Текст книги "Месть носит Prada"

Они молча встали плечом к плечу, и когда мелко резавшая цукини Эмили вошла в ритм, Энди заставила себя спросить:

– Ну как дела?

– Дела? Прекрасно! – Эмили по-прежнему умела дать понять, что считает всякое сказанное Энди слово до крайности неуместным. Было почти приятно осознать, что ничего не изменилось. Энди видела, что Эмили не хочется спрашивать и ответ ее не интересует, но она все же бросила: – А у тебя?

– У меня? Прекрасно, все замечательно. Не верится, что уже год прошел, правда?

Пауза.

– Ты помнишь Алекса? Переехал в Миссисипи, работает учителем. – Энди по-прежнему не могла признать, что Алекс ее бросил. Надо было замолчать, но тут Энди понесло: – А помнишь Лили, мою подругу, которая всегда заходила в офис поздно вечером, когда уезжала Миранда? Ну, она еще в аварию попала, когда я была в Париже? Тоже переехала! В Боулдер. За каких-то полгода увлеклась йогой и альпинизмом. Никак от нее не ожидала. А я пишу в свадебном блоге «И жили они долго и счастливо», слышала о таком?

Эмили улыбнулась – без злорадства, но и не искренне.

– А этот блог, случайно, не филиал «Нью-Йоркера»? Потому что я помню много разговоров о том, чтобы для них писать…

Энди залилась жаркой волной румянца. Какой наивной она была, молодой и глупой! Два года без работы, десятки интервью и статей, которые никто не хотел печатать, обзвон редакторов в попытке навязать тему для очерка избавили ее от иллюзий: в Нью-Йорке публиковаться хоть где-то и писать о чем угодно – уже большое достижение.

– Это было очень глупо с моей стороны, – тихо сказала Энди, украдкой поглядев на ботфорты Эмили и мотоциклетную куртку из мягкой кожи. – А ты сейчас где? По-прежнему в «Подиуме»?

Она спросила просто из вежливости, не сомневаясь, что Эмили повысили до какой-нибудь гламурной синекуры, где она и останется, пока не выйдет за миллиардера или не помрет от старости, смотря что случится раньше.

Эмили с удвоенной энергией принялась резать цукини. Энди даже испугалась, не отхватила бы та себе кончик пальца.

– Нет.

Напряжение стало ощутимым, когда Энди взяла у Эмили кабачковую соломку и посыпала ее измельченным чесноком, солью и перцем, прежде чем вывалить в кипящее на сковороде оливковое масло, которое немедленно принялось брызгаться.

– Убавьте огонь! – велел инструктор со своего высокого стула посередине кухни. – Мы кабачки тушим, а не разводим праздничный костер!

Эмили уменьшила пламя и вытаращила глаза, и это едва заметное мимическое движение мгновенно перенесло Энди в секретарскую «Подиума», где Эмили тоже по десять раз на дню таращила глаза, глядевшие тогда чуть веселее. Миранда звучно оглашала свое очередное требование добыть ей молочный коктейль, или новый грузовой фургон, или сумку из кожи питона, или педиатра, или билет на рейс в Доминиканскую Республику; Энди металась, пытаясь понять суть приказания начальницы; а Эмили закатывала глаза и шумно вздыхала при виде такой некомпетентности. И всякий раз это повторялось.

– Эм, слушай, я… – Энди замолчала, когда Эмили резко вскинула голову и уставилась на нее.

– Меня зовут Эмили, – с нажимом сказала она.

– Извини. Эмили, конечно. Как я могла забыть? Миранда меня так целый год называла.

Удивительно, но у Эмили вырвался смешок, и Энди показалось, что она уловила мелькнувшую улыбку.

– Да уж. Было дело.

– Эмили, я… – Не зная, как продолжать, Энди помешала цукини, хотя инструктор распорядился «дать овощам постоять и подрумяниться, не беспокоя слишком часто». – Я понимаю, прошло много времени с, э-э, того момента, но мне не дает покоя то, как мы расстались.

