Текст книги "Судьба семьи – судьба народа"

1.4. Джимбинов Джорж Апушович (1935–2009 гг.)

Джимбинов Джорж родился 8 июня 1935 года, ему не довелось участвовать в войнах, свое воинское призвание он реализовал, защищая рубежи нашей Родины. Его отец Джимбинов Апуш Мутлович – был офицером Красной Армии, мать – Карвина Гилана Карвеновна (Лиджиевна) окончила III-й Московский медицинский институт.

Джимбинов Джорж родился и вырос в Москве, окончил московскую среднюю школу. Вряд ли он задумывался о своих далеких воинственных предках, когда после окончания школы нужно было думать о продолжении образования. Судьбой ему было предначертано служить Отечеству.

Детство Джимбинова Джоржа, как и детство его младших братьев Генриха и Анатолия, легким не назовешь. Жили с бабушкой, мамой отца, в коммуналке в Москве. В комнате было настолько тесно, что детям приходилось спать на полу под столом. Отец учился в Военной артиллерийской академии имени Ф. Э. Дзержинского, воевал, войну закончил в Праге, продолжал служить и после войны в Закавказском военном округе и на Украине до 1953 года (Илишкин, 2000; Манджиев, 2004). Мать – Карвина Гилана – была осуждена по политической статье и отбывала срок в Карагандинской тюрьме. Удивительно, что мальчик, выросший в таких условиях, мечтал о небе. Его мечта сбылась.

В 1954 году Джимбинов Джорж поступил в ВоенноМорское Авиационное училище (станция Лебяжье, Ленинградская область). С момента поступления в училище Джорж получил статус военнослужащего, благодаря чему находился на полном государственном обеспечении, полуголодное детство осталось в далеком прошлом.

Интересен тот факт, что когда Джорж поступал в летное училище, еще существовали ограничения на поступление представителей репрессированных народов в некоторые высшие учебные заведения, в том числе практически во все военные училища.

Когда он заполнил свою анкету, принимавший документы офицер-фронтовик спросил его про национальность. Джорж ответил, что он калмык. Тогда, после некоторого обдумывания, офицер порекомендовал ему не писать национальность и оставить в графе прочерк. Это позволило ему поступить в училище и еще раз показало наличие множества порядочных людей, осуждавших сталинские репрессии в стране.

В училище в Лебяжьем курсанты изучали теорию летного дела, т. е. проходили летную подготовку. Летная подготовка в училище позволяла определить направление будущей военной службы летчиков: минно-торпедное или истребительное. Распределение курсантов по тому или иному направлению осуществлялось с учетом желания будущего летчика и способности к той или иной специализации.

Джорж был распределен для дальнейшей учебы в г. Николаев, где осуществлялась подготовка летного состава по минно-торпедному направлению. В октябре 1957 года Джорж окончил Николаевское Минно-Торпедное Авиационное училище, где прошел подготовку по управлению реактивными самолетами. После окончания училища он получил направление на Краснознаменный Северный флот. Воинская часть, в которой служил Джорж, была приписана к военному городку Североморск-3. Все экипажи в полку летали на ТУ-16.

Экипаж у Джоржа был интернациональный, состоял из 6 человек. Многие члены экипажа, к счастью, живы: оператор Соколов Фикрат – в Москве, правый пилот Игнатов Николай – в Калуге, командир огневых установок Рим Харисов жив, шестым членом экипажа был матрос срочной службы.

Однополчане Джимбинова Джоржа после демобилизации переехали в Москву, Московскую область, Калугу, на Украину и в другие регионы. К сожалению, не со всеми удалось связаться.

Удалось связаться с однополчанами, которые после демобилизации переехали в Москву, это Либензон Ян Анатольевич и Пупков Юрий Михайлович, воспоминания которых о совместной учебе и службе с Джоржем приводятся ниже.

