Текст книги "Кровь и сахар"

Глава четырнадцатая

После наступления темноты трущобы в районе причалов и верфей вызывали тревогу. Лабиринт узких улочек, спускавшихся к реке, состоял из борделей и дешевых пивных, полуразвалившихся и ветхих домов. Мансарды нависали над головой, закрывая ночное небо и эхом отражая звуки жизни Дептфорда. Мужчины разговаривали пьяными голосами и смеялись. Любовники выясняли отношения или совокуплялись, не обращая ни на кого внимания. Где-то на верхних этажах какой-то ирландец пел о доме, а женщина кричала, чтобы папистский ублюдок заткнулся.

Как Чайлд и предупреждал, моя военная форма вскоре привлекла внимание некоторых представителей низших слоев города. Мне пытались перекрыть дорогу проститутки, явно зараженные сифилисом, из тени за мной наблюдали чьи-то еще глаза. Какое-то время за мной шли двое мужчин, тяжело и громко ступая, пока я не показал им свой меч и пистолет. Тогда они отстали, но я все равно не терял бдительности, следил за каждым шорохом и мелькающими в темноте силуэтами.

Я искал таверну, в которой могли бы пить моряки с невольничьих кораблей, и нашел такую рядом с набережной. Таверна называлась «Черная голова», на вывеске был изображен мальчик-африканец в рабском ошейнике.

В зале меня встретила такая смесь пота и дешевого вест-индского табака, что у меня заслезились глаза. Помещение было забито суровыми мужчинами, которые много пили, и их шлюхами. Они говорили с акцентом, характерным для Льюишема и Дептфорда: смесь грубого кокни [27]27
  Кокни – один из самых известных типов лондонского просторечия.


[Закрыть] из Восточного Лондона и так называемого широкого кентского диалекта. Время от времени я слышал и другие языки: голландский, португальский, возможно русский. Я не видел никого, кто подходил бы под те детали портрета напавшего на Тэда человека, которые мне удалось вытянуть из Чайлда и Брэбэзона.

Я пробрался к бару, расталкивая посетителей локтями.

– У нас есть ром и есть пиво, дружище, – поприветствовал меня бармен. – Что убьет тебя первым?

Завитой парик сидел на нем криво, из-за него на лбу у бармена высыпали прыщи. На желтой жилетке висела медаль за службу в военно-морском флоте. Я попросил пиво, и он наполнил грязную на вид кружку густой жидкостью с запахом дрожжей из кувшина.

– Ищете компанию, дружище? Нежную и благоухающую?

– Вообще-то я бы поиграл в кости.

Он посмотрел на меня, как смотрят на откормленного теленка.

– Можно и в кости. Я знаю людей, которые составят вам компанию.

– О, я уже знаю человека, с которым хочу сыграть. Мой друг сказал, что он играет лучше всех в городе. Он описал мне его, но пока мне не удалось его найти.

– Может, я его знаю? Попробуйте мне его описать.

– Моряк с невольничьего корабля. Крупный мужчина, носит несколько колец на пальцах. В прошлом месяце, когда мой друг приезжал в ваш город, этого мужчину сильно укусили за руку.

Бармен почесал жесткие волосы, торчавшие из ворота рубашки, и я был уверен, что увидел, как по ним пробежала вошь.

– Вы уверены, что не хотите сыграть с моими ребятами?

– Я всегда играю только по рекомендации. Если я ставлю золото, то не хочу рисковать напороться на меченые кости. Я, конечно, не хотел оскорбить ваших друзей.

– Я и не оскорбился.

Я видел, что бармену понравилось упоминание золота, и предполагал, что, как и большинство владельцев таверн, он ожидает получить с игры свою долю. Но он все равно колебался.

Я открыл кошель, чтобы заплатить за пиво, достаточно широко, чтобы он увидел в нем золотые монеты. Этого соблазна оказалось достаточно.

– Вам нужен Фрэнк Дрейк. По крайней мере, ваше описание очень ему подходит.

Я улыбнулся:

– Такое имя трудно забыть.

– Он называет себя его потомком [28]28
  Имеется в виду сэр Фрэнсис Дрейк – английский капитан, военно-морской офицер, исследователь.


