Текст книги "Наш дом"

Глава 7

«Рассказ Фии» > 00:24:56

Это был странный период – целый месяц подвешенности в воздухе. Точнее, пять недель: конец июля и весь август. Если бы мне сейчас дали шанс, я бы переживала его снова и снова, тот мягкий переход, постепенное разрушение семьи, а тогда время тянулось бесконечно.

Нет, я не имею в виду практическую сторону вопроса. Хотя я работала в центре Лондона, до дома сорок пять минут (а когда и в два раза дольше), да и школьные каникулы добавляли сложностей, все было организовано как надо. Мама помогала, да и с соседями договаривались – по очереди сидели с детьми.

Я имею в виду – эмоционально. Для меня важно расстаться спокойно, поберечь психику и сохранить здравый смысл.

Брам жил у своей матери в Пендже, ожидая моего следующего хода. Перед детьми я старалась маскировать его отсутствие под разными предлогами.

– Уехал по делам, – говорила я. – Вернется в субботу.

Субботний визит растягивался до укладывания спать, и мальчики не знали, что папа уходит на ночь. Утром я говорила, что он рано встал и уехал на работу. Впрочем, дети были слишком заняты, кидаясь друг в друга хлопьями, и не особенно интересовались тонкостями; и тем не менее в долгосрочной перспективе такой вариант не годился.

Мы отменили семейный отдых в Португалии и остались дома. Казалось, этим летом на Элдер-Райз (наш район) десантировался весь город. Отчасти благодаря объявлениям в разделе недвижимости газеты «Стандарт» парочки толпились в приемных у риелторов, выясняя, какой урон семейному бюджету нанесет дом с одной спальней, с террасой или с четырьмя спальнями, вроде тех, что на Тринити-авеню. Предложения появляются редко, говорили агенты, хотя ходят слухи, что у Ризов из 97-го дома проводили оценку.

Было практически невозможно припарковаться в верхней части Тринити-авеню; иногда я забывала, где оставила машину.

– Это цена, которую мы платим за то, что наши дома так дорого стоят, – говорила Элисон, – и жаловаться не подобает.

(«Не подобает» – характерное словечко Элисон).

Когда распространилась новость о том, что Брам съехал, она пожаловала первой с охапкой розовых гортензий из тех, что так прекрасно засыхают. Цветы были ужасно дорогие, в нашем районе их можно достать только у лучших флористов на главной улице.

– Ох, Фия… – вздохнула Элисон, обнимая меня. – Хочешь поговорить об этом?

– Тут не о чем разговаривать, – ответила я.

Ее глаза цвета морской волны порой слезились от смеха, приходилось постоянно промокать смазанную тушь, а вот печальный блеск я видела редко.

– Ты только скажи: нам не придется выбирать между вами?

– Нет, конечно.

– Значит, никакого изощренного плана мести? Или хотя бы самого простенького?

– Необязательно каждая история должна заканчиваться местью.

– Да, но большинство заканчивается именно так.

Ладно, признаю: иногда я представляла, как Брам встречает себе ровню, которая растопчет его сердце самым жестоким образом (но так, чтобы не пострадало благополучие детей). Нарочно мстить – нет, такое мне в голову не приходило. Уж кто-кто, а я знала, что Брам – сам себе худший враг, с его-то склонностью к саморазрушению. Если подождать, он сам себя накажет.

– Помню, смотрела старое интервью с Джорджем Харрисоном – уже после того, как его жена ушла к Эрику Клэптону. Казалось бы, должен плеваться ядом, а он сидел такой спокойный, философствовал. Сказал, что пусть лучше она будет с его другом, чем с кем попало.

Элисон задумалась.

– Да он, наверное, был под кайфом!

Я слегка фыркнула – в те невеселые времена это сходило за смех.

– Я хочу сказать, что я его отпустила. Мы отпустили друг друга. Теперь главное – вырастить мальчиков и обрести гармонию, как в той старой песне Пола Маккартни.

