Текст книги "Пять рассерженных мужей"

Глава 14

Ранним солнечным утром красная «Альфа Ромео», сияющая свеже полированными бортами, остановилась у добротного дома сталинской постройки. Небрежно хлопнув дверцей, высокий элегантный мужчина вышел и, сделав несколько шагов, вернулся, тщательно проверил заперт ли замок и включена ли сигнализация, постоял в задумчивости, критически рассматривая машину.

Довольная улыбка осветила его лицо: «Альфа Ромео» действительно выглядела как новенькая.

«Что ж, – удовлетворённо подумал мужчина, – ремонт стоит тех денег. Страшно вспомнить, как изуродован был мой любимец.»

Он вошёл в подъезд, поднялся на уже знакомый девятый этаж и позвонил в квартиру Софьи Адамовны Мархалевой. Как и в первый его приезд, никто не отозвался, не поспешил открыть дверь.

Мужчина, помятуя о злобном существе, обошёл дверь, за которой оно обитало и позвонил Татьяне – радушной соседке, направившей его в ресторан «Ливерпуль», на Марусину свадьбу.

Несмотря на ранний час дверь распахнулась без промедления.

– А-а! – радостно воскликнула Татьяна. – Это ты? Хорошенький какой! – снова восхитилась она и уже озабоченно спросила: – Ну? Погулял на свадьбе?

– Не получилось, – сокрушённо ответил элегантный мужчина. – Обстоятельства, знаете ли… Я вас не разбудил?

– Да мы Петю, мужа моей кумы, в Новгород провожаем, – бодро оповестила Татьяна. – И не ложились ещё. До утра Лёшу, племянника из Тамбова провожали, а сейчас только с вокзала воротилась и за Петю принялись. Вот, до обеда, надеюсь, проводим.

– А у меня проблема опять: никак не могу Софью Адамовну застать. Не подскажете, когда она дома бывает? Пораньше приехал и вот, – незнакомец грустно развёл руками.

– Ну-у, – рассмеялась Татьяна, – Сонька на месте не сидит. Все бегает, бегает. Энергичная баба, просто душа радуется. Сегодня чуть ли не с петухами умчалась. Мы с вокзала домой, я глядь, а тут, ну бардак! Дай, думаю, мусор вынесу, так Сонька с ног чуть не сбила, так куда-то спешила.

Незнакомец расстроился, задумался, решая свою проблему; Татьяна его не торопила, терпеливо ждала.

– Скажите, а если я попытаюсь Ивана Фёдоровича отыскать, это реально? – наконец спросил он.

Татьяна только головой покачала.

– Архангельский, ого-го! – не находя слов, восхитилась она.

Впрочем, и слова скоро нашлись.

– Ваня просто метеор! – сообщила Татьяна. – Его застать ещё трудней. Он мужчина деятельный и сильно Марусей загруженный. Чуть свет на ногах и до вечера по делам. Ты вот что, уж тебе, красавчику, так и быть, посоветую. Поезжай утречком к Марусе, там его и застанешь. Только сегодня уже поздно. Ты завтра, завтра поезжай. Раненько. Часиков в шесть. Не позже. Сбежит. Записывай адрес.

Татьяна продиктовала адрес, к нему подробно описала как проехать, как найти Марусин дом, обрисовала двор и приступила к соседям, но незнакомец вмешался, поблагодарил, вежливо пояснив, что не интересуется соседями.

Татьяна разочарованно зевнула и сказала:

– Тогда я пошла, в магазин мне пора. Скоро из Саратова племяш приезжает, а в доме ни закуски ни выпивки. Вот с Петькой сейчас доедим и допьём, а племяш обидится.

Рука незнакомца скользнула за спину, вернулась обратно с красной розой. Безупречно свежей и благоухающей.

– Я безмерно благодарен вам за оказанную помощь, – галантно кланяясь, сказал он.

– Ой! – восхитилась Татьяна. – Фокусник! Петь! Петька! Иди скорее сюда, на фокусника посмотри! – закричала она вглубь квартиры.

Незнакомец улыбнулся и, не дожидаясь Петьки, поспешил к лифту.

