Текст книги "Кровь и сахар"

Глава шестнадцатая

На территории за воротами находилось около сотни складов, а также портовые бассейны и сухие доки, судоподъемные эллинги и ремонтные верфи. На дорогах между складами было странно тихо, и я вскоре обнаружил причину этого. Я завернул за угол, следуя указаниям стражника у ворот, и увидел огромную толпу рабочих, собравшихся перед одним из складов. Все их внимание было сосредоточено на разворачивающемся зрелище. Они были так взбудоражены, так дергались и морщились, что я догадался, что там идет петушиный бой или боксерский поединок. Я протиснулся сквозь толпу и обнаружил, что ошибался.

Два портовых грузчика прижали полуобнаженного мужчину животом к бочке, его спина была покрыта перекрещенными кровавыми полосами. Четвертый мужчина в рубашке стоял позади них, держа в руке кнут из телячьей кожи. Он взмахнул им в воздухе, потом со щелчком обрушил на спину несчастному. Звук этого щелчка эхом отразился от деревянных складов вокруг. Тошнотворно пахло кровью, в воздух взлетели новые брызги, по телу жертвы прокатилась судорога, и мужчина застонал.

Я спросил у ближайшего ко мне зрителя, чем мужчина заслужил такое наказание.

– Кто знает? – ответил тот, пожевывая табак. – Богохульствовал во время работы. Играл в кости в субботу. Много не нужно, чтобы стать грешником в глазах Джона Манди.

Манди был как раз тем торговцем, которого я искал. Я с интересом принялся рассматривать мужчину с кнутом, высокого и крупного, как амбарная дверь. Я дал бы ему лет пятьдесят. Он вспотел, и промокшая от пота рубашка прилипла к его мускулистому торсу. Парик он не носил, голову брил наголо, и за годы под южным солнцем она загорела так, что приобрела цвет темного красного дерева и сейчас из-за пота блестела, как каштан. Он поднял руку, и кнут снова опустился на спину несчастного.

– Помилуйте меня! – кричал лежавший на бочке мужчина.

Никакой милости в глубоко посаженных глазах Манди я не увидел. Казалось, порка длилась целую вечность. Наконец Манди отошел назад, тяжело дыша, и бросил кнут одному из мужчин, державших жертву.

– Вымойте его.

Толпа начала расходиться, разочарованно ворча из-за того, что зрелище закончилось. Часть людей отправилась на склад у нас за спиной. Манди взял полотенце, лежавшее на одном из ящиков, и вытер руки.

– Мистер Манди? – сказал я, подходя к чему.

Несколько секунд он оценивающе меня оглядывал, давая и мне возможность поближе рассмотреть его лицо. На его загорелой коже было много морщин и каких-то трещин, как на старом куске дерева, который давно лежит на улице, открытый всем ветрам. Две самые глубокие морщины обрамляли его орлиный нос и почти касались уголков его напряженного, неулыбчивого рта.

– У вас есть преимущество, сэр, – сказал он. Местный диалект в его речи заставлял предположить, что он совсем не благородного происхождения.

Я вручил ему свою визитку, представился и поклонился. Манди ждал только, чтобы я объяснил, что мне от него нужно.

– Я ищу подходящее предприятие, чтобы вложить наследство. Мне сказали, что вы, возможно, подыскиваете инвесторов.

Я решил скрыть свою истинную цель, в частности потому, что связь Тэда с Манди и его компанией оставалась для меня непонятной. Хотя Чайлд говорил, что убийца не стал бы подставляться, используя клеймо своего хозяина, я считал возможным, что человек, которого я ищу, был членом экипажа на корабле Манди. Может, Фрэнк Дрейк, может, кто-то еще. В Лондоне джентльмен может ожидать помощи от торговца, если одного из его работников подозревают в преступлении, но, как любил напоминать мне Чайлд, это не Лондон. Мне также пришло в голову, что Манди вполне мог быть тем работорговцем, которому докучал Тэд. Возможно даже, что он сам был причастен к убийству Тэда.

