Текст книги "Смерть поэта – Маскарад. Романтизированная биография"

Смерть поэта – Маскарад
Романтизированная биография
Любовь Сушко

© Любовь Сушко, 2023

ISBN 978-5-0059-4003-2

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Смерть поэта – Маскарад

Пролог Страсть и нежность

Мишель заплатил за нелюбовь, которой был окружен с самого начала, с рожденья своего. Странный ребенок в странном мире. В семье хранились странные предания о неравных браках, мучениях и страстях, которые владели душами людей.

И что ходить далеко. Бабушка его Елизавета Алексеевна казалась порой дочери и внуку смертельно раненной птицей, хотя она ни в чем не была повинна, и все-таки всегда считала себя виноватой в том, что произошло сразу после рождения дочери. Она старалась вспомнить годы своей юности и ответить на вопрос, была ли она счастлива, тогда, в юности в богатом отцовском доме, когда мечтала о семье, о детях и внуках. А потом долго ждала своего суженого.

Она была из древнейшего дворянского рода, и сразу понятно было и ей и окружающим, что трудно надеяться на любовь, а она все надеялась. И наивно обманулась, когда поняла, что он только хорошо к ней относился ее Михаил Васильевич. Ей хотелось любви и страсти, а было только уважение и нежность, вещи устойчивые, но быстро проходящие, не греющие душу.

Откуда потом ее внук узнал историю, о которой никто никому ничего не говорил, и даже рта не моги открыть, она не знала, и знать не могла. Но он знал, что дедушка увлекся другой женщиной, и страсть эта была так сильна, что не мог он больше пережить всего этого, его нашли мертвым, и все в один голос говорили, что он наложил на себя руки от тоски.

Всем было понятно, что женился он тогда из-за приданного, потому что тут же купил Тарханы, и, наверное, хотел примириться с положением, хотел, но так и не смог, как стало скоро очевидно. Душевные муки, и это было понятно, становятся невыносимыми вдруг, а с годами только множатся

Это происходило 2 января. Праздники оказались для него особенно тяжелы. Она же потом ненавидела и с ужасом ждала первый день каждого нового года, когда его тень металась где-то по заснеженным дорожкам их сада, и она видела его, то во сне то наяву, и ждала его появления.

№№№№№

Она потом очень долго ни с кем не разговаривала. Запрещала даже упоминать о том странном происшествии, и была уверена в том, что он – единственный близкий человек предал ее дважды, когда увлекся другой, и это можно было и понять, и пережить, и когда решил на глазах у всех ее окончательно оставить – это не простительно.

Потом она так и не вышла замуж. Все женихи ее были уже женаты, а те немногие, которые и хотели бы жениться, что-то слышали о трагедии и как-то старались отстраниться. Да и сама она боялась этого шага как огня, уверенная, что на роду их лежит проклятие, случится что-то еще непредвиденное. И этим непредвиденным разочарованием оказался ее зять. Ее хрупкая нежная дочь остановила свой взор на этом бедном поручике, словно ей мало было примера собственной матери. Она не хотела для нее повторения своей судьбы, потому что не было не только любви, но даже страсти в его душе, она научилась на горьком опыте определять чувства. И понимала, что она не выдержит той трагедии, которая на нее обрушится. Она пыталась говорить со своим горе-зятем. Но все бесполезно, ничего не помогало, он оставался невменяемым.

Все повторялось в их мире. Она была беременна, а он уже ничего не видел, не слышал, ни чувствовал, словно все это было так далеко от него. И любые ее просьбы, звучавшие, правда, чаще, как приказы, не имели на него никакого действия. Все худшие предсказания сбывались, когда родился внук, дни ее были сочтены. Елизавета Алексеевна махнула рукой и взялась за внука. Она точно знала, что будет для него и отцом, и матерью, дочь угасала на глазах, зять куда-то убегал, от него больше не было ни радости, ни печали в доме, ребенок странно молчал и даже не улыбался. Она чувствовала, что тень смерти снова витает над ее миром, от нее никуда больше не деться.

№№№№№№

«В слезах угасла мать моя» – так было, когда ей исполнилось 22 года, и ее нежность и боль впечатались в ранимую душу ребенка. Он помнил только звуки голоса и бледную тень. Отца впервые увидел и пытался узнать через несколько лет. Но они только изредка встречались, он не понимал этого человека, и сердился на него

Хотела бабушка того или нет, но любовь казалась ему каким-то страшным, жутким испытанием.

