Текст книги "От разорения к роскоши"

– Благодарю вас, – сухо произнес Уилл, когда Джулия дошла до новой судомойки и помощника садовника. В это время убрали посуду для десерта. – Я постараюсь не забыть все это.

Джулия прикусила губу… Уилл говорил так, будто она трещала все время, не давая ему вставить слово. Она делала паузы, надеясь, что Уилл воспользуется ими и расскажет о том, как он провел три года на чужбине. Но он не выказал ни малейшего намерения посвятить ее в это.

– Я рассказала обо всем, что приберегла для вас, – сказала Джулия. – Завтра вы сможете поведать мне свои новости.

– Я уже рассказал вам большую часть того, что надо знать. – Длинные ресницы скрыли его глаза. Уилл опустил голову, его, видно, заинтересовала скорлупа грецкого ореха, лежавшая рядом с тарелкой. – У меня нет желания копаться в прошлом.

– Однако ваши путешествия, наверное, были очень интересными. Мне так хотелось бы послушать о них. – Ее порадовала нейтральная тема разговора об увлекательных путешествиях.

– Эта болезнь отняла у меня почти четыре года жизни, – ответил Уилл, поднял голову и увидел, что Джулия пристально смотрит на него. – Я просто хочу забыть об этом и жить дальше.

Джулия расслышала гневные нотки в его голосе, заметила огонь, горевший в его глазах.

– Что же, хорошо. – У нее не было желания выслушивать новые колкости. – Я оставляю вас наедине с вашим портвейном.

Один лакей выдвинул ее стул, другой открыл дверь. Как и остальные слуги, они обычно были внимательны и услужливы, но Джулия вдруг почувствовала, что сейчас они проявляют повышенное внимание так же, как в то время, когда она потеряла ребенка. Она могла лишь надеяться, что Уилл не заметит этого и не посчитает, что слуги уже не так преданы ему, как прежде.

Если бы Джулии удалось сосредоточить внимание на таких мелочах, а не на том, что произойдет, когда за ними закроется дверь спальни, тогда, возможно, она могла бы остаться сама собой. Идя по коридору в салон, Джулия догадывалась, что муж, оставшись один, погрузился в глубокое раздумье, обжигавшее, точно жар огня. Казалось, что здравый ум здесь так же уместен, как и каминная решетка, изготовленная из соломы.

Глава 10

Уилл не дал Джулии долго наслаждаться одиночеством в салоне. Джулия решила заняться вышиванием, достала шерстяные нитки и занялась розой, составлявшей деталь гирлянды на покрывале для кресла, когда вошел Уилл с бокалом вина в руке. За ним шествовал Чарльз, неся графин.

– Что вы вышиваете? – Уилл опустился в кресло с подголовником напротив нее, вытянул свои длинные ноги и отхлебнул портвейна. Чарльз поставил графин и вышел. Наконец они остались одни, рядом не было слуг, из-за которых приходилось вести светский разговор.

– Новый комплект покрывал для кресел в столовой. – Джулия повернула пяльцы, чтобы ему было лучше видно. – Старые покрывала поизносились, к тому же в них завелась моль.

– Их вышивала еще моя бабушка по отцовской линии.

– Я не собираюсь расставаться с ними. – Джулия поспешила успокоить его. – Я постараюсь сохранить как можно больше ее вышивки и вставить ее в покрывала для диванов у окон. Или придумаю еще что-нибудь в этом роде.

– Вам предстоит много работы. – Уилл вертел пальцами бокал за ножку и смотрел, как играет красное вино.

– Я не люблю сидеть без дела.

– Г-м-м. – Казалось, что у мужа пропала охота разговаривать. Возможно, ему хотелось, чтобы она отправилась спать. «Так не пойдет, милорд, у меня нет желания ложиться спать в половине десятого только ради того, чтобы вы смогли предъявить супружеские права!» Джулия также не горела желанием начать разговор, который обязательно должен предшествовать этому. Она не могла говорить об этом здесь, как-то не поворачивался язык.

Джулия молча работала над сложной цветовой гаммой, желая создать безмятежную домашнюю атмосферу. Она не знала, насколько ей это удалось. Без четверти десять Джулия позвонила, чтобы принесли чай, и наблюдала за мужем поверх чашки.

Будь она неопытна, поведение мужа могло бы показаться ей безмятежным, однако было заметно, что он явно испытывает тревогу. Джулии это показалось забавным, ведь в подобных ситуациях обычно волнуются женщины, а не взрослые мужчины, у которых за спиной годы сексуального опыта.

