Текст книги "Во власти мифа. Боги, герои, чудовища"

Медея

– Медея в свете Луны

 
И холодом повеяло от слов,
Звучавших даже ласково сначала,
И в гавани отчаянных ветров
Твой парусник ржавеет у причала,
Ждала Тезея, а пришел Язон,
Он никогда царем, мой бог, не станет,
И только беды вдруг со всех сторон,
Обступят нас, когда герой отпрянет
 
 
Мы были далеки, Колхида ждет,
Цирцея помогать потом не станет,
И только нудный дождь моих забот
Не отменил, и мой герой отпрянет.
Он что-то объяснит, какая блажь
Ждать снова в тишине от Посейдона
Лишь милости, но ты за все воздашь,
И я вернулась, я сегодня дома.
 
 
Где он не знаю, мальчики мертвы,
И никого со мной на белом свете,
Юнец Тезей, уставший от молвы,
Отпрянет, он потом за все ответит,
А для меня потом не может быть,
Все лишь теперь нахлынуло в тумане,
И я не знаю, как мне дальше жить.
И только звезды в эту бездну манят.
 
 
Спасти Колхиду от грядущих бед,
И брата воскресить, еще смогу я,
И пусть горит над миром этот свет,
Он счастье принесет и стихнет буря
И будут снова плыть куда-то сны,
А аргонавты выйдут в путь последний,
И будут девы вечно влюблены,
И будут догорать костры над этой бездной
 

В мифах античности это иноземная царевна стала одной из самых главных героинь. И не случайно. Ведь дедушкой ее был сам Титан Гелиос. Тетушкой волшебница Цирцея.

Богини устремились к Колхиде, когда туда отправились аргонавты. Чтобы спасти своего любимца Язона, помочь ему добыть золотое руно, выполнить все задания царя Ээта. Сама Афина заставила Купидона выстрелить в грудь Медеи.

Не убил проказник волшебницу. Но любовь ее к юному греческому царевичу оказалась губительной.

Многому научила Медею волшебница Цирцея, когда та гостила у нее на острове. Это она помогла Язону и быков укротить, и поле зубами дракона засеять, и вырастить, а потом убить воинов. Но это было только полдела.

Из-за любви пошла Медея на кражу из дома родного. Им принадлежало золотое руно – подарок Гелиоса. Богатство и удача не отворачивались от них, пока его охранял дракон.

Только Медее удалось усыпить дракона из священного леса Ареса, забрать руно. А потом были побег из дома и погоня. Но не перед чем не устояла Медея. Она расправилась с братом своим. Пришлось поспешно выйти замуж за Язона. После этого не мог требовать отец, чтобы она вернулась домой.

Трагически закончилась эта любовь. Но мы встретились с Медеей в Афинах. Там она первая увидела и узнала царевича Тезея, поняла, что наследник царя помешает ей, хотела отравить его, но ей помешали боги на этот раз.

Ей пришлось спасаться бегством на золотом драконе.

Медея могла надеяться на защиту деда своего. Чародейка вернулась, наконец к отцу своему. Когда на него напали вражеские дружины, то Медея стала защищать и свой собственный мир.

Так она пыталась искупить ту пролитую кровь наследников царя.

Только не было больше у них золотого руна, и удача отвернулась от Колхиды, то ее чары помогли победить.

 
Усыпить дракона и царя,
увести руно, пленив Язона.
Только это было видно зря,
и убив дракона, стал драконом
Тот, кого любила и ждала,
гордая коварная Медея.
Отравила, дом родной сожгла,
и прошла по углям, холодея
 

Минотавр

Монолог Минотавра

 
Грозный бык ничего не боится,
Он привык все топтать по пути,
Ему радостно слыть тут убийцей
Этот мир до конца извести.
 
 
По копытами кто-то плетется,
Но растоптаны все смельчаки,
Этот вроде Гераклом зовется,
Но ему до быка не дойти.
 
 
Зря Гермес улыбается браво,
Не поможет герою Гермес,
Зря Эрида все смотрит лукаво,
Наступил для Геракла конец.
 
 
Он хотел укротить Минотавра,
Сам раздавлен, почти что сметен,
Грозный бык, и посмертная слава
Так похожа на сказочный сон.
 
