз.

Набравшись нахальства, я сказала:

– Даже если вы и пьете здесь задарма, это вовсе не значит, что вам не надо давать чаевые.

– Я даю чаевые.

– Недостаточно.

Вообще-то он красивый мужчина. Если бы я считала, что могу позволить себе роскошь выбирать мужчин исключительно ради удовольствия, я бы подумала о том, чтобы выбрать его. Наверняка тебе это никогда не приходило в голову, не так ли, Мэдди Шварц? Если женщина может выбирать мужчин, с которыми спит, думая только о собственном удовольствии, то как раз это и делает ее по-настоящему богатой.

Я прислонилась к барной стойке, что приподняло мои груди, и так уже выставленные на всеобщее обозрение из-за откровенного костюма, носить который должна была даже я. Но он едва удостоил меня взглядом.

– Что ж, с вами я постараюсь быть более щедрым. Не подозревал, что, заходя сюда раз в неделю, даю кому-то повод для недовольства.

– Почему вы вообще приходите сюда? Это же не район вашего патрулирования.

– А как бы на этот вопрос ответили вы, мисс Шервуд?

Я ответила дерзко, потому что в моем случае дерзость всегда окупалась:

– Потому что вы берете взятки.

Он отреагировал на это забавно. Не рассердился, не начал сразу же все отрицать. А просто задумчиво похлопал себя по карманам и сказал:

– Думаю, если бы я брал взятки, я бы давал куда более щедрые чаевые.

– Вы не сказали «нет», – заметила я.

– «Он не сказал ни да, ни нет». – Он пропел эти слова, но я не могла понять, настоящая это песня или нечто такое, что он сочинил здесь и сейчас.

– Есть такая песня? Звучит как настоящая. Даже если вы поете фальшиво. – На самом деле он не фальшивил, и у него был красивый голос, но я вовсе не была обязана его хвалить.

– Ну и молодежь пошла в наши дни, – сказал он.

– Да ведь вы старше меня максимум на пять лет.

– Да, и у меня есть все альбомы Эллы Фитцджеральд. «Она не сказала да». Это из альбома «Элла Фицджеральд поет песни Джерома Керна», выпущенного в 1963 году. У меня отличная стереосистема. – Он сделал паузу, и я затаила дыхание. Собирался пригласить меня к себе, что было чистым безумием. Но говорило о его храбрости. К тому времени мужчины, приходившие во «Фламинго», уже оставили меня в покое. Мистер Гордон позаботился об этом. Если мужчина настолько безумен, что готов пойти на такой риск – что ж, может быть, он все-таки питает ко мне какие-то чувства.

Он продолжил:

– Наверное, вы могли бы купить альбом в «Корветтс» или «Хармони хат». Я бы одолжил вам свой экземпляр, но не люблю давать пластинки. Слишком скрупулезно отношусь к сохранению качества звучания.

Вот он опять взялся за старое, начал использовать такие мудреные слова. Я была почти уверена, что это значит «тщательно», но не стала спрашивать, чтобы не попасть впросак.

– Ну и ладно, – сказала я. – Я все равно не люблю старомодную музыку. Мне нравятся «Супримз»[57]57
  «The Supremes» (англ.) – женское афроамериканское трио 60–70-х, одно время соперничавшее по популярности с «Битлз»; оттуда вышла такая суперзвезда танцевальной музыки, как Дайана Росс.


[Закрыть]
.

– Следовало ожидать, – ответил он.

Он оставил мне на чай пятидолларовую купюру, и больше я его не видела. Но это потому, что две недели спустя меня убили. Если бы я хотела заполучить Ферди Плэтта, я бы заполучила. Чтобы ты знала, Мэдди Шварц. Я могла его заполучить.

Апрель 1966 года

В этом году весна была робкой, неуверенной. Но даже в самые прохладные дни Мэдди выходила на пожарную лестницу, чтобы покурить. Она бросила два года назад, когда вышел доклад главного санитарного врача о том, что курение вредно для здоровья, бросила без труда; впрочем, никогда и не была заядлой курильщицей. Курение всегда было для нее чем-то второстепенным, чем-то, что она делала, когда пила кофе или ждала Милтона в общественном месте и чувствовала себя неуютно.

