Текст книги "Космолетчики. Градиент неба"

Возле капитанского катера кипела работа. Ребята Белтса готовили звездолет к старту и грузили оборудование. Палубная команда по случаю объявленной нештатной ситуации работала в легких скафандрах. Готовящийся к вылету катер стоял на первой платформе у линии блокировочного гермолюка, который в аварийной ситуации превращал выход из ангара в допотопный шлюз. У экипажей возникали серьезные сомнения насчет этой традиционной системы безопасности. Не столько потому, что она не сработает, сколько потому, что если корабль лишится экранирования, то хоть десять допотопных шлюзов…

Рэд объяснял себе наличие на звездолетах древней механики иррациональным страхом людей перед пространством. Ему виделся некий абстрактный проектировщик, который, сидя за рабочим столом, представлял, как разъезжаются в стороны массивные створки ангара и в помещение сквозь легкую дымку силового щита заглядывают звезды. Проектировщик хватался за голову и за карандаш с криком: «Это что же, они вот так, прямо с палубы в космос?! Здесь непременно должен быть какой-нибудь шлюз…»

– Доброй ночи, господин капитан!

– Надеюсь, что доброй, Сэнди. Ну что, все готовы?

– Да, сэр.

– А ты почему в легком скафандре? – Виктор спрыгнул с опускавшейся платформы трапа, уставился на кобуру, пристегнутую к бедру капитана, и выдавил из себя что-то вроде «извините, сэр».

– У нас общий канал, никаких посторонних переговоров в эфире. Всем ясно?

– Да, господин капитан.

Если для самого Гардона субординация – громоздкий, но все же полезный атрибут, который он использовал по необходимости, то для Виктора – игра. С этим надо что-то делать. Если, конечно, Блохин не выберет свою благоверную и Аналог-2. Если останется в экипаже, и если вообще на МНК-17 останется этот экипаж.

Рэд вздохнул и обратился к Левису Белтсу:

– Палубную команду не отпускать до моего распоряжения.

– Да, господин капитан.

Рэд посмотрел на четырех техников, с которыми ему предстояло прибрать к рукам чужой кораблик. Сэнди и Питер работали раньше с пилотами орбитальных линий. Если пилоты-орбитальники чересчур узко специализированы, то техники у них – признанные мастера на все руки. Питер идет за старшего, и тут никаких вопросов. Новак – один из немногих, кто нанялся на «Монику» в самом начале и не думал уходить. Приглянулся ему чем-то весь этот бардак с приключениями, странными кадровыми решениями и высадками напившихся на вахте членов команды в первом же порту. Что странно. Парнем он был солидным, рассудительным и казался очень земным.

Лари вызывал сомнения. Тихий, немного нескладный, с невыразительными мутноватыми глазами. Прибился к экипажу под занавес прошлого сезона, запомнился только тем, что просил кошку завести. Мало того, что Рэд в тот день был очень сильно занят, так еще и животных на звездолетах на дух не переносил. А парень, между прочим, воевал. Причем в наземной группировке. Как развернет неисправный движок ЯДС не в ту сторону за ту кошечку (вместо которой у него какая-то электронная тварь живет) – никакой бластер не спасет, будь у капитана хоть три разрешения на ношение оружия.

Рэд занял место первого пилота и запустил движки. Блохин сел рядом.

– Всем пристегнуться, скафандры загерметизировать. – Он дождался, пока все это не слишком воодушевленно проделает Виктор, оглянулся через плечо и тоже опустил прозрачное забрало. – Кто не готов?

– Все в порядке, господин капитан.

– Отсчет с десяти секунд. Мостик?

– До яхты шестьсот километров, – откликнулся Джери. – Уравнял скорости.

– Вижу.

– Сократить еще?

– Отставить. Старт!

Под ритмичное гуканье звукового сигнала красные огоньки на массивных створках шлюза сменились зелеными и разбежались в стороны, открыв мерцающий портал. Катер с легким толчком сошел с платформы и поплыл над полом. На дисплее – короткий обмен протоколами безопасности с силовыми полями несущего звездолета и коды шлюзовых замков для возвращения. Словно «Моника» еще думает, отпускать их или нет.

– Проход через щит.