Джулия тоже разнервничалась и вдруг со стуком поставила чашку на стол.

– Я пойду спать, если вы не возражаете.

Уилл встал с подчеркнутой вежливостью и направился открыть ей дверь. Джулии казалось, что она уже привыкла к мужу, однако пришедшая ей в го лову мысль, что этот самец слишком крупный, чуть не заставила ее, точно пугливую мышку, выскочить в коридор. «Веди себя спокойно, обольстительно, – твердила она себе. – Сделай так, чтобы он возжелал тебя как женщину, а не супругу». Однако вполне возможно, что Уилл вообще не захочет ее, если поподробнее рассказать ему о Джонатане.

Ненси уже ждала, чтобы помочь Джулии раздеться, когда та пришла в свои новые покои.

– Миледи, я перенесла сюда все ваши вещи. Ну и просторна же эта гардеробная: здесь предостаточно места для ваших новых платьев. А мистер Геткомб принес все футляры с драгоценностями и запер их в сейфе. Миледи, завтра составим опись этих украшений, хорошо? Я не хочу отвечать за них, если у нас не будет описи.

– Хорошо, – согласилась Джулия, осматривая комнату, будто видела ее впервые. Спальня была просторной, с огромным венецианским окном, мраморным камином и роскошной постелью, занавешенной бледно-зелеными шторами. Пытаясь отвлечься от мыслей о постели, Джулия подумала, что картины здесь невыразительные, в доме найдутся другие, которые здесь будут смотреться лучше. Но этим можно заняться завтра. К тому же надо осмотреть драгоценности. Еще надо подумать о новых платьях для разных мероприятий, которые Уилл наверняка станет устраивать.

Если Джулия окажется покладистой, то ее дни заполнятся самыми банальными домашними заботами, которыми она, по мнению мужа, и должна заниматься.

– Как жаль, что мы не знали, когда его светлость вернется домой, – сказала Ненси, распуская волосы Джулии. – Миледи, тогда вы успели бы купить новые красивые ночные сорочки.

Джулию стало мутить от страха. Вот-вот второй раз в жизни придется лечь в постель с мужчиной. Нет, третий раз, вспомнила Джулия, хотя в брачную ночь она делила постель с Уиллом лишь для того, чтобы спать в прямом смысле этого слова.

Джулия не любила его, а он уж точно не любил ее. У нее не нашлось красивой ночной сорочки, к тому же она вынашивала ребенка весь положенный срок, после чего ее тело, несомненно, покажется Уиллу не столь соблазнительным.

Узнав, что она не девственница, Уилл станет ждать от нее большей изощренности в постели, что она могла предложить. Джулия даже не знала, что для женщины означает сексуальная изощренность. Намерение сделать так, чтобы Уилл желал ее столь же страстно, как она его, казалось несбыточной мечтой.

Однако спустя десять минут Джулия, сидя в постели, подумала, что она соблазнительна. Конечно, если вообще можно одновременно чувствовать себя соблазнительной и до смерти напуганной. Хотя ночная сорочка и не новая, зато кружевная отделка красива, волосы гладко расчесаны и падают на плечи роскошными волнами, Джулия чувствовала, что разные части ее тела источают запах розовой воды, Ненси назвала их стратегическими точками соблазна.

«Дело за малым – всего лишь соблазнить джентльмена», – подумала Джулия, когда Ненси ушла, весело пожелав ей спокойной ночи. Джулия не спускала глаз с двери и, готовясь к встрече, воображала, как она станет заигрывать с Уиллом. Улыбаться – банальный прием. Джулия пыталась придать себе знойный вид. Ночная сорочка казалась чересчур строгой, тогда она развязала ленту на шее и приспустила сорочку с плеч. Джулия решила, что даже без корсета ее грудь достаточно крепка и высока. Ей было хорошо известно, что мужчинам нравится женская грудь.

Сейчас остается лишь сохранить такое положение и не поддаться страхам до тех пор, пока не откроется дверь. Тут Джулия вспомнила, что сначала предстоит сделать признание. Если начать с обольщения, а затем открыть горькую правду, то возникнет впечатление, будто она пытается манипулировать им. Джулия отбросила одеяла и собралась встать с постели.

– Как прелестно, – раздался хриплый голос в комнате слева от нее.

Джулия тихо вскрикнула, обернулась и увидела мужа. Тот облокотился о косяк открытой потайной двери, о которой она совсем забыла. Конечно же, вспомнила Джулия, пытаясь обрести спокойствие, эта дверь ведет в его гардеробную, но она так хитро сконструирована, что почти сливается со стеной, когда закрыта.

