Текст книги "Наследуя старое, открывать новое. Биография Гу Му"

К аграрным реформам, сдерживая смуту и резню

4 мая 1946 года ЦК партии выпустил Директиву ЦК КПК по аграрному вопросу, также известную как «Директива 4 мая». В июле Гу Му вернулся в Биньхай и немедленно принялся за ее исполнение. Уже имея опыт содействия Лю Шаоци в уменьшении арендной платы и ссудного процента в 1941 году в Линьшу, он действовал уверенно и без спешки.

Гу Му отталкивался от статуса каждого отдельного региона: в местностях, которые были освобождены давно, где уже состоялась реформа по уменьшению платы, оставшиеся проблемы были решены за счет запуска производства; новые освобожденные районы нуждались в консолидации народных сил для осуществления аграрных реформ; а в пограничных районах, где еще присутствовал неприятель, планировалось действовать «с винтовкой в одной руке и со счетами в другой», то есть проводить реформу параллельно с военными операциями. К концу октября реформа была завершена в 84 % деревень: около 420 тысяч му земельных участков были распределены между более чем 52 600 обедневшими дворами. Радости «возрожденных» крестьян не было предела: они запустили движение «против Чан Кайши и за защиту земель», а шестнадцать тысяч человек из деревенской молодежи вступили в армию.

Однако из-за сжатых сроков и поспешности действий работу по противодействию феодальному сословию не довели до конца, а часть полученных земель была распределена несправедливо. Деспотичные землевладельцы из «вернувшихся отрядов»[25]25
  Реакционные военные группировки, в которых состояли беглые помещики.


[Закрыть] начали активное сопротивление, многие из них вступили в сговор с целью вернуть старый режим, восстановить купчие и компенсировать ущерб от реформ, а некоторые даже убивали активистов аграрных преобразований и служащих родом из деревни.

В начале 1947 года началась вторая волна аграрной реформы. В выпущенной управлением по Восточному Китаю Директиве от 21 февраля хотя и признавались значительные успехи, достигнутые в период проведения реформы первой и второй волны, отдельные недочеты начального этапа работы были представлены как «стремление крестьян к зажиточности».

Затем была утверждена Директива от 7 июля, в которой значилось: «Все решения по расчету, осмотру, распределению, повторному проведению, регулировке и перераспределению в рамках аграрной реформы принимаются после обсуждения в группах бедных крестьян, а затем в крестьянских союзах. Подтверждение дополнительных органов не требуется»; а также: «В процессе проведения аграрной реформы необходимо перестроить партию, перестроить кадры, перестроить стиль работы и все партийные организации». Это только усугубило все левые явления, сформировавшиеся в первые полгода проведения второй волны реформы: партийное руководство лишилось контроля, а вся власть перешла к крестьянским союзам. Во главе встали обедневшие и наемные крестьяне, начались беспорядочные столкновения и убийства, помещиков выгоняли из их домов. Подобные обстоятельства не вызывали у народа энтузиазма.

В один из дней середины июля Гу Му сменил форменное одеяние на обычную одежду и пробрался в деревню Чжумэйцунь уезда Цзюйнаньсянь. Там он узнал о землевладельце, несправедливо казненном за преступление. Поводом для убийства стал страх малочисленных деревенских работников и активистов перед последствиями возвращения старого режима. По мнению Гу Му, такие события происходили из-за неполноценного вовлечения народа, недостаточно четких указаний и недостаточно тщательной работы. Если ничего не изменить, можно лишиться поддержки большинства и остаться среди обедневших и наемных крестьян.

Сразу после возвращения Гу Му окружной комитет разослал во все уезды и районы приказ немедленно остановить подобные действия. В августе вышло указание «всем крестьянским семьям не прекращать поддержку партийного руководства». Также подчеркивалось, что нельзя «слепо подвергать гонениям землевладельцев, не различая крупных и мелких, невинных и жестоких»: необходимо скорректировать проводимый курс.