Сзади нависла и медленно поползла прочь громадина несущего звездолета, увешанного грузовыми контейнерами. В космосе вместо привычных обводов виднелась угловатая тень в бледном ореоле, цепочки навигационных огней и проблесковых маяков и четыре горячие звезды, готовые ослепительно взорваться в любой момент. Это маршевые двигатели, которые отработали на торможение. Держаться в непосредственной близости от них – сомнительное удовольствие. От того, что эти звезды сейчас медленно тускнели, уходя в режим прогрева, становилось даже как-то спокойнее. Ускорители «Моники», с честью выдержавшие гонку за лоцманом, парили подсвеченными дымами – вокруг них все еще не стихли возмущения силовых полей.

– Мостик, иду к ЯДС.

– Принято.

Рэд сжег пятьсот километров пространства, взбаламутив мелкое ледяное крошево. За кормой словно завихрилась колкая метель. Впереди сквозь бледные слои скользнула тень одиночника. Прожекторы катера выхватили из бездны приближающийся звездолет, добавив космосу резких теней и ледяного света.

– Смотрите, белая радуга! – почти восторженно обронил Лари.

Блохин прикусил губу и вопросительно посмотрел на капитана. Разглядеть за гермошлемом ему мало что удалось, но Гардон великодушно оставил постороннюю реплику без внимания.

Радуга скорее не белая, а черно-белая, а парень ненормальный, факт. С той войны нормальными не возвращаются. Только Джери удалось, потому что было куда – жена, двое детей…

– Виктор, если я ее на энергетическое лассо возьму? – спросил Рэд. – Как думаешь, стабилизируем, дотащим?

– Сначала бы посмотреть, что у нее с экранированием. Может расценить как постороннее воздействие и начать сопротивляться. Лучше не рисковать.

– Я так и подумал.

Яхта провернулась вокруг поперечной оси и начала второй оборот. По двум другим осям она практически стабилизировалась. Крутило ее совсем чуть-чуть.

– Тогда план такой. Мы аварийно стыкуемся. Питер, вы выходите на корпус, как только мы с бортинженером заглушим…

В следующий миг Рэд газанул и рванул штурвал, проклиная вынужденную работу в скафандре. Яхта бахнула огненным выхлопом, который с такого расстояния все равно что залп из бортовых орудий. Движки у нее стояли модернизированные и очень прокачанные. Рэд еле увернулся. С перегрузкой, надсадным ревом двигателей, в мерцающих брызгах силового щита… Кто-то из техников вскрикнул от неожиданности.

Яхта умчалась прочь и утонула в ледяных кольцах.

Если бы техники успели высадиться на корпус, Рэд сейчас ловил бы то, что от них осталось, по всему космосу. Он пропустил мимо ушей несколько посторонних реплик, шумных вздохов и кратких комментариев.

– Мостик, прием. Кейт! Ты видел?

– Да, сэр.

– Где эта зараза? Куда ее унесло?

– Далеко не ушла. Держи пеленг, капитан.

– Виктор?

– Это спонтанное срабатывание. Не просчитывается периодичность работы неисправной двигательной установки.

Рэд активировал интерфейс прицела и задал новые координаты цели. Информация, переданная Кейтом на пульт катера, продублировалась в тактическом окне гермошлема.

– Что теперь? – поинтересовался Виктор.

– Что-что… Догоню ее снова и отстрелю ей на хрен этот гребаный движок.

– Капитан… – голос Стрэйка.

Рэд смерил расстояние до яхты через двойные концентрические круги и крестообразные зрачки системы наведения.

– Мостик, молчать! Будет болтанка.

Первым выстрелом он промазал. Катер упирался – вертеться по всем трем осям синхронно с каким-то неизвестным звездолетом ему не нравилось. Рэд поймал «этот гребаный движок» в прицел только со второй попытки. Зато получилось почти идеально! Плазменным разрядом носовой пушки двигатель сорвало с консоли и размазало в жирный огненный столб. Звездолеты закружило в синхронизированном вращении.

– Внимание! Аварийная стыковка.

Рэд заблокировал орудия, подошел вплотную и чересчур жестко ткнулся правым бортом в носовой стыковочный узел ЯДС. Других у нее не было. Единственный шлюз торчал прямо под кабиной пилота.

