Электронная библиотека » Любовь Сушко » » онлайн чтение - страница 5


  • Текст добавлен: 2 мая 2023, 15:22


Автор книги: Любовь Сушко


Жанр: Современная русская литература, Современная проза


Возрастные ограничения: +16

сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 5 (всего у книги 37 страниц) [доступный отрывок для чтения: 12 страниц]

Шрифт:
- 100% +
Глава 16 Государь Император

В те дни Мишель терял счет времени и не очень понимал, когда и что происходило. Это позднее он узнал и усвоил, что все это они переживали в декабре… Уже в середине декабря, где дни становились самыми короткими, а ночи длинными и тревожными, а порой просто страшными.

Декабрь, замело все, огромные сугробы высились повсюду в саду, и замерз пруд, говорят, что даже Водяной со своими русалками замерзли на дне. Они оттают и оживут к весне, когда очнется природа.

Все это время приходилось проводить в огромном и теплом доме. Там все время было неспокойно, какие-то офицеры до полуночи оставались с бабушкой, долго о чем-то беседовали, слов не разобрать, но ясно, что дела были самыми важными и неотложными, они говорили все время об арестах, жгли какие-то бумаги. Бабушка просила о чем-то и ком-то, она никогда не была такой встревоженной и серьезной. Но что же там может происходить.

Мишель заметил, как долго и смиренно она молилась по ночам, когда эти странные посиделки заканчивались. Никогда прежде она не была такой набожной, да и вообще в церкви ей было скучно, этого она даже не пыталась скрывать. И тут вдруг иконы и свечи, принесенные в ее покои из других комнат. Ее спальня стала похожа на ту самую церковь, куда она ходила без всякой охоты, а со священником разговаривала резко и кратко, словно бы тяготилась такими разговорами. Да и не смели святые отцы ее надолго задерживать

Значительно позднее он узнал о том, что бабушка переживала из-за двух братьев, с бунтовщиками связанных. Она говорила, что пострадают все, что все окажутся на улице. И не мудрено, ведь там все были родственниками, все связаны друг с другом.

Мишель видел маленьких бродяг, которых кормили тайком служанки. Они были такими оборванными и грязными, они так кричали и ругались, что ему хотелось уйти от них подальше. А оказаться самому среди них, да за что же такое наказание. Он даже и не знал тех родственников, из-за которых столько бед могут свалиться на их головы. Но дело все в том, что они родичи, а потому должны страдать из-за своих, тех, кто решил бунтовать и не хотел жить по-людски, не думал даже о них, не знал, каким будет новый император, но они затеяли это и остановиться не могли.

Кажется, именно в те дни Мишель достал тайные списки, которые должны быть преданны огню вместе с другими бумагами, но ему удалось тихонька стащить эти свитки, там были стихотворения Рылеева, одного из зачинщиков того бунта. Он читал эти стихотворения с восторгом невероятным и сам хотел писать вот так красиво.

Но когда появилась бабушка и села к камину, он незаметно прокрался и положил эти свитки вместе с остальными бумагами. Если они таят в себе такую страшную угрозу, что испугалась даже бабушка, которая никогда и ничего не боялась, то они должны обратиться в пепел, как бы красивы не были. Просто в те тайные минуты, он понял, что такое стихи, какую силу они в себе несут, если их приходится тайком сжигать в камине, и радоваться, что они успели это сделать.

№№№№№№№№№


Нового императора звали Николаем Павловичем. Бабушка часто повторяла, что ей доживать, а ему жить придется при нем. Хорошо это или плохо? А кто его знает, Мишель принял это как данность. Но он был сердит на нового императора за то, что такой хаос был внесен в их спокойную и размеренную жизнь, словно бы все перевернулось с ног на голову, пусть тот ни в чем не был виноват, это совсем не важно. Ведь жизнь никогда не будет прежней. Хотя он подарил Мишелю другую бабушку, более тихую и рассудительную. Этому бунту тайно радовались и дворовые девки, бабушка все меньше срывалась на них, становилась спокойнее. Недаром говорится, что нет худа без добра. И бабушка у него была одна, а то, что она стала лучше, это ж прекрасно, может быть теперь и его жизнь будет не такой жуткой и унылой, как прежде.