[Закрыть], хотя это, вероятно, чушь собачья. Примерно месяц назад Дрейка здесь укусил какой-то паразит, и, говоря «паразит», я имею в виду человека. Я уверен, что вы ищете именно Фрэнка.

– Вы знаете, где мне его найти?

Бармен вышел из-за стойки и направился к одному из столов, за которым трое мужчин курили длинные голландские трубки. Он прошептал им несколько слов, они бросили взгляд на меня и освободили стол. Бармен похлопал по нему ладонью и улыбнулся:

– Присаживайтесь, дружище. Я позову Дрейка.

* * *

Я сразу понял, что это Дрейк, едва он вошел в таверну. Он был высокий и крепкий, как стена. Когда шел, покачиваясь, сквозь заполненную людьми таверну, они расступались перед ним, освобождая проход. Когда-то он наверняка был поразительно красивым мужчиной, но теперь его лицо кирпичного цвета опухло от излишка эля, и он уже начал терять свои длинные льняные волосы. Его бирюзовый сюртук был расшит золотой нитью, а сапоги, похоже, смастерили из итальянской кожи. На каждом огромном кулаке блестело по нескольку колец.

Бармен кивнул на меня, Дрейк приблизился к столу, за которым я сидел, и обнажил белые зубы в улыбке.

– Фрэнк Дрейк, – протянул он руку. – Готов опалить любую бороду, но только не проси меня катать шары [29]29
  Шутка основана на двух историях о Фрэнсисе Дрейке: атаке, известной как «опаливание королевской бороды», и легенде об игре боулз перед битвой с испанской армадой. (Прим. ред.)


[Закрыть]. Не моя игра!

Похоже, он использовал эту фразу далеко не в первый раз. Я покорно улыбнулся:

– Только кости, мистер Дрейк.

Он говорил с местным акцентом, а его рукопожатие было до боли крепким. Я задавался вопросом, не станет ли он подробно расспрашивать меня про моего мифического друга, с которым он когда-то играл в кости, и уже подготовил несколько туманных ответов. Но они мне не потребовались: Дрейк, похоже, горел желанием побыстрее приступить к делу и опустошить мой кошелек.

Он привел с собой еще двух игроков, наверное, тех, с кем играл в кости в другой таверне, из которой их вытянул бармен. Один – худой и смуглый, с грубо набитой татуировкой обнаженной женщины на огромном бицепсе. У него, как и у Дрейка, были собственные длинные волосы. Я предположил, что на борту невольничьих судов не требовалось носить парики. Третьим был упитанный тип, одетый как торговец, со здоровым цветом лица и светлыми усами в стиле роялистов [30]30
  Роялисты копировали стиль короля Карла I, который носил подкрученные усы и острую бородку, и, глядя на его портреты, все франты скопировали их.


[Закрыть]. Он говорил с фламандским акцентом, и по большей части его было трудно понять.

Мы сыграли в хэзард [31]31
  Хэзард – игра в гости с двумя кубиками.


[Закрыть] – игру, которую любил мой отец. Я вспомнил его для вдохновения, решив изобразить джентльмена, который думает, что играет в кости гораздо лучше, чем на самом деле. Сначала они давали мне выиграть. Почти каждый раз, когда я бросал кости, выпадали очень удачные цифры, и вскоре передо мной на столе уже собралась небольшая горка монет в половину гинеи. Бармен часто подходил к нашему столу, щедро подносил ром и эль.

Я сказал им, что приехал в город по делу, и все подняли тост за успех моих инвестиций. Я узнал, что Дрейк ждет следующего рейса невольничьего корабля, но его судно задержалось в порту. Исаак, мужчина с татуировкой, недавно вернулся со службы на борту корабля, который преследовал французов в Северной Атлантике после получения каперского свидетельства [32]32
  Каперское свидетельство – правительственный документ, разрешающий частному судну атаковать и захватывать суда, принадлежащие неприятельской державе. Во время действия романа частные лица использовали для этого специально вооруженные суда.


[Закрыть]. Голландец сказал, что провел в порту только два дня, и я догадался, что двое других решили просто использовать его, как и я. Больше всех за столом говорил Дрейк: подшучивал над собственным невезением, делился своим мнением по разным темам, от женщин до скачек и вероломства военно-морского флота. Вчера вечером их люди насильно завербовали дюжину пьяных в одной из таверн.