– Ты имеешь в виду «Эбеновое дерево и слоновая кость»? – Глаза Элисон расширились. Наверное, испугалась, что меня поменяли телами со степфордской женой[2]2
  «Степфордские жены» – фантастический триллер Айры Левина (1972 г.); также одноименные экранизации.


[Закрыть] с нездоровым пристрастием к «Битлз». – Вряд ли в истории разводов было много подобных прецедентов… Хотя, если кто-то и сможет, то разве что ты.

Как и мои родители, Элисон просто обожала Брама: наверное, инстинктивно чувствовала его доброе сердце, несмотря на пьянство, ложь и в целом невыносимую жизнь с ним.

– Ты остаешься здесь? – спросила она.

– Разумеется.

– Отлично. Это самое главное.

Элисон принесла три гортензии – по одной на каждого оставшегося Лоусона, хотя вряд ли она об этом думала, когда покупала. Нет, она купила их потому, что дизайнеры интерьеров всегда советуют расставлять предметы по три – правило асимметрии. То самое, из-за которого Мерль постоянно думает о третьем ребенке: ее текущий дуэт не вписывается в фэн-шуй. («Всегда есть риск третьего», – сказал как-то ее муж таким тоном, словно речь шла о третьей мировой, и его границы нужно защищать ядерными ракетами).

– Кстати, чтобы ты знала, – обронила Элисон, уходя, – я бы выбрала тебя.

* * *

По-вашему, я слишком много шучу? Разве я не злилась на этого ублюдка? Конечно, злилась! Я презирала его так, как презирают только тех, кого любят, однако не могла позволить себе сдаться, ослабеть. Требовалась немалая сила, чтобы удерживать крышку над кипящим котлом гнева, и я гордилась своей стойкостью.

Поверьте на слово, измена – ничто по сравнению с домом. Вот это куда хуже, это – настоящее горе!

Брам, выдержки из файла Word

Я мало что помню из промежуточного периода. Кажется, было больно, хотя тогда я и понятия не имел, насколько черной и страшной может стать боль.

Кроме того, я жил у матери, что добавляло стресса. Помню ее вечные попытки давать советы, отсылки к христианским вероучениям, устаревшие еще в моем детстве, а уж в Южном Лондоне двадцать первого века и вовсе неуместные (если не сказать бредовые). В общем, мне явно недоставало мудрости моего тезки из Ветхого завета, и я наотрез отказался обсуждать эту тему с ней или с кем бы то ни было.

Помню еще, почему-то детей совершенно не заботило мое отсутствие, даже обидно. Они спокойно принимали подарки по выходным, словно брак их родителей не потерпел крах; как будто можно набить рот чипсами и таким образом уберечь себя от любого вселенского зла.

Что касается Фии, то при виде меня она, похоже, не испытывала ни тревоги, ни злости (как я того заслуживал). Мы даже сходили однажды в парк вчетвером – дело было в августе, стояла страшная жара.

– Фисташки или соленая карамель? – спросила меня Фия у прилавка с мороженым, словно взялась любезно опекать иностранного студента по обмену.

– Выбирай сама, – предложил я, и Фия едва заметно подняла бровь: дескать, ты-то уже выбрал один раз – и выбрал неправильно.

Странное дело: ингредиенты те же самые – светлые волосы, подстриженные в ровное каре, щенячьи карие глаза с прямыми ресницами, соблазнительные изгибы, притягивающие мужские взгляды (хотя сама владелица считает их избыточными). Вроде все на месте, а вкус какой-то другой. Как будто она присыпала свою горечь сахарной пудрой, чтобы скрыть ее от меня.

Мы прогулялись по жухлой траве до детской площадки. Парк буквально кишел народом: туристы, полуголые тинейджеры в модных очках с синими линзами – на девушках смотрятся лучше, чем на парнях (или я просто замечаю одних девушек). Даже на качели собралась очередь.

– Откуда они повылезали? – удивился я.

Всего-то месяц, как съехал, а тут такие перемены!

