Текст книги "Огонь в твоих глазах. Испытание"
Автор книги: Любовь Черникова
Жанр: Любовное фэнтези, Фэнтези
Возрастные ограничения: +16
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 6 (всего у книги 25 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]
Глава 6
1.
Кира окинула взглядом будто враз осиротевшую комнату. Много вещей с собой она брать не стала. Отцовский нож привычно висел на поясе, лук, колчан со стрелами, да самое необходимое в дороге. В желудке с утра поселилась противная тяжесть, причиной которой было волнение – она впервые покидает родные стены, что её ждёт там впереди?
– Не грусти, всё будет хорошо, – Нааррон тепло улыбнулся и понимающе сжал её руку.
Брат, напротив, был, как никогда, весел и болтал без умолку, несмотря на несколько измождённый вид. Кира бы даже поверила, что во всём виноваты тренировки, если бы не подсмотрела, как тот на ночь глядя тихонько крался из избы, а затем и со двора, ведя в поводу осёдланную кобылу. Вернулся Нааррон только перед рассветом. Слова о том, что не стоит связываться с Глафирой, он пропускал мимо ушей, и охотница не стала настаивать.
В избу вошёл Крэг, как обычно, широко улыбаясь.
– Мир вашему дому! – поклонился он с порога.
– Здрав будь, Крэг, – попросту ответила Анасташа, которая суетилась, собирая в дорогу пироги, испечённые спозаранку караваи, горячий сбитень и прочую снедь.
– Готовы? – не дожидаясь ответа на свой вопрос, он выдал: – Кажется я тут кой-чего забыл… Посмотрю?
Защитник направился прямиком в комнату Киры, и та подалась следом, не понимая о чём речь: «Да ведь тут и прибрано уже не раз».
– Что ты тут мог забыть?..
Крэг развернулся, припирая её к стенке:
– Это! – выдохнул он ей в губы, прежде чем поцеловать.
Кира отринула все мысли и доводы, целиком отдаваясь ощущениям. Все потом, когда этот сладкий миг закончится. Потому только сильнее притянула к себе Защитника, обнимая за шею, и привстала на цыпочки, чтобы далеко не маленькому Крэгу было удобнее. Её язык вступил в яростную борьбу с его и, кажется, даже победил, чтобы потом радостно сдаться. Тело охватила сладкая истома, и Кира едва сдержала стон, осознавая, что за бревенчатой перегородкой мама и брат, да и дверь нарастопашку… Сердце гулко колотилось в висках, щёки пламенели от ощущения того, что они творят недозволенное. От горячих ладоней Защитника по спине и затылку волнами расползались мурашки, голова кружилась, в ногах поселилась предательская слабость. Наконец, Крэг нехотя оторвался от её губ, и Кира чуть не застонала снова, теперь уже от разочарования. Она понимала, что он в этом прав, сейчас кто-нибудь заглянет – стыда не оберёшься. Усилием воли вернув себе самообладание, она выдохнула, не отпуская Защитника, будто и не он прижимал её к стене:
– Ну что, нашёл, потерянное?
– Почти, – голос парня прозвучал также хрипло, в глазах мерцал золотистый отблеск силы. Почувствовав это, Крэг прикрыл веки и сделал глубокий вдох, прежде чем открыть снова. – Кхм, если я сейчас примусь медитировать, тин Хорвейг нас заподозрит.
Кира скривилась и ослабила хватку. Да уж, Пасита дал понять, что не потерпит больше таких выходок. Тогда на холме Крэг осмелился её поцеловать прямо при нём. От воспоминаний о том, как выглядел Защитник в тот момент, у охотницы пробежал по спине холодок. Похоже, он чудом сдержался, чтобы не сотворить что-то ужасное. Вот тут она воочию увидела как «нелегко приходится тин Хорвейгу». Пасита выместил свою злость прямо на тренировке.
