Текст книги "Сердце земли"

Ирэн увидела свет в столовой: было как раз время ужина. Однако ей показалось странным, что кто-то мог оставаться в доме, учитывая все обстоятельства. Женщина спешила и успокаивала себя тем, что виной тому была традиция – подавать ужин ежедневно в одно и то же время и при любых обстоятельствах. Сейчас гостья думала, что, возможно, стоило бы позвонить, но сперва решила посмотреть в окно и оценить ситуацию. К своему удивлению, Ирэн увидела, как Алиру страстно обнимал незнакомец. И сомнения, словно буря, охватили ее.

6
FIVE HUNDRED MILES77
  Пять сотен миль.


[Закрыть]
The Proclaimers

Несколькими месяцами ранее

Воскресенье, 28 января

Алиру сильно обеспокоила реакция матери и брата Томаса, когда она объявила о решении принять предложение Аманды и сдать несколько комнат в поместье. Возможно, реакция второго брата, Херардо, будет более нервной, и женщина волновалась.

Хорошо, что они еще не встречались!

Алира решила все рассказать на следующий день после встречи с подругами, во время беседы за ужином, потому что после родственники обычно расходились по комнатам, чтобы несколько часов побыть в одиночестве. Она хорошо знала свою семью. Следовало выработать стратегию атак перед финальной «схваткой».

Со времени смерти отца родственники собирались в главной столовой, только когда приезжал Херардо с семьей. Тельма, как и ее муж, преподавала, и у них было множество выходных: целое лето, рождественская и пасхальная недели. Однако Алире нравилось общаться с племянником Ханом: когда тот приезжал, всегда с удовольствием слушал семейные истории. Все остальное время года семья обедала в кухне, просторном помещении с большим окном, выходящим на запад, где гигантский сосновый стол казался крохотным.

В комнате специально не делали ремонт, поэтому кухня больше напоминала этнографический музей. В районе мойки, под самыми окнами, располагался выложенный белыми и серыми плитками каменный продолговатый двухметровый резервуар, служивший раковиной. Тяжелые дверцы серванта занимали всю противоположную стену от пола до потолка, а от засова остался только большой гвоздь с широкой плоской шляпкой. Деревянные и железные приборы для печи и готовки, горшки и глиняная посуда все еще использовались или же служили украшением стен, где не было мебели. Каминная полка и шкафы ограничивали доступ в кабинет, где Алира иногда подслушивала тайные разговоры родителей. С другой стороны мойки располагалась огромная печь с открытым очагом.

Алира обожала сидеть на каменной скамейке и наблюдать за причудливой пляской дыма в тесном отверстии в потолке, через которое просвечивал лоскуток неба. Дрова тлели под вечным оком звезд, а женщина созерцала весь жизненный цикл от рождения крошечных язычков к неистовой пляске огня, лижущего поленья, и далее медленного угасания, когда пламя завершало трапезу и лишь едва заметные искорки пробегали время от времени по остывающей золе.

– Чем таким занят твой брат, что он даже не спустился? – спросила мать. Элехия всегда отличалась редкой, почти маниакальной пунктуальностью и приверженностью к четкому распорядку, несмотря на то что годы уже согнули ее спину, а движения сделали медленнее.

– Я его позову, – пообещала Алира.

Она прошла через кабинет, подошла к каменной лестнице и громко позвала брата по имени. Не получив ответа, она позвала снова и, наконец, решила подняться к нему в спальню. Она постучала, а затем открыла дверь. Как и ожидалось, Томас слушал музыку в наушниках, валяясь на кровати. Судя по громким звукам, это была композиция его любимой группу, Black Sabbath – «Paranoid». Если что и нарушало мирную гармонию особняка, так это пристрастия младшего брата к тяжелому року, а текст песни полностью соответствовал натуре Томаса. Его жизнь сводилась к разовым контрактам каменщика в местной строительной фирме и пятничным визитам в Монгрейн, где играл на бас-гитаре в группе, исполнявшей известные рок-композиции. Женат он не был, девушки тоже не имел. Большую часть времени он проводил в своей комнате, слушая музыку и роясь в Интернете. Этот сорокалетний бородач очень ценил одиночество и тратил время на размышления на разные темы, но ничто не приносило ему удовлетворения. Он однажды обмолвился, что пришел к заключению, что счастья не существует, а с тех пор ему было нечем больше заняться, кроме как прожигать жизнь. Это была самая длинная, глубокомысленная и содержательная фраза, что он произнес во взрослой жизни, и, возможно, даже не его, а чья-то цитата.

