Текст книги "Созданы друг для друга"

– Откуда мне знать, что ты и правда отвернулся?

– Можешь мне довериться.

– Ну конечно, – бормочу я.

– Ну или можешь проторчать там всю ночь.

На секунду я всерьез задумываюсь об этой перспективе, но деревянный пол очень жесткий и стоять на коленках больно. Немного поразмыслив, я решаю перебраться за кровать, чтобы иметь возможность хоть как-то спрятаться от глаз Джейсона. Я ползу туда на четвереньках, стараясь двигаться так, чтобы халат с меня не съехал. Под километром махровой ткани я, должно быть, похожа на привидение черепахи.

Оказавшись за кроватью, я высовываю голову и вижу, что Джейсон, как и обещал, стоит лицом в противоположную сторону. Я глубоко вздыхаю, накидываю на себя халат и поднимаюсь на ноги.

– Все хорошо? – спрашивает Джейсон через плечо.

– Ну я бы не сказала, что прямо хорошо…

– Ну и отлично. – Он поворачивается на пятках, и подошвы его кроссовок скрипят на отполированном полу. – Ну а теперь давай быстренько собирайся и бежим на вечеринку!

Он хватает с комода сумку, которую я уже приготовила для завтрашней экскурсии в Тейт, и кидает мне. Прикинув, что мне придется отпустить полы халата, чтобы поймать сумку, я решаю просто позволить ей удариться о мое лицо и отскочить на кровать. С меня достаточно на сегодня обнажения. Спасибо, больше не надо.

– Ну же, одевайся, выйдем в свет!

– Я сказала… – начала я, топнув ногой, как маленькая девочка.

– Да слышал я, что ты сказала, но этот ответ меня не устраивает, – отвечает Джейсон. Вдруг его самодовольная ухмылка сменяется выражением, в котором есть что-то похожее на серьезность. – Слушай, хочешь – оставайся тут со своими книгами. Или выйди на улицу и попробуй пожить реальной жизнью. Выбирать тебе. Лично я считаю, что небольшое приключение тебе только на пользу. Я буду в лобби. Даю тебе десять минут, потом ухожу, и тогда ты официально теряешь своего партнера.

Хлопает дверь, я остаюсь в комнате одна, и я просто в бешенстве. Попробуй пожить? Я живу! И отлично живу, между прочим. У меня есть друзья, я занимаюсь спортом, веселюсь и… Вот блин, у меня только десять минут. Я слышу голос Фиби в голове: «Это же Лондон! Приключения ждут тебя на каждом шагу!» – и понимаю, что должна сделать это. Мне нужны приключения. Потому что меня зовут Джулия. А не зубрила. Я Джулия Лихтенштейн, и, несмотря на то что расставляю книги на полке в алфавитном порядке и иногда цитирую Данте за ужином с друзьями из команды по плаванию, я умею веселиться! Да я само веселье! И если надо идти на вечеринку, чтобы доказать это Джейсону Липпинкотту, чтобы доказать себе, то я пойду.

И раз уж я, кажется, впервые в моей жизни собралась нарушать правила, то и выглядеть должна отлично. Я решительно хватаю единственную юбку, которую взяла с собой в Лондон. Она ярко-желтая, воздушная, чуть выше колен и круто сочетается с белым поло и высокими черными «конверсами». Но вот я смотрю в зеркало и вижу зубрилу. Этот наряд больше подходит для прогулок за городом, а не для лондонских домашних вечеринок. Я выгляжу как пятиклассница на загородной экскурсии.

За считаные минуты до того, как я упущу свой шанс (или до того, как у меня сдадут нервы), я подворачиваю пояс юбки, превращая ее в подобие мини, меняю поло на майку с тонкими бретелями, которую взяла для сна, а кроссовки – на босоножки Фиби. По крайней мере, я теперь выше и не чувствую себя гремлином. Мои волосы в ужасном состоянии, так что я просто собираю их в хвост, надеясь, что они выглядят нарочито небрежно (а не по-настоящему небрежно). Потом быстро наношу тени на веки, пытаясь создать эффект смоки-айс, но я ужасно тороплюсь, и все это больше похоже на то, что я спала рядом с угольной топкой. И вот я уже выбегаю (насколько вообще возможно быстро передвигаться на десятисантиметровых каблуках) за дверь. По дороге к лифту закидываю свой ключ под дверь миссис Теннисон. Мне хочется верить, что Джейсон уже ушел, и в то же время надеюсь, что он все еще дожидается внизу. Я по-прежнему не понимаю, почему Джейсон вообще позвал меня, а не Иви или кого-нибудь вроде.

