Текст книги "Необыкновенные приключения Синего человека"

– Верно!

– А кроме того, погоня собьется со следа. Все идет хорошо! Да поможет нам Бог!

– Может, и правда Бог помог нам бежать? А не ты ли приложил к этому руку?

– Ты имеешь в виду пожар?

– Да!

– Это все буря наделала. Я, конечно, замышлял что-то подобное, но повторяю, это все буря.

– А мулы?.. Провизия?..

– На базаре прихватил. Вот жаль, оружия не достал.

– Чем мы располагаем?

– У меня только револьвер да сотня патронов.

– Маловато!

– Знаю! Если все будет хорошо, через неделю доберемся до моих друзей-индейцев. Там нас примут как дорогих гостей.

– Неделя – это долго!

– Ничего не поделаешь. Скажи-ка лучше, как зовут твоего товарища?

– Месье Феликс.

– Парижанин, не так ли?

– Да, он из Парижа.

– А чем занимается?

– Говорят, бакалейщик.

– А здесь что делает?

– За кофе ехал. Он друг моего капитана. Сбежал из своего Парижа, жена жизни не давала.

– Хотел бы я посмотреть на ту парижанку, которая бы мне не давала жизни!

– О чем ты говоришь? Ты ведь матрос, бретонец.

– Ну хорошо. А почему твой месье синий?

– Потому что он подстрелил сатанита. В тот же день Ивон упал за борт и все пошло кувырком. Нас подцепил английский крейсер. Но капитан угостил их торпедой. Месье Феликса на крейсере повесили… А я его нашел в балагане, он уже был синий.

– Чушь какая-то! Сатанит… Ты все еще веришь в эти сказки?

– Послушай, Жан-Мари! Не говори так, а то с нами опять случится несчастье!

– Не выдумывай! Пока все идет неплохо. И потом, ведь твой юнга не утонул!

– Ага, не утонул, потому что месье Феликс бросился за ним и спас. Поверь мне…

– Так это он его спас? Молодец парижанин и бакалейщик!

– Да уж можешь мне поверить!

– Тогда все ясно. Вот почему вы так дружны! Я поначалу очень удивился. Ты с этим сухопутным, да еще синим…

– Я за него жизнь отдам, понял?

– Так бы и сказал! Я теперь знаю ему цену. И уверяю тебя, тоже не пожалею за него своей шкуры.

– Ах, если бы за наши две ему можно было бы справить одну, не синюю!

ГЛАВА 5

Гребцы бастуют. – Бегство. – Кайман. – Признательность. – Подарок. – Речная лошадь. – Ловушка. – Буксир. – Ивон становится «приманкой». – Тантал. – Беника выбирают капитаном. – Тантал умирает. – Неустрашимый Ивон.

– Нет, массаnote 111Note111
  Масса – господин.


[Закрыть]! Дальше мы не ходи…

– Идемте же! Ну, вперед!

– Нельзя, масса.

– Почему?

– Слишком далеко.

– Можно подумать, вы сотню лье прошли. Лентяи! Пошевеливайтесь!

– Нет, масса! Мы не знаем…

– Вы не можете… Вы не знаете… Черт меня дернул с вами связаться! Что особенного, если вы вернетесь еще через неделю? Я вон покинул Роскоф десять лет назад, и ничего! А ну давайте, еще два дня! Зато потом покутите на славу – обещаю!

– Нет, масса, мы не ходи…

– Гром и молния! Хороши же мы будем, если эти болваны нас бросят! Из нас четверых один больной, другой ребенок, а третий не может навести порядок… Так куда же мы направляемся?.. Пойдете вы или нет?! Вперед, а то я вас поколочу!

Испугавшись, чернокожие тем не менее не подчинились, а стремглав бросились в воду и поплыли к противоположному берегу.

Внезапно вода вспенилась и на ее поверхности появилась громадная зубастая пасть кайманаnote 112Note112
  Кайман – название животного из семейства аллигаторов.


[Закрыть]. Чудовище готово уже было проглотить оказавшегося совсем рядом незадачливого пловца. Беззащитный негр испустил дикий вопль, нырнул и исчез из виду. Кайман ринулся вслед за ним.

Полминуты спустя голова обезумевшего от страха негра появилась над водой недалеко от лодки. Жан-Мари, взяв револьвер и приготовившись дать бой крокодилу, крикнул Бенику:

– Подай ему руку! Я попробую всадить пулю в эту пасть!

– Сюда, дружище, – позвал боцман.

Чернокожий был уже еле жив, лицо его стало пепельно-серым. Но, увидев нагнувшегося к нему человека, ни слова не понимая из того, что кричал Беник, утопающий собрал последние силы и рванулся к лодке.

