Текст книги "Житие Юры Курочкина и его ближних"

Ну что, Коля, справился? Молодец. Чего опять?

Колька мычит.

Чего?!. Да ты в своем уме?

Колька мычит.

Ох, уж я и не знаю…

Колька мычит.

Да ладно, ладно… Выпить с вами хочет. Уж вы его простите, моего дурака-инвалида, тоже ведь и ему с человеком охота, а я сейчас принесу.

Уходит.

Юра. Вот такие дела, Николай. Скоро, значит, будем переезжать.

Колька мычит.

Видишь, я не знал, что ты… болеешь. Я тебе в следующий раз бутылку хорошего коньяка принесу.

Входит Зина. Несет на подносе два стакана, закуску.

Зина. Вот, выпейте по старой дружбе… Это ж надо, как повезло: бывший сосед – и такой важный человек оказался. Юрий Иванович, ваше здоровье! Я не пью, мне нельзя, вы уж с Николаем…

Мужчины выпивают.

Огурчик вот свой, засолила… Юрий Иванович, а я только вас еще хотела о чем спросить. Вы человек грамотный, может, подскажете что. Сынок у меня, Олежка, по глупости, знаете, попался, связался с компанией, ограбили они там ларек какой-то или уж что, в Крестах третий год сидит, суд уж должен давно… так убежал кто-то, теперь ловят, а когда поймают… а мой все сидит. Раньше хоть свидания давали, переписку, а теперь ничего. А то медикаменты потребовали, я принесла, спрашиваю, что случилось, может, какая резня или что – ничего не говорят, главное, из камеры в камеру переводят, а что?.. А сынок у меня слабенький, росточка небольшого, как девушка, разве ж он себя защитит? Куда писать, кому жаловаться, где правду искать? Может, у вас, Юрий Иванович, депутаты какие знакомые или уж я и не знаю… Пропадет сыночек… жалко…

Юра. Зиночка, родная, откуда ж у меня… что я могу…

Зина. Я думала, вы теперь бизнесмен…

Юра. Я не бизнесмен, я такой же бесправный человек. Дворник. Только теперь это иначе называется. И работа покруче.

Зина. Что ж, маленькому человеку никто не хочет помочь. Нет правды нигде. Не было и нет. Уж простите меня, Юрий Иванович, что обеспокоила…

Юра. Зря ты обижаешься, Зина! Ей-богу, если б я мог!..

Зина (плачет). Пропадает сыночек… Сгноят они его… И свидание не дают, и ничего не говорят… Что ж это за изверги… Как это, матери ничего не сказать… Может, убили они моего сыночка… Вовочка в армию пошел… а Олежка третий год света белого не видит…

Колька начинает мычать.

Что?.. Ну, что тебе, что?.. Еще?.. Куда тебе еще, горе ты мое? Хватит тебе уже!

Колька возмущенно мычит. Потом хватает стакан и бросает в Зину, та уклоняется. Звон разбитой посуды. Крик Зины.

Юра незаметно исчезает. Стоит некоторое время в коридоре. Потом стучит в следующую дверь.

Юра. Здравствуй.

Мария. Здравствуй.

Юра. Какая ты… стала.

Мария. Какая?

Юра. Красивая.

Мария. Седая. Постарела.

Юра. Строгая, красивая.

Мария. Ты тоже мало изменился. Садись.

Юра. Я уж тут со всеми посидел. И даже выпил. И, признаться, в большое расстройство впал.

Мария. Что ж…

Юра. Роза мне все про тебя рассказала… Сына покажешь?

Мария. Он в школе сейчас.

Юра. А фотографию?

Мария. Вот… пожалуйста.

Юра. Это… чей… ребенок?

Мария. Мой.

Юра. Извини.

Пауза.

С Сергеем… как жили?

Мария. Хорошо.

Пауза.

Юра. Потрясающе!..

Мария. Что?

Юра. Да… вообще все. Жизнь. Тут никакая тебе литература… Послушай, ведь он же… как говорила наша Нина, одноклеточный! Извини, конечно…

Мария. Извиняю.

Юра. Конечно, это не мое дело, но… Неужели ты хочешь сказать, что ты любила его?

