Текст книги "Огонь в твоих глазах. Испытание"

Глава 3

1.

После ухода гостей Пасита долго медитировал, почти до самого вечера. Затем попытался уснуть, но едва не сошёл с ума – его постель все ещё хранила аромат тела Киры, вытаскивая на поверхность самые тёмные желания и фантазии. Спать здесь – оказалось серьёзным испытанием для его воли, но и перелечь на другое место он не смог себя заставить, так и мучился, пока снова не всколыхнулась сила. Пришлось подняться и медитировать.

На этот раз сосредоточиться удалось с трудом, и тин Хорвейг понял, что ещё одну подобную ночь он не выдержит.

Поначалу, когда пришли эти сны, ложась в постель, он только и мечтал, чтобы девчонка снова оказалась в его власти. Но, просыпаясь, чувствовал себя из ряда вон плохо, становился нервным, несдержанным, едва контролировал эмоции и силу. Когда же сны прекратились, он чуть не сошёл с ума от желания вернуть их и вымещал свой гнев, избивая Киру на тренировках.

«А ведь ей нечего было мне противопоставить!”

Но ещё хуже на душе оттого что объяснял он себе эти срывы желанием добиться от неё выплеска силы.

«Идиот! Тупой дуболом! Чем я лучше того же Харилы? Мог бы включить голову и хоть чуточку подумать, что девчонку так не проймёшь!»

Окончив сеанс медитации, Пасита почувствовал себя немного лучше, но расслабляться не стоило. Теперь он понимал, что сны эти ни к чему хорошему не приведут, а потому был согласен от них отказаться. Тем более что не терял надежды обрести все это позже и взаправду.

Защитник поднялся и заварил себе полную кружку сон-травы. Выпил до капли, сплюнув попавшие в рот венчики.

Несмотря на отвар, Пасита всё равно проснулся рано. Могучий организм быстро расправился с какой-то там травкой, а мысль о том, что в этот самый момент девчонка и ничтожество смотрят вместе необычный сон, заставила покинуть постель, и ноги сами понесли его к дому Киры.

Нааррон тихонько проскользнул в избу, когда тёмное зимнее утро ещё только готовилось вступить в свои права и не успело озарить горизонт на востоке первыми лучами холодного солнца. Замер в нерешительности, не зная в какую из двух комнат податься. Чтобы не разбудить домочадцев адепт присел на лавку и решил подождать, пока кто-нибудь проснётся.

На столе стояло блюдо с пирогами, накрытое чистым полотенцем, вышитым по краю петухами. Пахли от него весьма аппетитно, и адепт понял, насколько, оказывается, проголодался. Бурная ночь выжала из него все соки, и теперь, когда эйфория отступила, он почувствовал себя совершенно вымотанным. Спать все же хотелось сильнее, но зато пирожки были прямо здесь – под носом.

Утянув один, Нааррон принялся жевать, задумчиво глядя в окно, но видел там не заснеженный двор с расчищенными тропинками, а чёрные, как ночь, волосы Глафиры, белое тело, алый рот, приоткрытый в сладостном стоне. Воспоминания были настолько свежи, что адепт будто почувствовал руки девушки на своих плечах. Её губы, бесстыдно ласкающие его тело так, как он и не мечтал в жизни. Её тёмные, глаза, загадочно сияющие из под пушистых ресниц. Казалось, будто он ещё слышит её дыхание и хриплый голос, шепчущий его имя.

– Заучка? – на плечо легла рука.

Крэг выдернул друга из мира грёз, заставив вздрогнуть от неожиданности.

– А?

– Только не говори, что всю ночь с барышней разговаривал, – тут Крэг заметил глуповатую улыбку, которая против воли рвалась наружу, несмотря на все потуги Нааррона совладать с собственным лицом. – Зау-у-учка-а! – протянул радостно Защитник. – Да ты сартогов обольститель, дружище! – Крэг одобрительно приобнял адепта за плечи.

– Поди к сартогам! – в тон ему ответил Нааррон и, повернувшись к окну, сладко зевнул.

Адепт выглядел усталым, глаза осоловели, а движения стали вялыми, почти как когда они, не жалея сил, торопились в Орешки: «Ай да Глафира! Укатала парня, едва живой сидит, того и гляди, прямо тут набок повалится».