Алира медленно приблизилась, чтобы брат заметил ее и не испугался. Том приподнялся, выключил айпод, снял наушники и взглянул на часы на столе.

– Я задержался. Прости, – произнес он.

Томас почти не помогал по дому, и Алира давно бросила с ним бороться. Он забыл бы даже поесть, если его не позвать, а жил бы на одном пиве и закусках. Он лишь приносил немного денег и выполнял тяжелую физическую работу, если сестра просила.

– Вот что, – произнесла женщина, глядя на него в упор, – мне нужна твоя помощь. Пожалуйста.

– Ладно, – пожал плечами Томас.

Сидя за столом в центре кухни, в компании престарелой матери и странного братца, окруженная живой историей, Алира чувствовала себя одинокой. Гнет прожитых лет, одни и те же разговоры и ностальгия ускоряли телесное увядание. Однако тем вечером в кухне царило возбуждение: женщина волновалась, как мать воспримет грядущее перенаселение в доме. Она повторяла про себя аргументы, пока сервировала первое блюдо, за ним – второе, потом десерт, наполняла графин водой, дорезала хлеб, приносила пепельницу Томасу. Нужно было как-то унять нервозность, и самое главное – не дать никому понять, что решение, пусть и логичное, проистекало из желания снова оказаться с Адрианом под одной крышей.

К ее изумлению, мать и брат выслушали ее молча, вместо того чтобы сразу принять новость в штыки, как будто она сообщала нечто само собой разумеющееся. Им нужны были деньги и помощь в уходе за особняком, с чем невозможно было справиться в одиночку. Запустение царило как внутри, так и снаружи, к тому же была угроза необходимости продать поместье. Потому нужно было срочно найти выход из ситуации – возможный, разумный, оправданный.

И молчание родственников подтверждало, что она озвучила то, что все и так знали.

– Люди в доме, Алира? – переспросил Томас, зажигая сигарету, пока Элехия осознавала услышанное, не произнося ни слова. – Но кто? И сколько?

– Аманда, Адриан и Дуния. Две комнаты. Третью свободную мы тоже потом сдадим. Если повезет, то кому-то знакомому. И потом, они займут лишь третий этаж.

– Там комната Херардо, – наконец произнесла Элехия.

Но Алира уже все продумала: на втором этаже было три просторные спальни, не меньше, чем на третьем.

– Он может занять мою, а я перееду на верхний этаж в южной башне.

– Ему придется таскать тяжелые вещи, – возразила Элехия.

– Не обязательно. Мы наймем грузчиков.

– Он не захочет переезжать, он обожает свою комнату: он там жил с самого детства.

Алира не переносила упрямство матери, когда та бросалась на защиту старшего сына, поскольку тот единственный из троих детей не жил в поместье круглый год. Сама женщина была бы рада переехать из бывшей детской, но это Элехию не волновало.

– Если хочешь, можешь переезжать.

– Тельма не будет спать в башне: она и днем туда боится подниматься.

Алира улыбнулась. Когда на поместье спускалась ночь, элегантное прямоугольное здание, в северной и южной части которого возвышались две квадратные башни с остроконечными крышами, наполнялось тенями, шумами, подозрительными скрипами и стуками, и другими признаками павильона из фильма ужасов.

– Тогда все проще. Пусть занимает мою.

– А Хан?

– Уверена, что он будет счастлив переехать во вторую башню. Подростки любят простор. Ты что думаешь? – повернулась она к Томасу.

Брат сперва был сосредоточен на своей сигарете, но, когда наконец свернул ее, поднял голову и ответил:

– Я перееду в башню, а Херардо пусть занимает мою спальню. Ты оставайся, ты и так много делаешь.

