Текст книги "Северус. Глубочайшее исследование фигуры наизагадочнейшего зельевара Хогвартса"

Когда Люпин рассказывает о том, как его друзья стали анимагами, чтобы составлять ему компанию и присматривать за ним, Гермиона продолжает думать точно так же, как Снейп:

– Но это все равно очень опасно! Гулять по ночам с оборотнем? А что, если бы вы убежали от них и укусили кого-нибудь?

– Эта мысль до сих пор мучает меня, – тяжело вздохнув, ответил Люпин. – Ведь я несколько раз чуть не убежал. Потом мы над всем этим смеялись. Мы были юны и беззаботны, в восторге от собственной сообразительности. (ГП/УА)

Гермиона сразу же думает об опасности, даже не зная о шутке, которую Сириус сыграл со Снейпом. Люпин признает, что она права. Они еще не знают, но Снейп слышит весь разговор, в том числе признание Люпина, что весь год он врал себе и Дамблдору. А затем Люпин переходит к той самой шутке.

– Профессор Снейп учился в школе вместе с нами. Он был против того, чтобы мне отдали пост преподавателя Защиты от Темных искусств. Весь год он твердил Дамблдору, что мне нельзя доверять. На это у него свои причины… видите ли, Сириус однажды сыграл с ним шутку, из-за которой Снейп чуть не погиб, и в этом был задействован я…

Блэк как-то странно прыснул.

– Так ему и надо, – осклабился он. – Он вечно шнырял вокруг, пытался разузнать, чем мы занимаемся… хотел, чтобы нас исключили… (ГП/УА)

Получается, что Люпин считает реакцию Сириуса вполне естественной. А шутка, при всех ее последствиях для Люпина, была задумана исключительно Сириусом. Сириус, чья жизнь на протяжении последних двенадцати лет ограничивалась тюрьмой, дементорами и разъедающим его гневом, не выказывает раскаяния.

– Северусу было очень интересно, куда я пропадаю каждый месяц, – продолжал Люпин. – Видите ли, мы были на одном курсе, и… эм… недолюбливали друг друга. В особенности Снейп терпеть не мог Джеймса.

Наверное, завидовал его успехам в квиддиче…

в общем, однажды вечером он увидел, как мадам Помфри повела меня из замка к Гремучей Иве. Сириусу пришло в голову, что будет… гм… весело сказать Снейпу, что достаточно ткнуть длинной палкой в нарост на дереве и можно будет последовать за мной. Конечно же, Снейп так и сделал… если бы он добрался до хижины, то ему грозила бы встреча со взрослыми оборотнем… но твой отец, узнав, что сделал Сириус, побежал вслед за Северусом и, рискуя собственной жизнью, увел его отсюда. Но Снейп успел мельком увидеть меня в конце туннеля. Дамблдор запретил ему рассказывать об этом, но с тех пор он знает мой секрет… (ГП/УА)

Снейп думал, что его долг жизни по отношению к Джеймсу носит унизительный характер, что Джеймс просто не хотел платить такую высокую цену за его смерть. Подобный долг жизни мы увидим чуть позже, когда Гарри не позволит Сириусу и Люпину убить Питера Петтигрю.

– Прочь от меня! – рявкнул Гарри, с отвращением сбросив с себя руки Петтигрю. – Я делаю это не ради тебя. Я делаю это, потому что мой отец не захотел бы, чтобы его друзья стали убийцами из-за такого, как ты, в этом я не сомневаюсь. (ГП/УА)

Но Снейп слышит, что его долг жизни перед Джеймсом совсем другого сорта, потому что Джеймс совершил этот поступок из принципа: «Я рискую своей жизнью, чтобы спасти твою». Возможно, подразумевалось, что «даже мой враг не заслуживает подобной смерти». Но даже если это не так, даже если Джеймс просто не хотел, чтобы его друзья стали убийцами, он все равно рискнул своей жизнью. Снейп точно так же рискует жизнью, когда бежит в Визжащую хижину, чтобы защитить Гарри, Рона и Гермиону от оборотня. Как минимум этим намерением Снейп вернул долг жизни отцу Гарри.

– Так вот почему Снейп вас не любит, – медленно произнес Гарри, – он думает, что вы вместе с Сириусом подстроили ту шутку?

– Совершенно верно, – язвительно произнес ледяной голос из-за спины Люпина.