– Элисон считает, это плата за то, что наши дома поднялись в цене, – ответила Фия таким тоном, словно владеть собственностью в несколько миллионов – тягостная жертва с ее стороны.

А как же я?.. Живу в Пендже с религиозной фанатичкой, сплю на надувном матрасе, упираясь головой в батарею! До этого момента я старался не давить на Фию и ничего не требовать, однако страх за будущее выплеснулся сам собой:

– Кстати говоря, пора определяться, что делать с домом – я не могу вечно жить у матери! Если мы действительно расходимся, надо решать, как будем делить имущество.

Наконец-то в ее глазах появились эмоции: неподдельная тревога.

Я продолжал двигаться на ощупь: хотелось сделать ей больно, и в то же время – чтобы она приняла меня обратно и дала шанс больше никогда не причинять ей боль.

– Ты уже звонила адвокату? А риелтору? Или ждешь, что я позвоню?

– Нет.

Фия забрала у мальчиков недоеденное мороженое и подтолкнула в сторону освободившихся качелей.

– Фия… – начал было я.

Она протестующе выставила перед собой капающий рожок.

– Хватит, не надо.

– Но сколько можно?..

– Дай мне еще неделю, и я подготовлю план дальнейших действий.

«План дальнейших действий» – выражается, как менеджер проекта. Определить конечный результат, назначить исполнителей и обсудить временные рамки.

– Ладно.

– И Брам?

– Да?

– Мы действительно расходимся, я просто не хочу ничего решать впопыхах. Главное – чтобы им было хорошо.

Фия отвернулась и стала пристально, не мигая, смотреть на мальчиков, словно гипнотизировала их взглядом.

Не сразу до меня дошло, что она просто не может меня видеть.

Помню, вернувшись к матери, я подумал: вот так, должно быть, чувствует себя приговоренный, ожидая новостей о помиловании.

Приговоренный? Тогда я еще не понимал, какая это была восхитительная свобода…

«Рассказ Фии» > 00:28:49

Извините, погорячилась. Сами понимаете, время такое, нервное…

Что же было дальше? Брам заговорил о разделе имущества, и это наконец сподвигло меня на действия. Мы гуляли в парке (изображали перед детьми счастливую семью), и когда он спросил, что будем делать с домом, я испытала шок, хотя, казалось бы, все логично. В тот вечер я подошла к окну и какое-то время стояла, глядя на магнолию, вечный источник утешения. В этом году она зацвела рано, и у нас дух захватывало от красоты; прохожие фотографировали на мобильники, а мальчики залезали на нижние ветки и гладили цветы – нежно, как новорожденного хомячка, чтобы ни один лепесток не упал.

Нигде больше я не смогу ощутить эту красоту, эту безмятежность. Все знают, что вопрос недвижимости обостряет бракоразводный процесс и что в Лондоне и пригородах невозможно продать большой дом и купить взамен два маленьких. На работе платили более-менее прилично, и все же без интересных предложений от нефтяного концерна мне ни за что не выкупить у Брама свою долю.

Я представляла – точнее, пыталась представить, – как будущей весной драгоценные розовые лепестки раскроются для кого-то другого. Нет, невозможно представить. Это разорвет мне сердце больнее, чем изменяющий супруг.

Табличка «Продается» у ворот? Только через мой труп.

#жертвафия

@SharonBrodie5 °Странная какая-то тетка… И чего люди так трясутся над своими домами?

@Rogermason @SharonBrodie50 Деньги. По крайней мере, она не притворяется.

Глава 8

«Рассказ Фии» > 00:30:10

Да, условия опекунства играют в деле важную роль: благодаря им Брам получил доступ одновременно и к дому, и к бумагам, необходимым для продажи; причем не только к общим документам совладельцев дома, но и к моим личным документам. Нет, мне не приходило в голову хранить их отдельно после расставания. Теперь-то, конечно, всем женщинам посоветую: в первую очередь примотайте к себе паспорт скотчем и так ходите, даже на ночь не снимайте!