Сестра послала ему благодарную улыбку. Томас был один из добрейших людей в мире.

– Значит, вы «за»?

– Это выход, – пожала плечами Элехия, – но хочу предупредить: люди устают друг от друга. А деньги добываются не так легко, как тебе кажется.

– Думаешь, если они не были так нужны, я бы стала усложнять себе жизнь? – бросила Алира, с трудом сдерживая раздражение.

Иногда Элехия говорила с ней так, будто она все еще подросток. Однако в целом она отреагировала лучше, чем ожидалось. Необходимости продолжать уговоры завтра не было: хватило одной успешной атаки. Сердце наполнилось радостью, а мать оставила аргументы при себе и лишь напомнила:

– Надо сообщить Херардо.

– Я ему позвоню, – заверила ее Алира, хотя изначально не собиралась этого делать: брат будет против, но она будет действовать и без его согласия.

Однажды он вступит в наследство, и все отойдет ее единственному племяннику Хану, как распорядились родители. Но до этого момента она сама будет принимать решения. Когда Херардо приедет на пасхальную неделю, ему придется принять ситуацию такой, какая она есть, а до этого момента еще целых два месяца.

Элехия никогда не одобряла чрезмерный энтузиазм. На неделе, когда низкие облака и январские туманы постепенно уже сдавали позиции, уступая истерзанную землю февральским ветрам, Элехия с тревогой и раздражением наблюдала за изменениями, творящимися в доме. Ее беспокоили шум, голоса, суета грузчиков, переносивших мебель с верхнего этажа на нижний, их манера бросать инструменты на антикварные комоды и елизаветинские кресла; старая женщина волновалась за фарфор, зеркала в позолоченной оправе и потемневшие от времени картины. Однако, вместо того чтобы закрыться в комнате, она проявляла живой интерес и постоянно бранила работников за отсутствие бережности.

– Не поцарапайте стены и пол! – постоянно повторяла она. – Не порвите ткань. Как можно ходить грязными ботинками по коврам? Как можно сверлить стену под клинья или метизы и не пылесосить потом?

Она замечала, что мужчины смеются за ее спиной, делая скидку на возраст, и страшно злилась, но грядущая выгода стоила нервов.

– Особняк Элехии всегда был домом, – с гордостью заявляла она. И пока в ее теле теплится жизнь, она будет заботиться о каждом предмете, хранящем воспоминания.

Шли дни, семья нашла для мебели новые подходящие места, и Алира начала замечать, как перемены в жизни особняка влияют на поведение матери и даже младшего брата. Много лет сидячей жизни привели к тому, что родственники сами покрылись патиной. Однако в новых обстоятельствах они вынуждены были столкнуться с самыми личными воспоминаниями – например, обнаружив потерянные вещи в трубе или кофейнике. Они удивлялись, умилялись, вздыхали и, подгоняемые насущной необходимостью, воскрешали в памяти забытые привычки. Элехия стала одеваться к завтраку и даже подкрашивать губы блеском, чтобы не производить дурное впечатление на рабочих. Томас, воодушевившись возможностью занять наконец башню, где сможет в полной мере насладиться покоем, бегал по лестнице вверх-вниз, полный энергии. А сама Алира разрывалась между коробками и списками дел. А времени на все не хватало. Нужно было натереть мебель и почистить серебро, заменить разбитые защитные стекла на картинах, выкинуть битую посуду, забрать чехлы и гардины из прачечной, сменить набивку подушек и зашить дыры в обивке, купить полотенца и постельное белье, новые бокалы и скатерти, а также собрать материал для ковриков, а старые оставить на случай праздника. Все должно было быть идеально.

Она притащила большую дровяную корзину к камину. Нужно будет весной позаботиться о саде: его унылый вид был под стать нынешним дням. «Мы слишком редко выходим зимой из дома, – подумала она. – Красоту стоит наблюдать издалека. Она таится в горных пиках на горизонте, в пухлых облаках, гонимых ветром, густых лесах».

