Текст книги "Свободное падение"

Глава 10

Уиллоус работал до полуночи и подъехал к дому в начале первого при полной луне. Почту бросили в щель двери с такой силой, что она разлетелась по всему холлу. Ничего интересного, кроме неожиданного письма от дочери. В нем был рисунок – вид из окна ее спальни и три страницы, исписанные детским почерком. В доме было очень холодно. Он включил обогреватель и пошел на кухню, налил немного виски на кубики льда и, с письмом и стаканом вернувшись в гостиную, устроился за столом, чтобы прочитать о новом учителе Энни, ее товарищах, погоде в Торонто и о том, как сильно она без него скучает. Он перечитал письмо и положил в конверт.

День был очень длинный. Он не ел с самого ленча, но есть не хотелось. Он приготовил себе еще стаканчик, вернулся в свою берлогу и включил телевизор. Последние известия о состоянии озонового слоя были неутешительны. Он уменьшил звук до еле слышного, растянулся на кушетке и погрузился в глубокий сон без сновидений.

Его разбудил телефон, когда было уже достаточно светло, чтобы различить на часах стрелки. Было одиннадцать минут восьмого. Потянувшись и ощутив боль в коленях, он вскочил и схватил трубку.

– Джек?

Голос Паркер был бодр и свеж, словно на ногах она уже давным-давно.

– Ты можешь прибыть в «Седжвик»?

– Смотря по обстоятельствам.

– Номер восемнадцать семьдесят четыре. А это на последнем этаже, стоимость – пятьсот за ночь.

– Я тронут, но как ты можешь позволить себе такую роскошь? – Уиллоус почти совсем проснулся.

– Не могу, – сказала Паркер, – разве что они согласятся на почасовую оплату? А Гарсия Лорка мог, и бьюсь об заклад, он платил наличными. Видимо, поэтому он держал под кроватью мачете, чтобы отбиваться от воров.

Уиллоусу надо было немного подумать. Парень из банка выглядел точно, как Гарсия Лорка Мендес.

– Ты все еще у телефона, Джек? – поинтересовалась Паркер.

– Дай мне полчаса.

Паркер перешла на низкий хриплый шепот:

– Я оставлю дверь не запертой, мой милый. – Она со смехом повесила трубку.

Уиллоус побрился и принял душ. Он надел черный свитер с вырезом уголком, черный кожаный пиджак и прочные черные ботинки.

Его специальный 38-й и рация лежали на «Сони». Револьвер и запасные обоймы он сунул в карман куртки.

С крыльца он увидел, как пушистая серая белочка легко перебежала лужайку и, пока он шел к автомобилю, выкопала ямку и что-то в ней спрятала.

Ветровое стекло «селебрити» было покрыто росой. Он включил щетки и обогреватель, потом настроился на радио полиции. Белочка все прыгала неподалеку, время от времени настороженно на него поглядывая.

Он ехал по тихой улице, покрытой бетонными плитами с черными волнистыми полосками битума. Раннее прохладное солнце светило на аккуратные, просторно стоящие домики, на клены, уже терявшие листья. Скоро обочины покроются ими сплошь, а осенний дождь превратит проезжую часть улицы в бесконечное длинное озеро.

Уиллоус выключил дворники. В конце квартала он притормозил около разносчика газеты «Ванкувер-Сан», тот пересекал улицу, волоча оранжевую двухколесную тележку. Все три городские газеты выходили утром, и в каждой было полно новостей о вчерашних событиях.

Уиллоус проехал по Десятой авеню, повернул налево и через пять кварталов свернул на Четвертую авеню. По мере того как он приближался к деловому центру, автомобилей становилось все больше. На автобусных остановках толпился народ – городской транспорт работал плохо.

В деловой центр можно проехать по одному из четырех основных мостов и нескольким небольшим виадукам. Уиллоус мог выбрать один из двух мостов, Баррард или Гренвилл. Последний мост сокращал дорогу, но у въезда на него стояла радарная ловушка. И лента блестящих быстроходных «вольво», «сааб» и «ягуаров» уже забила три полосы для движения в северном направлении на дальнем его конце.