– Вы испугали меня.

– Вы испугались очень красиво. – Уилл вошел в комнату и закрыл дверь. Он пристально смотрел на нее. Опустив глаза, Джулия заметила, что невольный испуг и развязанные ленты обнажили ее грудь больше, чем ей хотелось бы.

Уилл был в вечерних бриджах и рубашке, но все остальное он снял. Рубашка была расстегнута у шеи, рукава закатаны. Столь художественный беспорядок придавал ему более интимный вид, чем шелковый халат, в который он был одет в то утро.

– Миледи, можно составить вам компанию? – Уилл уже взялся за рубашку.

– Я… Конечно. Но не в постели. Не сейчас. Я должна поговорить с вами.

– Поговорить? Мы так долго сидели вместе внизу. Я подумал, что время для разговоров уже миновало.

– Внизу мне не хотелось говорить об этом, – сказала Джулия, отрывисто вздохнув. – Это нечто вроде исповеди.

– Исповедь? – спросил Уилл, и с его лица сползло радостное выражение.

– Нам придется вернуться в мою комнату, – сказал Джулия, беря ключ со стола.

– Пусть будет так. – Уилл сощурил глаза, будто раздумывая или подозревая что-то, но ждал, пока Джулия надела халат. Она вышла из спальни и направилась впереди него по коридорам, остановилась у двери рядом со своей комнатой, отперла ее и отошла в сторону. Ей стало не по себе. Резко взглянув на нее, Уилл толкнул дверь и вошел.

Что за чертовщина? Уиллу полагается заниматься любовью с женой, а не заглядывать в пустые комнаты. Он огляделся. Когда он уехал, эта комната служила гостиной, небольшим будуаром для гостей, которые пользовались спальнями в этом конце дома. Теперь здесь стояли колыбель, накрытая белым батистом, низкий стул и красивый туалетный столик.

Детская комната располагалась этажом выше. Уилл вспомнил, что в ней все еще стояла его старая колыбель, детская кровать. Там остались его игрушки. Почему эта комната обставлена как детская? Эта свободная комната? Джулия стояла позади него и молчала. Уилл выдвинул ящик туалетного столика. Там лежало множество крохотных предметов одежды, кружевная шаль, маленькие чепчики. Одна стопка одежды была прижата погремушкой из серебра и полированного коралла. Она зазвенела, когда он взял ее в руки.

Уилл бросил погремушку обратно в ящик, раздался едва слышный звон колокольчиков. Вдруг он смутно догадался, что это означает. Ему стало дурно.

– А где ребенок? – спросил Уилл, обернувшись к двери.

Его голос звучал совершенно спокойно, но Джулия вздрогнула, будто он накричал на нее или ударил.

– Он родился мертвым.

Уиллу не сразу удалось обуздать свой гнев. Если резкую боль в груди, вызвавшую тошноту, можно было назвать гневом. Он ни разу в жизни даже пальцем не тронул женщину и не собирался делать это сейчас. Уилл не такой, как его отец: воспитанные мужчины решают подобные дела цивилизованно. Но Уилл не ожидал, что ему наставят рога, а это обстоятельство, предположил он, свидетельствует об отсутствии у него воображения, особенно если учесть историю его семьи.

– Что ж, – протянул Уилл, – мне доводилось слышать интересные истории о случайных родах, но все же надеюсь, что вы не станете рассказывать мне сказки. Чей это был ребенок?

– Ваш, – с деланым спокойствием ответила Джулия. – По закону. Он родился спустя девять месяцев после свадьбы и осуществления мужем своих супружеских прав. То есть вами. Закон признает любого ребенка, рожденного в браке, законным, если только муж не откажется от него. Если вы собираетесь поступить именно так, то вам придется признать, что наш брак был незаконным.

– Похоже, вы отрепетировали свое небольшое выступление, – сказал Уилл, не сразу обретя дар речи. – Вы не спали ночами, размышляя о том, как найти выход из столь щекотливого положения? Теперь ясно, почему эта дверь была заперта. Как долго вы намеревались водить меня за нос?

Джулия оттолкнулась от двери, подошла к столу, расположенному в оконной нише, и начала резкими нервными движениями перебирать вещи.

– Я хотела сообщить вам об этом совсем иначе. Я не могла найти подходящих слов, а сейчас все получилось не так. Щекотливое положение? Вы так назвали это? Ребенок умер. Произошла трагедия.