Когда, казалось, все было готово, Алира наняла уборщиков, чтобы вычистили весь дом, включая ковры, стекло, плитку и сантехнику. Гости будут пользоваться теми же ванными, что и хозяева, а их в доме всего три: по одной на этаж, на каждые три спальни, и еще одна на первом этаже. Если эксперимент пройдет удачно и получится скопить денег, нужно будет оборудовать еще одну, чтобы приходилось по одной на каждые две комнаты. Нынешние были в три раза больше стандартных.

Но все это пока лишь планы, а ей нужно исходить из реального положения вещей. А оно гласило, что женщине придется потратить последние сбережения на приведение особняка в порядок. А еще нужно было наполнить кладовую. Стоит подумать о меню для завтрака и ужина. Было решено, что обедать они будут вне дома, хотя могут готовить себе на кухне, если захотят, но после должны будут прибраться. Уборку в спальнях жильцов теперь нужно будет проводить еженедельно, за нее и за стирку несла ответ Крина, которая была только рада прибавлению к жалованью за пару дополнительных часов.

Алира не знала, что бы она делала без помощницы. Она сперва не хотела ее нанимать, подозревая темное прошлое, но та оказалась честной и трудолюбивой. Иной раз, будучи в подавленном настроении, женщина вспоминала энергичную румынку. Жизнь у нее была тяжелой: она приехала в чужую страну, начала жизнь с чистого листа, выучила язык. Если бы Алире пришлось это сделать, она бы, наверное, умерла. Она не считала себя столь же сильной. Но порой обстоятельства берут над людьми верх…

А еще она ни разу не заметила, чтобы Крина совала нос в чужие дела.

Несмотря на сильное нервное истощение, Алира была довольна, когда в первую субботу февраля встречала гостей. Она мысленно поблагодарила высшие силы за спокойный, солнечный, теплый денек. В частности, благодаря погоде первый день в поместье для Дунии, Адриана и Аманды должен был стать незабываемым. Дом сиял, двор тоже. Когда Адриан переступил порог, Алира заметила восторженный блеск в его глазах. Он снова чувствовал себя молодым, будто и не было всех этих лет, как будто еще вчера он был полон энергии.

Женщина вообразила, что он проехал тысячи километров, чтобы вернуться к ней. Она была уверена, что брак с Дунией был ошибкой. Она представляла себя в его объятиях и убеждала саму себя, что возлюбленный не забыл ее, что он совершил глупость, запоздало осознав, что истинное счастье ждало его совсем рядом, в Алкиларе. Что дурного в том, что она раскрасила жизнь фантазиями? Ничего. Ничего более опасного и желанного. Она всего лишь хотела несколько минут помечтать. Что ж, посмотрим, что уготовано ей в будущем.

Женщина проводила гостей в комнаты. Воодушевленная Аманда постоянно болтала об изменениях, произошедших за столь короткий срок, и о том, какая вокруг чистота и порядок.

– Ты столько сделала, Али! – произнесла она, входя в спальню – ту самую, что всегда ей нравилась, с полукруглым гардеробом и кроватью с пологом. – Дом совсем на себя не похож. Такой современный! – Она рассмеялась, не веря, что можно было такое сотворить с такой стариной. – И теперь он гораздо удобнее! Ума не приложу, что заставило тебя сотворить такое.

– Это все благодаря вам, – от всего сердца поблагодарила Алира.

– С нами все будет в порядке. – Подруга обняла ее.

И с этим объятием воскресли старые теплые чувства, что связывали их в детстве, прежде чем она переехала в Монгрейн. Они были как сестры, а не просто подруги. Аманда заботилась о ней, защищала, направляла. Мысль о том, что прошлое может вернуться, вызывала приятный трепет.

Пришлось сделать несколько ходок, прежде чем они перенесли все вещи, и Алира использовала любую возможность побыть рядом с Адрианом. И улыбки, которые он ей посылал, вовсе не были плодом ее воображения. Женщина не помнила, когда последний раз сердце билось так неистово. Он теперь совсем близко. И присутствие Дунии не разрушит ее мечты…

Во время беготни туда-сюда она заметила женщину, сидящую в одном из кресел в спальне. Ее плечи были опущены, а взгляд устремлен в пол. Ее охватило внезапное чувство одиночества. Неужели и в ней самой, как в Дунии и остальных, включая Адриана, настолько проявилось разрушительное действие времени? Несколько секунд назад она чувствовала себя подростком, но сейчас истина вернула ее с небес на землю.

