Текст книги "Скандал в шелках"

Подняв голову от эскиза, Марселина шмыгнула носом и пробурчала:

– Только ты способна назвать грозящее нам разорение небольшой неудачей.

– Твоя беда в том, что ты влюблена и чувствуешь себя из-за этого виноватой, – заметила Софи.

– Да-да, именно так, – согласилась Леони. – Но ты ведь обвенчалась с герцогом, и это – огромная удача. Никто из нашей семьи не добивался ничего подобного.

– Он не только герцог, но и ошеломляюще богат, – добавила Софи. – Твоя дочь сможет играть в настоящих замках!

– Так что не расстраивайся, – улыбнулась Леони.

– Но меня ждет провал! Огромный, катастрофический провал, над которым станет смеяться эта ужасная рептилия Даудни. Как же мне не расстраиваться?

– Ничего подобного, – отрезала София. – Она не будет смеяться, а мы не провалимся! Что-нибудь придумаем, как всегда.

– Нам просто нужно поторопиться, – решила Леони. – Потому что осталось меньше месяца до квартальной платы за помещение.

Двадцать четвертого июня.

Иванов день (когда нужно платить аренду и сводить счета).

Кто-то постучал в дверь.

– Войдите! – крикнула Марселина.

Дверь чуть приоткрылась, и в щель просунулось лицо одной из портних.

– Простите, ваше сиятельство, мадам… – пробормотала Мэри Парментер. – Приехали леди Клара Фэрфакс и лорд Лонгмор.

Глава 3

«Для всякого внимательного наблюдателя совершенно очевидно, что существует определенная связь между одеждой и умом. Поэтому для успеха в обществе всегда чрезвычайно важно, как сшито ваше платье».

«Дамский журнал», июнь, 1835

Лонгмор решил, что это нечто вроде борделя для женщин. В магазине имелся даже незаметный черный ход, предназначенный, вне всякого сомнения, для дорогих шлюх и их покровителей.

Несколько минут назад скромная, но элегантно одетая особа впустила их и повела по неярко освещенной, устланной ковровой дорожкой лестнице. Небольшие пейзажи и модные картинки старых времен висели на бледно-зеленых стенах.

В демонстрационном зале «Мэзон Нуар» он оказался словно в другом мире. Помещение это больше напоминало гостиную. Опять небольшие картины, но уже на светло-розовых стенах. А также фарфоровые безделушки и кружевные салфетки на столах. В воздухе стоял едва уловимый аромат – как будто здесь только что пронесли огромный букет цветов. И все окружающее было мягким, роскошным, зазывным… Сейчас, казалось, войдут гаремные одалиски и… Граф едва подавил искушение – ужасно хотелось растянуться на ковре и приказать слуге, чтобы подал гашиш и впустил танцовщиц.

Внезапно дверь открылась, и он замер в предвкушении… Но это вернулась элегантно одетая особа. Вернулась с подносом, который тотчас же поставила на чайный столик. На подносе находилось блюдо с печеньем, а рядом с ним вместо чайника красовался графин.

– Так вот, как они это делают! – воскликнул граф, дождавшись ухода женщины. – Накачивают тебя спиртным!

– Не меня, а тебя, – возразила Клара. – Они же прекрасно знают, как тебе будет скучно… Хотя и я не прочь немного подкрепиться. О, Гарри!.. – воскликнула сестра, бросаясь в кресло. – Что мне делать?!

Было очевидно, что леди Клара вот-вот зальется слезами. Причем на сей раз сестра застигла его врасплох, поскольку по пути сюда она была абсолютно спокойна. И он и не удивился, когда Клара попросила отвезти ее в «Мэзон Нуар» – ее покорность матери не обманула его.

Леди Клара была ангельски красива, поэтому люди считали ее мягкой и податливой, то есть принимали равнодушие за послушание. Она и впрямь была из тех, кому абсолютно безразлично все на свете. Но когда речь заходила о чем-то ей небезразличном, леди Клара становилась упрямой, как ослица. Причем с тех пор, как сестрицы Нуаро запустили в нее свои коготки, она сделалась невыносимо упрямой во всем, что касалось одежды.