Однако в последнее время обнаружила, что ее тянет к сигаретам. Они успокаивали нервы, помогали думать. Свобода приводила ее в смятение, парализовала. Толкуя о человеке, которого обуяла безумная жажда удовольствий, люди говорили, что он или она ведет себя «как ребенок в магазине сладостей», но Мэдди подозревала, что большинство детей, отведав любимого лакомства, не знают, что делать дальше. Чему отдать предпочтение – количеству или качеству? Съесть все сейчас или же постараться накопить как можно больше любимой сласти на потом? В новомодном телешоу «Налет на супермаркет» женщины отвечали на вопросы о том, сколько стоят те или иные продукты, и тем самым зарабатывали для своих мужей время, за которое тем надо было набрать товаров, стараясь бросить в тележку самые дорогостоящие. Даже если бы она все еще продолжала жить с Милтоном, Мэдди не могла себе представить, как она сама участвовала бы в такой игре, и не только потому, что Милтон из принципа отказался бы бросать в тележку хвосты омаров. Он не знал, сколько стоят продукты в супермаркете; впрочем, если уж на то пошло, сама она тоже перестала обращать внимания на цены много лет назад. И гордилась тем, что достигла такого положения в обществе, когда не надо вырезать купоны на скидки или покупать на распродажах. Подобная бережливость помогала им и была важна в первые годы их брака. Но иметь деньги – так приятно.

Она изучила объявления о вакансиях для женщин. Требовались медсестры, сиделки, кассирши, официантки, секретарши, конторские служащие. Ничего подходящего. Хотя нет – имелась одна конторская вакансия в газете «Стар». Поможет ли ей этот приятный Боб Бауэр? Она ведь ему помогла, не так ли? Он написал для первой полосы о том малом, который убил Тэсси Файн. В конечном итоге история оказалась до странности разочаровывающей и такой банальной. В магазин приходит девочка, топает ногами, и у продавца просто «срывает крышу». Ферди рассказал Мэдди, что детективы не поверили ему, поскольку нельзя сорваться так, чтобы ударить кого-то по голове, а затем хладнокровно перетащить жертву в подвал и доделать дело, сломав ей шею. Полиция считала, что у Стивена имеются – как там выразился Ферди? – «аномальные наклонности».

Мэдди улыбнулась – Ферди любил мудреные слова, хотя не всегда правильно использовал их. Но на сей раз он выразился достаточно точно, хотя это, пожалуй, звучало слишком уж благопристойно, когда речь шла о таких ужасных вещах. Полиция не считала, что Стивену Корвину и раньше случалось убивать, однако они подозревали, что он прикасался и к другим детям. Возможно, с предыдущими жертвами ему везло больше, поскольку он работал в таком месте, где для ребенка имелось много соблазнов, и делал такие вещи, которые дети не воспринимали как слишком уж странные. Например, просил того или иного ребенка засунуть руку ему в штаны и всего-навсего потрогать его раз или два. Но Тэсси Файн, не теряющая самообладания и уверенная в себе, вероятно, начала сопротивляться, когда он попытался проделать нечто подобное и с ней. Однако до сих пор полиция так и не смогла отыскать ни одного другого ребенка, который побывал бы в подвале зоомагазина, и имеющиеся у них улики не позволяли требовать смертной казни.

– Не могут же полицейские просто взять и заявить по телевизору: «Послушайте, мамочки северо-западного Балтимора, как вы думаете, этот извращенец трогал ваших детей?» Мы отправили женщин в школы, чтобы они расспрашивали детей, другие сотрудники опрашивают медсестер, работающих в отделениях экстренной помощи. Но если он просто трогал детей – или же ему хватало ума добиться, чтобы они трогали его, а сам он даже не развязал ни одного банта, – мы так и не сможем ничего найти.

Мэдди отметила про себя, что Ферди говорит «мы». Он жаждал быть детективом и работать в отделе расследования убийств. Ему удалось подольститься к нескольким детективам, обращаясь к ним как к олимпийским богам, и те доверяли ему.