– Мне нужно отдохнуть, – произнесла Дуния, заметив ее присутствие.

– Разумеется.

Алира не знала, о чем с ней говорить как тогда, так и сейчас. Аманда и Ирэн симпатизировали ей, но не Алира. В конце концов, Дуния была с Адрианом все эти годы. Впрочем, Алира по натуре была доброй и справедливой. В чем была вина этой женщины? Ни в чем. Она присоединилась к компании из-за мужа, а когда они пересекались, Дуния всегда была с ней мила, даже зная, что та была прежней девушкой Адриана. Так что не стоило относиться к ней предвзято…

– Скоро будем обедать. Тебе полегчает.

Дуния взглянула на Алиру, и та заметила глубокую печаль в ее зрачках. Может быть, причина была в смерти брата, о которой Адриан рассказал накануне в «Сьемпре», но времени прошло уже немало. Может, она заболела? Но женщина не стала допытываться, чтобы не показаться бестактной.

– У вас столько книг… – Дуния указала на забитые полки, занимавшие всю стену. – Весь дом полон.

– Бери, сколько хочешь. У нас есть много романов.

– Я не люблю читать.

– Почему?

– Мне кажется, что у героев романов жизнь более увлекательная, чем у меня, – пожала плечами собеседница.

«Как ты можешь жаловаться на скуку, – мысленно проворчала Алира, – когда посетила с Адрианом столько стран!»

Ее отвлек очередной взрыв смеха за спиной.

– Этот дом даже больше, чем я помню! – Адриан вошел в комнату и опустил сумку на ковер возле кровати, а потом повернулся к хозяйке: – Ты единственный человек, кого я знаю, кто все еще живет там, где родился.

Говорил он с восхищением или укором, Алира так и не смогла разобраться.

– Конечно нет, – возразила она. – В деревне это обычное дело.

– Верно, я не подумал, – согласился мужчина и обратился к жене: – Мы договорились с Амандой выпить пива перед обедом. Я пойду вперед, и ты тоже спускайся.

Дуния равнодушно кивнула.

– А ты, Алира, пойдешь с нами? – поинтересовался Адриан. – Нам есть что рассказать друг другу после стольких лет.

Женщина уже готова была согласиться, когда вспомнила, что готовить ей придется самой.

– Скоро приедут Сезар и Ирэн, – сообщила она, – а у меня много дел.

– Не суетись ты так ради нас, – мужчина положил ей руку на плечо, – мы же дома, как говорится.

Алира улыбнулась, ей были приятны прикосновения Адриана и нежный тон его голоса. А его слова порадовали еще сильнее: «Мы же дома». Они означали близость, доверие, привязанность, интимность, как большой багаж означал долгую остановку, а не визит на выходные. Алира пообещала себе, что сделает все, что в ее силах. Она покосилась на притихшую худую фигурку в кресле и выскочила из комнаты. Она не позволит никому, тем более Дунии, разбить ее мечты собственной хандрой.

7
ONCE IN A LIFETIME88
  Раз в жизни.


[Закрыть]
Talking Heads

Суббота, 3 февраля

За ужином все болтали без умолку. Друзья вспоминали школьные годы, байки со службы Сезара в армии и Адриана – в Красном Кресте, времена студенческих бунтов, работу, которая всех затянула, и путешествия по всему свету. Алира от души радовалась: давно их столовая так не сияла. Два бронзовых четырехсвечных канделябра возвышались над старинной фарфоровой посудой с кобальтовым цветочным узором и бокалами, которые доставали лишь по особым случаям. Женщина не считала себя отменным поваром, но вынуждена была признать, что овощной суп-пюре и печеный палтус получились очень вкусными, а домашний флан и вовсе вышел чудесно. А еще она не припоминала уже, когда в последний раз слышала в доме шум и смех, компания семьи и друзей, часть которых теперь были ее гостями, совсем не докучала, а вино помогало поднять настроение.