– Виктор, ну что, получилось у нас с первой попытки?

– Да, есть срабатывание шлюзовых замков! Аварийные коды приняты.

– Хорошо. Всем оставаться на местах. Сейчас я ее немного приторможу.

Зафыркали маневровые двигатели катера. Сцепку ощутимо тряхнуло.

– Полегче, капитан, оторвешь шлюз, – предупредил Блохин.

– Это не я, это яхта опомнилась. БК включил ей маневровые движки – вращение гасит.

Виктор взялся за пряжку ремня.

– Так давай я туда…

– Куда туда? Без приказа не подниматься на борт. Сядь на место.

– Да, сэр.

– На яхту – только со мной! Тогда и посмотрим, что там с бортовым компьютером.

– Я вас понял, господин капитан.

– Сейчас я что-нибудь придумаю, чтобы замки не срывать.

Следующие пятнадцать минут Рэд занимался в каменно-ледяном крошеве настоящим антигравити-сексом. Девочки на Летиции не знали, о чем говорили…

Добиться абсолютной ориентации на звезду или на «Монику» у него так и не получилось, но что-то такое летящее по эллипсоидной орбите и медленно-медленно выворачивающееся из приливного захвата он изобразил. Маневровые движки яхты успокоились и удовлетворенно заткнулись.

Рэд отстегнулся, встал и развернулся в салон.

– Джентльмены, наш звездолет прибыл в конечную точку маршрута. Поздравляю. Все целы? Никого не укачало?

– Да как сказать, господин капитан.

– Нам понравилось.

– Уфф…

– Только страшно до усрачки.

– Ага, вон Сэнди в штаны наложил.

– Раз все в порядке, все на выход и за работу. Не засорять эфир! Бортинж со мной на борт. Мы проверим пилота и БК. Питер и Сэнди, выясните, что там с отстреленной консолью и коммуникациями на оторванный движок. Новак и Лари, осмотрите дополнительную энергоустановку.

– Да, сэр.

Салон катера теперь совсем не походил на салон пассажирского звездолета. Его укоротили за счет багажного отсека, в котором приехало оборудование. Поскольку техническому персоналу предстояли работы в вакууме, доступ туда обеспечивался снаружи. Амортизационные кресла стояли вдоль бортов по три, отформатированные под размеры полужестких скафандров.

Правым бортом, где около переходного шлюза уже колдовал бортинженер, катер намертво приклеился к одиночнику, превратив два сопоставимых по размерам звездолета в Т-образную сцепку. Спереди по ходу движения над этим сооружением реяла медуза защитного поля, распылявшая мелкие обломки. Чтобы не тратить лишнюю энергию на экранирование, Рэд вытолкал кораблики в пространство между ледяным и каменным кольцами, и они скользили теперь не по бесцветной радуге, а скорее по черной борозде антикварной граммофонной пластинки.

– Виктор, ну что у тебя?

– Давление есть, состав воздуха… Почти норма. Гравитации нет. И связи с пилотом по-прежнему нет. Через аварийный порт их БК больше информации не дает.

– Выравнивать гравитацию будем? – без всякого энтузиазма спросил Гардон.

– Да, капитан, обнуляй катер. Лучше потом снова подключим, чем нас по шлюзу раскатает. Лично я в полужестком скафе оттуда не вывернусь.

– Внимание всем на корпусе! В катере гравитация ноль, воздушка в норме, – предупредил Гардон.

– Принято, сэр.

– Готово! Открываю, капитан, – сказал Блохин.

– Виктор, стой, пусти меня вперед.

– Да некому там сопротивляться, Рэд, – мрачно предрек Блохин, отлетел в сторону, освобождая проход, и неловко схватил рукой в перчатке выскользнувшую аптечку.

Бортинженера и так бог ростом не обидел, а в скафандре он и вовсе выглядел устрашающе. Только бороды не хватало, хорошо, что он к этой идее охладел. А то возьмет вот такой на абордаж, шлем снимет, патлы дыбом, борода лопатой – точно некому сопротивляться будет.

– Ох, как я это не люблю. Здравствуй, невесомость, – сказал Виктор.

– Никто не любит.

