Текст книги "Философия пожизненного узника. Исповедь, произнесённая на кладбище Духа"

Странные чувства

Как известно, я издала уже три книги, вот-вот выйдет четвёртая. Меня издаёт бесплатно немецкое издательство, но цена одной книги у них очень высокая, практически неподъёмная для нашего, русского читателя. Даже сама я их не могу приобрести, две книги в количестве четырёх экземпляров каждая, мне прислала одна моя читательница, которой очень нравится всё, что я пишу.

Я живу сейчас в небольшом симпатичном посёлке в Тверской области. Люди здесь, может быть, не искушённые всякими соблазнами больших городов, но судят о жизни здраво и совесть и порядочность не потеряли. Как это бывает в таких посёлках, здесь поневоле все у всех на виду. Я раньше жила какое-то время в деревушке здесь неподалёку, приходилось нередко приезжать сюда по разным делам, поэтому меня здесь многие знают.

И когда я сказала кому-то, что пишу книги и они издаются, как-то так само собой получилось, что у меня стали просить их почитать. И вот сейчас все восемь книг находятся «на руках». Просят и другие, но больше у меня нет. Мне очень бы хотелось устроить здесь презентацию, поскольку я вижу, что моё творчество вызывает у здешних людей интерес, поэтому я пыталась попросить в интернете у сотен тысяч людей тех, кто меня читает, кинуть на телефон какую-нить мелочь, чтобы я могла приобрести побольше своих книг для презентации, но никто не откликнулся – то ли жаба душит, то ли наплевать.

Но вот сегодня я зашла в магазин, где работает одна молодая женщина. Вообще-то она по образованию учитель истории. И она недавно попросила у меня мою книжку. И сегодня я спросила – ну как мол? И она говорит: «Читаю, просто не могу оторваться. Интересно так, что не высказать».

После такого восторженного отзыва я поняла, что живу я не зря. До этой минуты я всё-таки немножко в этом сомневалась – уж такой я мнительный человек… Сказать, что мне было приятно – мало. Я испытала какие-то странные чувства. Я поняла, что я просто люблю эту незнакомую мне женщину и готова жить долго и писать хоть для неё одной!

Судьба не бывает справедливой

Не могу вспомнить ни одного настоящего гения, который был бы богатым и имел бы счастливую судьбу. Хотя… ну Паганини, конечно, бедным не был, он давал концерты, за которые ему платили немалые деньги. Но в личной жизни, по-моему, он счастлив не был. Он был большой женолюб с очень мощной мужской потенцией, поэтому одной или даже несколькими женщинами дело не ограничилось, их у него было несметное количество. Почти достоверно, что он в итоге подцепил сифилис. Он трахал направо и налево молодых девушек, бывали случаи, когда разгневанные отцы грозились его убить. И под конец у него был очень несчастливый роман с молоденькой англичанкой, которая польстилась на него, конечно же, из-за денег, но в итоге бросила этого, как она считала, «противного старикашку».

А когда он умер, католическая церковь не давала разрешения его похоронить, и несколько десятков лет его забальзамированный труп возили по Европе. Ему, конечно было уже всё равно, пострадал его сын, отдавший практически всю свою жизнь этому скорбному ужасному делу…

А впрочем, я отвлеклась. Классический пример нищего гения – Моцарт, которого похоронили в общей могиле для бедняков. Да и при жизни денег ему никогда не хватало, хотя он написал какое-то безумное количество гениальных музыкальных супершедевров. Что толку, что он был принят и обласкан ещё с раннего детства, когда был невероятным вундеркиндом, при всех дворах европейских властителей? Вот не считали его современники никем уж таким выдающимся, хотя его оперы ставились во многих театрах, его симфонии звучали в самом престижном исполнении, его произведения уже тогда исполнялись лучшими музыкантами и так далее и тому подобное. Но композиторов в те времена было несметное количество – в основном, итальянцы, но хватало и всяких других. Ну вот и он был, в общем, один из многих…

Перейдём чуть ближе к нашим временам и в другую область человеческого Духа. Пусть это будут художники, например. Здесь вообще дикие контрасты. Ван-Гог при жизни был таким убогим бедняком, что просто становится страшно. Если бы не его брат, который его поддерживал материально, он просто-напросто умер бы с голоду. Ну а теперь давайте вспомним, сколько стоят его картины сейчас. Какие-то немыслимые миллиарды долларов. Хотя вот есть люди, которые сомневаются, что Ван-Гога можно считать гением. Моя бабушка была человеком начитанным, неглупым и, что называется, русским интеллигентом. Так она всегда удивлялась, когда читала в книгах, что Ван-Гог представляет из себя какое-то выдающееся явление, и спрашивала меня: «Ну как может считаться гениальной вся эта мазня?» Я не знала, что ей ответить.