Наверное, в эту гармоничную картину не вписывалась только ее мать, хотя мало кто обращал на это внимание. Элехия молчала, уставившись в тарелку, и прекрасно исполняла роль старой карги, чем страшно бесила Алиру. Так бывало всегда, если в доме были гости. Женщина старательно скрывала брезгливость под вежливой улыбкой и слегка хмурилась, делая вид, что прислушивается к разговору, на самом деле ее раздражавшему. Алира подозревала, что мать старательно намекала, насколько ей опротивело общество. Томас же, для которого любое скопление людей было серьезным стрессом, напротив, вел себя любезно и выказывал неподдельный интерес, чем немало удивил сестру. После десерта Элехия решила отправиться спать, и Алира собралась пойти с ней, как обычно, чтобы пожелать спокойной ночи. Как ни странно, брат даже не пошевелился, хотя обычно исчезал у себя в комнате сразу после ужина. Когда женщина вернулась в столовую, Томас все еще был там и болтал с остальными. Аманда как раз с воодушевлением рассказывала про свою юность.

– Весь мир был у наших ног и вся жизнь – впереди! А дальше все было распланировано: брак, ипотека и дети. Помню, когда родила своего первенца, веселье тут же улетучилось.

– Не преувеличивай! – рассмеялся Сезар.

Все знали, как она любит детей.

А Аманда продолжала:

– Я и не думала, что это будет так трудно. Мне было интересно, как чувствуют себя замужние дамы, которые не работают и только сидят дома… – Тут она вспомнила про Дунию, которая изучала искусство, но так ничего и не создала. И хотя жену Адриана, похоже, не задел ее комментарий, женщина поспешно поправилась: – Согласна, я не права. Но я так устала. И мне было так завидно!

– Это со многими случается, – пришла ей на помощь Ирэн. – Но во временем привыкаешь.

– Но есть в этом что-то неотвратимое. В тридцать я еще не готова была расстаться с молодостью и даже представить себе не могла, что буду делать в пятьдесят. – Она глубоко вздохнула. – Теперь я старею. И меня это бесит.

– А ты, Алира, что делала все эти годы? – спросил Адриан, с любопытством наблюдая за ней.

«Наверняка ты знаешь ответ», – подумала она: Адриан поддерживал контакт с Сезаром, и тот все ему рассказал. Конечно, женщина отметила, что он смотрит на нее, слушает ее, интересуется ею, и ей это льстило. Однако Алира не любила обсуждать собственное прошлое, потому что не считала его таким уж интересным. Получив степень по управлению бизнесом, она до сих пор проходила практику, управляя поместьем. После разрыва с Адрианом у нее было несколько незначительных романов, замуж она так и не вышла, и детей у нее не было. У нее тоже были тяжелые времена, она часто впадала в меланхолию, как все прочие, она не была такой уж несчастной, разве что порой одинокой – вот и всё.

– Какие вы стали мрачные! – пошутила она вместо ответа. – Может, лучше пойдем в салон и выпьем?

Они принялись убирать со стола.

– Отличный был ужин! – похвалил Адриан по дороге в кухню. – Спасибо, что сделала этот день особенным.

– Обстоятельства обязывали, – ответила она, смутившись. – Так будет не каждый раз.

– Уверен, что нам все равно понравится! – рассмеялся мужчина.

В гостиной Аманда и Ирэн уселись на широкий кожаный диван, а остальные – в кресла напротив камина. На столике, накрытом маленькой вышитой салфеткой, стояли банки с пивом, бутылка джина, ведерко со льдом, стаканы, глиняная ваза с бумагой, карандашами и ручками, лежал и пульт от телевизора. Сезар вызвался смешать джин-тоник, а Алира устроилась на любимом месте – в плетеном креслице у огня.

Дуния воспользовалась случаем, когда компания разобрала напитки, и очень тихим, торжественным тоном произнесла:

– Это лучшее место из всех, что я в жизни посещала. Поздравляю, Алира, что сумела его сохранить. Каждый уголок, картина, вещь рассказывают о прошлом. Надеюсь, однажды ты расскажешь мне о себе. Ведь тебе так повезло жить в таком невероятном месте!