Мария. А ты хочешь услышать, что я любила тебя?.. (Пауза.) Я любила тебя, Юрочка, И очень тобой гордилась… Вот, все читала и думала: ах, какой молодец! Какой умница. Как все понимает. Какой удивительный, сильный талант!

Юра (растерянно). Спасибо. Не ожидал…

Мария. И я никогда не могла простить тебе, что ты бросил меня в самый ужасный момент моей жизни. В тот вечер, после похорон, когда я в отчаянии решала, что лучше: повеситься в комнате Маргариты Михайловны или броситься с камнем на шее в Неву… Я знаю что непрощение – большой грех, и я все время молю Бога, чтобы Он помог мне тебя простить…

Пауза.

Юра. Ну, вот мне и приговор…

Мария. Прости, я не хотела…

Юра. Да нет, все правильно… (Пауза). Я тогда был влюблен… в одну художницу… ты ее как-то видела у меня… Мой третий брак оказался таким же коротким, как и два предыдущих. У нас родилась дочь. Потом любимая жена съездила в Париж и объявила, что на берегах Сены ей гораздо приятнее творить, чем на берегах Невы, а французский муж гораздо веселее российского… Я переживал год. Пока не встретил свою последнюю жену. Мы живем уже шесть лет. Вполне обыкновенно. Но у меня чудесная девочка, которую я обожаю. Я изо всех сил кормлю семью и уже давно забыл, что такое писание романов… Иногда мне снится один и тот же сон, будто я все время кого-нибудь предаю… Иногда мне кажется, я – по сути своей – предатель, по составу своей души. Понимаешь?..

Мария. Понимаю.

Пауза.

Юра. И что же мне теперь делать?.. Молчишь…

Мария. Что же я могу тебе сказать…

Юра. Я за-блу-дил-ся, Мария!.. Я окончательно заблудился. Я не хочу жить. Я устал. Если бы не мой ребенок… Это грех, да? Грех, я знаю… Но что же мне делать, если я ненавижу себя, ненавижу то, чем я занимаюсь, ненавижу эту жизнь, что?!.. (Пауза.) Может быть, ты – это моя судьба, которую я тоже предал. Как и свой дар, своих жен, своих детей, свою веру, свою родину, в конце концов… Ведь мы предали родину-то, ты-то хоть это понимаешь?!.. Народ стонет, а мы стон-то этот за шуршанием зеленых и не пожелали услыхать! Стоном-то этим пренебрегли! Впервые за двести лет существования русской интеллигенции наплевали и пренебрегли!.. Ну да ладно, прости, это мой любимый конек – похороны России. Это я могу бесконечно… Не знаю, но мне почему-то хочется стать перед тобой на колени…

Мария. Ну что ты, что ты, милый мой, не надо… так!..

Юра. Прости… Я постараюсь сделать для тебя хорошую квартиру. Это единственное, что я могу для тебя сделать. (Уходит.)

Затемнение.

Юра стоит один в огромном пустом коридоре. Вдруг входная дверь распахивается, на пороге появляется Татьяна.

Долгая пауза.

Медленно подходит к Юре.

Таня. Я знала!.. Дай я на тебя посмотрю.

Пауза.

Пойдем.

Берет его за руку и ведет в свою комнату.

Молчание.

Какое сегодня число?

Юра. Третье декабря, кажется.

Таня. Спасибо. Будем отмечать.

Пауза.

Мы теперь как: на «ты» или на «вы»?

Юра. Это как прикажете, сударыня.

Таня. Тогда на «ты», по старой дружбе. Господи, даже руки дрожат. Во как волнуюсь. Выпить хочешь?

Юра. Нет, спасибо, я при исполнении.

Таня. При чем ты?

Юра. Да неважно.

Таня. У меня разные напитки. Ликер «Амаретто»… обожаю, виски, водка, красное итальянское… Дык чего наливать?

Юра. Дык, водку, что ли давай, ежели не шутишь.

Таня. Ну вот, другое дело. А то как разговаривать после вековой разлуки. Сплошные комплексы и зажимы.

Юра. Уж у тебя зажимы…

Таня. Уж у меня-то они как раз. Держи. Хочешь – скажи тост. Только лирический.

Юра. За тебя!

Таня. Не густо.

Юра. Зато содержательно.

Таня. А я за тебя.

Выпивают.