Вот когда он подрастет и пойдет служить, то обязательно встретится с Государем императором, и расскажет ему, как все изменилось, когда тот пришел к власти. Да, многим стало скверно, но ему-то было хорошо, и что может быть важнее для мальчика, у которого не было родителей, а бабушка казалась чудовищем каким-то, чем вот такая спокойная и прекрасная жизнь. И вдруг она стала добрым и заботливым человеком, ну разве это не чудо?

Мальчику хотелось узнать, что же ответит ему сам император, а он с ним обязательно поговорит по душам.


Глава 17 Весеннее оживление

Зима была долгой, тревожной, унылой. Но ведь все когда-нибудь кончается, закончилась и она. И как-то улеглось все вместе с осевшим, а потом и растаявшим снегом. Воздух стал легким и прозрачным, и свежим, сначала ему удалось вырваться из заточения на волю, а потом бабушка заговорила об отъезде в столицу.

Мишель не ведал, радоваться ли тому или печалиться. Но все-таки хотелось взглянуть на тот мир, тот дом, о котором он стал уже забывать.

И самое главное, в эту зиму ему удалось столько книг прочитать, столько всего узнать, что и радость и гордость переполняла его душу, он много рисовал, и пока только дворовые девки могли любоваться его рисунками, а ему хотелось показать их всему миру, особенно братьям, все-таки так хорошо. когда рядом с тобой есть кто-то родной и близкий, с кем можно поговорить и поделиться всем, что ты знаешь и умеешь, а талантов у Мишеля оказалось немало. И кроме того, что он тайком читал свитки бунтовщиков, именно в ту зиму бабушка показала ему стихотворения Пушкина. И сразу же в душе зазвучала какая-то дивная музыка, его чаровали эти строки и хотелось писать так же точно, как и он, но Мишель понимал, чувствовал, как много всего должно было случиться, чтобы рождались такие вот строки, и потом Пушкин был совсем другим. Он долго искал и не мог подобрать слова, каким же был Пушкин – светлым, так вольно или невольно сам Мишель определил себя к темным силам и даже не удивился этому, потому что никогда его печаль не была светла, скорее наоборот – темна и мрачна. И только иногда какая-то светлая и радостная музыка зарождалась в душе, но она удерживалась там недолго, тут же затихала и смолкала, словно ее никогда больше и не было. И оставалось только одно-мучительно ждать этого часа, этого мгновения, когда она вдруг появится, возникнет ниоткуда – это и называлось вдохновением. Но узнал о том юноша значительно позднее, почувствовал, понял, что это такое.

А ведь в те дни, когда оно возникло, еще не было никаких страшных бед и лишений, ну только тот жуткий бунт, так встряхнувший и перепугавший их все одновременно.

№№№№№


Именно в тот год, когда они отправились в столицу после добровольного изгнания и затворничества, он пережил и первую свою любовь – странное и болезненное чувство. От того, что белокурая девочка приближалась к нему и что-то лепетала, у него кружилась голова, и он страшно страдал, все это казалось невыносимым, жутким, страшным. Тогда он разворачивался и убегал, куда глаза глядят, а кто-то злой и сердитый твердил, что ничего хорошего ему не подарят такие чувства, только боль и страдания.

Но после того, когда мальчик мог перевести дыхание и опомниться, он понимал, что без любви, без этих диких переживаний ему еще хуже, еще страшнее жить на свете. Потому из двух зол он выбирал меньше. И это была любовь, долгая и мучительная любовь. И вскоре он понял, почему все так страшно и странно было у него в душе. Однажды он открыл для себя страшную истину:

– Все, кого я любил – умирают или уходят, далеко, словно кто-то, узнав об этом, забирает их навсегда, чтобы у меня никогда не было в жизни любви.

Откуда в душе такого юного создания рождались такие взрослые, гиблые мысли, этого никто не смог бы объяснить, но все это было, и никуда не исчезало, не проходило.

Но ведь в отличие от многих детей, он так много терял, страдал, чувствовал себя таким одиноким, что радость, счастье, если оно и было, то тут же меркло и стиралось из памяти.

И тогда любовь, словно холодная и мертвая русалка, заставляла его отречься, отказаться, уйти от предмета своих обожаний и никогда больше к нему не возвращаться. Было ли в том спасение, могли ли его понять томные девы, на которых он только что взирал с обожанием, и тут же уверял, что не ее так пылко он любит, а только мечту свою вечно ускользающую, она не может и не должна обольщаться и приближаться к нему.