 
Минотавр – победитель героев,
Пусть поют о нем песни свои,
Он и с Зевсом спокойно поспорит,
Слишком мало на свете любви.
 
 
Ночь темна, не наступит рассвета,
Все осталось в печали и сне,
Только странная эта комета
Вдруг осветит тот мир при луге
 

Много чудовищ было у древних греков. Самый известный человекобык носил имя Минотавр.

А появился он в мире так. Попросил у бога морей Посейдона Минос послать знак, кто будет царем он или брат его.

Тогда из моря и появился чудесный прекрасный бык. Его нужно было принести в жертву богу морей после того, когда желание исполнится, и Минос станет царем.

Только пожалел царь такого красивого быка, решил обмануть своего бога и принес в жертву другого, самого обычного быка.

Когда узнал об обмане Посейдон, он пришел в ярость, и родился у Миноса чудовищны наследник.

Боги людям никогда не прощали обмана. И был ребенок человеком с головой животного.

В ужас пришел царь, он потребовал, чтобы бывший у него в плену мастер Дедал соорудил лабиринт, да такой, чтобы не смог оттуда бык выбраться и оставался там до конца дней своих.

Лабиринт был сооружен, бык оказался заточенным в нем, никто больше не видел его. Еще больше рассвирепел пленник, когда оказался в заточении. А когда был убит афинянами другой сын Миноса, то началась страшная эпидемия в Афинах. И стали они просить у Миноса пощады, чтобы остановить гибель города. Тогда и потребовал Минос семь Афинских юношей и девушек, они должны были каждый год приноситься в жертву чудовищу. С тех пор и посылали своих жертв Миносу. Так было, пока появился герой Тезей. Дочь Миноса Ариадна решила спасти его, он получил волшебный клубок, который позволил ему не только расправиться с чудовищем, но и вернуться назад.

Так от меча героя чудовищный бог и получил смерть.

 
В лабиринте воет Минотавр,
Говорят, Тезей уже в пути.
Смерти ждет, давно он жить устал.
Миноса не сможет он простить.
 

Мойры (Парки)

 
(Греция – Рим)
И снова мойры веселятся где-то.
Их песня так прекрасна и легка,
Душе светлее от такого света,
Прекрасны, и цветы у них в руках
 

Судьба – это то, что предначертано каждому из нас свыше. В то, что все заранее определено верили в древности все народы.

Богинь судьбы иногда представляли пряхами, которые начинают прясть нить жизни, когда человек рождается, обрывают ее, когда он умирает.

У греков таких богинь называли мойрами. Это высокие ясноглазые девушки, во всем белом, с венками из живых цветов на головах.

Как и все богини на Олимпе, они вечно молоды и прекрасны, чаще всего их было три. Прошлое, настоящее и грядущее в их власти.

Их мать Ананке – богиня необходимости

– Лахесис– дающая жребий,

– Клото – прядущая,

– Атропос, – неотвратимая.

Уже по их именам можно было судить о том, какую роль играли они в судьбе каждого человека: первая пишет, что случится с новорожденным, вторая сопровождает в жизни, и последняя приближает человека к финалу, следит за тем, чтобы сбылось все, что ему было суждено.

Говорят, что во время работы они поют свои чарующие песни, в которых скрыта радость и сила, помогающая человеку жить.

Как и у славян, греческое определение судьбы, это доля, которую нам дают при рождении, и мы сами ею распоряжаемся только в определенных моментах

Но они не самовольничают, а в главном подчиняются верховному богу Зевсу. Это он взвешивает человеческие судьбы на золотых весах. Он стоит над ними. Но иногда утверждают, что и он только ведает то, что записано в Книге судеб, и подчиняется высшей воле, как и все остальные боги.

«И над богами властвует судьба», – говорили греки. И они могут только исполнить то, что было раньше определено.

У римлян такие богини назывались Парками. Только они были значительно старше «И покамест жизни нить Старой Паркой там прядется, – читаем мы у А. С. Пушкина…

Парки над судьбой колдуют.

Все известно им теперь,

То ворчат, а то воркуют,

Все в руках их – люд и зверь.