– Ну как это «поди к сартогам»? Нет уж, рассказывай! – Крэг расположился напротив и, подперев голову рукам, придал лицу крайне заинтересованное выражение. – Мне нужны подробности. Особенно подробности! – он изобразил улыбку-оскал и захлопал ресницами.

– Ты что, это серьёзно? – адепт возмущённо повернулся, готовый дать отповедь не в меру любопытному другу.

– Нет конечно, – сдержанно хохотнул Крэг, стараясь никого не разбудить, – но не могу же я не поиздеваться.

– Я так и подумал, – вяло кивнул Нааррон, всем видом показывая, насколько он выше этого и снова впал в прострацию, доедая пирожок.

– Шёл бы ты спать, дружище, – Крэг хлопнул адепта по плечу. – Эк тебя эта девка умотала! После такого хороший сон – то, что нужно мужчине. Уж поверь мне, – он заговорщически подмигнул и указал на дверь комнаты. – Там на лавке постелено.

– Ну хоть что-то толковое ляпнул. Пожалуй, так и поступлю. – Нааррон поднялся, отхлебнул простокваши, томившейся в кринке на печке, и, утерев белые усы, устало потопал в комнату.

Крэг пересел на его место поближе к окну и тоже взял пирожок. Сам он чувствовал себя не менее разбито, вдобавок одолевало томление. О! Причиной тому снова был необычный сон или видение, курсант так и не понял, что именно. К счастью, на этот раз обошлось без тин Хорвейга. Только Кира и он сам. Керун и Киалана! Они любили друг друга так горячо и страстно, насколько это, вообще, было возможно. Ничего подобного с ним ещё не случалось, хотя Крэг не был обделён женским вниманием, как и большинство курсантов Ордена, скорее страдал от его избытка.

Осознание, что все это, ничто иное как их с Кирой обоюдное желание, сводило с ума, заставляя кровь кипеть в венах, ведь тело на деле так и не получило желанной разрядки, напоминая, что все лишь грёзы – не более, и Крэг внезапно понял –он боится. Боится, что не сможет держать себя в руках рядом с Кирой.

Он припомнил вчерашний вечер. Поцелуи. Огонь силы, разгорающийся в её глазах, бездонная синева которых заставляла парить над землёй от счастья. Сдержаться и вчера было сложно, что же будет сегодня? Завтра? В голове всплыли слова Паситы: «Побольше медитируй… Держись от неё подальше…»

Не об этом ли говорил ублюдок?

Крэг, тяжко вздохнув, отёр ладонями лицо словно прозревая. Напрашивался неутешительный, но очевидный вывод – то что происходит, не имеет отношения к реальным чувствам. Доказательством тому его собственное поведение в Птичьем Тереме. Тогда он ещё не знал Киррану. Даже не видел! А ведь был готов выпрыгнуть из повозки, чтобы оказаться рядом. Бежал, будто верный пёс на запах хозяина. Спасибо Нааррону – привёл в чувство, не позволил натворить глупостей. Что это, как не влияние силы?

Кстати, о силе. Её сейчас внутри столько, что ещё чуть-чуть и он захлебнётся.

Крэг едва сдержался, чтобы не сплюнуть на пол от досады. Тин Хорвейг расщедрился на добрый совет, оказал милость! Но хуже вдвойне то, что к нему и правда стоит прислушаться. Нельзя же отрицать, что Пасита говорил об этом не на пустом месте?

«Он… – кулаки непроизвольно сжались, – да он же попросту чувствует то же самое!»

Крэг разозлился и едва не стукнул по столу от досады. Может, все, что им снилось на троих, попросту его защита от потери контроля? Эдакая вот странная, но чего ещё ожидать от тин Хорвейга?

Крэг, постарался отбросить неприятные воспоминания, вчера у него не было на них времени, а вот теперь встали перед глазами некстати. Как бы то ни было, нужно что-то делать. Пожалуй, идея остаться здесь на постой не так хороша, как поначалу показалось. Сколько ещё он выдержит подобных ночей?

