Текст книги "Соучастники в любви"

Глава 24

Изабель

Billie Eilish – Bored

Как только входная дверь захлопывается за помощником шерифа, я тут же выпаливаю:

– Это сделал Кайл Леннард! Он был с нами на вечеринке в ту ночь. Он – парень Линды, и эта сучка его покрывает!

– Следи за словами, Изабель, – шипит Рейли, и ее губы сжимаются в тонкую полоску.

– Ох, ты вдруг вспомнила о своих обязанностях по воспитанию?! Позволь заметить, что ты – последний человек, к которому я бы стала прислушиваться! – чересчур резко выдаю я.

– И что это, черт возьми, должно значить? – Ее глаза яростно блестят.

– То, что ты позволяешь себе напиваться каждые выходные и забивать на меня, а когда вдруг оступлюсь я, даже если незначительно, то слышу от тебя только обвинения и упреки! – Я замолкаю на секунду, чтобы вдохнуть поглубже и продолжить: – И после того, что я сказала о Кайле и Линде, ты точно не имеешь права обвинять меня в том, что я пролила на нее кофе! Сегодня я едва сдержалась, чтобы не прикончить их обоих прямо там, в столовой!

Выпучив глаза, она молчит несколько долгих секунд, а затем вдруг начинает причитать в своей привычной манере:

– Дело не только в кофе, Изабель! И не в Линде! И не во мне! Ты никогда никого не слушаешь! А после того, как Элайза… – Рейли запинается. Ей все еще тяжело произносить это вслух. – Ты совсем потеряла контроль. Ведешь себя как ненормальная. Все лето мне на тебя жаловался шериф Осборн, а с начала учебного года мой телефон атакует директор; тебя наказывают почти каждую неделю, и слишком уж часто я слышу имя Линды Джонс! Мне надоело краснеть за тебя. Тебе пора научиться вести себя в обществе. Пора опустить ситуацию…

После этих слов мне кажется, будто стены обступили меня и комната уменьшилась в несколько раз. Я невольно издаю нервный смешок.

– О да, Рейли, я вижу, как ты отпускаешь ситуацию, пряча бутылки виски по кухонным шкафам. Твой пример очень вдохновляет!

Разочарованно опустив голову, она садится на диван. Кажется, ей даже смотреть на меня сейчас тяжело. И хотя я могу ее понять, от этого мне не менее больно.

– Ты так похожа на своего отца, Изабель. Те же светлые волосы, те же глаза, улыбка. Но твой характер… – покачав головой, тетя зажмуривается, – полная его противоположность. Мой брат был воплощением спокойствия. А ты всегда была такой своевольной, неуправляемой. Но раньше я видела в тебе хотя бы частичку твоего отца. А в последнее время… – ее голос дрожит, и я отворачиваюсь, потому что не хочу видеть, как она плачет. Я и сама на грани. – Ты совсем перестала себя контролировать. И я больше не вижу сходство, даже внешнее…

Сглотнув проклятый ком в горле, я бормочу:

– Что ж, видимо, ты облажалась с моим воспитанием.

– Какая же ты неблагодарная… – шепчет она.

Тяжесть этих слов сдавливает мне грудь, а глаза начинает щипать. Но я не могу заткнуться, не могу перестать отвечать на ее обвинения.

– Не строй из себя святую, Рейли, – вздыхаю я. – Ты не бросила меня не из-за своего альтруизма или любви ко мне. Я понимаю, что ты сделала это, потому что пообещала отцу.

Я замолкаю, и тишина повисает между нами. Мы обе знали это, и даже Элайза понимала, в каких мы с Рейли отношениях, но никто раньше не говорил этого прямо.

Какое-то время Рейли молчит, а затем, бросив на меня полный разочарования взгляд, гробовым голосом заявляет:

– Видимо, я ошиблась.

И я понимаю, о чем именно речь. Тетя ошиблась, взяв меня под опеку. Я – ошибка для нее. Я всегда знала это. Но услышав эти слова от нее, я ощущаю, как обида комом застревает в горле, не позволяя мне даже дышать.

Не в силах взглянуть на Рейли и промямлив что-то вроде «видимо, да», я выбегаю из гостиной и залетаю в ванную. Закрыв за собой дверь, я начинаю мерить шагами эту небольшую комнату, а слезы неудержимо стекают по моему лицу. Всхлипы вырываются их груди один за другим, но я прижимаю руку ко рту, чтобы Рейли не могла их слышать.