Беник успел втащить его как раз в тот самый момент, когда зубастая пасть второй раз лязгнула за спиной несчастного. Разъяренный неудачей, кайман с силой у дарил хвостом по воде и исчез прежде, чем Жан-Мари выстрелил.

– Бедняга! – сочувственно протянул Феликс. Не произнося ни слова, спасенный лишь стучал зубами и тяжело вздрагивал всем телом.

– Ну, теперь ты убедился, – поучал его Жан-Мари, – чем кончаются попытки увильнуть, дезертировать. Считай, что твоему приятелю повезло: он сумел доплыть до берега цел и невредим.

– Жан-Мари, – прервал нотацию Феликс, – мы обязаны проводить этого человека. Я не желаю причинять чернокожим зла. Они и так далеко от дома, на подневольных работах. Хватит с них.

– Как хотите, месье! – Кервен сел за весла и погреб к другому берегу.

– Они вольны помогать нам или отказаться, не так ли?

– Конечно, но разве я заставлял их работать даром?

– Если они хотят уйти, заплати им. И узнай, не против ли они продать нам свою лодку. Что касается меня, то я не в состоянии уважать человека, способного причинить зло себе подобному.

– Хорошо сказано, – подхватил Беник. – Там, в проклятой Гвинее, мы занимались грязным делом, что и говорить. Теперь Господь дает возможность исправиться. Конечно, было бы неплохо, если бы эти двое отправились с нами. Но надо научиться уважать чужую свободу. Что ты об этом думаешь, Жан-Мари?

– Вы оба правы!

Потом, обращаясь к пришедшему в себя чернокожему, отставной сержант добавил по-португальски:

– Ты свободен! Догоняй своего приятеля!

Бывший тюремщик полез в карман:

– Сочтемся, что ли? На, держи обещанное. Не забудь поделиться с твоим другом!

Подобного рода действия со стороны белого потрясли негра больше, чем чудесное спасение. Он разинул рот и забыл даже протянуть руку.

– Это нам? – произнес он смущенно.

– А кому же еще? Вы работали, так получите!

– Белые никогда нам не платят.

– Это лишний раз доказывает, что они канальи! Ну ладно, бери и проваливай! Подожди-ка! Выпей!

Растроганный благородным поведением белых, к которому африканцы – увы! – не привыкли, второй чернокожий тоже подошел к французам.

– И ты, наверное, не прочь выпить? Возьми-ка!

Однако негр отказался.

– Что, боишься отравиться?

– Нет, масса, у меня и в мыслях не было.

– Тогда почему же?

– Вы, белые, считать нас бездельники…

– Ну и дальше?

– Мы не ходи с вами дальше, потому что оставить дома дети и женщины.

– Что он говорит? – полюбопытствовал Феликс.

– Говорит, что оставили жен и детей и не могут уйти далеко.

– Бедные, теперь понятно их упорство.

– Продолжай!

– Вы спасти товарища, а крокодил его съесть.

– Да, это было бы уж слишком!

– Я доволен, товарищ доволен.

– Мы тоже… Нельзя ли побыстрее!

– Мы возвращайся, но дать вам лодка.

– Вот это дело! Я куплю ее у вас.

– Нет-нет, не купить. Мы дарим!

– Но позволь!

– Нет, масса!

– Вот болваны! Надо все по правилам сделать!

– Нет правила. Мы с товарищем дадим вам речную лошадь.

– Что это еще за речная лошадь?

– Да, масса! Речная лошадь быстрее мула, она плыть и тянуть лодку.

– Ничего не понимаю, а вы? – Жан-Мари перевел своим спутникам все сказанное.

– Речная лошадь – это гиппопотам. – Феликс вспомнил, что некогда читал об этом.

– Но здесь нет гиппопотамов. Они не водятся в Южной Америке!..

– Пусть эти люди делают, что хотят. Посмотрим! А вдруг их зверь-буксир не выдумка!

– Добро, – подхватил бретонец. – Найдите речную лошадь, мы будем бесконечно признательны.

Негры посовещались:

– Нужно немного времени, чтобы поймать речная лошадь. Нужен крепкий кусок дерева.

– Все что угодно, дети мои, мы не торопимся. Думаю, что наш след уже потеряли и прекратили погоню.

– Но здесь не оставаться! Все прятаться в лес! Речная лошадь не плыви, если кто на берегу.

– Хорошо! Мы уходим. Но не далеко. Хочется посмотреть, что вы делаете. Можно?

– Можно.