Манди изучил мою визитку.

– Военное министерство? Вы служили в колониях?

– Несколько лет, пока не получил ранение под Саратогой.

– В таком случае рад познакомиться с вами, капитан. Война – гнусное дело, но необходимое. Во многом она похожа на работорговлю. Сколько вы планируете инвестировать?

Я назвал серьезную сумму – долго не думая:

– Тысячу фунтов.

Манди бросил полотенце на ящик и взял лежавший на нем горчичный сюртук и завитой парик серебристого цвета, надел их и протянул мне руку для рукопожатия.

– Я сейчас действительно ищу инвесторов для своего следующего путешествия. Семи сотен будет достаточно. Могу вам рассказать все поподробнее, если зайдете в контору.

Когда мы проходили мимо бочки, я бросил взгляд на нее, коричневую от крови избитого на ней человека. Похоже, Манди почувствовал мое неодобрение.

– Наши методы могут показаться вам излишне суровыми, капитан, но этот человек украл мешочек табака из одного из моих ящиков. Я не позволю воровать – ни у себя, ни у моих инвесторов.

Внутри склада было прохладно и темно. Мужчины карабкались вверх по стопкам ящиков с грузами или тащили их по проходам. Другие прикрепляли к ящикам веревки или поднимали с помощью подъемников и шкивов. Свет попадал внутрь только из ряда небольших окошек под самой крышей. Пылинки плясали в лучах света, напоминая золотой дождь в опочивальне Данаи.

– Что вам известно о торговле через Атлантику, капитан Коршэм? И о моей компании «Атлантик Трейдинг»?

– Совсем немного.

Это было не так, но мне хотелось побольше узнать о том, как он ведет бизнес.

Манди повел меня по одному из проходов и крикнул кому-то из рабочих, чтобы тот принес ему ломик. Я смотрел, как он открывает ящик. Внутри оказались пузатые холщовые мешочки. Манди вынул нож из-за пояса, разрезал один из них и жестом предложил мне осмотреть содержимое. Стеклянные бусины. Тысячи бусин! Он предложил мне взять товар в руки, и я набрал пригоршню, позволяя крошечным разноцветным шарикам выскользнуть из моих пальцев.

– Их любят негритянские принцессы, – пояснил Манди. – За пятьсот бусин можно купить одного африканца. Еще они любят ром и табак. И стрелковое оружие. Даешь им оружие, и негры могут захватить больше пленных из соседних племен, а потом продать нам. Те племена, в свою очередь, хотят защищаться и тоже обращаются к нам за оружием. Мы принимаем оплату только рабами, и таким образом торговля теперь ведется по берегу всего Гвинейского залива. Приятная симметрия, не правда ли?

Я мог бы предложить для этого другие слова и выражения, причем большинство – непечатные, но вместо этого произнес какие-то вежливые банальности.

– Следующая часть путешествия – это Средний путь через Атлантику. – Мы прошли дальше на склад. – Вы религиозный человек, сэр?

– Пытаюсь им быть.

– Ну, тогда вы можете считать свои инвестиции богоугодным делом. В своей Африке чернокожие живут аморально. У них там многоженство, языческие боги. Они никогда не знали утешения, которое дает Евангелие.

– И вы даете им это утешение?

– Это позволяет мое положение. Мои капитаны организуют молитвы на палубе для негров, когда их выводят туда, чтобы они размялись. Капитаны читают им Священное Писание, потом все поют псалмы. Иногда требуется время, чтобы они прониклись, но в конце концов они попадают в объятия Господа нашего и принимают истинную веру. Представьте море черных лиц в океане, с глазами, поднятыми к небу. Что за зрелище!

Я уже достаточно наслушался Евангелия от Джона Манди.

– В какой части Карибского моря вы продаете рабов?

– Обычно мы идем на Ямайку, иногда на Наветренные острова, реже на Бермуды. Там мы меняем рабов на товары, предназначенные для европейских рынков.

