Текст книги "Во власти мифа. Боги, герои, чудовища"

Прометей

Снова возникают в памяти сказания о Прометее. Имя его переводится как «думающий прежде». В самом начале он вместе с братьями Титанами воевал против Зевса, но перешел на его сторону, видя, что боги побеждают.

Только не успокоился хитрый Прометей. Он сделал из воды и глины человека, богиня Афина оживила его. Так и появились люди на земле. Они должны были стать помощниками в борьбе с Зевсом.

Прометей все чаще заглядывал на землю и приручал людей: обучил их ремеслам, принес на землю небесный огонь. Это не могло понравиться Зевсу. Он почувствовал, что теряет власть над миром.

Решил он наказать Прометея, приковал его цепями к горам Кавказа Гефест. А орел Зевса прилетал и каждое утро выклевывал ему печень. Она снова за ночь отрастала, муки повторялись снова и снова. И пугали титана не сами муки, а то, что он они будут снова.

Только не удалось Зевсу избавиться от своего вечного соперника. И в Тартар он его сбросил в вечную тьму, а пришлось возвратить снова. Стало известно Зевсу, что только один Прометей знал страшную тайну, которая могла свергнуть Зевса с престола и все в мире изменить.

Прометей согласился рассказать обо всем в обмен на освобождение. Только не знал Зевс как это сделать. Ведь поклялся он самой страшной клятвой – водами Стикса– реки в мире мертвых, что навсегда Прометей в плену останется. Но и просто так ждать своего смертного часа он не мог.

Тогда и потребовал Зевс, чтобы Гефест выковал перстень, вставил туда камень от горы, к которой был прикован Прометей, повелел Титану носить его все время. После этого узнал Зевс, что родится у Фетиды сын, который будет сильнее его, и поспешно выдал девушку замуж за другого.

Так и закончилась история Прометея. А мужчины и женщины стали носить перстни с камнями с тех пор.

Там в страшных муках стонет Прометей,

И вновь орел над ним навис во мраке.

Не разорвать в отчаянье цепей,

И не понять всей страшной этой драмы

Сатиры, силены, фавны

 
Сатиры веселились и любили,
Грустил о тяжкой доле Аполлон.
И Купидоны зря уже шутили,
Он был печален, не был он влюблен.
А ведь казалось, как красив и светел,
Но даже от царевны лишь отказ.
И странно жить на белом этом свете,
Без этих рук, без этих губ и глаз,
Он где-то с кем-то, и пути лихие
Укрыты там, и в глубине времен,
Когда ушли с подругами сатиры,
Грустит и тихо плачет Аполлон
В бессмертии его какая сила,
И словно бы насмешка в этот час.
И уходили тихие сатиры,
И никого не оставалось там,
И только у огня хранитель света —
Смотрел на Аполлона Люцифер.
– А где твоя возлюбленная, где-то
Ушла и растворилась только с кем?
И этой грустной шутки не прощая,
И больше не желая быть один,
Он Люцифера нынче изгоняет
И в темноте невидим он сидит.
И зло и нежность тихо принимая,
Опять сатиров слышит на заре.
И убежала девушка чужая,
Когда звезда во мраке догорела
 

Много лесных духов развелось в мире. В Греции заправляли всем Сатиры. Они родственны нашим чертям и бесам – были и горными и лесными духами. Когда появился бог Дионис, они стали входить в его свиту, там весело с музыкой и танцами проводили время.

У сатиров были козлиные ноги и уши, тупые и широкие носы, взъерошенные волосы и рожки на лбу. Но с течением времени они все больше стали походить на обычных людей, хотя рожки у них оставались. От них ведут свой род и наши древние черти. Беспутные, озорные, лукавые, у них не было никаких дел и обязанностей. А потому оставалось только веселиться, устраивать розыгрыши для других.