Воспоминания однополчанина Пупкова Юрия Михайловича, майора военно-морской авиации, командира отряда, служившего в одной эскадрилье с Джимбиновым Джоржем в период с 1959 по 1973 годы: «Я познакомился с Жорой в 1954 году, когда мы оба поступили в Военно-Морское Авиационное училище (ВМАУ-93, станция Лебяжье, Ленинградская область). В училище в Лебяжьем мы учились 1 год 3 месяца, там изучили теорию летного дела: материальную часть самолета, аэродинамику, основы навигации, основы радиосвязи и т. д. По окончании летной подготовки нас направили в Кронштадт для ознакомления со спецификой деятельности Военно-Морского Флота.

В процессе летной подготовки в училище определялось направление будущей военной службы. Было два направления военной службы летчиков: минно-торпедное и истребительное. Нас, курсантов, примерно поровну разделили по этим двум направлениям. Дальнейшая подготовка истребителей осуществлялась в г. Ейск. Подготовка летного состава по минно-торпедному направлению осуществлялась в г. Николаев.

Мы с Жорой были распределены для дальнейшей учебы в г. Николаев. После отпуска мы прибыли в г. Николаев для продолжения учебы и военной службы. В этот период появился самолет ЯК-18У, у которого было переднее шасси, т. е. на этом самолете нас готовили для полетов на реактивных самолетах.

В октябре 1957 года мы окончили Николаевское МинноТорпедное Авиационное училище, где усовершенствовали технику управления реактивными самолетами. После окончания училища Жора получил направление на Северный флот, я – на Балтийский флот. Мне довелось служить в Эстонии, в городе Пярну, летал на ИЛ-28. В Заполярье, куда я прибыл через два года после окончания Николаевского Минно-Торпедного Авиационного училища и после службы в г. Пярну, самолетов ИЛ-28 уже не было. В Заполярье мне и другим вновь прибывшим офицерам пришлось переучиваться на месте для управления самолетом ТУ-16. После этой учебы мы стали летать на ТУ-16. Другие экипажи в нашем полку, как и экипаж Жоры, летали на ТУ-16.

Таким образом, мы с Жорой встретились вновь через два года после окончания училища, но уже в Заполярье, куда меня перевели с Балтийского флота. В Заполярье наш полк базировался в Североморске-3. Мы с Жорой служили в одной эскадрилье до его демобилизации в августе 1973 года. Жора был командиром экипажа. Каждый экипаж, каждый отряд был одной командой. Жизнь каждого члена этой команды была на виду. Мы все видели активное участие Жоры в общественной жизни полка. Знали о его увлечении борьбой. Жора был активистом во всех отношениях. Жора был коммуникабельным человеком, пользовался огромным уважением окружающих.

В нашем авиационном полку служили представители разных национальностей, а экипаж у Жоры (офицеры, прапорщик и матрос срочной службы) был всегда на 100 % интернациональный.

В каждом экипаже было 6 человек: два пилота (командир экипажа и правый пилот), два штурмана (штурман первый и штурман-оператор), стрелок-радист, командир огневых установок. Командиром огневых установок (КОУ) мог быть прапорщик или матрос срочной службы. В самолете ТУ-16 было 6–7 пушек.

В нашем авиационном полку был определенный распорядок:

• Два раза в неделю – полеты.

• На следующий день после полетов, как правило, происходил разбор полетов прошедшей летной смены. В этот день в актовом зале собирался полк, приходили командир полка и заместитель по летной подготовке. Публично разбирался каждый полет и ставились задачи на следующую летную смену.

• Один раз в неделю в распорядке полка назначался парковый день, когда летный состав продолжал изучение материальной части самолета и отрабатывал тренажи.

• Суббота – рабочий день до 14–15 часов.

• Дополнительные летные дни могли назначаться в любые дни недели в случае необходимости. Летчики в дополнительных летных днях были заинтересованы, особенно если они совпадали с плохой погодой. Полеты в плохую погоду, с плохой видимостью, были необходимы для получения более высокого класса.