Лонгмор постарался призвать сестру к спокойствию.

– Черт побери, Клара! Никаких водопадов! Говори, в чем дело, и покончим с этим!

Она нашла платок и поспешно утерла глаза.

– Я из-за мамы… Она действует мне на нервы.

– И это все?!

– А разве этого недостаточно? Я стала посмешищем в обществе! Я должна выйти замуж впопыхах, и мать постоянно твердит, какая я неудачница и как все неправильно делаю!

– А это… – Граф окинул взглядом зал. – Это еще один неправильный поступок?

– У меня тут хотя бы настроение поднимется! – воскликнула Клара. – Не то что у этой неумехи с Бедфорд-сквер, которой мама так неразумно предана!

Гарри привез сестру сюда, потому что она желала посетить «Мэзон Нуар»… и потому что он сам стремился сюда.

«Мэзон Нуар» был немыслимо дорог, а владелицы оказались завзятыми обольстительницами (в смысле одежды). Все здесь было чрезвычайно французским, но главное – именно здесь находилось логово Софи Нуаро.

«И если уж мужчине приходится торчать в модном магазине, то лучше всего здесь», – невольно подумал граф. Но дома Клару ждал скандал. И еще какой!

– Мать наверняка устроит истерику, и тебе придется плохо, – заметил он.

– Платье того стоит, – возразила сестра. Это был ее последний шанс роскошно одеться. Если, конечно, брат не найдет способа избавиться от Аддерли и одновременно восстановить ее, Клары, репутацию.

Тут брат почему-то нахмурился, и Клара, покосившись на него, сказала:

– Для меня это развлечение, но тебе, наверное, будет смертельно скучно. Тебе необязательно оставаться. Я найму кеб.

– Кеб? Ты в своем уме? Чтобы я никогда больше этого не слышал! – Лорд Лонгмор прижал к вискам пальцы и тяжко вздохнул, подражая матери.

– О, милорд!.. Ваша сестра поедет домой в грязном наемном экипаже?! Поедет одна по улицам Лондона подобно продавщице?! Неужели вам не стыдно? – За спиной Гарри послышался шорох нижних юбок, а затем – сдавленные смешки.

Граф тотчас повернулся, чувствуя, как гулко колотится сердце. Перед ним стояли три молодые женщины – брюнетка, блондинка и рыжая, – с вежливым интересом взиравшие на него. Причем у двух последних были большие веселые глаза – шокирующе синие. Ему также показалось, что одна из сестер тихо вздохнула.

Все они были очень хороши собой – каждая по-своему – и могли бы считаться ослепительными красавицами, однако блондинка… О, она затмевала остальных. Затмевала сразу же – стоило только посмотреть на нее! У нее были вьющиеся волосы цвета бледного золота, огромные, выразительные глаза, сиявшие как два сапфира, чуть вздернутый носик, пухлые чувственные губки и остренький подбородок. А все, что находилось ниже шеи… О, все это выглядело просто восхитительно, несмотря на совершенно безумное одеяние, считавшееся последним криком моды.

– Ах, герцогиня! – воскликнула Клара, поднимаясь и приседая.

– Прошу вас, никаких герцогинь, – запротестовала ее светлость. – Почему бы нам не сделать вид, что мы во Франции? Тогда бы вы могли обращаться ко мне «мадам», как к любой модистке. Ведь я и есть ваша модистка, не так ли?

– Величайшая в мире модистка, – поправила Софи.

– А вы, значит… – начал Лонгмор.

– Вторая величайшая в мире модистка.

– Кто-то должен объяснить вам значение превосходной степени, – со вздохом заметил граф. – Впрочем, понимаю… Английский – не родной ваш язык. То есть не первый.

– У меня два единственно первых языка. Английский и французский.

– Возможно, кто-то должен вам объяснить значение слов «первый» и «единственный», – покачав головой, ответил Лонгмор.

