Текст книги "Сборник прозы. Рассказы, мистика, сказки, фантастика"

Вечеринка была в разгаре, когда Вадим, притянув Марину к себе, отвёл её в угол комнаты.

– Мариночка, ты сегодня блистаешь! А это колье, откуда оно у тебя? Я раньше его не видел. Ну, скажи мне, когда это всё уже закончится, и мы будем вместе? Мне надоело делить тебя с твоим мужем!

Марина вывернулась из цепких рук Вадима, успокоила – Да скоро уже, осталось всего несколько дней! Ты же хочешь большие деньги? Я могу уйти хоть сейчас, но ведь тебя это не устроит. Что мы будем делать без денег, жилья? Может, ты сможешь заработать на шикарную жизнь? Да и потом, как ты собираешься это сделать? Так же, как со свекровью? А если он не погибнет сразу, а останется инвалидом? Ладно, не дуйся, я ведь правду говорю. – Марина чмокнула Вадима в щеку. – Я на минутку в туалетную комнату, а ты иди в компанию и жди! – Марина улыбнулась, повернулась на каблучках и вышла из комнаты.

В туалетной комнате было пусто. Марина подошла к туалетному столику, посмотрела на своё отражение в зеркале. Она поправляла колье, когда в зеркале стало что – то происходить. Сначала Марина увидела нечёткий силуэт позади своего отражения. Марина обернулась, но в комнату никто не входил. Она снова посмотрела в зеркало. На неё, из зеркала, смотрела красивая высокая женщина, в пышном атласном платье зелёного цвета. На шее женщины было колье, которое было на Марине. Женщина в упор смотрела на Марину, а затем, скорчив на лице злую гримасу, погрозила Марине пальцем.

Марина, испугавшись, сделала шаг назад. И вдруг она почувствовала, что ей не хватает воздуха. Было ощущение, что колье начинает сжиматься и не дает дышать. Марина стала терять сознание. Она пыталась сорвать колье, но ей не удавалось зацепиться за колье пальцами, оно словно вросло в кожу. Уже падая на пол, она снова увидела в зеркале женщину. Женщина наблюдала.

Марину нашли через полчаса. Помочь ей уже никто не смог. Она была мертва. На зеркале осталось большое мутное пятно, похожее на силуэт женщины. Колье, которое было на Марине, исчезло.

Не отдать душу ведьме

Машина мчалась в сумерки по широкой трассе за окраину города. Вот уже и последний квартал остался позади. Огни города таяли в надвигающейся темноте, отодвигались всё дальше и дальше. А впереди черной полосой стоял холодный лес. Была пора глубокой осени, когда постоянные проливные дожди, несут с собой тоску низкого серого небосвода и пронизывающее отчаянье порывистых ветров.

Алина с Женькой ехали к друзьям, которые вот уже третью неделю сидели на своей загородной даче. Взяв отпуск, эта парочка не захотела заморских путешествий, отказавшись от предложенных путёвок, и просто удалились от своих родственничков и надоедливых знакомых в тихое и уютное местечко, где достать их было трудно. Отпуск им был положен продолжительный, домой возвращаться они пока не собирались, но по общению с Женькой и Алиной соскучились и, вызвонив их по телефону, пригласили на выходные. Ребята решили не отказываться и друзей уважить.

Да и Алина рада была случаю побыть рядом с любимым выходные дни. Не ладилось что – то у них в последнее время. Женька уже несколько недель раздражался по – всякому пустяку. То ластится, как мартовский кот, то рычит, как голодный лев. Потом опомнится, прощения просит, говорит, что и сам не понимает, что с ним происходит. Да и на усталость сильную стал жаловаться. Раньше почти каждый день виделись, да и дело вроде как к свадьбе шло, а в последнее время, домой приходит, да только сил и остаётся, что до дивана доползти. Звонит, извиняется, что прийти не может.

Алина настояла, чтобы Женька к врачам обратился. Всех врачей прошёл, анализами замучили. Ничего не нашли. Здоров, как молодой бычок. Алина натащила ему из аптеки всяких витаминных препаратов, пить заставила. Ничего не помогало. Врачи всё списали на хроническую усталость, мол, отдыхать больше надо, всех денег не заработаешь. Но дело явно было не в работе, да и работа у Женьки такая, на которой сильно не вспотеешь. Там в основном мозги хорошие нужны.