– Держись от неё подальше… – пробормотал он тихо и горько усмехнулся, уже умирая от тоски по вчерашнему вечеру.

«Может уехать к болотам, как и планировали? Подождать там в каком-нибудь городке, а Нааррон с сестрой подъедут позже? – этот вариант Крэг отмёл сразу, – А если тин Хорвейг сорвётся, кто тогда вступится за Киррану?»

Никто не осмелится встать между ней и обезумевшим Защитником, если тот поддастся влиянию силы. Надеяться только на то, что имя тин Даррен станет для него преградой точно не стоило. Во-первых, он всегда найдёт оправдание, что не смог с собой справиться, но для Киры будет уже поздно. А во-вторых, Крэг хорошо расслышал слова Глафиры о том, что Кира залезла к Защитнику в постель. Значит ли это, что тин Хорвейг уже делал попытки и раньше?

На сердце стало тревожно: «Решено. Я остаюсь!»

Воздух в горнице раскалился, и Крэг понял, что не справляется со рвущейся на свободу силой. Стремглав он выскочил наружу, преодолел двор, отворил калитку и с размаху врезался в Паситу, вынудив того отступить на шаг.

– Молокосос! И куда же ты так торопишься?

– Не твоё дело!

Крэг чуть не застонал от досады. Не хватало ещё перед тин Хорвейгом опозориться.

– Проблемы с самоконтролем? – вкрадчиво спросил тот, радостно улыбаясь.

– Чего тебе нужно? – Крэг намертво застрял в калитке.

– Кире пора на тренировку, – ляпнул недолго думая Пасита, хотя шёл сюда вовсе не за этим.

– На тренировку? С тобой?!

– А здесь есть кто-то ещё, кто после смерти Каррона подумал о том, что будет с ней? Что-то Махаррон не сильно спешил на помощь внучке.

Крэг только молча сопел, но не мог не согласиться с доводами тин Хорвейга. Новички плохо контролируют силу и эмоции, и наставники днями гоняют их по плацу – у обессилевшего от нагрузки курсанта непроизвольных выплесков прямо на занятиях не бывает. Наконец, он нашёл что ответить:

– Ты, конечно, прав, но как-то твоя помощь плохо пахнет. Я бы даже сказал – смердит.

Крэг уже едва сдерживался. Потоки разбухли от нерастраченной энергии, узлы распадались, узор искажался, заставляя его чувствовать себя, что тот же новичок. Ещё никогда в жизни он не был таким сильным и бестолковым одновременно. Попробуй сфокусируй энергию для нужной мыслеформы при таком состоянии структуры потоков. Крэг по опыту знал – получится, что угодно, но не то, что нужно.

– А я смотрю, тебя так и распирает, – усмехнулся Пасита и прищурился.

«Сартог дери! Ублюдок что, меня насквозь видит?!» – подумал с негодованием Крэг.

– Перестрой структуру по схеме четырнадцать. Не забудь дублировать компенсаторы, добавь дополнительные витки на узлах и живи счастливо.

Тин Хорвейг легонько щёлкнул Крэга по носу, показав, что разговор окончен, и попытался пройти мимо, но тот будто врос в землю. Пасита вынужденно остановился и усмехнулся, глядя себе под ноги, потом поднял голову и с прищуром взглянул на противника:

– Значит, так?

2.

Кира проснулась, когда за Анасташей тихонько закрылась дверь. Сладко потянувшись, села на кровати и тут же прижала руки к пылающим щекам:

– О нет! – воскликнула она шёпотом и повалилась набок, утыкаясь лицом в подушку.

Её вчерашнее желание исполнилось в точности, и теперь она не знала, как показаться на глаза Крэгу, а учитывая вчерашние поцелуи в сенях… на улице… в овине…

«Особенно в овине!»

Боги, она же сама его туда привела. Да. Если прошлый сон ещё можно было списать на коварство Паситы, то этой ночью – к её великой радости – они с Крэгом были вдвоём: «Но что же он обо мне теперь подумает? Ой! А вдруг решит, что я блудница? Только не это! Стыдоба-то какая!»