В период службы в Заполярье постоянно продолжалась учеба летного состава. У нас были вывозные полеты, т. е. полеты с инструктором, где отрабатывалось бомбометание, минометание, торпедометание. Эти полеты проходили над континентом и над морями Северного Ледовитого океана. В 1968–69 гг. у нас появились самолеты-дозаправщики. С помощью дозаправки в воздухе решались вопросы по увеличению дальности полетов. Дозаправке самолета в воздухе сначала обучали командный состав. Командир полка или командир эскадрильи совершал более тридцати вывозных полетов с инструктором для получения допуска к дозаправке в воздухе. В последующем обученный командный состав обучал дозаправке самолета в воздухе других летчиков».

Воспоминания Майи Есиновны Джимбиновой (в девичестве Кокшуновой): «Мой муж, Джимбинов Джорж Апушович, был военным летчиком I класса военно-морской авиации. Он окончил Военно-морское минно-торпедное авиационное училище в г. Николаеве в 1957 году.

После окончания училища приказом Командующего ВВС Северного Флота ему была присвоена классификация «Военный лётчик третьего класса». Квалификация «Военный лётчик первого класса» была присвоена Жоре 15 августа 1969 года.

Жора служил в Заполярье с 1957 по 1973 год. После демобилизации в 1973 году он решил вернуться в Москву. Жора был коренным москвичом, в армию призывался из Москвы. Я вышла за него замуж в Элисте, все мои родственники жили в Элисте. После демобилизации мужа я хотела вернуться в Элисту, но он не захотел. Сказал, что Москва – это его родной город, поэтому наша семья осталась жить в Москве. Жора в Москве после демобилизации был госслужащим в течение 15 лет. Сыновья Мерген и Костя окончили школу в Москве, оба окончили Московский финансовый институт (ныне Финансовый университет) с отличием по специальности «финансы и кредит».

Свадьба Жоры и Майи состоялась летом 1961 года в Элисте, в доме Майиных родителей по улице Ю. Клыкова. Свидетелем на их регистрации был Санул Дорджиевич Павлов, окончивший физический факультет в Томском государственном университете. Санул Павлов отличался от своих ровесников выдающейся эрудицией. Родители Санула, как и родители Майи и Жоры, были родом из Бюдермис-Кюбетовского аймака, где близко друг от друга расположены хотоны Кердата, Бюдермис, Ахнуд, Бага-Бурул, Цорос и др. (Алексеева, 2002).

Майя и Жора познакомились за год до свадьбы, полюбили друг друга, но решение о женитьбе не было скоропалительным. Целый год они переписывались. В день свадьбы шел сильный дождь, что все сочли хорошим предзнаменованием. Так и получилось – они прожили в браке почти 50 лет.

Манджиев Н. Ц. Кердата и кердатинцы. АПП «Джангар», 2004. – С. 439–440: «Шестнадцать полярных лет прослужил летчик военно-морской авиации Джорж

Джимбинов в ставшей родной ему части. Полк базировался в Заполярье, военный летчик 1-го класса Джорж Джимбинов летал на военных самолетах ТУ-16, задания выполнял при простых и сложных метеоусловиях в дневное и ночное время. Общий налет составил более 3000 часов. Боевые задания были теми же: бомбометание, минные и торпедные атаки; он освоил пуски крылатых ракет класса «воздухземля», которые поражали цели на расстоянии до 220–240 километров.

Когда капитану Джимбинову вручили «командирский жезл», с новой должностью пришли новые обязанности и заботы. Теперь у него были в подчинении офицеры, сержанты, матросы. Их надо было учить. А они были разные по способностям, по характерам. Было и интересно, и очень трудно».

Воспоминания Майи Есиновны: «Жора был хорошим семьянином. Я бы без него не смогла воспитать двух сыновей. Он дал детям мужское воспитание. Они его очень любили. Жора их никогда не наказывал, воспитывал личным примером. Дети мне говорили: «Отец нас никогда не наказывает». Но я их, конечно, наказывала, так как постоянно была с ними рядом и видела все их недостатки. Отец был всё время на службе, но я их им пугала, если они меня не слушались. Я говорила детям: «Вот придёт отец, всё ему расскажу», а Мерген мне отвечал: «Папа нас никогда не тронул пальцем, а ты нас била». На что я отвечала: «Значит, мало била, раз ты запомнил».