Северус Снейп одной рукой стянул с себя мантию-невидимку, во второй он держал волшебную палочку, направленную прямо на Люпина. (ГП/УА)

Пусть Снейп и мерзавец, но он умеет эффектно появляться на сцене.

Снейп немного запыхался, но на лице его был написан едва сдерживаемый триумф, а глаза блестели.

– Вам, должно быть, интересно, как я узнал, что вы здесь? – спросил он. – Я зашел к вам в кабинет, Люпин. Вы забыли сегодня принять свое зелье, вот я и занес вам кубок. Очень удачно, что я решил это сделать… удачно для меня, разумеется. У вас на столе лежала некая карта. Мне хватило одного взгляда, чтобы узнать все необходимое. Я видел, как вы пробежали по этому туннелю и скрылись с территории замка. (ГП/УА)

В ту ночь было полнолуние, и Люпин не принял зелье. Вполне можно понять, почему Снейп решил, что Люпин и Сириус планировали скормить Гарри оборотню.

– Северус, вы ошибаетесь, – настойчиво проговорил Люпин. – Вы не слышали все с самого начала… я могу объяснить… Сириус здесь не затем, чтобы убить Гарри…

– Сегодня ночью еще двое отправятся в Азкабан, – сказал Снейп, в чьих глазах теперь горело пламя безумия. – Интересно, как воспримет все это Дамблдор… Знаете ли, Люпин, он был так убежден, что вы безвредны… что вы ручной оборотень…

– Это глупо, – тихо произнес Люпин. – Неужели школьная обида стоит того, чтобы отправить невинного человека в Азкабан?

БУМ! Тонкие, змееподобные веревки вырвались из конца палочки Снейпа и опутали лодыжки, запястья и челюсть Люпина, тот покачнулся и упал на пол, обездвиженный. (ГП/УА)

В этом эпизоде поднимаются сразу несколько тем. Люпин молит о том, чтобы его выслушали, Снейп отказывает ему в этом. Однако он не собирается никого убивать; Снейп – мастер защиты, а не фанатик, и намерен передать своих врагов властям. А Люпин заговаривает о невиновности.

Но Снейп не желает разбираться в том, что Люпин имеет в виду. Гермиона пытается вразумить его.

– Но что, если… что, если власти ошиблись…

– МОЛЧАТЬ, ГЛУПАЯ ДЕВЧОНКА! – заорал Снейп, в этот момент он вдруг стал похож на сумасшедшего. – НЕ ГОВОРИ О ТОМ, ЧЕГО НЕ ПОНИМАЕШЬ! (ГП/УА)

Гермиона далеко не глупая девочка, и в данный момент она понимает ситуацию куда лучше, чем Снейп в своем «безумном» состоянии. Стоя в том самом месте, где Люпин регулярно обращался, в полной уверенности, что те же самые люди вновь замышляют убийство – на этот раз на самом деле, хоть и не того, о ком думает Снейп, – он может испытывать травму, переживая те самые эмоции, которые испытал в момент близкой смерти. Это путешествие во времени совсем не похоже на сознательное, распланированное перемещение с помощью маховика времени, который предоставляет возможность увидеть те же самые события с другого ракурса. Эмоциональные переживания возвращают травматика в то же самое состояние без возможности посмотреть на себя со стороны. В этот миг Снейп не в состоянии воспринимать какие-либо иные версии событий. Он намерен приговорить Сириуса и Люпина к смерти без всяких апелляций.

– ЭТО ЖЕ БРЕД КАКОЙ-ТО! – заорал Гарри. – ТОЛЬКО ИЗ-ЗА ТОГО, ЧТО НАД ВАМИ ПОСМЕЯЛИСЬ В ШКОЛЕ, ВЫ НЕ ЖЕЛАЕТЕ ДАЖЕ ВЫСЛУШАТЬ…

– МОЛЧАТЬ! Я НЕ ПОТЕРПЛЮ, ЧТОБЫ СО МНОЙ ГОВОРИЛИ В ТАКОМ ТОНЕ! – пронзительно выкрикнул Снейп, казалось, он совсем лишился рассудка. – Что отец, что сын, Поттер! Я только что спас твою шкуру, ты меня на коленях благодарить должен! Ты получил бы по заслугам, если бы он тебя убил! Ты бы умер, как твой отец, слишком самонадеянным, чтобы признать, что ошибался в Блэке… А теперь, прочь с дороги, Поттер, ИЛИ Я ЗАСТАВЛЮ ТЕБЯ ОТОЙТИ С ДОРОГИ! (ГП/УА)

Гарри, Рон и Гермиона одновременно выкрикивают Экспеллиармус. Тройное заклятие нокаутировало Снейпа.