– О да, милорд. Прошу вас, просветите меня, – проговорила Софи, широко распахнув синие глаза, едва ли ни на пол-лица. – Я ничего не понимаю в цифрах. Леони вечно на это жалуется! «Неужели так и не научишься считать?» – твердит она.

– И все же… – пробормотал граф. Он вдруг заметил, что Клара вместе с сестрами Софи уже шла к двери. – Куда это вы? – осведомился он.

– Взглянуть на выкройки платьев. Ты найдешь это занятие чрезвычайно утомительным, – бросила на ходу леди Клара.

– Как сказать… – многозначительно проговорил граф. – Все зависит от…

– От чего?! – выпалила Софи.

– Думаю, от обстановки. – Гарри осмотрелся. – Вижу, здесь не слишком много развлечений.

– Ваш клуб в нескольких шагах отсюда, – напомнила Софи. – Возможно, вам лучше подождать там. Я пошлю за вами, когда леди Клара освободится.

– Ну не знаю… – в задумчивости протянул граф. – Думаю, мне следует находиться здесь. Чтобы излучать успокаивающее воздействие.

– Вы?.. Успокаивающее воздействие?.. – переспросила Софи.

– В любом случае не исключено разграбление банковского счета моего родителя. Так что понадобится холодная мужская голова.

– Гарри, ты же знаешь, что папе безразлично, сколько я трачу на одежду, – вмешалась Клара. – Он любит, когда я хорошо выгляжу. А тебе совершенно все равно, что именно я покупаю. С твоей стороны было очень любезно привезти меня сюда. Но тебе ни к чему приглядывать за мной. Я здесь в полной безопасности.

Лорд Лонгмор молча обвел взглядом сестер. Покосившись на Софи, проговорил:

– Вот и прекрасно. Мужчина способен мыслить яснее, когда не окружен женщинами. К тому же мне нужно алиби.

– Зачем? Собираетесь кого-то убить? – съязвила Софи.

– Пока нет. Вы же не позволили мне убить жениха Клары. Нет, мне нужно алиби для сестры, которая не должна здесь находиться.

– Мама велела ехать к Даудни, – пояснила леди Клара, – но Гарри меня пожалел.

– Я пожалел себя, – возразил граф. – А сестру привез сюда, чтобы не слышать рыданий, жалоб и истерик…

– В таком случае мы должны предоставить вам алиби, – сказала Софи. – Хотя бы из благодарности.

Лонгмор мог бы придумать гораздо более приятные способы выражения благодарности. «Но для начала и этот подойдет», – решил он. И тут же предупредил:

– Только не слишком сложное.

Софи закатила глаза.

– Знаю-знаю, милорд.

– Я ведь человек простой, – добавил граф.

– Ваше алиби такое простое, что даже осел запомнит. Когда леди Клара вернется домой, она скажет, что вы были пьяны, поэтому привезли ее сюда, а не к Даудни.

– Идеально! – воскликнула Клара.

– Превосходно! – отозвался Лонгмор. – Клара может сказать, что я стоял над ней и заставил заказать десятков семь платьев. А также гору сорочек и…

Тут у него разыгралось воображение, и перед глазами проплыло муслиновое и кружевное белье, а среди всей этой роскоши нежилась полураздетая голубоглазая дьяволица…

Граф взмахнул рукой, словно отгоняя соблазн. Нет, еще не время. Он только начал осаду и по опыту знал, что любая крепость таит множество сюрпризов, ловушек и капканов. Но ведь легкое завоевание – ужасная тоска!

– И все, что нужно для приданого, – продолжал Лонгмор. – Когда же матушка придет в сознание и потребует, чтобы Клара отказалась от заказа, та немедленно обратится к нашему благоразумному отцу, который скажет, что никто не может просто так, по капризу, отменять такие большие заказы.

Софи скрестила руки. В ее синих глазах что-то промелькнуло, но лицо казалось непроницаемым.

– Прекрасно, – кивнула она. – Придерживайтесь плана и никакой импровизации.