Я ужасно рада тебя видеть… Юрка! Ужасно. Ты мне прям подарок на день рождения. Ты знаешь, у меня день рождения послезавтра. Придешь?

Юра. Если пригласишь…

Таня. Еще как! Можем вообще – тет-а-тет. Снимем где-нибудь номер в гостинице и улети-им!.. Или слабо́?

Юра. Если честно – слабо́.

Таня. Что ж ты, родной, мечту моей юности под самый корень?..

Юра. Чтоб не было, родная, горьких разочарований.

Таня. Так ведь они все равно будут. А у тебя, князенька, карточный должок.

Юра. Чего-чего?

Таня. Должок, говорю.

Юра. Это какой же?

Таня. А поцеловать меня обещал. Когда вырасту.

Юра. Еще не выросла.

Таня. Куда уж больше-то? Можно сказать, в расцвете лет и красоты.

Юра. Зато я уже… отцвел.

Таня. Опять не врубаешься. Хризантем ты мой отцветший. Мужчина в твоем возрасте сам должен кидаться на молоденьких женщин, а тебе явно и недвусмысленно намекают…

Юра. Ты, девушка, не меняешься.

Таня. А почему я должна меняться, я тебя с третьего класса люблю.

Юра (улыбаясь). Почему с третьего?

Таня. Потому что ты к нам в третьем классе вселился. А я страдаю уже восемнадцать лет.

Юра. Так, давай переменим пластинку.

Таня. Я тебе что, совсем-совсем не нравлюсь?

Юра. Нравишься.

Таня. Тогда поцелуй.

Юра. Вот так сразу?

Таня. Хочешь еще подождать, пока на пенсию выйдешь?

Юра. Я, Таня, вообще-то жене не изменяю.

Таня. А кто тебя просит изменять? Я же говорю – поцелуй.

Юра. Но я так сразу… не готов.

Таня. М-да… Это чтой-то нынче такой мужик в нашем расейском государстве пошел? Это что, от недоедания или вы все враз вдруг поголубели?

Юра. Послушай, девушка, а ты вообще-то что-нибудь о заповедях слыхала?

Таня. Чего?!.. Дурак какой… Ну и дурак… Ты его как человека!.. Раз в жизни!.. Да я, можно сказать, все эти годы… только и мечтала!.. Дурак какой… (Плачет.)

Юра обнимает ее. Долгий поцелуй.

Хочешь, я своего немца к чертовой бабушке пошлю?!

Юра. Таня, не заводись. У меня уже четвертая жена и, надеюсь, последняя.

Таня. Нет, Юрочка, последней буду я.

Юра хочет что-то возразить, но она зажимает ему ладонью рот.

Спокойно. К этой мысли надо привыкнуть, я понимаю. Ты еще не готов. Но у нас впереди уйма времени. Я к своему Гюнтеру еще только через неделю должна. А за неделю, милый мой, за неделю мы с тобой такого ребеночка смастерим!..

Юра. Я не пойму, ты шутишь или всерьез…

Таня. Да уж куда серьезнее.

Юра. Послушай, Татьяна… давай поговорим. Ты, конечно, шикарная барышня, но ты погляди, родная, на кого ты бросаешься, как с голодного края.

Таня. Я не с голодного края!

Юра. Во-первых, я на двадцать лет тебя старше, соображаешь? Старый лысый дядька…

Таня. Не лысый!

Юра. Неудачник…

Таня. Не смей!

Юра. Без перспектив…

Таня. Плевать!

Юра. Еле свожу концы с концами…

Таня. Мне ничего не нужно!

Юра. Трое детей… в разных концах света…

Таня. Усыновим!

Юра. Печень больная…

Таня. Вылечим!

Юра. Склероз…

Таня. Хватит! Перестань делать из меня дуру. Я тебя люблю, понимаешь? Люблю вместе с твоей лысиной, печенкой, склерозом, четырьмя женами и всеми детьми в придачу. Ты мой единственный! Мой! Никому тебя не отдам! Не пущу! Мой! Скажи, что ты меня любишь! Работать на тебя стану, обеды варить, стирать, а ты будешь только писать, писать! А я буду твоей прислужницей, твоей девкой, твоей подстилкой, твоей любовницей, твоей женой, ну скажи, что ты меня любишь, скажи, что ты меня любишь, скажи!..