Опершись ладонями о раковину, я пытаюсь отдышаться и прийти в себя. Поднимаю голову и смотрю в свое лицо в зеркале. Когда я вижу себя такой – покрасневшей и заплаканной, то слезы все чаще выступают на глаза.

Я включаю прохладную воду и умываю лицо, надеясь, что это поможет мне прийти в себя. Но сразу же понимаю, что это безнадежно.

Невольно засматриваюсь в зеркало на свои черты лица, вспоминая слова Рейли. Я и сама прежде замечала, рассматривая фотографии родителей, что я похожа на отца. Мне никогда не казалось, что у меня привлекательная внешность. Она… обычная. Нормальная. Но мне всегда была приятна мысль, что я похожа на отца.

Я мало что помню из детства, которое провела с родителями. Но все воспоминания, что у меня есть, – счастливые, теплые. В них я чувствовала, что меня любят. Я никогда не сомневалась, что мои родители – хорошие люди. И осознание, что во мне есть хоть что-то от этих людей, грело душу. Мать дала мне имя, а отец – внешность. А вот мой скверный характер – это, судя по всему, продукт неудачного воспитания.

Глядя на свое несчастное лицо в отражении, я невольно задумываюсь о том, что бы подумали родители обо мне. Будь они здесь, насколько сильно они были бы разочарованы, увидев меня?

От этих мыслей новый ком подступает к горлу, и я прикусываю ладонь, чтобы не издавать никаких звуков.

Рейли права: у меня больше нет сходства с отцом. Ничего общего с тем статным, улыбчивым светловолосым мужчиной на фотографиях из семейного альбома. Его лицо на всех фото излучает свет и радость. А мой взгляд потух. Лицо осунулось. А мои пшеничные волосы потускнели, обретя невнятный, бледный оттенок.

Я выгляжу ужасно. И чувствую себя соответствующе.

Я больше не могу находиться в одном доме с Рейли. Дивер прав, я бегу от трудностей. И плевать. Пусть так. Но я не вынесу еще одного упрека от Рейли или от кого-то еще.

Рейли убеждена, что совершила ошибку, взяв меня под опеку. Может, она и права. Но хотя бы один-единственный раз в своей жизни я поступлю правильно и избавлю ее от последствия этой ошибки. Перестану быть обузой для нее.

Шумно выдохнув, я растираю лицо ладонями, чтобы прийти в себя и придать себе решимости.

«Ты сможешь, Изи. Ты справишься со всем дерьмом. У тебя есть трейлер, где ты можешь жить какое-то время. У тебя есть постоянная подработка. Еще год, и ты окончишь школу. Еще год, и ты уедешь из этого захолустья, подальше от неприятных воспоминаний, ненавистных людей и болезненно знакомых улиц».

А сейчас мне нужно заглушить эту ноющую боль в груди. Сейчас мне нужно заставить мысли в моей голове заткнуться и позволить себе отдохнуть. Сейчас мне нужно то, что может дать мне лишь один человек – Нейтан Дивер.

Глава 25

Изабель

Chase Atlantic – Numb To The Feeling

– Ты хочешь чего?! – орет Дивер, удивленно глядя на меня. – Нет! Нет, даже не думай об этом, Бель.

Покачав головой, он издает смешок.

Чертов Дивер. Его веселит мое состояние?!

– Но я же не прошу тебя об одолжении! Я предлагаю заплатить тебе. – Лихорадочно запускаю обе руки в карманы куртки, нащупываю купюры и протягиваю их Диверу, стоящему напротив меня в тесной комнатке трейлера и глядящему на меня в недоумении. – Этого должно хватить?

– Вот дерьмо, ты серьезно… – Он пятится на несколько шагов, зажимая пальцами прикрытые веки. – Нет, убери деньги, это просто глупо.

Я чувствую, как злость закипает у меня в груди. Снова. Я и без того на взводе после ссоры с Рейли и побега из дома. Приехав в трейлер с ужином из закусочной и бутылкой виски, я надеялась задобрить Дивера и провести этот вечер спокойно и без новых ссор. Но он ведет себя совсем не так, как я ожидала, и это выводит меня из себя.

– Мать твою, Дивер. Я не прошу тебя ни о чем сверхъестественном. Продай мне чертовы наркотики, это твоя работа, разве нет?!