– Бедняги проснутся с больной головой и обнаружат, что идут, подгоняемые ветром, по Соленту [33]33
  Солент – пролив между южным побережьем Англии и островом Уайт.


[Закрыть]. Я патриот, капитан, но это неправильно.

Мы играли уже около часа, и игра стала поворачивать не в мою пользу. Если говорить метафорически, стоило потрясти дерево, иначе я лишусь последней рубашки.

– Вы слышали про этого мертвого аболициониста, которого нашли на причале? – спросил я. – Его повесили на крюке с перерезанным горлом.

– Слышали, – ухмыльнулся Исаак. – Его еще и пытали. Вероятно, выл перед смертью.

Я сделал глоток из кружки, чтобы скрыть свою ярость.

– Я не понимаю аболиционистов, – заявил я, когда снова смог говорить спокойно. – Мы с таким же успехом можем вручить ключи от Банка Англии французам. Хотел бы я угостить стаканчиком того, кто его прикончил.

– Да мы все хотели бы, – признался Исаак.

– Я слышал, они сцепились не в первый раз, – беспечно продолжал я. – Говорят, около месяца назад убийца дрался с покойником здесь недалеко, на причале. Наш парень уже тогда мог с ним покончить, но было слишком много свидетелей. Поэтому он вернулся, чтобы завершить начатую работу.

Кости бросал Дрейк, но он не посмотрел, что выпало. Он глядел на меня, все веселье погасло в его голубых глазах, и они стали ледяными.

– На вашем месте я бы проверял факты перед тем, как распространять слухи, капитан. Человек, который дрался с ним на причале, не убивал его.

– Вы уверены? – спросил я, словно не замечая, как изменилось его настроение. – Человек, который рассказал мне это, не сомневался, что так и было.

– Да, я уверен. Я был там.

Исаак опять ухмыльнулся и изобразил в воздухе борцовские удары, потом поднял кружку, чтобы выпить за здоровье Дрейка.

– Это были вы? – закричал я в полном изумлении.

– Да, и я знаю, что не убивал его, потому что в то время, когда он отправился на встречу с Создателем, я был в бане – той самой, которая в публичном доме. От заката до рассвета развлекался с чернокожей красоткой. – Он пристально посмотрел на меня. – Так что следите за языком.

– Моя ошибка, – признал я весело. – А что вы вообще не поделили?

– Он задавал слишком много вопросов. А теперь бросайте чертовы кости.

Задавал вопросы. В этом же Тэда обвинял автор анонимных писем.

Мы поиграли еще немного, и снова стало весело. Кости явно меченые или как-то еще обработанные, потому что падали так, чтобы заставить голландца несколько раз по-крупному рискнуть. Вскоре он проиграл уже десять гиней. Я играл более осторожно, к большому разочарованию Исаака и Дрейка.

– Конечно, мы все знаем, зачем этот аболиционист приезжал в город, – сказал я через некоторое время.

– Раздавал брошюры, – хмыкнул Исаак. – Такие бумажки, которыми зад вытирают.

– Я слышал кое-что еще. Он приезжал из-за рабов, которые умерли на том корабле.

За столом воцарилось молчание, только голландец что-то бурчал себе под нос о том, как ему не везет.

– Каких рабов? – В голосе Дрейка явно звучала угроза.

– Там их погибло свыше трехсот. Вот это был рейс! А кто-то знает историю целиком? Как именно они умерли?

Дрейк стукнул кулаком по столу так, что подпрыгнули и кости, и голландец:

– Какого дьявола?!

– Успокойся, Дрейк. – Исаак многозначительно посмотрел на стопку монет передо мной. – Он только повторяет то, что слышал. Он тебе не угрожает и не имел в виду ничего дурного. – Исаак успокаивающе улыбнулся мне.

– Конечно, я никого не хотел оскорбить, – кивнул я. – Это же просто рабы, правда? Никто не станет их оплакивать. Кому они нужны?

– Только хлопковым полям.

Исаак опустил указательный палец на край кружки с элем, потом щелкнул по нему другой рукой, и палец опустился в эль с легким всплеском. Он несколько раз повторил эти странные действия, и я понял, что это одна из его пантомим.