– О, не опасайтесь, – заверил модистку граф. – В любом случае легко сделать рассказ отчасти правдивым. Мне достаточно отправиться в клуб и начать планомерно напиваться, пока вы не закончите разорять моего отца. А когда я верну Клару в Уорфорд-Хаус, все без труда поверят в мое пьянство.

С этими словами Гарри вышел из гостиной, затем подошел к лестнице и стал спускаться. Услышав за спиной поспешные шаги и шелест юбок, он остановился и обернулся.

– Лорд Лонгмор, подождите, – проговорила Софи с едва уловимым французским акцентом.

Граф поднял на нее глаза. Она стояла на верхней площадке, облокотившись на перила, и вид у нее был чрезвычайно соблазнительный. Он видел ее шелковые туфельки и ленточки крест-накрест, привлекавшие внимание к изящным щиколоткам. Увидел и тонкие шелковые чулки, обтянувшие ноги. Воображение легко дорисовало то, что было скрыто одеждой, например местечки над коленями, где красовались красные подвязки.

Гарри молчал, упиваясь этим зрелищем.

– Эффектный уход, – заметила Софи.

– Я тоже так подумал, – кивнул граф.

– Неприятно все портить… но у меня идея!

– Вы просто чудо! Сначала алиби, потом идея. И все в один день!

– Я подумала, что вы можете мне помочь.

– Вполне вероятно, – кивнул Гарри, продолжая рассматривать щиколотки модистки.

– С вашей матушкой, – добавила она.

– Но что же я должен с ней сделать?

– В идеале… Я хотела бы ее одеть.

– Это довольно трудно, если учесть, что она вас ненавидит. То есть не именно вас. Но вы тесно связаны с герцогиней Кливдон.

– Да, знаю. Но я уверена, что мы можем заставить ее образумиться. То есть я смогу заставить. С вашей помощью.

– Что вы предлагаете, мисс Нуаро? Притащить ее сюда? Внести бесчувственную в ваше логово, где вы силой переоденете ее в самые модные наряды?

– Только в качестве последнего средства. Пока что у меня на уме нечто более простое. И никто не узнает, что вы мне помогали.

– Мы в Лондоне, мисс Нуаро. Поверьте, это не такое место, где никто не узнает.

– Но я обещаю…

– Впрочем, мне все равно, – перебил граф.

– Да-да, конечно. Я и забыла. Но я-то должна остаться в тени.

– Речь об очередном маскараде?

– Только для меня, – пояснила Софи. – Нужно поехать к Даудни…

– А Даудни… Это кто?

– Нора рептилии. Жуткой Хортен-Даудни, чудовища, которое обряжает вашу мать в унылые одеяния. Мне нужно пробраться в ее магазин.

Граф пристально взглянул на собеседницу.

– Хотите пошпионить?

– Совершенно верно, – кивнула Софи.

– Собираетесь взорвать это место?

– Только в том случае, если ничего другого не останется.

Граф мысленно улыбнулся. Он будет счастлив отвезти красавицу-модистку куда угодно. Но быстрое согласие означало бы быстрый уход. А он еще не устал любоваться ее щиколотками.

Лорд Лонгмор сделал вид, что задумался.

– Это всего на час-другой, – уговаривала Софи. – И поездка никак не нарушит ваш распорядок дня.

– Нет, разумеется. То есть не нарушила бы… в другое время. Но сейчас мне нужно решать проблему с Аддерли, а это потребует глубоких и долгих размышлений.

– Вам необязательно решать проблему с Аддерли. Я разве не сказала, что мы с сестрами все устроим?

– Это не те проблемы, которые я доверяю решать женщинам. Все может усложниться, а мне не хотелось бы видеть ваши красивые платья испорченными.

– Поверьте, лорд Лонгмор, мы с сестрами имели дело и не с такими сложными ситуациями.

Тут взгляды их встретились, и в синих глазах Софи вдруг промелькнуло что-то жесткое и решительное. Промелькнуло и исчезло… Но граф тут же вспомнил про тех мужчин, которые преследовали Софи на балу и вышли из погони со значительными потерями. Было ясно, что мисс Нуаро совсем не такая, какой казалась с первого взгляда, и он понял это сразу же.