Нарцисс

Не ждите, они не вернутся. Нарциссы уходят.

 
И снова Нарцисс наклонился в тиши над водою.
Не тихая Эхо, сама Афродита пред ним.
– Опомнись, юнец, что ты видишь там, что же с тобою.
А он молчалив, одинок, раздражен, нелюдим.
 
 
Но кто же позволит ему не заметить богиню?
Напрасно упрямые нимфы просили пощады.
Она усмехнулась, ушла, их спокойно отринув.
Такого богиня и Зевсу тогда не прощала.
 
 
– Другим не повадно, грубить они нам не посмеют.
Лишь белый цветок вдруг поднялся над темной водой.
И вольные ветры над озером радостно веют.
И Эхо там мечется молча, убита бедою.
 
 
И пусть остаются какие-то странные песни.
А нимфы забудут, когда они долго грустили?
Нарцисс не вернется, он больше уже не воскреснет,
И радость и горе встречали там нимфы с другими.
 
 
И только бессильная Эхо металась в тумане,
Ее лишь смущали красивые страстные песни.
Она не забудет и чувство ее не обманет.
И листья шуршат обреченно: – Но он не воскреснет.
 
 
Одной ей скитаться, ни слова любви, ни привета,
Лишь Пан в тишине снова что-то такое играет.
Нарциссы уходят, ни нежности нет там, ни света.
И темные воды тела их спокойно глотают.
 

Много есть историй о том, как рождались на земле разные цветы, растения.

Одна из самых грустных – история о сыне речного бога Нарциссе.

Юноша был удивительно красив, так, что и глаз от него не отвести. Но был он очень робким человеком.

И бродил Нарцисс одиноко по лесам, долго сидел у лесных озер.

А там всегда можно было встретить различных берегинь – нимф.

Они видели его всегда в одиночестве, а потому считали гордым и самовлюбленным.

Веселые нимфы не любили этого, и все время подшучивали над ним.

Нимфы легко влюблялись. И очень обиделись, когда Нарцисс отверг любовь нимфы Эхо.

Произошла беда, она высохла от горя настолько, что остался от нее только один голос, да и то, она могла лишь повторять слова уже кем-то произнесенные.

Это извести дошло до богини любви Афродиты. Не могла она такого простить Нарциссу. Не любила богиня тех, кто больше всего себя любил и оставался в одиночестве. Зачаровала его богиня так, что не мог он больше взора оторвать от собственного отражения в воде. Теперь только себя и видел Нарцисс.

Не отходил юноша от лесного источника, словно был он к нему прикован.

Нимфы говорят, что однажды он слишком низко наклонился над водой, упал в озеро и утонул.

По другой легенде он зачах, так же как и нимф Эхо, так, что и от него больше следа не оставалось в этом мире.

Нимфы не были злыми созданиями, им стало жаль бедного юношу. Просили они вернуть его тело, чтобы достойно похоронить. Но нигде его не нашли. На том месте, где пропал юноша, остался только цветок с белоснежными лепестками– его и назвали Нарциссом.

Красивый и нежный, в Греции он считался цветком смерти.

И оторвать не в силах взор

От водной глади, он молчит.

Как он прекрасен, тот другой.

Себя лишь любит наш Нарцисс.

Нереиды и Фетида

 
Когда одолеет обида, и Зевс убегает к другой,
Я выйду на брег, как Фетида, забывшая свет и любовь.
Там с яблоком снова Эрида готовится к свадьбе моей.
– Будь проклята эта Фетида, – во сне повторяет Пелей.
 
 
Но в чем же опять виновата, мне этого знать не дано,
И свадьба с чужим как расплата– отравленной страсти вино.
А это все бред Прометея, давно он измучен орлом.
Приам в своей Трое все злее, о чем, они, Зевс мой, о чем.
 
 
Пред всеми во всем виновата. Никто никогда не простит,
И яблока, словно расплата, за миг озарений, обид.
И где-то в тумане Геката за мною идет по следам,
Ахилл, моя радость, куда ты? Атриду тебя не отдам.
 
 
Но как же им хочется славы, когда полыхает война,
Быть в этом безумии главной, я вечно останусь одна.
Пусть Зевс пронесется кометой, пусть служит ему Прометей,
Никто не отыщет ответа для вечной печали моей.
 