Рэд оглянулся на салон. Больше по нему вроде ничего не летало. Ребята все закрепили еще до старта. Он взялся за край люка, нырнул в покрытый изморозью тамбур, вплыл в темноту чужого корабля и ухватился за поручень трапа, ведущего в кабину пилотов.

– Давай за мной. Аккуратней, Вить, здесь тесно как в гробу и освещения нет.

– Это у них самодельный технический этаж, который по документам должен быть жилым отсеком. Вот она, дополнительная энергоустановка.

Виктор похлопал перчаткой скафандра по глухой стене, не без труда развернулся в узкой каморке, располосовав ее светом фонаря, и взмыл вдоль трапа к потолочному люку, который вел в кабину.

– Как никуда не уходили от Пайнтера, да, Рэд? Опять аварийные коды и аварийные корабли.

– Точно… Ну что, открываем, готов?

– Давай.

В довольно просторной кабине, изначально спроектированной как двухместная, работало аварийное освещение. Обзорные экраны транслировали видео в режиме реального времени. Бесконечное и слегка монотонное кино про ледяные кольца портил нервно мигающий транспарант «Режим автоматического следования. Перезагрузка» и торчавшая в кадре корма катера с крупным логотипом АСП. Гардон слегка облажался. Такие ошибки только открытый космос прощает. Если сажать кораблики в стыковке, катер градусов на тридцать надо бы довернуть. Иначе либо его корма, либо ускоритель яхты бьется о поверхность. Ну, и шлюз при ударе разрывает, конечно…

Анализатор воздуха в тактическом окне повторно мигнул зеленым. Виктор поднял забрало и сложил гермошлем, превратив его в высокий воротник.

– Виктор, загерметизируй скаф, – сказал Гардон.

– Неудобно.

– Сейчас полные глаза мусора наловишь.

Виктор оглянулся на открытую бутылку энергетика, летавшую по каюте. В лучах фонарей протянулась цепочка капель и россыпь каких-то крошек и мелких осколков. Незваные гости растревожили застоявшийся воздух. Блохин чертыхнулся и выполнил приказ.

Пилота они нашли на месте – в кресле, без сознания, опутанного страховочными ремнями. Автоматика спасения в момент аварии накачала его допингами под завязку и наполовину утопила в гель встроенной спасательной капсулы. Сердце у парня стучало как у здорового, грудная клетка подозрительно ритмично вздымалась и опадала. Лица под кислородной маской было не разглядеть.

– Не живой? – спросил Рэд у Виктора, повисшего над пилотским креслом.

– Пока будем считать, что в управляемой коме. Какой-то совсем адский противоперегрузочный коктейль ему зарядили. Садисты. Не кровь, а сплошная химия.

– У него давно уже не кровь, а химия. Долетался, – негромко сказал Рэд. – Питер, у нас эвакуация. Пилот травмирован, под тяжелой фармой, на трубках. Забирайте его отсюда на катер. Кто-то один остается с ним. Если что, позовете, бортинж подойдет. У кого медподготовка?

– У Новака.

– Все, снимай его с корпуса. Вы втроем справитесь?

– Да, сэр.

– Может, я ему сначала программу реанимационных мероприятий подкорректирую… – сказал Блохин.

– Нет, сначала ты займешься бортовым компьютером. Парень угробился, прими это как данность. Если тебе так легче – он сам этого хотел.

– Ты-то откуда знаешь, Рэд?

– А я с ним спарринг отработал! – усмехнулся Гардон. – Как реанимируешь БК, я тебе подробнее расскажу. И вон, смотри, у него электронный ключ в гнезде управления торчит, а не пилотское удостоверение.

– Это еще ни о чем не говорит.

– Серьезно? А мне яхта шепнула, что ее упоротый пилот не аттестован.

Виктор угрюмо промолчал. Вдвоем они отсоединили пилота от управления, а систему спасения, вроде как в благих целях поглотившую человеческое тело, – от кресла. Выпотрошенное рабочее место одиночника превратилось в широкую табуретку на амортизаторах. Рэд с Виктором переключили реанимационный мини-бокс на аккумуляторы аптечки и столкнули Питеру в донный люк тело, упакованное в гель и пластик. Рэд собрал разлетевшиеся по кабине элементы виртуального контроля и, пока Виктор занимался бортовым компьютером, подплыл к стойке дальней связи.