– Позвольте мне хорошенько поразмыслить об этом в прохладных глубинах моего клуба, – ответил Гарри, прежде чем спуститься по лестнице.

Два часа спустя

Со стороны эркера клуба «Уайтс», где когда-то царил Браммел, раздались громкие голоса, взорвавшие мирное течение унылого дождливого дня. И вскоре шум усилился настолько, что привлек внимание лорда Лонгмора.

Он уселся в утренней гостиной с экземпляром «Фоксиз Морнинг Спектакл», чтобы спокойно прочитать статью Софи о вчерашнем скандале. Софи же превзошла себя в описании головокружительно романтичного стиля платья Клары. Последняя оказалась «жестоко оскорбленной невинностью», а он, Лонгмор, был «ангелом добродетели и отмщения». Характеристика же платья пестрела французскими терминами, известными исключительно женщинам, и занимала почти две из трех колонок первой полосы. Отчет о скандале плавно переходил в прочие сплетни, которые в «Фоксе» назывались «новостями».

Лонгмор все это уже читал сегодня утром после завтрака и сейчас увидел не больше, чем тогда. Было неясно, что именно статья сулила Кларе, – если только она не была первым шагом в целой кампании. И если так, то интересно, куда все это могло привести.

Похмыкав над величайшей в мире коллекцией прилагательных, которую ухитрилась собрать Софи, граф перешел к сплетням и спортивной рубрике, а потом и к рубрике объявлений, где царил «Мэзон Нуар», оттеснивший в дальние уголки рекламу несессеров и искусственных зубов.

Именно там граф и обнаружил объявление миссис Даудни. Он как раз гадал, какова связь между просьбой Софи отвезти ее в магазин конкурентки и объявлением, когда со стороны эркера донеслось:

– Кто она?!

– Шутите? – ответил кто-то. – Неужели не знаете?

– Иначе я бы не спрашивал.

Послышались и другие голоса:

– Хэмптон, вы ужасно наивны! Или последний месяц пребывали в летаргическом сне?

– Как вы могли не слышать о Мезальянсе Века? Об этом говорят даже в Сибири и Тьерра-дель-Фуэго!

– Но ведь она не может быть женой Шеридана!

– Не побег, тугодум вы этакий!

– Имеете в виду Кливдона? – догадался Хэмптон. – Но он женился на брюнетке, а эта – блондинка!

Лонгмор отшвырнул газету, встал и направился к окну.

– О чем речь? – буркнул он, хотя уже догадывался.

Мужчины, столпившиеся у окна, поспешно расступились.

На другой стороне Сент-Джеймс-стрит стояла Софи Нуаро. Порыв ветра взметнул подол светло-желтого платья, открыв на всеобщее обозрение волнующуюся пену нижних юбок. Ветер безжалостно трепал ее крохотный кружевной зонтик, не спасавший от дождя. Хлеставший перед этим ливень сменился легкой моросью и, окутанная туманом фигурка, проглядывавшая между скоплениями экипажей, всадников и пешеходов, казалась волшебным сном. И, судя по раздававшимся комментариям, стоявшим у окна джентльменам Софи казалась воплощением самых сладострастных фантазий.

Но вместе с тем она была вполне реальна. Ее длинный шарф тоже развевался на ветру, а на золотистых локонах сидела нелепейшая шляпка – нечто вроде голландской мельницы из кружева и перьев.

Тут Софи наклонилась к маленькому оборванцу, что-то дала ему, и тот бросился через дорогу, ловко уворачиваясь от всадников и карет. А Софи выпрямилась и взглянула прямо на Гарри. Взглянула – и улыбнулась. И тогда все, стоявшие у окна, посмотрели на Лонгмора, лукаво улыбаясь. И он, не удержавшись, улыбнулся в ответ.

Лорд Лонгмор не торопился. Допил вино, перечитал объявления и только после этого попросил слугу принести плащ и шляпу.

Затем оделся, натянул перчатки, взял трость и вышел. Морось сменилась негустым туманом, а ветер утих.