Автомобиль Уиллоуса успел проскочить на зеленый свет по мосту Баррард в сторону Четвертой авеню, три следующих – на желтый; оставшийся проехал на красный.

На мосту Гренвилл автомобили мчались с умопомрачительной скоростью, в два раза превышающей допустимую. Уиллоус воспользовался сиреной и светом фар, чтобы втиснуться в поток. Не в первый раз ему пришло в голову, что реальная езда в автомобиле по городу сродни видеоиграм – сплошные неожиданности и опасные встречи. Цель игры была очевидна и бессмысленна – обогнать других и не дать обогнать себя. Игра для глупцов, но недостатка в них не было.

Уиллоус поехал по улице Сеймур, повернул направо и сразу же налево, на Тихоокеанский бульвар, на ту его извилистую часть, которая в День труда, приходящийся на выходной день конца августа, включается в маршрут автомобильных гонок по замкнутому кругу. В остальные триста шестьдесят два дня этот бульвар выходит на огромный паркинг, окружающий купальное здание стадиона и площадь выставки «Экспо-86» – экспонаты и аттракционы давно уже демонтированы, осталась пустынная разоренная территория, огражденная сеткой с колючей проволокой поверху.

Зато уродливая баржа «Макдональдс» наконец-то исчезла под давлением городских властей, раздраженных тем, что в море выбрасывались отходы из ресторана.

Прямо перед Уиллоусом находился стадион на шесть тысяч мест, слева – Угольная гавань и последний из островков Гренвилл, а справа – четырех– и пятиэтажные строения складов из красного кирпича. Он перестроился в крайний ряд, а по Кэмби-стрит выехал на пустующий паркинг, затем, объехав его кругом и повернув направо, оказался на Битти-стрит.

Отель из красного кирпича с металлической, крошечной, зеленого цвета отделкой вполне вписывался в окружающие складские помещения: сейсмоустойчивые и недавно отремонтированные и обновленные.

Уиллоус запарковался под куполом из полированного алюминия, освещенным голыми лампочками, и опустил противосолнечный щиток, чтобы можно было прочитать надпись: «ПОЛИЦЕЙСКИЙ АВТОМОБИЛЬ». Он расстегнул молнию кожаной куртки, сунул руки в карманы и прошел в отель.

Служащие в серой форменной одежде заметили его, когда он шел к лифтам. Один из них потянулся к телефонной трубке. Кто там наверху, Джимми Кани?

Из трех лифтов Уиллоус выбрал дальний и нажал кнопку девятнадцатого этажа. Через несколько секунд двери открылись в широкий, со вкусом отделанный холл в серо-голубых пастельных тонах, украшенный тропическими растениями.

Номер 1874 находился справа от него в дальнем конце коридора. У дверей, загораживая собой вход, стоял широкоплечий охранник в форме. Уиллоус блеснул ему в лицо своей бляхой и прошел мимо.

Из окон открывался великолепный вид на Угольную гавань. В номере было две ванных комнаты. В одной из них на краю ванны сидела Клер Паркер и обыскивала туалетный набор Мендеса.

– Доброе утро, Джек! – сказала она с улыбкой.

– Доброе утро, Клер!

– Pasta de di entes, как по-твоему, что это такое?

Уиллоус пожал плечами. Паркер держала в руках тюбик с пастой, белый в зеленую полоску.

– А как насчет hoya de afeitar? – Она мило улыбнулась. – Лезвия для бритья. Техники в спальне, ищут отпечатки пальцев. Паспорт Мендеса был под матрасом. Там же тысячи наличных, заряженная «беретта», запасные патроны, немного кокаина и мачете.

– Это, конечно, не мое дело, – сказал Уиллоус, – но просто поразительно, как Мендес умудрялся засыпать.

– В постели могут быть вещи и похуже.

– Поверю тебе на слово.

Паркер засунула лезвия и зубную пасту обратно в набор.

– В гостиной на столике было какао и с дюжину разных пончиков. А также карманный калькулятор. Какао прокисло, пончики зачерствели, а батарейки калькулятора как новенькие, хотя его не позаботились выключить.

– И что?

– И цифры на экране пять и пять нулей с точкой.

– Пятьсот тысяч.

– Правильно.

– Долларов?