– Я пощелкаю?

– Угу. ДС и ближняя на БК не выведены. Голосовые каналы и SOS он только вручную мог включить. Спорим, все работает?

– Сейчас проверю.

Вполуха прислушиваясь к переговорам техников, Рэд запитал стойку и вызвал мостик не через свой аудиоканал, а с яхты, как это сделал бы ее пилот, будь у него на то силы и желание. Кейт тут же откликнулся.

– Иди сюда, Рэд, я знаю, что случилось, – позвал Блохин.

– Я тоже знаю. Парень сунулся на ускорителях, куда не надо, рванул назад по координатам возврата и вывалился из аномалии практически на звезду. Пока маршевые его оттуда выталкивали, сдох экран-генератор и один из движков: то ли его в тоннеле деформировало, то ли банально каменюку словил. Мораль… И так все понятно.

– Да уж.

– Что там с бортовым компьютером? Почему он с нами разговаривать не хочет?

– Потому что его перепрошили вдоль и поперек. После аварии дополнительные маршевые и тормозные двигатели конфликтуют с базовой схемой. Она на четыре движка рассчитана, а у него восемь. Нашими стараниями уже семь. В общем, есть тут несколько изящных решений… Но если заниматься всем этим конструктором всерьез, несколько часов уйдет. Ты от меня конкретно сейчас чего хочешь, господин капитан?

– Конкретно? Глуши все. Нам только еще одного несанкционированного пуска двигателей не хватало. Я на маневровых в ангар въеду.

– Ага, понял… То есть… Куда ты въедешь? В наш ангар?! Сцепка туда не влезет!

– Сцепка – нет, яхта проходит.

– Если яхта в ангар встанет, она своей крестовиной все перегородит! Как ты поверх нее катер загонишь?

– А никак не загоню. Катер вместе с вами пойдет на периферийный стыковочный узел «Моники». Переведете его в транспортное положение, обесточите, все проверишь, доложишь Стрэйку. После этого можешь забирать пилота в наш медотсек.

– Слушай, Рэд… На «Монике» внешний обвес по максимуму. К стыковочным узлам фиг доберешься. А единственный свободный ты заткнешь малым бортовым звездолетом? Случись что, к нам даже не пристыковаться!

– Случись что – сбросим катер.

– Отлично…

– Потом подберем. Питер!

– Да, сэр?

– Мы заканчиваем, что у вас?

– Есть поверхностные деформации обшивки без нарушения герметичности. Энергоустановка цела. Кормовой экран-генератор под замену. Дефект кожуха третьего маршевого двигателя.

Третий маршевый двигатель яхты – это который рядом с четвертым, что логично. А четвертый Рэд очень эффектно демонтировал.

– Ремонту подлежит? – быстро спросил он.

– Уже заканчиваем, господин капитан. Фон – норма, можно в ангар. На консоль четвертого маршевого двигателя установлена заглушка.

– Хорошо. Возвращаемся. Вызывайте модуль, сгрузите оборудование, чтобы не тащить через «Монику».

– Да, сэр.

– Мостик, не менять параметры полета. Катер пойдет на периферийный стыковочный узел. Модуль и яхта – в ангар. Обновляем протоколы безопасности для малых бортовых звездолетов, жду код доступа на периферийный.

Пауза в эфире.

– Повторите.

Повторил. Иногда общий аудиоканал – очень полезная штука. Избавляет от лишних дискуссий.

– Принято, – сухо сказал Стрэйк и перезапустил протокол.

Рэд дождался, пока модуль с оборудованием отойдет подальше, и нежно толкнул сцепку движками по направлению к «Монике».

– Просто сказка, Рэд! – пробормотал Виктор, глядя на приближавшуюся угловатую громадину, подсвеченную габаритными огнями. – «Как перевезти в одной лодке волка, козу и капусту».

– Я всегда думал, что это задачка на сообразительность.