Защитники скинули одежду, чтобы её не испортить, и остались в одних холщовых штанах. Босые ноги будто и не замечали, что ступают по снегу. Было неприятно наблюдать, как Пасита гоняет по площадке Крэга, используя смертельные даже на вид приёмы, о каких Кире и слышать не доводилось. Очень быстро курсант выдохся и мог противопоставить разве что собственное боевое мастерство, но не силу. Как только это случилось, Защитник сменил тактику и теперь курсанту приходилось терпеть болезненные удары огненной плети, от которых вздувалась тонкими красными рубцами кожа на обнажённом теле. Это было унизительно, но недостаточно для того, чтобы тот отказался от попыток, которые переросли в шутливое баловство на тренировках – в остальное время Пасита не выпускал Крэга из виду. Они старательно изводили тин Хорвейга, нарочно прижимаясь плотнее друг к другу, или удерживая дольше, чем надо во время поединков, а то и касались украдкой губ в мимолётном поцелуе, если тот не видел. По их честным глазам, и рвущимся против воли улыбкам, Пасита понимал, что дело нечисто, но никак не мог помешать. На все его нападки, Крэг не больно-то обращал внимание и отшучивался, мол совсем сбрендил от ревности, да советовал чаще медитировать.
Будто прочитав её мысли, Крэг сказал:
– Теперь до самого Ордена мне толком не удастся этого сделать.
– Что вы там возитесь? – Анасташа вошла так тихо, что её и не заметили. Крэг поспешно выпустил Киру, но по раскрасневшимся щекам дочери та явно все поняла.
Понимающе усмехнувшись, она для порядка пригрозила:
– Смотрите, не шалите мне! – Анасташа посерьёзнела: – Крэг, а не обидят дочку в этом вашем Ордене? Ты уж присмотри за ней.
– Постараюсь, – Крэг взял Киру за руку и легонько сжал. – Жаль, не со всеми я совладать в силах… – он помрачнел.
– Пасита! – прошипела женщина, буквально выплюнув имя Защитника
– До Ордена постараюсь сделать все, что смогу. Да и Нааррон же с нами. Не думаю что тин Хорвейг при нём озорничать отважится. Да и иные , похоже, виды у него на Киру. А как в Орден доберёмся, Настоятель Махаррон внучку в обиду не даст.
Анасташа вздохнула, задушив в зачатке встающий поперёк горла ком. Глубоко внутри она всегда знала, что это когда-нибудь случится. Кира покинет отчий дом. Боги и так были к ней благосклонны, подарив двух детей вместо одного и любимого мужчину, который был рядом столько лет. Ей грех жаловаться. Отчего же тогда так грустно уже. Так пусто и одиноко, хотя дети ещё не перешагнули за порог?
– Присядем на дорожку? – предложила она, первой опускаясь на лавку.
Настроение Анасташи предалось и остальным. Взоры обратились к фигуркам Керуна и Киаланы, по традиции стоявшим на отдельной полке, накрытой белым рушником с красным узором по краю, повторяющим переплетённые между собой руны богов, символизирующие единство двух начал. Каждый мысленно попросил удачи и лёгкой дороги.
– Пора. Вздохнул, поднимаясь, Нааррон и крепко обнял мать.
После недолгого прощания Анасташа, утирая глаза платком и кутаясь в шаль, шла следом за медленно перебирающими ногами лошадьми. Позади разбредался народ – провожали охотницу и Защитников всем миром. Да не столько из-за великой любви, сколько больше из любопытства или же корыстных мыслей: «А вдруг защитник Пасита вернётся и припомнит?»
– Кира, постой! – проталкиваясь через толпу, за ними бежала Глафира, девушка неловко уворачивалась от идущих навстречу людей и все кричала. – Кира!
– Ей-то что надо? – проворчала охотница, разворачивая лошадь.
Люди, кто не успел далеко отойти, остановились поглазеть – авось, что ещё интересное случиться. Невзирая на любопытных, Глашка, задыхаясь, подлетела вплотную и схватилась за стремя одной рукой, вторая продолжала прижимать к груди объёмный свёрток.
– Кира, прости меня, пожалуйста! Киалана свидетель, от ревности я была не в своём уме, – щёки девушки залились искренним румянцем. – Я не должна была так поступать. Прими мой подарок, да не держи зла, если можешь. – Глафира низко поклонилась, а потом протянула какой-то свёрток.
Кира, испытывая неловкость, соскочила с лошади. Как-то непривычно было объясняться с человеком вот так свысока.