– Или калорий, – сказала Паркер. – Между прочим, в машинке на кухне свежий кофе.

– Полный домашний уют. И даже больше.

Паркер встала и пошла к нему. Уиллоус посторонился. Паркер медленно мимо него прошла в спальню.

– Мы вызвали их или они нас? – спросил Уиллоус.

– Горничная нашла все это под матрасом, когда меняла простыни. Она вызвала коридорного, тот охрану. Охрана известила управляющего, остальное ты можешь себе представить.

– Кнопка сигнала тревоги подключается прямо на полицейских.

– Может, тебе лучше выпить кофе, прежде чем мы займемся всем этим?

– Я думал, ты не предложишь.

– Если хочешь, можно заказать завтрак.

Уиллоус уставился на нее.

– Ты всерьез?

Паркер кивнула.

– Как всегда.

– Да, правда, – улыбаясь сказал Уиллоус.

Он позвонил, заказал завтрак и начал расхаживать по роскошным апартаментам. Нашелся панамский паспорт Мендеса с его фотографией. В графе «род занятий» значилось – полиция. Паркер нашла еще небольшую дозу кокаина, спрятанную в запасном рулоне туалетной бумаги в ванной.

– Это что-то новенькое, – сказала она. – И кстати, весьма умно. Даже если весь рулон будет в отпечатках пальцев, никакой возможности передать дело в суд.

– Эта возможность не появилась бы, найди мы даже в кармане его брюк пару килограммов перуанской соломки, – сказал Уиллоус. – Ведь он мертв, забыла?

– Зачем он держал мачете под матрасом?

– Шинковать кокаин?

– А может, он заочно обучался на парикмахера?

Завтрак Уиллоусу принес мужчина лет пятидесяти с небольшим, в сером шелковом костюме-тройке, бледно-голубой рубашке и цветастом галстуке. Он поставил поднос на прикроватный столик и протянул Уиллоусу руку.

– Эдвард Малхолленд, управляющий отелем. Мне сообщили из охраны отеля, что у господина Мендеса были веские основания своевременно не оплатить проживание.

Уиллоус представился сам и представил Паркер.

– Скажите, пожалуйста, мистер Малхолленд, Мендес прежде останавливался в отеле?

– Он был постоянным клиентом. В последние три года он звонил из Панамы и каждые три месяца резервировал номер. Всегда этот, на одну-две ночи, самое большее на три.

– Что вы могли бы нам рассказать о нем?

– Не так уж много. В нашем деле не стоит быть слишком любопытным. – Малхолленд смотрел то на Уиллоуса, то на Паркер. – Мне кажется, мистер Мендес упоминал, что занимается покупкой сельскохозяйственного инвентаря. Что еще? Он хорошо одевался, хорошо говорил по-английски, он всегда приезжал на лимузине.

Уиллоус выпил стакан свежевыжатого апельсинового сока, налил себе чашку кофе, поперчил яичницу.

– Все в порядке? – Управляющего, казалось, это очень волновало.

– Мистер Мендес встречался с кем-нибудь здесь в отеле? – спросила Паркер.

– Что вы имеете в виду?

– Она имеет в виду, встречался ли Мендес с кем-нибудь в отеле? – уточнил Уиллоус.

– Нет, не встречался.

– Его кто-нибудь сюда сопровождал?

– Это очень крупный отель, детектив Уиллоус, люди поминутно входят и выходят. Мы просто не можем уследить за гостями, даже если бы и захотели.

Уиллоус и Паркер переглянулись.

– Но одна молодая женщина обычно всегда останавливалась с ним.

– Как ее зовут?

– Боюсь, что мне это не известно.

– А как она выглядит? – спросила Паркер.

– Так, дайте подумать. Молодая, чуть больше двадцати. Блондинка, очень привлекательная…

Паркер все записала, и к тому моменту, когда Малхолленд иссяк, у Паркер было довольно точное описание Саманты Росс, хотя она об этом и не догадывалась.

– Вы не знаете ее имени, не слышали, чтобы Мендес разговаривал с ней?

– Нет, боюсь, что нет, мистер Мендес не из тех, кто слоняется по холлу или болтает с прислугой.

– У вас ведь регистрируются все телефонные звонки из отеля?