– Не в твоем исполнении, капитан. У той задачи ответ есть, а у твоей нет. На быль совсем не тянет, для мифа эпичности недобираем. Если задуматься, что мы оставим после себя? Один искореженный периферийный узел, раскуроченный грузовой контейнер и два смятых в лепешку малотоннажника. Мелковато, чтобы стать легендой дальнего космоса. Бесславно помрем!

– Пессимист, – улыбнулся Гардон. – Расслабься, закрой глаза и доверься капитану.

Они причалили левым бортом. Виктор остался командовать техниками и транспортировать пострадавшего пилота. Рэд перебрался на яхту через шлюз, отстыковал аварийный кораблик, чуть отошел, с замиранием сердца глядя, как сигарообразная тень ускорителя проходит в пяти сантиметрах от лапы внешнего погрузчика «Моники», и включил маневровые двигатели.

В управлении яхта была скользкой и почти невесомой после тяжелой сцепки. Нервной, как норовистая лошадь, которой надели шоры и заставили топтаться среди узких загонов, щелкая бичами со всех сторон. Рэд несколько раз перевернулся, прежде чем приноровился. Короткими импульсами он погнал кораблик вдоль борта «Моники» к открытому ангару.

И вправду сказка, как сказал Блохин!

Гравитации нет, БК – в режиме ограниченной функциональности. Пульт, из которого выдвинулись джойстики маневровых двигателей, настороженно таращился на чужого пилота слепым полотном дисплеев, из-за чего в рубке брезжил какой-то тревожный полусвет. Вместо дополненной реальности на обзорниках – двухмерное видео, две координатные оси, вектор направления и дальномер. А, ну еще относительную скорость бортовой компьютер яхты вдруг начал показывать. Его спать отправили, а он все равно что-то там себе думает… Сообразил, что мимо проплывает борт несущего корабля, который можно измерить в метрах в секунду.

– Помогаешь? Умница, – шепнул ему Рэд, у которого в тактическом окне гермошлема и так отображалась вся необходимая информация. «Моника» обеспечивала капитану информационную поддержку.

Перед пультом торчали потроха кресла с ремнями, которые не получилось подогнать вплотную. За любым неаккуратным маневром следовал чувствительный рывок в привязной паутине, позволявший на собственной шкуре прочувствовать законы инерции и всю суровую романтику космических полетов. Избаловались господа пилоты на своих сверхскоростных кораблях. Выпендриваются. На вылазки легкие скафандры надевают – в них, видите ли, по чужим звездолетам лазать удобнее и тактильная чувствительность перчаток ближе к естественной…

В ангар Рэд зашел не с первого раза, и не со второго, и не так чтобы идеально чисто. При проходе через силовой щит крестообразную конструкцию с разнесенными движками и ускорителями все равно немного закрутило. Створ Рэд не задел, но если бы палубная команда не поймала яхту в гравитационную ловушку, он протаранил бы планетолет, припаркованный у дальней стены.

Яхта омерзительно проскрежетала по металлу четырьмя короткими посадочными опорами, дернулась в последний раз и встала. Рэд обесточил маневровые двигатели, спустился из кабины чужого звездолета, спрыгнул на платформу, придержавшись за край люка, поблагодарил команду за работу и подошел к старшему технику.

– Левис, как думаешь, наша гравитационная ловушка ее удержит? – спросил он, оглянувшись на хлипкие посадочные опоры чужого звездолета, которые не вызвали особого доверия.

– Застопорим на случай маневра, никуда не денется, – заверил тот.

– Хорошо. Тогда поживее.

Рэд кивнул Левису Белтсу и зашагал к лифту.

Техники «Моники» облепили находку со всех сторон. Длительное аудиомолчание и скупые разговоры по существу они с лихвой компенсировали бурным обсуждением вылазки. Настрадавшаяся яхта, стреноженная стопорными элементами, уходила в спящий режим под эмоциональный пересказ собственных злоключений.

– …а я тебе говорю, он форсаж врубил за секунду до того, как движок включился!

– Да не, сначала выхлоп движка был, просто быстро все очень.

– Ему бортинж период выключения считал!

– Считал, да не просчитал.

– У нас что, правда трупак на борту?

– Не к добру это…

– Почему отдыхающая смена в ангаре болтается?! – рявкнул Левис Белтс. – Вот я вам сейчас капитана обратно позову! И расспрашивайте его, кто смелый, сколько влезет. Рты закрыть, прибывший звездолет повторно отдефектовать. Палубной команде отбой.