– Тяжкая работа, да, Дрейк? – Исаак подмигнул: – Подходит для тех, кого мучает жажда.

– Заткнись. Оба заткнитесь. – Дрейк с грохотом отодвинул стул. – Игра закончена.

Исааку это не понравилось. Они только начали возвращать деньги, которые позволили мне выиграть.

– Боже, Дрейк! Еще одиннадцати нет.

– Я сказал: все! – Дрейк сгреб деньги рукой и широким шагом вышел из таверны.

Исаак нахмурился, но последовал за ним. Мы с голландцем озадаченно переглянулись, и я убрал выигрыш в карман. Бармен выглядел испуганным, но предложил найти для меня других игроков. Я отказался и, допив эль, тоже вышел из таверны.

Дрейку не понравилось, когда я заговорил про его драку с Тэдом, но ему еще больше не понравилось, когда я заговорил про мертвых рабов. Я подозревал, что он был одним из моряков на том корабле. Наверное, Тэд стал расспрашивать его об этом, и Дрейк избил его до полусмерти. Я считал, что он способен и на пытки, и на убийство. Завтра вечером я загляну в тот публичный дом с баней и проверю алиби, которое удовлетворило Чайлда.

И все же Дрейк был просто моряком на невольничьем корабле. Его едва ли можно было назвать могущественным врагом. Если он убил Тэда, то, возможно, действовал по чьему-то указанию? Может, смерть этих рабов каким-то образом поддерживала убежденность Тэда в том, что он может покончить с рабством? Из всего, что он говорил Амелии, можно было сделать вывод, что это была не просто мелкая ссора в Дептфорде.

Когда шум таверны остался далеко позади, я понял, как тихо в узких переулках у реки. Воздух еще не остыл после теплого дня, а мерзкие запахи не развеялись в темноте. Булыжники были скользкими из-за валявшихся повсюду водорослей, в тени носились крысы. Я услышал у себя за спиной шум – ногой задели камень? – и повернулся, доставая пистолет.

– Кто здесь?

Я ждал, прислушиваясь. Я понимал, что Дрейк с Исааком вполне могут посчитать меня незаконченным делом. Я больше ничего не услышал и вскоре пошел дальше, вспоминая странную пантомиму Исаака. Его палец снова и снова падал в эль. Мог ли экипаж утопить рабов? Судя по реакции Дрейка, что-то там было нечисто, и я пытался найти хоть какую-то правдоподобную причину, объясняющую, зачем команде корабля уничтожать свой собственный груз.

Я все еще пытался разгадать эту тайну, когда в конце переулка из тени выступили две темные фигуры и загородили мне дорогу. Один был худым и гибким, второй – как стена. В руках мелькнули ножи. Исаак и Дрейк.

Дрейк увидел мой пистолет с ударно-кремневым замком и выкрикнул что-то в предупреждение. Исаак то ли не понял его, то ли решил, что успеет добраться до меня прежде, чем я выстрелю. Если второе, то он сильно ошибся. Он бросился на меня, а я вскинул пистолет и нажал на курок. Белая вспышка, запах горелого пороха, грохот, разнесшийся по всей округе. Исаак схватился за грудь и удивленно рассмеялся. Потом рухнул наземь.

Дрейк видел, что у меня нет времени перезаряжать пистолет, и понесся на меня, как разъяренный бык. Мы рухнули на камни, и я приземлился очень неудачно – больная нога подогнулась подо мной. От боли из глаз посыпались искры. Мне все же удалось нанести парочку хороших ударов по голове Дрейка – пока он не прижал нож к моему горлу.

Он поднял меня на ноги, вытащил мой меч из ножен и отбросил его подальше вместе с пистолетом.

– Кто тебя прислал? – У Дрейка изо рта тошнотворно воняло ромом. – Что ты знаешь про тот рейс? Черт тебя побери, говори!

Я знал, что он убьет меня, что бы я ни сказал. Мне и раньше доводилось видеть этот холодный решительный взгляд. Я напрягся, готовясь нанести удар: двинуть коленом в пах, потом схватить руку с ножом. Если только Дрейк не успеет перерезать мне яремную вену.