Он приказал открыть еще несколько ящиков и показал мне, что внутри.

– Табак с Бермудских островов, кофейные зерна с Ямайки. Сахар с Барбадоса – белое золото. Если заглянете ко мне в кабинет, покажу вам расчеты ожидаемой прибыли.

Я поднялся вслед за ним по деревянным ступеням в небольшую комнатку, откуда открывался вид на весь склад. Там стоял письменный стол, печка, шкаф для документов и два стула. На стене рядом с картой Атлантического океана висело большое распятие. Манди остановился перед картой, чтобы показать этапы путешествия, – и пальцем нарисовал треугольник.

– Из Дептфорда к берегам, где берем рабов, по Среднему пути через Атлантику, потом домой с грузом, который дает чистую прибыль.

Он достал из шкафа какие-то бумаги и принес к столу, чтобы показать мне.

– За семьсот фунтов стерлингов вы можете купить десятипроцентную долю в моем следующем рейсе. Прибыль трудно предсказать точно, но обычно инвесторы получают назад от двадцати до двадцати пяти процентов, иногда больше.

Это было очень много – гораздо больше, чем могли дать любые из моих нынешних инвестиций.

– Прибыли распределяются в равных долях внутри синдиката?

– Каждый из семи инвесторов выкупает десятипроцентную долю и получает соответствующую часть прибыли. У меня двадцать процентов, у капитана – пять. Три процента получает хирург, а оставшиеся два делятся между помощниками капитана. Получая долю от прибыли, они больше заинтересованы в успехе путешествия.

– Сколько у вас кораблей?

– Пять невольничьих судов, все ходят к африканским берегам. Обычные торговые корабли не могут с ними сравниться. Мои корабли оснащены полками для рабов, так что мы можем заполнить трюм до предела. Полки съемные, так что на островах Карибского моря трюм заполняется грузом, как на обычных торговых судах.

У меня мурашки побежали по коже при одной мысли о том, что там происходит.

– Сколько рабов вы планируете купить?

– На «Фениксе» можно разместить плюс-минус четыреста пятьдесят. Некоторые торговцы берут столько, сколько влезет, засовывают их во все дыры, но это ложная экономия. Тогда много рабов умрет на борту, кто-то получит травмы – груз получается попорченным! К тому же это ужасно угнетает чернокожих, а я не допускаю жестокости на своих судах. На еде я тоже не экономлю. Черные каждый день получают свежее мясо и овощи. Это означает, что расходы у меня выше, чем у моих конкурентов, но большинство работорговцев теряют семь процентов груза, иногда доходит до целых пятнадцати. Я теряю от трех до пяти процентов. – Он показал мне еще одну таблицу с цифрами. – И я получаю за своих рабов лучшую цену. У вас есть собака? Вы знаете, что если кормить собаку хорошим мясом, то у нее будет блестеть шерсть? Здесь тот же принцип.

Я вспомнил черепа в корабельном журнале.

– Вы сказали, что теряете от трех до пяти процентов ваших рабов. Никогда больше?

Вспышка эмоций, казалось, на секунду осветила его мутные карие глаза. Затем Манди быстро вернулся к цифрам, и я задумался, не показалось ли мне это.

– Работорговля – это рискованный бизнес, сэр, именно поэтому и прибыли такие высокие. Я не могу контролировать погоду и не отвечаю за действия французов. К тому же на борту может подняться мятеж. Негр – это опасный зверь, особенно когда он в клетке. Но моя страховка покрывает большинство таких непредвиденных обстоятельств. Деньги инвесторов я еще никогда не терял. Может, хотите посмотреть мои корабли?

Дорога, которая вела к причалу, была заполнена телегами и повозками, которые тянули волы или лошади-тяжеловозы шайрской породы. Там, где дорога заканчивалась, был установлен стационарный пункт для таможенного досмотра грузов.