Снейп не готов пересмотреть прошлое; он все еще живет в нем. Он не узнал то, что вскоре предстоит узнать остальным: что в тех страшных преступлениях повинен Петтигрю, что он жив и стремится вернуться к Волан-де-Морту. Снейп не видит, как Гарри не дает Сириусу и Люпину убить Петтигрю со словами, что Джеймс не захотел бы, чтобы его друзья стали убийцами из-за такого презренного существа. Теперь Петтигрю оказывается в таком же долгу жизни у Гарри, в каком, по мнению Снейпа, он был перед Джеймсом: унизительном, но, тем не менее, самом настоящем долгу. Гарри предлагает отправить Петтигрю в Азкабан вместо самоуправной казни, которую хотели устроить Сириус и Люпин. Понятие Гарри о справедливости коррелирует с мнением Джеймса и Снейпа, а не Сириуса и Люпина.

Более того, Снейп не узнает, что Блэк невиновен, что именно благодаря этому он выжил. Сириус говорит: «Думаю, я не сошел с ума только потому, что знал – я невиновен. Это нельзя назвать счастливой мыслью, и дементоры не могли высосать ее… но благодаря ей я сохранял память и рассудок…» (ГП/УА). Невиновность Блэка – это источник силы, отличный от счастья, которого оказалось достаточно, чтобы справиться с постоянным наплывом отвратительных воспоминаний.

Конечно, Сириус не безгрешен. В школе его хулиганство доходило до крайности, долгие годы несправедливого заточения и пыток уничтожили в нем способность окончательно повзрослеть. Но Сириус не повинен в убийстве, от этой тяжкой участи его избавил сначала Джеймс, а затем Гарри. Действия Сириуса никогда не приводили к чьей-либо смерти, подобной вины на нем лежит. И этот факт Снейп еще не готов принять.

ПЕРЕЖИВАНИЯ И ТРАВМА СНЕЙПА

Когда Снейп приходит в себя, он видит, что находится на территории замка, что Гарри, Рон, Гермиона и Сириус лежат рядом без сознания, Люпина нигде не видно, а дементоры отступают. Снейп связывает Сириуса и по воздуху доставляет всех четверых в замок, где министр магии обещает ему орден Мерлина и предрекает, что Гарри еще будет благодарить Снейпа за то, что он вернул Сириуса Блэка дементорам. Снейп, в кои-то веки встретивший благосклонного слушателя, делится с министром своими опасениями насчет снисходительности Дамблдора по отношению к Гарри.

– Но Снейп… Гарри Поттер, вы же понимаете… мы все в той или иной степени питаем слабость к этому мальчику.

– Однако пойдет ли подобное снисхождение ему на пользу? Лично я отношусь к нему так же, как и ко всем прочим своим ученикам. Любого другого мальчишку уже исключили бы из школы – и это по меньшей мере – за то, что подвергнул своих друзей такой опасности. Сами подумайте, министр: нарушить все школьные правила – после всех мер, принятых ради его же безопасности, – уйти с территории школы, ночью, гулять с оборотнем и убийцей… и у меня есть основания полагать, что он незаконно посещал Хогсмид… (ГП/УА)

Помимо чудеснейшего заявления, что Снейп относится к Гарри, «как и ко всем прочим своим ученикам», этот пассаж демонстрирует нам, как поведение Гарри в течение всего года напоминало Снейпу о Люпине в его школьные времена. После всех мер предосторожности, принятых ради него, после индивидуального лечения, Люпин все равно подвергал друзей опасности, гулял с ними по ночам по территории школы и в волчьем облике наведывался в Хогсмид. Однако, когда по вине Сириуса он чуть не убил другого ученика, никого не исключили; нет свидетельств, что хоть кто-то понес наказание. Наверняка мы знаем только то, что Дамблдор запретил Снейпу рассказывать о том, что Люпин – оборотень. Ему запретили рассказывать о таком страшном происшествии. Репутация Люпина и, возможно, досада Дамблдора оказались важнее, чем травма Снейпа и его потребность выговориться.

