Текст книги "Житие Юры Курочкина и его ближних"

Людмила Разумовская
Житие Юры Курочкина и его ближних
(Комедия из народной жизни)

© Текст. Автор, 2020

© Агентство ФТМ, Лтд., 2020

⁂

Действующие лица

Юра Курочкин

Мария

Соседи по коммунальной квартире:

Нинка

Татьяна, ее дочь – 16 лет.

Зинка

Колька

Сергей

Роза

Тетя Шура – за 70.

Участковый Федотов

Хозяин

Первое действие происходит в восьмидесятых годах, второе – в девяностых.

Примечание. Участковый Федотов в первом действии и Хозяин во втором могут быть сыграны одним актером, хотя это разные персонажи.

Действие первое

Картина первая

Огромная коммунальная квартира в центре Ленинграда. Поздний вечер.

Раздается звонок в дверь. Юра идет открывать. На пороге квартиры стоит молодая хрупкая женщина с чемоданом.

Мария. Здравствуйте… Я к Маргарите Михайловне…

Юра. А ее нет.

Мария (испуганно). Умерла?

Юра. Нет… Почему?.. Она в больнице.

Пауза.

Мария. А… в какой… вы не знаете?

Юра. К сожалению…

Пауза.

Мария. И давно она там?..

Юра. Честно говоря…

Пауза.

Мария. Извините.

Взялась за чемодан, собираясь уйти, но, слегка пошатнувшись, прислонилась к стене.

Юра. Вам плохо?

Мария. Нет, нет, не беспокойтесь… Голова закружилась… Совсем не могу спать в поезде… Я рассчитывала… что Маргарита Михайловна… Что я смогу у нее остановиться… Извините…

Снова взялась за чемодан.

Юра. Постойте. Тут у нас соседка, тетя Шура… она в курсе. Она в больницу к ней ходит… и ключ у нее от комнаты. Вообще-то она на дежурстве сейчас, но пока вы можете посидеть у меня. Отдохнете с дороги, попьете чаю…

Пауза.

Мария. Спасибо.

Юра берет чемодан, и они вместе проходят в его комнату.

Мария. Это ваша… комната, или вы… снимаете?

Юра. Моя. Не бойтесь. Чай? Кофе?

Мария. Кофе. Если можно. (Разглядывает комнату.)

Пауза.

Юра. В первый раз в Ленинграде?

Мария. О, нет! Я здесь родилась…

Юра. И давно уехали?

Мария. Два года.

Юра. Вышли замуж?

Мария. Разошлась… и, в общем, чтобы совсем… начать новую жизнь…

Пауза.

Юра. И где же вы теперь живете?

Мария. О, нигде…

Юра. В каком смысле?

Мария. Приехала вот обратно…

Юра. К Маргарите Михайловне?

Мария. Да.

Юра. Она вам родственница?

Мария (неуверенно). Немного…

Юра. А родители?

Мария. Мама умерла… давно. Собственно, моя квартира… то есть мамина… там живет мой муж… то есть бывший… А я хотела оформить опекунство. Для прописки.

Пауза.

Юра. Только не говорите об этом с соседями. Насчет опекунства.

Мария. Почему?

Юра. Кофе, пожалуйста.

Мария. Спасибо. У вас плохие соседи?

Юра. Нормальные.

Пауза.

Мария. Простите, а вы, наверное, писатель?

Юра. С чего вы взяли?

Мария. У меня был один знакомый… Похоже.

Юра. Что похоже?

Мария. Ну… вообще… так вот… обстановка… и все… Чувствуется.

Юра. Ага. Вы угадали.

Пауза.

Мария. А вы давно ушли от жены?

Юра. Почему вы думаете, что ушел я, а не она?

Мария. Н-не знаю… мне так кажется… Простите…

Юра. Я был женат дважды… Э… Вас как зовут?

Мария. Мария.

Юра. А меня Юра. Так вот, Мария, от первого брака у меня остался сын, от второго – вот эта комната.