С этими словами чернокожий достал из лодки толстую веревку и попросил всех четверых как следует потянуть ее, с тем чтобы проверить прочность. Результат явно его удовлетворил.

– Подходит.

Затем негр выбрал самое крепкое и ветвистое дерево на берегу. Укрепил веревку на одной из ветвей, а второй конец завязал петлей.

– Не знаю, что они замышляют, но это похоже на виселицу, – со знанием дела заявил Феликс.

– Она и есть!

В это время второй африканец отыскал в лесу палку длиной около сорока сантиметров и толщиной с кулак. Повертев ею, словно шпагой, он, казалось, остался доволен.

– Крепкое дерево!

Это действительно было знаменитое железное дерево, о которое сломала зубы не одна стальная пила.

Через четверть часа белым сказали:

– Вы ходить в лес, лошадь плыть сюда.

Один из охотников проворно взобрался на дерево и скрылся в его густой кроне, держа в руке конец веревки.

Его приятель лег на землю и застыл, не выпуская из рук палку.

– Что, интересно, он собирается делать? – Любопытство белых росло.

Вдруг они услышали лай. Однако собаки не было видно. Звук доносился с того места, где только что затаился чернокожий.

– Гав! Гав!

Никто не отозвался. Все было тихо.

– Гав! Гав!

По-прежнему ни звука в ответ.

– Гав!

Забурлила вода, на поверхности появилась движущаяся полоса. А затем громадный крокодил, – очевидно, тот самый незадачливый охотник – показался во всей своей красе. Хищника привлек лай собаки. Он поискал ее глазами и увидел… человека!

Крокодилы, как говорят, обожают собачье мясо. Но вряд ли гурманnote 113Note113
  Гурман – любитель и знаток тонких, изысканных блюд, лакомка.


[Закрыть] огорчился, заметив ошибку. Аллигатор замер на мгновение и бросился вперед с раскрытой пастью.

Человек между тем не двинулся с места.

Зрители, наблюдавшие странную сцену, едва успевали уследить за действующими лицами. В одну секунду рука чернокожего очутилась в пасти чудовища, и в тот самый момент, когда крокодил должен уже был сомкнуть челюсти, она повернулась, и палка встала вертикально. Зверь оказался в ловушке. Он не мог ни закрыть, ни открыть пасть.

Однако этим дело не ограничилось. Кинувшись на негра, кайман попал в петлю.

– Давай! – что есть мочи завопил африканец.

Тот, что скрывался в листве, дернул за веревку, и петля затянулась, взнуздав крокодила.

– Браво!.. Браво!.. – в один голос закричали четверо выбежавших из леса.

– Речная лошадь готова! Теперь она тянуть лодку. Я не обманул.

– Ты не только не обманул, дружище! Я в жизни не видел зрелища великолепнее!

– Все это просто, масса… Мы ловим так весь крокодил…

– Способ хорош, да не для каждого. Я вот не из слабых. Но, видит Бог, сосунок в сравнении с вами.

– Это чудище и правда ужасно, – произнес Феликс.

– Метров шести будет!

Кайман не оставлял попыток освободиться: бил хвостом, извивался, но все напрасно. К несчастью для него, самое страшное оружие он потерял благодаря искусству африканца.

– Вот уж истинно речная лошадь! Однако она, по-моему, чересчур ретива! Для буксира не слишком ли? Что скажешь, приятель?

– Крокодил не кормить, он уставать. Тогда его впрягать в лодка.

– А как им управлять?

– Это просто, совсем просто!

– Так как же? Вдруг он не захочет плыть туда, куда нам нужно!

– Не бояться. Смотрите.

Негры, торопясь, с одной стороны, угодить новым друзьям, а с другой – поскорее вернуться домой, оставили каймана и быстрыми шагами удалились в чащу. Через мгновение вернулись, волоча за собой тонкое, но крепкое бревно длиной метров шесть. Они долго прилаживали его к носу лодки.

– Это трон для лошади, – улыбнулся негр.

Четверо беглецов начинали что-то понимать.

Затем африканцы ловкими движениями связали уставшего «коня». Животное подтащили к лодке и привязали к бревну. Крокодил как бы составлял с суденышком одно целое.

Беник захохотал, как ребенок:

– Вот это мысль! Гляди-ка, Жан-Мари! Кайман может шевелить одними лапами!

– Что и требуется! Остается только надеяться, что он захочет ими двигать.

– Но ведь они обещали!

– Посмотрим.

Тем временем чернокожие объявили, что все готово и можно отчаливать.

– Но не плохо бы объяснить, как управлять этим экипажем!

– Белые до сих пор не поняли?