 
Там свадьба и боги пируют, Гермес успокоит богинь,
Отправит к Парису и будет взирать Посейдон из глубин.
Война и весна, и Елена, и нет этой боли исхода.
Когда Прометей вдохновенно к спасению повод находит.
 
 
И в жертву приносит нежданно – насилье богов и людей,
Ахилл – твоя вечная рана, пусть станет бедою моей.
И пусть Афродита играет, как яблоком, злобно судьбой,
Фетида во мглу уплывает, и сына ведет за собой.
 
 
Быть может в просторах Аида, в немых лабиринтах тоски,
Найдет свою пристань Фетида и тьма лишь ее защитит,
Когда на Олимпе лютуют, и ад на земле и в сердцах,
Фетида с улыбкою будет блуждать по Аиду, и там,
 
 
В долине забвения снова найдет она пристань свою.
Чужая, отвергнув чужого, и я пред Аидом стою…
Когда одолеет обида, и Зевс убегает к другой,
Я выйду на брег, как Фетида, забывшая свет и любовь.
 

Фетида

Морские богини под небом печальным

Скользят по волнам. Там тревоги и тайны,

И странные птицы кружились над ними.

Нериды в печали и неге парили

Мы еще вернемся к Морским девам, о которых писали поэты во всех странах Европы, но на этот раз заглянем к тем из них, которых греки называют нереидами.

Это дочери морского бога Нерея, мать их была дочерью Океана.

Как и все титаны, они были добры, великодушны и прекрасны. Нериды старались не причинять вреда путешественникам, часто им помогали в штормы, и любили качаться на волнах в тихую и ясную погоду.

Они были ближе к людям, чем их близкие родственницы Океаниды, те наоборот старались держаться от людей подальше.

Говорят, что Нереид было около пятидесяти. Селились они в глубоких пещерах на морском дне – это было самое их любимое место. Они очень любили петь и танцевать.

Самыми известными из них стала жена грозного Посейдона Амфитрита, с которой мы еще встретимся, и Фетида – мать героя героев Ахилла.

В нее влюбились и грозный Посейдон и сам Зевс. Но оба отступили, как только Прометей поведал им тайну: сын ее во всем превзойдет своего отца.

Фетида была добра и старалась всем помочь. Это она спасла бога Гефеста, когда Гера сбросила его с Олимпа. У нее скрывался и нашел приют Дионис. Она провела корабли Одиссея, когда им угрожала страшная опасность. А вот собственного сына Ахилла уберечь Фетида все-таки не смогла, хотя и закаляла его в огне. Но осталась незащищенной пятка, -единственное уязвимое место на теле героя.

Когда тайна раскрылась, Зевс поспешно выдал Фетиду замуж за Пелея. На свадьбу не была приглашена на богиня раздора Эрида, вот и возникла ссора на Олимпе. Эрида подбросила яблоко раздора трем богиням– соперницам. Из-за этого началась Троянская война. У стен Трои Ахилл и многие знаменитые греки погибли.

Фетида показала, как трудно жить добрым и великодушным в мире, где царит раздор, и бушуют страшные войны.

И снова на берег взирает Фетида,

А там корабли замирают во мраке,

Готовится к битве за Трою Афина,

И с нею Ахилл– ее вечная рана.

Монолог на морском берегу.

 
Когда одолеет обида, и рухнет надежда внезапно
То я все бреду, как Фетида, по берегу в странном азарте.
Пусть Зевс с Посейдоном отступят, узнав эту страшную тайну.
И черные тучи обступят, и свадьба грустна и случайна.
 
 
О, как разозлиться Эрида, и яблоко «самой прекрасной»
Подарят ей вдруг Геспериды, и вот вам и гибель и праздник.
Когда одолеет обида, и Зевс свои молнии мечет.
Бреду в пустоту, как Фетида, холодному ветру навстречу,
 
 
А там Афродита, Афина и Гера смущают Париса.
Царевич их взором окинул, и выбор он сделать боится.
И все же любви и надежды, как всем нам, ему не хватает,
Белы Афродиты одежды, но то, что она замышляет.
 