Перед нами простирался Дептфорд-Рич, широкий и коричневый. По нему сновали ялики, небольшие парусники, баржи, торговые и прогулочные корабли, небольшие лодочки-одиночки и устричные суда. Группа мужчин под наблюдением инженера тянула фрегат по стапелю к наливному доку. Мы прошли рядом с мачтовым прудом, где в морской воде морили балтийскую древесину. Мальчишки-подмастерья, рискуя жизнью, прыгали по этим бревнам. В сухих доках ремонтировали корабли, по которым сновали плотники и другие мастера. Надо всем этим возвышались огромные невольничьи суда, ходившие к берегам Индии и в Гвинейский залив. Они стояли на якоре в воде впечатляющими рядами и казались расой кораблей-гигантов. В отдалении, на одной из набережных небольшая группа хорошо одетых джентльменов смотрела на реку.

Манди проследил за моим взглядом и пояснил:

– Наш мэр, мистер Стоукс, показывает город парламентской делегации. Мы надеемся, что они решат строить новый Вест-Индский причал прямо здесь, в Дептфорде.

– Надеюсь, что убийство их не отпугнет, – заметил я.

Манди резко повернул ко мне голову:

– Убийство?

– Того аболициониста, которого нашли на причале неделю назад. Вчера в тавернах только об этом и говорили.

Манди нахмурился:

– Такое преступление не должно служить развлечением для неотесанных мужланов, которые залили шары.

– А вы не думаете, что он это заслужил? Похоже, что это общее мнение в городе.

Манди на мгновение поджал губы:

– Ни один человек не заслуживает такой смерти. Он придерживался ошибочных взглядов, но он был верующим человеком. По крайней мере, у меня сложилось такое впечатление.

– Вы встречались?

– Да.

Я ждал, что Манди расскажет об этом поподробнее, но он махнул рукой на ряд невольничьих кораблей, пришвартованных в доке.

– Два последних здесь – мои. Вот это «Феникс». Видите, как солнце играет на корпусе? Это медная обшивка. Защищает дерево от червей.

Я не смотрел на «Феникса». И Манди я уже не слушал. Я смотрел на второй корабль, который показал Манди, – с тремя мачтами, свернутыми парусами и бушпритом в кормовой части. На носу красовалась вырезанная из дерева фигура крылатой женщины с красивым, но суровым лицом. Это лицо вызывало чувство тревоги. Вся женщина была окрашена черной краской, а кончики ее крыльев – серебряной. Когда корабль идет по волнам, вероятно, создается ощущение, что она летит.

Это была она. Я ее нашел. Темного ангела Тэда.

Глава семнадцатая

Я расстался с Джоном Манди, пообещав, что очень серьезно обдумаю его предложение. Он назвал мне адрес своего дома на Дептфордском Бродвее, и я сказал, что загляну к нему, если у меня возникнут дополнительные вопросы. Несомненно, я загляну. Мы поклонились друг другу, и я пошел по причалу обратно к воротам.

Я шел, пытаясь мысленно нарисовать схему связей точно так же, как Манди рисовал пальцем на карте маршрут путешествия невольничьего корабля. От рабского клейма до «Атлантик Трейдинг и партнеров», к «Темному ангелу» и корабельному журналу с черепами. Все указывало на то, что «Темный ангел» – именно то судно, о котором шла речь. Как умерли рабы? Почему Тэд считал, что может покончить с работорговлей? Как после визитов сюда у него появились могущественные враги?

Я так глубоко погрузился в свои мысли, что чуть не прошел мимо них. Они стояли в одном из проходов между складами. Синнэмон и Сципион склонили головы друг к другу и что-то напряженно обсуждали.

На Синнэмон было платье с жестким лифом, отделанное кружевом цвета слоновой кости, с глубоким вырезом и открытыми плечами. Ее блестящие черные кудри были собраны под овальной шляпкой, в руке в перчатке она держала зонтик от солнца с бахромой по краю. Она с мольбой смотрела на Сципиона, но он покачал головой, потом что-то сказал, я не уловил слов. Девушка взмахнула рукой.