Ему казалось, что, отталкивая, он спасает ту самую неразумную девицу, он совершает почти подвиг, хотя все они называли это по-другому и обвиняли его в жестокости, и мстили, и забывались в объятиях других. Вот в этом отторжении они были странно похожи, как две капли воды.

Только в самом начале он еще верил, что так лучше и проще, что никакой семьи, жены, детей, родственников ему не нужно, чем старше он становился, тем больше убеждался, что все это не так, только было уже поздно.

Словно яд впитались в кожу пары этой ненависти, которая вырастала из отторжения любви. И вот тогда он становился замкнутым и одиноким, и никакая сила больше не смогла бы его уберечь от этого кошмара.

Бабушка издалека следила за теми муками, которые ожили в душе его подраставшего внука. Но она ничем не могла ему помочь. У нее было слишком много своих дел и забот. Она возьмется за него уже тогда, когда он станет взрослым и когда будет слишком поздно что-то менять в его душе. Хотя она часто себя утешала, уверяла, что и тогда она ничего уже не смогла бы сделать с ним, он таким уродился, да и как он мог быть другим.

И все-таки весенняя столица внесла радость и разнообразие в его жизнь, наполнила душу новыми впечатлениями

Глава 18 Волшебная скрипка

В угрюмой душе подростка, обреченной метаться и страдать, все-таки жила музыка, прекрасная и величественная. Кто из барских детей не учился музыке. Но Мишель это делал с каким-то остервенением, всегда был поглощен дивными звуками. Он не просто был увлечен, а страдал от этой дивной гармонии, и до самозабвения занимался музыкой. В те дни парень играл на скрипке, ему казалось, что если он это осилит, то и все остальное будет ему подвластно, и тогда он перестанет страдать, начнет просто жить, только музыка могла излечить его в те унылые дни и вечера. Мальчик не понимал, не хотел верить, что этого никогда не случится.

Но до поздней ночи он не выпускал скрипку из рук, бабушка порой прислушивалась к этим звукам музыки, она старалась узнать и вспомнить, что это были за мелодии, а потом до нее внезапно дошло, что музыку ее Мишель сочиняет сам, может ли быть такое? А почему нет, она точно никогда прежде не слышала этого, а ведь музыкой была заполнена вся ее жизнь, с самого раннего детства, только в ней она находила отдохновение. И тогда она решила с ним о том поговорить, о тех новых печальных мелодиях, что не могло ее не пугать, которые рождались в ее измученной душе.

Но он только угрюмо на нее взглянул и ничего не сказал. Вероятно, у него просто не было слов, он не хотел открывать ей свою душу или просто не мог выразить словами всего, о чем думал?

Не сразу даже сама бабушка поняла, что она пытается контролировать его душевные порывы, и если бы он не был таким замкнутым, то ей, пожалуй, многое бы удалось. Но нет, не случилось такого. Музыка не сблизила их и ничто не могло уже сблизить.

– Дитя мое, не слишком ли мрачна эта мелодия? – наконец прямым текстом, открыто спросила она. И так взглянула на него, что парню пришлось что-то ответить.

– Я не знаю иных, – отвечал он, и, хотя прибавить, что и знать не желает, но не хотелось огорчать бабушку, ведь она все-таки не заслуживает такого обращения с собой. А если даже и заслуживает, он не хотел так ее расстраивать и огорчать, пусть она живет спокойно, ей и так не сладко с ним – может быть, в первый раз он ее пожалел, постарался понять, хотя это было не так просто, и такие чувства в душе его вызвала именно музыка. Она не оттаяла от великолепия мелодий, но словно дрогнула на миг.

№№№№№№№№


Она незаметно подкладывала ему какие-то творения Моцарта, надеясь, что такая музыка в его реальности тоже появится, но Моцарт оставался в стороне, словно его никогда и не было в этом мире. А ведь Пушкин, да и не только Пушкин и жили, и дышали им, порхали по миру под эти гениальные мелодии. Как хотелось ей, чтобы Моцарт ворвался в их мир, наполнил его теплом и светом, но тут она была бессильна, совершенно бессильна. Она должна была отступить, хотя об этом лучше было не думать, отстраниться, забыть, и вот тогда все будет замечательно.

Если бы не ее любимый, единственный внук, то она бы так и сделала, но она не могла от него откреститься. И вздрагивала, когда он снова начинал играть. Как же тяжело было все это слушать, порой просто невыносимо, но она прилагала для того немалые усилия.