Веселье – вот что они любили больше всего, не переносили скучных и грустных духов. Сатиры были уверены, что пришли в мир, чтобы веселиться. Правда, иногда их заставляли наводить порядок в лесу, особенно после бурных гулянок. Они гонялись за нимфами, порой, если проигрывали пари, то приходилось пасти скот. Но делом они занимались все-таки очень мало. Снова появлялись в руках у них и начинали звучать флейты и свирели – и сатиры снова и снова веселились от всей души. Сатиры не любили людей, слишком много хлопот те им доставляли – их вполне устраивала собственная компания. Но если надо было разыграть кого —то или напугать, тут уж они старались вовсю.

Чаще всего предводителем их становился Пан – мудрый и добрый великан, который только внешне казался страшным и грозным. Он исполнял роль нашего Лешего, и сатиры слушались его во всем. Он был строг, но справедлив, и всегда наводил порядок в их рядах. У них были подруги – силены, только сатирам удавалось найти с ними общий язык. Сатиры разделились на две части, одни из них считали своим отцом бога Диониса, другие Гермеса.

В Риме их называли фавнами.

Резвятся сатиры в лесу и шумят,

Никто усмирить их не может и ясно,

Что в этой стихии любви и огня

Их светлые души сгорали бесстрастно.

Семела

 
Не слушай старух, о, наивная дева Семела,
Они так наивно– глупы только кажутся нам.
Под ветхой одеждой сокрылась коварная Гера,
И пламя страстей все шагает по нашим следам.
 
 
– Пусть явится он, – она снова во мраке твердила,
В обличии истинном, вот мы тогда поглядим.
Наивно просила любимого – пламя бурлило,
И глупую деву окутал предательства дым.
 
 
Она полыхала, как факел, а где же старуха?
Куда ее снова закинет злодейка судьба,
Прекрасный младенец придет на разбой и разруху,
И только свобода мила Дионису, любая
 
 
Кто ныне готова его покорить ненароком,
И в пламени яростном снова до срока спалить,
Наказана будет, пусть это темно и жестоко,
Но только свободу божественный будет любить.
 
 
Он где-то укрыт от ее беспокойного взора,
Но Гера не может покоя опять обрести,
И сколько пожаров старуха в беспечности спора,
Готова оставить, сметая любовь на пути.
 
 
Пусть хмурится Зевс, не впервой ему эта разруха,
И только во мраке поет в забытьи Дионис,
О грозной богине, и бесится где-то старуха,
Измены пожаром опять за спиной занялись.
 
 
А где-то на острове грез все молчит Ариадна,
Ей снится ночами не бог тот беспечный – Тезей.
Он смотрит устало, сатиру твердит он: – Не надо,
Не трогай несчастную и уходи поскорей,
 
 
А сын Посейдона коварен, как дневная Гера,
Оставивший будет оставлен другими не раз,
И лишь Дионис не забудет пожара и гнева,
Уродства старухи и гневных, отчаянных фраз.
 

Сивиллы

 
Как страшно знать о том, что будет с нами.
В грядущее, как в прошлое смотреть.
В любой из нас Сивиллы временами,
Проснувшись, начинают снова петь.
И этот страшный дар приняв беспечно,
Мы видим то, что скрыто от иных.
И тот огонь палящий будет вечно,
Светить над Троей гибнувшей в тот миг,
Когда ее царевна, погибая,
сама еще не верила тому,
Что это мир родимый, догорая,
Ее бросает в забытье и тьму.
И только Аполлон во мгле заката,
Припомнит, как отвергнут и пленен,
Тянулся к ней, бежит она куда-то,
О, этот миг, о этот страшный сон.
 
 
Парис вернулся, избежать проклятья,
Едва ли смогут люди в этот миг,
И снова стон последний и объятья,
И с сыном расправляется старик,
Он жизнь любил, наследников растил он,
И только тот, кто факелом пылал,
Еще в утробе матери, постигнув
Пророчество, из мира исчезал,
Но разве обмануть судьбу дано нам,
И разве мы способны угадать,
Когда Парис вернется в час урочный,
Чтоб рухнул мир, предав, других предать
И в той цепи сомнений и проклятий,
Проявится опять чужая боль.
И Аполлона страстные объятья,
Отвергшая, она теперь изгой.
 