Лифт еле ползет, и я уже начинаю сомневаться. Это плохая идея. Очень плохая. Я сбегаю, чтобы пойти на вечеринку в доме незнакомцев в незнакомой стране. Я подвергаю угрозе свой средний балл и свое личное дело (каким бы мифическим ни казалось его существование) – и все ради того, чтобы пойти на вечеринку с Джейсоном Липпинкоттом. Что я делаю?

Если это не чрезвычайная ситуация, то что тогда? Я достаю телефон и начинаю быстро набирать сообщение Фиби. Получилось что-то вроде: «Иду на вечеринку с Джейсоном Липпинкоттом. Я совсем сошла с ума и не ведаю, что творю». В конце концов, ну сколько может стоить одно маленькое сообщение?

Двери лифта открываются, и я вновь оказываюсь лицом к лицу с Джейсоном.

– Ну? Готова? – спрашивает он, и на его лице расплывается широкая улыбка.

У меня в руке вибрирует телефон.

«Вперед! Потом расскажешь все! Надень мои туфли! Ф.».

– Готова, – отвечаю я, бросая телефон в сумку к карманному томику Шекспира. – Пошли.

Глава 4
Парни, выпивка и номер телефона… О-хо-хо!

«ОМГ… новости про Марка!

Надо срочно обсудить. Почему не берешь трубку? Ф.».

СПУСТЯ ПОЛЧАСА после невероятно дорогой поездки на такси я стою в гостиной роскошного дома. Моя юбка, как выяснилось, слишком короткая. Все вокруг выглядят так, будто только что сошли со страниц Vanity Fair. А мне, кажется, пора искать детский стол.

В углу мучает микрофон начинающий исполнитель (по крайней мере, он очень старается). Между двух колонок работает диджей, он выглядит совершенно неуместным на фоне антикварной мебели, обтянутой парчовой тканью с замысловатым орнаментом. Вообще всю мебель в этом доме можно описать одним словом – «величественная», и она совершенно не сочетается с панковато одетыми тинейджерами, которые сейчас на ней сидят, держа стаканы и бутылки всех форм и размеров в руках.

– Круто тут, да? – спрашивает Джейсон.

– О да, круче и быть не могло! – отвечаю я с неуместным энтузиазмом. Чувствую себя ботаником с головы до ног и от смущения начинаю нервно покачиваться на каблуках. Джейсон закатывает глаза.

– Пошли, найдем что-нибудь выпить.

О да! Давай выпьем! Просто сбежать посреди ночи недостаточно, надо, конечно, еще и напиться! Но Джейсон уже ловко лавирует в толпе и вот-вот скроется из виду за девушкой, похожей на богомола в кожаных штанах. Я бросаюсь за ним: нежелание оставаться тут в одиночестве перевешивает желание вести себя хорошо. И потом, кажется, сегодня уже поздно начинать вести себя хорошо.

Мы проходим через комнату и попадаем в кухню. Джейсон достает из шкафа два стеклянных бокала, каждый из которых кажется дороже, чем мой билет на самолет. Кухонный остров с мраморной столешницей заставлен бутылками и шейкерами. Джейсон смешивает в бокалах жидкости из нескольких бутылок и протягивает один мне. Как только бокал оказывается у меня в руках, я подношу его ко рту и делаю большой глоток. Я вообще не пью алкоголь, но сейчас все происходит как-то машинально, рука действует сама, прежде чем мозг успевает завопить: «Что ты творишь?!» Тренер Хаас убил бы меня на месте, если бы узнал, что я пью во время плавательного сезона.

В то же мгновение в горле появляются странные ощущения. Будто кто-то бросил туда горящую спичку. Как бы я ни хотела сейчас казаться крутой, мой организм меня выдает.

– Ох! – хриплю я, и лицо искажает жуткая гримаса.