Джулия отвернулась, но Уилл поймал ее за тонкую руку. Она побледнела и стала вырываться с удивительной силой. Уилл едва удержался, чтобы не стиснуть ее руку крепче, но не отпускал ее.

– Кто отец ребенка? Генри?

– Генри? – На лице Джулии отразилась полная растерянность. – Конечно нет! Как вы могли подумать, что я способна на такое? Это ребенок Джо… любовника, с которым я сбежала.

– Вы сбежали? Вы ведь говорили мне, что сбежали из дому, чтобы вас насильно не выдали замуж. Значит, вы мне солгали?

Каким же глупцом он был. Порядочные леди так не бегут из дому. Разумеется, в этом был замешан мужчина.

Джулия сжала губы и опустила глаза.

– Да. Я… я думала, что вы не поможете мне, если узнаете, что я… если вы узнаете правду, – ответила Джулия, запинаясь, и прикусила губу. – Мне казалось, что он любит меня, женится на мне, но мои кузены рассчитывали с его помощью избавиться от меня. Я переспала с ним, а затем поняла, что он вовсе не собирался вступать в брак.

– Значит, вы бросили его вскоре после того, как сбежали с ним?

– Да, в первый же вечер. Догадавшись, что мы едем не на север, я стала выяснять его истинные намерения. Он признался, что везет меня в Лондон. Я ждала, пока он… не уснет, затем сбежала.

Уилл чувствовал, что в этой истории что-то не сходится. Джулия врала не все время, но и не сказала всю правду.

– И, переспав с ним всего один раз, вы забеременели? – По голосу Уилла можно было сказать, что он не поверил жене. – Я вам не верю. Вы убежали после того, как он отказался содержать падшую женщину, носившую ребенка в своем чреве. Вот почему вам так не терпелось скорее подыскать себе мужа.

– Вы считаете, что я именно поэтому согласилась на ваш хитрый план? – Джулия вздрогнула, услышав его жестокие слова, а Уилл удержался от невольного желания извиниться. Джулия снова попыталась вырваться, и на этот раз Уилл отпустил ее, думая, что она уйдет. Но она осталась на месте. У Джулии было озадаченное выражение лица, будто она заглянула в ту ночь и поразилась тому, что вспомнила. – Хотите верьте, хотите нет, но мне тогда, как это ни странно, даже в голову не приходило, что я могу забеременеть. Я потеряла все и пришла в полное отчаяние. Вот и вся правда.

«Нет, миледи, я вам не верю», – подумал Уилл. Джулия что-то скрывала, он чувствовал это своим нутром. Черт подери, как это ей удалось обмануть его так, что он принял Джулию за целомудренную и порядочную женщину, которой нечего скрывать, кроме истории о том, что семья изводит ее? Уилл вспомнил, как неохотно Джулия разделила с ним постель в первую брачную ночь, как робко и доверчиво она ответила на его поцелуй. Целомудренная женщина. Он болел, выбился из сил, страдал от лихорадки. Именно этим Уилл сейчас объяснял свое глупое поведение.

– Генри и Делия, наверное, обезумели, когда догадались, что вы беременны, – заметил Уилл, находя в этой мысли мрачный юмор. Ему хотелось бы превратиться в муху, чтобы можно было сидеть на стене и подслушивать их разговор… однако Джулия сохранила неплохие отношения с Делией. Это говорило о том, что она была хорошим дипломатом. Конечно, не стоит недооценивать жену. Она была не только любовницей другого мужчины и лгуньей, но к тому же еще и умной, как Уиллу показалось при их первой встрече.

– Они обрадовались так же, как, наверное, и вы, когда у меня родился мертвый ребенок, хотя у них хватило такта скрыть это.

– А как вы поступили бы, если бы ребенок выжил? – «Как она едва заметно то краснеет, то бледнеет», – подумал Уилл, пристально следя за ее лицом, повернутым к нему в профиль. Она показалась Уиллу чем-то вроде недооцененной красавицы, чего он не замечал раньше. Уилл был готов поклясться в этом. На ее ресницах мелькнули слезы. «Как это эффектно», – подумал Уилл про себя, борясь с инстинктивным желанием заключить ее в свои объятия и утешить. Как раз этого Джулия и ждала, на это она надеялась. Она намеревалась вертеть им, как захочется.

– Если бы ребенок выжил, мне пришлось бы сказать правду. Я была готова пойти на это. Не могла же я обманом лишить Генри прав на наследство.