Софи в этот момент неспешно прохаживалась по улице Пиккадилли, а все мужчины, проходившие мимо, не сводили с нее глаз. Граф же медленно спустился с крыльца и направился к ней.

– Я думал, вы отправите кого-нибудь сообщить, что моя сестра желает вернуться домой. Но вам понадобилось прийти самой? В дождь?

– Да, именно так.

– Полагаю, вы хотите что-то мне сказать.

– Ну… я могла сказать это повсюду. Но моя прогулка – прекрасная возможность показать новую шляпку. Моего собственного фасона! Конечно, я не такой гений, как Марселина, но и мои шляпки совсем не плохи.

Лонгмор оглядел ее шляпку. Кружева и… В общем голландская мельница с перьями.

– Мне она кажется совершенно идиотской. Но вам идет, – тотчас добавил граф.

Софи улыбнулась, показав ямочки на щеках. И, к изумлению Гарри, сердце его на миг перестало биться.

– Искренне надеюсь, милорд, что она достаточно хороша, чтобы ослабить ваше сопротивление.

– Какое именно?

– Сопротивление моему плану.

– Ах, это… Отвезти вас к «рептилии»?

– Да. Мне нужно узнать, что она затеяла.

– По-моему, это очевидно. – Лонгмор пожал плечами. – Она затеяла кампанию с целью задушить конкурентов. Так поступил бы каждый уважающий себя коммерсант.

Развернувшись, граф зашагал вниз по улице, гадая, как именно Софи попытается убедить его сделать то, на что он мысленно уже давно согласился.

Софи пошла рядом. Немного помолчав, проговорила:

– Да, я знаю. Но мне нужно самой посмотреть, имеем ли мы дело с прежней Даудни или с чем-то новым, неожиданным. Мне необходимо увидеть собственными глазами, что помещение у нее все то же и наряды те же самые.

– Полагаю, вы будете шокированы, если я скажу, что вся женская одежда мне кажется одинаковой, – заметил граф.

– Ничуть, – возразила Софи. – Вы ведь мужчина… Именно поэтому я попросила вас отвезти меня. Нужен большой сильный мужчина – на случай, если меня разоблачат и начнутся сложности с громилами Даудни. – Она снова помолчала. – Знаете, пока мы снимали мерки с вашей сестры, она упомянула леди Глэдис Фэрфакс. Какая жалость, что мы не сможем прибрать ее к рукам!

– Кузина Глэдис? Только не говорите, что она приедет на свадьбу!

– Я не знаю, кто приглашен. – Софи покачала головой. – Но когда леди Клара говорила о ней, у меня появилась идея, как все устроить.

Они добрались до угла Беннет-стрит, и граф остановился, чтобы пропустить поток экипажей. Дождавшись подходящего момента, он взял Софи под локоть и перевел через дорогу. Оказавшись на тротуаре, тут же отпустил руку девушки, но по-прежнему чувствовал ее тепло. Тепло, прихлынувшее к чреслам так внезапно, что даже голова закружилась.

К черному ходу магазина они шли через узкий двор, находившийся недалеко от Беннет-стрит. И тут Софи вновь заговорила:

– Леди Клара сказала, что ваша матушка поедет к Даудни в начале недели, чтобы заказать платье к свадьбе. Леони вполне может отпустить меня утром в пятницу. Вы отвезете меня?

Граф молча озирался. После оживленной Сент-Джеймс-стрит крохотный дворик казался неестественно тихим. Он уставился на дверь черного хода, делая вид, что задумался. Сам же упивался ароматом женщины, находившейся с ним рядом. И вдруг осознал, что голова его склоняется к ее шее.

Поспешно выпрямившись, граф пробормотал:

– Хм… громилы? В модном магазине?

– Да, двое здоровенных животных. Чтобы справляться с пьяными и ворами. По крайней мере, так утверждает Даудни. Но лично я уверена: она наняла этих негодяев, чтобы запугивать портних. Ну, знаете, как в борделях, когда…

– О, интересно! И вы, конечно, переоденетесь?