Жора приучил детей к спорту. Мерген увлеченно занимался боксом, он принимал участие в соревнованиях разного уровня, занимал 1-е место среди юниоров по Москве и 2-е место на Всесоюзных соревнованиях для юношей (Безроднов, Кортиков, 1979). Костя дважды становился чемпионом Москвы среди юношей по боксу. Жора с детьми часто ездили на поезде здоровья в Подмосковье. Он удивлялся тому, как Мерген на Севере летел на лыжах с высокой сопки. В этот момент у Жоры дух захватывало, хотя он сам в Заполярье часто ходил на лыжах по 10 км.

Мерген регулярно ездил на соревнования по боксу. Когда я его провожала на соревнования, я бежала за ним и кричала, чтобы он берег лицо.

Старшего внука Баира, когда ему исполнилось 8 лет, мы с Жорой отвели в секцию самбо. Немного позднее он стал заниматься и дзюдо. На все тренировки и соревнования Баира сопровождал Жора. У Баира звание мастера спорта по дзюдо и самбо. Он трехкратный чемпион Москвы по самбо, чемпион Открытых первенств Голландии, США, Германии и Литвы (Балакаева, 2008).

Внучка Диана три года занималась фигурным катанием. Сейчас она занимается теннисом. Диана окончила музыкальную школу по классу фортепиано с отличием. У младшего внука Артёма способности многогранные: он занимается футболом, рукопашным боем и танцами.

Я всегда поддерживала авторитет отца. Отец и сыновья любили друг друга взаимно. Как-то младший сын Костя позвонил мне и спросил: «Мама, ты смотрела фильм Сергея Говорухина «Благословите женщину»? Я смотрел и на протяжении всего фильма представлял вас с отцом. Это фильм о вас!». Конечно, на Севере было тяжело, но мы были молоды и любили друг друга. На Севере, когда мы гуляли на улице, нас называли «голубками».

Манджиев Н. Ц. Кердата и кердатинцы. АПП «Джангар», 2004. – С. 438–439: «Не успела окончиться вторая мировая война, как миру было продемонстрировано новое смертоносное оружие, оружие массового уничтожения. Атомные бомбардировки японских городов продемонстрировали ядерную мощь Соединенных Штатов Америки. Советский Союз также стал усиленно заниматься разработкой атомного оружия. Это был период, когда вчерашние союзники по антифашистской коалиции вступили в конфронтацию, получившую название «холодной войны», которая нередко переходила в локальные войны. Только что закончился «корейский конфликт», в котором участвовали СССР и Соединенные Штаты Америки. Во время войны с фашистской Германией Советский Союз действовал в непосредственном соприкосновении с противником, поэтому не развивал авиационные соединения дальнего действия. Однако новые военно-политические условия вынудили к созданию нового вида боевого оружия, нужна была техника, доставляющая это оружие к месту боевого назначения. Армия усиленно укреплялась авиацией нового поколения, наряду с реактивными истребителями появлялась бомбардировочная авиация дальнего действия. Морской летчик майор Джимбинов одним из первых начал осваивать эти машины».

Воспоминания Майи Есиновны: «Во время службы в Заполярье отряд лётчиков, в том числе экипаж Жоры, готовили к отправке за границу. Перед заданием они улетели в г. Остров Псковской области. Я поехала повидаться с мужем. Жора очень обрадовался моему приезду. Жора был очень смелый человек. Сам всегда принимал решения. Перед вылетом в загранкомандировку командующий Северным флотом собрал летный состав и сказал, что в случае выполнения задания всем присвоят звание Героя Советского Союза. Жора был находчивый и смелый. Он обратился к командующему Северным флотом: «Если, товарищ командующий, дадите машину (тогда машину купить было очень трудно, так как были большие очереди), я уже сейчас буду чувствовать себя героем». Командующий Северным флотом вызвал к себе начальника тыла и спросил: «Есть ли у нас машины?». Начальник тыла ответил, что есть «Запорожцы». Так Жоре выдали «Запорожец». К нему тут же присоединился его друг Миша Кострыкин, и они вместе с Жорой попросили второй «Запорожец». Мише, как и Жоре, выдали «Запорожец». Жора и Миша вернулись домой на машинах. Потом к нам постоянно обращались его друзья, когда надо было кого-то встретить или отвезти жен в роддом в Мурманск и т. д. Эти два «Запорожца» были для нас как незаменимые вездеходы».