– Не нужно мне твоих подарков, да и не могу сказать, что обиды не держу, уж не обессудь. Живи, Глафира, спокойно, да впредь думай и не делай зла. Особенно тем, кто пред тобой беззащитен, – охотница понизила голос, пристально глядя в чёрные глаза: – Кто, как не ты испытала это на собственной шкуре?
Глафира смиренно поклонилась и снова протянула свёрток.
– Возьми, пожалуйста.
Только сейчас Кира поняла, что внутри что-то живое. Отрез ткани соскользнул, явив взору крупного косматого щенка, серой масти с белой грудкой. Голубые, ещё по-детски мутноватые, глаза глядели доверчиво, розовый язычок задорно вывалился из пасти. Щенок, мотнув головой, звонко чихнул и нетерпеливо заскулил, приподняв вислое ухо. Затем потянулся к Кире и засучил толстыми лапами, норовя вырваться из ослабших, не привыкших к труду рук девушки – весил он похоже прилично, а на вытянутых-то долго держать несподручно.
– Киалана… – сердце охотницы дрогнлоь при виде такого чуда. Не могло не дрогнуть. – Какой, ты, красавец! – она не удержалась и поцеловала щенка прямо в мокрый нос, едва заметив, как сзади хмыкнул Пасита – видать, позавидовал. Щен же в ответ успел облизать её лицо, прежде, чем Кира отстранилась.
– Возьми его, пожалуйста, – продолжала уговоры Глафира. – Это добрая порода. Отец от родни привёз по моей просьбе. Специально для тебя. Понимаю, он не сможет заменить твоего Тумана, но…
– Хорошо, я приму его. Не забывай, мои слова, – Глафира снова поклонилась. – Жаль, я не могу взять тебя с собой, – обратилась Кира к пёсику. – Ты ещё совсем маленький и не выдержишь дороги, – прижимая тёплое тельце, она повернулась к матери. – Будет дом охранять.
Передала щенка из рук в руки, и Анасташа порывисто прижала к себе теплое тельце, из ее синих глаз снова хлынули слёзы. Кира обняла мать в который уже раз, а потом рывком развернулась, лихо вскочив в седло, окриком послала Полночь в галоп, обгоняя спутников.
2.
Матрёна не пошла провожать Защитников и Киру вместе с деревенскими, сославшись на недомогание, отправила Есению одну. Казалось бы, теперь можно спокойно вздохнуть, да не отпускала тревога. И дело было не только в Пасите. Знахарка переживала о содеянном. Ох и рисковала она, вручая Кирране тот самый флакон. Матрёна надеялась, что рассчитала дозу правильно. Рецепт «Слёз Киаланы» она помнила до мельчайших подробностей, но вот точно определить на глаз, сколько надо девчонке, было намного сложнее.
Когда-то она благодарила Киалану за то, что у Защитников давно не рождаются дочери – таково наказание богов за спесь. Ровно до тех пор, пока у Анасташи с Карроном не родилась Кира. Девчонка появилась на свет, да и не где-нибудь, а здесь – прямо у неё под носом. И как это следовало расценить? То ли знак свыше, то ли насмешка судьбы, поди-ка разбери.
Девчонка росла, но ничего не происходило. Разве что странная была, ну да Матрёна и сама не из обычных. Подумаешь, девка как мужик охотится, да порты носит, главное, сила никак себя не проявляет, и Матрёна уверилась, что той нет в помине. Да не тут-то было. Боги любят шутить над смертными. Принесла нелёгкая нового Защитника, да не кого-нибудь, а одного из тин Хорвейгов. Перед затуманенным взором знахарки, как наяву предстали серо-стальные глаза, только те были старше, и из-за привычки щуриться мелкая сеть морщин уже тронула кожу вокруг…
В тот вечер было что-то не так. Эйсмолан тин Хорвейг будто витал где-то, хотя его движения оставались мощными и ритмичными, а руки продолжали ласкать её тело, но как-то механически.