Мария. У вас были замечательные жены, Юрочка…

Юра. Возможно. Одна хотела сделать из меня образцового семьянина, другая – лауреата Нобелевской премии. Желательно до сорока лет… Ах, Машенька, никогда не старайтесь переделывать своих мужей, они этого терпеть не могут!

Мария. О нет, что вы, мне это не нужно!..

Пауза.

Юра. Хотите немного выпить?

Мария. Я… не знаю…

Юра. Там, кажется, что-то еще осталось. По глотку.

Достает коньяк, закуску из холодильника, ставит на стол.

Мария. Ой, что это? Боже мой, икра! Откуда вы взяли?

Юра. Не волнуйтесь, это краденое. Приятель взял с какого-то банкета в подарок на день рождения.

Разливает коньяк.

Мария. О, поздравляю!

Юра. Не с чем.

Пьют.

Юра. Ну, расскажите, где же вы скитались все это время?

Мария. Скиталась… Это неинтересно.

Юра. А что интересно?

Пауза.

Мария. Вот… белая ночь за окном… И я опять в Ленинграде… и через несколько кварталов… он… Непостижимо!..

Пауза.

Простите, может быть, уже пришла соседка?

Юра. Торопитесь меня покинуть?

Мария. Я очень устала… у меня слипаются глаза.

Юра. Я вам постелю. Спите.

Мария. Нет, если она не придет, я пойду.

Юра. Вы думаете, она даст ключ от чужой комнаты незнакомому человеку?

Мария. Но вы же сами сказали… Я покажу ей паспорт…

Юра. Без прописки?

Пауза.

У вас есть где переночевать?

Мария. Нет… но у меня большой опыт, где ночевать, когда негде ночевать.

Юра. Пойдете на вокзал? Фи! Лучше останьтесь у меня.

Мария. Нет.

Юра. Опасаетесь, что я стану к вам приставать?

Мария. Господи, ну а почему бы вам и не пристать? Вы, я надеюсь, мужчина, я женщина. Разве этого не достаточно?

Юра. А злиться-то зачем? Что вы как провинциалка? У меня есть барышни, и я не сексуальный маньяк. Кроме того, я по ночам обычно работаю. Впрочем, если вам непременно хочется в объятия вашего разведенного мужа…

Мария. Я вижу, у вас большое желание заняться боксом.

Юра. Не замечал.

Мария. Но вам так хочется меня нокаутировать.

Юра. Вы меня так поняли? Простите… Нет, в самом деле, давайте я вам постелю. Отдохнете, а завтра поедете искать вашу тетю, или кто она там вам. Можете даже отгородиться китайской ширмой. Шикарная вещь! И представьте, взял на помойке. Правда, давно, сейчас такими вещами не швыряются.

Мария. Юрочка… Я вам очень благодарна, но если еще и эту ночь мне придется…

Юра. Мария, вы совершенно не в моем вкусе! Мне не нравится ваш курносый нос.

Мария (улыбаясь). Разве курносый?.. Ну, спасибо…

Юра. Значит, остаетесь? Чудесно!

Мария. Не понимаю только, почему вы так радуетесь?

Юра. И в самом деле? Очевидно потому, что вы мне понравились.

Мария. Ну вот! Я лучше пойду.

Юра. Как человек! Мария! Как человек! Вы же не дали договорить!

Мария. А где же будете вы?..

Юра. Я работаю по ночам, Мария, работаю. Литературу делают волы… О, даже чистые простыни оказались на ваше счастье… Может, рискнем принять душ? Пойду разведаю, что там в ванной.

Мария. Юрочка, мне так неловко, что вы из-за меня… Еще подумают, что я…

Юра. Ерунда! Вы мой гость. Почему я не могу помыть своего гостя в ванной? В конце концов, мы тоже живем в Европе! Доставайте ваш халат и следуйте за мной.

Мария. Юрочка, я боюсь…

Юра. На цыпочках!

Уходят.

В дверь постучали, вошла Нинка. Ищет сигареты, садится, закуривает. Входит Юра.