– К сожалению, нет!

– Масса садится здесь. – Африканец указал на тот конец бревна, что выступал перед носом крокодила. – Крокодил хочет есть, он плыть на запах, плыть вперед. Он не достать человек, а все время плыть на запах.

Догадавшись, бывший тюремщик разразился диким хохотом.

– Проще, чем выкурить трубку, – проговорил он сквозь смех.

– Просто и гениально – из прожорливого гиганта сделать мотор! Но кто же станет приманкой?

– Да ведь он же никого не съест!

– В принципе, нет. Но если веревки ослабнут или он порвет их…

– У него в пасти палка.

– А если она сломается…

– Не бойтесь!

– Если вы, месье Феликс, не возражаете, если вы, дядя, и вы, матрос, не против, туда сяду я.

– Но почему именно ты, Ивон? Почему, к примеру, не я?

– Да потому, что я легче всех.

– Ну и что из этого следует?

– Многое. Вот вы, дядя, сколько весите?

– Килограммов восемьдесят – восемьдесят пять.

– Жан-Мари – столько же, месье Феликс и того больше.

– Точно.

– Так вот, дядя. Если вы плюхнете свои восемьдесят пять килограммов на тот конец бревна, что будет?

– Лодка накренится.

– И поползет, как черепаха. В то время как мои тридцать пять – сорок кило ничего не изменят.

– А ведь парень прав! Что ты думаешь, Жан-Мари?

– Из этого юнги будет толк.

– И все же, малыш, если зверь вырвется…

– Кто не рискует, тот не выигрывает. К тому же ничего пока не случилось.

– Ну что ж, будь по-твоему, сынок.

Ивон выскочил из лодки и мигом вскарабкался на бревно. Крокодил заметил мальчика, усевшегося в двух метрах от его пасти. Взбешенный, он ринулся вперед.

– Торопитесь! – вскричал мальчуган. – А не то я отчалю один.

Трое мужчин еле успели забраться в лодку. Жан-Мари бросил неграм деньги, поблагодарил еще раз, и диковинное судно пустилось в плавание. Бывший сержант занял место на корме, дабы управлять им.

Предсказания двух африканцев сбылись, ибо ни один, даже самый сильный, матрос на королевских галерах не отдавался работе с таким жаром, как плененный кайман.

Берега проносились мимо с неимоверной быстротой. Трое пассажиров, включая Ивона, наслаждались путешествием, а четвертый задавал направление судну, то и дело налегая на хвостовое весло.

Подгоняемый голодом, а возможно и страхом, крокодил трудился вовсю.

Танталnote 114Note114
  Тантал – герой древнегреческой мифологии, сын Зевса, который был обречен богами на вечное мучение в подземном царстве за то, что разгласил их тайны; он не мог утолить жажду и голод.


[Закрыть] – так с легкой руки Беника стали его называть.

– Кажется, наша лошадь понесла! – улыбался Жан-Мари. – Эй! Ивон! Ну, как ты там?

– Все в порядке, матрос!

– Не заснул?

– Одним глазом посматриваю!

– Добро, мой мальчик.

С наступлением ночи никто не изъявил желания спать, и плавание продолжалось.

С первыми лучами солнца их взору открылась живописная равнина.

Кайман зафыркал. Он явно запыхался.

Тантал был голоден. Тантала мучила жажда. Тантал утомился. Его коротенькие лапки работали медленнее, чем накануне.

– Матерь Божья! Бьюсь об заклад, что он давал семь узлов. Вот это работа! Не сделать ли нам остановку?

– Причаливаем! – скомандовал Беник. Он был старше всех по званию, и его единогласно избрали капитаном.

Самое время. Силы Тантала на исходе. Он кашлял, напрягался, сбивался с ритма и без толку барахтался в воде.

Лодка причалила к берегу. Это было последнее усилие загнанного животного. Из горла его хлынула кровь, он испустил предсмертный хрип и застыл неподвижно.

Ивон, долго сидевший в неудобной позе, очень устал и даже не смог сразу подняться на ноги. На берег мальчуган выбрался на четвереньках, затем встряхнулся, разминая онемевшие ноги.

– Пожалуй, нужно отвязать зверя, – сказал Беник. – Пока он выполнял роль буксира, все было в порядке. Но теперь это только обуза.

– Берегитесь! – вскричал Феликс. – Кайманы живучи! Берегитесь агонии!

– Черт побери, палка выпала из его пасти!

– Я знал это, – гордо проговорил Ивон.

– И ничего не сказал!

– Я заметил еще вчера, когда отчаливали.

– Почему же ты молчал?