А теперь о том, что представляет очень большой интерес для меня лично – конечно же, о литературе. Совсем ещё недавно были времена, когда народ у нас считался «самым читающим». Из-за этого совсем нетрудно было прослыть гениальным писателем, даже если ты таковым не являлся. Нет, я не хочу сказать, что, например, Улицкая или Толстая – посредственности. Но когда я слышу о том, что Улицкую наградили высшей наградой Франции – орденом Почётного Легиона, я начинаю остро ощущать, что судьба ко мне, полуголодной и бездомной, очень несправедлива. Когда человек начал писать во времена, в которые большинство читает только электронные книги, а пишущих развелось как собак нерезаных, то будь ты хоть самим Фёдор Михалычем, не светит тебе ни фига… Пройдут мимо и не заметят, как пустое место. И умрёшь ты под забором собачьей смертью, мечтая… нет, не о славе, а всего лишь о бутерброде с колбаской.

Я иду в этот город, которого нет…

В двадцать лет я жила с ощущением, что моя жизнь бесконечна, что я бессмертна. Потом, после сорока, много-много лет я вообще ни о чём не думала и не видела ничего вокруг. Я жила с любимым человеком, моя любовь была настолько всепоглощающей, что остальной мир для меня просто не существовал. А вот после шестидесяти, когда я осталась одна, потеряв всё, что только можно потерять, я вдруг стала остро ощущать, что дальше – ничего нет. Совсем ничего.

Да, у меня оставалось моё бренное больное тело, которое требовало всяческой заботы, но и только. Оно цеплялось за жизнь, как сумасшедшее, ему было плевать на то, что разум каждый день твердил ему о бессмысленности такого существования. При этом жизнь в таком диком противоречии, в таком раздрае, в такой несогласованности духа с телом никак на мне не отражалась, рассудок мой сохранял трезвость мысли и всегдашнюю способность к анализу, которая началась у меня в раннем детстве и не покидала никогда, поэтому можно было не опасаться, что я спячу. Нет, такое бегство в безумие от моей тяжёлой жизни мне совершенно не грозило.

А вот тело, мой организм, который раньше меня никогда не подводил, как раз и не выдержал голода, холода, мотаний по городам и весям, по чужим неуютным углам и отвратительной зависимости от неприветливых людей. Когда я превратилась в инвалида, я поняла, что мне больше никогда не выкарабкаться. Я представляла из себя человека, который вот-вот утонет, он уже захлёбывается, но каким-то чудом всё держится и держится на поверхности, периодически скрываясь в пучине, но вдруг неожиданно выныривая на поверхность…

И почему-то не было на земле такого места, где я могла бы приткнуться. В город, который я любила больше всего на свете, вернуться я не могла, и не только по причине полного отсутствия средств, на которые я могла бы там снять какое-то жильё. Теперь для меня это был город, как спел музыкант, которого нет, город мёртвых. Там прошла моя молодость, все те, с кем мне тогда было хорошо, давно умерли. И вспоминались не великолепные его дворцы, а почему-то грязненькая Апрашка…

Для меня он никогда не был «бандитским», он был самым родным, потому что я была в нём счастлива. И когда в фильме в начале каждой серии показывают эту самую Апрашку и звучит эта песня, я не могу удержать слёз. И знаю точно, что после смерти я опять попаду туда – уже навечно.

Маленькая смерть

Когда человек совсем одинок и к тому же очень болен, ему по ночам не хочется засыпать, потому что ему кажется, что вот он заснёт – и умрёт во сне, и его долго-долго никто не найдёт. Эта страшная картина – его забытый на Земле не погребённый труп – терзает его и так уже измученные болезнью и тяжёлой жизнью нервы и не даёт уснуть до утра. Он ворочается с боку на бок, всё тело вдруг начинает зверски чесаться, он с остервенением его чешет, пока оно не начинает гореть.