Нинка. Прости, Юрочка, я у тебя похозяйничала. Я посижу тут с тобой немного, отойду, ладно? Танька, зараза, довела меня опять до истерики, дрянь девка! Пристала с ножом к горлу, купи ей магнитофон. У всех есть, и ей давай. Хоть лопни, а дай! Да что это, Господи!.. Я, помню, на мороженое у родителей попросить стеснялась, а эти прям как пиявки! Прям с ножом к горлу, ну! Не можешь, говорит, обеспечить, – зачем рожала!.. Это ж, Юр! Ты слышишь? Это ж офонареть!

Юра. Пришли дочь, я ей внушение сделаю.

Нинка. И что это за жизнь проклятая!.. На мужиков нынешних смотреть не могу!.. Так и норовят… последнюю нитку с бабы содрать. Детей наделают и – пожалте вам, девушка, алимент. В лучшем случае. А что мне с его алимента? Я на его алимент из Таньки человека не выращу!.. Ты вот тоже хорош… гусь!

Юра. Чем же это я, Ниночка, не хорош? Все вроде на месте.

Нинка (вздыхает). На месте – на месте… Только и радости, что на месте… Странные вы, Юр… (Рассмеялась.) Юр, а может, у вас просто эта потребность отмерла? Ну в семье, в детях… Неужели ты не скучаешь по своему Юрке?

Юра. Ниночка, как же я могу скучать, ежели я и видел-то его всего два раза, не считая грудного возраста. Мне же его не дают… И потом, у него уже теперь есть другой отец. Настоящий…

Нинка. Просто удивительно. До чего некоторым бабам везет… А что это у тебя за новая пассия? (Смеется.) Не боишься – Настя узнает?

Юра. Ниночка, эта девушка – родственница Маргариты Михайловны. Приехала погостить откуда-то, а та, как тебе известно, в больнице. Усекла? Ключа нет. Я предложил ей переночевать. Скажи мне, как женщина, прав ли я и гуманен или нет?

Нинка. Ты прав, Юрочка. (Целует его в голову.) Маргарита помрет, наверное. Розка хочет ее комнату под общее пользование хлопотать. Слышишь? А только вот ей! У меня Танька, того и гляди, начнет женихов водить, совсем мать со света сживет. Куда мне деваться?.. Так что ты, Юр, гляди, как только Маргоша ку-ку, ты в ее комнату хоть табурет свой поставь и замок врежь.

Юра. Ниночка, ты мне уже печенку проела своим табуретом.

Нинка. Господи, как подумаешь, на что жизнь уходит!.. А?.. Юр!.. Смех!.. Разве ж я думала когда, что так?.. Ух, жи-изнь!.. Ну, жи-изнь!.. У тебя, Юр, выпить нет?.. Ну и хорошо, ладно, нашло что-то, знаешь… Я ведь, Юр, своего прогнала. Совсем. К чертовой матери!.. Повадился!.. На дармовщину! Попить, пожрать – все!.. Больше им ничего!.. А как мне что-нибудь!.. Ну не хочешь жениться – черт с тобой, можно ж и так… как люди!.. Чтоб чувствовалось, что не одна ты, что не на одном своем горбу!.. Это ж, Юр, без мужика-то ведь тяжело, Юр!.. Что посоветоваться, что помочь, да иной раз просто голову свою дурью прислонить куда… Где там! Придет, как ему приспичит, поест, попьет… и все! И пошел!.. А ты тут одна, как хочешь!.. Как хочешь, так и живи?.. Жди!.. Когда в следующий раз… припрет!.. (Всхлипнула.)

Юра. Нина… Нин… Ну Нина… Ну их всех мужиков в болото!..

Нинка. Тут приходит на днях, слышишь? Месяц где-то болтался, пришел. Ну ладно. Я Таньку к бабке, выпить-закусить, как всегда, пожалте, Андрей Виталич. Сама в ванну пошла. Прихожу – он уже раздетый лежит, меня ждет. Представляешь?!.. Такая меня злость взяла!.. Подхожу к нему и так скромненько: а я, Андрюша, вчера у Сергея была. Он сперва и не понял. Потом, смотрю – покраснел так весь, покраснел, а глаза наоборот, побелели, губы сжал, и трусы из-под подушки дергает, а я нарочно еще прижала рукой, а он – дерг, дерг! Ну такой меня смех разобрал! Ну не могу, просто умираю!.. Как он меня не прибил?.. Теперь уж не придет. Точно… Ладно, Юрочка, извини, что отвлекла.