– Он никогда не пользовался телефоном здесь, в номере. Возможно, он звонил из платных кабинок в холле, но я этого ни разу не видел.

– А сколько раз мистер Мендес останавливался у вас в гостинице? – спросила Паркер.

– Одиннадцать.

– И ваши записи показывают, что он никогда не пользовался телефоном?

– Да.

– А входящие звонки?

– К сожалению, мы не регистрируем звонки в отель, за исключением тех случаев, когда звонивший просит что-то передать.

– У тебя еще будут вопросы, Джек?

Уиллоус покачал головой, достал из бумажника визитную карточку и передал ее Малхолленду.

– Если вам вспомнится любой малозначительный факт, пожалуйста, позвоните прямо нам, хорошо? – попросила Паркер.

– Конечно, непременно.

Паркер взяла печенье-треугольничек с подноса Уиллоуса.

– Если не возражаешь, мы еще немного посмотрим и пойдем.

– Да, конечно.

– Ну, что ты об этом думаешь? – спросила она, как только Малхолленд вышел из номера.

– Безусловно, это лучший джем из черники, который я пробовал в своей жизни. Без консервантов. Угощайся, пока не кончился.

– Я имею в виду Малхолленда.

– К концу беседы он смотрел на тебя глазами коккер-снаниеля.

– Я имею в виду, что ты думаешь о нем как об источнике информации?

– Как источник информации он сама сдержанность. Хотя он и настоящий коридорный.

Паркер подошла к кровати. Она считала кроватью королевских размеров ту, что стояла у них в спальне, но эта раза в полтора больше. Холодильник забит литровыми бутылками шампанского. В гардеробе дюжина новеньких белоснежных льняных костюмов. Огромная сумка набита нераспечатанными подарками для женщин – коробками с нижним бельем. Квитанция к ним более чем на тысячу долларов.

Паркер заглянула в спальню и увидела, что мент углубился в один из бесплатных журналов, которые обычно лежат в гостиничных номерах, – «Ярмарка тщеславия». Она сбросила туфли и вытянулась на кровати, потом развела руки, пытаясь достать до краев – не смогла.

Уиллоус вытер рот льняной салфеткой.

– Ну как? – Она дерзко улыбнулась Уиллоусу и, прежде чем он успел ответить, добавила: – Я о Мендесе.

– Отмывал наркоденьги через Мартина Росса.

Уиллоус свернул салфетку и бросил ее на поднос.

– Мендес прилетает в город, избавляется от наличных. Вместе со своей девушкой они проводят здесь пару дней, празднуют – пьют шампанское, делают покупки. – Она положила небольшую подушечку себе под голову.

– Интересно, а где его обратный билет?

– Где-нибудь да есть, – ответила Паркер. – Могу сказать только, что здесь его нет.

Паркер закрыла глаза. Не успеешь сделать шаг, как ситуация уже другая. Если Мендес намеревался снять со счета полмиллиона долларов, Росс должен был об этом знать, если он в этом замешан. Возможно, Росс не хотел, чтобы Мендес снял деньги со всех счетов – а может быть, Росс злоупотреблял служебным положением и истратил деньги. И он устроил так, чтобы Мендеса убили. Нет, вряд ли. Скорее все-таки стечение обстоятельств.

Но пора снова поговорить с Россом. На сей раз, возможно, на Мэйн-стрит.

Кровать была очень удобной, а матрас ни слишком мягким, ни слишком жестким. Паркер открыла глаза. Уиллоус быстро отвел взгляд в сторону.

Глава 11

Мартин Росс нажал кнопку – и чугунные въездные ворота со скрипом распахнулись. Шумело радио, издавала настойчивые звуки система контроля температуры воздуха, которая при необходимости могла превратить автомобиль в рефрижератор, но не спасала от жары: носовой платок хоть выжимай.

Ворога захлопнулись за ним, дверь гаража открылась. Чтобы поставить свой большой автомобиль, он проехал мимо маленького «самураи» Саманты, ее мотоцикла – слава Богу, эта эпоха позади, ее сноубоарда – велосипеда для езды в горах за тысячу долларов, на котором в день покупки она проехала полтора квартала и никогда больше к нему не прикасалась. Все это скорее походило на отдел спортивных товаров универмага, чем на гараж.