Юра. О господи, что ты со мной делаешь…

Поцелуй.

Картина вторая

В центре кухни за составленными вряд столами сидят все жильцы коммунальной квартиры, празднуя предстоящий разъезд. Музыка, шумно.

Роза (кричит через стол). Юр, а Юр! Юр! Так ты хоть скажи, кто нас покупает, Юр! Может, сам мэр? Или мэриха?

Юра. Не знаю, тетя Роза. Клиент.

Роза. Так, может, он вор какой?

Юра. Все может.

Зина. Какая тебе разница, Роза? Ты и сама всю жизнь воровала.

Роза. Воровала!.. Разве ж мы так воровали? Мы по совести воровали!

Таня. Люди! Дайте мне сказать! Тетя Роза, тетя Зина, помолчите, дайте мне сказать! Вы хоть понимаете, что происходит? Ведь я здесь родилась! Я здесь прожила двадцать восемь лет! С ума можно сдвинуть!

Роза. Она двадцать восемь! Я здесь сорок лет отжила! А она двадцать восемь.

Таня. Дорогая моя… кухонька!.. Милые мои кариатиды!.. Вы на нас сейчас смотрите и плачете, потому что… кончилась наша жизнь!

Зина. Ты бы лучше, Танечка, рассказала, как там в Германии сейчас, все есть в магазинах или дорого, поди?

Таня. Наши лучшие годы прошли в этих обшарпанных стенах и облеванных туалетах…

Роза. Вот уж, Таня, не надо! Всегда за Колькой подтирала, вон Зинка не даст соврать!

Таня. Среди массовых набегов мирно пасущихся тараканов, с которыми мы вели беспощадную войну не на живот, а на смерть с переменным успехом. То они нас, то мы, то они, то мы, то они, то мы… как татаро-монгольское нашествие. Почему мы позволили захватить в плен наши родные очаги, наши кухни, и всю остальную жилплощадь?! Где Дмитрий Донской? Где князь Дмитрий Донской, я спрашиваю?!

Роза. Деточка, ты никак нализалась?

Нина. Таня, иди к себе. Не умеешь себя вести…

Таня. Маменька, я вас очень уважаю, не мешайте излиянию чувств-с. Если я хочу пропеть гимн родной коммуналке, где прошла моя боевая юность и все остальное… Где встретила свою первую и последнюю любовь… Юрочка, ты меня слышишь? Ты мне подпоешь? (Вдруг громко запевает.)

 
«Ой, цветет калина в поле у ручья,
Парня молодого полюбила я»…
 

Нина. Татьяна, прекрати! Я кому сказала!

Таня. А че ты командуешь? Я, между прочим, вообще подданная другого государства, между прочим, независимого от вас. Хайль, Гитлер!

Нина. А ну пошла вон, дрянь!

Таня (сникла). Все. Молчу. Юрочка, я ж молчу? А ты не нервничай. Тебе нельзя.

Зина. Тань, а правду говорят, что у вас в Германии такие пособия будто бы дают на ребеночка, будто бы и работать не надо?

Таня. Теть Зин, я молчу.

Роза. Эта дура все детей рожает от своего парализованного.

Зина. Так вот и Маша говорит: грех. Да, Маш?.. Что ж, если у моего несчастного Кольки только одна радость в жизни – с женой побыть… Что ж…

Роза. Рожай-рожай для своих янки. А потом сыночек твой американский вырастет и на нас войной. Ворвется к тебе в коммуналку и закричит вам с Колькой: «Хенде хох! Сдавайся, мутер с фатером!»

Зина. Не ворвется, он даун.

Роза. Они из наших даунов – отдельный натовский батальон – и на Россию!

Зина. К тому же у нас отдельная уже.

Роза. Не говори гоп.

Зина. Юрий Иванович зря не будет обещать, правда, Юрий Иванович? Ой, а хорошо все же мы здесь жили, да, Нин?

Нина. Мне бы только дотянуть до переезда. Да оформить эту чертову приватизацию. Да на Таньку переписать, чтоб у этой дуры угол свой был. Вы ж видите, какой ветер в голове. Немца своего надумала бросать – и куда?..

Зина. Я что-то вот, Нин, не понимаю, зачем же немца бросать? Такой хороший немец…

Таня (вскинулась). А ты его видела? Видела?!