– Свет мой, мне кажется ты сейчас не здесь со мной. Что-то случилось? – настрой Матрианы потихоньку пропал, и она остановила любовника. – Так не пойдёт. – отстранившись, она грациозно села на постели, откинув длинные достающие почти до колена волосы цвета светлого мёда, обычно тщательно заплетённые и прибранные под форменный головной убор. Эйсмолан протянул руку и взял прядь, принявшись задумчиво ею поигрывать, провёл вверх и вниз по её обнажённому плечу, но его лицо сохранило прежнее серьёзное выражение. Затем мужчина посмотрел ей прямо в глаза и тяжело вздохнул решившись.
– Ана, тебе нужно срочно уехать.
– Что? – голос Матрианы сел. Внутри будто что-то оборвалось. В глубине души она всегда знала, что рано или поздно это случится, они расстанутся, но не так же скоро!
Она отпрянула, когда любовник потянулся к ней, но он перехватил её за руку, преодолевая сопротивление, притянул к себе и крепко обнял. – Эйс…
– Ты недослушала, душа моя, – он зарылся носом в её волосы, опаляя дыханием кожу на шее. Я совершил серьёзную ошибку, это дорого мне обойдётся. Нам. Они не пощадят никого. Я не могу тобой рисковать. Поэтому ты должна срочно уехать.
– Хорошо, я только закончу работу и… Мне нужно три дня. Два…
– Матриана, ты должна уехать сегодня ночью. Здесь деньги и драгоценности. Этого хватит, чтобы добраться куда угодно, хоть на край света, – рядом звякнул увесистый мешочек. – Ты покинешь Орден и исчезнешь для всех. Никто не должен испытать и тени подозрений, что ты и есть Матриана тин Эллер. Надеюсь, ты успела разобраться с нашей маленькой проблемой?
Матриана нахмурилась, сжав зубы. Она все ещё не понимала, к чему такая спешка. Ведь дело же не только в нежеланной беременности? Эйсмолан не мог видеть её лица, потому она осмелилась на ложь:
– Да. Я все сделала. А как же ты? – внезапно осенила страшная догадка «Он сказал, что они не пощадят никого». – Так все это из-за «Слёз Киаланы»?
– Забудь это название и никогда больше не произноси его вслух!
– Эйс, что ты натворил? – Матриана повернулась, её голос звучал спокойно и непреклонно, невзирая на бурю, бушующую внутри.
– Я убил тин Даррена.
Хранителя Знаний и Главного целителя Южной башни Эйсмолана тин Хорвейга обвинили в государственной измене и в попытке предумышленного убийства Теорра тин Даррена, одного из наставников Северной башни и члена Совета Ордена, тот же непостижимым образом умудрился выжить и указать на убийцу. Мятежник был схвачен и через три дня казнён вместе с остальными шестью помощниками на Площади Плача в столице. Лишь одному из его пособников удалось сбежать. Матриана тин Элле всегда была умной, а потому беглянку так и не поймали. Она присутствовала на казни, и это был последний раз, когда видела любимого. Последний раз, когда она позволила себе плакать.
Через пять лет из сартогских степей на берег Широкой вышла едва живая измождённая женщина с маленькой девочкой на руках. Её подобрали рыбаки из деревни Золотые Орешки. Женщина представилась знахаркой Матрёной и рассказала, как на её деревню напали сартоги. Они сожгли дома, а людей убили. Её саму и сестру с маленькой дочкой, как и некоторых других женщин, увели в полон. По пути она сумела сбежать, прихватив племянницу, и шла много дней, пока не вышла к реке, где её обнаружили. Матриане легко поверили, в то время в Приграничье было неспокойно, и набеги кочевников случались частенько, а Защитников не хватало на всех. Сердобольные жители не отказали ей в крове, с радостью приютив, врачеватели здесь были на вес золота.
От воспоминаний кольнуло в груди, и знахарка тяжело опустилась на лавку, судорожно шаря по столу. В последние дни сердечное снадобье было всегда под рукой, старуха заглотила припасённый в маленьком пузырьке порошок, поморщившись от пряного вкуса. Стальные тиски постепенно разжались, и Матрёна, утерев покрывшийся испариной лоб, пробормотала под нос: «Так и помереть недолго!»
Матриана тин Элле всем сердцем ненавидела Защитников. Исключением, пожалуй, был Каррон тин Даррен – ещё одна насмешка богов. Потом родилась Кира, видать, и у Анасташи среди предков затесался могучий Защитник, а иначе как такое объяснить? И все бы ничего, но тут появился Пасита и принялся изводить девчонку, явно добиваясь от той проявления способностей. Выходит, он откуда-то узнал про Киру.