– Ну, чокнемся! – говорит Джейсон смеясь. – Слишком крепко?

– Нет, нормально. – Я делаю еще один глоток (на этот раз осторожнее), гадая при этом, относится ли поговорка «В чужой монастырь…» и к Лондону тоже.

На этот раз горло жжет меньше, но вкус все равно напоминает жидкость для розжига, несмотря на то, что Джейсон щедро разбавил коктейль лимонадом. Я абсолютно уверена: по моим гримасам понятно, что я в выпивке новичок. Ну что тут скажешь? Моя мама – классический родитель из пригорода: она изо всех сил старается оградить меня от всех опасностей. Да я и сама уже ясно дала понять, что не люблю нарушать правила. Но сейчас я на вечеринке – на вечеринке в Лондоне – с кучей незнакомцев. А значит, тут должны действовать свои правила. И я была бы не прочь сейчас получить свой экземпляр инструкции.

– Впервые пьешь алкоголь, зубрила?

– Джулия, – отвечаю я, – и нет, не впервые.

Это даже не ложь. Бабуля Лихтенштейн всегда дает мне глоточек своего сладкого, как сироп, портвейна на Рождество. Это ведь считается, да?

– Как скажешь, – отвечает Джейсон, пожимая плечами и делая большой глоток из собственного бокала. – Слушай, я смешал некрепко, но ты все равно сильно не налегай.

Мне хочется думать, что Джейсон великодушно пытается уберечь меня от неловкости и/или опасности, но подозреваю, что это просто очередной подкол с его стороны.

– Ага, спасибо, – говорю я, но Джейсон уже ушел.

Похоже, он решил поделиться мудростью на прощанье, и уже через пять секунд я увидела его в другом углу кухни болтающим с потрясающей англичанкой, ей как-то удается выглядеть элегантно даже с ярко-розовыми прядями в волосах. Класс! Теперь я в своей слишком короткой юбке осталась одна на вечеринке, где никого не знаю. Просто ходячий пример того, как не надо делать. Я подношу бокал ближе к груди, чтобы защитить его от наркотиков, которые любят подсыпать девушкам на свиданиях насильники.

– Ну привет! – Я слышу резкий голос с отчетливым американским акцентом, поворачиваюсь и упираюсь в грудь очень высокого парня, который незаметно подкрался ко мне. Я смотрю вверх и понимаю, что имею дело с самым жутким из жутких ботанов, которых только можно вообразить: на волосах как будто полбанки геля, очки в тонкой металлической оправе красуются на прыщавом носу… (Я не злая, просто описываю все в точности как есть.)

– Эм-м… привет, – отвечаю я и одновременно оглядываю комнату в поисках наиболее удачного пути отступления.

– Отстойная вечеринка, да? – говорит он, опираясь локтем на столешницу и вторгаясь в мое личное пространство. – В посольстве вечеринки обычно намного круче.

– В посольстве? – спрашиваю я и тут же проклинаю себя за любопытство. Выходит, что теперь я стала добровольным участником разговора.

– О, ты тоже американка! – произносит парень, услышав акцент. – Да, мой отец – дипломат. Я знаком буквально со всеми. Со всеми, кто имеет вес в обществе то есть. Ну и стран я видел предостаточно.

Вот блин. Мало того что страшный, так еще и напыщенный. Идеальное комбо. Панель управления у меня в голове мигает красным и передает сигнал «ЭВАКУАЦИЯ! ЭВАКУАЦИЯ!».

– Это классно, да, – соглашаюсь я, продолжая подыскивать путь для отступления.

– Да уж, это точно, – продолжает парень, не замечая моего отчаяния. Похоже, он думает, что я очарована его нелепым бахвальством. – Понимаешь, мне всего шестнадцать, а уже трое сенаторов готовы написать для меня рекомендательные письма в Гарвард. Или в Йель – я еще не решил. Посмотрим, кто из них предложит условия повкуснее.

– Вау… это просто вау, – бормочу я вместо того, что реально хотела бы ему ответить. Иначе без «пошел ты» и «хвастливый урод» не обойтись. Я вновь подношу бокал ко рту и, чтобы скрыть отвращение и к выпивке, и к собеседнику, выпиваю все одним глотком.