– Ты имеешь в виду, как ты увела у меня мечту всей жизни – поездку в Париж, притом что я работала в «Подиуме» дольше и лучше, чем ты вообще в состоянии, после чего у тебя хватило наглости все бросить и уехать в середине командировки? Не подумав, как это может испортить настроение Миранде или сколько у меня уйдет времени, чтобы найти и обучить нового человека – почти три недели, кстати! – то есть все это время я оставалась у нее на побегушках круглые сутки без выходных? – Эмили не сводила взгляд с цукини. – Ты не позвонила, даже письма не написала, чтобы попрощаться, поблагодарить за помощь или послать ко всем чертям. Вот как мы расстались.

Энди во все глаза смотрела на свою кулинарную напарницу. Неужели Эмили действительно это задело? Она не поверила бы, не убедившись лично, но Эмили, похоже, была искренне обижена, что Энди никак не проявилась после своего ухода.

– Слушай, прости меня. Я думала, тебе меньше всего захочется со мной общаться. Я не скрывала, что не в восторге от работы у Миранды, но теперь я понимаю, что и тебе приходилось нелегко, а я, пожалуй, могла вести себя менее строптиво.

Эмили снова фыркнула.

– Строптиво? Ты вела себя, как первостатейная стерва!

Энди глубоко вдохнула через нос и выдохнула через рот. Она хотела высказать Эмили все начистоту, обозвать ее подлизой, коей та и являлась, и послать подальше «Подиум» вкупе со всем персоналом раз и навсегда. Один разговор об этом жутком заведении мгновенно воскресил в памяти все старые обиды и тревоги: бессонные ночи, бесконечные безапелляционные «просьбы», неумолкающий телефон, постоянные унижения, оскорбления и замечания, полные скрытой агрессии. Каждое утро Энди чувствовала себя толстой, глупой и ни на что не годной и каждый вечер оказывалась вымотанной и подавленной.

Но какой был смысл затевать ссору сейчас? Через полтора часа закончится последнее занятие, Энди уйдет, взяв пинту «Тейсти ди-лайта» по пути домой, и никогда больше не увидит противную бывшую сослуживицу.

– Все, цукини готовы. Дальше что? – спросила она, передвигая сковородку с кабачками на дальнюю конфорку и наливая оливковое масло в чистую.

Эмили высыпала туда две пригоршни разрезанных на половинки соцветий брюссельской капусты и вылила смесь дижонской горчицы, вина и уксуса.

– Она меня уволила, чтобы ты знала.

Деревянная ложка выпала из пальцев Энди на пол.

– Что?!

– Уволила. Месяца через четыре после твоего ухода. Я как раз закончила натаскивать четвертую новую девушку, время было около восьми утра, самый обычный день, и тут она танцующей походкой входит в офис, едва удостаивает меня взгляда и говорит, что с завтрашнего дня я могу не приходить.

Энди никак не могла удержать нижнюю челюсть, которая все время отвисала.

– Ты что, серьезно? И у тебя нет догадок почему?

Рука Эмили едва заметно дрожала, когда она помешивала капусту.

– Ни малейших. Я работала у нее почти три года, я выучила этот чертов французский, чтобы заниматься с Каролиной и Кэссиди, и вдруг она выбрасывает меня, как мусор! Мне считанные недели оставались до обещанного повышения, я метила в младшие редакторы отдела моды, и вдруг – бац! И я на улице! Ни объяснений, ни извинений, ни спасибо.

– Мне очень жаль, это просто ужасно…

Эмили приподняла левую руку:

– Да ладно, все это случилось в прошлом году. Я уже пережила, пусть и не до конца. Проснувшись утром, я молю Бога, чтобы ее сбил автобус, и после этого более-менее могу продолжать свой день.

Не появись на лице Эмили выражение боли, Энди бы порадовалась. Сколько раз она недоумевала, почему Эмили будто не замечает, как Миранда унижает и терроризирует всех, кто на нее работает? Сколько раз Энди мечтала, чтобы в офисе у нее была подруга? Насколько более сносной была бы жизнь, будь у нее сообщница, которая могла бы посочувствовать! Никто не выкладывался на работе и не старался больше Эмили, однако Миранда изменила своему слову, забыв о данных обещаниях. Это было в высшей степени несправедливо.

Энди вытерла руки о фартук.

– А я однажды написала ее некролог. Как думаешь, я с катушек съехала?