Да – ночь это самое страшное время суток. Днём ещё как-то можно успокоить себя какими-то мелкими делишками, отвлечь от страшных мыслей не столько о настоящем, в котором давно уже нет ничего хорошего и каждый день приходится решать неподъёмные для больного человека проблемы, сколько о покрытом мраком будущем, которое наверняка не сулит изменений к лучшему, и где-то там вдалеке маячит что-то такое ужасное, что мозг отказывается перевести эти смутные картины в конкретные образы. Они остаются где-то глубоко в подсознании и всплывают только в ночных кошмарах, когда удаётся заснуть. Но наутро они, слава Богу, забываются, потому что если начать вспоминать, что это было, то можно элементарно сойти с ума.

Наверное, сойти с ума – это как раз было бы замечательно: убежать от мерзкой действительности, нырнув в безумие как в небытие. Ведь там тебя точно нет. Это почти та же смерть. Зря, что ли, многие миллионы живущих бегут во временное безумие – кто упившись алкоголем, а кто и накачавшись наркотиками. И совсем даже не обязательно это старые, одинокие и больные. Чаще всего это как раз совсем молодые люди, даже подростки, которые острей, чем пожилые (у этих уже всё притупилось, поскольку они много лет вынуждены идти на сделку со своей резиновой совестью), чувствуют всё несправедливое и неправедное устройство этого мира.

Но психика иногда выдерживает больше, чем человеку кажется, что он способен выдержать. Первым ломается крепкий с виду организм, долго не дававший никаких сбоев, он крепко держался даже тогда, когда казалось, что вот он – пришёл его конец: три месяца в холоде, голоде и в полном одиночестве в забытой Богом деревне зимой. Кто знает, что стало последней каплей, его доконавшей?

И слава Богу, что человеку в суете повседневности некогда задуматься о том, что может наступить такой момент в его жизни, когда он попадает в тупик, из которого нет выхода. То есть, выход-то есть… Но туда не хочется даже тем, кто осознаёт, что он обречён. Нас не пугает всё то плохое, что может случиться с нами, пока мы живы, нас пугает НЕИЗВЕСТНОСТЬ. А про то, что там, за чертой, мы ничегошеньки не знаем – ведь ни разу никто оттуда не вернулся и не рассказал… Там тьма и холод, а мы любим свет и тепло.

Вот поэтому и не спится по ночам, ведь сон – это маленькая смерть… А в преддверии смерти настоящей не хочется умирать даже ненадолго.

И случится чудо…

Если твою книгу купило двое по бешеной цене – это значит, что ты всё-таки писатель? Или это просто кто-то из тех, кто читает всё, что бы ты ни написала, и после этого пишет тебе всякие ну очень приятные словеса?

А впрочем, не всё ли равно? Что это меняет в твоей жизни? Абсолютно ничего. Кошмар длится уже много лет, но кажется, что финал уже просматривается. Вот чего никогда не могла – это отправить туда себя сама, как бы ни было ужасно. А может, не было ещё до такой степени ужасно, чтобы добровольно встать на табуреточку…

Ну в самом деле – ну нет ни шиша, ни денег ни жилья, ни здоровья, но ведь ты-то сама ни чуточки не изменилась! Такая же дерзкая и непокорная, не гнёшься ни перед обстоятельствами, ни перед подонками. Жить всё равно интересно, как было всегда. И всегда в реальной жизни ты всё время соприкасалась с убогими (ты же не в коконе жила), от которых всегда убегала к великим. Да, мне не нравится этот мир, в итоге вот пришла к окончательному выводу, что сотворили его совсем-совсем несовершенным и неправильным. Но за что я сильно благодарна (самое смешное – ведь не знаю кому!) создателям, так это за то, что сюда приходили не только миллиарды дураков, но и те, без которых мне на этом свете точно было бы нечего делать.

С реальными, живыми я с ними не встретилась, да это, наверное, и не нужно. Я же не идиотка вроде той, которая преследует меня уже целый год. Я бы никогда не стала навязываться тем, чьи творения не дали мне погибнуть. Ну а эта тётка – она безмозглая, она считает, что если я доступна, то можно лезть ко мне со своей оголтелой хренью. В принципе, ничего страшного, я ведь могу спокойно пропускать всю её чушь мимо ушей, интернет меня закалил – здесь убогих большинство, в последние годы сюда выползла вся шваль, которая раньше гнобила людей на лавочках и в коммунальных кухнях. Теперь им не жизнь, а малина, кто-то подсуетился и подкинул им такое огромное поле для их мерзкой деятельности.