– Пораньше! Слышь, красавчик, завтра! В шесть, а то и в пять! – крикнула ему вслед обворожённая Татьяна, прижимая тонкий колючий стебель розы к своей пышной груди.

* * *

Очень ранним дождливым утром красная «Альфа Ромео» осторожно объехала квартал и тихо вкатилась во двор, соседствующий с домом Маруси.

«Ну что ж, – удовлетворённо подумал элегантный мужчина, – из этого двора можно пройти к дому через ворота… Пожалуй, отсюда и следует появиться…»

Он припарковал автомобиль за трансформаторной подстанцией (подальше от любопытных, а тем более наблюдательных глаз). Поёжился, поднял воротник плаща. Решительно вынырнул в моросящую угрюмость раннего утра. Шёл медленно, подмечая каждую мелочь. В голове дозревал план.

«Так и будет, – заключил он, – знакомство с Архангельским должно выглядеть случайным. И желательно, чтобы произошло оно поскорей. До того, как я встречусь с Астровым. Тогда…»

От долговременных планов он перешёл к организации предстоящего знакомства. Требовалось выбрать удобную наблюдательную позицию, тщательно осмотреться, изучить привычки, повадки Архангельского.

«Вон те заросли в конце двора вполне подойдут», – решил он и направился к густому кустарнику.

И в этот самый момент тишину дождливого утра нарушил механический звук. Во двор, глухо урча, вкатился серебристый «Линкольн Навигатор» и… медленно въехал в кустарник, только что облюбованный элегантным мужчиной.

«Многолюдно становится, и, похоже, у Архангельского снова назревают проблемы,» – подумал тот, меняя направление и отступая за сооружение детской площадки.

«Линкольн Навигатор» заинтриговал его ещё в день свадьбы Архангельского, но тогда не было полной уверенности, что покушение, которое удалось случайно обнаружить и ловко предотвратить, организовывалось именно на интересующий его объект – ресторан «Ливерпуль» кишмя кишел весьма непростыми объектами, богатыми и влиятельными. Пойди узнай кто кому дорогу перешёл, теперь же отпадали любые сомнения.

Поэтому элегантный мужчина не удивился, когда из-за кустов, скрывших «Навигатор», выскользнул человек в плаще-накидке и быстро юркнул в тот самый подъезд, за которым собирался наблюдать и он.

«Э-э, – подумал элегантный мужчина, срываясь с места и следуя тем же маршрутом, – да этот парень с подарком заявился…».

Однако, сам он в подъезд не вошёл, а спрятался за бесхозяйственно распахнутой дверью грузового приёмника мусоропровода. Там торчал переполненный мусором контейнер, источающий дурной запах и привлекающий мух. Элегантный мужчина слился с выступом здания, дурной запах его не тревожил. Через минуту фигура в плаще вынырнула на улицу и поспешила в кустарник, к «Навигатору». «Подарка» с ним уже не было, это с полной уверенностью мог сказать элегантный мужчина.

«Парень так старательно прячет лицо, – подумал он, – что не рискнёт оглянуться, значит успею…»

И элегантный мужчина, оставаясь элегантным даже в мокром плаще, даже прижимаясь к мокрой стене рядом с мусорным баком, элегантно выскользнул из укрытия и в четыре бесшумных шага оказался в подъезде.

«Здесь и Пинкертоном быть ни к чему», – подумал он.

Мокрые следы привели его к площадке между первым и вторым этажом. У мусоропровода они обрывались. Точнее, разворачивались в обратную сторону.

Элегантный мужчина огляделся. Рядом с мусорным люком стоял грязный полиэтиленовый кулёк. То ли ленивый бросил, то ли кто-то слишком спешил, бессовестно положившись на уборщицу или соседей, но…

Но были мокрые следы. Туда и обратно. А выше квартира, из которой вот-вот должен выйти Архангельский.

Элегантный мужчина осторожно поднял кулёк, заглянул в него и тут же опустил кулёк в мусоропровод, отступил к стене. Затаился, прислушался. По звуку определил, что выброшенный предмет достиг контейнера на первом этаже и… не взорвался.

«А там заряд граммов на четыреста, просто подарок, что мусорный бункер открыт, – удовлетворённо подумал он. – Взрыв в закрытом помещении чреват серьёзными разрушениями.»