– Разумеется.

– Горничной, полагаю.

– Ни за что! Ведь горничной дорогие платья не по карману. Поэтому я буду вашей кузиной Глэдис.

Лорд Аддерли, не теряя времени, поспешил поместить в газетах объявление о помолвке, но новость и так уже облетела Лондон – облетела даже раньше, чем была напечатана в «Спектакл». А к понедельнику портной, сапожник, шляпник, поставщик вин, продавец табака и другие кредиторы вновь открыли лорду кредит.

Барону Аддерли удалось легко отделаться. Еще неделя – и ему пришлось бы бежать за границу. Хотя пэров Англии не могли арестовать и отправить в долговую тюрьму, им все же грозили кое-какие неприятности – полное закрытие кредита например. А кредиторы Аддерли, похоже, сговорились, поскольку все они, даже хозяева магазинов, отказали ему в кредите за два дня до бала у леди Игби. Грядущая же свадьба сделала их более сговорчивыми.

Барон праздновал победу вечером в понедельник – праздновал вместе с мистером Моффатом и сэром Роджером Тикеллом в отдельной гостиной отеля «Брансуик». Весь ужин они поднимали тосты друг за друга. К тому времени, как убрали посуду, вино развязало им языки, – но ведь их все равно никто не подслушивал!

– Да, опасность была близка, – заметил сэр Роджер.

– Смертельно близка, – кивнул Аддерли.

– Не думал, что тебе это удастся, – покачал головой мистер Моффат. – Они следили за тобой, как ястребы.

Барон пожал плечами.

– Как только я увидел, что леди Бартрам принялась сплетничать с мамочкой, я сразу понял, что с этой стороны мне ничего не грозит.

– А меня беспокоил Лонгмор, – вставил мистер Моффат.

Аддерли едва не потрогал челюсть, украшенную синяком, но вовремя сдержался. У него было гораздо больше причин беспокоиться, чем у его приятелей. Недаром в тот момент он покрылся потом, который, как барон объяснил леди Кларе, был вызван трепетом от ее близости, от возможности держать ее в объятиях, в общем, болтал обычный вздор.

– Мне требовалось всего несколько минут, а он находился в другом конце зала. И все же я благодарен вам за все, что вы сделали.

Моффату и Тикеллу надлежало осторожно привлечь внимание гостей к террасе – не самая трудная в мире работа. Для этого достаточно было небрежно обронить: «Интересно, что поделывает Аддерли на террасе? И кто та женщина, что с ним ушла?» Необязательно, чтобы эти слова услышали многие. Достаточно, чтобы услышали двое-трое, – и тут же начался дрейф по направлению к террасе. Те из гостей, кто это заметил, охваченные любопытством, последовали туда же.

А управлять Кларой было совсем не трудно – для этого всего лишь требовалось заботиться о том, чтобы ее бокал не пустел. После этого он закружил девушку в вальсе и шептал ей на ушко стихи, пока зал не поплыл у нее перед глазами. И все же необходимо было действовать с осторожностью. Слишком много вина и слишком долгий танец – и ей стало бы плохо. Возможно, даже стошнило бы на его лучший фрак.

– Ты заполучил настоящую красавицу… – Тикелл с завистью вздохнул. – А ведь большинство девиц с достойным приданым обычно косоглазы, прыщавы и кривоноги.

– То есть уродливы, – вставил Моффат.

– Верно, мне повезло, – кивнул Аддерли. – Могло быть куда хуже.

Что ж, она действительно красотка. А следовательно, можно было ложиться с ней в постель и делать наследников без особого отвращения. И все же она не в его вкусе – неуклюжая корова. Он любил женщин поизящнее и желательно брюнеток.

Зато приданое у нее было огромным. И вообще, нищим выбирать не приходится.

– Благослови Господь ее невинность, – с усмешкой сказал Тикелл. – Она пошла за тобой, как ягненок.

– Да-да, от такой неприятностей ждать не приходится, – добавил Моффат.