Ей приснилась ночь Киаланы, только на месте Люты с Ламитой были они с Крэгом. Одни во всём лесу, и никто им не мешал. Кира, горестно застонав, отняла лицо от подушки и обвела глазами маленькую спаленку. Пожалуй, сегодня не стоит и носа за дверь высовывать: «Может, сказаться больной»?

Душевные метания прервал шум снаружи. Охотница сначала и внимания не обратила, погруженная в свои мысли, как вдруг раздался вопль Анасташи:

– Люди добры-ыя-я-а!

Кира, вскочив с постели, подлетела к окну. Что-то творилось за оградой, но через сугробы и плетень толком ничего нельзя было разглядеть. Вот мелькнул цветастый платок Анасташи и безотчётный страх за мать заставил похолодеть. Охотница стремглав выскочила наружу, чуть не сбив по пути сонного Нааррона. Тот, взлохмаченный, в одних домашних портах, почёсываясь и зевая, едва вышел из её собственной комнаты.

– Ты ку…

Кира, выбежала в сени босиком, походя схватив платок, но даже и не подумала накинуть его на плечи.

–…куда? – закончил ей в спину Нааррон и покачал головой, заботливо прикрывая распахнутую настежь дверь. – Иль случилось что? – адепт поспешил обратно в комнату.

Босиком по снегу в одной лишь домашней рубахе, Кира пересекла двор. За калиткой обнаружилась Анасташа, на первый взгляд, тщетно пытавшаяся воззвать к голосу разума Защитников.

Пасита и Крэг дрались прямо на дороге. Дрались без затей и силы, просто обрушивая друг на друга мощные удары увесистых кулаков. У тин Хорвейга шла носом кровь, щедро орошая снег алыми брызгами. Скула его соперника припухла и наливалась багрянцем, глаз заплыл. Судя по состоянию сугробов вокруг, мужчины успели основательно повалять друг друга. Оба тяжело дышали, от разгорячённых дракой тел поднимался пар. Защитники успели скинуть верхнюю одежду и теперь радовали зевак играющими мускулами, которые не в состоянии были скрыть суконные поддёвки. На улице едва рассвело, и свидетелями сего происшествия стали в основном управлявшиеся со скотиной бабы, да прочие ранние птахи, которых по какой-то причине не смогла удержать в объятьях тёплая перина.

– Ой-ой! Поубивают же! – неубедительно, зато громко выкрикнула Анасташа, но осталась стоять на прежнем месте у калитки, с неподдельным интересом наблюдая за дракой. – Куда? – она ловко поймала выскочившую Киру за локоть.

– Надо разнять! – мгновенно оценив происходящее, охотница без обиняков было направилась к дерущимся.

– Не лезь, дура! – буркнула мать, снисходительно поглядывая на отчего-то перепуганную дочь. – Ещё и босиком вылетела, а ну в дом немедленно! – и тут же испустила новый вопль, чуть повернувшись в сторону: – Боги, что же это творится-то! – с удовлетворением отмечая, как на улицу высыпают все новые зеваки.

Кира не послушалась и осталась стоять рядом с матерью, лишь накинула платок на плечи под неодобрительным взглядом синих глаз.

Защитники продолжали мутузить друг друга, и Киррана вдруг осознала, что Крэг Пасите ни в чём не уступает. Он был очень искусен, ловко уворачивался и контратаковал. Она с лёгкостью узнавала знакомые чуть ли ни с детства приёмы и морщила лоб, отмечая совершенно неизвестные, которые, пожалуй, не ведал и Пасита.

Вот тин Хорвейг повёлся на обманное движение. Пропустил удар и оказался на земле, но тут же взвился в воздух, поднимаясь на ноги и одновременно роняя Крэга. Тот не остался в долгу и, хитро извернувшись, достал соперника. Пасита снова упал, но на этот раз очутился сверху. Защитники, глухо рыча, будто псы, принялись кататься по снегу, нанося короткие удары, напрягая жилы, пытаясь подмять под себя один другого. Во время этой возни они перемещались все ближе и ближе, пока не оказались совсем рядом с калиткой, в нескольких шагах от Киры.

Анасташа поспешно отскочила в сторону, подальше от дерущихся, и беспомощно взглянула на дочь, но та даже не пошевелилась. С лица Кирраны сошло то первоначальное перепуганное выражение, её глаза пылали гневом, губы были плотно сжаты, и лишь природная пухлость не позволила им превратиться в тонкую полоску, пальцы до побелевших костяшек сжимали края платка.