Они сидят здесь и днём и ночью, ищут жертвы, с помощью которых они, как вампиры, напитываются жизненной энергией и самоутверждаются. Впрочем, интернет – он лучше, чем реальность, в том смысле, что если они привяжутся к тебе, например, в трамвае, ты должен предпринимать какие-то ответные действия, и в результате ты оказываешься запачканным с ног до головы. А здесь их можно просто игнорировать. Действительно – как всё просто.

Жизнь в основном состоит из негатива, от него убежать трудно. И этот негатив не только в людях, он в любой мелочи бытия. Вот надоело тебе валяться трупом, и придумала ты себе геморрой – уехала в заброшенную деревеньку и пыталась здесь совершить для тебя в твоём состоянии трудновыполнимое: посадила огород. А погода словно с цепи сорвалась – холод, дождь, и так всё лето. И по большому счёту ничего не вышло, победили тебя неведомые силы.

Но это – по большому. А вот висит маленький огурчик, скоро он созреет окончательно, я его съем и загадаю желание… И случится чудо.

Герои нашего времени

Что делать одинокому больному человеку, у которого практически не осталось никаких удовольствий в жизни, как себя развлекать? Интернет за много лет надоел своей пустотой и бестолковостью, обилием информации, которую можно сравнить только с мусорной ямой. Про телевизор ваще молчу – помойка ещё та, да и не могу я, нищая и бездомная, позволить себе такую «роскошь». И не на что приобрести, и тяжело за собой таскать.

Поэтому, когда я в интернете набрела на интересное кино – на три сериала, объединенные общим сюжетом и одними и теми же героями, я, что называется, в него «вжилась». Жизнь этих людей стала моей жизнью, хоть я никакого отношения никогда не имела ни к криминалу, ни к нашим доблестным органам – всегда была законопослушной гражданкой и заповеди «не убий» и «не укради» соблюдала не потому, что накажут, а потому, что считаю преступников просто недалёкими, безмозглыми и больными психически людьми.

Конечно, это кино, и в нём много выдумки, это, так сказать, художественное произведение, и какие-то вещи в реальной жизни вряд ли существуют. Какие-то герои этих сериалов сильно приукрашены. Но с другой стороны, они ведь люди, и тоже могут быть добрыми и милосердными и сострадать тем, кто пострадал от разгула криминала. Как бы то ни было, эти люди мне стали, как родные, мне были близки все их чувства и переживания, хотя, повторюсь, я не имею никакого отношения к этой стороне жизни.

Необыкновенно обаятельна главная героиня – начальник отдела «Пятницкий» Ирина Сергеевна Зимина (Виктория Тарасова). В неё просто невозможно не влюбиться. И не потому, что она такая уж идеальная – нет, она способна на многое такое, что кажется даже чудовищным – например, убийство Кати Русаковой, да и многие другие убийства были совершены если не с её подачи, то по крайней мере с её молчаливого благословения. Но мне почему-то каждый раз кажется, что она права на сто процентов…

И все другие многочисленные персонажи сериала – и симпатичные и не очень – яркие и проникающие в душу, цепляющие за живое. Следователь Коля Тарасов в «Глухаре», нелепый Агапкин в «Пятницком» – их невозможно забыть и с ними жалко расставаться… А вот Карпов, который во всех трёх частях центральная фигура (в «Пятницком» он появляется очень редко, так как понятно, что он попал в психушку за содеянное) – очень неоднозначная сверхколоритная личность. Вроде он – жуткий-прежуткий злодей, отрезает садовыми ножницами пальцы у предполагаемых заподозренных в криминальных поступках, крышует крупных бандитов, не гнушается огромными взятками. Но благополучно выходит из всех переделок живым, даже в последней ситуации его выпускают из психушки, и он остаётся на плаву как ни в чём не бывало. (Правда, в самом конце многочисленных серий мы всё-таки присутствуем на кладбище и видим его в гробу). Но он возбуждает вместо отвращения к нему самые положительные эмоции – может быть, это у нас, современных людей, все понятия перевернулись с ног на голову?

Режиссёр всего этого блестящего сериала о жизни нашего посткоммунистического общества Илья Куликов с моей точки зрения просто гениальный художник, куда там всяким бледным приевшимся донцовым и устиновым с их жалкими неправдоподобными и нежизненными историями.

И как жалко, что когда-то пора и остановиться – хочется смотреть и смотреть без конца, они стали частью моей жизни. Вот уж не ожидала, что я, ценящая только так называемое «высокое искусство», смогу так намертво прикипеть к отнюдь не положительным героям нашего ужасного, но далеко не скучного времени!