По крайней мере, этот факт объясняет, почему Снейп сразу же предлагал исключить Гарри каждый раз, когда он нарушал правила.

Травма Снейпа, которую повлекла за собой «шутка» Мародеров, состоит из двух компонентов: травля, которая привела к смертельной опасности, и – что не менее болезненно – последующее молчание, потому что руководству школы была важна хорошая репутация гриффиндорцев, а не психическое здоровье Снейпа. Когда ему кажется, что Дамблдор снова принимает сторону Мародеров, воспоминания Снейпа о том давнем предательстве подталкивают его к нарушению субординации.

– Вы точно не поверили ни единому слову Блэка? – шепотом спросил Снейп, не сводя глаз с лица Дамблдора.

– Я хочу поговорить с Гарри и Гермионой наедине, – повторил Дамблдор.

Снейп подошел к нему ближе.

– Сириус Блэк еще в шестнадцать лет демонстрировал наклонности убийцы, – выпалил он. – Вы не забыли об этом, директор? Вы не забыли, что он пытался меня убить?

– Моя память в полном порядке, Северус, – тихо ответил Дамблдор.

Снейп круто развернулся и стремительно вышел из больничного крыла, оставив позади Фаджа, который придерживал для него дверь. (ГП/УА)

После того, как раздраженный Снейп ушел, Дамблдор объясняет Гарри и Гермионе, что они могут спасти Сириуса от казни, если им удастся сделать кое-что волшебное и запрещенное, а что именно – они должны понять сами. Дамблдор исключительно скуп на конкретику. Никакого давления, дети.

– Все, что нам нужно, – медленно проговорил Дамблдор, переведя взгляд своих светло-голубых глаз с Гарри на Гермиону, – это больше времени.

– Но… – запнулась Гермиона. И вдруг широко распахнула глаза. – НУ КОНЕЧНО!

– А теперь слушайте внимательно, – Дамблдор говорил очень тихо и очень четко. – Сириус заперт в кабинете профессора Флитвика на седьмом этаже. Тринадцатое окно справа от Западной башни. Если все пройдет хорошо, то сегодня вечером вы спасете несколько невинных жизней. (ГП/УА)

Вот и ответ: вот ради чего стоит нарушать закон, рисковать репутацией профессора Макгонагалл и самовольно использовать уникальные магические устройства. Согласно правилам Хогвартса, полномочия Дамблдора превышают полномочия Макгонагалл. Согласно правилам магической силы, власть Дамблдора превосходит власть Министерства магии – и в Министерстве по этому поводу тревожатся, что вполне естественно. Гермиона и Гарри признают могущество Дамблдора и не колеблясь действуют по его указке. Все-таки директор пользуется своей властью в исключительных случаях.

Гарри, Рон и Гермиона узнают, что не всегда невинных можно спасти, полагаясь только на букву закона. Сириуса без всякого суда ложно обвинили, заточили и приговорили к Поцелую. Иногда нет законного способа сохранить невинным жизнь. Им остается только удариться в бега, а тем, кто их любит, остается только помогать.

В каких случаях редкие магические артефакты можно использовать для личных целей? По правилам вселенной Дж. К. Роулинг – в тех, когда это нужно не для собственной выгоды, а для того, чтобы защитить других. Но Дамблдор не говорит об этом Гарри и Гермионе. Он рассказывает им только первый закон путешествий во времени: Вас никто не должен видеть. Предполагается, что до всего прочего они должны дойти сами, и Гермиона в ужасе спрашивает у Гарри: «Гарри, я не понимаю, чего хочет от нас Дамблдор. Почему он сказал нам отправиться на три часа назад? Как это поможет Сириусу?» (ГП/УА)

Гарри и Гермиона заново проживают эти три часа и вычисляют, что они могут сделать, оставаясь незамеченными: после того, как Хагрид выгнал их из хижины, а представители Министерства увидели привязанного Клювокрыла, они затаились и освободили гиппогрифа.

Дамблдор, конечно, знал, что официально им не добиться помилования Клювокрыла. Он знал, что у Гермионы есть маховик. Он наверняка просчитал временной промежуток, когда гиппогрифа можно было спасти: после того, как представители Министерства засвидетельствовали, что Хагрид не выпускал Клювокрыла на волю, и до того, как они приступили к казни, – хотя, возможно, изначально Дамблдор ставил перед Гермионой и Гарри более легкую задачу, предполагая, что гиппогриф сразу же улетит.