Горькая ирония состоит в том, что именно я придумала решение, в теории позволяющее мне сохранить дом. Такая программа опекунства называется «птичье гнездо»; как и все хорошие идеи, она меня сразу зацепила. Сперва я прочла об этом в «Гардиан», а потом на родительских сайтах. Программа изначально зародилась в Штатах, давно миновала экспериментальную стадию и набирает популярность. Схема такая: дети остаются в семейном доме, а два родителя живут с ними по очереди. В свободное время взрослые уходят каждый в свое жилье или в случае скромного бюджета (как у нас) снимают. Некоторые пары умудряются обойтись и вовсе без жилья: ночуют у своих родителей или на диване у друзей.

Браму предложение показалось не то чтобы оливковой ветвью, а целой оливковой рощей, залитой солнцем Италии.

– Почему? – спрашивал он, не смея верить в мою искренность. – За что мне все это?

– Не тебе, а мальчикам. Не хочу, чтобы они потеряли свой дом. Ты предал меня, – добавила я прямо, – но не их.

Разумеется, в интернете далеко не все разделяют такую точку зрения. Многие женщины считают: предал мать своих детей – значит, предал и детей; только я с ними не согласна. Муж, отец – эти роли взаимосвязаны, и все-таки они разные. «Может, я плохой муж, но не отец», – сказал Брам, и это правда. Как я уже говорила, он замечательный отец, даже другие родители это признавали. Дети всегда тянулись к нему: он строил всевозможные берлоги, домики на деревьях, придумывал разные игры; однажды собрал детей со всей улицы, чтобы те помогли ему свалить мертвое дерево, пока их папаши залегали на диване с телефоном, стараясь не высовываться.

– Для детей нет лучшего варианта, – убеждала нас консультант по программе.

Кроме счастливого брака, подумала я.

Консультанта звали Роуэн; она вежливо и дотошно объясняла нам тонкости нового положения дел.

– Программа предлагает именно то, что ожидается от настоящего птичьего гнезда: сила, безопасность, непрерывность для «птенцов». Даже с самыми лучшими намерениями вы не убережете детей от стресса, когда им приходится переезжать из дома в дом, особенно в отдаленных районах. Данная схема полностью исключает этот негативный фактор. Если повезет, дети почти не заметят разницы.

Роуэн подробно объяснила нам все «колесики и винтики» программы или, как она шутила, – «веточки и перышки». Назначается испытательный период, на время которого я получаю будни, а Брам – выходные. Смена караула происходит в пятницу в семь вечера и в воскресенье в полдень – таким образом каждый родитель получает возможность провести выходные с детьми. Кроме того, по средам Брам будет приезжать и укладывать их спать.

– Лучше всего договориться о раздельных спальнях, – посоветовала Роуэн, – так легче обозначить границы.

Я уже подумала об этом; слава богу, размер и планировка дома позволяли. Никаких дополнительных расходов, и мальчиков не надо дергать.

– Да, нам такой вариант вполне подходит. У нас четыре спальни, так что пустим в ход запасную. К тому же внизу есть кабинет.

– Вам очень повезло, – заметила Роуэн. – Некоторые вынуждены делить одну спальню. Не представляете, сколько приходится утрясать разных вопросов, вроде «кто меняет постельное белье».

– Бери себе нашу спальню, – предложил Брам, – раз уж ты будешь больше времени проводить с детьми.

«Нашу спальню». Одно дело – договориться о том, кто где спит, другое – перейти на язык новой жизни.

– Хитрость в том, чтобы рассматривать оба жилья как свои, – объясняла Роуэн. – Основной дом и дополнительный. Никто ни на что не претендует, вы оба – совладельцы и соарендаторы. И в первую очередь – родители. Равные.

Она показала нам рекомендуемое приложение для смартфона.

– Будете вести общий дневник: кто остается дома, кто в квартире, кто уезжает, кто забирает детей из школы. Спортивные секции, дни рождения, походы к друзьям – все можно отмечать разными цветами.