Бабушка никогда не говорила Мишелю о том, что пришлось откупиться от зятя, чтобы он оставил своего сына. Но эти слухи витали в воздухе. И он взирал на этот мир с каким-то странным чувством стыда и досады. Он никак не мог понять этот мир. И он казался ему каким-то уродливым чудовищем. Он был выброшен в океан страстей и бед для того, чтобы не кончались его испытания и муки, чтобы они были вечными.

Любовь казалась ему тогда каким-то жутким испытанием, пыткой невыносимой была она. Такой была страсть бабушки к нему – единственному существу, которое пока еще оставалось с ней. Но он рвался всей душой из старого дома, где было пусто, уныло и всегда что-то оглушало и пугало его. Он понимал, что не хочет и не может оставаться тут, потому с радостью отправлялся к друзьям– приятелям, которые чаще всего были его родственниками, к другим она бы его просто не отпустила. Монго – этот великодушный, высокий красивый юноша. Он не понимал и не сопереживал ему, а мог бы. Ближе никого и не было, но как же он порой терзал его. С ним они отправлялись на разные увеселительные прогулки, которые часто скверно заканчивались.

№№№№№№

Ему было 17, когда он впервые увидел ее – нежную, тихую, такую прекрасную. Но она в его памяти осталась в облике монахини, чем-то была похожа на матушку. Ему вообще казалось, что та вернулась, чтобы снова с ним тут встретиться, следить за ним и любить его тихо и ласково. И впервые, глядя на юную деву, испытывал он не страсть, а нежность. Это странное чувство, напоминавшее ему детство и грусть прощания, так и оставалось в душе его. Он робел, не мог приблизиться к ней, молчал все время. И убегал к графине, которая тоже писала стихи. Тоже, потому что он писал их всегда. Мальчик был уверен, что в этих напевных строчках была его связь с матерью, и в них воплощалась ярость против бабушки, которая считала стихоплетство пустым и праздным занятием. Она боялась, что ее внук погубит себя, когда свяжется с такими же, как он сам вольнодумцами.

Варенька была милой, умной, восхитительной, она вернула ему на миг ту нежность и трепетность, которой не было в его душе прежде. Но тогда он так и не смог к ней приблизиться. И спасался бегством, потому что дикие страсти раздирали его душу. Он боялся признаться себе в том, что влюблен, и был уверен, что если никто о том не узнает, то тень его матери будет оставаться с ним, а ему не хотелось потерять ее.

Он уезжал в надежде на встречу, но и не думал, что нежность может быть таким же сильным чувством, как и страсть. И особенно ясно стало это в холодном и сыром Петербурге, где все было высокопарным и чужим, и люди казались каменными изваяниями, такими же, как и кони на мостах. Он никак не мог привыкнуть к этому миру, хотя он должен был подходить его натуре больше, чем весь остальной мир.

– Ты несносен, Мишель, – говорил Монго, когда он начинал спорить и затевал очередную ссору, – разве можно так обходиться с людьми.

– А как они обходятся со мной? – угрюмо спрашивал он.

– А чего же ты хотел дождаться, они живые существа, и не все потерпят такую грубость и презрение, которые написаны на твоем лице, это только у меня терпение никак не кончится, да и то устал я уже с тобой.

Он и сам понимал, что с ним очень трудно, но что было с этим поделать?

Но даже Алексей не знал, что одно создание, к которому он относится с величайшей нежностью, все-таки остается в этом мире – и это Варенька, но где она, увидятся ли они когда-то. Он боялся причинить ей боль и страдания, слова дяди и друга уже наталкивали его на мысль, что она будет молча страдать и не сможет сладить с ним.

– Я не могу ее тиранить, – говорил он сам себе, – она не должна из-за меня переживать и ломать свою жизнь.

Но на страницах его тетрадей появлялись ее портреты – несколько штрихов, которые он легко бросал на белый лист, и она уже взирала на него ласково и нежно, и на душе становилось немного теплее и легче жить.

Она уходила, растворялась где-то и появлялась вновь. Он совсем не хотел расставаться со своей Галатеей и чувствовал себя творцом, влюбленным в собственное творение. С тем, что было создано им самим, он легко справлялся, это совсем не то, что живые люди, с ними столько неприятностей и мороки бывает.

Здесь, в Петербурге, они ездили к актрисам и девицам, с которыми так легко знакомился Монго, но Мишель оставался нелюдим и угрюм, и шутки его были часто резкими и грубыми. Он боялся только того, что тот его оставит в одиночестве, потому что ему давно надоело улаживать скандалы, извиняться за спутника, тот сам не собирался этого делать, хотя и мог бы.