Эмили положила щипцы и уставилась на Энди. Впервые за занятие они некоторое время смотрели друг другу в глаза.

– Что-что ты сделала?

– Ну, просто в качестве тренировки. Признаться, я лишь вскользь коснулась ее достижений. Некролог возымел удивительный эффект – с плеч как гора свалилась. Так что не только ты надеешься, что она встретит безвременную смерть.

Эмили впервые улыбнулась.

– Значит, ты работаешь в газете, так надо понимать? Я тебя гуглила некоторое время после твоего ухода, но мало что нашла.

Энди не знала, как ответить. Было приятно узнать, что Эмили тоже пыталась не терять ее из виду. В первые недели после увольнения из «Подиума» Энди думала позвонить и извиниться за свой внезапный уход, поставивший первую секретаршу в очень трудное положение, но каждый раз в последний момент она трусила. Нельзя крикнуть «Идите вы к черту!» Миранде Пристли и не получить за это сполна от Эмили Чарлтон. Избегая неминуемых криков, проклятий, оскорблений и брошенных телефонных трубок, Энди предпочитала мужественно страдать от чувства вины.

– Наверное, потому, что находить было особо нечего. Некоторое время я жила с Лили, пока она не оправилась. Возила ее на физиотерапию и всякие психологические тренинги типа «Двенадцать шагов», а сама понемногу раскручивалась, писала для нашей местной газеты про помолвки и свадьбы. Вернувшись в Нью-Йорк, я направила свое резюме целому списку на «Медиабистро» и в конце концов остановилась на «И жили они долго и счастливо». Пока все очень даже ничего, мне дают много писать. А ты чем занимаешься?

– Слушай, а что ты для них пишешь? Это же свадебный сайт! Я читала о домашнем дизайне на их партнерском сайте – знаешь, весьма неплохо.

Это был самый восторженный комплимент, какой Энди доводилось слышать от Эмили.

– Спасибо. Да, там все о свадьбах, от обручальных колец до букетов, платьев, регистрации, списка гостей, модных заведений, медовых месяцев, аксессуаров, организаторов, первых танцев… ну, ты знаешь. – Может, и ничего особенного, но у Энди на сайте образовалась своя ниша, чем она в глубине души была довольна. – А ты чем занимаешься?

– Девушки в углу! – рявкнул инструктор, направив на них силиконовую лопатку. – Меньше болтаем, больше готовим! Несмотря на название курса, вы должны научиться не только кипятить воду!

Эмили закивала:

– Вспомнила! Ты брала интервью у Виктории Бэкхем: какие у нее любимые воспоминания о свадьбе и на чем она посоветовала бы не экономить сегодняшним невестам? Она ответила – на алкоголе, ведь это гарантия, что гостям будет весело! Это же ты писала?

Энди не сдержала улыбки: она до сих пор не могла привыкнуть, что люди читают то, что она пишет.

– Да, это мой очерк.

– А я гадала, ты или не ты, и решила, что это другая Андреа Сакс, потому что ты наверняка стала военным корреспондентом или кем-то в этом роде. Я отлично помню, я еще тогда подписалась на гугл-оповещения о Пош и читала о ней все подряд. Ты правда лично с ней встречалась?

Эмили расспрашивает Энди о ее жизни? Проявляет интерес? Впечатлена ее работой?! Невероятно! Немыслимо!

– Всего-то минут пятнадцать. Я приходила к ней в отель, когда они пару месяцев жили в Нью-Йорке. Мне даже довелось встретиться с самим Бэкхемом.

– Не может быть!

Энди кивнула.

– Слушай, не обижайся, но как тебе удалось уговорить ее дать интервью для свадебного блога?

Взвесив, насколько честной можно быть с Эмили, Энди решилась:

– Я позвонила ее пиар-агенту и сказала, что недавно работала в «Подиуме» непосредственно у Миранды Пристли, а так как Миранда большая поклонница Виктории Бэкхем, не согласится ли Пош сказать пару слов о своей свадьбе?

– И она согласилась?!

– Ага.

– Но Миранда не любит Викторию Бэкхем!

Эмили переложила капусту и цукини на тарелку и присела на высокий табурет. Энди подошла к большому блюду с нарезанным сыром и крекерами, переложила немного на другую тарелку, села рядом с Эмили и поставила закуски на стол между ними.