Нейтан тяжело и шумно вздыхает, и я чувствую себя так, будто сморозила глупость. Но ведь он сам говорил мне, что продает наркотики. И вдруг, когда я уже думаю, что не могу злиться на него сильнее, чем в данную секунду, он, совершенно спокойным тоном, заявляет:

– Снимай свитер.

От такой наглости я даже поперхнулась!

– Ч-чего?!

– Снимай свитер, говорю. Я должен убедиться, что на тебе нет прослушки.

Я истерически смеюсь, в замешательстве глядя на Нейтана, но его лицо остается все таким же невозмутимым, и я понимаю, что он говорит серьезно.

– Ты в своем уме, Дивер? – Я сглатываю ком. – Вчера ты сказал, что доверяешь мне…

– Я не врал, – перебивает он, теряя самообладание. – Но ты ведешь себя слишком странно. И тем более ты общаешься с этим копом.

Мне понадобилась минута, чтобы полностью осознать серьезность ситуации. Я пришла к Диверу, чтобы купить у него наркотики. И после всего, что было, этот придурок все еще не доверяет мне. Что ж, может, если он увидит, что ошибается, ему станет стыдно?

– Какой же ты говнюк, Дивер, – бурчу я, снимая с себя куртку и темно-синий свитер. На мне остается только тонкая футболка.

Выражение лица Нейтана смягчается. И, к его счастью, ему хватает совести сдержать проявляющуюся ухмылку.

– Футболку тоже.

– Ты совсем спятил?! – я чувствую, как краснею. Не знаю, от закипающего возмущения или от смущения.

– Обычно устройство крепят к белью, чтобы было незаметно, – поясняет он спокойным тоном, пока меня разрывает от его нахальства.

– Если бы на мне была прослушка, ее было бы уже видно! Ты просто гребаный параноик!

Ткань футболки достаточно тонкая, и, хотя я понятия не имею, как выглядит настоящее устройство для прослушивания, я уверена, что футболка не скрыла бы его.

– Вообще-то, оборудование у копов может быть крошечным, размером с пуговицу. – Он подходит ближе.

– Я не буду перед тобой раздеваться, Дивер!

«Не при таких обстоятельствах», – мысленно добавляю я.

– Не выделывайся, ладно? – снисходительным тоном говорит он. – Либо ты снимаешь футболку, либо мне придется самому… нащупывать устройство.

– Что?! – возмущаюсь я, пятясь назад.

– Тебя когда-нибудь досматривали копы? – Он подходит ближе, глядя мне в глаза. – Не самая приятная процедура. Особенно если коп не симпатичный, – ухмыляется Нейтан.

Нет, меня не досматривали копы. Но я понимаю, что это значит!

– Иди к черту, извращенец! – Съеживаюсь, скрестив руки на груди, чтобы закрыть ему доступ к моему телу.

– Ты сама все усложняешь, Бель, – говорит он, подходя еще ближе.

Резким движением Дивер опускает обе мои руки и оказывается так близко, что, если бы он не сжимал мои запястья, я бы точно ударила его.

Одной рукой удерживая меня, другой он касается моей футболки в области живота, и я чувствую, как кожа под тонкой тканью покрывается мурашками.

«Дерьмо. Главное – не забывать, что я зла на этого кретина!»

Нейтан продолжает медленно водить ладонью по ткани футболки, ища несуществующую прослушку, пока я крепко зажмуриваюсь, чтобы не видеть его лицо, на котором, я уверена, сейчас играет характерная ухмылка.

Пальцами он скользит по тонкой ткани, будто пересчитывая мои ребра. Когда он доходит до резинки от моего бра, я, кажется, еще больше съеживаюсь и задерживаю дыхание. Дивер запускает пальцы под резинку и проводит ими у меня под грудью до самой спины. Его пальцы от моей кожи отделяет лишь футболка.

Затем он перемещаются к середине груди. Я уверена, он чувствует, как сейчас колотится мое сердце. И я молюсь, чтобы он не понял, что это не из-за злости.

К счастью, Нейтан не заходит дальше и, проведя пальцами под резинкой, чтобы поправить застрявшую ткань футболки, снова опускает их мне на живот.

Открываю глаза и вижу, что он замер, будто тоже не дышал всю эту минуту. Собравшись, я пытаюсь сделать настолько строгий голос, насколько могу:

– Ты закончил?

Дивер кивает.

– Я прошла проверку?

– Да, – тихо говорит Дивер.