– Говори, солдатик, или я порежу твое красивое личико. Кто прислал тебя сюда задавать вопросы про этот корабль?

– Никто никого сегодня ночью резать не будет, – заговорил из темноты новый голос.

Дрейк резко развернулся. У него за спиной стоял Перегрин Чайлд с жезлом, положенным ему по должности, в одной руке и пистолетом в другой.

– Ты слышал, что я сказал, Фрэнк. Убери свою игрушку, пока никто не пострадал.

– Это не твое дело, Перри, – нахмурился Дрейк.

– Как раз мое. Делай, что я сказал. Мы с тобой хорошие друзья. Давай ими и останемся.

– Он убил Исаака.

Я опустил глаза на человека, которого застрелил. По его рубашке в районе груди растекалось черное пятно.

– Это была самооборона, – заявил я. – Эти люди напали на меня.

– Мне кажется, вы в расчете, – заметил Чайлд. – Больше вам спорить не о чем. Или хотите, чтобы дело закончилось у меня в суде?

Я мог бы настоять на аресте Дрейка, но не очень верил в правосудие Дептфорда. Смерть Исаака также осложняла дело. Мне совершенно не хотелось, чтобы обо мне писали в газетах, обвиняя в убийстве, несмотря на все смягчающие обстоятельства.

– Я не буду спорить, – сказал я.

Я видел, что Дрейку не нравится, как обернулось дело, но он положил нож в карман и отошел.

– Хорошо, – кивнул Чайлд. – Думаю, ты, Фрэнк, можешь отнести старину Исаака искупаться, а я пока провожу капитана Коршэма в гостиницу.

Дрейк злобно посмотрел на меня, взглядом обещая новую встречу.

– Могу, – сказал он.

– Если повезет, приливом его отнесет к Гринвичу. Пусть Исаак будет их проблемой, а не нашей, да?

Дрейк что-то недовольно буркнул себе под нос и склонился над Исааком. Первым делом он проверил его кошель, потом обшарил одежду друга и забрал себе все, что нашел. Чайлд смотрел в другую сторону, насвистывая какую-то мелодию. Я ощупал все вокруг в темноте, пока не нашел меч и пистолет. Затем мы с Чайлдом пошли в направлении Дептфорд-Грина.

– Вы следили за мной, мистер Чайлд? – спросил я.

– Я предупреждал вас, капитан Коршэм, что в этих переулках нужно быть очень осторожным. Советую вам больше не играть в кости.

– Они набросились на меня, потому что я расспрашивал Дрейка про убийство Арчера. Если Дрейк – лучший пример невиновного человека в Дептфорде, то я с ужасом думаю о том, что представляют собой виновные.

– Я же говорил вам: у Дрейка надежное алиби.

– Еще вы говорили, что он просто разбил Арчеру нос. Тоже вранье.

Остаток пути мы шли молча, и нам обоим было некомфортно рядом друг с другом. Когда мы добрались до «Ноева ковчега», Чайлд своим жезлом перекрыл мне путь внутрь.

– Возвращайтесь домой, – сказал он мне. – Здесь вам нечего делать. Не рассчитывайте, что я всегда буду вашей нянькой.

– Если бы вы просто выполняли свою работу, я бы с радостью уехал.

Он выругался себе под нос – я уловил только слова «Лондон» и «ублюдок».

– Свою голову подставляете, – сказал он и ушел.

Глава пятнадцатая

Били барабаны, трещали мушкеты. Тысячи красных мундиров заполняли все пространство, какое я только мог видеть. Офицеры в панике выкрикивали приказы, среди их голосов звучал и мой голос, пока дикий грохот артиллерийской пушки не заглушил все звуки. Взрыв – и вверх взлетели земля, дым и кровь, и поглотили все. У меня во рту смешались кровь и селитра.

В едком тумане я с трудом различал пошатывающиеся фигуры. Я приказал солдатам вернуться в строй, но они продолжали идти, как шли, и кровь текла из их ушей. Пушки снова загрохотали – и я проснулся.

Мое сердце бешено колотилось, постельное белье промокло насквозь. Я все еще слышал треск мушкетов, но в конце концов осознал, что это цокот копыт по булыжникам за окном. В один ужасный момент все прояснилось, и я вспомнил, что нахожусь в Дептфорде, а Тэд мертв.