Музыка, долетавшая изнутри дома, действовала на нервы, но, когда она внезапно смолкла, тишина оказалась не лучше. «Должно быть, она видела, как он подъезжал», – предположил Росс. Теперь он слышал тикающий звук из-под капота, какой бывает в последние несколько секунд перед взрывом бомбы. Он знал, что это просто остывает двигатель, и все равно ему понадобилось несколько минут, чтобы взять себя в руки.

Он включил сигнализацию, проверил, заперта ли дверь.

Саманта его встретила, помогла снять пиджак, ослабила галстук, спросила, как он себя чувствует. После ограбления прошло чуть больше суток, и она видела, что он напряжен и подавлен.

Он ободряюще улыбнулся ей, и она заботливо приложила ладонь к его лбу: нет ли у него температуры? Он сказал, что чувствует себя великолепно, она пригласила его ужинать, посоветовав предварительно принять душ.

Снова она была во всем черном: облегающая безрукавка, джинсы в обтяжку, широкий кожаный пояс, кроссовки. Он ненавидел, когда она одевалась в черное.

– Ты считаешь, мне необходим душ?

– Разумеется. Пустить тебе воду?

– Нет, дорогая, не нужно.

Идя за отцом на второй этаж, Саманта попыталась выяснить у него, кому же, собственно, верить: по радио сказали, что в банке был убит невиновный, случайно оказавшийся на месте преступления, а по телевизору, что между грабителем и жертвой была перестрелка. Но отец не пожелал об этом говорить, заявив, что он сам ничего не знает.

К ужину Саманта открыла бутылку красного вина. Она наполнила его бокал до краев, а себе налила совсем немного.

Росс ел молча.

– Тебе нравится? – спросила Саманта.

– Великолепно.

– Это говядина по-бургундски.

– Я заметил.

– Я приготовила это сама в микроволновой печи.

– Потрясающе.

– Подожди, еще будет десерт.

– Подожду.

Саманта забавлялась, приготовляя еду, сама же почти ни к чему не прикасалась. Вот и сейчас – только цедила вино, облизывая губы.

– Сегодня после обеда у пас был посетитель.

Росс уставился на нее.

– Это кто-то, кого я знаю?

– Возможно. Ты опять вспотел, ты действительно хорошо себя чувствуешь?

– Я же сказал, со мной все хорошо.

– Принести градусник?

Росс отодвинул блюдо.

– Кто это был? Саманта!

– Ты наконец расскажешь мне об ограблении? – вместо ответа спросила она.

Саманта уже спала, когда после ограбления он поздно ночью вернулся домой. И она еще спала, когда он утром уехал на работу.

Услышав по радио сообщение, она позвонила ему в офис, но он сказал, что занят, и положил трубку. И теперь он ответил уклончиво:

– К сожалению, я и сам толком ничего не знаю. Когда я понял, что что-то происходит, все уже кончилось.

– Так ты ничего не видел? Но самого грабителя ты видел?

– Полиция считает, что он был в какой-то маске или в театральном гриме.

Следующий вопрос дочери удивил Росса.

– А ты знаешь какого-нибудь полицейского детектива?

– Да, конечно, особенно вчера в них не было недостатка, – улыбнулся Росс.

– Этот был довольно высокий, с темными вьющимися волосами. Он сказал, что его зовут Эрикстад. Он показал бляху, но я ее не рассмотрела. Не знаю, что в нем такого было, но он был… – Саманта заколебалась, но потом выпалила: – Ненастоящий. И еще…

Росс отодвинул тарелку, наклонился вперед:

– Что ты имеешь в виду?

– …Когда он ушел, я позвонила в полицию и спросила, можно ли поговорить с ним, а они ответили, что у них нет работника с такой фамилией.

Росс налил себе еще вина.

– По телевизору сказали, что личность жертвы до сих пор не установлена, – сказала Саманта.

Росс почти допил вино, руки его дрожали, несколько капель пролились на стол.

– Но мы-то знаем, кто он, правда, отец?