– Налить тебе еще? – спрашивает парень.

– О да, конечно, – вручаю ему свой пустой бокал.

Как только парень отворачивается, чтобы наполнить его чем-то (кто знает чем?), я бросаюсь к ближайшему выходу и быстро прохожу в комнату. Оттуда ныряю в первую попавшуюся дверь, надеясь оказаться в ванной, но попадаю, похоже, в кабинет, набитый книгами в кожаных переплетах и пьяными тинейджерами. В центре стоит огромный письменный стол из красного дерева. Если бы не долбящие басы и витающие в воздухе гормоны, я бы чувствовала себя здесь почти как дома. Я плюхаюсь на жесткий лоснящийся кожаный диван и оказываюсь рядом с очередным парнем. На нем мятая оксфордская рубашка и пиджак в еще более глубоких складках. Золотой значок на лацкане выдает в моем соседе школьника. А низкий граненый бокал с коричневый жидкостью – пьяного школьника. Кажется, сейчас мне опалит волосы в носу запах алкоголя, исходящий от жидкости, – такой он сильный. И вдруг он становится еще сильнее: парень поворачивается ко мне и кладет свою тяжелую, обмякшую руку мне на плечо.

– Ну и как тебе вечеринка? – пробулькал он неразборчиво.

Я думаю о томике в моей сумке, о том, что я могла бы сейчас, сидя в горячей ванне, читать его истрепавшиеся страницы, испещренные заметками. И дня не прошло с тех пор, как меня поставили в пару с Джейсоном, а все мои худшие страхи уже стали реальностью. Я будто бы оказалась в какой-то ужасной, дурацкой и чересчур реалистичной видеоигре, где герой должен застрелить как можно больше пьяных старшеклассников. Неужели все вечеринки такие?

Если да, то я не особо-то много пропустила. Книжка словно пульсирует в сумке, осуждая меня за глупое решение прийти сюда.

– Много шума из ничего, – вдруг бормочу я и тут же начинаю сожалеть о своих словах.

– Че?

Я чувствую, как покрываюсь красными пятнами от раздражения.

– Э-э, ну пьеса. Там героиня – девушка по имени Беатрис, – продолжаю я свою мысль, как будто мой собеседник настроен сейчас на лекцию по литературе.

Но, очевидно, он не настроен, потому что вдруг подтягивает меня поближе и говорит:

– Эй, Беатрис, не хочешь подняться со мной наверх?

– Э-э-э, нет. Я не Беатрис, – говорю я, выворачиваясь из его объятий. – Беатрис – это героиня пьесы «Много шума из ничего».

– Да-да, действительно очень шумно, – отвечает парень с похотливой улыбкой. – Пошли.

Он хватает меня за руку и тянет с дивана, но от волнения ладони у меня жутко вспотели. Парень подается назад, чтобы заставить меня встать, но его рука соскальзывает с моей. Пошатываясь, он делает несколько шагов назад и, не сумев восстановить равновесие, снова пятится. В этот момент ему под ноги попадается стоящий у него за спиной стеклянный кофейный столик. Очевидно, что парень слишком пьян, чтобы как-то устоять или хотя бы попытаться остановить падение. Он вообще, похоже, находит все происходящее забавным. Но ровно до тех пор, пока его пятая точка не касается стеклянной столешницы.

Грохот заглушает все – и музыку, и смех, и разговоры гостей, которых больше пятидесяти человек. Все замолкают и переводят глаза на пьяного парня в куче разбитого стекла посреди комнаты.

Я первая прихожу в себя (вероятно, потому что я самая трезвая из всей толпы) и бросаюсь к парню, чтобы помочь ему встать. Удивительно! Кажется, на нем чудесным образом не осталось ни одной царапины, но если он попытается встать из кучи битого стекла без посторонней помощи, то порезов не избежать.

– Что за черт? – раздается визгливый голос высокой блондинки. Она, покачиваясь, вошла в комнату на таких невероятных шпильках, что мои босоножки рядом с ними выглядят просто как пинетки для новорожденного. По ужасу в ее взгляде я догадываюсь, что она хозяйка сегодняшней фиесты.