Повышенное внимание тин Хорвейга к охотнице сильно обеспокоило знахарку. Нельзя было допустить, чтобы бесовское племя, к которому она относила всех Защитников без исключения, начало возрождаться. Тем более, что у такой пары ребёнок появится, – в храм Киаланы не ходи. Уж проклятая сила в этом поможет. То, что он станет Защитником тоже сомнений не вызывало, а судя по мощи Паситы, это будет сущее отродье Излома.
То, как охотница расправилась со Стаей, лишь укрепило уверенность Матрианы в своей правоте. В то, что ребёнок может вырасти честным и благородным, как Каррон, и, возможно, спасти в будущем много жизней, она попросту не верила. План созрел мгновенно, а главное, никто её не заподозрит. На руку было и то, что девчонка ненавидит Защитника. Стоит той понести, как она, Матрёна, ей «поможет». Приняв зелье для вытравки плода, девчонка истечёт кровью, пока знахарка будет картинно сокрушаться, в попытках ей помочь. А потом сошлётся, на слабое здоровье, узкие бедра, близость Излома. На что угодно, ей в любом случае поверят.
Матрёна усмехнулась. Её плану изначально не суждено было осуществиться. Что-то происходило. Что-то странное, чего она не могла предугадать. Тин Хорвейг, несмотря на невоздержанность и даже явное наличие каких-то чувств к Кире, отчего-то так и не овладел девчонкой ни разу. Она проверяла, это было легко сделать незаметно, ведь в последнее время та часто оказывалась в её избе в беспамятстве. Тут, как назло, прибыл ещё один Защитник, и у знахарки появился новый повод для беспокойства. Этот охотнице нравился, Кира не захочет избавляться от его ребёнка.
Когда девчонка попросила у неё снадобье для блокировки силы, Матриана даже растерялась, но потом поняла – боги дали ей шанс. Оставалось надеяться, что Кира успеет достаточно далеко уехать, чтобы её смерть не навлекла подозрений. В идеале девчонка должна умереть в Ордене, чем вызовет раскол и противостояние среди Защитников. Наверняка Махаррон не будет в восторге оттого, что к его внучке как банный лист липнет тин Хорвейг, и спишет её смерть на давнюю вражду. Все это ей только на руку, отчего же тогда мучает проклятая совесть?
Глава 7
1.
Снег едва сошёл, и чёрная жирная земля не успевала впитывать влагу, превращаясь в вязкое месиво, хлюпающее под копытами и срывающее подмётки с сапог. Солнце, тепло припекавшее с утра и растопившее промёрзшие за ночь лужи, последний раз блеснуло лучами, отразившись яркими бликами от их поверхности, и постепенно скрылось, уступив место серой хмари. Ещё холодный ветер дерзкими порывами взметнул волосы, запутался в гривах лошадей, и подёрнул рябью водную гладь.
Ярый осторожно ступал по раскисшей дороге, то и дело оскальзываясь. Пасита, потянул повод, заставляя коня сойти на обочину, чтобы тот не переломал себе ноги. Защитник остановился и обернулся:
– Может, всё-таки сядешь в седло?
– Разве мы сильно отстали?
Кира упрямо шла пешком, ведя свою лошадь в поводу. Молокосос и заучка, видимо из солидарности, последовали её примеру. Пасита пожал плечами. В конце концов, раз им так нравится, пускай месят грязь и дальше. Нагрузка лишней не будет.
Припомнились годы обучения, когда их, курсантов, поднимали спозаранку и сутками гоняли по промозглым осенним предгорьям, пока они не валились с ног от усталости. Как бы то ни было, но девчонке это тоже предстоит, если, конечно, Махаррон не соизволит сделать поблажку для внучки. Отчего-то тин Хорвейг в этом сомневался, он слишком хорошо знал Настоятеля.
Стоило представить Киру босую, бегущую сломя голову по редколесью среди толпы полуобнаженных курсантов, пышущих здоровьем, юностью и силой, стремящихся при каждой возможности похвалиться друг перед другом удалью, Пасита ощутил болезненный укол ревности. Да и наставники тоже не исключение. Можно предложить ей своё покровительство, тогда никто бы не посмел и взглянуть лишний раз в её сторону… Отчего-то он был уверен, Кира скорее сдохнет, чем согласится.