Они курили в кровати, когда Ферди поделился с нею этим секретом, касающимся расследования дела Тэсси. Если подумать, то, наверное, это Ферди вернул сигареты в ее жизнь. Живя с Милтоном, Мэдди давно оставила позади ту стадию, когда после секса ей хотелось болтать и что-то обсуждать. Но с Ферди курение в постели было способом удержать его рядом с собой немного дольше. Нет, она не хотела, чтобы он оставался у нее на всю ночь. (И хорошо, поскольку он никогда этого не делал.) Но хотела, чтобы он остался дольше, чем желал. Вот она и задавала ему вопросы и старалась получить ответы о его работе. Так она смогла что-то узнать о его детстве. Я был самым младшим из семерых детей и в Политехе занимался бейсболом. Но он быстро пресекал расспросы почти на все остальные личные темы.

Хочет остаться неизвестной величиной, поняла она. Собирается исчезнуть из ее жизни так же быстро и внезапно, как появился. Иногда ей казалось, что они двое похожи на одну из тех математических задач, которые Сету задавали на дом. В 6 часов вечера из Балтимора выходит поезд, идущий на запад со скоростью 100 миль в час. В 8 часов вечера из Чикаго выходит поезд, идущий на восток со скоростью 120 миль в час. Если расстояние между этими городами составляет 720 миль, то в какое время эти поезда встретятся?

А что произойдет, если какое-то время эти поезда постоят в тупике? Кто это заметит, кто об этом узнает? Станут ли эти поезда другими, когда снова тронутся в путь?

Ферди хотелось продвинуться по службе, он желал стать детективом и притом не в качестве сотрудника под прикрытием в отделе по борьбе с незаконным оборотом наркотиков. Ходили слухи, что в Полицейском департаменте, так долго остававшемся сегрегированным, вот-вот произойдут перемены. И для цветных появятся новые возможности.

– Ты способный, – сказала она. – Я уверена, что у тебя все получится.

Он тогда рассмеялся.

– Нас станут напрягать, стараясь побыстрее улучшить статистику. И одних способностей будет недостаточно. Кроме них понадобится везение.

Так что Ферди на всех парах двигался к работе детектива, а Мэдди тем временем бесцельно болталась на месте, не зная, куда ей идти дальше. Она даже не могла решить, хочется ли ей купить для пошива летних платьев шикарные ткани с рисунками производства «Маримекко», которые она видела в бутике. Для Балтимора это было нечто сверхактуальное, хотя Джеки Кеннеди была сфотографирована в одежде этой марки еще несколько лет назад, когда ее мужа только-только избрали президентом. Но новые рисунки ярче и крупнее. Мэдди задумчиво разглядывала их в магазине «Стор Лимитед» в Кросс-Киз, новом охраняемом жилом комплексе в Норт-Сайде, представляющем собой что-то вроде деревни на территории Балтимора. Мэдди нравился Кросс-Киз. Возможно, поселится там, когда они с Милтоном наконец уладят все свои дела.

Ткани были не единственным товаром, который ей хотелось купить в «Стор Лимитед». Хозяйка магазина, Бетти Кук, к тому же изготавливала изумительные украшения, серебряные и очень простые – изящные линии, драгоценные камни использованы либо скупо, либо их нет вообще. Но стоили они очень дорого. Будущее с его элегантными обтекаемыми формами. Мэдди хотелось подстричься как можно короче, но Ферди стал бы против этого возражать. Ничего, у нее еще будет время сделать короткую прическу. И не будет же он возражать против того, чтобы она проколола уши.

Сидя на пожарной лестнице, он пощупала мочки, вытянутые от долгих лет ношения тяжелых клипс, некоторые из которых, вероятно, были ценными. Большую часть украшений она оставила в доме в качестве жеста доброй воли. Но, возможно, это привело Милтона и Сета к неверным выводам, возможно, они оба злы на нее, поскольку считают, что ей вскоре надоест странный эксперимент и она вернется. Правда, покидать Сета вообще никогда не входило в ее намерения. Она полагала, что тот захочет разделить ее новую жизнь. Учитывая опыт своей попытки продать помолвочное кольцо, она не станет пытаться выяснить, сколько сможет выручить за те старые вещицы. Но ей хотелось проколоть уши. Она поискала в справочнике и нашла ювелира в Пайксвилле, который сделает это так, чтобы это вошло в стоимость четырнадцатикаратных серег, поскольку придется носить только такие, легкие серьги, пока уши не заживут.