Как ни странно, первым отвечает ей пьяный парень. Сидя на полу, он лепечет что-то нечленораздельное про Беатрис, которая обещала пойти с ним наверх. И затем указывает вялым пальцем в мою сторону.

– Меня зовут не… – начинаю я, но меня тут же прерывают.

– Уф, да плевать, – говорит блондинка и решительным движением поднимает парня на ноги. Я поражена тем, как ловко ей удалось с ним справиться на таких каблуках – может, просто изрядный выброс адреналина при звуке разбивающегося стекла придал ей суперсилу? К несчастью, теперь всю ее девушка обрушивает на меня. – Так, Беатрис, Гейб – та еще задница, и я не виню тебя за то, что ты запустила в него неодушевленный предмет. Просто запомни на будущее: этот дом набит под завязку бесценным антикварным хламом, так что в следующий раз смотри, куда отправляешь его, ладно?

Потом она поворачивается на своих высоченных каблуках – ее белокурые волосы со свистом пролетают мимо моего лица, едва не заставив меня присесть, – и, подхватив Гейба под руку, уходит. Я остаюсь стоять посреди осколков, а вечеринка возобновляется. Шоу закончилось, и никому нет дела до разбитого кофейного столика.

Высокая темная мужская фигура, будто из рекламы Armani, плавно проплывает мимо меня.

– Сексуальное имя, – произносит парень на ходу и исчезает, оставив шлейф стойкого одеколона.

– Да я не… – начинаю опять я, только уже тише на этот раз, но все тщетно. Armani уже исчез.

Вдруг до меня доходит: а ведь я могу быть Беатрис. Я могу быть кем угодно. Никто ведь не знает, что я Джулия из Ньютона, штат Массачусетс, суперзубрила, следующая правилам любительница Шекспира, установившая рекорд штата по плаванию вольным стилем. Для них я могу стать Джулией, роковой девчонкой, которая привлекает всех мужчин и легко избавляется от неугодных, кидая их на стеклянные кофейные столики. Сегодня, на этой вечеринке, я могу быть кем-то покруче, увереннее в себе. Я могу быть супер-Джулией, которая острит, выпивает и влюбляет в себя парней, и они, трезвые и не очень, внимают каждому ее слову.

Я уже представляю себя в окружении парней: классные прически, соблазнительные акценты – выбирай любого… Но тут вдруг кто-то врезается в меня.

– Ох, блин. Прости. Ну я и недотепа! Врезался в такую симпатичную девчонку, – рассыпается в извинениях милый британец с песочными волосами. – Хотя, похоже, не такой недотепа, как бедняга Гейб. Я видел, что случилось. Отточенный бросок. Я Эйвери. Беатрис, да?

– Вообще-то Джулия, – отвечаю я. Сначала Джейсон, бесконечно называющий меня зубрилой, теперь местный пьяница Гейб… Хватит с меня людей, которые путают мое имя. Спасибо, больше не надо.

– А, значит, Джулия, – повторяет он и делает глоток пива. Светлые волосы падают Эйвери на глаза. Он немножко напоминает Марка, и я вдруг вспоминаю о загадочном сообщении от Фиби, гадая, что же это за «новости про Марка».

Эйвери типичным для мальчиков движением головы откидывает волосы назад и спрашивает:

– Сцена была довольно безумная. Надеюсь, ты не поранилась?

– Да нет, все в порядке, – отвечаю я. – Ничего страшного. Просто он был чересчур настойчив, и все.

– Гейб просто придурок, – говорит Эйвери. – Но круто, что ты можешь постоять за себя.

– Да, я готова вступить в бой в любую минуту. – Я напрягаю бицепс и сразу же прихожу в ужас, потому что он изрядно увеличился в объеме из-за бесконечных отжиманий и бесчисленных кругов, сделанных в бассейне. Я тут же неловко прячу руку. Надеюсь, Эйвери не примет меня за какую-нибудь девушку-Халка и не сбежит.

– Стало быть, ты свободна, да? – спрашивает он. Его темно-карие глаза выжидающе смотрят на меня.

– Что? – Я переминаюсь с ноги на ногу, пытаясь переварить услышанное и сдвинуть кожаный ремешок босоножки, впившийся мне в мизинец.