Скользнув взглядом по окнам подъезда, расположенным столь высоко, что с улицы можно увидеть только голову очень высокого человека, элегантный мужчина отметил: «Архангельский как раз очень высок, потому незваный гость и не боится ошибки. Невелик шанс, что в ранний час мелькнёт в окне ещё чья-то голова. Зато уж когда появится, считай – Архангельский и жми на кнопку дистанционки. В подъезде свет, на улице дождь: объект не пропустишь. И лифт не работает. Совсем не случайно. Все учтено… Кроме моего появления».

Пригибаясь на лестничных площадках, он поднялся на несколько этажей выше марусиной квартиры. Пристроился у окна, осторожно поглядывая в сторону кустов, скрывающих «Навигатор».

Внизу хлопнула и снова открылась дверь. Женский голос заботливо крикнул:

– Ваня! Зонт!

– Маня! На кой он мне? Не сахарный, не растаю! – грохоча по ступеням вниз, басовито успокоил мужчина.

– Вот чертяка! – с любовью констатировала женщина, и дверь захлопнулась.

«Архангельский», – подумал элегантный незнакомец, поглядывая в окно и одновременно считая удаляющиеся шаги: «Десять-одиннадцать…»

Вот шаги достигли площадки мусоропровода между вторым и первым этажом – элегантный мужчина напрягся «сейчас! сейчас!» – во двор на большой скорости въехала старенькая «Тойота» и в этот миг раздался взрыв.

Лестничная площадка под ногами задрожала. Шаги прогрохотали на первый этаж, захлопали двери, подъезд наполнился криками – резко стартовал из кустов «Линкольн Навигатор», на рискованной скорости покидая разбуженный двор.

Элегантный мужчина сбежал вниз, смешался с испуганными жильцами, никем не замеченный выскользнул из подъезда. Стремительно удаляясь к детской площадке, бегло глянул на Архангельского, бестолково суетящегося рядом с «Тойотой», присыпанной мусором из развороченного взрывом контейнера.

И вот тут-то он услышал голос, который узнал бы из сотен, из тысяч голосов.

– Ваня! Едрена вошь! Только вчера тачку помыл, а теперь что? Теперь на ней ваши объедки!

«Стареем, – грустно подумал элегантный мужчина. – Десять лет назад Астров не про объедки бы говорил, а дёргал из этого двора со страшной силой, опасаясь второго взрыва. Стареем.»

– Дождь, Женька, дождь, – успокаивал, тем временем, Архангельский, – все смоет, но какая сука взрывчатку в мусор заложила?

– Садись давай, надо линять, пока ещё раз не долбануло, – наконец спохватился Евгений.

Секундой позже облепленная пищевыми отходами «тойота», сорвалась с места и укатила.

Глава 15

Ясно любому, что о счастливой сопернице брошенная женщина может разговаривать бесконечно. Поэтому той ночью я ни в чем себе не отказывала. Мы: я, Маруся, Люба, Лариса, Тося и все остальные устроили грандиозную стирку Юлькиным косточкам.

Сморенная ночными разговорами, я проспала до двенадцати дня, наслаждаясь приятными снами. О, что это были за сны! Отвергнутая Евгением Юлька слёзно молила о прощении и пощаде, но я была неумолима.

С такими роскошными снами я проспала бы, пожалуй, и до вечера, если бы не Тамарка, которая разбудила меня телефонным звонком.

– Мама, ты мне подруга или нет? – как-то издали зашла она.

– Ну? – насторожилась я, имея на неё зуб со вчерашнего дня. – К чему ты клонишь?

– Клоню к тому, что у меня страшная беда.

– Беда! – обрадовалась я. – Ну, что я тебе говорила? У тебя беда, и сразу понадобилась Мархалева!

– Да, Мама, да! Даже не знаю, что будет со мной, если ты меня не спасёшь!

Я уже готовилась зайти на пламенную речь, минут эдак на сорок, с перечислением всех прегрешений подруги, начиная от того горшка, полного детсадовского дерьма, который она в пароксизме озорства опрокинула мне на голову. С тех пор, правда, прошло тридцать девять лет, но и Тамарка совсем не изменилась, о чем я и собиралась ей вдохновенно рассказать. Однако Тамарка повела себя совершенно удивительно. Она бросилась меня умолять, что бывает крайне редко. Заворожённая, я вынуждена была молчать и слушать.