О военной службе офицера Джоржа Джимбинова не раз писала газета «Красная звезда», главный печатный орган Министерства обороны СССР, и газета «На страже Заполярья». В этих публикациях отражена военная биография Джоржа, его путь от лейтенанта до майора, военного летчика 1-го класса, командира экипажа (Спасский, 1969; Бондаренко, 1972; Майсеня, 1972).

В заметке военного корреспондента В. Спасского «Командирское восхождение», опубликованной в газете «На страже Заполярья», описано терпение и настойчивость, присущие Джоржу Джимбинову: «Капитан Джимбинов долго сидел в экипаже на правом сидении летчика, летал со многими командирами, но рассказывает об этом Д. Джимбинов без обиды в голосе, которую слышишь иногда от некоторых товарищей. У Джимбинова этого не было. Он терпеливо и настойчиво шел к своей цели. Не все и не всегда получалось гладко. Как у многих, случались ошибки. Действительно, надо накопить опыт, проявить себя в деле».

В этой же заметке содержится очень значимый по своему содержанию эпизод, раскрывающий внутренний мир Джоржа Джимбинова, его отношение к родной земле. «Капитан Джорж Джимбинов, – пишет военный корреспондент, – осторожно расправил сверток, и взору открылась чудесная картина: знойное небо и стремительно несущиеся по степи сайгаки. Эстамп был превосходен. Несколько дней назад его привез отец офицера. Знакомый художник просил передать его Джоржу как привет из далекой Калмыкии. Рассказывая об этом, капитан волнуется. И я понимаю его. Воспоминания о родном крае всегда заставляют чаще биться сердце. Офицер не скрывает своих чувств и с какойто любовью смотрит на распластавшихся в полете красавцев-сайгаков».

Воспоминания Майи Есиновны: «У Жоры было много медалей. Больше всего он дорожил медалью «За боевые заслуги»[3]3
  Военный летчик Джорж Апушович Джимбинов награжден медалью «За боевые заслуги» за отличный пуск и поражение цели крылатой ракетой на полигоне в Каспийском море.


[Закрыть]. Он говорил, что это самая ценная медаль, которую очень редко можно было получить в мирное время.

Жора был не только смелым, но и опытным летчиком. Помню такой удивительный случай из его военной биографии. Мы с семьей жили на Черном море, в Саках, куда был временно переброшен его полк. Однажды он ушел на полеты, в это время разразилась сильная гроза. Шел сильный ливень. Я выглядывала из окна, ничего не было видно дальше одного метра. Я боялась, как же он приземлится? Жора в этих погодных условиях успешно посадил самолет! Вышел и сказал своему экипажу: «Наверное, кто-то из моих сыновей счастливый!».

Вениамин Бондаренко, полковник военно-морской авиации, начальник отдела кадров авиации Краснознаменного Северного флота // «Красная звезда», 1972 год, № 71 (14729, – С.1): «С Джоржем Джимбиновым, североморским летчиком, впервые мне довелось встретиться на аэродроме в полярную ночь. Было это четырнадцать лет назад.