 
И грозный царь, став жертвою обмана,
Ее бросает на Алтарь страстей.
Как страшно знать, и жизнь еще желанна,
Но будущее в прошлом все ясней.
И замолкает скорбная Сивилла,
Разрушен мир, и больше нет огня.
Лишь Аполлон рассерженно и сиро
Страстей своих не может там унять…
В любой из нас Сивиллы временами,
Проснувшись, начинают снова петь.
Как страшно знать о том, что будет с нами.
В грядущее, как в прошлое смотреть.
 

Волшебницы, чародейки, берегини, пророчицы – в древней Греции они назывались сибиллами (сивиллами).

Как и Музы, они были рядом с богом Аполлоном. Это он с рождения был наделен даром знать грядущее.

Сивилл было несколько.

Первая из них была дочерью смертного царя и нимфы Несо. Появилась она в Дельфах, где и был первый оракул– храм Аполлона. Оттуда и исходили все эти девы. Каждая из них получала прозвище от того места, где они и жили. (Ливийская, Троянская, Дельфийская).

Первая пророчица пела свои предсказания с высокой скалы.

Сивиллы предсказали гибель Трои, извержение вулкана Везувий, они рассказывали грекам о появлении Рима, и о герое, который построит вечный город после падения Трои.

Этим героем оказался Эней. Он чудом спасся из горящей Трои и на самом деле добрался до тех земель, где нынче находится Рим и Италия. К ним обращались герои и цари, чтобы узнать, что их ждет впереди, советовались, когда хотели принять какие-то важные решения.

В Кумскую Сивиллу влюбился сам Аполлон, потому она осталась в веках одной из самых знаменитых. Бог предложил ей вечную юность. Но она осталась верна своему дару. Сивиллы лучше других знали собственные судьбы и судьбы всего остального мира.

Даром пророчества наградил Аполлон Кассандру, дочь Троянского царя Приама. Но когда и она отказала ему в любви, он сделал так, что ее пророчествам никто не верил. Это оказалось самым страшным даром и наказанием для царевны. На пальмовых ветвях было написано несколько книг с пророчествами. Но они были уничтожены в Риме варварами.

Славянская Книга Судеб во многом похожа на те творения, которые оставили после своего ухода Сивиллы.

Эти прекрасные девы изображены на потолке Ватикана сегодня. Оттуда они наблюдают за действиями римских пап. Написал их самый знаменитый их художников эпохи Возрождения Микеланджело.

Они единственные из богов, остались на стенах христианских храмов.

Пророчицы снова выходят на свет.

И в храме огонь негасимый мерцает,

И боль поражений, и радость побед

Героям и воинам вновь прорицают.

Сизиф и Танатос

Были у греков особенные цари, те, кому пришлось соприкоснуться с богами при жизни и после смерти.

Чаще всего это происходило в царстве Аида. Самым знаменитым из них был царь Сизиф.

Имя его переводится как «премудрый». Прославился он тем, что смог обмануть сначала бога смерти Танатоса, а потом и Аида самого, когда настал его час покидать этот мир. Внук Атланта не хотел умирать, но когда он предал самого Зевса и рассказал, кто похитил дочь морского царя, то Танатос появился перед ним.

Не смирился с судьбой Сизиф и запер бога смерти в железную бочку.

С той поры люди перестали умирать, наступил хаос. Это окончательно вывело Зевса из себя, сам бог войны Арес явился к Сизифу. Но и на этот раз не собирался сдаваться Сизиф. Отправился он в Аид, а жене приказал не приносить жертвы и не хоронить тело.