– Ну, то есть, раз тебя не нужно защищать… – говорит Эйвери. Его щеки слегка раскраснелись, и он стал похож на румяного регбиста. – То есть, ох, блин, я подумал, что тебя некому защищать. Как-то так. Да, глуповато звучит. Я подумал, что сейчас ловко выведаю, есть ли у тебя парень, но получилось, кажется, не очень?

В моем мозгу взрываются тысячи мини-салютов. Парень, будто модель из рекламы «Аберкромби», стоит передо мной и нервничает. Говорит со мной. Я пытаюсь сохранять спокойствие, но мои руки мечутся от волос к юбке, от юбки к сумке. Я делаю глубокий вдох, кладу руку на бедро и беру контроль над ситуацией.

– Да не парься, – отвечаю я спокойно (спокойно?). – Вообще-то парень у меня есть, но он остался в Штатах. Поэтому и самозащита.

Ложь дается мне на удивление легко. Надо будет поблагодарить Фиби за то, что вытащила меня в недельный театральный лагерь при местном рекреационном центре. Удивительно, Эйвери выглядит расстроенным. Но все равно продолжает задавать вопросы.

– Значит, ты из Америки?

– А ты не догадался по акценту?

– Первое впечатление часто бывает обманчивым, – говорит он (ох, если б он только знал…). – А откуда именно?

– Бостон. – По-моему, это звучит лучше, чем Ньютон, пригород Бостона, пожалуй, самое скучное место на Земле. Но вдруг я чувствую, что даже Бостон недостаточно хорош, и продолжаю:

– Но сейчас я живу на Манхэттене.

– Вау, – отвечает Эйвери и делает очередной глоток пива. – Всегда мечтал побывать в Нью-Йорке. Чем ты там занимаешься?

Мгновение я раздумываю, что ответить. Не знаю, что отвлекает меня сильнее – мужественная челюсть Эйвери или его потрясающий акцент. И тут я вспоминаю тех жирафоподобных девиц у багажной ленты, их кофе, чемоданы на колесиках и блестящие черные авто. Вспоминаю ту красотку, с которой болтал Джейсон на тротуаре.

– Я модель, – выпаливаю я и приподнимаюсь на десятисантиметровых каблуках: у меня больше шансов стать восьмым гномом, чем пройти кастинг на шоу «Топ-модель по-американски», и я молюсь о том, чтобы Эйвери этого не заметил. К счастью, он, кажется, выпил достаточно и готов мне поверить, так что я продолжаю: – Мы с девчонками снимаем квартиру в центре.

– Это офигенно! – Его глаза становятся шире, и я замечаю, что он сильнее сжимает стакан. – Поэтому ты в Лондоне?

– Ну да, – отвечаю я, рассматривая ногти. – Приехала на Неделю моды. Снимаем кое-что для глянца.

Для глянца? Откуда я вообще это взяла? Ложь так легко сорвалась с языка, что я уже представляю Марка в роли моего американского красавчика парня, который поддерживает меня в решении строить модельную карьеру и ужасно скучает, когда я уезжаю. Эйвери протягивает мне большую бутылку пива, и от него моя история становится еще красочнее. Я рассказываю про разворот в Vogue, когда Эйвери достает телефон и спрашивает мой номер.

Старая Джулия в моей голове кричит: «Это точно не чрезвычайная ситуация!» Но супер-Джулия не слушает. Что может случиться, в конце концов? Эйвери совсем не похож на насильника, с этими его запинаниями и милым бормотанием. К тому же он просто невероятно симпатичный, а я даже и не собираюсь действительно отвечать на его звонки, если он вообще позвонит. Так что я приказываю трусливой зубрилке немедленно замолчать, а супер-Джулия берет у Эйвери айфон и набирает на сияющем экране выданный утром номер телефона. Номер на футболке отца. День рождения Шекспира. Мой средний балл. Готово. Сохранить. Я отдаю айфон обратно, на секунду задержав пальцы в ладони Эйвери.

– Рада буду услышать тебя, – говорю я, широко улыбаюсь ему, поворачиваюсь и выхожу из комнаты. Не знаю, куда я направляюсь, просто уйти сейчас было очень крутым ходом. И пока иду, даже не качаюсь на каблуках.