Мы видим, как Дамблдор специально тянет время, когда палач уже готов выйти к Клюворкрылу: «Одну минуту, Макнейр, – послышался голос Дамблдора. – Вы тоже должны подписать бумагу". Шаги стихли. Эта щепетильность в отношении пустой формальности создает своеобразную паузу: тем, кто находится в хижине Хагрида, кажется, что Дамблдор хочет соблюсти официальные правила, но при этом он выигрывает время, необходимое для спасения гиппогрифа.

Как только все свершилось, мы получаем подтверждение тому, что ребята верно поняли пожелание Дамблдора.

– Он был привязан здесь! – яростно выкрикнул палач. – Я видел его! Прямо на этом месте!

– Невероятно, – произнес Дамблдор. В его голосе слышалась нотка радостного изумления. (ГП/УА)

Первая невинная жизнь спасена, и путешественников во времени никто не увидел.

Спасти вторую невинную жизнь труднее, потому что Гарри приходится усвоить второй закон путешествий во времени: Никаких изменений в прошлом и будущем.

– Гермиона, – вдруг сказал Гарри, – а что, если мы просто ворвемся туда и схватим Петтигрю…

– Нет! – испуганно прошептала Гермиона. – Неужели ты не понимаешь? Так мы нарушим один из важнейших волшебных законов! Никаких изменений во времени, никаких! (ГП/УА)

Наблюдать, анализировать, но не вмешиваться: вот что значит вновь проживать невыносимые воспоминания. Мечты о том, чтобы отправиться назад в прошлое и исправить то, о чем мы сожалеем, знакомы всем и при этом неосуществимы. Мы можем только разбираться в том, что случилось, и учиться принимать это; мы не можем изменить прошлое. Но когда история вновь повторяется на наших глазах и мы должны принять решение не вмешиваться, это ощущается совершенно иначе. Как Снейп прочувствовал на своем примере, желание вмешаться способно затмить доводы разума. Опытным путешественникам во времени необходимо развивать в себе умение подавлять это желание, а среди них будут взрослые люди, родители, учителя, – всем следует понять, что каждое поколение будет совершать свои ошибки.

Впервые в жизни Гарри подвергается искушению вмешаться в ход времени. Гермионе приходится силой удерживать его, чтобы он не забрал мантию-невидимку до того, как ее поднимет Снейп. Понимает это тринадцатилетний Гарри или нет, но Снейп берет ее, чтобы защитить других, а не для личной выгоды. Гарри видит, что мантия исправно служит Снейпу, хоть и рычит сквозь зубы: «Убери от нее свои грязные руки» (ГП/УА).

Гарри исключительно повезло, что рядом с ним оказалась Гермиона, готовая подсказать и направить. Прежде она использовала дополнительные часы для учебы, чтобы идти своим путем в обществе, где к ней относятся с предубеждением. Прошлый опыт помогает ей понять, как путешествие во времени может помочь Гарри бороться с последствиями личной травмы. Тот миг, когда могущественный волшебник прогоняет сотню дементоров, Гарри на этот раз созерцает с противоположного берега: с иного ракурса, вместе с верным другом.

И этот друг обращает его внимание на еще одну подробность той сцены. Как раньше Рон указывал Гарри на то, с каким лицом Снейп сидит на пиру, Гермиона, благодаря которой Гарри и оказался в прошлом, указывает ему на действия Снейпа.

– Гарри, посмотри на Снейпа!

Вместе они выглянули из-за куста, чтобы видеть другой берег. Снейп пришел в себя. Заклинанием сотворив носилки, он грузил на них обмякшие тела Гарри, Гермионы и Сириуса. Четвертые, очевидно, предназначенные для Рона, уже парили рядом с ним. Затем, подняв палочку перед собой, Снейп приказал носилкам плыть в сторону замка. (ГП/УА)

Так создается еще одна пауза: автор заостряет взгляд читателя на этом эпизоде, подчеркивая его значимость для повествования. Гермиона всегда оказывается единственным представителем Гриффиндора, кто беспокоится о профессоре Снейпе так же, как и обо всех прочих, несмотря на стабильное нежелание Снейпа слушать и замечать ее. Благодаря бдительности Гермионы Гарри видит, как его враг действует в те моменты, когда думает, что на него никто не смотрит. Здесь Снейп ведет себя естественно. Он бережно обращается даже с Сириусом Блэком, в отличие от самого Сириуса, который специально чиркал головой Снейпа по потолку туннеля, когда тот был без сознания. (ГП/УА) Возможно, что наедине с самим собой Снейп становится куда приятнее, чем на публике, где его обычно видит Гарри. Возможно, действия Снейпа поддаются переосмыслению, если, вернувшись в прошлое – или перечитав книгу, – посмотреть на них под другим углом.