№№№№№

Она ждала его и страдала. Она спрашивала себя, как может он быть так равнодушен и спокоен, но ведь сердце не могло ее обмануть, она помнила, как нежен, заботлив и внимателен был рядом с ней этот грубоватый юноша, отчего же все так переменилось вдруг. Почему он даже привета ей не передает.

И все-таки она не могла смириться, продолжала ждать и надеяться. Пока отец не заговорил о замужестве. Он видел, что она печальна, но не подозревал о ее чувствах. Да и ей нечего ему было сказать. Тот, кто мелькнул и исчез без следа, о чем же могла она говорить. Отец даже не помнил, как он выглядел, только пара резких фраз. Он так юн, с чего она взяла, что он собрался жениться, даже если она ему и нравится?

Нет, чем больше думала она обо всем, тем больше понимала, что это была забава, легкое увлечение, и ей просто нечего ждать, не на что надеяться.

Она согласилась с отцом, и решила выйти замуж за человека, которого и видела-то только пару раз, но какая разница. Ей просто хотелось освободиться от уз семьи и стать замужней дамой, обрести дом и семью. Она не могла и не хотела больше оставаться в одиночестве и унынии, и самое главное – она никому ничего не была должна. И в те же дни до нее долетел слух о его новом романе. Это и стало для Вареньки последней каплей, переполнившей чашу ее терпения.

№№№№№№

Он страдал, когда встретил эту деву с печальными без зрачков темными глазами, ему хотелось услышать от нее признание. Это был детский каприз, шалость, но просто слова о любви прекрасной девы могли перевернуть его мир, все изменить в нем., и она то ли подчинилась ему, то ли затеяла странную игру, из которой не было никакого исхода, только однажды он услышал (какая дерзость) от воспитанной, чопорной Екатерины слова любви. И не обрадовался даже. Он подумал о том, что никогда не смог бы добиться их от другой, от той, которая была так прекрасна и желанна, и так далека в этим минуты, было отчего прийти в ярость. Она ничего не понимала. Она рассердилась, взбесилась, старалась как-то отомстить вероломному поэту, но он просто уходил от нее. Говорил о холоде и пустоте, которые их окружают, ему и на самом деле не было до нее никакого дела. Но он не мог знать о том, что зло наказуемо, и слухи о его дерзости дошли до той, к которой он стремился всей своей истерзанной душой. И все пришло к нему назад – он узнал о помолвке. Это было для него ударом грома среди ясного неба. Даже слушать о том, что она станет женой другого, он не мог.

Его предал отец, когда оставил, предала мать, когда умерла, его тиранила бабушка, и с этим как-то можно было смириться, но, чтобы Варенька, та о которой он думал и мечтал все это время, чтобы она ушла так просто в объятия другого, этого не могло быть. Конечно, он не собирался жениться на ней, на мадоннах не женятся, но она должна была быть с ним, она должна ждать его возвращения и не думать о других.

Никто из близких не мог понять, отчего он стал еще злее и угрюмее, хотя куда уж больше. Все завершилось, еще не успев начаться, никого и ничего не было в его жизни. А он был уверен, что сможет ее забыть, какая наивность, какая глупость. Он даже и не думал о том, что они почти не общались, что она ему ничего не обещала, а он ей, что они просто несколько раз встречались и сказали друг другу только несколько слов. О чем она должна была думать, чего ждать.

№№№№№№

В те минуты во сне увидел он своего Демона, более страшного создания, рыдавшего от ярости и не представить себе. И он витал над ним чернее тучи, и готов был погубить любую девицу на своем пути. Но там стояла она, в монашеском одеянии, такая кроткая и прекрасная. И она должна была умереть от его руки, потому что ему больше некого было любить.

Тогда он и задумался впервые о своей поэме с героем, который будет мстить всему миру. Измена – вот что она дарила ему безжалостно. Он избегал встречи, когда она через год приехала с мужем и маленькой дочерью в столицу, но Монго передал ей рукопись «Демона», с ее портретами и посвящением ей. Он не стал говорить Мишелю о том, как сжимала она бессильно листы, как отрешенно на него смотрела, но так ничего и не спросила. Да и о чем было говорить, когда все решено. Нельзя, невозможно возвращаться в собственное прошлое.

– Он бросил бы меня, как Екатерину, если бы узнал, что я люблю его, угнетает только то, что мне удалось ускользнуть, но он никогда не узнает о главном, ему не суждено будет этого узнать, – успокаивала она себя и страшно страдала, представляя себе, как он одинок и несчастен. Это казалось ей в те минуты невыносимым. Она узнала, что он отправился на Кавказ, и боялась того, что там они могут встретиться снова, это казалось невыносимым для нее.