– А какая разница? Лишь бы Виктория или ее агент любили Миранду, а этого у них до поросячьего визга. До сих пор этот метод сбоев не давал.

– Как, ты и раньше так делала? Намекала, что пишешь для «Подиума»?

– Ну, лгать я не лгала. – Энди отправила в рот кубик чеддера. – А как понимать мои слова – личное дело каждого.

– Блестяще, просто блестяще! А почему бы и нет, черт побери? Раз горбатиться на нее ничего не дает… С кем еще ты беседовала?

– Так, сейчас вспомню. Бритни Спирс у меня составила десятку самых популярных мелодий для первого танца. Кейт Хадсон поделилась, как однажды сбежит и тайно от всех сыграет свадьбу. Дженнифер Энистон описала свадебное платье своей мечты, Хайди Клум давала советы о свадебной прическе и макияже, а Риз Уизерспун откровенно взвесила «за» и «против» раннего замужества. На следующей неделе у меня интервью с Джей Ло о том, как правильно организовать свою вторую или третью свадьбу.

Эмили слепила миниатюрный бутерброд из двух сырных кубиков и двух крекеров. Энди чуть не упала со стула: Эмили Чарлтон ест?!

– Здорово, – сказала Эмили, хрустя крекерами.

Должно быть, Энди пялилась на нее, забыв о приличиях, потому что Эмили чуть улыбнулась.

– Да, теперь я ем. Первое, что вернулось ко мне после увольнения, – аппетит.

– Вот уж непохоже, что ты что-нибудь ешь, – искренне сказала Энди, и Эмили снова слабо улыбнулась. – Так где ты теперь работаешь?

Рядом неожиданно появился инструктор.

– Девушки, что происходит? Сидеть, болтать и лакомиться, по-моему, не входит в понятие обучения!

Он сцепил пальцы и вопросительно поднял брови.

– А по-моему, быть законченным хамом не входит в понятие учителя! И вообще, мы уже уходим, – отрезала Эмили, взглянув на Энди.

– Да. Мерси за никудышное занятие! – Радость в голосе Энди заставила Эмили взвизгнуть от ликования. Остальные участницы группы обернулись посмотреть. Подхватив свои вещи, девушки выбежали в коридор и захохотали.

Ожидаемого раскаяния и неизбежной неловкости не возникло. Может, раньше они и ненавидели друг друга, но несколько занятий доказали, что теперь они могут общаться. Энди неуверенно предложила выпить по коктейлю и продолжить разговор; Эмили ее охотно поддержала. Где одна «Маргарита», там и три, где три, там и ужин, а где ужин, там и планы на два ближайших дня. Вскоре девушки встречались уже регулярно, ловя часы скидок в барах, сидели по выходным за бранчами и успевали поболтать за чашкой кофе в офисе Эмили в «Харперс базар», где ее недавно повысили до младшего редактора отдела моды и выделили скромный (но с окном) собственный кабинет.

Энди начала ходить с Эмили на все модные вечеринки – та представляла ее как своего заместителя по интервью у знаменитостей. Они обсуждали рабочие ситуации, посмеивались над одеждой друг друга и никогда не отключали телефон, чтобы той, которой случалось задержаться на свидании, было кому позвонить, добравшись домой. Энди по-прежнему скучала по Алексу и Лили, ей горько было думать, что родители живут порознь, она чувствовала себя одинокой и без опоры, но Эмили теперь часто звонила или присылала сообщение, предлагая посетить новый суши-ресторан в Сохо или купить алую помаду, новую кофемашину или босоножки без каблука.

Это произошло не за одну ночь, но тем не менее невероятное свершилось: Эмили Чарлтон, заклятый враг Энди, стала ее подругой. И не просто подругой, а лучшей подругой! Ей первой Энди звонила с хорошими или плохими новостями. Ничего удивительного, что пару лет спустя, когда Эмили ушла из «Базара», а Энди надоело писать для свадебного блога, у них родилась идея открыть свой журнал, «Декольте». Строго говоря, идея принадлежала Эмили, но Энди доработала цель и задачи, предложила идею аннотации и обложки и сама сыграла первую свадьбу, о которой они написали. С деловыми связями и опытом Эмили в издательском деле и писательским талантом и искушенностью Энди во всех свадебных мелочах они придумали и создали очень красивое и оригинальное печатное издание. Потом на сцене появился Макс, один из лучших друзей мужа Эмили, в качестве инвестора и будущего мужа Энди, и жизни девушек переплелись так тесно, что Энди с трудом могла вспомнить время, когда они терпеть друг друга не могли. Упорный труд и всеисцеляющее время помогли им забыть о Миранде – до сегодняшнего дня.