– Музыка может растерзать его душу, – бросила княгиня Волконская, когда заглянула к ней, и тоже услышала, как Мишель играет.

Она сделала вид, что не заметила страшной бледности на лице бабушки, а Мишель, слышавший эти слова, у него вообще был прекрасный слух, только усмехнулся. Он почувствовал, что именно этого и добивался. Либо его душа будет растерзана, либо он станет сильнее, третьего не дано.

Но душа оставалась цела и невредима, а он старался доверять все своим тайны именно музыке, потому что она была живой и прекрасной, он все слышал и чувствовал.

Да и самое главное, самым верным и преданным слушателем его был черный кот, который появлялся внезапно и внимательно слушал все, что он играл. Порой казалось, что он просто заворожен. Но если приглядеться, то это совсем не так, кот слышал и понимал его музыку, в том не было сомнения. И тогда он извлекал из недр своей души самую лучшую музыку, чтобы кот не развернулся и не ушел, ведь была хоть одна живая душа с ним рядом в те минуты

– Что за адовы звуки, – строго спрашивает бабушка.

Она повторяла эту фразу не в первый и не во второй раз, и с каждым разом это тревожило ее все сильнее.

Тогда музыка обрывалась вовсе. Но в эти минуты она была далеко и не властвовала над ним. Мальчик выздоравливал, мог немного передохнуть и набраться сил для того, чтобы к ней вернуться, и влекло его туда неодолимо. И в такие минуты скрипка казалась волшебной, она могла творить чудеса.

Глава 19 Сияла ночь

Он запомнил тот летний вечер, когда со скрипкой в руках вышел в сад, залитый лунным светом. Сколько времени он играл для звезд и для всей округи, сказать трудно. Но вдруг Мишель почувствовал, что кто-то вторит ему, в саду звучала и иная музыка – и это были звуки арфы.

Откуда она взялась, кто исполнял какую-то волшебную мелодию? – Понять этого он никак не мог, он просто слушал и слышал, то, что там звучало, и сам отвечал этим звукам несравненным. Это казалось чудом и удивительным совпадением, словно природа, да что там – Вселенная вторила ему, окрыляла и вдохновляла.

Он, словно во сне двинулся вглубь парка, там было так темно и так тихо, что парню показалось, будто он ослеп и оглох и все-таки не повернул домой, а двигался вперед. И тогда он заметил Ту, которая дарила ему эту музыку, прекрасная дама в старинной бархатном синем платье, такие теперь не носили, даже у бабушки наряды были иные, она точно пришла из другого времени. И тогда Мишель догадался, что она и не была человеком, она была богиней или Музой, как их называли в Греции. Повсюду сверкали свечи. Но какие-то нереальные, они горели без дыма, и вообще ничего не поджигали вокруг, а ведь если бы это были свечи обычные, то тут давно бы уже вспыхнуло пламя, начался пожар, ничего бы не уцелело в этом мире.

Он стоял зачарованный, боялся шевелиться и дышать, ведь если бы он пошевелился, она наверняка бы ушла, растворилась, исчезла, а он меньше всего хотел этого. Сколько не пытался Мишель проснуться, он так и не мог понять, сон это или явь, что там вообще такое происходило?

Задремал ли он или просто оцепенел, в объятьях музыки, как знать, но вздрогнул, когда бабушка дернула его за рукав и заговорила о чем-то. Кажется, она не слышала ни арфы, ни музыки вообще. Почему так было, ведь она что-то сказала бы этой богине, если бы заметила ее тут, рядом. А она смотрела на него и говорила с ним. Он не боялся показаться невежливым, когда ничего ей не отвечал, а просто пошел куда-то мимо, едва передвигая ногами. Он злился на нее из-за того, что она увела его оттуда, что она смогла его вырвать от этого мира и увести в обычную жизнь. Она не должна была так поступать, она не могла так поступить. Но были ли времена, когда она не самовольничала, не делала только то, что хочется ей самой.

№№№№№№№№


Власть музыки, вот что только могло подарить ему несказанную радость

Он долго напевал в ту ночь о том, как в небе ангел летел и уносил душу в небеса. И не надо говорить, что мальчик не мог сомкнуть глаз до самого рассвета, это был сон наяву, если он вообще смог заснуть хоть на миг.