Программистом Женька работал. Единственно, что можно на такой работе заработать, так это мозоли на том месте, на котором сидишь, так за это ещё и деньги большие платили. Женьке работа его нравилась, да и раньше он никогда на усталость не жаловался. А сейчас даже лицом осунулся. Начальник его уже готов был ему отпуск предоставить, да Женька отказался.

А тут ещё в выходной день, побежала Алина на рынок, уж больно ей там курточка понравилась. Давно хотела её выкупить, да всё времени не было. Пробивается через толпу к палатке, чувствует, что её за рукав тянут. Остановилась, рядом женщина. Одета она прилично, аккуратно причёсана, очень красивая. Смотрит Алине в лицо своими огромными глазами, внимательно так смотрит. А глаза чёрные, как омут, так и затягивают. Да и говорит – «Ох, девка! Беда к тебе идёт, близко уже. Сумеешь одолеть, всю оставшуюся жизнь счастливой будешь, не сумеешь, любимого человека потеряешь», – сказала так и в толпе исчезла. Алина несколько минут столбом стояла, только когда в себя приходить стала, поняла, что женщина эта цыганка. Жутко стало. Цыганка ничего не попросила за предсказание, и от этого стало ещё страшнее. Алина палатку нашла, куртку выкупила, да бегом домой. Дома всё нормально, Женьке позвонила, тоже всё спокойно, да и чувствовал себя он хорошо. И Алина подумала, что цыганка могла напутать, увидев какие – то отрывки из прошлого, те волнения, когда Женьке плохо было. Но всё равно в памяти её слова держала, глубоко они в душе засели, как и взгляд глаз её чёрных.

В машине было тепло, уютно. Да и Женька был водителем отменным, машину вёл мягко, и её только слегка покачивало на трассе. Пока ехали по городу, всё время болтали. Вспоминали, как гуляли на свадьбе у друзей, как потом вместе поехали на юг и провели там целый месяц. Вспоминали и о том, как они там были счастливы. Они и сами хотели расписаться в июле и, в свадебное путешествие, снова поехать к Чёрному морю, да непременно на машине и дикарями, чтобы успеть посмотреть всё побережье.

Город удалялся, и Алина почувствовала, что навалилась усталость. День был суетливым, пока с работы прибежала, да потом ещё вещи надо было собрать, да из еды кое – что прихватить с собой.

Задремала. Женька приёмник прикрутил, не хотел мешать.

Впереди развилка показалась. Темно уже совсем стало. Ветер сильный поднялся, дождь накрапывает холодный. Ребята сказали, что на развилке два указателя, по ним и ориентир находить. Да указателей не видно. Женька машину остановил, фарами светит, а указатели то ли перевернулись, то ли ветром их просто сорвало. Хотел из машины выйти, но Алина его остановила, сказала, что сама посмотрит. Из машины выскочила, к развилке пошла. Только стала к столбику приближаться, а ей навстречу, прямо со стороны леса женщина вышла.

Алина стала присматриваться, дорогу хотела спросить. А женщина и сама к ней идёт. Высокая, волосы светлые почти до пояса, пальто чёрное длинное, сапожки. Подошла близко, Алина уже и лицо её чётко видит. Красивое лицо, вот только глаза жуткие, колючие глаза. Такие раз увидишь, надолго запомнишь. Остановилась напротив, смотрит на Алину. А Алину страх сковал от её взгляда, двинуться не может, что хотела, забыла. И вдруг под ногами женщины земля серой стала, как пепел, и этот пепел стал женщину обволакивать с головы до ног. И пропала она в этом пепле, растворилась. Закружился пепел столбом и стал на Алину надвигаться, да всё норовит набиться ей в рот, в глаза и уже в ней самой растворяться стал. Замутило Алину, уж и свет в глазах меркнуть стал. Напряглась из последних сил, опомнилась Алина, стала от мерзости отбиваться и стряхивать с себя. Всю одежду на себе порвала, как за нити мерзость из себя вытягивала и ногами топтала. Все волосы с головы выдернула, боялась, что гадость в волосах останется. Билась она насмерть, готова была плоть свою растерзать, но не дать этой нечисти душой её завладеть. И отступилась тёмная сила, пропала. Алине стало легче, только от усталости покачивало. Стоит она на перекрёстке, голову ощупывает, а на ней почти волос нет. Одежду в лохмотья разодранную, поправляет. Назад обернулась, а к ней Женька бежит. Обнял её и спрашивает – «Алина, что случилось. Ты остановилась, и, как заснула. Ветер такой сильный, ты же замёрзнешь. Пойдём в машину, всё нормально, я уже по карте определился, куда нам ехать». И Женька повёл её к машине. Алина снова голову свою трогает, и понимает, что все волосы на месте, да и одежда в полном порядке. Сели в машину, поехали.