– Прекрасно, – язвлю я, а затем резко отстраняюсь и поспешно натягиваю свитер. – А ты – нет. Не хочу больше видеть тебя в своем трейлере, когда вернусь, – выкрикиваю я, надевая куртку.

Как бы это ни было странно, мне нравится проводить время с Дивером, и в действительности мне не хочется, чтобы он уходил. Но этот придурок не доверяет мне! Сейчас я так зла на него и больше всего хочу, чтобы он это почувствовал.

По пути к выходу слышу, как Дивер позади меня что-то бормочет и раздраженно фыркает.

– А ты куда? – уже громче спрашивает он.

– К моему счастью, твоя банда – не единственная, кто теперь занимается этим в Хеджесвилле. – И я выхожу на свежий воздух, даже не обернувшись. – Уверена, «голуби» – или как их там – охотно продадут мне все, что я захочу…

Но Дивер, последовав за мной на улицу, дергает меня за плечо, заставляя остановиться и развернуться к нему. При свете луны и ламп из трейлера я могу увидеть, что его глаза потемнели, а лицо напряжено.

– Не трожь меня, извращенец! – кричу я.

– Даже не думай об этом, – рычит он. – Не лезь к «воронам»; ты и понятия не имеешь… – Он сжимает мою руку все крепче. – Они не станут с тобой церемониться, как я.

«Церемониться»? Так вот как это называется?

– Не заставляй меня снова отбиваться от тебя, Нейтан, – я перевожу взгляд на его больное плечо. – Зашиваться сам будешь в этот раз.

В ответ на это Дивер лишь хватает мою вторую руку и обездвиживает ее. Наверное, со стороны мы сейчас выглядим как два идиота. Подумав об этом на секунду, я, кажется, даже усмехаюсь. Впервые в жизни я решилась на такую унизительную глупость, как заглушить боль наркотиками, и даже в этом облажалась!

– Дивер, я все еще могу заехать тебе коленом по яйцам, – устало говорю я.

– Если я должен подставить под удар свои яйца, чтобы ты не пошла к «воронам», то я рискну, – отвечает он.

Вглядываюсь в его лицо, пытаясь понять, шутит ли он. Но стиснутые зубы, нахмуренные брови и пронзительный строгий взгляд говорят о серьезности его слов.

– Зачем тебе это? – спрашивает он, немного наклоняясь, чтобы вглядеться мне в лицо.

– А ты сам как думаешь, зачем люди употребляют всякое дерьмо? – огрызаюсь я.

«Мне нужно купить у тебя наркотики, чтобы хоть на время забыть, что моя жизнь – отстой!» – вот, что я хочу ответить ему. Но он продолжает глядеть на меня, игнорируя вопрос. Поэтому я выпаливаю:

– Отстойный выдался день, я не хочу ни о чем думать сейчас. Вот и все!

Выражение лица Дивера на секунду меняется, в нем проскальзывает тот самый, понимающий взгляд, но затем он снова хмурится и строго говорит:

– В любом случае я не собираюсь продавать тебе наркотики, Бель. Но и к «воронам» тебя не пущу.

– Какого черта, Дивер? Не веди себя так, будто ты – Папа Римский! Ты – наркоторговец, все это знают! – я уже срываюсь на крик. Все равно в лесу нас никто не услышит.

– Ты как малолетка, Бель!

Он продолжает удерживать мои руки так, что я не могу вырваться, и, хотя после его слов мне еще больше хочется врезать ему по яйцам, я сдерживаюсь.

– Мне семнадцать! И ты продаешь школьникам, даже тем, кто младше; я знаю это, все знают…

– Да, продаю, но потому, что мне плевать, что с ними будет! – рычит Дивер, и его дыхание обжигает мне лицо.

Он прикусывает нижнюю губу, будто желая забрать вырвавшиеся слова обратно.

– Какого… Что это значит?! – Я в замешательстве всматриваюсь в лицо Дивера, будто на нем написан ответ.

– Правило наркобизнеса номер один, – раздраженно вздохнув, шипит он. – Не употреблять товар самому, – делает паузу. – Правило номер два: не подсаживать на него своих близких.

Я молчу, ожидая, что Дивер назовет третье правило, запрещающее продажу наркотиков несовершеннолетним или другую чепуху, но он не продолжает. Тогда до меня доходит смысл его последних слов, я могу лишь промямлить что-то вроде:

– Но… То, что ты облапал меня, не означает, что мы близки…

– Ну, ты заноза в моей заднице, Бель. Для меня это означает, что мы достаточно близки, чтобы мне было не плевать, – говорит он серьезно.