Что касается финансовых договоренностей, тут ничего особенно не изменилось. Мы с Брамом зарабатывали примерно одинаково и вносили равную сумму на общий счет, с которого платили за ипотеку, за коммунальные услуги и за все, что тратили на детей. Теперь эту цифру придется увеличить на сумму арендной платы за съемное жилье – студию или комнату. Поэтому я предложила временно приостановить бракоразводный процесс, чтобы не тратиться на адвокатов.

– Логично, – отозвался Брам, и в его тоне слышался неприкрытый оптимизм.

– Надеюсь, ты понимаешь, что мы расстались окончательно? – уточнила я, стараясь воздерживаться от резкости. – Развод неизбежен, просто не сейчас. С моей стороны назад хода нет.

– Да, конечно.

Роуэн внимательно наблюдала за нами, сдержанная и сосредоточенная.

– В некоторых случаях предпочтительно раздельное проживание. Выбранный вами вариант неизбежно привнесет момент вторжения в частное пространство: очень сложно каждый раз подчищать все следы своего пребывания перед сдачей жилья другому. Вы уверены, что оба этого хотите? Фиона?

Я вдохнула так глубоко, что легкие заполнились до отказа, потом представила лица мальчиков, их лоусоновские кудрявые головки и кивнула.

Брам тоже согласился – с нехарактерной для него искренностью.

– Я готов, – сказал он, и его смущенная улыбка вдруг напомнила мне начало наших отношений.

#жертвафия

@LydiaHilluk Странная идея. «Птичье гнездо» какое-то… Как у хиппи.

@DYeagernews @LydiaHilluk Наоборот, взрослые, цивилизованные отношения. По идее, должно работать.

@LydiaHilluk @DYeagernews Ну и что, сработало?

Брам, выдержки из файла Word

Помните строчку из песни: «Она такое ночью предложила, что и Калигула бы покраснел»? Так вот, от предложения Фии покраснел бы и святой. Нет, серьезно. Чуть ли не каждый день в газетах писали о разведенных отцах, которые вынуждены снимать жилье бог знает где, в каком-нибудь убогом месте – и ни единого шанса взять новую ипотеку, пока старая не выплачена. И вот Фия избавила меня от этого, избавила от ада, в который имела полное право низвергнуть. Вместо того чтобы выгнать на мороз, она меня заново ввела в семью; вместо того чтобы обобрать до нитки, оставила наши текущие финансовые договоренности без изменений.

По сути, Фия просто делала то, чем родители вечно хвалятся, однако никогда не выполняют до конца: ставила детей превыше всего.

Мы подписали соглашение – необязывающее, но важное для нее. Разумеется, не обошлось без нравоучений (это же Фия!).

У консультанта был низкий, вкрадчивый голос, чуть ли не с нотками соблазна.

– Есть ли у вас какие-либо пункты, не подлежащие обсуждению? Категорическое «нет»? – спросила она.

– В дом никого не приводить, – тут же отозвалась Фия. – Только в квартиру. И без превышений скорости, когда в машине дети. У него и так полно штрафов. И никакой выпивки при мальчиках!

– Я у тебя какой-то монстр получился! – пошутил я.

Насчет езды, может, и справедливо, а что касается выпивки, у нее просто напитки красивее, вот и вся разница. Фия любит мятно-зеленый «мохито» и рубиново-красный «кир-рояль», покупает джин, какие-то странные настойки на ревене, чернике, рождественских специях. Женщины с Тринити-авеню всегда обожали джин.

И до сих пор, наверное, обожают.

– А вы, Брам? У вас есть какие-то условия?

– Никаких. Я согласен со всем, что захочет Фия.

И я говорил совершенно искренне.

– Редкая она женщина, – сказала мать, когда я поделился новостями.

Мама всегда немножко стеснялась Фии и ее семьи, с их привычками среднего класса: благодарственными записочками, регулярными походами в театр, поездками в Дордонь. Ну, или могла бы стесняться, если бы Фия не была к ней так добра и внимательна. И тем не менее мать всегда считала, что я сделал хороший выбор. Женился «на повышение» – и развожусь также.