Я пошел к ним. Оба подняли головы и замолчали.

– Мисс Синнэмон, Сципион. Очень рад снова видеть вас.

Сципион ответил на мой поклон. Его иссиня-черная кожа резко контрастировала с белоснежным завитым париком. В руке он держал длинный свиток. Я решил, что это карта или архитектурный чертеж. Синнэмон настороженно смотрела темными глазами.

– Мне хотелось бы поговорить с вами про «Темного ангела», – обратился я к ней. – Мне нужно выяснить, как и почему убили этих рабов.

Между нами встал Сципион.

– Немедленно возвращайтесь в карету, мисс Синнэмон, – приказал он.

Я пытался поймать ее взгляд через его плечо, но она опустила глаза и пошла по проходу между складами.

Сципион гневно смотрел на меня, и на мгновение мне показалось, что он собирается меня ударить. Он возвышался надо мной сантиметров на десять, и я инстинктивно сделал шаг назад. Он прекратил хмуриться.

– Простите меня за грубость, капитан Коршэм. Но если мистер Стоукс заподозрит, что она разговаривала с вами, он побьет ее. Скорее всего, в этом обвинят меня, и мистер Стоукс меня оштрафует.

– Мистер Стоукс ничего не узнает от меня, – сказал я.

– Каким-то образом он все равно узнает. У него везде есть глаза и уши.

«Да уж, тебе-то это точно известно», – подумал я, с любопытством осматривая его. Если не считать цвета кожи, Сципион смотрелся как бедный английский джентльмен. Одежда была пошита довольно сносно: сюртук серого цвета с голубыми вкраплениями, льняные чулки и начищенные туфли с латунными пряжками. Все накрахмалено, начищено, приведено в порядок. Он явно носил все очень аккуратно. Высокие скулы, длинный нос, немного припухшие умные глаза – все это придавало ему аристократический вид.

– У меня и к вам есть вопрос, Сципион. Когда вы вместе с мистером Чайлдом ходили в номер Арчера в гостинице, нашли ли вы там что-нибудь, кроме черного саквояжа?

– Вы имеете в виду, нашли ли мы там то, ради чего сюда приезжал мистер Арчер? Вещь, о которой он говорил своей сестре? Нет, не нашли.

Я достал монету в половину гинеи из кармана.

– Вы уверены?

– Абсолютно уверен. – Он пренебрежительно посмотрел на монету. – А что касается вашей взятки… Меня три раза на протяжении моей жизни покупали за английское золото. Этого более чем достаточно.

Я опустил монету назад в карман, мне стало немного стыдно.

– Тогда поговорите со мной просто так. По собственному желанию. Арчера убили, потому что он приехал сюда помогать вашим людям.

– Каким нашим людям? Вы имеете в виду рабов? Так я теперь свободный человек. Может, вы имеете в виду секретарей? Или йоруба? Это племя, в котором я родился. Жителей Дептфорда, в котором я живу? Я знаю, что вы не имеете в виду негров из царства Дагомея, которые забрали меня из родной деревни и продали белому человеку.

Он пытался донести до меня, что он книга со многими страницами, а я видел только обложку.

– Простите, если я вас оскорбил. Я совсем этого не хотел.

Он улыбнулся:

– Я только поддразнивал вас, капитан Коршэм. Мне очень жаль вашего друга. Но я сам нахожусь в сложном положении. Мистеру Стоуксу не понравится, что я с вами разговаривал.

– А какое отношение убийство Арчера имеет к мэру?

– Вы не слушаете, сэр. – Его улыбка стала шире.

И все же он хотел помочь мне. Я чувствовал это.

– Вы можете мне хоть что-нибудь рассказать? О «Темном ангеле»? Или о рабах, с которыми Арчер разговаривал на Дептфордском Бродвее?

Сципион вздохнул:

– Арчеру следовало оставить этих несчастных в покое. У них из-за этого было столько проблем.