Уорфорд-Хаус

3 июля. Среда

Клара старалась сохранять спокойствие, пока не закрыла за собой дверь спальни. Только тогда она сглотнула подкативший к горлу комок, подошла к туалетному столику и со вздохом села.

– Миледи, что случилось? – спросила ее горничная Дейвис.

Клара всхлипнула. Потом – еще раз.

– Ах, я не знаю, что делать! – воскликнула она и закрыла лицо ладонями.

– Ну-ну, миледи… Я сейчас принесу вам горячего чаю, и вам сразу станет лучше.

– Мне нужно больше, чем чай. – Клара снова всхлипнула и, подняв голову, встретилась в зеркале глазами с горничной.

– Я добавлю туда капельку бренди, – пообещала Дейвис.

– Нет, побольше, – велела Клара.

– Да, миледи. – Горничная почтительно присела, после чего поспешила к двери.

Клара же вынула из ящика записку от лорда Аддерли. То было любовное послание с прекрасными словами, рассчитанными на то, чтобы растопить сердце романтически настроенной особы.

Конечно, слова были чудесны. Но принадлежали поэтам – Китсу, Лавли, Марвеллу и другим. Даже Шекспиру!

Он думал, что она не узнает строки из шекспировского сонета! Либо он полный идиот, либо считал идиоткой ее, Клару.

– Последнее вероятнее всего, – пробормотала девушка и, смяв записку, швырнула ее через всю комнату.

– Лгун! Все это ложь! Я так и знала! Почему же я оказалась такой дурой?!

Наверное, потому, что мистер Бейтс не пригласил ее на танец… И она наблюдала, как он кружил в вальсе леди Сьюзен Моррис, дочь леди Бартрам. Леди Сьюзен была миниатюрной хорошенькой брюнеткой, и рядом с ней Клара всегда чувствовала себя нескладной и неуклюжей.

Но что было потом?

А потом… Да-да, рядом вдруг оказался лорд Аддерли с бокалом шампанского. И он отпустил какую-то шутку, явно рассчитанную на то, чтобы заставить ее улыбнуться. Ирландская болтовня, сладкие речи, как сказала бы мама. Сладкие и лживые, конечно же. В общем сплошная фальшь.

Но что теперь?.. Что теперь делать?

Клара поднялась, подошла к окну и выглянула наружу. Лил дождь, и капли нещадно били по кустам и цветам в саду. Будь она мужчиной… будь она Гарри… вылезла бы в окно и убежала на край света.

Но она не мужчина. И не знает, как и куда сбежать.

Время… Единственная надежда на время. Если она сумеет потянуть со свадьбой, случится какой-нибудь новый скандал, и все забудут про старый.

Вошла Дейвис с чаем.

– Я капнула несколько лишних капель, но нужно выпить быстро, – посоветовала она. – Приехала леди Бартрам, и леди Уорфорд просила вас немедленно прийти.

– Леди Бартрам? Это требует большего, чем нескольких капель. Такое требует целой бутылки, – пробурчала Клара.

Она выпила чай с бренди, нацепила на лицо вежливую маску и спустилась в гостиную.

Визит прошел еще хуже, чем она ожидала. Леди Бартрам была сочувственно-ядовита, и мама после ее ухода легла в постель с ужасной мигренью. А наутро объявила, что досмерти устала от этой гнусной помолвки и намеков посторонних. Сказала, что они сверятся с календарем и назначат день свадьбы.

– Да, конечно, мама, – согласилась Клара. – Возможно, осенью. В городе почти никого не останется.

– Осенью?! – завопила мать. – Ты в своем уме?! Нельзя терять ни минуты! Ты должна обвенчаться до конца сезона! Самое позднее до последнего приема у королевы!

– Мама, но до него осталось всего три недели.

– Времени вполне достаточно, чтобы подготовиться к свадьбе. Даже роскошной. А о скромной и речи быть не может. И если эти распутные француженки, к которым отвез тебя Гарри, не сумеют вовремя сшить подвенечное платье… Что ж, придется без него обойтись! Не моя вина, что дети на каждом шагу мне перечат!