В сентябре была выработана строгая процедура судебных разбирательств в отношении деспотичных землевладельцев. В октябре руководство потребовало разобраться с последствиями самосудов, учиненных малочисленными крестьянскими работниками. В декабре право на приведение в исполнение приговора смертной казни перешло от уезда к округу. Так, в результате всесторонней работы негативные явления, проявившиеся в процессе реализации аграрной реформы, были окончательно ликвидированы.

Все силы на поддержку фронта!

В период Освободительной войны (1945–1949) для всех направлений работы на местах была поставлена единая цель: помогать фронту.

В начале 1947 года Чэнь И уехал на фронт и руководил боевыми действиями в южных регионах Шаньдуна. По пути он заехал в Биньхай и поставил Гу Му и партийцам особую задачу: «Масштаб военных действий в Шаньдуне растет с каждым днем, и тыловая поддержка фронта должна успевать обеспечивать все потребности. Если фронту нужны солдаты – дайте солдат, нужно зерно – поставьте зерно, нужны наемные крестьяне – найдите крестьян, нужны носилки – отыщите носилки. В первую очередь эта задача ложится на плечи района Биньхай, так как центр и юг провинции ведут войну уже давно и вряд ли смогут дать дополнительных людей и снаряжение».

Гу Му отозвался: «Слушаем и повинуемся указаниям товарища Чэня!» Чэнь И с усмешкой сказал: «На войне не до шуток. Если фронт плохо покажет себя в бою – я буду отвечать головой. Но если возникнут проблемы со снабжением – головой отвечаешь ты». Гу Му по-прежнему улыбался: «Будьте спокойны, товарищ Чэнь! Ваша задача будет выполнена».

По приказу Чэнь И окружной комитет партии учредил биньхайскую окружную комиссию по поддержке фронта, которая впоследствии была переформирована в штаб поддержки фронта. Руководитель специального бюро управления района Биньхай Се Хуэй занял пост главы штаба, а второй секретарь местного комитета Сунь Ханьцин – политкомиссара. Новый комитет состоял из отделов организации, хозяйственного обеспечения, перевозок, образования и пропаганды. Также был учрежден отдел продовольственных перевозок под непосредственным управлением районного комитета. В распоряжении комитета находились четыре военных подразделения, более двух тысяч мобилизованных наемных рабочих, свыше семнадцати тысяч тележек и около 1600 носилок.

Во всех уездах и районах были открыты отдельные командные пункты поддержки фронта, работавшие по системе «всегда наготове»: для каждого батальона, роты, взвода и отделения сформировали специальные группы наемных крестьян, которые при необходимости были готовы выступить в любое время, снаряженные носилками, тележками и коромыслами.

С конца 1946 по март 1947 года округ Биньхай занимался обеспечением войск, участвующих в боевых действиях на севере г. Суцянь провинции Цзянсу, в центре провинции Шаньдун и в округе Лайу. За это время в общей сложности было мобилизовано 533 тысячи человек, поставлено 28 миллионов цзиней[26]26
  1 цзинь равен 0,5 кг.


[Закрыть] зерна, приготовлено 1,4 миллиона цзиней лепешек и блинов, а мирным населением в пользу армии было пожертвовано 466 тысячи цзиней соленых овощей и рыбы, крахмальной лапши, арахиса и сои.

Для выполнения задачи по материальному обеспечению армии в период боев под горой Мэнлянгу было мобилизовано около ста тысяч наемных крестьян, которых отправили в зону боевых действий. Во время Хуайхайской битвы из Биньхая было отправлено 570 тысяч человек, переработано 37 миллионов цзиней зерна, а перевезено – 35 миллионов цзиней, изготовлено более шестисот тысяч пар обуви, сшито свыше двухсот тысяч мешков для муки, отремонтировано более 1800 ли дорог и 194 моста (с. 23).

На протяжении трех лет народ поддерживал Освободительную войну, отдавал все фронту, и именно с помощью этих людей удалось одержать победу. Это была война каждого человека за свою личную свободу.