Внезапно Защитник осознал, он так зациклился на том, чтобы привезти девчонку в Орден, что ему ни разу не пришло в голову, что она окажется там единственной девушкой-курсантом. Других женщин в Ордене нет, не считая прислуги. Волей-неволей ей какое-то время придётся жить и учиться бок о бок с другими мужчинами. Общаться с ними. Заводить друзей и врагов. И все они молодые, знатные и не очень, но по большей части привлекательные, привыкшие к повышенному вниманию и безотказности.
Сила наделяла всех Защитников особым шармом. Ему ли не знать – последний курсант, прошедший через Круг Определения, считает себя неотразимым, тем более стоит сделать шаг за ворота Ордена, как следом потянутся обожающие взгляды. Что уж говорить. Взять к примеру Золотые Орешки, он появился там и мгновенно снискал репутацию тирана и изверга, но заинтересованный блеск глаз из-за плетней и кустов, из-под платков и густых ресниц всё равно преследовал его, куда бы он ни направился. Все, что сдерживало этих похотливых сучек, не давая постоянно путаться под ногами, это страх. Видать, поэтому его самого больше привлекали те, кому он был неинтересен.
Сломать, привязать, сделать зависимой, увидеть, как ненависть в глазах сменяется желанием… Только вот после его интерес пропадал, как и не было, и приходилось искать другую игрушку. Нет, он не жаловался, ведь ему был важен сам процесс…
Ушедшие в сторону мысли плавно вернулись к Кире. Свои чувства к ней он не мог понять, хотя с тем, что они есть уже успел примириться. Одно Пасита знал точно – сломать, как других, её не выйдет, легче просто убить. Но, как ни странно, ему ни того, ни другого и не хотелось. А хотелось увидеть такой вот открытый, обращённый к себе взгляд. Искреннюю улыбку, предназначенную ему одному.
Тин Хорвейг невольно обернулся и раздражённо скрипнул зубами. Будто нарочно, Крэг что-то весело рассказывал, Кира улыбалась во весь рот, то и дело поднимая глаза, чтобы заглянуть ему в лицо. Идти было трудно, и совсем неудивительно, что девчонка поскользнулась и едва не упала. Молокосос поспешил придержать её за талию. Встретившись в этот миг взглядом с Паситой, Крэг нехотя убрал руку, но сделал это так естественно, без поспешности, что не вызвал и тени подозрений у Киры. Откликаясь на заклокотавшую у горла ярость, в груди тин Хорвейга расцвёл огненный цветок, отразившийся блеском пламени в глазах.
Пасита усилием воли заставил себя отвернуться. Со стороны все выглядело довольно невинно. Похоже, молокосос держится, так что ему самому и подавно не подобает выказывать слабость.
Пасита ещё в деревне заподозрил неладное. Курсант перестал пить снотворное на ночь, и Защитник злился, думая, что тот поступил так нарочно, в надежде увидеть «жаркий» сон. Тин Хорвейг сделал вид, что не заметил, но потом вышел на двор и сунул в рот пальцы, избавляясь от содержимого желудка. То-то будет сладкой парочке сюрприз, когда он к ним присоединится: «Пожалуй, стоит проучить обоих как следует. Сделать так, чтобы они и думать забыли впредь о подобном баловстве!» Пасита прислонился к промёрзшей бревенчатой стене спиной, успокаивая разбушевавшиеся чувства. Сейчас он даже хотел, чтобы это и правда случилось: «Нет, ну ладно безмозглый дуболом, но Киррана!» От кого Защитник не ожидал подобного, так от этой недотроги и скромницы.
С трудом сплюнув вязкую, отдающую горечью слюну, Пасита хлебнул ледяной воды, прополоскав рот, умылся из той же бочки, пытаясь погасить разгорающийся в груди пожар. Вернувшись в дом, он обнаружил Крэга крепко спящим. Как назло, сам Пасита долго не мог заснуть, ворочался и злился, но когда Киалана смилостивилась, все же увидел сон. Самый обычный. В нём даже была Кира, но как это бывает в простых снах, он почти никак не мог влиять на события и мало что вспомнил после пробуждения.