Я подошел к раковине и плеснул водой себе в лицо. Моя нога дико болела после встречи с Дрейком в переулке прошлой ночью. Хромая, я дошел до окна, посмотрел на конюшню и на набережные за ее крышей. Сейчас такие сны мучили меня гораздо реже, но все равно каждый раз от них до сих пор мою душу будто сковывало льдом. Я подумал о несчастных мальчиках, которым вскоре предстоит взойти на борт кораблей, стоящих на военно-морской верфи. Я почти не думал про Исаака, которого убил прошлой ночью. Гораздо лучшие люди погибали от моей руки на поле битвы – и с гораздо меньшими основаниями.

Конюх перекидывал солому во дворе внизу, большая черная собака спала на солнце. Какой-то джентльмен в черном сюртуке пересек двор, и я узнал Джеймса Брэбэзона, который, вероятно, вернулся проведать своего пациента. Хирург поднялся по ступеням сбоку конюшни, которые вели в комнату наверху. Брэбэзон постучал, ему открыл тот же молодой человек, который вчера вечером подходил к нашему столу. Я предположил, что это и есть Натаниель Гримшоу, сын хозяйки гостиницы. Они с хирургом зашли в комнату, Натаниель снова появился через пару минут. Он сбежал вниз по лестнице, остановился, чтобы погладить собаку, и зашел в конюшню. Я быстро оделся и пошел искать его.

Двор окружали хозяйственные постройки, воняло навозом. Каменный проход, достаточно широкий для кареты, вел из двора прямо на Дептфорд-Грин. Черный пес поднял голову, чтобы посмотреть на меня, когда я проходил мимо. Я нашел Натаниеля в стойле, где стоял мой Зефир. Парень вытирал щеткой его серебристые бока. На вид парню было лет семнадцать. Он был в одной рубашке, и я сразу заметил, что он хорошо сложенный и очень мускулистый для его возраста. Зефир радостно заржал при виде меня, Натаниель повернул голову и улыбнулся.

– Натаниель Гримшоу? Капитан Коршэм. Живу в гостинице.

Он поклонился:

– Моя мать сказала мне. Вы приехали в город по делам, сэр?

– В некотором роде. Я друг человека, которого ты нашел убитым на причале. Я пытаюсь больше узнать о том, что с ним случилось.

Натаниель настороженно смотрел на меня своими мягкими зелеными глазами.

– Мистер Валентайн был вашим другом, сэр?

– Его настоящее имя – мистер Арчер. Да, был.

– Мне он представлялся Валентайном, – упрямо произнес парень. В голосе звучала обида.

– Думаю, у него были веские причины не называть свое настоящее имя. Можно я задам тебе несколько вопросов о его пребывании в Дептфорде?

– Я уже рассказал мистеру Чайлду все, что знал.

– Мне хотелось бы услышать все от тебя. Я дам тебе шиллинг за потраченное время.

Шиллинг его заинтересовал.

– Я все расскажу, сэр. Мне нечего скрывать.

– Мистер Чайлд сказал, что это ты нашел труп.

– Все правильно. – Во время разговора он продолжал чистить моего коня. – Я почти каждую ночь дежурю рядом с городскими причалами, патрулирую территорию у складов каждые два часа между полуночью и шестью часами утра. Я вышел покурить после четырехчасового обхода и увидел, что он висит там.

– Больше ты никого не видел?

– Все было тихо. Было несколько рыбаков, которые пришли позднее, но тот, кто его убил, уже давно смотался.

– Наверное, это было для тебя тяжким испытанием.

– Я видел кое-что и похуже. – Он говорил натянутым голосом, и я видел, что это ложная бравада. – Многие люди в городе считают, что он сам напросился.

– А ты?

– Не знаю. Нет. На самом деле нет.

– Твоя мама сказала, что мистер Арчер и раньше останавливался в вашей гостинице.

– Три раза, включая последний. Первый раз он приехал примерно восемь недель назад. Второй – через четыре или пять недель после первого. Каждый раз жил по нескольку дней. За исключением последнего, тогда он ночевал у нас только две ночи.

Натаниель набросил попону на спину Зефира и наполнил кормушку овсом из мешка.