Машину качнуло, Алина проснулась, сладко потянулась. Впереди была развилка. На указателях крупными буквами выписаны направления дорог. Женька повернул направо, и машина покатила через небольшой лесок. Ещё немного дороги и они приедут.

У Алины перед глазами стояло лицо женщины из сна. Она точно знала, что никогда в жизни она с ней не встречалась. Да и сон, какой – то жуткий. Во всяком случае, такой кошмар приснился ей впервые. И что он значил, понять она не могла.

Минут через двадцать подъехали к даче. Женька стал дурачиться и сигналил через каждую секунду. Первым за ворота выскочил Олег, он покрутил пальцем у виска, сказав, что Женька сёйчас перепугает всех дачников, и они сбегутся, да намылят ему шею. Поэтому все быстро эвакуировались из машины и забаррикадировались на территории дачи за высоким забором.

Наталья вышла из дома, на ходу надевая лёгкую курточку. Ребята прыгали от радости встречи и всё спрашивали, как там дела на воле в большом городе.

Алина с Натальей в дом пошли, на стол накрывать, Олег с Женькой появились, когда уже почти всё готово было. Олег всё домом хвастался, да участком, который он сам и деревьями засадил, и дорожками вымостил. На участке и баньку поставил.

Ужинали, болтали о планах на выходные, как проводить будут. Женьку как подменили, вроде и хандры никакой не было. Алина подумала, что ему просто до чёртиков надоела безвылазная жизнь в городе и надо бы почаще выезжать за город. Музыку включили, танцевать стали. Женька танцует, Алину к себе прижимает, да так на неё смотрит, как будто год не видел. Потом остановился, подошёл к плееру, сделал тише, повернулся к ребятам. Он сказал тихо, но услышали все – «Алина, давай больше тянуть не будем и завтра подадим заявление. Какая разница, когда свадьбу играть? Пожалуйста, не раздумывай, ведь я тебя очень – очень люблю. Ты же знаешь. Я и сам не понимаю, что со мной было. А сейчас, как пелена с глаз упала». Алина подошла к Женьке, чмокнула его в щёку, сказав, что ей без разницы, в какое время года играть свадьбу. Весь остаток вечера Женька дурачился, как ребёнок и таскал Алину на руках.

На следующий день, напарившись в бане, ребята растопили камин и, сидя за столом, пили ароматный мятный чай с лимоном. Олег откуда – то притащил альбом. Стали смотреть фотографии. Сначала все свадебные пересмотрели, смеялись испуганному выражению лица Олега, когда пару фотографировали в момент регистрации. Потом Олег стал показывать фотографии сотрудников своего офиса, где и Женька работал. Алина вертела фотографии, расспрашивая о сотрудниках, Женька рассказывал, кто и кем работает.

– А вот наш отдел, все сотрудники. Нет, на одну меньше стало. Вот эта женщина три дня назад уволилась, говорят, заболела. Жалко её, но в отделе её не любили. Говорили, что два раза замуж выходила, да мужья её через два года умирали. Магией занимается. В отделе она ни с кем не дружила, побаивались её. Уж слишком взгляд у неё тяжёлый, посмотрит, как ударит. Кстати, около меня увивалась, сядет рядом, да всё замаслить пытается. А мне она неприятна была, злиться начинал, что работать мешает.

Женька болтал, а у Алины сердце холодело. С фотографии на неё смотрело лицо женщины из её кошмарного сна. Она сама, не понимая, что делает, вырвала из рук Женьки фотографию и пошла к камину. На секунду задумалась и бросила её в огонь. Фотография оплавилась и превратилась в пепел. А Женька сидел за столом и растягивал в улыбке рот. Он то подумал, что Алина его просто приревновала. А Алина вспомнила слова цыганки, и была ей благодарна, ведь недаром говорят – «Предупреждён, значит вооружён».

Проклятие

Марья Степановна и Лидия Ивановна жили в одном доме, на одной лестничной площадке и были с давних пор хорошими приятельницами. Марья Степановна, маленькая сухонькая старушка, жила одна уже лет десять, после того, как похоронила мужа. Лидия Ивановна жила со своим внуком Геной. Родители Гены, спивающиеся и не работающие, жили в небольшой деревеньке под Курском. Лидия Ивановна, видя, как Гена после школы шатается по деревне без присмотра и голодный, забрала его к себе ещё мальцом. Тогда она ещё работала, но до пенсии было не так уж и далеко, а сил с каждым годом оставалось все меньше.