– О чем вы говорите?

Он колебался. Похоже, в нем шла внутренняя борьба. Но какими бы вопросами морали он в этот момент ни задавался, он все же решил что-то рассказать мне.

– Арчер объяснял им законы – что они могут стать свободными, если сбегут в Лондон. Он сказал им отправляться в «Йоркширское пиво» в Марилебоне. Сказал, что там им помогут. Нескольких рабов поймали, когда они разговаривали с ним, и сурово наказали.

– Что такое «Йоркширское пиво»?

– Пивная, куда ходят африканцы, – я сам туда иногда захожу, когда бываю в городе. Только одна женщина из дептфордских рабов оказалась достаточно смелой, чтобы рискнуть отправиться в это путешествие. Горничная по имени Эбигейл. Сейчас она в трюме невольничьего корабля, направляющегося к берегам Гвинейского залива.

– Не понимаю.

– Хозяин Эбигейл отправил за ней погоню с собаками и поймал ее на пути в Лондон. Ее вернули в Дептфорд, а на следующее утро посадили на борт невольничьего корабля, который отправлялся закупать новых рабов. Ее продадут на одном из островов Карибского моря – если она, конечно, выживет во время плавания. Как видите, капитан Коршэм, своим расследованием Арчер подверг опасности не только самого себя. Понимаете? Если вы собираетесь следовать тем же курсом, я прошу вас подумать и о других. В частности, о мисс Синнэмон. Мистер Стоукс – ревнивый хозяин.

– Конечно, я думаю о других, – заявил я, доставая из кармана одну из брошюр, которую нашел в саквояже у Тэда. – Вы когда-нибудь слышали про этих «Детей Свободы»?

Сципион взглянул на брошюру:

– Нет, но если они помогают беглым рабам, то, возможно, кто-то в «Йоркширском пиве» скажет вам, где их искать.

Я кивнул:

– Я отправлюсь туда после того, как выясню здесь все, что только возможно.

– Не исключаю, что вы решите покинуть Дептфорд гораздо раньше, чем думаете. Дептфорд с большой неохотой раскрывает свои секреты, подобно приливным отмелям Темзы. И он может быть таким же опасным, как на собственном опыте выяснил ваш друг. Советую вам возвращаться домой, только не думаю, что вы меня послушаете. – Сципион приподнял руку со свитком. – Теперь я должен идти. Меня ждет мистер Стоукс.

Мы поклонились друг другу. Я смотрел, как он удаляется по набережной, и думал о том, что еще он мог бы мне рассказать, если бы хотел. Почему свободный африканец решил работать на работорговца, человека, которого он явно презирал? Я мог только предположить, что у него не было особого выбора.

Я пошел назад к воротам. Бакланы ловили рыбу в реке, мелькая белыми полосами на фоне охристой воды. Я обогнул здание таможни и заметил вдали женщину, стоявшую на краю причала. Хотя до нее было метров пятьдесят, я сразу узнал стройную фигурку Синнэмон и платье цвета слоновой кости. Каким-то образом я понял, что она ждет меня.

Приближаясь к ней, я видел, что она смотрит вверх на корабль у причала, на женщину с крыльями, темного ангела.

– Мне нужно выяснить как можно больше про этот корабль, – сказал я, как только соединились отбрасываемые нами тени. – Мне нужно знать, как умерли рабы и что все это значило для мистера Арчера.

Она взглянула на меня.

– Они не умерли, – сказала Синнэмон. – Они были убиты.

Я изучал ее профиль, слегка вздернутый носик, черные как сажа ресницы на фоне медовой кожи.

– Как их убили?

– Зачем вы приехали сюда? – спросила она, глядя на реку.

– Найти человека, который убил моего друга.

– А мертвыми рабами будете заниматься? Разве они не заслуживают справедливого возмездия?

– Если их убили, то, конечно, заслуживают. Не сомневайтесь, я придерживаюсь тех же взглядов на рабство и работорговлю, что мистер Арчер.