Энди едва дышала от страха, сидя в кабинете Эмили в своих спортивных шортах и футболке с длинными рукавами. Она так сильно сжала потные руки в кулаки, что ногти оставили на ладонях полукруглые следы, пока Агата набирала телефон знаменитого коммутатора «Элиас-Кларк».

– Неужели мне это не снится? – простонала Энди, сгорая от любопытства и одновременно боясь узнать больше.

– Не снится, не снится! Будьте добры, мне нужен Стэнли Грогин. Я звоню из «Декольте». – Агата, явно довольная своей главной ролью, кивнула услышанному и быстренько откашлялась. – Мистер Грогин? Это помощница Эмили Чарлтон. Она сейчас в командировке, но просила меня перезвонить и выяснить, чем мы можем быть вам полезны.

Новый кивок.

Энди чувствовала, как струйка пота сбегает по груди.

– М-м, понимаю. Телефонная конференция. Разрешите спросить, по какому поводу? – На лице Агаты появилось отвращение, будто ее заставили проглотить какую-нибудь гадость, и она округлила глаза, совсем как Эмили. – Конечно. Я передам и снова вам перезвоню. Спасибо.

Эмили не стала дожидаться, пока Агата положит трубку, – она перегнулась и нажала кнопку, чтобы закончить звонок.

– Что он сказал? – одновременно спросили Энди и Эмили.

Агата не спеша сделала глоток своего зеленого смузи.

– Он сказал, что хотел бы запланировать телефонную конференцию со своим и вашим участием.

– Конференция? На тему? – вырвалось у Энди. С какой стати юристу «Элиас-Кларк» преследовать их через столько лет? Разве что до них действительно дошли слухи о небольшом обмане – завлекая знаменитостей, Энди по-прежнему иногда пользовалась именем Миранды.

– Он отказался назвать.

– Как это – отказался?! – едва не сорвалась на крик Эмили. – Что именно он ответил, когда ты спросила?

– Что он, как правило, свободен по утрам до одиннадцати, а частности будет обсуждать только с вами лично… и с одним-двумя своими коллегами.

– Господи, она вернулась! Она нас засудит. Она превратит нашу жизнь в настоящий ад, я знаю! – застонала Энди.

– На нас с тобой Миранде наплевать, можешь не сомневаться, – сказала Эмили с самоуверенностью бывшей первой секретарши. – Если у тебя совсем память отшибло, запомни то, что я скажу: мы для нее все равно что умерли. Тут явно кроется что-то еще.

Эмили была права, но Энди поразило, что номер «Элиас-Кларк», высветившийся на дисплее телефона, поверг ее в неудержимую панику. Не важно, чего хотят в издательстве: стоило Миранде Пристли, воплощению Дьявола, помахать хвостом и сумочкой от «Прада», как на Энди роем налетели болезненные воспоминания и новые страхи, будто и не было последних десяти лет.

Глава 7
Мальчишки неисправимы

После свадьбы уже прошла неделя, а Энди становилось только хуже. Голова болела постоянно, девушка все время чувствовала себя заторможенной и невыспавшейся, а временами ее подташнивало. Температура скакала, лихорадка тоже никак не проходила. Казалось, Энди никогда не избавится от этого гриппа.

Когда она открыла шкаф, чтобы достать свою самую страшную теплую кофту, Макс приподнял голову с постели.

– Доброе утро, – сказал он, очаровательно улыбаясь жене. – Иди сюда, полежи со мной.

Энди закуталась в малиновую тряпку и затянула ремень.

– Мне не очень хорошо, пойду поставлю кофе. Спортклуб мне сегодня не потянуть, поеду, пожалуй, пораньше на работу!

– Энди, я хочу поговорить.