– Он стрелялся с Барантом, – услышала она и понимала, что ничего больше не осталось у Мишеля.

Она передала одной из знакомых его рисунки и стихи, зная, что не сможет сохранить их. Муж ее узнал то, о чем сама она только догадывалась, и не собирался терпеть такого.

№№№№№

Алексей видел, что он ищет ссоры и смерти, и не мог его оставить, и уговорить остановиться никак не мог. Ему показалось, что Мартынов был похож на Дантеса, какая чушь, и потому он снова оставался в своем стиле. Никакие уговоры и убеждения не имели действия. Тогда он напомнил ему о ярости царя в прошлый раз. Тот только презрительно усмехнулся, и вероятно и его бы вызвал на дуэль. Кого угодно утомит такая дерзость.

– Успокойся, Мишель, она замужем, она никогда не будет твоей, – говорил он, чтобы хоть как-то остудить его пыл, но отказаться быть секундантом, бросить его совсем одного он тоже не мог. Тот, кто казался сам себе Демоном, в сущности, был одинок и беззащитен, он должен видеть, что там происходит и приложить последние усилия, может у него что-то и получится, хотя он не особо на это наделся. Потом он старался не вспоминать рокового дня и твердо решил, что сразу уедет за границу, он не собирался встречаться со своей тетей, потому что мог себе представить, что обрушит на его голову Елизавета Алексеевна, обезумев от горя. Ему не хотелось объясняться с императором, потому что один раз это случайность, а два – закономерность, если урок не пошел ему впрок. Он был очень молод, из-за мертвого Мишеля не собирался ломать собственную жизнь, она была ему особенно дорога теперь, когда он смотрел на мертвое тело того, кому и тридцати не исполнилось, и видел, как легко и просто ее потерять. Но в чем бы они его не обвиняли, он не собирался оправдываться. Это надо забыть, как дурной сон. Он знал, что никогда больше не вернется на Кавказ. И с Варенькой они встретились только через несколько лет, в Париже, и он рассказал ей о том, что произошло тогда. И ничего не смогла она ему ответить, нежность и печаль – вот что всегда жило в ее душе. Может быть потому тот, кто жаждал страстей и бури и устранился от нее в свое время, а потом не смог себе этого никак простить

В полном одиночестве кружил Демон над Кавказскими горами. Он искал тех, кто был еще жив, но покинул эти места навсегда. И при жизни, и после смерти одиночество было его уделом. И он снова и снова просил бури, словно в ней можно было найти покой.

Часть 1 Мой Демон

Глава 1 Будущее в прошедшем

Это был только сон. Обычный сон, который все время повторялся.

Менялись только какие-то детали сна, в остальном видение оставалось неизменным…

Мишель видел старую усадьбу с барским домом где-то в глубине, так далеко от того места, где он находился в своем сне, что как бы быстро он не двигался по лунной дорожке, добраться, дотянуться, даже просто приблизиться к ней он никак не мог, сколько бы ни старался. А когда уже чувствовалось, что он измучился и устал, так обессилил, что не оставалось никакой возможности двигаться дальше, тогда откуда-то с высоты начинала звучать песня, Ангельская песня. Она звучала то громче, то таяла где-то в высоте и исчезала. Он тянулся туда, откуда она лилась, чтобы расслышать эти звуки, но они терялись, исчезали, растворялись в воздухе. Он убеждался, что больше ничего не слышно. Но как только убеждался, что песня стихла, она начинала звучать снова все ближе, все яснее, он снова тянулся душой к ней

Ребенку казалось, что над ним кто-то издевается, но ведь ангел не мог так с ним поступать? Ангелы не издеваются над людьми. А если все-таки мог? Тогда он яростно грозил небесам маленьким кулачком, грозил своему ангелу. И на эту угрозу кто-то откликался, какое – то разъяренное чудовище появлялось перед ним. Черное облако накрывало лунную дорожку, странные тени сходились и расходились, мелькали там. И тогда дикий страх охватывал его душу. Он чувствовал себя маленьким и беззащитным пред грозными небесами, это чувство оставалось в душе всегда, все 27 лет его земной жизни.

Мальчику казалось, что не хватит силы убежать, и все-таки он срывался с места и бежал куда-то во мрак, да так ловко, так быстро, что чудовище задыхалось за спиной, отставало и где-то терялось в темных аллеях сада. Ему все время удавалось убежать и спрятаться. Но что если завтра не получится, если силы оставят его, что случится потом?