Возмутился повелитель Тьмы. И разрешил ему Аид вернуться на три дня, чтобы наказать жену и распорядиться о похоронах собственного тела. Вероятно, с той поры в мире порой появляются приведения.

А как только вырвался на свободу Сизиф, так и отказался возвращаться назад. Ему казалось, что он всех перехитрил, но не могли такого бога допустить.

На этот раз за ним прибыл хитрый и коварный Гермес. Не смог его перехитрить Сизиф. Боги в подземном мире решили наказать его. Заставили его поднимать в гору камень, а когда он уже почти вкатывал его на вершину, камень снова летел вниз, и надо было начинать тяжкий и бесполезный труд сначала.

Но как только решает Сизиф отдохнуть, Эринии гонят его снова на работу. Так и крутиться он, в надежде, что на этот раз ему удастся закатить свой камень.

С той поры выражение «сизифов труд», означает тяжелое и пустое занятие, от которого нет никакого толку.

 
И вновь наказаны, и снова сиротливо
Труд непосильный в вечности немой,
В Аиде смерть смеется над Сизифом.
Нет, больше не вернется он домой
 

Сфинкс

 
(Греция и восток)
 

Наверное, нет такого греческого чудовища, которое было бы так хорошо нам известно.

Стоит только оказаться в Питере, и любой из нас увидит Сфинкса, сможет его разглядеть. Вот уже больше четырех столетий покоится он в граде Петра.

Правда, связаны они не только с греками, но и с египтянами.

И все-таки к нам Сфинксы пришли именно из Греции. Когда мы читаем историю несчастного царя Эдипа, то именно там со сфинксом и с загадками его сталкиваемся.

Само имя чудовища переводится как «душительница».

Если у грифонов тело льва и голова орла, то на этот раз у чудовища, как у славянских птиц будет голова прекрасной жительницы.

Сфинксы, как и многие чудовища, охраняют какое-то место– всегда остаются на страже.

В Египте говорили, что им ведомы не только все загадки, какие есть на свете, но и разгадки. И те, кто к ним приближается должны отгадать все, о чем их спрашивают, в противном случае их ждет смерть.

Так чудовище в древности и расправилось с жителями древних Фив, всех, кто не мог отгадать загадок, они душили и пожирали безжалостно.

Многим известна и самая знаменитая загадка Сфинкса; « Кто утром ходит на четырех ногах, в полдень на двух, а вечером на трех».

Только царь Эдип, когда там оказался, смог ответить на этот странный вопрос.

Это человек – в раннем детстве он ползает на четырех ногах, в молодости и зрелости передвигается на двух, а в старости часто на трех – опираясь на костыль. У волшебников и магов были в те времена еще и посохи, что отличало их от всех остальных.

Вероятно, из всех чудовищ это самое разумное. Оно испытывает силу ума, а погибают те неучи, кто не может воспринять новые познания

Чудовище в граните у моста

Лежит века, и нет загадок боле.

И города чужого красота

Пленила, и манит его невольно.

Тритон

Сатир, Чудовище, Богиня. Сказколожки-1

 
Прекрасная нимфа влюбилась в Тритона,
И он посмотрел на нее так влюблено.
Что в пену морскую ступила без страха,
И где-то растаяла, больше ни знака,
 
 
Ни взгляда ее не досталось сатиру,
Веселый проказник теперь загрустил он,
И в чаще все прячется где-то угрюмый,
Печальны и песни сатира и думы.
 
 
– Чудовище это, – твердит Артемида,
Любую утащит, любого обидит,
Иди к Посейдону, пусть сына накажет.
Пусть нимфу вернет, и нам милость окажет.
 
 
Но только смеялась в глуши Артемида,
– Я знаю, тебя угнетает обида,
Но как нам вернуть, ее снова обратно?
Похищенной быть хорошо вероятно.
 
 
– Чудовище это, – сатир распалился,
Невзвидел он света, – Тритон наш влюбился,
А ей захотелось в морские просторы,
Не бойся, увидишь, воротится скоро.
 