Тогда мы думали, что Джимбинов, человек из южных краев, калмык по национальности, будет долго и трудно привыкать к суровой обстановке Заполярья. А вышло наоборот. Он быстро вошел в строй, врос в коллектив, заслужил уважение. В части оценили деловитость, глубокие знания и заметную уже тогда отличную выучку молодого летчика, стремление как можно больше летать, полюбили его за отзывчивый характер и человеческую обаятельность. К лейтенанту пришли первые успехи. И хотя Джимбинов – человек способный, каждое достижение давалось ему нелегкой ценой. Молодой летчик старался во всем доходить до сути, все делать основательно, с запасом. От своего отца, офицера-фронтовика артиллерийского полка, унаследовал он задор и крепкую хватку, умение отдаваться до конца делу, которому служишь.

В те месяцы, когда Джимбинов начинал свою службу, мне как-то понадобилось отыскать его на аэродроме. Погода была нелетная.

Джимбинов дежурил по приему и посадке самолетов, и я решил, что уж в такую-то погоду найду его где-нибудь на командном пункте. Но на КДП его не оказалось: он был на посадочном локаторе в конце аэродрома. В затемненной кабине локатора солдат и матрос из дежурного расчета засыпали Джимбинова вопросами. Ответив на них, лейтенант стал рассказывать о своих действиях, анализировать обстановку. Если он ошибался, специалисты поправляли его. Лучшего экзамена, сочетающегося с дополнительной учебой, нельзя было и пожелать…

Четырнадцать полярных зим высеребрили голову Джоржа Апушовича. Но опытный мастер и по сей день сохранил лейтенантскую дотошность, обладает той же жадностью до дела, что и в лейтенантские годы, той же не остывшей любовью к небу. Человек, требовательный к своим делам, майор Джимбинов за полтора десятилетия стал особенно взыскательным к себе. Удачи не уменьшили его самокритичности.

Об успехах Джимбинова можно рассказывать много. Ему неоднократно доверяли защищать честь подразделения и части в состязательных ракетных пусках. И доверяли не зря. Ведомый первоклассным летчиком воздушный ракетоносец всегда точно поражал цель.

Любой пуск не бывает легким. Но особенно трудным оказался один из последних. Ночью воздушный ракетоносец поднялся с заполярного аэродрома. На маршруте молнии врывались помехами в звонкоголосый неумолкающий эфир.

Экипажу приходилось обходить эти опасные районы, что вызывало дополнительные расчеты. Естественно, все члены экипажа волновались о самом главном – о пуске. Но спокойный голос командира, четкие доклады штурмана об изменениях в курсе настраивали экипаж на деловой лад, снимали нервное напряжение.

И вот, наконец, поймана цель. Ракетоносец ложится на боевой курс. Эти секунды – кульминационная точка всего полета. Экипаж сделал все от него зависящее. Командир отдает приказ, и от воздушного корабля отделяется и уносится вперед ракета. Потомок кавалеристов, сын артиллериста оседлал воздушный ракетоносец. Оружием Джоржа Джимбинова стала ракетная молния. Ратный путь Джоржа Джимбинова был нелегким, только упорный труд, сила характера позволили ему достичь успехов».

Вениамин Бондаренко – полковник военно-морской авиации, бывший штурман дивизии, в которой служил Джорж Джимбинов, начальник отдела кадров Авиации Краснознаменного Северного флота. В. Бондаренко родом из Ростовской области, из сальских степей, которые располагаются рядом с калмыцкими степями. Вениамин Бондаренко при встречах с Джоржем Джимбиновым всегда вспоминал, как в школьные годы помогал отцу, гонял овец на Черные земли, где находятся круглогодичные пастбища. Он был знаком с калмыцкой степью, которая была так похожа на его родную сальскую степь.

Воспоминания Майи Есиновны: «Когда Жора женился и привёз меня на Север, командир полка спросил его: «Джимбинов, я слышал, что ты женился. На ком женился? Какая она?».

Жора вышел из строя и доложил командиру полка: «Да, женился на своей. Она по-русски знает два слова – «хлеб» и «сахар». Командир полка не унимался: «А какая она из себя?». На что Жора ответил: «Кривоногая, узкоглазая». Командир полка огорченно спросил: «Ну что ты, такой офицер, не мог найти покрасивее?». Жора ответил: «Да пожалел».