Снейп относит всех четверых в замок в полной уверенности, что он спас невинных детей от того самого убийцы, который некогда пытался убить его. Но когда он узнает, что Сириус вновь ухитрился сбежать, Снейп переживает полноценный посттравматический флэшбэк: концентрированные воспоминания о целом годе унижений и неверия, о попытке убийства и последующем молчании.

– ОН НЕ ТРАНСГРЕССИРОВАЛ! – взревел Снейп уже где-то совсем рядом. – НА ТЕРРИТОРИ ЗАМКА НЕВОЗМОЖНО ТРАНСГРЕССИРОВАТЬ! В ЭТОМ! КАК-ТО! ЗАМЕШАН! ПОТТЕР!

– Северус… давайте рассуждать здраво… Гарри был заперт…

БУМ!

Дверь палаты распахнулась.

Внутрь влетели Снейп, Фадж и Дамблдор. Спокойствие излучал только Дамблдор. Точнее, у него был вид человека, вполне довольного собой. Фадж явно злился. Но Снейп был просто вне себя.

– ВЫКЛАДЫВАЙТЕ, ПОТТЕР! – заорал он. – ЧТО ВЫ НАТВОРИЛИ?! (ГП/УА)

Это особенно яркий пример одного из излюбленных приемов Роулинг: называть персонажей по фамилии, чтобы подчеркнуть смешение идентичностей родителей и детей. Гарри и так похож на Джеймса, но Снейп сейчас в таком состоянии, что на фоне очередной выходки Сириуса Блэка не совсем различает Поттера из прошлого и Поттера из настоящего.

– ЭТО ОНИ ПОМОГЛИ ЕМУ СБЕЖАТЬ, Я ЗНАЮ! – вопил Снейп, тыча пальцем в Гарри и Гермиону. Лицо у него перекосилось, с губ летели брызги слюны.

– Да успокойтесь вы уже! – рявкнул Фадж. – Вы несете чепуху!

– ВЫ НЕ ЗНАЕТЕ ПОТТЕРА! – Снейп перешел почти на визг. – ЭТО ОН СДЕЛАЛ, Я ЗНАЮ, ОН ЭТО СДЕЛАЛ…

– Хватит, Северус, – тихо сказал Дамблдор. – Рассудите сами. Десять минут назад я ушел из этой палаты, заперев за собой дверь. Мадам Помфри, ваши пациенты вставали с постелей? (ГП/УА)

Дамблдор вмешивается, чтобы вернуть Снейпа в настоящее. Сохраняя спокойствие и предложив ему «рассудить самому», Дамблдор дает Снейпу понять: что бы сейчас ни происходило, это происходит с его дозволения. Дамблдор ждет, что Снейп поймет его и сможет держать себя в руках, по крайней мере, при министре магии.

– Конечно, нет! – возмущенно ответила мадам Помфри. – Иначе я бы услышала!

– Вот видите, Северус, – спокойно продолжил Дамблдор. – Если только вы не думаете, что Гарри и Гермиона способны оказаться в двух местах одновременно, то, полагаю, нам больше не стоит их беспокоить. (ГП/УА)

Как преподаватель Гермионы, Снейп, конечно, знает о маховике времени. Дамблдор только что дал ему объяснение, которого он потребовал.

Снейп, дрожа от гнева, застыл на месте, переводя взгляд с Фаджа, которого явно потрясла подобная вспышка, на Дамблдора, чьи глаза загадочно поблескивали за стеклами очков. Затем он резко развернулся и в вихре своей черной мантии вылетел из палаты.

– Кажется, этот человек несколько неуравновешен, – произнес Фадж, глядя ему вслед. – На вашем месте, Дамблдор, я бы внимательно следил за ним.