Прилетевший со звёзд

Я помню какой-то прекрасный сад, в котором росли цветы необыкновенной красоты. Они были так красивы и так дивно пахли, что в языке даже не найти слов, чтобы это описать. И я в нём качался на качелях, подлетая высоко-высоко, и мне было не страшно, потому что я знал – со мной ничего не может случиться плохого, меня охраняют все небесные ангелы, потому что на меня возложена миссия – принести в этот безрадостный мир высшую красоту, чтобы люди, наконец, поняли, что такое счастье. Счастье – в звуках, которые тоже не описать словами. Язык слишком беден, чтобы выразить всё, что заполняло мою душу. Когда мне исполнилось 4 года, я открыл, что эти божественные звуки, которые звучат во мне и день и ночь и даже во сне, можно записывать на бумаге. И долго-долго, ещё три десятилетия, я покрывал бумагу этими смешными закорючками.

Я исписал тонны бумаги. Я даже сам не понимаю, как мне это удалось. Ведь при этом я был обычным человеком, у меня, как и всех, были любящие родители, особенно любил меня отец. Он, хоть и был строг со мной, но понимал, что видит перед собой Чудо, которое ещё не рождалось на земле, и вряд ли когда-нибудь повторится в ком-то другом. Была ещё старшая сестричка, милая скромная девочка, во всём соглашавшаяся со мной. Потом я вырос и женился на ничем не примечательной девушке. Вообще-то, я сначала влюбился в её сестру, которая иногда исполняла арии из моих опер. Наверное, я влюбился потому, что пела она божественно (потом она стала придворной примой королевской Оперы). Но что-то у нас не заладилось, и она не разделила моих чувств, а потом мы и вовсе перестали общаться.

Отец, которого я не предупредил о своей женитьбе, очень обиделся, ведь он считал себя самым близким мне человеком и думал, что я буду советоваться с ним обо всех своих делах, особенно таких важных, как женитьба. А потом, когда он увидел мою жену, она ему очень не понравилась. Да, она была заурядной женщиной, звёзд с неба не хватала, очень легкомысленной, и мне кажется, что она изменяла мне с моими друзьями. Ей просто не дано было понять всего того, что составляло для меня самое главное в моей жизни. Она порхала, как бабочка, с цветочка на цветочек, и жила одним днём. Я ей всё прощал, потому что жизнь рядом с таким, как я, нелегка для любой женщины, для которой важны не какие-то там гениальные звуки, а более приземлённые вещи – дом, дети, материальное благополучие…

Да и то, чем я жил, не так уж и многих интересовало. Такое нужно только тем, кто сам витает в небесах, ну а большинство ведь живёт на земле и для них это просто треньканье и сотрясение воздуха. Сильные мира сего иногда развлекались, приглашая меня в свои дворцы, я был для них как забавная игрушка, пока был ребёнком. Потом они ко мне охладели, и только один высокопоставленный религиозный деятель, большая шишка в моих родных краях, считал, что я обыкновенный тунеядец, отлынивающий от работы, и что я обязан жить как все другие, служить в придворном оркестре капельмейстером, скромно пиликать всю жизнь и не высовываться. Особенно его бесило, что я мотаюсь по Европе в поисках непонятно чего – славы, денег? – ему и в голову не приходило, что мне нужна была свобода. Певчие птицы не поют в клетках, даже в золотых. Для того, чтобы выводить свои рулады, им нужно небо, ветер, шумящая листва деревьев и свобода…

Но таким, как я, не место на земле. Вселенная очень быстро забрала меня отсюда – туда, куда попадают после смерти очень немногие, те, для которых моя музыка стала своей, как будто это они её написали, ведь когда она звучит, им кажется, что она у них внутри. Мой хрупкий человеческий организм не выдержал моей нечеловеческой гениальности, он очень быстро надорвался – его подкосили эти невероятной красоты звуки, которые пришли вместе с моим появлением на свет, когда моя душа прилетела с далёкой прекрасной звезды, которая совсем не походила на Землю, где никто не ценит красоту и гармонию, где царит не любовь, а злоба, ненависть и корысть.

Но я оставил тем, кому здесь плохо, очень большой подарок, в утешение от всех ужасных невзгод и мучений, которые сопровождают их жизнь. Когда звучит моя музыка, они забывают о своей нищете, болезнях и одиночестве, они счастливы. И я знаю, что без меня этот мир был бы намного беднее и холоднее.