Командир полка пошел домой и рассказал всё жене. Она сказала: «Дай ему квартиру, а то наши женщины будут смеяться». Благодаря такой находчивости Жоры мы получили отдельную комнату в двухкомнатной квартире, а до этого жили в бараке без удобств на восемь семей. Этот случай иллюстрирует не только находчивость и юмор, но и смелость Жоры. Вскоре после моего приезда в Заполярье в офицерском клубе было какое-то торжественное мероприятие. Мы с Жорой были приглашены. Когда офицеры увидели меня в клубе, они подходили к Жоре и говорили ему: «Мы тебе морду набьём. Мы бы все женились на ней! Она же красавица!». Я им всем очень понравилась».

Воспоминания однополчанина Либензона Яна Анатольевича, майора военно-морской авиации, штурмана эскадрильи, служившего в одной эскадрилье с Джимбиновым Джоржем в период с 1958 по 1973 годы:

«Мы с Джоржем Джимбиновым служили в одном полку морской ракетоносной авиации, в одной эскадрилье. Наш полк базировался в Североморске-3. После 1991 года Североморск-3 стал ведущим аэродромом Северного Краснознаменного флота. Наш аэродром и сейчас действует. Джорж – это было официальное имя летчика Джимбинова по документам, а в кругу друзей, знакомых он был просто Жора.

Мы с Жорой познакомились в Североморске-3, куда я был направлен в январе 1958-го после службы на Балтике. Жора в Североморске-3 уже служил с декабря 1957 года после окончания Николаевского Минно-Торпедного Авиационного училища, где прошел подготовку по управлению реактивными самолетами.

Поскольку я был штурманом эскадрильи, мне приходилось летать по графику со всеми экипажами своей эскадрильи с целью проверки работы штурманов. Я часто летал и с экипажем Жоры.

Жора после училища был правым летчиком у заместителя командира полка Архипова, который слыл очень грубым человеком. О грубости заместителя командира полка Архипова знали все. Я говорил Жоре: «Как ты терпишь его грубость?». И предлагал ему перейти в другой экипаж. Но Жора отказывался, мотивируя свой отказ тем, что Архипов его многому научил. Он разрешал Жоре, молодому летчику, самостоятельно производить взлет и посадку, хотя мог долго не доверять этих сверхответственных функций начинающему, не имеющему достаточного опыта летчику. Так Жора летал в экипаже Архипова три года.

В Заполярье мы самолеты прятали под землю, были и такие времена. Трактор окружал самолет валами земли, эти валы мы сами покрывали дерном. Самолет ТУ-16 огромный, он весил 70 тонн, из них 30 тонн приходились на горючее. Этого горючего хватало на 6–8 часов полета. Если летчик мог дозаправляться в воздухе, то летал еще 2 часа».

Воспоминания Майи Есиновны: «Мы жили в Североморске-3. Это был и до сих пор остается закрытый военный городок. Аэродром от населённого пункта, где мы жили, находился близко. Поэтому когда самолёты шли на посадку, я из окна своего дома видела, как они приземлялись. Я всегда знала, каким по счёту он шел на посадку. Когда Жора после полётов приходил домой, я у него спрашивала: «Ты третьим сел?». Он удивлялся моим словам и говорил: «Откуда ты знаешь?». Я всегда точно определяла, потому что знала его характер. Он шёл на посадку спокойно, не дёргался, не боялся. Я его также узнавала по походке в строю – он всегда шёл уверенно.

Ещё помню случай, характеризующий его смелость и решительность. Однажды во время полёта на большой высоте у них отказал двигатель. Тогда Жора самостоятельно принял решение и резко повернул самолёт вертикально. И двигатель завелся! Так они благополучно приземлились на аэродром.

Я всегда беспокоилась за него, когда он летал. На что Жора отвечал мне: «Не бойся, меня небо любит!». Я всегда молилась за него как могла».