Все утро Пасита пристально вглядывался в лицо молокососа, пытаясь по выражению понять, снилось ли тому что-то особенное. Тот, обнаружив его интерес, спросил: «Чего таращишься, тин Хорвейг, аль влюбился? Так, я это, к мужеложцам не отношусь, не обессудь».
На следующий день все повторилось. Пасита сначала даже успокоился. Похоже, сны прекратились вовсе, и больше не надо глотать горькую жижу, от которой с утра мутит, кишки сводит и раскалывается голова – то ли вредная знахарка специально такой отвар им готовит, то ли и правда ничто другое попросту не подействует? И все ничего, если бы через несколько дней он не заподозрил неладное.
Девчонка, поартачившись, снова согласилась медитировать, но теперь Пасита больше не ощущал потоков её силы, мощное ровное завихрение которых нельзя было ни с чем перепутать. Защитник со временем даже научился их видеть, как умеют некоторые наставники. Теперь же – ничего, как он не старался. Все, что удавалось ощутить, это едва теплящийся отголосок силы. Все.
Это было нехорошо. Одно дело, когда невооружённым взглядом будет заметно, какую мощь таит в себе эта хрупкая Защитница, и совсем другое, если он, опальный Защитник, притащит в Орден какую-то девку и будет убеждать, что у неё есть сила. Прежде чем отвести Киру в Круг Определения, придётся заставить себя выслушать. Пасита не сомневался в своём успехе, но и отказываться от явного преимущества не собирался.
Новая мысль окатила ледяной волной: «А вдруг её силу забрал Излом? Вдруг ничего не осталось? И что тогда? Неужели все зря? Конец всем надеждам? Останется разве что довольствоваться проведённой вместе ночью, прежде, чем отправить её восвояси?»
Пожалуй, от этого поступка его не удержит даже Махаррон. Мысль о том, что старик после всего не сможет пойти против Кодекса и заставить его жениться на обесчещенной внучке, вызвала нездоровое веселье.
Подковы Ярого перестали издавать чавкающие звуки и глухо застучали по твёрдой земле. Хвала Керуну! Выбрались на большак, пора прекращать это безобразие. Пасита развернулся и крикнул:
– Давайте в седло! Хватит дурью маяться, так и до завтра к Красным Горкам не поспеем.
На этот раз спутники не заставили себя ждать, сказывались проведённые в дороге дни. Заучка, с видимым облегчением, едва ли не первым взобрался на свою покладистую кобылу, остальные последовали его примеру, на ходу пытаясь стряхнуть прилипшие к подошве комки грязи.
На большаке лошади пошли увереннее. Здесь на юге Княжества было не в пример теплее, чем в Приграничье. За прошедшую седмицу они будто медленно въехали из зимы в весну, так сильно изменилась местность вокруг сразу за болотами. Снег в лесу ещё не сошёл, но на полях растаял, напоминая о себе лишь светлыми пятнами тяжёлых серых куч, раскиданных здесь и там. Воздух пах прелой листвой, сыростью и перегноем, звенел от свежести. По утрам путников непременно будил щебет птиц, которых не обмануть даже неожиданным снегопадом.
Путешествие выдалось лёгким. За ними никто не гнался. Они не торопились, останавливаясь задолго до заката. Обустраивали стоянку без спешки и обязательно находили время, чтобы немного размяться. Тренировки затевали не всегда, но медитировать Пасита заставлял каждый вечер. Он все время внимательно вглядывался Кире в лицо, это мешало сосредоточиться, казалось, будто он что-то подозревает. Хоть охотница и считала все это собственными домыслами, но, памятуя о наставлениях знахарки, принимала зелье украдкой, притворяясь, что ходит по нужде. Рука сама легла на грудь, проверяя потайной кармашек, в котором хранился замотанный в тряпицу маленький флакончик тёмного стекла. Тот оказался на месте, да и куда ему было деться?