– Смотри, не подведи хоть на этот раз, – предостерегала она, и в ее взгляде читалась снисходительность пополам с неодобрением. – Второго шанса может и не быть.

Тогда казалось, Господь надо мной сжалился.

«Рассказ Фии» > 00:36:18

Мы назначили начало новой программы на пятницу, второе сентября, – последние выходные перед началом учебного года. Время поджимало, следовало поскорее найти «другое жилье» (именно так, в кавычках, – мысленно я не считала его своим).

Впрочем, тут нам повезло. Брам никогда не сжигал мосты – по крайней мере там, где речь шла о собутыльниках. Он до сих пор пропускал пинту-другую с риелтором, который продал нам дом на Тринити-авеню, – и тот выдал нам координаты квартиры-студии в западной части Элдер-Райз, в десяти минутах ходьбы от нашего дома, через парк. Купленная для сдачи, квартира переходила из рук в руки; судя по всему, съемщики в ней надолго не задерживались – слишком маленькая площадь для постоянного проживания.

Снаружи здание, выстроенное в стиле ардеко на центральной улице, смотрелось стильно: гладкое, белое, со стальными рамами и изогнутыми террасами. Агенты называли его «Бэби-деко» (в нашем районе даже архитектура не избежала семейных метафор).

Брам взял на себя всю организацию: обсудил арендную плату, проверил и подписал контракт, съездил в «ИКЕЮ» за кухонными приборами.

На совместном просмотре я улучила момент и напомнила ему об условиях.

– Здесь можешь делать что угодно, а дома воздержись.

– Понял, – ответил Брам. – Тогда и марихуану буду прямо тут выращивать, ладно?

– Очень смешно! – Я поймала его взгляд. – И я серьезно насчет превышения скорости – хватит уже сюрпризов!

Мне показалось или в его глазах мелькнула хитрая искорка? Сложно сказать, даже на мой опытный взгляд; и все же что-то заставило меня повторить.

– Я серьезно, Брам, – больше никаких тайн!

– Никаких, – кивнул он.

Надо было это записать. Нет, занести отдельным пунктом в соглашение и заставить расписаться. А еще установить в нашем приложении напоминание (ежедневное): никаких тайн.

И да – несмотря на произошедшее, я до сих пор считаю, что идея «птичьего гнезда» – отличный вариант (для тех, кого не угораздило связаться с преступником).

Брам, выдержки из файла Word

Иногда я мучаю себя фантазиями о том, как могла бы сработать идея «птичьего гнезда», если бы только я сохранил в тайне прошлые грехи и избежал будущих. (Если бы!) Я думаю, все бы получилось, серьезно. С позиции разделения времени и усилий программа позволяла играть на наших сильных сторонах: я брал на себя свободу выходных, необходимость выпустить пар (мамочки с Тринити-авеню любили приговаривать, что мальчикам нужно столько же физической активности, сколько лабрадору-ретриверу), а Фия контролировала школьные дела, стирку, питательную и сбалансированную диету… Ну ладно, бо́льшую часть рутины.

Нет, я вовсе не утверждаю, что Фия не умеет веселиться. Пожалуй, она единственная, кто способен гасить соревновательную горячку, напоминать детям, что они могут быть командой. Лео с Гарри постоянно спорили, особенно играя в викторину, где нужно угадывать столицы; и когда дело чуть не доходило до драки, Фия отпускала какую-нибудь несмешную шутку. Например: «Кто живет в Непале? Только не пальцы!» И мальчики снисходительно переглядывались: «Ну ма-ам!»

(Наверняка заранее искала шутки в интернете).

Мне больно думать о том, как Фия будет горько сожалеть об этом раскладе – а ведь она сама дала мне карты в руки! Если бы не разработала слаженную схему, если бы не продолжала доверять мне, как человеку семейному, как совладельцу дома…

Даже если она больше не доверяла мне как мужу.