– А ты помнишь тот случай, когда его избили? У него были сломаны ребра, разбито лицо.

– Да, сэр, это произошло в его второй приезд. Мистер Чайлд привел его сюда, а меня отправил за мистером Брэбэзоном.

– На него у причала набросился моряк по имени Фрэнк Дрейк.

Вернулась настороженность.

– Об этом я ничего не знаю, сэр.

– А с Дрейком ты знаком?

Натаниель отвел взгляд.

– Немного. Он был другом моего отца. Они вместе ходили в море. – Парень нахмурился. – Я только что кое-что вспомнил. Один раз мистер Арчер задавал мне много вопросов. Хотел знать, не видел ли я, кто оставил ему здесь письмо.

Я отметил про себя быструю смену темы – наверное, одно упоминание Дрейка так действовало на людей, – но решил все же послушать, что скажет Натаниель.

– А ты видел, кто оставил письмо?

– Нет, не видел. И мама не видела.

– Когда это было? В какой его приезд?

Парень на мгновение задумался:

– Во второй. До того, как его избили.

Я подумал, что речь, вероятно, идет об одном из писем с угрозами и что его автором мог бы быть Дрейк.

– К Арчеру приходили посетители? Ты помнишь, куда он ходил и с кем виделся?

– Большую часть времени его в гостинице не было. Никаких посетителей, кроме мистера Брэбэзона и мистера Чайлда, я не помню.

– А женщины? – спросил я, снова думая про темного ангела и даму в черной кружевной вуали на похоронах Тэда.

Натаниель с любопытством посмотрел на меня:

– Нет, сэр, женщин он сюда не приводил. Один раз я видел, как он направляется на восток, к Гринвичу. Люди говорят, что он пытался взбаламутить негров на Бродвее, но я сам ничего подобного не видел.

– Твоя мама сказала, что ты выполняешь поручения постояльцев гостиницы. Ты что-нибудь делал для него?

– Один раз принес ему горячий пирог. Бутылку джина. – Натаниель улыбнулся, на щеках появились ямочки. – Если вам что-то потребуется, сэр, только позовите меня или найдите. Днем я здесь, а по ночам в районе городских причалов, на складе Гэррауэя.

– Вполне вероятно, я так и сделаю. А сейчас мне нужно попасть на частные причалы. Ты можешь меня проводить? За это получишь еще один шиллинг.

Я знал, как туда попасть, заблудиться было невозможно, но Натаниель только начал немного расслабляться, и мне хотелось получше с ним познакомиться. Раз он живет в гостинице, то должен много всего слышать.

Его лицо прояснилось.

– Подождите меня минутку, сэр.

Я подождал, пока он закроет конюшню и наденет синий сюртук с латунными пуговицами.

– Пошли, Яго, – свистнул Натаниель.

Собака вскочила, подбежала к Натаниелю, и мы вышли на Дептфорд-Грин. Прямо перед «Ноевым ковчегом» стоял мужчина с желтым попугаем на руке. Прохожие давали монетки, чтобы попугай что-нибудь сказал им.

– Боже, храни короля, – пронзительно прокричала птица. – Джордж Вашингтон – сукин сын.

– Мне хотелось бы иметь говорящую птицу, – признался Натаниель. – Интересно, откуда она?

– Думаю, из какой-нибудь американской страны. Возможно, из Бразилии.

– Папа один раз плавал в Бразилию. Он познакомился в Элмине [34]34
  Элмина – имеется в виду форт в Гане у окрестностей одноименного города и мыса на берегу Гвинейского залива. Англичане называли его фортом Святого Георгия, это первый форт, построенный европейцами в тропической Африке, и он быстро стал одним из центров работорговли.


[Закрыть] с каким-то португальцем, у которого на корабле не хватало помощника капитана. В Рио им удалось продать груз совершенно дерьмовых негров как лучших африканских рабов. Знаете, одни хрящи, а спрос как на отличное мясо с косточкой. Папина доля составила двести фунтов стерлингов.

– Предприимчивый человек, – заметил я таким нейтральным тоном, на который только был способен.

– Да, сэр, он был очень предприимчивым. – На этих словах его голос дрогнул. Я вспомнил, что миссис Гримшоу носит вдовий наряд, и догадался, что отец Натаниеля умер не так давно.