Юра. Ты что, в самом деле, была у Сергея?

Нинка. Господи, Юра! Была, не была, ну какое тебе до меня дело!

Пауза.

Входит Мария.

Юра. Вот и наша гостья. С легким паром, Мария.

Мария. Добрый вечер.

Юра. Не бойся, Мария, это хороший человек, свой.

Мария. Там кто-то сидит. Возле ванной. Темно. Я об него чуть не споткнулась.

Нинка. Это Колька. Он сегодня опять у Розы курицу сожрал. Захожу на кухню, а он по кастрюлям шастает, ну я его шуганула. Зинка-то его не кормит. Он, подлюга, говорит, всю зарплату пропивает, а я его корми, чтоб ты сдох!.. Ладно, пойду я. Ты, Юр, подмети там завтра получше, а то какой-то мудак опять жалобу накатал. А мне из-за тебя втык. Спокойной ночи, детки.

Нинка уходит. Пауза.

Мария. Ты работаешь дворником?

Юра. И дворником.

Пауза.

Мария. А она кто?

Юра. А она техник-смотритель. Вообще-то она инженер, ЛЭТИ когда-то кончала. Как я.

Пауза.

Ну что, хорошо помылась?

Мария. Хорошо. Спасибо.

Юра. Будешь спать?

Мария. Да.

Юра. Ну, спи.

Отгораживает ее ширмой. Гасит свет. Включает настольную лампу, работает.

Пауза.

Мария. Юра!

Юра. Да?..

Мария. Ты работаешь?

Юра. Работаю.

Пауза.

Мария. А что ты сейчас пишешь?

Юра. Роман.

Мария. Про что?

Юра. Про жизнь.

Пауза.

Мария. Юра?

Юра. Да?..

Пауза.

Мария. Юрочка… ты очень хороший!.. Ты очень хороший, Юрочка!..

Пауза.

Юра подходит к ней, садится на кровать.

Юра. Ну что ты, малыш? Тебе плохо?

Мария. Нет… Мне сейчас хорошо. Очень хорошо.

Юра. Хочешь, я с тобой полежу?

Мария. Нет!.. Юрочка, ты можешь меня обнять?.. Просто так… по-братски?

Юра обнимает ее, она прижимается к нему, закрывает глаза.

Спасибо тебе, Юрочка, ты очень хороший, добрый. Я думала, не выдержу. Ты очень хороший… (Умоляюще.) Юрочка, я хочу позвонить…

Юра встает, молча выходит в коридор, возвращается с телефоном, ставит аппарат на постель.

Юра. Мне выйти?

Мария. Нет… можешь не выходить… (Взяла трубку.) Который час?

Юра. Половина первого.

Мария (волнуясь). Как ты думаешь, он уже дома?..

Набрала несколько цифр, положила трубку.

Боюсь… О, какая дура! Какая дура!.. Главное, Юрочка, мне ведь от него ничего не надо, ты понимаешь?.. Господи, он этого не понимает!.. Просто… услышать голос… посмотреть… А он думает, что я буду за него… цепляться… надеяться… А мне ведь ничего… Ты-то понимаешь?..

Снова набирает номер.

О, как сердце стучит… И потом, ну не может же он не чувствовать, когда я вот так… думаю о нем всегда. Боже мой!..

Неожиданно ей ответили.

Алло? Алло, Слава?.. Это ты?.. Славочка, это я… Ты узнал?.. Слава… Я приехала… нет… Да, сегодня… У знакомых… Правда?.. Видел во сне?.. Вспоминал?.. О, какой ты добрый… Я так… Мой дорогой… Я так скучала по тебе… Я говорю, я так скучала… Нет… Не знаю… Хотелось бы… Я такая глупая… Нет, это глупо… Надо было остаться… Конечно, никто не гнал… О, я знаю, ты бы разделил… Ты очень добрый… Я говорю, ты бы разменял… Я такая глупая, я боялась тебе позвонить!