– Мистер Арчер был лжецом и обманщиком.

Я удивленно уставился на нее:

– Почему вы так сказали?

Подул легкий ветерок и растрепал ее кудри.

– Я расскажу вам все, но сначала вы должны мне помочь.

– Как я могу помочь вам?

– Я хочу стать свободной.

Я развел руками:

– Едва ли это в моих силах.

– Если вы выкупите меня у мистера Стоукса, вы сможете освободить меня.

Я с трудом сдержал улыбку, представляя, как отреагировала бы Каро, если бы я вдруг привел домой красивую рабыню-африканку. Даже если бы я сразу же освободил ее, осталась бы запись о сделке. А учитывая внешность Синнэмон, неизбежно пошли бы разговоры. А мне нужно было избегать скандалов как раз такого рода.

– Я могу дать вам денег, – предложил я. – Если вы доберетесь до Лондона, то получите постановление суда. У мистера Стоукса не будет на вас прав. Я могу помочь вам найти адвоката.

– Мистер Стоукс каждый день приказывает обыскивать меня, иногда по два раза в день. Он найдет деньги, где бы я их ни спрятала. Кроме того, в Дептфорде я не доверяю ни одному человеку и не могу никого попросить отвезти меня в Лондон. Если я пойду пешком, меня поймают.

Я подумал, что мог бы отвезти Синнэмон сам, но риск был очень велик. Даже если мы доберемся до Лондона и нас не поймают, то меня не ждет ничего хорошего, если о моем участии в ее побеге станет известно. Вест-Индское лобби – мощная сила в парламенте, а кража девушки-рабыни у одного из их видных членов – а они явно так на это посмотрят – сделает меня их врагом. Мои начальники в Военном министерстве тоже не отнесутся к этому с благосклонностью. И все же я очень хотел узнать, что ей известно, и не мог забыть, как Стоукс ударил ее. При воспоминании об этом у меня закипала кровь.

Она развернулась, собираясь уйти.

– Подождите! – крикнул я. – Я хочу вам помочь – и вам, и себе. Пожалуйста, дайте мне время подумать. Я уверен, что выход есть. А пока расскажите мне хотя бы, как убили рабов?

Она долго смотрела на меня.

– Их утопили, – наконец сказала она.

– Триста человек?

Я вспомнил пантомиму Исаака в таверне. Что он тогда сказал? «Тяжкая работа, да, Дрейк? Подходит для тех, кого мучает жажда».

Мое неверие, похоже, разозлило ее, потому что ее голос стал тверже.

– Экипаж вывел рабов на палубу. Одного за другим их освободили от цепей и кандалов и потянули к борту, несмотря на сопротивление. Требовалось два члена экипажа, чтобы справиться с одним мужчиной. Многие рабы сопротивлялись, но это было бесполезно. Их сбрасывали за борт, в воду, и они тонули.

Я вспомнил свое путешествие в Америку – виды бескрайнего океана, где со всех сторон нет ничего, кроме воды. Я представил, как хватаюсь за борт, как меня перекидывают через палубное ограждение. Я падаю вниз, в воду. Всплываю на поверхность, у меня горят легкие, соленая вода жжет глаза. Я беспомощно смотрю, как удаляется корабль.

Синнэмон не сводя с меня глаз следила за реакцией, которую производили ее слова.

– Женщины были слабее. Хватало и одного члена экипажа. Детей сбрасывал юнга.

Я в ужасе смотрел на нее:

– Они и детей сбрасывали умирать?

– Шестерых маленьких мальчиков. И еще трех девочек, самой младшей еще не исполнилось и пяти лет. Когда юнга нес их к борту, они кричали, звали своих матерей. А матери были закованы в цепи и не могли им помочь.

– Но почему?! – Я не мог этого понять.

Ее глаза горели, и она смотрела прямо в мои собственные с дикой злобой и яростью.

– По той же самой причине, по которой они все делают. Ради прибыли.