– О нет, он в порядке, – негромко отозвался Дамблдор. – Просто он только что пережил жестокое разочарование. (ГП/УА)

Эта сцена потрясла не одного только Фаджа. Многие читатели были поражены бесчувственностью Дамблдора: мы видим блеск в его глазах в тот момент, когда Снейп переживает сильнейшее душевное смятение. Дамблдор получает удовольствие при виде такой беспомощности? Может, он даже смеется над Снейпом? Это еще одно проявление распрей между Гриффиндором и Слизерином?

Конечно, эпизод легко считать именно так. Но детали указывают на более сложные взаимоотношения между этими людьми. Блеск в глазах Дамблдора подсказывает Снейпу, что директор Хогвартса не только устроил побег Сириуса Блэка, но и – основываясь на фактах, которые Снейпу еще не известны, – рад тому, что провернул это под носом у Фаджа. Когда Снейп переводит взгляд с Фаджа на Дамблдора, он понимает, что происходит: если он скажет еще хоть слово, Фадж решит исследовать этот случай более пристально, тем самым грозя сорвать планы Дамблдора. По большому счету, припадок Снейпа послужил отличным отвлекающим маневром. В таком случае лучшее, что может сделать подчиненный Дамблдора, – изобразить перед министром магии психически неуравновешенного человека, тем самым нанеся еще один удар по своей репутации и скрыв свое истинное лицо – в который раз. По комментарию Дамблдора насчет «жестокого разочарования» можно даже подумать, будто его сотрудник настолько психически нестабилен, что готов устраивать истерику из-за потери обещанного ордена Мерлина.

Разобравшись в ситуации, Снейп подчиняется. Он отыгрывает свою роль. С горечью в сердце, но он уступает.

Когда Дамблдор «тихо» говорит о жестоком разочаровании, мы знаем, что Фадж понимает его по-своему, но он имеет в виду нечто другое. В его глазах больше нет блеска. Боль Снейпа его вовсе не радует. Снейп думал, что наконец-то получит компенсацию за свои прошлые страдания. Тихий тон Дамблдора подразумевает, что после ухода Фаджа он поговорит со Снейпом и проявит больше сочувствия, чем в присутствии министра.

На следующий день Гарри узнает от Хагрида, что Люпин уволился.

– Ну… Снейп с утра рассказал всем слизеринцам… Чтоб все потом узнали… Что профессор Люпин, того, оборотень. И всю прошлую ночь по лесу носился. А сейчас он уже пакует чемоданы.

– Пакует чемоданы? – встревоженно переспросил Гарри. – Зачем?

– Уволился, ясное дело, – кажется, Хагрида удивили слова Гарри. – Прям сегодня с утра. Говорит, нельзя, чтоб такое снова повторилось. (ГП/УА)

Люпин подтверждает, что Снейп «сегодня за завтраком случайно проговорился, что я оборотень».

– Но вы же не станете от нас уходить только из-за этого! – сказал Гарри.

Люпин криво улыбнулся.

– Уже завтра прилетят совы с письмами от родителей… Они не захотят, чтобы оборотень учил их детей, Гарри. И после того, что случилось прошлой ночью, я их понимаю. Я мог бы укусить любого из вас… Это не должно повториться. (ГП/УА)

Люпин чуть ли не обвиняет Снейпа в своей отставке; но если он уволился «прямо с утра», то, выходит, Люпин сначала уволился, и только потом Снейп «проговорился» об этом своим ученикам. Было ли то решение самого Люпина?

– Вчера вечером Сириус подробно рассказал мне о том, как они стали анимагами, – с улыбкой сказал Дамблдор. – Исключительное достижение – в том числе потому, что они скрыли его от меня. (ГП/УА)

Пока Люпин еще бегал по лесу, Сириус в одиночку принял решение рассказать Дамблдору о секретах, которые они хранили со школьных лет. К тому времени, когда луна закатилась и к Люпину вернулся человеческий облик, Дамблдор уже знал, что он еще школьником гулял по Хогвартсу и Хогсмиду в волчьей форме, лгал учителям, а впоследствии скрывал информацию о Сириусе и, наконец, убежал в лес после обращения. В то утро Люпину было явно невесело предстать перед начальством. Мы понимаем, что Дамблдор просто сжалился над Люпином и разрешил ему уволиться самостоятельно вместо того, что выгнать из школы с позором.

Почему Снейп не позволил Люпину уйти тихо и рассказал обо всем слизеринцам?