Гена ходил в школу, затем поступил в училище. В это время Лидия Ивановна была уже на пенсии, но продолжала работать. На жизнь хватало, конечно, не было излишеств, но в доме всегда была еда, да и одежду можно было купить подешевле на рынке. Гена окончил училище, устроился на работу. Работал в одной из частных строительных фирм, которых после перестройки, в городе было множество.

Город разрастался, фирма получала хорошие заказы, платила хорошие зарплаты своим работникам. Гена радовался стабильному заработку и мечтал поступить в институт. Ходил на подготовительные курсы, завел друзей, появилась у Гены и подружка, девушка девятнадцати лет, смешливая и очень привлекательная. Гена познакомил Леночку с бабушкой, И Лидия Ивановна была рада Леночке. Теперь – то Генка и вовсе остепенится, а то всё с друзьями вечерами где – то пропадает. А девочка у него хорошая, покладистая такая, с добрым сердечком – думала Лидия Ивановна.

Но не прошло и месяца, как Леночка перестала появляться в доме, а Лидия Ивановна так и не смогла добиться от внука, куда это Леночка пропала. Гена угрюмо молчал, или отвечал, что сам разберётся со своими подружками. Лидия Ивановна обижалась, но с внуком спорить не хотела. А тут ещё и напасть навалилась, Гена стал часто болеть. Вечером приходит с работы вроде здоровый, даже с ребятами встречается, а под утро плохо ему становится, в одеяло кутается, и чаем горячим отпаивается. Лидия Ивановна всё думала, что внук на сквозняках постоянных простывать стал, организм же не железный, да и работа тяжёлая.

Гена бросил тяжёлую работу, стал искать фирму, которая занимается внутренней отделкой помещений. Руки у Гены были умелые, за полтора года работы он хорошо освоил профессию и не сомневался в том, что сможет быстро найти работу в другой фирме. Но что – то пошло не так, и ему постоянно отказывали. Время шло, деньги заканчивались, а работы не было. Курсы пришлось забросить, платить стало нечем. Друзья помочь ничем не могли, у друзей деньги заканчивались так – же быстро, как и у Гены.

Лидия Ивановна часто наведывалась к соседке поболтать, попить чайку. Всегда приходила со своей вкусной выпечкой. А тут перестала появляться, пропала на целую неделю. Марья Степановна сама решила сходить к соседке. Купила в магазине выпечки в виде пирожков, коробочку не слишком дорогих конфет и отправилась в гости. Прейдя лестничную площадку и собираясь нажать на звонок, услышала звон стекла на лестничной площадке этажом выше. Она поднялась по лестнице к окну, выходящему во двор. Стекло в нижней части разлетелось вдребезги, а в верхней сталось висеть острым клином. Что произошло, женщина не поняла, но подумала, что очевидно сквозняком ударило раму о стену.

Она вернулась на площадку, позвонила в дверь соседки. Дверь открыл Гена. Он стоял перед Марьей Степановной, закутанный в одеяло, с голыми ногами, в домашних тапках. Его бил озноб. Гена впустил в квартиру Марью Степановну, крикнул – Ба! – и ушел в свою комнату. Лидия Ивановна проводила подругу на кухню.

Они пили чай и разговаривали. Лидия Ивановна ничего от подруги скрывать не стала, рассказала о проблемах Гены и о том, что не знает, как теперь жить. Пенсия была настолько мала, что ей одной едва хватало, а внука кормить надо. Да и молодой он. Как ему, молодому, можно прожить без работы? А тут ещё болеть стал, да так часто, что она уже и не знает, как он на работу пойдет, если даже и найдет что – то подходящее. Лидия Ивановна плакала.

– Думала, вот, подрастёт Генка, опорой мне будет. Я же его на себе тащила больше десятка лет. Хоть и училище, но всё же окончил, специальность неплохая, деньги хорошие можно зарабатывать. Да и руки у парня есть. Я ему всё говорю, чтобы врачам показался, а он всё отмахивается, да говорит, что врачи не помогут. А кто ж ему поможет, если он болеет? Только врачи и помогут. Но не идёт. Я же не могу его на поводу повести. Вон, второй день его уже трясёт. Ничего не ест, только воду литрами пьёт, да таблетки какие – то глотает, говорит от температуры.