Росс почувствовал себя так, словно он угодил в чертово колесо. Колесо вертелось все быстрее и примчало его к первой встрече с Гарсия Лоркой Мендесом, к той жуткой поездке с ним в лимузине через весь город к какому-то люку на восточной стороне виадука. Там панамец схватил какого-то бродягу, обитавшего в лачуге из картонных ящиков, волоком вытащил его вдоль откоса виадука, хотя тот кричал и вопил, и, прижав руку бродяги к бетонной опоре, взмахнул мачете…

Раздался жуткий крик…

– Muy bonita, – сказал Мендес. – Один удар, а? И ее нет.

Он осмотрел лезвие мачете, пальцами пощупал полированную сталь. Высоко над ними слышался шум автомобилей, мчащихся по виадуку. Мендес посмотрел на бродягу, тот лежал на бетонном откосе то ли в обмороке, то ли мертвый, и не иначе.

– Вот такая ситуация. Понятно? – Мендес похлопал банкира по щеке плоской стороной лезвия. Росс ощутил запах крови. – Посмотрите на него!

Росс быстро взглянул, отвернулся, и его стошнило. Глаза Мендеса сверкали, блестели зубы.

– Хотите его поздравить, пожать ему руку? – издевался он. – Не хотите. Что ж, может, вам захочется это сделать потом?

Скаля зубы, Мендес затолкал отрубленную руку банкиру в нагрудный карман пиджака.

Чертово колесо разбилось, отпустило его, и он остановился. Тогда они были вдвоем, он и Мендес. Потом Саманта узнала, что происходит, и захотела помочь…

Росс так резко поднялся на ноги, что уронил стул.

Прижав салфетку к лицу, он побежал в ванную в дальнем конце холла.

Глава 12

Темно-синий «понтиак» Грега последней модели с четырьмя дверцами, V-образным восьмицилиндровым двигателем, особо устойчивыми шинами и небольшими колпаками на колесах был зарегистрирован на имя покойника. «Понтиак» отдаленно напоминал немаркированные полицейские автомобили и в потоке машин вызывал к себе уважение, что было немаловажно.

В управление автомобилем Грег вкладывал такую же долю осторожности и серьезности, как в ограбление банков и покорение сердец. В остальном же он был довольно непредсказуем. Мать как-то сказала ему, что он – как изображение под микроскопом, то в фокусе, то не в фокусе. Он вел себя весьма эксцентрично уже в старших классах колледжа, а став взрослым, ощутил почти неограниченные возможности своевольничать. Однажды, например, он увидел в журнале снимок боксера-неудачника, который всю жизнь служил боксерской грушей. И тотчас же он почувствовал вдохновение.

Сыграв эту роль, он побывал в шкуре удалого рокера и даже почтальона. Как-то целый день он провел под маской известного писателя Нормана Мейлера, но знаменитость никто не опознал, и талант остался невостребованным. Он пробовал себя в роли однорукого, слепого, попрошайки и в роли человека, сплошь покрытого бородавками.

Не испытал он только одного: ни разу в жизни не испробовал личины мента. И он ощутил прилив счастья, когда ему удалось и это, стоило только помахать бляшкой да улыбнуться.

Как восхитительно загорелись глаза Саманты Росс, впрочем, это понятно: менты вечно вмешиваются в женские неприятности, так что ничего удивительного.

Было в поведении Саманты Росс нечто не совсем ему понятное: она рассказала о себе и об отце много такого, о чем он и не помышлял спрашивать. Может, она за что-то сердилась на отца?

Ссутулившись за рулем «понтиака», Грег кружил вокруг своего дома, и дальний свет фар выхватывал из темноты насаждения вдоль дороги, припаркованные автомобили, а парней из отряда по борьбе с преступностью, в черных плащах, с ручными гранатами и автоматическим оружием видно не было. Но не такие уж они простаки: должно быть, спрятались, чтобы выскочить, стоит ему появиться. Он подъехал к тротуару напротив своей квартиры и из машины позвонил домой. Телефон предложил ему передать, что нужно.

– Я знаю, ты слушаешь, Грег, – на всякий случай ответил он пустой квартире. – Перестань валять дурака, сними трубку, иначе приду и отлуплю тебя как следует!