– Не такой я дурак! Вы бы сменили меня на посту и дело не пошло бы так быстро.

– Несчастный, а если бы крокодил сожрал тебя?!

– Дядя! – отвечал отважный юнга. – Не вы ли говорили, что я включен в состав экипажа на правах матроса, на равных правах со всеми? Так вот: я выполнял приказ, как подобает истинному моряку!

– Ивон, друг мой, – Феликс по-мужски пожал мальчишке руку, – ты настоящий герой.

ГЛАВА 6

Отдохнувший светлеет, взволнованный чернеет. – Предположение Беника. – Синий попугай мамаши Бигорно. – В путь. – Обитатели леса. – Одни в чаще. – На последнем дыхании. – Река. – Жан-Мари – умелец и музыкант. – Индейцы. – Холодный прием. – Страшная кухня. – Отрубленная голова.

События разворачивались с такой головокружительной быстротой, что за все это время Феликс Обертен едва ли имел возможность поразмыслить о своем недуге. Речь до сих пор шла о спасении своей шкуры, а белая она или синяя, не имело серьезного значения. Главное было защитить жизнь и свободу. В этом, как мы убедились, Феликс преуспел. Теперь, когда главная опасность осталась позади, можно было перевести дух. Отдых, однако, никак не мешал парижанину думать.

– Почему и каким образом я, белый человек, чьи предки всегда гордились чистотой своей крови, оказался синим?! Помню, как сейчас, ужас при виде собственного отражения. С той поры ничего не изменилось, мне не стало лучше. Хорошо, что нет зеркала, иначе не отрывал бы глаз от удручающей картины. Недавно, увидев свое отражение в воде, я решил, что посветлел. Но боюсь, это лишь самообольщение. Мои милые товарищи тоже пытаются успокоить себя и меня. Спрашиваю в стотысячный раз: почему я стал индиго? Цветные бывают желтыми, красными или черными, но не синими! Если бы я еще стал негром, краснокожим или китайцем, у меня были бы сородичи. А так я единственный в своем роде, уникальное чудовище. Эй, Ивон! Ну, как ты находишь меня сегодня?

– Вы посветлели, заметно посветлели!

– Но ты говоришь это каждый день!

– Нет, месье, каждое утро.

– Почему каждое утро?

– Потому что утром вы кажетесь мне менее синим. И не только мне. Дядя и Жан-Мари тоже замечают это.

– Так оно и есть, месье, мальчишка говорит правду. Когда вы отдохнете, синий цвет становится менее заметен.

– То есть вы хотите сказать, что я синею временами, когда сильно переутомляюсь.

– Именно!

– Странно!

– Не ломайте голову, месье. Белый ли, цветной ли, для нас троих это не имеет значения. Мы любим вас и просим всегда рассчитывать на нашу привязанность, что бы ни случилось!

– Милые, замечательные, мои друзья, если бы вы только знали, как ободряют меня, как помогают побороть уныние ваши теплые, сердечные слова!

– Не печальтесь, месье.

– Не знаю, кто я такой, но мне все видится в черных тонах.

В это время Жан-Мари неосторожно упомянул о том, что Феликс превращается порой в негра.

– Я чернею, не так ли?

– Так, немножечко…

– Это еще хуже.

– Терпение, месье. – Ивон с детской деликатностью умел иногда приободрить Феликса. – Ясно, что это не может продолжаться бесконечно. Вы выздоровеете, я уверен. Вот доберемся до индейцев, друзей Жана-Мари… говорят, они алмазы лопатой гребут… набьем себе карманы, вернемся во Францию, и вы пойдете к самому лучшему врачу.

– Глупости! – вдруг прервал его Беник. – Врачи ни черта не смыслят в этих делах. Думаю, нужно отслужить дюжину молебнов…

– Но почему? Ведь я, кажется, не провинился перед Богом!

– Простите, месье, но вот уже несколько дней меня мучает одна мысль…

– Объясните, друг мой.

– Как-то мы с Жаном-Мари вспомнили мамашу Бигорно из нашего городка. Ее муж ушел в море и не вернулся.

– Так что же?

– Он был лихой моряк, но хвастун, задира и шутник, каких мало. Однажды он привез из Бразилии попугая… но абсолютно синего, прямо как вы, совершенно такого же цвета… Не знаю, продолжать ли мне…

– Говорите, дружище.