 
Смотрела печально во тьму Артемида,
И буря на море, и нимфы не видно,
Там свадьба сегодня, и счастливы оба,
Но ты убедить здесь сатира попробуй,
 
 
Что любит другого она и любима,
Луна проплывала отчаянно мимо,
О чем-то богиня вздыхала, рыдая,
И нимфа, в объятьях любви засыпая,
Счастливой казалась такой и любимой,
И буря утихла над пенной лавиной.
 

Как не велики казались моря и океаны, но не так мало было там жителей.

А вот и чудовище морское – сын самого Посейдона и верной жены его Амфитриты – Тритон.

Он огромен, до пояса похож на человека и богов, а нижняя часть —змеиная. От него пошел целый народ Тритоны. Хотя огромные и громоздкие были чудовища, но передвигались они под водой очень быстро.

Каждый получал трезубец, поменьше, чем у самого Посейдона, но тоже грозное оружие. Легко они крушили скалы и айсберги на пути.

Когда Посейдон отправлялся в путешествие по морям, они следовали за ним – составляя свиту грозного бога, его стражу. Наши тридцать три богатыря – родственники тритонов. И быстро они наводят порядки на всех самых дальних морях.

По морям они часто передвигаются на дельфинах, и те рано научились понимать их язык, оказались очень даже сообразительными перевозчиками.

А у первого Тритона была еще и золотая карета, которую он получил от своего отца.

И далеко видно, когда он двигается по поверхности воды.

Тритон получил в подарок огромную раковину. Она была музыкальной, и в нее он трубил, если нужно было собрать своих слуг. Иногда от такой музыки на море начиналась страшная буря.

Но стоило заиграть тише, и буря тоже смолкала. Для моряков Тритон был главным богом. Уважали Тритона и жители побережья. Никому не хотелось испытать ужас наводнения и потопа. Они могли легко утопить не только человека, но и любой корабль.

А вот молодые сыновья Тритона любили развлекаться на море, они гонялись неустанно за нимфами, и считались сатирами на море. Таинственные создания волновали и художников и музыкантов.

Тритоны резвятся на море опять,

И лишь Посейдон их способен унять.

Бушуют, гонят они корабли,

И тают в тумане, возникнув вдали

Птица Феникс

(Греция)

 
Сгореть, чтобы вновь возродиться,
Из пепла восстать в одночасье,
Мечтает та дивная птица,
Огонь ее – в счастье несчастье,
 
 
Она согревает в метели,
Она освещает дорогу,
И снова ей песни пропели,
И молодость жизни дороже.
 
 
И свет темноту разрезает,
И небо опять озарится,
Когда над равниной порхает
Забыв обо всем эта птица.
 
 
В ней столько и страсти, и неги,
Она к нам опять возвратится,
Останется песнею в небе,
И в душах легко возродится.
 
 
И ночь уплывет за туманы,
И утро останется с нами,
Когда она там так нежданна,
Сиятельна так временами
 

Чудесные птицы порой путешествуют по разным мирам.

Вот и птица Феникс попала к грекам из древнего Египта. Там она была цаплей. А древние заметили, что появляется эта птица после наводнения. Казалось им, что рождается она из воды.

Никто не видел, как она появилась на свет. Люди были уверены, что рождается она из себя самой. Привычного яйца, из которого вылупляется птенец, никто не обнаружил во время стихии. И стали ее сравнивать с солнцем, оно появилось так же таинственно.

У славян она вообще стала птицей Фениксом – солнцем на земле, которое сгорает и возрождается из пепла вечно молодым и прекрасным.

Греки пошли дальше, они тоже придумали историю о том, как птица Феникс (ее имя переводится – красный, огненный) уходит в огонь, сжигает себя через 500 лет, а потом появляется снова молодой и прекрасной.