Набежавшие тучки просыпались-таки мелким и неожиданно колючим снежком – последней привет зимы. Порыв ветра швырнул его в лицо, заставив зажмуриться. Полночь недовольно фыркнула и мотнула головой, ускорив шаг. Догнала едущих бок о бок адепта и курсанта, пошла медленнее, приноравливаясь к их скорости, и пригнула голову. Охотница усмехнулась такой находчивости. За широкой спиной Крэга и правда было не столь ветрено.
Кира тайком наблюдала за Наарроном. В последние дни он был сам не свой, отвечал невпопад, частенько витал в облаках и тяжко вздыхал, вперившись вдаль: «Небось, по Глашке скучает?» Сейчас брат что-то рассказывал другу, и она невольно прислушалась.
– Я не знаю! – в голосе Нааррона прозвучало чуть ли не отчаянье, он воровато оглянулся.
Кира нахохлилась и натянула суконный, подбитый мехом башлык, плотнее обматывая длинные концы вокруг шеи, здесь на юге Княжества холод ощущался совсем иначе и пробирал до костей. Было странно всю зиму проходить в лёгкой куртке, а теперь, когда и снег уже почти растаял, мёрзнуть, дрожа как осиновый лист на ветру. Нааррон, решив, что она не обращает на них внимания, успокоился и продолжил, понизив голос, хотя для тренированного охотой уха особой разницы не было, Кира все слышала, тем более ветер доносил каждое сказанное слово.
– Мне с ней было хорошо, но я её не люблю. Да и желания завести семью у меня пока нет. А после всего я чувствую себя… ублюдком!
– Ты себя с тин Хорвейгом даже не сравнивай! Это Глафире впору на тебе жениться, раз она у тебя первая, – Крэг тихо рассмеялся.
– Но ведь получается, я её обесчестил? Хотя, наверное, нет. Она же и так была не девственна, – Нааррон задумчиво почесал в затылке.
– Заучка! Ты идиот? Прекрати мучиться, а то аж тошно слушать! Подумаешь, девку трахнул. Сколько ещё их будет? Если не перестанешь ныть, я стану подтрунивать над тобой до конца жизни. Тебя послушать, так и я должен жениться на Орденской стряпухе.
– На стряпухе?! – Нааррон чуть из седла не вывалился от удивления. – Дуболом, – произнёс он вкрадчиво, – не говори, что ты переспал с толстой Панной?
– Посмей только кому рассказать! – пудовый кулак сжался под самым носом адепта: – Я тебе шею сверну!
Нааррон прыснул ни капли не испугавшись.
– Друг, тебя лишила девственности старая толстуха, я не ослышался?! – не унимался он.
– Заткнись, сказал! – прошипел Крэг. – Если ублюдок услышит, я тебя прямо тут и закопаю! – он угрожающе подался в сторону веселящегося адепта.
– Не-ет, это я буду подтрунивать над тобой до конца жизни!
– Не такая уж она и старая тогда была, всего-то зим на пятнадцать старше…
Нааррон тихо трясся от смеха. Немного успокоившись, он вернулся к прежнему разговору, но его голос теперь звучал не в пример спокойнее и даже по-деловому.
– Так, выходит, это нормально, что мне было хорошо с Глафирой, но я её не люблю?
– Конечно. Ты же мужчина, у тебя есть свои желания и потребности. Открою секрет, которого, похоже, нет в твоих книжках. У женщин эти самые желания и потребности нисколько не меньшие, чем у нас. Во! Попадётся тебе такая ненасытная, и будешь стараться уже не столько для своего удовольствия, сколько чтобы назавтра по всей округе не растрепали, что ты немощный.
– Да ты что?! – искренне удивился брат.
Дальше Кира не захотела слушать мужские разговоры, да и не пристало ей, девице, про такое, вообще, знать. Она придержала лошадь, слегка отставая, и погрузилась в собственные думы.
Это что же получается? То, что она испытывает к Крэгу тоже не любовь, а всего лишь похоть? До этого момента охотница особо не задумывалась, что значат их отношения. Понятное дело, мечтать о пышной свадьбе и доме с кучей детишек не приходилось. Крэг – Защитник, да и она сама вроде тоже станет Защитницей, если из Ордена с порога взашей не вытолкают, будто наглую девку, возомнившую о себе невесть что.
Правообладателям!
Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.Читателям!
Оплатили, но не знаете что делать дальше?