– Ну так вот! Я и подумал: а что, если душа Бигорно переселилась в того несчастного сатанита, что вы подстрелили? Бигорно, чтобы отомстить вам, сыграл эту шутку, покрасил вас под цвет своего попугая… будь он трижды проклят. Бигорно страсть как любил посмеяться. Но может быть, несколько месс смягчат его, и он решит, что с вас хватит. Как только доберемся до почты, сразу отправлю письмо в Роскоф нашему приходскому священнику. Он поймет.

– Отчего, в таком случае, я чернею? – поинтересовался Феликс.

– Черт побери! Вот этого-то я и не знаю. А ты что думаешь, Жан-Мари?

– Думаю, месье Феликса околдовали англичане. Они известные безбожники и колдуны.

– Но на корабле был священник.

– Это ничего не меняет.

– А по-моему, – вмешался Ивон, – это болезнь, и болезнь, которую можно вылечить.

– Кто тебе сказал?

– Я сам так считаю! У вас есть мнение, у меня – тоже.

– И я разделяю его, мой мальчик! Но если наука не знает подобных случаев и не умеет бороться с ними, тогда не на что надеяться. Страшно себе представить: вот возвращаюсь в Париж, вокруг меня то и дело собираются толпы зевак, я становлюсь посмешищем для собственных служащих, вызываю отвращение у жены и ужас у дочери! Ах! Лучше уж забыть, не думать обо всем этом! Но все вокруг напоминает о моем кошмаре: синяя птица, синий цветок, синяя бабочка. Даже небо я мечтал бы теперь всегда видеть в тучах, серым. Все, что есть синего на свете, терзает душу, лишает рассудка. Разве вы не замечаете: ведь я постоянно прячу свои руки, поглубже засовываю в карманы, благо они у меня большие!

– Не будем больше об этом, месье. Оставим невеселую тему.

– Итак, буксира у нас нет. Что будем делать?

– Полагаю, мы должны продолжать путь пешком, идя вдоль реки.

– Послушайте-ка, а я ведь так и не спросил у вас, как она называется.

– Там, в городе, ее называют Рио-Мараим, или река Марахао.

– Понятно.

– Недалеко от ее истока начинается дорога в небольшое селение Бом-Ферас.

– Вот туда-то мы ни за что не пойдем.

– Но нам нужно пополнить свои запасы.

– Каким образом?

– У меня осталось еще немного денег.

– А если нас арестуют?

– Но за что? Скорее всего нас уже никто не преследует. Во всяком случае, в этих местах. За селением начинается густой лес, затем горы. А там мои друзья.

– Им можно доверять?

– Думаю, что можно. По крайней мере, очень надеюсь. А кроме того, у нас нет другого выхода. Мы вне закона.

– Вы правы. В нашем положении приходится рисковать. Я предпочитаю нынче дикарей – детей природы цивилизованным варварам.

– Вот и хорошо! В путь! И чем скорее, тем лучше.

Путешественники приближались к истоку реки, местность становилась все более заболоченной. Но друзья, доверившиеся Жану-Мари, смело шли вперед. Бретонец оказался отличным проводником, у него был собачий нюх. Вокруг царила такая красота, что Феликс Обертен, забыв о своем горе, окрестил эту местность земным раем. Каких только птиц им не попадалось: белоснежная цапля, роскошный туканnote 115Note115
  Тукан – птица из отряда дятлообразных с большим клювом и ярким оперением.


[Закрыть], разноцветные колибриnote 116Note116
  Колибри – маленькая длиннокрылая птичка с очень яркими перьями.


[Закрыть]. В душе парижанина вновь проснулся заядлый охотник. Он страстно мечтал о ружье, пусть даже о том, что выстрелило в треклятого сатанита. А каким прекрасным трофеем оказалась бы вон та жирная утка! Если ее как следует приготовить на костре…

Но, увы! В их арсенале был один револьвер, и только.

Благополучно преодолев болота, они оказались в первозданном лесу. Их окружали гигантские деревья. Большие и маленькие, всевозможных форм и необыкновенной красоты цветы – лазоревые и кроваво-красные, желтые и фиолетовые – наполняли воздух волшебным ароматом. Бесчисленные лианыnote 117Note117
  Лианы – растения, не способные самостоятельно сохранить вертикальное положение стебля и использующие в качестве опоры другие растения, скалы, постройки.


[Закрыть] обвивали вековые стволы.

Феликс, как истинный горожанин, восхищался этим буйством природы. Ивон резвился и шалил, словно школьник на каникулах.

Однако сказка продолжалась недолго.

Лес все сгущался, ветви деревьев сплелись в единый купол, не пропускавший солнечные лучи. Исчезли цветы и лианы; пропали птицы и звери. Стало тяжело дышать.

Не стоит и говорить о том, как трудно было пробираться сквозь чащу. Людям не хватало воздуха.