Говорили, что была она огненного цвета, питалась только росой. Верили, что Феникс улетает в заморские края, собирает какие-то целебные и ароматные травы и приносит их волшебникам для чародейства и лечения всех заболеваний. В таких вот травах она себя сжигает, потому и может воскресать в определенный срок. И ровно через три дня чудесная птица возрождается из пепла.

Со временем оперение ее стало золотым (она очень похожа на Жар-птицу), а еще позднее стало трехцветной.

В Риме ее чеканили на монетах, считая, что так будет нерушима их империя. Стала птица символом Рима.

Такая же чудесная птица была и в древнем Китае в то время.

Смерть и воскресение бога стало позднее известно и у других народов, и у христиан. Все забыли о том, что в самом начале это была чудесная птица.

 
Птица Феникс сгорает в огне,
Но вернется прекрасной и юной,
И любовь, и надежда во мне,
Это страсти и радости струны
 

Химера

 
(Греция)
 

А вот и еще одно греческое чудовище выплывает из тумана – это химера.

Как и многих других, породили его Ехидна и Тифон. Потому в чем-то она похожа на адского пса, у нее тоже три головы – но это львиная, козлиная и змеиная головы. Они как-то уживаются на одном теле.

Любой испугается, как только ее увидит. Вот и туловище – впереди перед нами пес, сзади змея, посередине – козел. Словно бы три такие разные животные смешаны и соединены в одно.

Но не стоит приближаться к чудовищу, как у некоторых коней и драконов, из пасти у нее вырывается пламя.

Это было очень сильное животное, целое воинство не могло его одолеть.

В ужасе проносилась она по миру, опустошала землю, похищала или губила скот.

Победил химеру герой Беллорофонт, но для этого герою пришлось подчинил себе крылатого коня Пегаса.

Оракул предсказал ему, что только крылатый конь поможет справиться с чудовищем. И как герою наших сказок, ему пришлось раздобыть такого коня.

Им оказался Пегас, он был рожден из тела погубленной Персеем Медузы. И вот теперь он пригодился другому герою.

Над химерой парил, как птица крылатый конь, а воин осыпал чудовище градом стрел.

Пришлось использовать и свинец, который ему удалось забросить в пасть чудовищу.

Огонь расплавил этот свинец, он проник в горло чудовища и уничтожил ее изнутри.

Так и пришел конец Химере. Потом она переместилась в загробный мир и там помогала Церберу охранять мир мертвых.

Позднее слово химера стало обозначать, ложь, видимость, нереальные мечты, это страшный жуткий сон, невероятные фантазии, которые никогда не должны сбыться.

И снова химеры пугают прохожих,

И снова герои готовы сражаться,

Чудовища рядом, лютуют, тревожат.

И в ярости вечной ночные убийцы

Федра

 
Триумф пораженья изведав,
И все оставляя другим.
Уходит в отчаянье Федра
к истокам печальным своим.
Ей больше не надо ни жизни.
Ни славы, ни власти самой,
И черные тучи нависли.
И хочется только домой
.
Обиженна, дико страдая,
мальчишку в бессилье кляня,
Все видит она, как сгорает,
душа в этих всплесках огня.
Но после, когда отпылала,
когда отгорела вдали,
О как же она тосковала
без верности и без любви.
 
 
О как же она все хотела,
вернуться, прорваться, прийти.
И гибкое легко тело
стремиться покой обрести.
Но там, на земле, в суматохе,
где страсти уже не унять.
Где царь и лихой и жестокий
пред нею смиряет коня.
 
 
И этом внезапном порыве
в объятьях его оказаться.
И стать на мгновенье счастливей,
самою собою остаться.
О как ей захочется снова
вернуться к реальности вдруг,
И мир этот дерзкий и новый
принять, но бессильно из рук
 
 
Свирепые кони уздечку
беспечно ее вырывают
И снова рыдает по-детски,
и снова к богине взывает.
А та лишь молчит, усмехаясь,
и Федра проносится мимо.
В какую-то пропасть срываясь,
мечтая остаться любимой.