Ответа не последовало, а, собственно, чего он ждал? Он повесил трубку и сделал круг, пока не нашел свободное место, достаточно большое, чтобы припарковать «понтиак». Затем он запер автомобиль и пошел к дому напрямик, через насаждения.

Ни в парке, ни на бульваре ментов не было.

Не было их в холле и в лифте тоже не было.

Грег приложил ухо к двери квартиры. Вот был бы номер: выхватить пистолет, прикрыться щитом и ворваться в квартиру, не зная, что там делается. У него появилось искушение взломать собственную квартиру только для того, чтобы проанализировать свои ощущения. Но, может быть, поберечь свою удаль для Хилари с ее непостоянным сердечком?

Он повернул ключ, распахнул дверь. Мэрилин подала голос и повернулась к нему хвостом; она имела основания быть недовольной: клетка не завешена, а какой сон при свете уличных фонарей? Он закрыл дверь на задвижку, пошел в кухню и открыл пачку соленых крекеров. Канарейка заволновалась: она была к тому же и голодна.

Грег оперся о кухонный прилавок и наблюдал, как канарейка прыгает с одной перекладины на другую. Потом, зажав крекер в зубах, он предложил его таким манером своей питомице.

Мэрилин сначала клюнула его в нос и только потом занялась крекером.

Потом он прослушал записи на автоответчике. Хилари сообщала ему, что, если он не вернет Ренди запонки, он непременно ему разобьет… больше слов не было, слышался только шорох бегущей ленты, после чего голос Ренди, довольно миролюбивый, стал уверять Грега, что их потасовка – пустячное дело, но он хотел бы получить обратно снимки на «Полароиде», поскольку это глубоко личное.

Грег перешел к следующему посланию: магазин, продающий корма для домашних животных, сообщал о семенах луговых трав, не будет ли это для него интересно.

Следующее послание.

Саманта. Проверка, действительно ли он дал ей домашний телефон.

Грег закурил, пошел в кухню, достал из холодильника пиво. За пивом он очистил две крупные картофелины, бросил их в кастрюльку из нержавейки со слегка подсоленной водой и прибавил огня. Затем соскоблил с куска говядины жир, растопил его на горячей сковороде и положил мясо. В пакете был кочан салата, большой помидор и зеленый перец. Он промыл и отжал салат, разрезал помидор на четыре части, а затем мелко нарезал перец, порубил пол-луковицы и положил все в салатницу, добавив ложку приправы. Потом взбил пюре, выпил еще пива и накрыл стол на одного, воспользовавшись украденными в отеле столовыми приборами.

Он ел и размышлял, как поступить с Мартином Россом. Если Росс отмывал деньги для Мендеса или для людей, на которых Мендес работал, то для ментов не составит труда разоблачить его. Тогда эти деньги пропащие – их проглотит правительство.

А сослуживцы Мендеса? Или это театр одного актера? Через сколько времени печальная весть дойдет до штаб-квартиры и что за сим последует? Он представлял себе наркобаронов весьма прагматичной бандой. Они примирятся с потерей, как личной, так и финансовой, и займутся чем-то еще. А что им еще остается?

Грег ел пюре и салат, тщательно обгладывал кости.

Что, если взять Саманту в заложницы, пока папа не отстегнет крупную сумму?

Он резал мясо квадратиками, складывал небольшой горкой и поддевал вилкой. Когда зубцы вилки царапнули тарелку, на звук откликнулась Мэрилин.

– Заткнись! – завопил Грег.

А это было бы забавно, поиграть в заложники с Самантой. У нее бывает такое выражение глаз…

С другой стороны, дать ей номер своего телефона – совершенно дурацкая шутка, финт слабоумного. Но, пока она верит, что он мент, все в порядке.

Пока не расскажет о нем другим ментам.

Да, но у них там больше тысячи сотрудников – не могут они все знать друг друга.

Грег проглотил еще кусок стейка, челюсти двигались механически вверх и вниз в первобытно-изящном ритме, и вскоре его тарелка была пуста. Пока он ел, Мэрилин чистила перышки, поглядывая на него блестящими неумными глазами.

«Нет, это не годится, – подумал Грег, доставая еще одно пиво из холодильника, – если ее папочка-банкир ценит свою собственную жизнь дороже ее жизни, ему стоит только набрать 911, и игра окончена. Менты, слезоточивый газ, слезы. Суд».