Феликс выбился из сил первым. Ивон поначалу крепился, но вскоре и он замедлил шаг, едва переставляя ноги. Лишь двое матросов держались молодцом.

Жан-Мари все время склонялся к земле, ища чьи-нибудь следы. Но ничто не выдавало присутствия индейцев. Беник не отставал. Он тоже добросовестно изучал землю под ногами.

– Мы на верном пути, – без конца повторял бывший тюремщик. – Я в этом абсолютно убежден. Часа через два выйдем к реке.

– А индейцы?

– Они как раз и живут по берегам этой реки. Там много, очень много селений.

– Ты уверен?

– Как в том, что меня зовут Жан-Мари.

– Ну так, вперед! Мне не слишком улыбается ночевать в этом проклятом лесу, где ни попить, ни поесть. Да и не видно ни черта, кроме деревяшек. Сюда и солнце-то не желает заглядывать.

– Скажи, матрос, – обратился к проводнику Ивон, – не можем ли мы передохнуть?

– Ты в состоянии пройти еще хоть немного, мой мальчик?

– Если это необходимо.

– Это необходимо. Беник прав: в этом лесу нельзя ночевать.

– Из-за зверья, не так ли?

– Здесь и зверья-то не видно! Просто воздух нездоровый, недолго и лихорадку подхватить.

– А дикие звери… Я читал в книжках о путешественниках…

– Глупости пишут в этих книжках!

– А чем тут, скажите на милость, питаться несчастным диким животным?

Они не такие дураки и предпочитают прерииnote 118Note118
  Прерия – равнинное степное пространство с высокими густыми травами в Северной Америке к западу от реки Миссури.


[Закрыть], поляны, берега рек. Одним словом, места, где есть чем поживиться. Кайманы, ягуарыnote 119Note119
  Ягуар – хищник семейства кошачьих.


[Закрыть], змеи, тапирыnote 120Note120
  Тапир – массивное животное с копытами и небольшим хоботом, внешне неуклюжее, но подвижное.


[Закрыть]; пумыnote 121Note121
  Пума – млекопитающее животное семейства кошачьих.


[Закрыть] и прочая живность, маленькая и большая, хищники и их жертвы, все, как и человек, бегут из такого жуткого леса, где можно подохнуть с голоду, и не поможет ни полный карман денег, ни ружье. Заметьте, ни одно живое существо не встретилось нам в бесконечной чаще.

Несмотря на усталость, беглецы шли и шли вперед. Силы уже почти оставили их, как вдруг – о, счастье! – они заметили поляну. Сквозь зелень пробивался свет. Вспорхнула птица, какой-то зверек кинулся из-под ног. По словам Жана-Мари, все это неопровержимо доказывало, что лес заканчивается.

И действительно, вскоре друзья вышли на берег широкой реки с прозрачной, чистой водой.

Радостное «ура» огласило тишину. Изнемогая от жажды, несчастные бросились к воде.

– Стойте! – закричал Беник. – Я не уверен, что вода пойдет нам на пользу!

– Но мы только самую малость, – оживился Жан-Мари.

– Хватит! Слышишь, Ивон?

– Ай, матрос!.. Какая благодать!

– Хватит! Я сказал: хватит! А не то загнешься! И вы, месье Феликс, поостерегитесь. Не пейте залпом!

– Скажи, матрос, коль скоро ты все знаешь: где мы находимся, хотя бы приблизительно?

– Нам повезло. Мы вышли именно к той деревне, где живут мои старые друзья, индейцы урити.

– С чего ты взял?

– А посмотри-ка вон туда: видишь маленькую бухточку на том берегу?

– Прекрасно вижу. Да там полдюжины пирог на приколе!

– Вот-вот.

– Как же нам перебраться? В реке наверняка полно охотников до свеженьких бифштексовnote 122Note122
  Бифштекс – мясо в виде котлеты, провернутое или отбивное. Здесь: человеческое мясо.


[Закрыть].

– К тому же она, должно быть, глубокая, а я плаваю как топор. И Ивон не лучше.

– Это не беда. Я готов переплыть реку.

– Ну и что?.. Что вы скажете индейцам? Не забывайте, они не знают французского.

– Так что же делать?

– Я знаю, как привлечь их внимание.

– Да на берегу же ни души.

– Их хижины совсем близко, я позову.

В ту же минуту Жан-Мари как-то по-особенному сложил руки у рта к издал резкий, ни на что не похожий звук.

Никакого ответа!

Он снова закричал, еще пронзительнее и громче.

Опять ничего!

– Возможно, они поменяли пароль. Надо искать другое средство.