Портрет Мао Цзэдуна бережно хранился 66 лет

6 ноября 1948 года началась Хуайхайская битва. На рассвете 44-я дивизия Гоминьдана, защищавшая Хайчжоу, сдала позиции и отступила на запад. Войска освобожденных районов Биньхай в Шаньдуне, Хуайхай и Цзянсу начали наступление на остатки вражеской армии.

44-й дивизией руководил Ян Бужэнь – изменник, на счету которого было немало преступлений. Когда-то его звали Ван Хунмин: он служил в командном составе одного из полков 8-й армии. В 1939 году Ван Хунмин инициировал расширение движения против контрреволюции в Хуси и убил более трехсот кадровых работников в провинциях Цзянсу, Шаньдун и Хэнань. Понимая, что скрыться от наказания не удастся, в августе 1941 года он дезертировал из Биньхая и перешел на сторону Японии. В рядах японской армии он сменил имя на Ян Бужэнь и занял пост командующего специальным отрядом в Синпхо.

Ян Бужэнь нанес огромный ущерб китайским войскам и опорным пунктам. После окончания Японо-китайской войны он вернулся на сторону Гоминьдана. Весной 1947 года генерал-майор Ян Бужэнь тайно прибыл в зону Хайчжоу – Дунхай – Ганьюй, где стал собирать бойцов старой гвардии и вербовать дезертиров. 12 октября 1947 года войска биньхайского военного подокруга пошли в наступление на предателей. Им удалось занять три позиции: Сякоу, Вандунша и Динчжуанцзы – и уничтожить первый большой отряд. К 1948 году Ян Бужэнь был переведен в подразделение 9-го района Суйцзин под командованием Ли Яньняня, а затем занял пост командира 44-й дивизии, защищавшей Хайчжоу.

Он говорил много и не по делу, представлялся «пророком» и насмехался над Коммунистической партией, пропагандировал ложную информацию. Отступая на запад со своей дивизией, Ян Бужэнь увел за собой большую часть преподавателей и учеников Дунхайского педагогического училища и других учебных заведений, но оставил агентов для подрывной деятельности.

6 ноября, в день отступления, после полудня по Синьпу, Ляньюньгану и другим городам прокатилась волна грабежей. Старания агентов принесли результаты, и число участников движения быстро возросло до сотни тысяч. Они грабили военные и политические учреждения и общественные склады, уличные магазины, товарные базы и дома местных жителей. Дунхайскому педагогическому училищу не удалось уцелеть в этом небывалом хаосе и разгроме.

7 ноября Освободительная армия взяла под контроль территории Синьпу, Хайчжоу и Ляньюньгана. Гу Му было приказано готовиться принять под свое командование особую зону Синьхайлянь. Он начал формировать рабочую группу и специально попросил Лю Байтао организовать срочный визит директора Биньхайской средней школы Сюнь Хуаминя. Их встреча продолжалась до глубокой ночи, а 8 ноября Гу Му и Сюнь Хуаминь вместе уехали в Синьхайлянь, где Гу Му должен был приступить к выполнению служебных обязанностей. Он знал, что Сюнь Хуаминь был членом партии еще во время революции и, кроме того, окончил Дунхайское педагогическое училище, а потому поручил ему возглавить учебное заведение и в кратчайшие сроки возобновить занятия. В помощь ему Гу Му определил двух человек – Ян Чжумина и Чжан Цзипина.

Ян Чжумин был родом из Хайчжоу и ранее преподавал в Биньхайской средней школе, а затем занял пост заместителя руководителя района Хайчжоу – особой зоны Синьхайлянь. Чжан Цзипин родился в уезде Шуян и когда-то учился вместе с Сюнь Хуаминем. На тот момент он отвечал за отдел культуры и просвещения военно-контрольного комитета особой зоны.

Приехав в училище, Сюнь Хуаминь, Ян Чжумин и Чжан Цзипин были потрясены масштабами ущерба, причиненного зданию: в аудиториях и кабинетах были выбиты окна, в классах не было столов и стульев, шкафы пустовали, но главное – и это страшнее разрушенных стен – не было ни студентов, ни преподавателей.