В рубке капитана дожидались Джери и Кейт.

– Всем спасибо, – с порога сказал им Рэд. – Джери, уходим с орбиты, возвращаемся на курс. Катер нормально сел или перестыковать, пока я не переоделся?

– Нормально.

– Так… Сколько времени?

– Сорок пять минут до смены вахт.

Со временем последние сутки точно творилось что-то неладное. Оно носилось по кругу, как аварийный кораблик вдоль ледяных колец.

– Ничего себе! Я думал, мы ее быстрее загрузим.

– Ты не думал, капитан, – сказал Стрэйк, – и это – основная проблема на нашем корабле. Из-за твоей прихоти мы всей командой под суд пойдем за нападение и незаконное проникновение на чужой звездолет.

– Не преувеличивай, Джери. Это была спасательная операция.

Стрэйк развернул пилотское кресло.

– Рэд, ты «Кодекс космоплавателей» хоть раз открывал? Это была бы спасательная операция, если б ты не влупил по яхте из плазменных пушек! Если мы, не получив сигнала бедствия, сначала стреляем, а потом самовольно проникаем на борт чужого судна – это нападение и абордаж. Тем более что на борту находился выживший член экипажа!

Вот именно с такой точки зрения Рэд действительно ситуацию не рассматривал. Яхта была переклепана вдоль и поперек, соответственно – без документов, о легальной перепродаже тут сразу речи не шло. Он планировал спихнуть ее перекупщикам или поторговаться через пилота с хозяином. Пилот надежд не оправдал, но его кораблик в любом случае не мог самостоятельно прийти на границу освоенных территорий. Кто-то его сюда подбросил. О каких юридических тонкостях занудствует старпом, если законными сделками здесь и не пахло?

– Джери, да тут с самого начала дело нечисто! Не видишь?

– Это ты у нас ничего не видишь, не слышишь, рискуешь людьми и техникой и сам не знаешь ради чего! Ради того, чтобы палить с лету во все, что движется… Не настрелялся?

Если б не последний вопрос, скорее всего, Джеральду Стрэйку удалось бы заставить своего капитана взглянуть на ситуацию под другим углом.

– Хотите поговорить об этом? – спросил Гардон. Нехорошо спросил. Через паузу и слишком тихо для того, чтобы можно было за шутку посчитать.

– Капитан!

– Что еще? – Он отвлекся на радиста и пропустил ответную короткую реплику своего помощника.

– Я тебе здесь еще нужен? – спросил Кейт.

– Ты… Нет. Отдыхай.

– …когда-нибудь весь экипаж угробишь! – тем временем, договорил первый пилот и встал с места с намерением в красках объяснить, как именно, где и почему это произойдет.

– Успокойся, Джери, я не успею, нас заказчик раньше закопает. Мы какого хрена на орбите висим до сих пор?! У тебя вахта еще не кончилась. Вас в вашей имперской армии не учили приказы выполнять? Возвращаемся на курс!

– Да пошел ты! – сказал Стрэйк.

– «Да, сэр» не услышал.

Стрэйк плюхнулся обратно в пилотское кресло и демонстративно защелкал фиксаторами.

– Понаберут молодняк командовать, мозгов нет, одни нашивки!

Ну, все. Старпом тоже заработался вконец, обычно его очень непросто из себя вывести. Как ни крути, а понятно, кого за это благодарить. Рэд посмотрел на обзорники, стиснул зубы, чтобы не ляпнуть в ответ еще что-нибудь выдающееся, и вышел из рубки вслед за радистом.

Диафрагма позади сомкнулась с металлическим шелестом. Рэд прислонился к ней спиной, уперся затылком в упругий воротник скафандра и на секунду закрыл глаза. Тот рывок с перегрузкой и последующей каруселью в ледяном крошеве точно не добавил ему здоровья и душевного равновесия. Концентрические кольца системы наведения всплыли из небытия, перекрестья прицела сжались в точку. Рэд тряхнул головой, оттолкнулся от массивного лепестка диафрагмального люка и пошел переодеваться. Еще можно успеть кофе сварить… И смена вахт.