Женщины говорили до полуночи. Решили, что завтра вместе сходят за пенсией, вернутся домой, возьмут сумки и после пройдутся на рынок, купить продуктов. На том и разошлись.

На другой день женщины вернулись с почтового отделения около десяти часов утра. Лидия Ивановна пригласила подругу выпить чая, а уже после идти на рынок. Чай пили на кухне, разговаривали. Гена был в своей комнате, закутанный в одеяло, спал на кровати. Лидия Ивановна не стала его будить, закрыла дверь на кухню, чтобы не потревожить спящего внука.

На рынок они добрались в полдень. Неторопливо прошли по рядам, прицениваясь. Лидия Ивановна нашла недорогой и крупный картофель, а Марья Степановна приглядывалась к курам, большими горами лежащих на открытых прилавках. Куры были крупными и белыми, только завезёнными для продажи. Она выбрала куру, полезла за деньгами в карман, но карман был пуст. Она посмотрела в сумке. Но и в сумке ни денег, ни паспорта она не нашла. Карман на курточке был застёгнут на молнию, что и удивило Марью Степановну. – Вот дурёха, надо было оставить пенсию дома, а я потащилась с ней на рынок, да ещё и паспорт взяла. Вот глупая! Ведь этот рынок всегда славился ворами, как я, глупая, об этом забыла? – Подумала Марья Степановна. – Теперь она останется без покупок, да и ещё без денег. Хорошо, что дома лежит небольшая сумма, можно будет до следующей пенсии дожить.

Лидия Ивановна забирала пакет с картофелем, когда её нашла Марья Степановна и рассказала о случившейся с ней неприятностью. Возвращались подруги с рынка расстроенные. Мало того, что деньги пропали, так ещё и паспорт восстанавливать придётся. А Лидия Ивановна всю дорогу хваталась за сердце, да проклинала воришку. – Пусть ему пусто будет, пусть на него все несчастья свалятся, пусть он сгинет с этого света! Нелюдям тут не место! – Говорила всю дорогу Лидия Ивановна, а Марья Степановна только головой в ответ кивала, да горестно вздыхала.

Они снова пили чай на кухне, да всё обсуждали пропажу. Плакали, говорили о том, как тяжко жить стало. На кухню, проснувшись, в одеяле вышел Генка. Его уже не так трясло, как с утра, и он попросил бабушку налить чая. Марья Степановна жалела Генку, она то понимала, что Генка не может быть вполне здоров. Родители его пили уже давно, ещё Генки не было, а уже пили. Малец не очень здоровым родился, болел часто по недосмотру родителей. И, если – бы не Лидия Ивановна, то неизвестно, чем бы Генка вообще занимался.

– Ничего – думала Марья Степановна – поправится Генка. На работу пойдет, все потихоньку образуется.

Генка выпил чай, согрелся и, сказав, что пойдёт на лестницу покурить, вышел с кухни. Входная дверь хлопнула, Генка ушёл на площадку, а женщины остались допивать чай. Минут через пятнадцать они вскочили со стульев оттого, что кто – то дико кричал на лестнице. Крик был женским и истошным, так кричат, когда видят что – то очень страшное. Женщин сковал ужас. Но они пересилили себя и поспешили открыть дверь на площадку. Молодая женщина, бросив на пол продуктовые сумки, стояла у лестницы и показывала рукой вверх, на тот пролет, где было разбито окно.

Генка перевесился через подоконник и казалось, что высматривает что – то или кого – то во дворе, если бы из его спины, прямо в том месте, где был позвоночник, не торчал огромный осколок стекла, вошедший глубоко в тело клином.

Лидия Ивановна, похоронив Генку, сообщила дочери, что её сына больше нет. Ответа от спившейся дочери она так и не получила. А уже через неделю после похорон, разбирая вещи внука, и делая уборку в комнате, Лидия Ивановна нашла под матрасом Генкиной кровати паспорт Марии Степановны, девять тысяч рублей, оставшиеся от пенсии Марии Степановны и маленький шприц с Генкиной кровью. Только тут, у Генкиной кровати она поняла, в какую беду Генка вляпался. Повинившись перед подругой за внука, Лидия Ивановна вернула ей украденный паспорт, отдала деньги и отправилась в церквушку. Ранее она в церковь не хаживала, знала, что у каждого своя церковь в голове и сердце. А тут испугалась, вспомнив о своем проклятии. Видно в сердцах сильно прокляла!