Мужчины провели ночь в раздумьях и наутро предложили Гу Му план действий: во-первых, отремонтировать учебные помещения и вернуть украденное имущество, а занятия пока временно проводить в храме Конфуция; во-вторых, обратиться к бывшим сотрудникам училища с просьбой вернуться к преподаванию; в-третьих, объявить о возобновлении учебного года и о наборе новых студентов, в случае недобора учащихся – перевести учеников из других учебных заведений; в-четвертых, запросить в отделе культуры и образования окружного комитета нескольких сотрудников среднего звена из Биньхайского училища на должность преподавателей.

9 ноября военно-контрольный комитет особой зоны официально провозгласил открытие училища.

12 ноября он призвал студентов всех учебных заведений города вернуться к учебе в училище, а 14 ноября было объявлено о назначении директором училища Сюнь Хуаминя.

Гу Му вплотную занялся решением проблем в Синьхайляне. В своих мемуарах он подробно описал то, с чем столкнулся после отхода войск, и рассказал о принятых мерах. Под его руководством была ликвидирована преступность и восстановлен общественный порядок, отремонтированы пути наземного, водного и железнодорожного сообщения, возобновлено производство на промышленных и горнодобывающих предприятиях, водо– и электроснабжение, налажено управление финансами, распределение земли между крестьянами, сельскохозяйственное производство, оказание помощи бедствующим и пострадавшим, а также была организована поддержка фронта. Как глава военно-контрольного комитета Гу Му днем и ночью занимался составлением планов и лично работал над их реализацией. Он говорил руководящему составу: «Контроль над Синьхайлянем – это новый этап не только для партии, но и для каждого отдельного человека. Пришлось пожертвовать многими жизнями, чтобы достичь его. И сейчас нам необходимо мыслить дальше и шире, думать о более важных вопросах, среди которых – образование».

Дунхайское провинциальное педагогическое училище (ДППУ) было высшим учебным заведением провинции Цзянсу. Его предшественницей являлась основанная в 1802 году Каменная библиотека Хайчжоу. В 1906 году после отмены системы государственных экзаменов на ее месте открыли Хайчжоускую среднюю школу, которая затем была последовательно переименована в 11-ю среднюю школу провинции Цзянсу, Дунхайскую среднюю школу, Педагогическое училище образовательного района Цзянсу и, наконец, в 12-е Северное педагогическое училище Цзянсу.

Из стен ДППУ вышло немало известных людей: крупный деятель образования и герой своей страны Чэнь Юньпэй, педагоги Цзян Вэньюй, Дун Хуай, Чжу Чжисянь и Лю Байчуань, художники Чжу Дэцюнь и Янь Хань, революционеры Чэнь Вэйда, Хуэй Юйюй и многие другие. Возможность восстановить учебу, услышать шелест страниц в аудиториях, позволить учителям спокойно вернуться к занятиям, а многочисленным ученикам – сесть за парты и взяться за учебники, была для Гу Му не столько вопросом установления порядка, сколько подтверждением того, что судьба города теперь зависела от коммунистов. Они должны во что бы то ни стало поднять знамя Дунхайского педагогического!

Рабочая группа, отправленная Гу Му, полностью оправдала его ожидания и воплотила в жизнь все, что планировалось: Сюнь Хуаминь и его коллеги с помощью активистов студенческого движения связались с разъехавшимися по стране учениками и вернули их в училище, разыскали казенное имущество. Они также набрали новых учащихся во 2-ю среднюю школу уезда Дунхай, в среднюю школу Лэдэ и в 21-ю государственную среднюю школу Ляньюня. Отдел культуры и образования местной администрации прислал из Биньхая лучших преподавателей и передовых студентов. В училище немедленно учредили партийную группу во главе с Сюнь Хуаминем. Была составлена и введена в действие новая система функционирования.