Зина. Откуда ж мне его видеть…

Таня. Ну так и не говори! «Хорошего…»! Все считает, считает, каждую копейку считает! Ах, в этом месяце перерасход! Ах, я тебе сокращаю содержание! А я уж и так каждый ихний засраный пфенниг экономлю! Я вон мать вызвать хотела, полечиться, так фиг он мне денег дал! Жмотина проклятый, тьфу!

Зина. Тань, так ты бы сама работать пошла.

Таня. Ой, Зина, не знаешь, лучше сиди и молчи! Я и так работаю. Домработницей. Он на мне знаешь сколько экономит? Я ему и жена, и кухарка, и домработница. Одновременно. И ребенка, сволочь, не хочет! А только я ему назло рожу. От кого-нибудь. Кого полюблю – от того и рожу. Правда, Юрочка?

Зина. Хотелось бы мне на эту заграницу хоть разок в щелочку поглядеть.

Таня. Чтоб она провалилась, как на каторгу туда едешь.

Роза. Теперь у нас своя заграница. Выйдешь на Невский – сплошная заграница.

Таня. Я этой паразитке Светке в жизнь не прощу, что она меня тогда в этот поганый ресторан затащила. Я бы уж за это время двоих могла Юрке родить. И он не мыкался бы без толку по бабам.

Нина. Татьяна, ну в кого ты такая бессовестная?

Юра. Ничего, Ниночка, это она комплекс безотцовщины изживает.

Нина. Блудница бесстыжая!

Зина (Розе). А при чем здесь Юрий Иванович?

Роза. При том, что у них любовь с третьего класса.

Зина. А-а-а… А я думала, у них с Нинкой была любовь.

Роза. И с Нинкой тоже.

Зина. Врешь ты все, Розка, а я как дура уши развесила.

Роза. И с Машкой была любовь. Я-то все про вас, Зина, знаю, уж ты лучше со мной не спорь.

Зина. Машка Сережке не изменяла.

Роза. Да неужели? А парень-то ее на кого похож?

Зина. На кого?

Роза. На проезжего молодца!

Юра. Дорогие наши женщины! Вас, как всегда, чуточку больше, чем нас, но я не буду говорить: берегите мужчин, поскольку беречь уже нечего. А потому я призываю вас: берегите себя, берегите друг друга. Вы – наша единственная отрада. А мы вас будем любить до потери сознательности, то есть пульса. Верно, Николай?

Колька мычит.

Зина (Розе). Это кого ж он теперь будет любить до потери пульса?

Роза. Да Таньку нашу.

Зина. Ой, что делается… Нинка, поди, ревнует.

Роза. А чего ей ревновать? Она уже одной ногой, можно сказать…

Зина. Типун тебе на язык.

Колька мычит.

Зина. Ну чего тебе? В туалет?.. А что?.. Ой, глядите-кось, люди добрые, Колька мой тост сказать хочет. Ну, говори, говори, послушаем.

Колька мычит.

Чего-чего? Любишь?.. Всех любишь?.. Внимание, перевожу. Колька говорит, что он нас всех любит!

Роза. Переведи ему, что и мы его тоже, до потери сознательности.

Таня. И я дядю Колечку люблю. Дядя Колечка мне велосипед в детстве чинил. Я дяде Колечке инвалидную коляску пришлю. Он как ходить совсем перестанет, так я ему и пришлю.

Роза. Тебе немец твой не даст.

Таня. А пошел он!..

Направляется к Юре.

Все. Мне надоело. Пошли.

Юра. Куда?

Таня. Ко мне.

Юра. Ты с ума сошла!

Таня. Тогда к тебе.

Юра. У тебя что, совсем никаких тормозов?

Нина. Гони ты ее в шею, Юра. Вот ведь муха назойливая. Как втемяшила себе в голову с детства!..

Таня. Молчи, мутер. У меня судьба решается.

Нина. Да какая судьба! У него жена и ребенок!

Таня. У всех жена и ребенок, что ж мне теперь, в девках сидеть?

Нина. Нет, ну вы поглядите на нее… Да ты хоть бы людей постеснялась… Это ж надо так на мужика виснуть! Скажите хоть вы ей!

Все молчат.