– Мама! Умоляю! – вопила она, и я, как дура, развесила уши.

– Одна надежда на тебя! – сильно паникуя, продолжила Тамарка. – Заранее предвижу осложнения, ты, как всегда, будешь сильно возражать и в конце концов скажешь «моя хата с краю», но к кому ещё обратиться мне? Все заняты, у всех работа, у всех мужья, ты же одна-одинёшенька и днями без дел болтаешься…

Я просто рассвирепела. Убью когда-нибудь эту Тамарку!

– Тома, – возмутилась я, – ты ещё и просьбы не изложила, а уже раз десять меня унизила и оскорбила.

– Я оскорбила?!

– Да, ты, больше некому, поэтому можешь дальше не продолжать, скажу уже сразу, как ты и просила: «Моя хата с краю» и ну тебя на фиг!

И я в гневе швырнула трубку. Телефон тут же затрезвонил, я сжалилась и позволила Тамарке продолжить. На этот раз она была предельно лаконична:

– Мама, у меня на даче живут коты.

– Очень хорошо, – одобрила я.

– Что – хорошо?! – вызверилась Тамарка. – Сегодня утром приехала на дачу и пришла в ужас!

– У тебя живут коты? Я не ослышалась, не крокодилы и не динозавры?

– Да, коты.

Как тут не удивиться?

– И ты от котов пришла в ужас? – удивилась я. – Ты же их обожаешь!

На тех же правах, что и Даня, у Тамарки в квартире проживал очередной кот, которого она кормила, как кабана. Котёнком кот быстро рос, радуя всех своей резвостью, но когда он окончательно вырос, Тамарка не уменьшила порции. На том же самом харче, кот, прекратив расти, начал сильно увеличиваться в объёме и разжирел так, что уже ходить был не в силах. По этой причине он целыми днями на диване и лежал рядом с трутнем-Даней.

– Не думала, Тома, что тебя могут испугать какие-то там коты, – удивилась я.

– Да, Мама, но их там сорок штук, если не больше. А как они серут! Бедная моя дача! Если бы видела ты, что там творится!

– Легко представить, – усмехнулась я, – но чего ты от меня-то хочешь?

И Тамарка в отчаянии завопила. Речь её была похожа на горячечный бред, но я слушала с неослабевающим интересом.

– Мама, – лихорадочной скороговоркой вопила Тамарка, – умоляю, ты все можешь, тебя знает вся страна, пристрой котов, раздай их в добрые руки. Понимаю, прошу от тебя невозможное, но я заплачу, обещаю приданное, котам приданное, заплачу за каждого вперёд по сто долларов, ну, на корм там и все такое.

Я быстро умножила сто долларов на сорок – получилось четыре тысячи.

– Ты готова выбросить четыре штуки баксов? – изумилась я.

– Не выбросить, Мама, не выбросить, а заплатить за своё спокойствие. Немедленно заплатить! Как можно скорей! Ты ещё не видела во что они превратили мою дачу и, между прочим, пока мы здесь препираемся, продолжают превращать. Промедление смерти подобно! – взвизгнула Тамарка, видимо вспомнив жуткую картину, представшую её очам, когда она, жизнью довольная, ступила на порог своей дачи.

– Согласна, – ответила я, не желая без особой нужды терроризировать любимую подругу.

Однако ей показалось, что слишком быстро я согласилась.

– Мама, – забеспокоилась Тамарка, – смотри не передумай, смотри не забудь, ты славишься принципами, ты хозяйка своего слова.

– Правильно, – подтвердила я, – не устаю повторять: как дала это слово, так обратно и заберу.

– Мама! Ты так не шути! Без ножа меня режешь! Я и без того боюсь, что ты сразу грохнешься в обморок, как только откроешь калитку в мой сад. Все знают как ты брезглива.

– Если даром, то да, а за четыре штуки баксов, думаю, любая дурнота отступит. Короче, вези четыре штуки и не забудь ключи от дачи. Посмотрим, чем можно тебе помочь.

Тамарка с облегчением вздохнула и попросила:

– Только умоляю, Мама, не тяни.