Когда Сюнь Хуаминь докладывал Гу Му о трудностях, замедляющих процесс восстановления работы училища, руководитель отвечал: «Это ожидаемый результат. Не теряйте надежду и уж тем более не сдавайтесь. Продолжайте работать еще более тщательно и целенаправленно с людьми, вкладывайте свои идеи в головы юных учеников». О преподавателях и учениках, отступивших к западу или ушедших на юг, Гу Му говорил, что они, словно бумажные кораблики в ручье, утратили контроль над собственной жизнью и что их единственная надежда – это возрожденная альма-матер, которая протянет им руку помощи и вызволит из беды. Он подчеркивал, что для эффективной работы понадобится помощь армии: «Специальный комитет Синьхайляня поможет вам связаться с войсками и выполнить поставленную задачу. Но и само училище должно поддерживать постоянное взаимодействие с политическими отделами южных военных подразделений».

Спустя какое-то время их усилия дали свои плоды, и массы студентов потянулись обратно в училище. Гу Му отметил успешную деятельность рабочей группы, но также заострил внимание на отдельных студентах, которые все еще боялись Коммунистической партии или сомневались в ней. Он сказал, что принудительное обучение ни к чему хорошему не приведет, и посоветовал выдать им деньги на дорогу или купить билеты, тем самым предоставив молодым людям возможность сделать выбор самостоятельно. Это сработало, и большинство студентов, разобравшись, на чьей стороне правда, вернулись в училище.

В конце ноября предварительный этап работ по восстановлению ДППУ был завершен, и 25 ноября военно-контрольный комитет принял решение об официальном начале занятий. В этот день Гу Му вызвал Сюнь Хуаминя и Чжан Цзипина в свой кабинет и похвалил их за усердный труд. Он сказал: «Завтра училище возобновляет работу. Это важное событие в образовательной сфере жизни Синьхайляня и в жизни всей особой зоны». Тогда же Гу Му провел совещание по поводу своего отъезда в особую зону на следующий день. Он выразил сожаление о том, что не сможет принять участие в торжественной церемонии начала учебного года и лично увидеть преподавателей и учеников, но пообещал встретиться с ними позднее.

Затем он собственноручно подписал приказ о назначении Сюнь Хуаминя директором училища и соответствующее рекомендательное письмо (с. 22). Гу Му напомнил, что днем официального вступления в должность назначает завтра, и поставил печать: «Военно-контрольный комитет НОАК военного района Синьхайлянь Центрального Шаньдуна Восточного Китая». После этого он передал директору Сюнь Хуаминю портрет Мао Цзэдуна, привезенный из Шаньдуна и висевший у рабочего места Гу Му в годы его службы начальником канцелярии, и торжественно объявил: «Впредь я буду присматривать за тобой».

Портрет Председателя Мао был грубо набросан углем на пожелтевшей бумаге. Изображение лидера, ознаменовавшего собой целую эпоху, принадлежало руке известного художника Ли Бинхуна[27]27
  После образования КНР Ли Бинхун был деканом факультета масляной живописи Чжэцзянской академии художеств, затем доцентом и, наконец, ректором.


[Закрыть]. Автор написал его в 1947 году в Шаньдуне, а шаньдунский военный округ пустил портрет в печать (с. 20).

В это особое время настолько качественный экземпляр портрета Мао Цзэдуна представлял собой исключительную ценность.

Почувствовав, какая надежда и какое доверие стоят за этим жестом, Сюнь Хуамин преисполнился чувством священного долга.

Из временных помещений в храме Конфуция Дунхайское училище вернулось в старые стены. А еще через несколько дней перед училищем остановился джип, из которого вышел Гу Му, одетый в военную форму из плотного серого хлопка, – он сдержал свое слово и приехал встретиться с преподавателями и учениками. Директор попросил нескольких лучших учеников – Гэ Вэйчженя, Ло Минганя и других – сопроводить гостя и рассказать ему о делах училища. Перед аудиторией Гу Му, увидев, что там идут занятия, тихонько произнес: «Давайте отойдем подальше и понизим голос, чтобы никого не отвлекать». Во время осмотра актового зала Гу Му увидел подаренный им директору портрет Мао Цзэдуна и долго стоял перед ним. Директор сказал: «Товарищ руководитель, я повесил ваш подарок на стену актового зала, чтобы все наши учителя и ученики увидели и почувствовали начало новой эпохи. Мы будем бережно хранить его и передавать из поколения в поколение».