Наконец, Пасита не выдержал, его глаза зажглись пламенем. Зарычав, он впечатал в Крэга огненный шар приличных размеров. Курсант чудом успел поставить защиту. Брызги пламени разлетелись вокруг, с шипением погибая в проталинах.

– Хватит! – рявкнула Кира.

Оба Защитника вдруг её заметили.

– Обуйся!

– Оденься! – гаркнули мужчины в наперебой, и зло посмотрели друг на друга.

В этот момент из калитки появился Нааррон. Споткнувшись о порожек, он едва не упал, но устоял на ногах. В отличие от Киры брат был одет и даже не забыл про шапку. В руках он нёс её куртку и сапоги.

– Сестрёнка, чего ты раздетая выскочила? Холодно же! – он протянул одежду.

Кира, не обращая на брата внимания, обожгла Защитников взглядом, позабыв в этот миг и про сны, и про поцелуи, чувствуя одно лишь безотчётное раздражение. Круто развернувшись, она направилась в избу. Вздёрнув подбородок, за ней поспешила Анасташа, не скрывая довольной улыбки. Нааррон посмотрел вслед женщинам, но остался, продолжая сжимать в руках ненужные куртку и сапоги.

Запал у драчунов внезапно закончился. Крэг тяжело поднялся на ноги, освобождая тин Хорвейга, который, несмотря на своё плачевное состояние и залитое кровью лицо, каким-то невероятным образом умудрялся выглядеть вальяжно, зачерпнул горсть снега и приложил к ушибленной щеке. Пасита в сугробе принял сидячее положение, привалившись спиной к плетню. Вытер кровь и неожиданно радостно оскалился.

– А ты молодец, молокосос. Славная драка. – он сплюнул кровь и пересчитал языком зубы, которые каким-то чудом остались на своих местах. – Давненько я так не развлекался.

– Я сам буду тренировать Киру! – хрипло выдал Крэг.

– А-а! – покачал пальцем тин Хорвейг. – Не угадал. Мы будем делать это вместе. А что? Тебе, и правда, есть чему её научить. Я не против, но вот наедине я вас больше не оставлю. – Пасита нехорошо сощурился, вспоминая принесённую спозаранку сплетню. – И, да. Ты перебираешься ко мне.

– С чего бы это? – возмутился Крэг.

– Ты следишь за мной, я – за тобой. Все честно.

– Крэг – мой друг, и он останется в моём доме! – вмешался было Нааррон, возмущённый таким раскладом, но Пасита его перебил:

– Сделаем ставки, через сколько дней молокосос отымеет твою сестру? Надеюсь, наше маленькое представление достаточно наглядно показало, что ей с ним не справиться? Или, может, он попросту сожжёт во сне избу, потому что не сможет себя контролировать?

Защитник припомнил горящие занавески в собственном доме, а курсант –раскалившийся, как от печи, воздух.

– Но… – адепт не сразу нашёлся что ответить. – С чего ты это взял?

Пасита тяжело вздохнул.

– Я здесь единственный, кто читал Книгу Излома. Пусть и не все понял, но достаточно, чтобы осознать опасность. Так и быть, и вам объясняю: таких как мы, твоя сестра сводит с ума. Естественно, сама того не желая, и это как-то связано с силой. Она растёт, а мы теряем голову, не разбирая, где наши собственные чувства, а где наносное. Молокосос, ты согласен? И что с этим делать, я так до конца не понял.

Крэг хмурый, как снеговая туча, размышлял, уставившись себе под ноги. Наконец, он поднял голову:

– Меня зовут Крэг. Пора бы запомнить, тин Хорвейг, раз ты такой умный.

– Я постараюсь, – покладисто улыбнулся Пасита, – но иногда буду сбиваться. Уж очень ты меня раздражаешь. – он, на удивление, легко поднялся на ноги.

Крэг не ответил. Хлопнув по плечу Нааррона, прихрамывая, двинулся прочь.

– Скажи Кирране, тренировка завтра, где обычно, – бросил Пасита и направился следом.