Таня. А чего говорить? И говорить нечего. Женимся мы, и все. Да, Юр?..

Пауза.

Нина (растерянно). Что ж она такое, окаянная несет?!

Таня. Скажи, Юрочка, маменьке… при всем честном народе, скажи. В омут мне головой или марш Мендельсона?..

Пауза.

Звонок в дверь. Мария идет открывать.

Роза (вслед). Спроси, кто? Нас-то, конечно, во-он… включая параличного, а только если они с автоматом – это ничего не имеет.

Зина (Розе). Значит, скоро на свадьбе будем гулять? Наш-то получше ихнего немца оказался.

Роза. Кто нас с тобой, брюхатых, пригласит? Юрка-то во-он птица теперь какая! А ты заметила, как Машка позеленела?

Маша возвращается с письмом.

Мария (Зине). Это вам с Колей. Заказное.

Зина. Мне?!.. Господи помилуй… откуда ж?

Роза. Может, из тюрьмы. Осудили, должно. А тебе приговор.

Зина. Ой, сердце дрожит… Штемпель-то чей?.. Не разобрать… Ты уж, Маша, сама прочти…

Мария (вскрывает письмо). «Уважаемые Зинаида Степановна и Николай Александрович, ваш сын Глушков Владимир Николаевич… геройски погиб… защищая конституционную свободу и целостность нашей родины… Примите наши соболезнования»… Подпись. Число…

Зина. Ничего не поняла… Кто это геройски погиб… Причем здесь наш Вовка… Он же в армию пошел… Вовка… Что это… Коль…

Вдруг заголосила.

О-о-о-й!.. О-о-о-й!.. Сыночек мой, о-ой!..

Приковылял Колька, схватил письмо, замычал, затопал ногами.

Юра. Сволочи! Сволочи! Суки!..

Зина (кричит). Сыночек мой родненький!.. Где ж ты лежишь, в какой земле поганой!.. Кто тебе глазоньки закрыл!..

Нина. Зина, Зин… не надо, Зин…

Плачет.

Зина. А на что ж я тебя похороню, сыночек ты мой единственный! Кровинушка ты моя! Ой, на какие ж муки я тебя родила! Ничего-то ты хорошего не видел! За что ты муку смертную принял, за какие такие грехи! Не было на тебе никакого пятна, за наши грехи убили тебя, овечку невинную!..

Юра. Погоди, Зин… проверить надо… при нашем-то бардаке, знаешь, сколько ошибок…

Зина. Ой, зачем же я вас рожаю на муку смертную, зачем?.. Кто сказал, что убивать во чреве матери не родившееся дитя грех?.. (Марии.) Это ты сказала?.. Ты?!.. Ах ты лгунья!!.. А родившееся – не грех? А живых убивать, молоденьких, здоровых – не грех? Не-ет! Хватит! Не буду больше рожать! Пусть делают аборт! Не хочу! Никого больше не хочу! Где мои дети? Где мои деточки? Отдайте мне моих деточек! Никого нет! Никого! И этого мне не надо!

Бьет себя кулаком по животу.

Вытравлю!

Убегает в комнату, следом за ней Мария.

Пауза. Колька наливает себе стакан водки, жадно пьет.

Роза. Посидели…

Пауза.

Таня (тоскливо). Что ж делать-то, а?.. И там хреново, и здесь… повеситься охота… Ох, забери меня отсюда, милый, куда-нибудь на край света! На необитаемый остров!..

Нина. Надо терпеть. Не умеете вы терпеть.

Юра. Да мы, Нин, только и делаем, что терпим. Бывает же и предел.

Нина. Маша говорит, Бог не дает креста выше сил. Кто чего осилит, тот то и терпит…

Роза. Ну вот, опять улегся. На прежнее место. Никак не отучить. Будто ему спальня тут.

Нина. Ему-то хорошо. Хлобысь стакан – и никаких проблем.

Раздается телефонный звонок. Юра достает радиотелефон.

Юра. Алло!.. Да, я…

Вскочил.

Дмитрий Дмитриевич?.. Я слушаю, Дмитрий Дмитриевич… Сегодня?.. Как сегодня? Мы же договаривались… Дело в том, что тут такое ЧП… Да нет, никого не убили, то есть именно… Понимаю… Понимаю… Хорошо. Через полчаса… Хорошо… Ждем. (Женщинам, сухо.) Хозяин едет. Давайте быстренько там марафет, столы-стулья, Николая в кровать, чтобы через пятнадцать минут полный порядок.