Звезды гасли и падали куда-то за деревья. Музыка заставаляла его складывыать строчки в стихотворения. И он радовался тому, что у него все так прекрасно получалось. Слово было после музыки, но если бы кто-то заставил его выбирать, то он не раздумывая бы выбрал музыку, потому что она могла звучать и без слов, а вот слова без нее были блекдыми и странными, словно бы в них не было никакой силы и власти. Но вот если их озвучивала музыка, то они были совсем иными, проникновенными и радостными и тогда рождалась настоящая поэзия. Как она рождалась объяснить он не мог, ни тогда, ни потом, но она рождалась и жила в этом мире, прекрасном и величественном.

Глава 20 Тучи небесные

Сначала он узнал и почувствовал, что музыка живая, она может оживить и слово, если для этого приложить усилия, а потом он ощутил, что все в мире живое, и особенно природа. Это Мишель чувствовал и раньше, конечно, но теперь, когда можно было неземетно убегать не только в парк, но и в настоящий лес, где никто не вишивается, не наводит порядок.

Впрочем, в посденем он заблуждался, потому что и в лесу тоже наводился порядок, да еще какой. И не стоило обижать хлопотливого и заботливого Лешего, который всегда оставался на своем посту. Он видел, как девки, заходя в лес, здоровоались с ним, говорили какие-то ласковые слова, и тоже стал повторять что-то такое. И однажды Мишелю даже показалось, что он погнадил его махнатой лапой по щеке, и от этого стало так хорошо, так волшебно, что хотелось петь и веселиться.

Мишель пожалел о том, что не взял с собой скрипку, чтобы сыграть что-то для Лешего, ведь наверное, ему тоже хочется слушать не только порывистые мелодии ветра. Если он сыграет, может Царь леса появится перед ним? Ему очень хотелось увидеть хозяина леса, но тот никогда не показывался людям, живым людям. А вот махнатого Пана со свирелью встретил – такой был нарисован в большой книжке с мифами, он так залюбовался им, что хотел и сам такого же нарисовать, но побоялся, что бабушка будет в ярости. А вот тут, живого встретил, орабел немного, но не на долго. Сделал один шаг в его сторону, потом еще один. Если Мишель чего-то и боялся, то только того, чтоПан повернется и уйдет без оглядки. Однако, Пан никуда не уходил, и он обрадовался такому явлению.

№№№№№№№№


И тогда зазвучала свирель Пана. Какой же она была ласковой и нежной, завораживала и влекла куда-то в чащу. Он не смотрел на мальчика, не видел его, он просто исполнял свою музыку и радовался тому, что может это делать. С большим трудом удалось Мишелю уйти оттуда. Дома он ни слова не сказал бабушке, да и никому ничего не сказал, ведь ему бы точно запретили уходить в лес, а то бы и доктора пригласили, решив, что с ним что-то странное происходит. Парень давно уяснил для себя, что о таком лучше никому не говорить. Потому что неведомое пугает, а сделать они все равно ничего не смогут, тогда зачем начинать?

– Покой и воля есть только в природе, и как хорошо, было бы забыться и заснуть., – услышал он голос над самым уход, вскочил с постели, решил, что там кто-то есть, может быть Пан пошел за ним следом. Но голос звучал отдельно, на самом деле там никого не было.

Зло есть только в людях, когда они вмешиваются и уводят назад, отрывая его от того великолепия, в котором ему так хотелось бывать и прежде.

Еще несколько раз прихордил он к тому поваленному дереву в надежде снова встретиться с Паном, но там больше никого не было. Он медленно шел назад, оглядывался, все казалось, что Пан снова появится, но тот не появлялся. И тогда Мишель придумал для себя такое, будто Пан сам махал ему в след и говорил, что будет его тут ждать, пока он появится. И в минуты грусти и печали он говорил что-то о том, что Музыка моего сердца была совсем расстроена нынче. И никто в этом мире не ведл, как трудно было ее снова настроить. Это стоило очень больших усилий, ну может быть только женщина – это прекрасное создание, и могла с этим справиться. И в очень юном возрасте она появилась тут такая воздушная и прекрасная, как музыка в лесной чаще.



Страницы книги >> Предыдущая | 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 | Следующая
  • 0 Оценок: 0

Правообладателям!

Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.

Читателям!

Оплатили, но не знаете что делать дальше?


Популярные книги за неделю


Рекомендации