3.

Кира ожесточённо нарезала морковь. Лезвие так и мелькало, и тонкие полупрозрачные пластики множились как по волшебству. Нааррон некоторое время заворожённо наблюдал за процессом, втайне опасаясь, как бы сестра не отрезала себе пальцы. Та же сидела, уставившись в одну точку, и совершенно не интересовалась прооисходящим, пока её руки жили своей жизнью. Анасташа, хитро поглядывая на дочь, помешивала похлёбку в большом чугунке на печи.

– Расстроилась? – Нааррон присел рядом на лавку.

– Нет! – Кира встрепенулась, но тут же сникла: – Да, пожалуй, – она выразительно глянула на мать, показывая брату, что не хочет говорить об этом при ней.

Покончив с морковью, поднялась:

– Что-то неважно себя чувствую. Пойду, прилягу.

Не дожидаясь ответа, Кира направилась к себе, позабыв, что теперь там обитают гости.

Брат тихонько скользнул следом.

– Всё-таки расстроилась, – констатировал он, наблюдая, как Кира, отвернувшись, смотрит в окно.

– Понимаешь, – она замолчала, пытаясь подобрать слова, – мне впервые кто-то так сильно понравился, что я смогла забыть обо всём. Смогла, наконец, почувствовать себя просто девчонкой, а не странной охотницей Кирой. Но как недолго моё счастье продлилось! Крэг… Он с такой лёгкостью ушёл из нашего дома. Я не понимаю, что теперь делать? Чувствую себя… А, знаешь, я ведь даже ни с кем раньше и не целовалась толком!

«Микор?»

Все, что происходило между ней и другом – не больше, чем детские шалости. Пожалуй, только его прощальный поцелуй и можно было воспринимать, как что-то серьёзное. Сейчас Кира это понимала, как никогда.

«Пасита?»

Она невольно смутилась, с Защитником всё было совсем по-другому: «Ещё как по-настоящему!» Только вот всегда примешивалась такая порция страха, что и понять ничего толком не было можно. Но не говорить же об этом с братом?

– А как же Пасита? – задал вопрос Нааррон, будто подслушав её мысли. – Если не хочешь не рассказывай – он предупреждающе поднял ладони. – Просто я не до конца понял, что у вас с ним за отношения.

– По договору, – мрачно рассмеялась Кира. – Знаешь, временами мне казалось, что встреться мы при других обстоятельствах, в него можно было бы влюбиться по самые уши, без памяти, теряя рассудок, но… В деревне обо мне думают всякое, а он отчего-то меня до сих пор не тронул, ты только Глафиру не слушай! – охотница справедливо предположила, что Глашка позвала вчера брата именно за тем, чтобы и дальше чернить её имя. – Пасита и правда много времени на меня потратил. Уроки, тренировки… Порой я забывала, какой он на самом деле. Понимаешь, я вынуждена быть ему благодарной…

– Неужели тин Хорвейг способен научить чему-то хорошему? – не сдержался от скептичного высказывая Нааррон.

– Хочешь, я перечислю тебе дворянские роды Великого Княжества Яррос?

– И это ты называешь хорошим?

– Пожалуй, нет, – они рассмеялись. – Но ведь и правда, эти знания мне ещё могут понадобиться?

– Даже не сомневайся, – адепт приобнял сестру за плечи.

– А ты когда вернулся? – внезапно спросила Кира.

– Поздно. Ты, наверное, уже спала. – Нааррон разволновался. Как-то не вязалось то, что говорила про Глафиру сестра, с той девушкой, которая дарила ему себя без остатка этой ночью, тут надо все крепко обдумать. – Я, пожалуй, пойду. Ты отдыхай.

Когда дверь за братом закрылась, Кира бросилась ничком на свою постель, которая, к слову сказать, осталась неприбранной. Она совершенно не подумала, что до неё тут спал Крэг, и теперь запах его тела безжалостно оживил в мозгу воспоминания о вчерашних поцелуях, невольно возвращая мысли к тому, что сегодня приснилось. Картинка перед глазами явилась как живая, и Кире даже стало неловко.

– Боги! – она зло швырнула подушку в стену. – Да что же это такое?!