От этих слов у меня почему-то теплеет в груди. И мне хочется ударить этого придурка и обнять его одновременно.

После смерти Элайзы я забыла, каково это – когда кому-то не плевать на меня. И, возможно, я сейчас ошибаюсь, но мне кажется, что Дивер, хоть и в своей манере, проявляет… заботу?

Несколько долгих секунд его лицо выражает смятение, будто он ведет мысленный диалог. Наконец его взгляд вдруг проясняется, и он продолжает:

– Есть и другие способы пережить отстойный день.

Глава 26

Изабель

Kina ft. Snøw – Get You The Moon

Дивер все еще удерживает мои руки, а я гляжу на него, не понимая, почему он так ведет себя. Но, кажется, мне пора смириться с тем, как быстро меняется его настроение и отношение ко мне.

– Я отпущу тебя, но обещай, что не сбежишь, – наконец говорит Нейтан.

Немного подумав, я раздраженно вздыхаю:

– Ладно…

– И что не выгонишь меня сегодня, – добавляет Дивер. – А завтра я уйду, если захочешь.

Эти слова напрягли меня. Конечно, я не захочу. Но ему не обязательно это знать. Я киваю в знак согласия, и он отпускает мои руки.

Стоим, как два идиота посреди леса, в ночном полумраке, нарушаемом слабым светом луны и освещением трейлера. Я смотрю себе под ноги, ковыряя носком рыхлую травянистую землю, и ощущаю на себе взгляд Дивера. Это молчание еще более неловкое, чем когда он лапал меня через одежду. Наконец я решаюсь нарушить тишину:

– И ради чего ты отговорил меня от идеи обдолбаться чем-нибудь и уснуть? – бурчу я.

– Ты собралась спать? В такую ночь, серьезно? – фыркает Дивер.

– А что ты предлагаешь?

Осторожно поднимаю взгляд, а он, задрав голову, глядит вверх.

Смотрю туда же и вижу ночное небо, усыпанное яркими звездами. Здесь, за городом небо выглядит намного эффектнее.

– Сегодня ночью должно быть лунное затмение, – тихо говорит Нейтан, рассматривая небо. – Наблюдала когда-нибудь? – Он опускает взгляд на меня и, поняв, что я снова на него пялилась, расплывается в улыбке.

– Нет… Обычно я не рассматриваю небо… намеренно, – мямлю я.

– Зря. Мне нравится это место, – спокойно говорит он. – Отсюда открывается отличный вид.

«Не могу не согласиться», – думаю я, глядя на то, как этот странный, но горячий парень, стоящий прямо передо мной, мечтательно смотрит на звезды.

Боже мой! Почему я не могу по-настоящему злиться на него?! Несколько минут назад он сомневался во мне, нашел повод облапать меня и не позволял сделать то, что я хотела! Черт, я должна злиться на этого парня. Но вместо это мне хочется обхватить его за шею и крепко обнять.

Кажется, я и в правду спятила.

Дивер предложил мне разместиться на капоте машины, заботливо постелив плед, а сам остался стоять рядом, привалившись к машине.

Хоть и с опозданием, мы все же приступаем к ужину, который за время наших перепалок с Нейтаном успел совсем остыть. И, конечно, Дивер не может проигнорировать целую бутылку виски:

– Как ты ее достала, Бель? Ты же несовершеннолетняя, – улыбается он.

– Стащила из дома у тети, – говорю я, доставая из пакета и раскладывая на пледе наш ужин: сэндвичи и картошку.

– Снова преступаешь закон из-за меня? Кажется, я плохо на тебя влияю.

В ответ я почему-то смеюсь. Хотя понимаю, что, отчасти, это не шутка. Но, как бы этот парень ни влиял на меня, сейчас мне хорошо. Лучше, чем одной или с тетей. Наконец-то я чувствую себя нормально. Это был долгий и трудный день. И сейчас, ужиная с Дивером в глуши под звездным небом, я чувствую, что напряжение, давившее на меня весь день, сходит.

– Сэндвичи с курицей и сыром? Неплохо, – он одобрительно кивает, оценив мой выбор.