Ужасную долю секунды Энди не сомневалась, что муж хочет признаться насчет Кэтрин или обнаружил, что пропало письмо его матери.

– Что стряслось? – спросила она, присаживаясь на кровать как можно дальше от Макса. Стэнли жалобно поглядывал на хозяйку, расстроенный, что завтрак задерживается.

Макс взял очки с ночного столика и подпер голову рукой.

– Я настаиваю, чтобы ты срочно сходила к врачу.

Энди промолчала.

– Ты уже девять дней так. Девять дней, с самой свадьбы…

Она знала, о чем Макс говорит. Прошла неделя, а они всего однажды занимались сексом, после чего Энди целый час лежала в ванне, заявив, что ее лихорадит. Впрочем, так оно и было. Терпение мужа истощилось вместе с ее предлогами. Больше всего Энди сейчас хотелось поправиться.

– Я уже записалась на сегодняшнее утро. Хотела отменить, если полегчает, но лучше не становится.

У Макса, видимо, камень с души свалился.

– Отлично. Вот это хорошо. Сразу сообщи, что сказал врач, ладно?

Энди кивнула.

Макс плотнее завернулся в одеяло.

– А как у тебя вообще дела? Я вижу, что ты нездорова, но в последнее время ты… не знаю, как-то отдалилась. Я что-то не так сделал?

Энди не планировала начинать этот разговор – она ждала подходящего момента, чтобы обсудить все без спешки, в спокойном расположении духа и приличном самочувствии, но всему есть предел. Ей нужны ответы.

– Мне все известно о Бермудах.

Только тут она поняла, что сдерживала дыхание.

Макс непонимающе нахмурился:

– О Бермудах? В смысле о мальчишнике?

– Да, – сказала Энди. Неужели он сейчас начнет лгать? Это все только испортит.

Макс поглядел на нее.

– Ты имеешь в виду Кэтрин, – тихо уточнил он, и сердце у Энди упало. Стало быть, Барбара писала правду: у Макса есть от нее секреты. Теперь это невозможно отрицать.

– Значит, ты с ней виделся, – сказала Энди скорее себе, чем мужу.

– Да, я ее там видел. Но поверь мне, я понятия не имел, что она там будет. У ее родителей там свой дом, но я не подозревал, что они с сестрой решат именно в те выходные – из всех суббот и воскресений в году – отправиться в СПА-тур. Один раз они выпили с нами коктейль. Я понимаю, это не оправдание, но не думай, ради Бога, что у нас что-то было, потому что ничего не было!

Выслушать это лаконичное объяснение оказалось тяжелее, чем Энди себе представляла.

«Тогда почему ты промолчал? – хотелось ей закричать. – Если все так невинно, откуда в письме всякие подробности? И как понимать то, что ты скрыл от меня вашу встречу?»

– Кстати, а как ты узнала? Это не секрет, но все же?

– Нашла письмо твоей матери, где она умоляет тебя не жениться на мне. Дело ведь не только в Кэтрин, правда?

Макс буквально позеленел, и Энди на мгновение ощутила некое подобие торжества.

– Нет, Макс, у тебя был секрет, иначе ты бы мне сразу сказал. Это показалось тебе достаточно важным, чтобы рассказать твоей матери, а я, видимо, обойдусь! – Не дождавшись ответа, Энди подхватила Стэнли. – Я в душ, иначе к врачу опоздаю.

– Я хотел тебе сказать, клянусь, но мне показалось эгоистичным беспокоить тебя или будить подозрения, когда вообще ничего не было и быть не могло!

– Беспокоить? Я бы не беспокоилась, я бы тебе кольцо вернула! – После стольких дней молчаливых страданий кричать было одно удовольствие. – Я могла отказаться надеть белое платье и объявить о своей любви к тебе в присутствии наших друзей и родственников. Особенно твоих, которые меня терпеть не могут и считают неподходящей партией! Вот как я могла поступить. Поэтому не смей тут сидеть и говорить, что молчал как рыба исключительно ради заботы обо мне!