Недолго думая, Кервен отыскал глазами самую толстую ветку и срезал ее ножом.

– Что ты собираешься делать? – поинтересовался Беник.

– Увидишь!

Жан-Мари долго мудрил над палкой, что-то вырезал и в конце концов смастерил маленькую дудочку.

Едва бретонец надул щеки, как этот простой инструмент исторг протяжный вой, разнесшийся далеко над рекой.

– Подойдет! – радостно проговорил виртуоз.

– Вот это музыка, – воскликнул удивленный Беник, – я не знал за тобой таких талантов!

– Погоди-ка, дай вспомнить их позывные.

Жан-Мари вновь поднес ко рту инструмент, задул как аквилонnote 123Note123
  Аквилон – северный ветер.


[Закрыть] и издал звук, напоминающий мычание. Он, несомненно, был слышен на расстоянии одного лье.

Воя и мыча на все лады, Кервен минут через пять сказал:

– Если в окрестностях есть хоть один индеец урити, то скоро мы услышим ответ и увидим пирогуnote 124Note124
  Пирога – лодка индейцев.


[Закрыть].

– Это что-то вроде полковой музыки?

– Точно! Смотрите-ка!

На противоположном берегу реки показалась группа полуодетых людей. Их было человек двадцать с копьями, луками и стрелами. Вооружение хоть и столь примитивное, но, без сомнения, действенное в умелых руках.

Так как индейцы, похоже, колебались, Жан-Мари, вновь поднеся дудочку к губам, издал протяжный, призывный звук.

– Странно, но они не отвечают.

– Направляются сюда, – добавил Беник.

Индейцы не торопясь расселись в ожидавшей их пироге. Двое взялись за весла, остальные угрожающе подняли оружие.

– Можно подумать, – прошептал Жан-Мари, что урити воюют с кем-то.

Вскоре пирога причалила. Держа оружие наготове, воинственные дикари тем не менее не покинули своих мест. На берег вышел лишь один из них – вождь. Его легко можно было узнать по красочной диадеме из перьев.

– Странно! – вскричал Жан-Мари. – Но это не мои индейцы. Этих я не знаю.

– Бледнолицый, кто ты? – спросил вождь на своем непонятном языке. Он внимательно изучал пришельцев.

– Я друг краснокожих, приятель Генипы, предводителя славных урити. – Жан-Мари говорил на диалекте.

– А эти с тобой? – Вождь указал на Беника, Феликса и Ивона.

– Бледнолицые друзья индейцев.

– Но вон тот – синий! Синий, как араnote 125Note125
  Ара – общее название семейства попугаев.


[Закрыть].

– Вы правы. Однако, белый он или синий, он мой друг.

– Где же остальные?

– Мы одни.

– Кроме троих белых и одного синего, никого больше нет?

– Никого!

– А кого вы тут ищете?

– Наших братьев урити.

– Чего вы хотите?

– Просить у них убежища. Мы очень устали и хотим есть. Быть может, они приютят нас.

– Давал ли ты кровную клятву?

– Да!

– Кто может доказать это?

– Шрам в форме звезды на моей руке. Кроме того, ты же сам видишь, что я знаю ваш язык.

– Верно.

– Ну а ты, вождь, кто такой? По твоей диадеме видно, что ты важная птица.

– Кто просит помощи, не задает вопросы! Отправляйся в деревню. Там все узнаешь.

– Прекрасно! Мы идем.

– Послушай, Жан-Мари, – тихо произнес Беник, – у него не очень-то гостеприимный вид. Это и есть твой приятель?

– Нет! Но я ничего не понимаю.

– И потом у тех, в пироге, слишком воинственные позы.

– Что говорит бледнолицый? – поинтересовался индеец.

– Что он готов идти в деревню.

– Вас ждет подобающий прием, – продолжал вождь с загадочной улыбкой.

– Похоже, дети мои, – насторожился Жан-Мари, – дело наше худо. Не угодили ли мы в осиное гнездо?

– У нас все равно нет иного выхода, – в свою очередь ответил Феликс. – Малейшее сопротивление все погубит. Остается уповать на судьбу.

– В таком случае, идем!

Трое мужчин и мальчик заняли места в пироге, которая тут же отчалила. В полном молчании они пересекли реку.

Деревня располагалась в четырехстах метрах от берега. Все здесь было знакомо Жану-Мари. Хижины стояли так же, как раньше, только жители в них оказались новые.

Посреди селения, на большой площади, в тени манговых деревьев собрались любопытные женщины и ребятишки.

В центре площади на огромном костре поджаривались куски мяса.