Жора и Майя очень любили друг друга. Вместе они пережили трагическую гибель своего первенца – сына Анатолия. Он в раннем детстве попал под машину. Все друзья и родственники старались поддержать их в этот трагический период жизни.

Воспоминания однополчанина Либензона Яна Анатольевича, майора военно-морской авиации, штурмана эскадрильи, служившего в одной эскадрилье с Джимбиновым Джоржем в период с 1958 по 1973 годы: «На протяжении всей нашей службы в Заполярье мы противодействовали 401 и 402 ордеру США. Каждый ордер – это группа, состоящая из авианосца и множества сопровождающих кораблей, один ордер несет 80 самолетов. Наши самолеты не имели оружия при полетах на ордера. У нас стояли имитаторы, с помощью которых отрабатывался пуск ракеты. Наши полеты были тренировочные.

Наши самолеты летали до Исландии, рядом были Фарерские острова Великобритании, это 7 часов полета от нашего аэродрома. Мы заправляли самолет на 30 тонн топлива. Все происходило на высоте 11 километров. 30 тонн топлива хватало нам на полет до цели и возвращение на наш или запасной аэродром, поэтому в баках всегда оставалось до 5 тонн топлива. Топливо полностью никогда не расходовалось, потому что не известно, как могла измениться погода, на какой аэродром придется сесть.

Несколько раз подходил американский ордер в норвежских водах, все проходило мирно, они сопровождали нас на истребителях F-16. В этом случае у нас было задание сразу брать курс на север, а американские летчики не могли нас сопровождать, так как у них не хватало топлива. Как только летчики США отставали, мы меняли курс и летели дальше, это одна из особенностей морской авиации. Мы могли узнать маршрут полета, т. е. в какую точку выходить (долготу и широту), и какое выполнять задание только после вскрытия одного из пакетов, которые были на борту, причем пакеты были под номерами, в них был приказ командования.

Когда мы только начинали осваивать самолет ТУ-16, то в основном летали на полигон и сбрасывали учебные бомбы по цели. Учебные бомбы были сделаны из бетона, при попадании бомба разрывалась, и долгое время шел дым, что давало понять, попали мы в цель или нет. Летали мы на учения на полигон 2 раза в неделю, а в остальные дни шла подготовка полетов, разбор состоявшихся полетов и разработка новых маршрутов».

Воспоминания Майи Есиновны: «Когда мы жили в Заполярье, я каждое лето вывозила детей на юг, на море, так как у нас были суровые условия жизни: солнца было мало, и дети не получали витаминов. Жоре отпуск в основном давали зимой.

В Североморске-3 я работала в вечерней школе, преподавала физику и математику. У меня учились в основном матросы срочной службы. Занятия в школе начинались в 8 часов вечера и продолжались до 12 ночи. Директор школы ставила мои уроки последними, потому что ученики – взрослые люди – с них не убегали. Я уходила в школу к 8 часам вечера, Жора не всегда возвращался к этому времени домой, так как он летал в разное время суток. Мерген с раннего возраста оставался дома один. Я раздвигала диван и стелила ему постель. Мергена усаживала посередине дивана и рядом с ним складывала стопкой детские книги. Говорила ему, чтобы он перелистывал книги и перекладывал на другую сторону. Так он должен был листать книги, пока не придёт Жора. Мерген часто засыпал на книгах, не дождавшись отца. Мы тогда уже жили в двухкомнатной квартире. Я, уходя на работу, включала свет во всех комнатах. Жора иногда оставался на службе после полётов, занимался их разбором. Матросы подходили к нему и говорили: «Товарищ майор, идите домой, посылайте жену на работу». Жора, когда приходил домой раньше, брал Мергена, и они шли ко мне в школу. В школе они смотрели в замочную скважину, им было интересно – чем же я занимаюсь на уроке. Жора всегда удивлялся, когда же я успеваю готовиться к урокам, ведь целый день вожусь по дому, да ещё занимаюсь детьми. Но я хорошо училась в институте и у меня была хорошая память, это и помогало мне работать в школе. Учителем вечерней школы я работала 10 лет».