Мы шли тем же путем, которым я в предыдущий день шел с Чайлдом, – вдоль высокой стены, ограждавшей частные причалы. Усталые рыбаки и проститутки тащились домой с ночным уловом. Возчики угля и портовые грузчики, наоборот, только приступали к работе. На другой стороне улицы работали таверны, и я задумался, закрываются ли они вообще когда-нибудь.

– Ты присутствовал, когда мистер Чайлд разбирал вещи Арчера после убийства?

– Я впустил их в номер, но мистер Чайлд велел мне подождать снаружи.

– Чайлд приходил не один?

– Вместе с негром мэра Стоукса. С тем, который одевается, как светский человек.

– С секретарем Сципионом?

– Да, с ним.

– А когда это было?

– В то утро, когда мы нашли вашего друга. Я отвез тело на телеге к Брэбэзону. Потом вернулся в «Ноев ковчег», а мистер Чайлд с этим негром уже были там.

Я подумал, что Стоукс и Чайлд действовали очень быстро для людей, которые будто бы не особо были настроены на поиск убийцы. Интересно, они искали что-то конкретное? То же самое, что и тот человек в квартире Тэда? То, за чем Тэд приехал в Дептфорд?

Яго обнюхивал куриную косточку, и Натаниель подозвал его к себе.

– А вы были в Америке, капитан Коршэм?

– Какое-то время, пока не сломал ногу.

– У моего друга Дэнни сломана нога. Брэбэзон говорит, он может ее потерять.

– Он и мне это говорил. По крайней мере, твой друг в хороших руках.

– Да, сэр, самых лучших, – сказал он резко, и эта перемена меня удивила. Он поддел ногой камушек, и тот полетел по улице. – Я сам вскоре отправлюсь в путешествие – посмотреть мир. На невольничьем корабле, не солдатом. Меня ждет место на корабле моего отца. Одним из помощников капитана.

Я не заметил в его голосе особого энтузиазма. Неудивительно. Я читал, что каждый третий моряк на невольничьем корабле умирает в море. Мне было грустно думать, что этому впечатлительному молодому человеку придется участвовать в работорговле и что он может опуститься и стать грубым и жестоким, как Фрэнк Дрейк.

– Чайлд говорил мне, что сейчас в этой сфере трудно найти работу.

– Нетрудно, если знаешь нужных людей. – Теперь в его голосе звучало бахвальство.

Мы прошли немного дальше, Натаниель болтал без умолку, и я вернул разговор к нашей предыдущей теме. Мне было интересно, захочет ли Сципион разговаривать со мной. Большой любви к своему хозяину он явно не испытывал.

– Скажи мне, Сципион – раб?

– Нет, свободный человек. В Дептфорде немного свободных негров. Они боятся, что им подмешают наркотик и они проснутся в трюме корабля, пересекающего Атлантику.

– А Сципион не боится?

– Он работает на мэра. Никто его не тронет. – Натаниель нахмурился. – Папа всегда говорил, что негру незачем учиться читать, им это нужно не больше чем Яго. Но мистер Валентайн – простите, мистер Арчер – говорил, что черные могут учиться точно так же, как вы или я.

Натаниель смотрел на меня, явно желая знать, что я думаю по этому поводу.

– Мистер Арчер не ошибался. Я как раз вчера познакомился с чернокожим джентльменом, который написал книгу.

– Папа от такой новости в гробу бы перевернулся, – ухмыльнулся Натаниель.

Мы дошли до ворот, за которыми начинались частные причалы, и Натаниель кивнул на стражников:

– Они обязательно потребуют у вас денег, но не давайте им себя доить. Не больше шиллинга, сэр. Даже это грабеж среди бела дня.

Я бросил ему обещанные монеты, и парень ловко поймал их.

– Не забудьте, сэр, вы можете найти меня в гостинице, если вам что-нибудь потребуется. А после наступления темноты приходите на склад. Дежурить всю ночь в одиночестве бывает очень скучно. Я буду только рад, если вы составите мне компанию.

Я тоже был рад, что нашел союзника в Дептфорде, и сказал ему, что вполне могу прийти. Натаниель отдал мне честь, как делают в армии, и ушел, посвистывая.