Повисла удивленная тишина. Алира была в шоке, что именно Дуния позавидовала ее образу жизни и восхваляла его. Но женщина говорила искренне, и хозяйка прониклась к ней теплотой.

– Когда захочешь, – ответила она, глядя на собеседницу в упор. Ее глаза, все еще ясно-голубые, теперь окружал веер морщинок. Жена Адриана состарилась быстрее других: потеря всех близких оставила на ней неизгладимый след. – Мы помним множество деревенских историй, верно, Аманда?

– Чем дальше, тем меньше я хочу их вспоминать, – призналась подруга. – Я там много лет не была. Я была совсем маленькой, когда уехала оттуда. Это меня не так сильно травмировало, но все же грустно смотреть на руины собственного дома.

– А мне нравится там бродить, – возразила Алира.

– Ты всегда отличалась от других, – заключил Адриан.

Эти пять слов, произнесенных равнодушным тоном, поставили Алиру в тупик. Он хотел сделать комплимент или унизить ее? Он сказал «отличалась»… Такой он ее помнил? Странной, из ряда вон? Это могло значить как «интересная», так и «чокнутая».

– В каком смысле? – спросила женщина, она улыбнулась и подняла бокал, скрывая смущение.

Адриан смотрел на нее так пристально, что неловкость только возросла.

– Смелая и сдержанная одновременно. Старомодная и современная. Замкнутая и открытая.

– Ну, хватит вам! – призвала Ирэн, чувствуя напряжение подруги. – Нет ничего хуже, когда компания среднего возраста вспоминает о том, какими они были раньше.

– Но ты сама только и делала, что травила байки из юности за столом! – расхохотался Сезар.

– Это не одно и то же. Я не шутила о важных вещах. А если мы начнем сожалеть о том, как мы тогда выглядели…

– Ты совершенно права, Ирэн. – Аманда пришла на помощь подруге. – С высоты нашего нынешнего возраста это было бы нечестно.

– Я был несправедлив, Алира, прости меня, – обратился Адриан к хозяйке с обворожительной улыбкой.

Алира вернула улыбку, принимая извинения. Ее удивила точность его формулировки и польстило внимание.

– Я верю, – произнес Сезар, – что тогда мы были проще, чем сейчас. Если кто-то отличался от остальных, нам было все равно. Сейчас, например, меня можно охарактеризовать как белого мужчину западного типа, капиталиста, мясоеда, консерватора и националиста, потому я люблю свою страну и служу в Гражданской гвардии. – Он скорчил рожу, и Адриан громко расхохотался.

– Тогда царило кажущееся и беспечное равенство, Сезар, – пояснила Дуния. – Беспечность, конечно, может служить оправданием, но я бы не стала превозносить ее значение. Наверняка были моменты, которых вы сами стесняетесь.

Слова Дунии снова вызвали долгую паузу. Друзья созерцали языки пламени или кубики льда в бокалах и, казалось, думали о прошлом, а на их лицах мелькали смутные тени эпизодов из жизни, о которых они не посмели бы поведать никому. Ирэна вспоминала, как третировала Алиру в школе, Алира, со своей стороны, думала о воробьях и изрезанном ножницами габардине. Но у нее появилась возможность провести параллель между собой нынешней и маленькой девочкой из прошлого. Но Аманда первая решилась произнести вслух то, о чем промолчали остальные:

– Я говорю, времена были другие. А воспоминания о прошлом вызывают лишь гнев и смущение. Я против. Важно то, какие мы есть сейчас.

Сезар зевнул, поднялся и протянул руку Ирэн:

– Кто мы сейчас? Бабушка с дедушкой, которым пора на боковую. Завтра мне на работу, у меня дежурство.

– Ну, не уходите! – умоляла Аманда. – Сейчас будет самое интересное.

– Да ну? – Заинтригованный Сезар сел обратно.

– Помнишь нашу любимую игру?

Ирэн закатила глаза:

– Боже, я так и думала! Если бы наши дети знали, что мы творили, когда были подростками! «Записки» – еще не самое страшное, но вот пьянки и «косячки»… Поверить не могу, какие мы были оторвы!