 
Чернее любого подарка, проснулась в испуге Елена,
Ей холодно нынче и жарко, к Парису спешит неизменно.
А в пламени жарком сгорают, и Гектор, и милый Ахилл,
Но что эти сны означают, ведь сына она защитила,
 
 
И лишь Аполлону известна та страшная тайна – пята,
Но словно погибнув, воскресла, спешит и не может дышать.
О, грозный орел Прометея, ты стал вдруг началом конца.
Когда пустота одолеет, Фетида не спрячет лица.
 
 
Поют, веселятся Нереиды – веселые сестры во мгле,
И только для милой Фетиды нет счастья уже на земле.
 

Пандора

 
И снова виним мы Пандору,
Не в силах роптать на богов,
Которые боль и раздоры
Прислали нам нынче без слов,
И пусть эта скверная дама
Открыла тот ящик опять.
И женщина вечно упряма,
На бога нам что ли роптать?
 
 
И вновь Прометей разъярился,
Он знал все заранее, но
Пусть с Зевсом в экстазе сразился,
Но он проиграл все равно.
И мы, как наивные дети,
Все в женщине зло сохраним,
Рыдаем – Пандора ответит,
За то, что себя истребим,
 
 
И Зевс с высоты рассмеется,
Какая там снова гроза,
Когда к нам Пандора вернется,
И ящик откроет когда.
А мы отвечать не привыкли,
За то, что творим сгоряча,
Пусть снова Пандора ответит,
Кому —то еще отвечать
 
 
Придется, и где-то на свете,
Где странная боль и испуг
Лишь теплый и ласковый ветер
Вернет нам послание вдруг.
Там смешаны жизни и смерти,
Там голод и холод царит
И Зевс в этом призрачном свете
Свой суд, как и прежде вершит.
 
 
Найдется во мраке Пандора
И в холоде мрачного дня
Она и с тоской и с укором
Пожар все не может унять.
 

Пенелопа

 
Пусть ждет Пенелопа, в тумане растаяв,
Волшебнице грозной она не помеха,
И где-то на берег выходит босая,
Царица, и в мороке лунного света,
Пытается тоже беречь и лелеять,
Того, кто с богами поспорит в экстазе,
И пусть обнимает его там Цирцея,
Но нежности сколько в царицыном взгляде.
 
 
И только во мраке пустая Итака
Ее женихов так неласково встретит,
А тот, безрассудный, без боли и страха
Скитаться привык в этом призрачном свете.
А если не спит до утра Пенелопа,
И сына растит, и растает в тумане,
То даже с волшебницей станут вдруг плохо,
И даже Гермес хитреца не обманет.
 
 
И он возвратиться, чтоб верности прелесть,
Души его снова наивно коснулась,
А вина отпились и песни отпелись,
Герои давно в этот морок вернулись.
И кто отпустил его? Лишь Амфитрита
Внимала ее и слезам и страданьям,
Цирцея не верит, что им позабыта,
И сына к Итаке пошлет в наказанье.
 
 
И будет убит он рукой Посейдона,
Направившей юношу в эти объятья,
И вновь Пенелопа осталась влюбленной,
И юный вернется он к ней на закате.
И в сыне отца она видит устало,
Довольна развязкой теперь Амфитрита,
Цирцея посмотрит на небо лукаво,
Свершилось, вернулся, немой и сердитый.
 
 
Еще обнимая прекрасное тело,
Заснет на Итаке в слезах Пенелопа,
И только луна в пустоте все летела.
Навстречу царице, и слышался рокот
Страстей и вестей, Посейдон там пирует,
Цирцея выходит на берег рыдая,
Как в юности дивной и верит и любит
И юность, и жизнь Пенелопа седая
 

Персефона

 
Когда Нарцисс сорвав украдкой,
Взглянула в бездну Персефона.
Прошла она по почве шаткой
Никто и ничего не понял.
И только в ярости Деметра,
Ушла к Олимпу, мир оставив,
И Зевс ярился неизменно,
И Гера гордая лукавит.
 
 
Когда во мраке Персефона
В глаза Аиду заглянула,
Любовь по всем ее законам,
В душе прекрасной вдруг проснулась.
Напрасно звал ее обратно
Отец, во мраке, словно дома,
Она спокойна, вероятно.
И правит миром Персефона.
 