Говоря это, Энди понимала, что поступает несправедливо. Пусть в тот день она стояла перед выбором, но все же пошла к алтарю, решив не портить праздник себе, Максу и гостям сценой ревности. Она смирилась, потому что любила Макса, доверяла ему – по крайней мере хотела доверять – и была уверена, что существует какое-то логическое объяснение случившемуся. Неужели надо было откладывать свадьбу, когда до церемонии оставались считанные минуты, единственно из-за письма без даты и дряни свекрови? Нет, конечно. Но Максу об этом знать не обязательно.

– Энди, ты раздуваешь из мухи слона…

Прижав песика к груди, Энди захлопнула дверь ванной и заперлась. Макс бешено стучал и кричал через дверь, но звук воды вскоре заглушил всякий шум. Когда она полностью одетая вышла в кухню, чтобы взять банан и бутылку ледяного чая, Макс вскочил на ноги и попытался обнять жену:

– Энди, ничего не было!

Она отстранилась, хотя позволила его руке остаться у нее на плече.

Энди оглядела квартиру – южная сторона, три тысячи квадратных футов, «трешка» с домашним офисом, четырнадцатый этаж, балкон-терраса в большей комнате и новая современная кухня, совмещенная с просторной гостиной-столовой. Эту квартиру Харрисоны купили Максу на окончание университета. Она была не из дешевых, однако ее стоимость ни в какое сравнение не шла с прочим имуществом семьи. Поэтому Барбара убедила сына оставить квартиру, когда он продавал остальное: со временем жилье не потеряет в стоимости. Когда они с Энди решили жить вместе, Макс тут же предложил выставить любимую квартиру на продажу и подобрать что-нибудь новое, но Энди заспорила: нелепо идти на дополнительные расходы, для двух человек этой квартиры более чем достаточно. Макс тогда поцеловал невесту, похвалив ее бескорыстие, а она со смехом сказала, что намерена выбросить большую часть его мебели и нанять декоратора. Сейчас Энди подумала, какой красивой в итоге получилась квартира и как хорошо здесь жить. Мягкие берберские ковры на полу, бархатные диваны, пухлые кресла, в которые так и тянет забраться с ногами. Стены украшали фотографии Энди и Макса, вместе и порознь, – женихом и невестой они объездили чуть ли не весь мир. Они объединили свои сувениры (наборная деревянная африканская лягушка Энди – если провести палочкой по волнистой спинке, слышится долгое журчащее кваканье, – и лежащий Будда, которого Макс привез из Таиланда), книги и тысячи компакт-дисков, создав теплый, гостеприимный дом, даривший ощущение спокойствия и легкости.

– Позвони мне сразу после приема, я беспокоюсь. По пути домой могу купить антибиотики или что тебе пропишут, только назови, какие нужно. Я понимаю, нам следует о многом поговорить, поэтому я приеду домой, как только освобожусь. Все выяснится и уладится, обещаю. Я должен был тебе все рассказать, Энди, теперь я это понимаю, но, клянусь, я тебя люблю, а на Бермудах вообще ничего не было. Абсолютно.

Ладонь на плече казалась Энди посягательством на ее свободу.

– Энди?

Она не взглянула на мужа и не отозвалась.

– Я тебя очень люблю. Я сделаю все, чтобы вернуть твое доверие. Я был не прав, решив не говорить тебе о встрече с бывшей знакомой, но я тебе не изменял. И я – не моя мать. Пожалуйста, приди вечером домой и поговори со мной! Пожалуйста!

Энди заставила себя поднять глаза и встретиться с ним взглядом. Глядя на нее с той же тревогой, которая грызла ее саму, рядом стоял ее лучший друг, ее мужчина, которого она любила больше всех на свете.

Энди знала, что это не конец; вечером они поговорят и разберутся, ей все-таки нужны еще доказательства – но не сейчас. Она кивнула, на секунду сжала его руку, забросила сумку на плечо и без единого слова вышла, закрыв за собой дверь.

– Энди? Рад вас видеть, дорогая, – сказал доктор Палмер, листая карту.

Он не поднял головы. После тридцати или даже сорока лет врачебной практики специалист, должно быть, не в состоянии слушать очередную жалобу на мигрень и больное горло. Энди почти пожалела доктора Палмера.

– Так, последний раз диспансеризацию вы у нас проходили два года назад – давненько, дорогая, давненько, – но сегодня обратились с жалобой. Что случилось?