– Как это не тяни? Я лежу в постели!

– Правильно, попей кофейку и сейчас же поезжай на дачу, все равно ты на диете, только умойся и причешись – косметика тебя старит. Единственно тебя прошу, дорогая, бедная моя, ты там сразу не падай…

– Тома, за четыре штуки баксов уж как-нибудь на ногах устою, – вторично заверила я.

– Спасибо, Мама! Я знаю, ты мужественная женщина! Боже, какой там бардак! А я в пятницу собиралась устроить пикник, пригласила толпу коллег. Такие люди! Такие люди! Если приглашение отменю, многие будут недовольны. Есть и те, которые недовольны уже, но на пикнике я собиралась их очаровать. Теперь из-за этих котов пикник под угрозой срыва!

– И что тогда? – осведомилась я.

Тамарка со вздохом призналась:

– Охо-хо! Крах! Капут моему бизнесу!

Ах, вот оно что! Оказывается речь идёт не о даче, а уже о целом бизнесе, который и дачу построил и все остальное…

Мне стало обидно: что же это я за какие-то жалкие четыре штуки подписалась Тамарку от стада котов избавлять?

– Тома, если речь о бизнесе, то я тоже не лох, чтобы от котов избавлять тебя даром. Если им по сто долларов, то какое приданное положишь ты мне?

– Те же сто долларов, – нагло заявила Тамарка, ставя меня на одну ступеньку с каким-то заурядным котом.

Возражать я не стала, просто повесила трубку. Впрочем и не рисковала ничем – Тамарка тут же позвонила опять.

– Хорошо, Мама, тебе плачу штуку, – сразу заявила она.

– Замётано, – согласилась я и, прийдя в хорошее расположение духа, тут же посочувствовала подруге. – Бедная моя Тома, пять штук тебе платить не жалко? Я бы на твоём месте сложила бы этих тварей в один мешок и в ближайшей реке утопила.

– Ты живодёрка! – ужаснулась Тамарка, впрочем, тут же и одумалась. – Поступай, Мама, как знаешь, – сказала она, – только ничего не рассказывай.

Мне стало смешно. Эта трогательная любительница животных запросто любому человеку голову открутит, если он случайно на тропу её бизнеса забредёт, а тут не может справиться со стаей котов.

Белоручка!

Я по-своему веду борьбу с капитализмом – облегчаю мошну толстосумов везде, где только могу, не считаясь не с привязанностями своими не с дружескими чувствами. Поэтому с непередаваемым наслаждением смотрела я как моя любимая подруга Тамарка отслюнявливала пять тысяч долларов.

– Мама, – кладя последнюю купюру на стол, сказала она, – надеюсь, к вечеру котов на даче не будет?

– Положись на меня, – целуя её в щеку, ответила я. – Сорок котов просто тьфу в сравнении с моим Санькой, я же легко справляюсь с ним.

* * *

Я мужественная женщина, но то, что довелось увидеть мне, за пределами любого мужества. Стая грязных ободранных и опасно голодных котов разбрелась по роскошной Тамаркиной вилле, изгадила её, изгрызла и разодрала когтями. Вой стоял такой, что не приведи Господи!

О дурном запахе и говорить не хочется.

Больше всего поражало то, что коты ещё чем-то гадили, хотя их прилипшие к позвоночникам животы вызывали сомнения, ведом ли бедным тварям вкус пищи. Казалось, их не кормили от рождения.

Я сразу пришла в отчаяние. К тому же Тамарка меня обманула, котов оказалось гораздо больше – не сорок, а шестьдесят пять.

Как только выяснилось это, я пулей вылетела на улицу, достала из машины мобильный и, зажимая нос политым духами платочком, лихорадочно набрала номер телефона Тамарки.

– Тома, – сказала я, – ты должна мне ещё три штуки.

– Три косых? Мама, ты невозможная! – возмутилась Тамарка. – С чего ты взяла?

– Да с того, что котов не сорок, а семьдесят. Тридцать штук злокозненно на твоей даче сидят и с нетерпением ждут приданного.

– Семьдесят? Этого не может быть! Когда я считала, их было сорок.

– Значит расплодились. Если не веришь, приезжай и пересчитай сама.