Из Пайксвилла Мэдди поехала прямо в «Стор Лимитед», чтобы полюбоваться на творения Бетти Кук, которые были ей не по карману. Продавщица, запомнившая ее после предыдущего визита, принесла новые рулоны тканей «Маримекко».

«Право же, мне не стоит это покупать», – сказала себе Мэдди.

Среди тканей была одна с черно-голубым цветочным рисунком, идеальным для ее волос и глаз. Она купила шесть ярдов этой материи, затем нашла выкройку платья с лямкой на шее, такого простого, что она могла бы сшить его сама, если бы под рукой имелась швейная машинка. Но машинка тоже осталась у Милтона. И ей не хотелось просить его. Не хотела от него ничего, кроме денег.

Она купила яблоко в небольшом продовольственном магазинчике, находящемся напротив «Стор Лимитед», погуляла по изгибающимся дорожкам Кросс-Киз, рассмотрела здешние полуособнячки и многоквартирные дома. И в конце концов оказалась у теннисного клуба. Что было бы, если бы Милтон не занялся теннисом и не привел в их дом Уолли Вайса? Тогда Мэдди, вероятно, не съехала бы из дома, во всяком случае, тогда. А если она не съехала, ее мать не позвонила бы ей в тот день насчет поисков Тэсси Файн, и она бы не нашла ее тело. Мэдди понимала – думать, что тогда Тэсси Файн никогда бы не нашли, было бы логической ошибкой, но ее точно не нашли бы именно в тот день, поскольку в то место поисковая партия не добралась. Так что Мэдди сделала кое-что важное. И сама она важна. Даже если никто об этом не знает.

И теперь, когда она сделала важное дело, ей хотелось продолжить. Она желала кем-то стать, оставить след. Желала изменить мир. Быть матерью Сета недостаточно. Даже если он станет первым евреем, которого изберут президентом США, или врачом, который изобретет лекарство от рака, его достижения не помогут ей исполнить отчаянное желание. Ей нужно иметь что-то свое, что-то помимо Ферди и спальни, чьи окна выходят на собор.

Возможно, она смогла бы поговорить с тем малым, который это сделал. Нет, не поговорить, а списаться. Ей бы хотелось его понять, понять о нем то, что полиции, кажется, неважно. Написать ему письмо, сделать так, чтобы он доверился ей, сообщить, что между ними имеется связь – тело Тэсси Файн.

По пути обратно в свою квартиру она вышла из автобуса за две остановки до своего дома и зашла в писчебумажный магазин на Чарльз-стрит.

Она вынесла коробку с почтовой бумагой на пожарную лестницу, несмотря на тусклый свет и прохладный ветерок. Простая кремовая писчая бумага, никаких монограмм. Да и какие она могла бы использовать инициалы? Составив в блокноте несколько черновых вариантов, она наконец своим красивым размашистым почерком написала чистовик письма.

Уважаемый мистер Корвин!

Я Мэдлин Шварц, женщина, которая нашла тело Тэсси Файн. Хорошо это или плохо, но из-за этого я чувствую, что между мною и вами есть связь. Вы последний, кто видел ее живой. Я – первая, кто увидел ее мертвой.

Она дошла до главного почтамта на Файетт-стрит, чтобы письмо доставили как можно быстрее. И отметила про себя, что следственный изолятор находится ближе к дому, чем почтамт. Могут ли арестанты видеть то, что происходит в городе? Смотрит ли кто-то из них на нее сейчас?

Ей даже не пришло в голову, что он может не захотеть написать ей ответное письмо, потому что мужчины почти всегда делали то, чего Мэдди от них хотела. Почти всегда.

Внимание! Это не конец книги.

Если начало книги вам понравилось, то полную версию можно приобрести у нашего партнёра - распространителя легального контента. Поддержите автора!

Страницы книги >> Предыдущая | 1 2 3 4 5 6
  • 4.6 Оценок: 5

Правообладателям!

Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.

Читателям!

Оплатили, но не знаете что делать дальше?


Популярные книги за неделю


Рекомендации