Высокая оценка Мао Цзэдуна

В декабре 1948 года была образован особый район Синьхайлянь, в подчинение которого перешли два города уездного значения – Синьхай и Ляньюньган, и канцелярия Юньтая. Гу Му получил должности секретаря специального комитета и по совместительству гарнизонного комиссара (с. 21).

Тем временем в ходе революции произошли колоссальные изменения: от кампании «деревня окружает города» коммунистические войска перешли к этапу освобождения городов и управления ими. Это явление стало совершенно новым для коммунистов, и ЦК запросил отчеты об обобщении опыта.

За первые полгода службы в Синьхайляне Гу Му лично составил четыре доклада высшему партийному руководству, где особо подчеркивал важность двух моментов. Во-первых, заняв город, важно как можно скорее возобновить производство, работу всех отраслей и обучение (он называл это ключевым звеном становления революционного порядка, а также вовлечения и организации масс). Во-вторых, работа во время и после перехода города под управление должна осуществляться централизованно, по единой системе, а прибывающие в город кадровые работники обязаны проходить обучение и уделять особое внимание дисциплине. Изложенные Гу Му выводы составили первый блок информации, на которую можно было ориентироваться в процессе получения контроля над городами.

18 ноября 1949 года Гу Му был в экстренном порядке переведен на должность секретаря муниципального комитета Цзинаня, а вскоре занял также пост мэра города (с. 30). В этом новом качестве он стал претворять в жизнь идеи, выдвинутые на II пленуме ЦК КПК 7-го созыва. Перед ним стояли новые задачи, требовавшие немалых усилий: восстановление производств, помощь фронту, стабилизация цен, укрепление дамбы на реке Хуанхэ. Однако в политических кругах Китая он стал известен благодаря тому, что не побоялся столкнуться с противником лоб в лоб – запретил деятельность тайной религиозной организации «Игуань-дао» («Путь всепроницающего единства»), которую впоследствии запретили также в Пекине и других городах[28]28
  По этому поводу Мао Цзэдун сказал: «Игуаньдао – это тоже партия». Игуаньдао исповедует принцип «соединения пяти учений» – конфуцианства, буддизма, даосизма, христианства и ислама. Партия была официально признана на Тайване в 1987 году.


[Закрыть].

Сводные доклады Гу Му о движении против контрреволюции и кампаниях против «трех и пяти зол» получили высокую оценку Мао Цзэдуна, который дал всем регионам страны указание «работать по этому образцу» и «непременно изучить опыт цзинаньского товарища».

Цзинань всегда был центром деятельности различных синкретических (тайных) религиозных обществ – в городе их существовало более тридцати. Два из них – «Игуаньдао» и «Исинь тяньдао лунхуа шэнцзяо» («Общество священного учения единого сердца, Небесного принципа и цветов дракона») – когда-то сотрудничали с японцами, а затем присоединились к «Союзу спасения страны во имя благости и добродетели», созданному центральным отделом контроля и статистики специального бюро Гоминьдана. Они занимались организацией шпионажа по всей стране и прибегали к радикальным методам.

5 апреля 1950 года Гу Му составил проект доклада о борьбе с контрреволюцией и направил Мао Цзэдуну.

15 апреля в два часа ночи, когда Гу Му только лег спать, в дверь его кабинета постучал секретарь по конфиденциальным делам. Он доложил: «Отличные новости! Председатель Мао утвердил доклад нашего муниципального комитета».