– Можем сыграть, – предложила Аманда.

Ответом были изумленные смешки и недоуменное сопение.

– А что за игра? – поинтересовался Томас.

– Неужели ты ни разу не играл? – удивилась Аманда. Ее тон звучал резковато, но лишь для тех, кто ее не знал.

Том неловко дернул плечами, а Алира поспешила на помощь брату:

– Один из участников уходит и вызывает кого-нибудь из остальной компании. А потом происходит… – Она специально не закончила фразу, вызвав очередной взрыв хохота. – Потом тот, кого позвали, занимает место позвавшего и обращается к кому-нибудь другому. И так по кругу, пока силы не кончатся.

– Другими словами, пока всем не надоест, – заключил Томас.

– Так или иначе, да. – Алира вспомнила, что никто не звал ее, поскольку нет ничего хуже, чем когда никто не желает оставаться с тобой наедине.

Ирэн закрыла лицо руками и потом беззлобно ударила Аманду по колену, не в силах сдерживать смех:

– Как тебе не стыдно! Как ты могла подумать…

– Трусишки! – поддразнила та. – Меня не проведешь! Вы втайне мечтаете об этом! Ну же, кто начнет? Будет весело!

– Я лучше еще выпью, – сообщил Адриан. – Кому еще налить?

Все согласились, кроме Сезара, которому нужно было вести машину.

– Ладно, я придумала, как никого не обидеть. – Подруга не собиралась сдаваться. Она взяла карандаш и бумагу из вазы на столе и начала записывать имена. – Будем тянуть жребий…

Она порвала лист на кусочки и сложила их, а затем предложила Ирэн вытянуть две.

– Сезар и… – Она помедлила секунду. – И я? Нет, я честно не подтасовывала! Там правда написано мое имя!

Сезар поднялся:

– Отлично. Все, что мне нужно узнать у жены, я могу спросить дома. Сама судьба решила, что вам продолжать дальше без нас. – Он принялся прощаться с друзьями и в самом конце подошел к Алире. – Спасибо за приглашение.

– Как здорово было снова всем собраться! – поддержала мужа Ирэн.

Алира проводила их до дверей и смотрела вслед машине, пока та не скрылась в темноте, прежде чем вернуться к гостям. Аманда снова помахала листками бумаги и на сей раз попросила Адриана вытянуть жребий.

– Дуния и…

– Я не буду участвовать в этой бредятине, – бросила Дуния, наполнила бокал и отошла к окну.

Алира заметила, как Томас поджал губы. Она хорошо знала своего брата: он принял комментарий на свой счет, а не насчет игры. Ей стало его жаль. Он впервые попытался нормально пообщаться с людьми и теперь наверняка счел бы себя неудачником. Не говоря ни слова, мужчина поднялся и вышел.

– Он просто устал, – поспешила объяснить Алира. – Он рано ложится.

– Что ж, вариантов осталось немного. – Аманда вытащила еще два листочка, натянув на лицо улыбку. – Адриан и… Алира.

Алира покосилась на Адриана, сидевшего в кресле, и уловила насмешливый блеск в его зрачках, как будто тот ее провоцировал.

– Будем искать темную комнату? – спросил он туманно.

Сердце Алиры заколотилось. Она инстинктивно бросила взгляд на Дунию, устремившую взор во мрак за окном, но та не пошевелилась. Аманда была поглощена наблюдением за тающими кубиками льда в стакане, как будто игра ее совершенно не интересовала. Ситуация казалась одновременно глупой и интригующей. Безобидное развлечение, всегда сопровождаемое обилием спиртного, подкинуло возможность побыть с Адрианом наедине, так что никто бы их при этом не осудил. Они могли обменяться шутками о первых поцелуях в Монгрейне и в особняке на ее пятнадцатилетии или даже вспомнить ласки их тех лет, что они провели вдвоем. А могли поболтать о том, как складывалась их личная жизнь, пока они были в разлуке. Как же легко она смогла вновь возвести стену, которая, пусть и незримая, защищала от тлена.