– Да что вы говорите? Вы хотите убедить меня в том, что лишили бы собственного ребенка прав на титул и наследство? Вы молчали бы, став матерью наследника. Вы бы стали хозяйкой Кингс-Эйке на двадцать один год[6]6
  В Великобритании совершеннолетие наступает в этом возрасте.


[Закрыть].

– Тогда я поступила бы неправильно, – упрямо возразила Джулия, будто и в самом деле верила в то, что говорила.

– Значит, вы стали бы доказывать, что ваш ребенок родился незаконно? Извините меня, но я вам не верю.

Больше не владея собой, Джулия резко обернулась с перекошенным от гнева лицом.

– Вы полагаете, что я могла бы пережить такой обман? – спросила она тихо, дрожа от гнева. – Вы считаете, что я способна обманом лишить порядочного человека наследства и сделать невинного ребенка соучастником преступления, чтобы он всю жизнь испытывал чувство вины?

– Джулия, я не знаю, на что вы могли бы пойти, – ответил Уилл и заметил, как в ее глазах вспыхнул огонь – коса нашла на камень. Ему не хотелось продолжать спор. Его плоть подала ему знак, что он долго жил без женского общества. Слишком долго.

– Так вот, я не могла бы пойти на такое. Вы едва знаете меня, и поэтому вам придется положиться на мое слово. – Джулия прикусила пухлую нижнюю губу. Не дождавшись ответа, Джулия подошла к туалетному столику, поправила одежду, лежавшую в открытом ящике, и задвинула его.

– Вы так считаете? – спросил Уилл, обращаясь к ее спине. – А что, если я не поверю вам на слово? Что, если я посчитаю, что вы врали с самого начала, чтобы всучить мне незаконнорожденного ребенка от другого мужчины? Интересно, как тогда закон истолковал бы то обстоятельство, что после брака мы не вступили в супружеские отношения?

Джулия пристально посмотрела на него:

– Вы собираетесь избавиться от меня? Можете попытаться, если вы столь черствы. Если вам безразлично, что миру станет известно о вашей беспомощности в первую брачную ночь. Но если вы решитесь и впредь ухаживать за очаровательной Кэролайн Флетчер, то вас ждет разочарование. Она помолвлена с графом Данстеблом, который явно сохранил все свои умственные и физические способности, да еще и нажил огромные деньги.

В этом можно не сомневаться. Кэролайн считала, что Уилл умирает, и не смогла вынести это. Посчитав, что он уже мертв, она вряд ли стала бы носить траур. Как ни странно, Уилл поймал себя на том, что это его нисколько не волнует. Он пожал плечами:

– Кэролайн красавица с солидным приданым. Удивительно, как это она давно не вышла замуж. Но меня это совершенно не волнует.

Джулия направилась к двери. Она шла, а белый халат из кисеи обвивал ее ноги. Джулия шагала торопливо, будто и в самом деле собиралась сбежать, а пока лишь сдерживалась. Пояс халата был туго затянут вокруг талии, что подчеркивало форму бедер и ягодиц, элегантный изгиб спины.

У Уилла пересохло в горле. Ему пришлось облизнуть губы.

– Нам остается лишь надеяться, что следующий ребенок тоже будет мальчиком, иначе мы не избавим бедного Генри от страданий.

– Следующий? – заикаясь, спросила Джулия.

Ей уже хотелось отказаться спать с ним.

– Вы не желаете остановить свой выбор на чем-то одном? – строго спросил Уилл. – Вы хотите, чтобы я признал себя отцом вашего мертворожденного ребенка, вы хотите сохранить права, обусловленные браком, но в то же время отказать мне в них?

– Вы не станете разоблачать меня? – Джулия побледнела как мел, даже больше, чем в то мгновение, когда рассказала ему о ребенке. Похоже, вероятность скандала приводила ее в ужас.

– Разумеется, нет. – Уилл пожал плечами. – Я не собираюсь шантажировать вас. Но если вы поче му-то не можете стать моей женой, придется положить конец этому браку ради нас самих. Воскреснув из мертвых, я смотрю на вещи иначе. Вы поразитесь, если узнаете, что именно я сейчас считаю совершенно неважным. Для меня сейчас самое главное, чтобы мы всегда говорили друг другу правду. Джулия, я не потерплю обмана и лжи. Я вырос в среде, где ложь и обман были в порядке вещей. Но сейчас я не собираюсь мириться с этим. Так жить невозможно, тем более в подобной атмосфере воспитывать детей.