 
Спешит Орфей сюда в смятенье,
Сюда Тезей идет строптивый,
Во тьме познавши вдохновенье,
Осталась гордой и красивой.
Любовь и призрачная лира,
Такую музыку рождала,
Что дела не было до мира,
Когда во тьму она шагала.
 
 
Собаку отдала Гераклу,
И как-то странно пошутила,
И снова спорит с Афродитой,
Когда Адониса любила
Она была такою светлой,
Что тьма отступит ненароком
Здесь бури становились ветром,
Смирял свой гнев Аид жестокий.
 
 
И только мудрая царица,
Во тьме иронию скрывая,
Прослыть беспечной не боится,
И что-то тихо напевает.
 

Пигмалион

 
И пусть опять Пигмалион
свою ваяет Галатею,
Он очарован и влюблен,
и я мешать им не посмею.
Прости, но я еще жива,
и мрамор не моя стихия.
Люблю полеты и слова,
и Русь со мной, а не Россия.
 
 
Так много между нами грез,
иллюзий и былых сказаний,
И пусть опять Пигмалион
живых отторгнет, в наказанье
Он будет скукой наделен.
Она покорна и печальна,
И где-то там и сон, и стон
ему обещан на прощанье.
 
 
А мы с тобой в иной мечте,
иной стихии мы подвластны
И где-то на немом холсте,
тебя я отыщу напрасно.
А если женщина – творец,
совсем уже невыносимо.
И где-то там, где стук сердец
проходит Афродита мимо.
 
 
Ей Галатею оживить
труда и нынче не составит,
Но как, скажи ее любить?
И не изменит, ни оставит,
Да только в темноте болот,
тебе уже невыносимо.
Вот так и жизнь твоя пройдет,
кометой пронесется мимо.
 
 
И что теперь о том жалеть,
не Муза, я не Маргарита,
Могу еще сама гореть,
и спесь ему так ненавистна,
Но там, где правят миром сны,
они живых людей не любят.
Мужчины вечно влюблены лишь в камень,
и страшны им люди.
 
 
И только в полночи опять,
сама смогу еще осилить,
Полета высь и написать
преданья о Руси, и с ними,
Мы выпьем теплое вино,
за камень, пусть он оживает.
Но не останусь все равно,
Пигмалион не вдохновляет.
 

Много античных легенд связано с чудесами, которые произошли в момент творчества.

Иногда творцам удавалось создать нечто прекрасное и совершенное.

Самая удивительная история произошла с Кипрским царем-скульптором.

Пигмалион был сыном Египетского царя Бела, ему достался в наследство остров Кипр. Он считается местом рождения самой Афродиты. Как и все его жители, царь больше всех других богов любил Афродиту. На острове часто устраивались шумные и веселые ее праздники, где появлялась сама богиня.

Афродита тоже всегда была благосклонна к жителям острова. Но однажды она совершила настоящее чудо.

Царь Пигмалион прославился как известный скульптор. Он любил больше всего уединение и собственные творения.

Скульптуры его были так прекрасны, что он сам долгие часы любовался на них. И ему казалось, что удалось создать в камне самую прекрасную из женщин. Она была лучше всех тех женщин, которые его окружали. Пигмалион признавал, что ни одна из живых женщин не могла сравниться с его Галатеей.

Он украсил ее драгоценностями и дорогими нарядами, когда скульптура была завершена.

На празднике, посвященном богине любви Афродите, Пигмалион принес ей щедрые дары и упросил богиню оживить статую.

Ничего невозможного нет для богини любви. Она только улыбнулась загадочно.

Когда Пигмалион вернулся домой, то он увидел, что нет больше статуи. Перед ним стояла живая женщина. Она была прекрасна.

Царь женился на Галатее, они жили долго и счастливо, у них родились дочь и сын. Он унаследовал остров Крит после смерти отца.

Иногда говорили, что богиня Афродита оживила свою собственную статую.

Статуей любуясь в тишине,

Просит Афродиту оживить.

Галатея в том чудесном сне

Над творцом безропотно парит