– Я не знала, что именно ты любишь. И единственный раз, когда я видела, как ты ешь, это был такой сэндвич, – поясняю я, закидывая ломтик картошки фри себе в рот.

– Какая ты заботливая.

Он ехидно ухмыляется, но его благодарный взгляд кажется мне искренним.

И только сейчас я понимаю, как странно прозвучали мои слова. Будто я намеренно думала о Дивере, покупая ужин. Но ведь так все и было. Я хотела сделать ему приятно. В благодарность за эссе, конечно же.

– На будущее: я люблю пиццу, – вдруг говорит он, но тут же быстро добавляет: – Но и сэндвичи тоже, конечно! – а потом, чуть понизив голос: – Такие, с подгоревшими хрустящими корочками…

– Оу, извращенец! – Я изображаю отвращение, и Нейтан заливается смехом, чуть откидывая голову назад, так что вены на его шее выделяются, и мне хочется ее поцеловать.

«Так, стоп! Изи, остынь!»

Я отвожу взгляд, чтобы не провоцировать себя на неуместные мысли.

– Какая пицца твоя любимая? – вдруг спрашиваю я. Не знаю, почему мне это интересно. – Только прошу, не говори «гавайская», иначе я тебя точно прогоню!

Нейтан снова смеется, а затем, подумав, отвечает:

– Плевать, с чем пицца. Главное, чтобы в ней было дохрена сыра!

– Достойный ответ, – одобрительно киваю я, откусывая свой сэндвич.

– А ты что любишь?

– Тако, – быстро отвечаю я с набитым ртом. – И поострее.

Дивер удивленно вскидывает брови, глядя на меня.

– Чего? – бурчу я.

– Просто неожиданно, – смеется он. – Ты не похожа на любительницу тако.

– Почему это?

– Ты скорее похожа на любительницу смузи или салатов, – он ухмыляется, бросая оценивающий взгляд на мое тело.

– Иди к черту, Дивер. – Не сдержав улыбку, я бросаю в него кусочком картошки.

Обычно мне неприятно, когда парни делают подобные «комплименты», но почему-то из уст Нейтана все звучит иначе.

Остаток ужина мы доедаем молча, глядя то на небо, то друг на друга. И это молчание совсем не напряженное, нет. Скорее, это успокаивающее молчание. То самое, когда молчишь с кем-то и не чувствуешь при этом неловкости.

Когда Дивер открывает бутылку виски и делает большой глоток прямо из нее, я фыркаю, закатив глаза.

– Что? Я замерз, – оправдывается он. – Тебе разве не холодно? – говорит он и протягивает мне бутылку.

– Нет, – смеюсь я, а затем добавляю: – Но от выпивки не откажусь.

Делаю глоток и невольно морщусь. Какая же гадость!

– Интересно. Думал, ты не любишь алкоголь, – удивляется он, наблюдая за мной.

– Не люблю. Но поскольку в чем-то потяжелее мне было отказано… – с упреком смотрю я на Нейтана.

– Бель, ты меня за это еще поблагодаришь.

– За похмелье? – я отпиваю еще. – Вряд ли.

Дивер ничего не отвечает, опустив голову. Кажется, я снова ляпнула что-то не то.

– Кстати, Миссис Боланд высоко оценила твое эссе сегодня, – пытаюсь вернуть нашему разговору непринужденный тон.

– Ты хотела сказать, твое эссе? – поправляет он.

– Знаешь, она никогда не хвалила мои эссе, хотя я всегда стараюсь. А сегодня она была впечатлена. Я даже начала беспокоиться, как бы она не заподозрила, что это писала не я.

Улыбаюсь, видя, что Диверу приятно это слышать. А затем совершенно серьезно говорю:

– Спасибо, Нейтан.

– Без проблем, – мягко говорит он, глядя мне в глаза.

Какое-то время мы снова молчим, ожидая начала лунного затмения. Комфортная тишина нарушается лишь стрекотом сверчков, легким шелестом листьев деревьев и отдаленным уханьем совы. Я вдыхаю прохладный и свежий лесной запах, гляжу на ночное небо и осознаю, что впервые за долгое время чувствую полный покой.

Мы пьем виски, передавая друг другу по очереди бутылку. Я уже, кажется, привыкла к неприятной горечи алкоголя и начинаю ощущать расслабленность в мышцах.

– Что там с тем копом? – как бы непринужденно спрашивает вдруг Нейтан, но я чувствую напряжение в его голосе.

– А что с ним?