В прошлый раз, когда жизнь Снейпа оказалась под угрозой из-за болезни Люпина, все происшествие замяли. Дамблдор приказал Снейпу молчать, тем самым усугубив травму. Дамблдор не прислушался к опасениям Северуса, когда назначил Люпина учителем в Хогвартс, но оказалось, что Снейп был прав. Несмотря на меры предосторожности Дамблдора и Волчье противоядие, которое стараниями Снейпа всегда было под рукой, обеспечить полную безопасность учеников оказалось просто невозможно. Во второй раз человеческие эмоции Люпина возобладали над благоразумием. К счастью, ни в первом, ни во втором случае никто не пострадал, но Снейп прав: никто не смог бы гарантировать, что третьего раза не будет.

Может быть, Дамблдор полагал, что пусть лучше все узнают о ликантропии Люпина, чем Люпин уволится без объяснений, а потом всплывет правда и разразится страшный скандал? Полагал ли Дамблдор, что пусть лучше новость просочится в массы через проверенный метод неофициального слуха, чем официально объявлять ее на пиру по окончании учебного года? Может быть, он решил воспользоваться тем, что антипатия Снейпа к Люпину хорошо известна, и попросить безотказного преподавателя Зельеварения распространить слух в своей желчной манере? Таким образом можно отвлечь всеобщее внимание от промашек Люпина и Дамблдора и обеспечить Люпину симпатию учеников.

Подобный сценарий возможен, даже вероятен, с учетом того, что нам уже известны некоторые излюбленные тактики Дамблдора, но в тексте мы не встретим тому ни подтверждений, ни опровержений. Наверняка мы знаем только, что Снейп вполне мог поговорить с Дамблдором после ухода Фаджа и до завтрака. После того как он весь год спорил с директором из-за назначения Люпина, после чудовищных событий ночи, Снейп вряд ли сдерживал эмоции. Вероятно, Дамблдор знал, что Снейп расскажет слизеринцам о болезни Люпина, и не собирался этому препятствовать. Снейп не стал бы рисковать своей должностью и раскрывать такую важную информацию, не поставив перед этим директора в известность. Насколько мы знаем, выговора он не получил. Очевидно, что, как Хагрид сказал Гарри, Дамблдор больше не требовал держать диагноз Люпина в секрете.

Когда в школьные годы Снейп чуть не лишился жизни из-за болезни Люпина, в тот раз он подчинился Дамблдо-ру и сохранил тайну. Однако когда уже взрослый Люпин пренебрегает своими обязанностями и забывает принять противоядие, он подвергает опасности сразу всех, кто находится на территории Хогвартса и в окрестностях замка. Снейп больше не станет молчать. Нам легче смириться с агрессией в свою сторону, чем в адрес других, – Гарри узнал это еще после инцидента с тетушкой Мардж. Снейп стремится защитить всех учеников, даже тех, кого он терпеть не может.

Как сказал Дамблдор, после побега Сириуса Снейпа постигло жестокое разочарование: у него были другие надежды на конец этой истории. Если Дамблдор действительно переговорил со Снейпом после его вспышки и признал свои ошибки, которые Снейпу многого стоили, то для последнего эта беседа могла стать своеобразным маховиком времени. Вместе с Дамблдором они могли вернуться к тому моменту, когда Снейп получил травму, и проговорить, что Снейп был не виноват и что ему многое пришлось выстрадать, особенно после того, как Дамблдор приказал ему молчать. В таком случае Дамблдор бы ясно увидел, почему Снейп так стремился защитить учеников, попавших в подобную ситуацию, и, может быть, именно поэтому Дамблдор снял свой запрет на разглашение тайны Люпина.

В тексте мы никогда не узнаем, происходило ли нечто подобное за кулисами повествования. Нам известно только, что Снейп не получил выговора за то, что разгласил тайну Люпина.

Тем временем Гарри прощается с лучшим учителем Защиты от Темных искусств, который у него когда-либо будет. Люпин отдает ему карту. Сам он объясняет свой поступок тем, что больше не преподает в Хогвартсе, но мы также знаем, что ему больше не надо скрывать от Дамблдора секреты этого артефакта. Дамблдор «коротко» прощается с Люпином, – из его слов никак нельзя заключить, что кто-то будет извиняться перед Люпином за действия Снейпа в то утро, – и «Гарри показалось, что Люпин хотел покинуть кабинет как можно скорее»: Люпин, а не Снейп разочаровал Дамблдора.