Утром глава муниципального отделения общественной безопасности Лин Юнь принес из управления указание Мао Цзэдуна от 13 апреля по докладу Гу Му: «Ниже содержится доклад муниципального комитета Цзинаня по борьбе против контрреволюции. Отличный доклад. Всем муниципальным комитетам крупных и средних городов – изучить и действовать по их образцу».

Оценив обстановку, Гу Му и Лин Юнь решили, что начинать борьбу с реакционными религиозными обществами следует с «Игуаньдао». Утром 19 апреля 1950 года отделение безопасности арестовало лидеров «Игуаньдао» и еще девять проповедников и предводителей местных общин – никто не ускользнул от рук правосудия. При аресте были изъяты распространяемые Гоминьданом «Инструкции по борьбе с коммунизмом» и листовки «О преступных методах борьбы», а также незаполненные заявления и регистрационные листы членов Гоминьдана, обнаружившие истинное лицо реакционеров и преступников. Запрет на деятельность «Игуаньдао» имел огромное значение для социальной стабильности и народной безопасности, а вскоре отразился и на жизни всей страны (с. 27).

В 1951 году Коммунистическая партия запустила масштабную кампанию по борьбе против «трех зол» – взяточничества, расточительства и бюрократизма. В конце года, 27 декабря, Гу Му написал доклад в провинциальный комитет и в ЦК КПК, где обобщил свой опыт в рамках усиленного проведения кампании: «Во-первых, важно, чтобы лидеры чувствовали свою ответственность и тянули за собой все слои населения, полностью посвятив себя руководящей роли в этом движении. Во-вторых, важно, чтобы широкие массы видели направление политического курса и решимость партии. <„> Если мы, руководители, будем тщательно держать все под контролем, не верить каждому доносу и не пускаться в слепое преследование, а внимательно исследовать и открыто изобличать, наказывать виновных и просвещать население, мы сможем избежать хаоса».

6 января 1952 года из ЦК КПК пришло указание по поводу этого доклада:

Всем бюро и отделениям ЦК, а также провинциальным и муниципальным партийным комитетам: Муниципальным комитетом Цзинаня был составлен очень хороший доклад. Прошу распространить его по всем крупным городам для ознакомления и напечатать в партийных изданиях.

Мао Цзэдун

6 января

В январе 1952 года ЦК выпустил Директиву о начале борьбы против «пяти зол» – подкупа должностных лиц, уклонения от уплаты налогов, недобросовестного выполнения госзаказов, присвоения государственного имущества и хищения государственной экономической информации с целью наживы.

В процессе ведения борьбы Цзинань выработал метод «встречи рабочих и капиталистов», показавший себя очень эффективным: при условии полноценного вовлечения профессиональных сотрудников, реализации политического курса и образовательного плана, а также использования базовых ресурсов были организованы профсоюзы, где рабочие и владельцы капитала могли встретиться и познакомиться.

Гу Му описал этот метод в докладе и передал его в провинциальный комитет и ЦК партии. Через пять дней ему снова пришло указание от Мао Цзэдуна:

Всем сотрудникам бюро ЦК, а также муниципальных комитетов крупных и средних городов: Настоящим высылаю вам доклад о борьбе против “пяти зол”муниципального комитета Цзинаня от 5 февраля. Действуйте по описанному в нем образцу и, кроме того, опубликуйте доклад в партийных изданиях. У этого комитета очень талантливые руководители, и всем городам, которые сейчас ведут борьбу против “пяти зол”, следует изучить опыт своих цзинаньских коллег.

Мао Цзэдун

(с. 31)

В середине февраля второй секретарь шаньдунского отделения Сян Мин передал Гу Му содержание телефонного разговора с руководителем центра политических исследований ЦК КПК Ляо Луянем: «Председатель дал указание сделать Цзинань пунктом связи с Центральным комитетом». После этого Ляо Лунь сам позвонил Гу Му и сказал, чтобы впредь отчеты по проведению двух кампаний поступали в центр политических исследований напрямую. С тех пор ежевечерние звонки в ЦК партии вошли в муниципальном комитете в традицию.