– Я его загуглил. Он молодой, – говорит он, повернувшись ко мне, – довольно симпатичный.

– Хочешь, я вас познакомлю? – Я смеюсь, но Нейтан, кажется, не оценил шутку.

– Он не лезет к тебе? – серьезным тоном спрашивает он.

«Какой ты заботливый», – думаю я. Но, понимая, о чем он беспокоится на самом деле, говорю:

– Дивер, я ничего не сказала ему о тебе. Он помогает мне с делом Элайзы, вот и все.

– Доверяешь ему? – все так же серьезно говорит он.

Хотя меня начинают напрягать его расспросы, я стараюсь сохранять невозмутимость.

– Миллс, кажется, неплохой, – пожимаю я плечами. – Не то что шериф Осборн… – И, хмыкнув, добавляю: – Может, слышал, как прошлым летом кто-то разукрасил его тачку?

– Хм, да… было что-то такое, – хмурится он.

– Это была я.

– Что-о-о?! – Дивер тут же оживляется, наклоняясь ближе ко мне.

– Ага, – киваю я.

– Зачем?

– После… Элайзы я ходила в участок шерифа почти каждый день, спрашивала, как продвигается дело, предлагала помощь, но Осборн только отмахивался от меня. Говорил, что это его работа, а не моя, но я понимала, что кто-то откупился от него и дело хотят прикрыть. Тогда, в один день Осборн окончательно меня взбесил, и я написала краской на его полицейской машине: «ПРОДАЕТСЯ».

– Вау, – Дивер смеется, но глядит на меня как-то странно. Неужели восхищенно?

Его взгляд смущает меня, и я, теребя рукав куртки, продолжаю:

– Все сразу поняли, что это моих рук дело. Осборн грозился, что у меня будут проблемы с законом и все такое, – фыркаю я. – Но мою задницу спасло то, что мою тетю многие в городе знают. Мне пришлось дать ей обещание, что подобное не повторится и бла-бла-бла, – говорю я, закатив глаза.

– Бель, я впечатлен, – он снова смеется, и я не могу оторвать взгляд от его лица. Оно такое красивое, и особенно – когда он радуется.

– Я не сделала ничего крутого, – отмахиваюсь я. – Но я нисколько не жалею.

– А ты не такая зануда, как я думал, – довольно ухмыляясь, Нейтан смотрит мне прямо в глаза, и я поражаюсь тому, как ему безумно идет легкая щетина.

– А ты не такой придурок, как я думала, – язвлю, не в силах сдержать улыбку.

Нейтан ничего не отвечает и только продолжает смотреть на меня. Таким взглядом, от которого мурашки бегут по коже. От которого становится жарко даже в прохладную ночь на улице. От которого пересыхает в горле и перехватывает дыхание. Его взгляд останавливается на моих губах, и я нервно сглатываю.

Проклятье. Изи, перестань так реагировать на Дивера!

Я не сдерживаюсь и тоже смотрю на его губы. Они немного обкусаны, но как мне хочется почувствовать их тепло на своих. Снова.

Он едва заметно приближается, и я, кажется, тоже слегка подаюсь ему навстречу, но Дивер тут же резко выдыхает и, отвернувшись, снова смотрит на небо:

– Вот-вот должно начаться, – бормочет он.

Лишь через пару секунд я понимаю, что он говорит про лунное затмение. Вот придурок. Какого черта он делает? Неужели он играет со мной?!

Или мне все показалось? И Нейтан вовсе не смотрел на меня тем самым взглядом? Может, он посмотрел на меня и просто задумался в этот момент, а я, как полная дура, выдумала, будто он тоже хотел меня поцеловать?

Au/ra – Ultraviolet

Вдыхаю свежий ночной воздух, гляжу на луну в ожидании начала затмения и пытаюсь не думать о том, что Дивер, должно быть, заметил, как я потянулась к нему для поцелуя. А в следующую секунду он отвернулся и сделал вид, будто и не было между нами только что никакой искры.

Либо Дивер все-таки реальный ублюдок, либо я – полная идиотка. А может, все вместе.

Боже. Я просто надеюсь, что земля подо мной сейчас же разверзнется и поглотит меня прежде, чем я снова взгляну на Дивера, потому что его идеальное, совершенно невозмутимое лицо причиняет мне боль.

Закрыв глаза, забираю у него бутылку и отпиваю виски в надежде, что это позволит мне расслабиться и не думать о том, как и почему вообще мне хочется поцеловать его.