Тамарка запаниковала:

– Нет, Мама, пожалуй, поверю. В любое время заезжай ко мне в офис и забери три штуки.

– А если не будет тебя?

– Оставлю секретарше, но, Мама, креста на тебе нет! Плачу уже восемь штук! Ты хоть понимаешь, что всего за сто долларов я легко избавлюсь от этих котов, заплатив их любому бомжу?

– Так что же не заплатишь? – ехидно поинтересовалась я.

– Наверное так и поступлю, – не менее ехидно ответила Тамарка.

– Что ж, я уезжаю. Пускай твой любой бомж за сотню долларов радостно потопит несчастных тварей или хуже – бошки им на фиг посвинчивает.

От перспективы такой Тамарке, этой страстной любительнице животных, сразу стало дурно.

– Мама, ты невозможная! – взревела она.

– Да, бомж котов порешит, а тебя покарает Бог, – невозмутимо продолжила я. – Подумай сама, что с твоим бизнесом завтра станет, если ты жмёшься на богоугодных делах, экономишь на беззащитных тварях. Завтра на твоих удачах начнёт экономить сам Бог, и останутся у тебя в жизни одни неприятности.

– Мама, ты доконаешь меня! – не своим голосом закричала Тамарка. – Фиг с тобой, я согласна! Согласна на все! Три косых, так три косых!

– Нет уж, – продолжила проповедь я, – дай закончить. Вижу, не до конца ты прочувствовала свою вину – хотела зажать три косых!

– Нет, Мама, нет!

– Да, Тома, да, так и было. С котами Бог послал тебе испытание и смотрит как ты себя поведёшь, а ты, черствячка, о тварях его позаботиться не желаешь. Так не жди и от Бога подарков. Долго ты будешь о котиках вспоминать, по помойкам скитаясь.

Тамарка, как и любой толстосум, была ужасно суеверна.

– Тьфу, Мама, на тебя! – закричала она. – Отсчитываю уже! Слышишь хруст? Черт с тобой, подавись, хоть сейчас приезжай за моими бабками, но уж и пристрой мне путево котов, пристрой в очень хорошие руки. Чтоб им сливки лились рекой!

– Как ты себе это мыслишь? – удивилась я. – Коты просто ходячие скелеты. Кто их возьмёт?

– Уж не знаю, потому тебя и прошу. Ты, пройдоха, умеешь людям мозги зачумлять. В конце концов я прилично плачу, думаю, Господь отметит моё благодеяние.

Я не стала развеивать Тамаркиных надежд, а принялась ломать голову как собрать в одну кучу всех этих несносных котов.

«Главное поскорей вывезти их с дачи, а уж потом придумаю куда пристроить такое „добро“,» – подумала я судорожно вспоминая номер телефона старого знакомого – большого любителя кроликов.

– Миша, ты у нас специалист по котам! – заявила я вместо приветствия.

– По кроликам, – поправил он.

– Коты, кролики, разве это не одно и то же?

– Нет.

– Тогда читай японские и вьетнамские гороскопы. Но дело в другом: подскажи, как собрать в одну кучу стадо очень голодных тварей?

– Нет ничего проще, – ответил Миша. – Брось им кусок мяса, сбегутся сами, да ещё будут друг друга за него убивать, совсем как люди.

– Прекрасно, – обрадовалась я, – жду тебя с куском мяса на даче Тамарки. Клетки прихватить не забудь, я хорошо заплачу.

Мгновенно последовал вопрос:

– Сколько котов?

– Шестьдесят пять.

Миша присвистнул, но согласился и очень быстро приехал. Мастерски он собрал в клетки котов, погрузил их в свой фургончик и спросил:

– И куда их теперь?

Вопрос вызвал шок, естественно не у Миши, а у меня. Не привыкла думать наперёд, по опыту зная, что все сложится само собой, но на этот раз почему-то не складывалось. Дачи у меня не было, не везти же котов в квартиру. Можно было отвезти их к бабе Рае в деревню, но я опасалась, что ей это не понравится.

«Зато как понравится моему Саньке,» – осенило меня, и я воскликнула:

– Вези, Миша, в деревню, к сестрице нашей бабы Раи, а я следом за тобой.