А если назначить ей свидание, пригласить в романтическую поездку за город на выходные, в какой-нибудь плохонький отель, и она не поймет, в чем дело? А похитив ее, он позвонит папочке и даст понять, что если он не выложит денежки Мендеса, то не видать ему родной дочери.

Слишком туманный план, Грег.

А сколько денег? Голова Грега была полна немыслимыми суммами, которые стояли стройными столбиками в тех таблицах. Ему хотелось пить, двоилось в глазах. И сколько бы он ни попросил, девять кусков или миллион, он не знал, как обеспечить безопасную доставку.

С банками все было просто, никаких проблем: ты входишь, хватаешь наличность, разворачиваешься и уходишь.

Грег помыл и высушил посуду. Он прошел в гостиную и включил телевизор, настроился на канал службы времени: 9.17.32. Перескочив через TSN на спортивную программу, Грег вытянулся на софе и наблюдал автомобильные гонки: они смотрелись так, словно игрушечные автомобильчики непрерывно двигались по кругу. Автомобили с рекламными наклейками были окрашены в яркие цвета, из выхлопных труб вырывалось пламя. Шины у них были широкими, а открытые кабинки маленькими. За ветровым стеклом ничего не было видно, за рулем мог сидеть кто угодно, хоть пудель. Такая скучища! Единственное развлечение, если водитель, не рассчитав скорость, врежется в другой автомобиль или в бетонную стену.

Глаза Грега начали стекленеть. Он принес еще пива и чистую пепельницу. Автомобили все крутились по замкнутому кольцу, и это могло бы стать отличным снотворным, но деньги не шли у него из головы – целые корзины наличных, которые понапрасну собирали пыль в неведомых подвалах и в действительности никому не принадлежали.

Возникло видение: он выходит из дома Росса, красного дома с чугунными воротами, черный портфель, набитый стодолларовыми купюрами, у него под мышкой. Саманта бежит следом, она хочет быть с ним…

Телевизор вскрикнул. Глаза Грега открылись вовремя, он увидел, как блестящий голубой автомобиль взлетел на воздух, ударился о стену и перевернулся, отвалилось колесо, затем автомобиль внезапно исчез в клубах высокого оранжевого с черным пламени…

– Черт подери! – сказал Грег.

И тут же он обнаружил на экране улыбающееся дитя, похожее на Хилари, она безумно любит своего приятеля, потому что он правильно выбрал лосьон после бритья.

Он выключил телевизор и снова пошел за пивом, оказалось, что он уже выпил все, тогда он достал бутылку виски и лед из морозилки. Автомобильные гонки «Формула один» и ограбление банков – оба эти занятия были рискованными. Однако блестящий голубой автомобиль не обратился бы в огненные обломки, если бы водитель не поторопился.

Грег прислонился к раковине. Может, ему лучше бросить ограбление банков? Может, лучше забыть о желании быстро разбогатеть? Может, самое умное вовремя уйти в отставку? Он выпил виски и вдруг вспомнил свой первый банк. Кассиршу звали Лесли. У нее были нежные карие глаза и волосы шатен с широкой седой прядью, которую она не могла объяснить. С первой встречи он узнал, что у нее слабость к ворожбе, черной магии. Он был новичком, ему недоставало уверенности в себе, и он смирился с ее фатализмом, несдержанностью и пентаграммами, а также воском от свечи на его лучших брюках.

Сначала он просто хотел уговорить ее вместе совершить крупное банковское мошенничество. А потом бы он хватанул деньги и покинул возлюбленную. Однако так не получилось. Первое ограбление было самой обыкновенной случайностью. Они собирались встретиться и пойти на ленч. Для смеха он появился с фальшивыми усами и в дешевом парике. Он подошел к ее окошку и сказал низким, угрожающим голосом.

– Ограбление.

Ее лицо побелело, как колдовская прядь в ее волосах. Безмолвно она вытащила все деньги из кассы и положила их на прилавок. Он стоял, потеряв дар речи, ожидая, что она взглянет на него, но оказалось, что она могла смотреть только сквозь него.