Замечаю, что мы выпили уже больше половины бутылки. Но даже это не помогает мне успокоиться, потому что в следующую секунду Дивер толкает меня в плечо со словами:

– Эй, началось!

Я почти физически ощущаю, как кожа под одеждой в том самом месте, куда он толкнул, вспыхивает так сильно, что еще немного, и в куртке прожжется гребаная дыра. И меня бесит, что после всего он просто тыкает меня в плечо. Будто мне не хочется большего. Будто ему не хочется.

Я хочу кричать, чтобы он продолжал касаться меня. Но я не могу так унижаться.

Чтобы остудить свой пыл, я поднимаю голову и смотрю на луну. Среди огромного черного небесного полотна, щедро усыпанного звездами, красуется почти круглый золотистый диск. Крошечный его край уже покрыт тьмой.

Я могу наблюдать такую красоту прямо сейчас! Я должна наслаждаться этим моментом, а не думать о том, как сильно я хочу парня, стоящего рядом со мной. Или о том, почему он не хочет меня.

– Как это происходит? – спрашиваю я, пытаясь отвлечься.

– Что? – Нейтан непонимающе глядит на меня и, отпив очередной глоток виски, передает бутылку мне.

– Затмение. Что затмевает луну? Между ней и Землей ведь ничего нет… – я делаю глоток виски и стараюсь не смотреть на Дивера, зато чувствую на себе его взгляд.

Непринужденность между нами улетучилась в тот самый момент, когда я подумала, что мы с ним хотим одного и того же. Но я все еще не могу выкинуть из головы его взгляд, его движения. Черт, не могу поверить, что я ошиблась. Все казалось таким очевидным.

– Тень от Земли, – поясняет он. – То есть Земля оказывается между Луной и Солнцем. – Его голос звучит ровно, но я все равно чувствую напряжение в нем. – И тогда тень от Земли падает на Луну, делая ее почти невидимой для нас на какое-то время.

«Дивер еще и умный. Прекрасно».

Зря я вообще спросила. Теперь он кажется мне еще более горячим.

– Кхм, круто, – мямлю я дрожащим голосом.

– Замерзла?

«Нет. Всего лишь немного взбешена».

– И часто ты так делаешь?

– Часто делаю что? – он наклоняется, и я снова вижу его пристальный взгляд. Черт, только не так близко.

– Часто водишь девчонок посмотреть на лунное затмение прежде, чем залезть к ним в трусы? – совершенно бездумно произношу я, все еще глядя на луну.

«Сама не знаю, какого черта я несу. Боже. Я идиотка. Это все алкоголь».

В ответ он хмыкает, а затем, после паузы, говорит:

– Нет, это тебе так повезло. Лунные затмения происходят не так часто, как… – и он вдруг замолкает и пару долгих секунд молчит.

За эти две секунды я успеваю проклясть себя всеми возможными словами и набросать план по постройке машины времени, чтобы забрать свои слова обратно. Мне хочется исчезнуть. Я теперь даже не могу смотреть на луну. Я просто закрываю глаза и пытаюсь сдержаться и не закричать во весь голос.

– Бель… – его голос, произносящий мое имя, заставляет мое сердце колотиться еще быстрее. – Я не пытаюсь… залезть к тебе в трусы.

«Чего?!»

Теперь я смотрю прямо на Нейтана, пытаясь понять его. Его лицо напряжено и взгляд опущен.

– А зачем это все? Что тебе от меня нужно? – тихо спрашиваю я, надеясь, что голос не выдает моего волнения.

Напрасно. Я звучу жалко и растерянно, но мне уже плевать, я просто хочу услышать ответ.

Дивер тяжело и шумно вздыхает. Так, будто я попросила его рассказать мне обо всех теориях происхождения Вселенной. Но я всего лишь спросила, чего он хочет.

– Не то, о чем ты подумала, не переживай.

– Оу. Окей.

Черт. Это неловко и… обидно? Почему мне хочется, чтобы это было неправдой?

Я вдыхаю поглубже и желаю только, чтобы прямо сейчас в то место, где мы сидим, прилетел метеорит и уничтожил все вокруг, чтобы мне не пришлось объясняться с Дивером.

– Ты не в моем вкусе, – говорит Нейтан, даже не смотря на меня, и я тут же чувствую нарастающее жжение в груди. – Не люблю светленьких.