Роза. Да как же это, Юрий Иванович, вы бы ему сказали…

Юра. Роза Семеновна, командую парадом, увы, не я. Я только посредник, а хозяин – барин. Не теряйте времени, если вы всерьез намерены отсюда уехать.

Женщины молча начинают убирать.

Таня (подходит к Юре). А чёй-то ты так?

Юра. Как?

Таня. Засуетился.

Юра (жестко). Я на работе, девушка. Зарабатываю на хлеб насущный, в поте лица. Все понятно?

Таня. Значит, и ты, как мой немец?

Юра. Не знаю, как твой немец, а лично я вкалываю. Давай, бери его за ноги и понесли.

Тащат Кольку.

Таня (жалобно). Юрочка… (Опускает Колькины ноги.)

Юра (останавливаясь). Что?..

Таня. Я тебя все равно очень люблю.

Юра (улыбаясь). Ладно… Пороть тебя некому было в детстве.

Роза (работая). Ты, Нинка, в ихнее дело не встревай. Зачем тебе из дочери врага наживать? Ихнее дело молодое.

Нина. Дали бы помереть спокойно, пусть делают, что хотят.

Роза. Поцапаешься с дочкой – и кто тебя похоронит? Я уж и то думаю договор с фирмой заключить. Я им квартиру завещаю, а они меня земле предадут согласно христианскому обычаю. А только я боюсь, как договор-то подпишем, так они меня в скорости и отравют или рэкетиров пришлют.

Мария (выходит на кухню). У Зины схватки, кажется. Врача надо вызвать.

Роза. Вот и вызывай. А нам велено – полный аврал. Сейчас главный бандит прибудет.

Мария. Какой бандит?

Роза. Что ж нас честный человек, что ли, будет покупать?

Мария. Господи, неужели нельзя было на другое время…

Роза. Значит, нельзя! Это у нас с тобой время не считанное, а у бандитов каждая минута дорога.

Вдруг раздается громкий требовательный звонок в дверь. Все замерли. Из Зинкиной комнаты выбежал Юра, за ним Татьяна. Снова громкие нетерпеливые звонки в дверь.

Юра. Не трогайте. Я сам.

Открывает входную дверь. Быстро, как горох, из нее посыпались крепкие молодые парни – охрана. Они быстро вошли, огляделись и заняли оборонительную позицию. За ними не спеша вошел небольшого роста плотный человек – Хозяин. Поискал глазами Юру.

Юра (подбегая к Хозяину). Я здесь, Дмитрий Дмитриевич. Добро пожаловать.

Хозяин (оглядывая ошеломленных женщин). Здравствуйте, господа.

Роза. Здравствуйте… в основном дамы.

Хозяин (Юре). Ну, показывайте. У меня очень мало времени.

Юра. Прошу, Дмитрий Дмитриевич. Сначала сюда.

Ведет его на кухню, потом по всем комнатам. Охрана неотступно следует за ними по пятам. Женщины в оцепенении молчат.

Хозяин (возвращаясь в коридор). Э… как вас, любезный, запамятовал?

Юра. Юрий Иванович… Да просто Юра можно.

Хозяин. Э… Юрий Иванович… а не слишком ли много они хотят?

Юра. Так ведь, Дмитрий Дмитриевич, район… местоположение… сами видите… Потолки, лепнина… В каждой комнате камин… вид из окон… Вы обратили внимание на вид?

Хозяин. Я на все обратил. И все же поработайте еще с клиентами.

Юра. Дмитрий Дмитриевич, это невозможно. Вы ведь и их поймите. Возьмите Глушковых. Многодетная семья, отец инвалид…

Хозяин. Юрий Иванович, не путаете ли вы меня с собесом? А у меня другая фирма. За такие деньги, что я вам плачу, можно ведь и потрудиться.

Юра. Дмитрий Дмитриевич, эта квартира стоит в три-четыре раза дороже, чем та сумма, которую вы затратите на покупку жилья для этих несчастных людей.

Хозяин. Послушайте, кто вам дал право влезать в чужой карман?