Тогда, отдышавшись, он смеялся, сначала тихо, а потом все громче и громче, он радовался, что снова смог убежать от чудовища, значит еще не все потеряно. Он будет жить и любить, и никто ему не страшен. Но чудовище возвращалось снова, и снова вместе со звуками ангельской песни оно стремилось за ним.

Однажды ему удалось даже услышать его голос за спиной. Чудовище твердило, что жить ему осталось мало, что никогда никого не будет он любить, а в юных красавицах он будет видеть дряхлых старух. Никого не будет с ним рядом, все время придется убегать и прятаться. От них-то убежать можно, а вот убежишь ли от себя самого?

– Не бывать этому, – задыхаясь, хрипел Мишель, – ты все лжешь, не будет такого. Этого не может быть, потому что не может быть никогда.

Он бормотал еще что-то, но не понимал смысла слов, они таяли в воздухе и больше не касались его души. «Забыться и заснуть»…

– Так и будет, и ты знаешь, что будет так, – звучал отвратительный голос во тьме. Казалось, что мохнатая лапа гладила его по плечу, а потом отталкивала куда-то в пропасть. От этого толчка он вздрагивал и пронзительно кричал. И в этот момент чудище само словно бы рухнуло с обрыва, так ухнуло что-то за спиной, что мальчик вздрогнул всем телом. Наверное, сквозь землю провалился

№№№№№№№

Мишель споткнулся и упал, сжался от страха, уверенный, что оно – это чудо-юдо, сейчас его настигнет. Но ничего такого не было и в помине. Только мутный свет луны разливался повсюду, и высоко-высоко пронзительно закричала какая-то птица.

После того странного вечера чудовище больше не являлось. А песню ангела где-то далеко, за лесами, за морями, Мишель тогда еще слышал. Но теперь она была едва различима, если бы он не слышал ее ясно прежде, то так и не понял бы, что это такое было там, далеко, в небесах, не узнал бы песню ангела.

А потом появлялась бабушка. Он всегда помнил бабушку, метавшуюся по тому самому саду со своими девками – служанками. Когда они его находили, то радостно извещали ее о том, и она сама, подобрав подол юбки, пробиралась туда, куда загнало его чудовище. И нависала над ним, огромная и серая глыба – она была его бабушкой, или чудовищем? Вот этого он никогда понять не мог.

Бабушка что-то говорила, но он не слышал и не слушал, он просто покорно шел за ней в барский дом, который никогда не считал своим. Ему там было темно и скучно. Но никакого другого дома у Мишеля ни тогда, ни потом не было, только этот, а потому ему некуда было убегать и прятаться, все равно приходилось возвращаться назад.

Бабушка оставалась у его кровати, пока он засыпал, а потом незаметно, бесшумно, как и чудовище недавно, удалялась. Он никогда не слышал, как она уходила, не потому что спал крепко, просто она умела так бесшумно двигаться по своему дому, появляться и исчезать так внезапно, что он только вздрагивал, обнаружив ее рядом. И всегда боялся показать ей, что ему страшно.

Нерадивые служанки боялись ее, как огня, стоило барыне застать их с молодыми парнями или просто бездельничающими, они не наделялись на ее милость. К бездельницам бабушка была беспощадна. Но и они всегда были в полной ее власти.

Мишель не боялся бабушки, потому что знал, что как бы она не была зла на него, ему ничего не будет. Ему просто не хотелось, чтобы кто-то из невинных попадал из– за него под горячую руку, был наказан. Мальчик остро чувствовал несправедливость, и хотел за все отвечать сам, если виноват – получай наказание, но не должны страдать невиновные.

№№№№№№№

Свет луны заливал лесную поляну, где водили хороводы прекрасные зеленоглазые русалки, так они зачаровывали не только окрестную природу, но и душу барчука Мишеля, единственного внука сумасбродной барыни Елизаветы Алексеевны Арсеньевой.

Но это был уже сон Поэта. Хотя и в реальности где-то там, в заповедном лесу, зеленоглазые русалки водили хороводы, и скоро он обязательно отправится туда на Купалу, только для этого надо немного подрасти… Пока можно заблудиться в лесу, оказаться в плену русалки навсегда. А ему этого совсем не хотелось. Хотя и здесь он оставался в плену, но сердце ему подсказывало, что там был совсем иной плен, из которого не вырваться и не убежать.

Как же печальна, как же прекрасна жизнь, этого пока не выразить ни в слове, ни в звуке, но наступят совсем иные времена, и вот тогда… Тогда и появятся самые удивительные строки, которые потрясут не только близких, но весь остальной мир, еще не знающий о его существовании.