– О, я уверена, ничего серьезного, но я уже неделю паршиво себя чувствую, и улучшение не наступает. Постоянно болит голова, расстроился желудок…

– Похоже на типичный желудочный грипп, который сейчас ходит. Кашель, насморк, боль в горле? – Доктор жестом попросил Энди открыть рот. Она чуть не подавилась, когда ложечка прижала ей язык.

– Нет. Но температура то есть, то нет.

– М-м. Вдохните поглубже…

Он привычно-быстро проверил ее глаза и уши, помял живот, спрашивая, не больно ли. Энди ответила, что нет, подавив иррациональное желание дать ему в нос за то, что Палмер бесцеремонно собрал ее кожу (ладно уж, жировые складки) в горсть.

– Раз вы здесь, я возьму сейчас мазок на посев, проверим на стрептококковую инфекцию, но я почти уверен, что причина не в этом. Если честно, я думаю, это просто вирус, которому надо пройти естественный цикл в организме. Я бы порекомендовал сделать прививку от гриппа, если уж вы заехали. При необходимости принимайте тайленол, пейте побольше жидкости, создайте себе щадящий режим и позвоните мне, если будут продолжаться скачки температуры.

Он быстро говорил и одновременно делал записи в карте, явно готовясь уходить. Почему врачи всегда так торопятся? Энди почти час ждала своей очереди, а он выпроваживает ее через четыре минуты.

– Вы же не станете проверяться на ЗППП? – спросил доктор Палмер, не отрываясь от своей писанины.

– Простите? – поперхнулась Энди.

– Я обязан спросить. Мы предлагаем сдавать анализы всем незамужним пациенткам.

– Вообще-то я замужем, – сказала Энди. – Уже неделю.

Она с удовольствием прислушалась к непривычному слову – замужем…

– Поздравляю. Тогда, если это все, я продолжу прием. Рад был вас увидеть, Энди. Я думаю, вы скоро выздоровеете.

Он повернулся, чтобы уйти из кабинета, и не успела Энди хорошенько подумать, как у нее вырвалось:

– Я бы проверилась на все, если можно.

Доктор Палмер обернулся.

– Наверное, это только мое воображение и на самом деле волноваться не о чем, но я недавно узнала, что на холостяцкой вечеринке мой муж встречался со своей прежней пассией. Я, конечно, отдаю себе отчет, что это бывшая девушка моего мужа, а не какая-нибудь проститутка, и вряд ли у них сейчас что-то было – он клянется, что нет… но лучше вовремя провериться, чем потом раскаиваться, правильно? – Она выпалила все это, прерывисто вздохнула и прибавила уже спокойнее: – Мы поженились в прошлые выходные.

На девяносто девять процентов Энди сознавала, что ведет себя нелепо. Она почти не сомневалась, что Макс ей не изменял ни с Кэтрин, ни с другими. Он всегда был с ней любящим и откровенным. Он сделал ошибку, умолчав о случайной встрече, но Энди верила, что ничего не было. А если – что маловероятно – что-то и было, каковы шансы подцепить что-нибудь неприличное от Кэтрин фон Герцог, принцессы-девственницы? Фон Герцоги герпесом не болеют – и точка! Однако минимальный шанс, что ее недомогание как-то связано с Максом и Кэтрин, следовало проверить немедленно.

Доктор Палмер кивнул.

– Лаборатория дальше по коридору слева. Сейчас идите туда, у вас возьмут кровь. Образец мочи оставьте в туалете на подоконнике. Когда вернетесь, раздевайтесь. У кресла лежат бумажные халаты, разрез спереди. Я сейчас вернусь с медсестрой.

Энди хотела поблагодарить врача, но он мгновенно исчез. Обогнув стол, Энди пошла в лабораторию, где крупная неулыбчивая женщина, не глядя на пациентку, быстро и почти безболезненно взяла кровь и отправила в туалет. Вернувшись в смотровую, Энди, как было сказано, переоделась в открытый спереди халат и забралась на кресло. Ее внимание привлек лежавший рядом старый номер журнала «Реально просто», и она уже заинтересовалась десятиэтапным способом отстирать накопившееся белье, когда вошел доктор в сопровождении молодого человека.