Юра. Простите…

Хозяин. Или вы хотите, чтобы я остался в убытке? Вы так себе представляете бизнес? Да мне один ремонт этих авгиевых конюшен обойдется в сто тысяч баксов!

Обращаясь к одному из охранников.

Боря, запиши, дорогой, позвонить протоиерею Владимиру квартиру освятить, как только расчистим этот клоповник.

Роза (оправившись от испуга). Дмитрий Дмитриевич, вы нам прямо скажите, берете вы нас или не берете?

Хозяин. Нет, уважаемая, не беру.

Роза. Как… не берете?

Хозяин. Слишком дорого себя цените. Откуда ж у меня такие деньги?

Роза. Как это дорого? Каждому по квартире. Разве это дорого? Юрий Иванович так нам и пообещал.

Хозяин. Юрий Иванович филантроп. А у меня таких денег нет.

Из комнаты, держась за живот, выползает Зина.

Вот вы… сколько вас человек?

Зина (стонет). Маш, ты вызвала скорую, Маш?..

Хозяин. Мне сказали, вы якобы многодетная мать…

Роза. Не видишь разве? Пятого рожает.

Хозяин (охраннику). Плодовитость как у тараканов. (Смеются.) Простите, сударыня, а мы разве с вами на «ты»?

Роза. Я с тобой на ты. Ворюга!

Хозяин. Что?.. Да ты в своем уме, старая?

Роза. Ах ты, ворюга ты ворюга! Еще тараканами нас обзывает! Что ж ты, ворюга, думаешь, если ты вломился средь бела дня к честным людям со своими бандитами – так мы тебе в ножки и поклонились, антихристу?.. На берегах Невы захотелось пожить, буржуйская твоя морда! А не зелен ли виноград?! Чтоб я из своего родного аристократического района в новостройку шлепала – да провались ты со своими долларами!

Хозяин. Женщина, успокойтесь. Никто вас пока еще никуда не переселяет.

Роза. Я ж вижу, как ты губу раскатал на нашу квартиру, меня не проведешь! И нечисть всю, вроде нас, повывел, и у архиерея освятил!

Хозяин. Юрий Иванович, уймите эту каргу, или я ни за что не отвечаю.

Роза. Каргу?! Это ты меня, фронтовичку-блокадницу, ветерана труда – каргой?! (Напирает на Хозяина.) Да ты знаешь, что мой дед в одном пломбированном вагоне с Ильичом?!.. Против таких, как ты, буржуев! Кровь проливал!.. Через мой труп ты сюда въедешь, кровопивец!

Охрана пытается оттеснить Розу от Хозяина.

Мы не для того революцию делали, чтоб такие как ты буржуи нас из наших дворцов выселяли! (Запевает.)

 
«Вставай, проклятьем заклейменный,
Весь мир голодных и рабов…»
 

Роза в кольце охранников. Кто-то из охраны толкает ее.

Роза оседает. Охрана расступается.

Хозяин. Что там такое? Помогите женщине, ей плохо.

Соседи склоняются над Розой.

Нина. Она умерла…

Хозяин (в бешенстве, тихо охраннику). Уволю! Сволочь!

Юра (подходит к Хозяину). Дмитрий Дмитриевич, вы убили человека.

Пауза.

Хозяин. Юрий Иванович, я сейчас пришлю своего врача для освидетельствования. Я думаю, у несчастной женщины инфаркт. А вам я очень рекомендую не вмешиваться в это дело и заняться своими непосредственными обязанностями. Тем более что на одну квартиру придется меньше покупать. Вы меня хорошо поняли?

Юра. Я вас понял, Дмитрий Дмитриевич.

Хозяин стремительно уходит. Следом за ним ринулась охрана.

Долгая пауза.

Слышно, как где-то в отдалении стонет Зина.

Зина. Маш, а Маш… Ты вызвала скорую, Маш…

Таня подходит к Юре.

Таня. Послушай меня, любимый. Сваливай отсюда, миленький. А я тебе вызов из Германии пришлю, а?

Пауза.

Юра не спеша достает свой телефон, долго набирает 02.

Наконец на другом конце ему ответили.

Юра. Алло! Это милиция?.. Тут убийство произошло… в квартире. Да, свидетель… Курочкин Юрий Иванович… Писатель…