Смеется.

Не знаю, боялась… Мне казалось, тебе неприятно… Мой дорогой… Я так рада… Я так рада, Господи! Какие мы дураки!.. Нет, это я… Я так много… Но теперь все можно… Да, нам надо поговорить… Сейчас!.. Да, я приеду… Прямо сейчас… На такси!.. Что?.. Вы уже легли спать?.. А…

По ее лицу вдруг быстро побежали слезы. Искаженным голосом.

О… Прости меня… я не знала… Прости… Конечно… Я позвоню… Я позвоню… Я позвоню…

Кладет трубку и заваливается ничком на кровать.

Пауза.

Юра подходит к ней, трогает за плечо.

Юра. Ну не надо, Мария…

Мария (глухо). Он женился.

Юра (кричит). Ну и что?! Ну и черт с ним! А что ему оставалось делать? Ты зачем приехала? Чтобы снова выйти за него замуж?!

Мария. Меня тошнит. Дай мне что-нибудь… скорее!

Юра. Что?.. (Озирается, подает ей какую-то миску.)

Мария. Кажется, прошло… спасибо. Оставь. На всякий случай…

Пауза.

Юра. Слушай, может тебе врача?

Мария. Не надо, у меня срок четыре недели. Кажется.

Юра. Какой срок?

Мария. Беременности.

Юра. Ну ты, старуха, даешь!.. Как это тебя угораздило?

Мария. Извини, я очень устала. Я лягу. Хорошо? Спокойной ночи.

Юра. Спокойной ночи.

Пауза.

Мария. Юрочка, ты работаешь?

Юра. Черта с два!

Мария. Юрочка, я тебе не очень противна?

Юра. Нет.

Мария. Тогда полежи немножко со мной, если можно. Пожалуйста.

Картина вторая

Кухня представляет собой часть бывшего танцевального зала. По углам комнаты – закопченные кариатиды безмолвно взирают на меняющихся персонажей и не меняющиеся баталии.

Роза. Как это «пусть спит»?.. Обнаглели!.. Да я в милицию позвоню!.. К чертовой матери, пусть в вытрезвитель забирают!.. Разлегся!.. Скотина!.. Опять всю кухню облевал!

Нинка (у плиты). Зинка вымоет, чего ты, Роза, нервы свои треплешь?

Роза. Чтоб вы все… посдыхали! (Плюет, уходит.)

Голос Тани (из комнаты). Мама! Мама!

Нинка (кричит). Ну чего тебе?

Таня. Иди сюда!

Нинка. Да погоди ты! Отстань!

Входит Сергей. Перешагивает через спящего Кольку. Оглянувшись, крадучись подходит к Нинке сзади, обнимает.

Нинка (вздрогнула, ударила по рукам). Ты чего это?

Сергей. А ты… чего?

Нинка. Ты мне это брось! Понял?

Сергей. Да ты чего?

Нинка. Ничего!.. Кобели!.. Коты мартовские!..

Сергей. Чего-чего?.. Что-то я не понял.

Нинка. И понимать нечего. Отойди!

Сергей (обиженно). Дура ты… старая… (Сел, закурил.) Я думал, ты баба как баба, а ты… Сама ведь полезла… Никто не звал.

Нинка. Замолчи!! Пока я тебя не ошпарила!

Сергей. Нинк, да ты что? Белены сегодня объелась? Чего ты взъерепенилась?

Нинка. А чего ты лапы свои распускаешь? Думаешь, если я к тебе – с горя, так теперь можно лапы распускать?

Сергей. Значит, с горя, говоришь?.. А я думал, Ниночка, что по любви… А ты, значит, как сучка… кто подвернется…

Нинка. А ну отойди с дороги, пока я тебе кастрюлю на голову не надела! (Шумно выходит.)

Сергей (один, обиженно). Ну и катись… Нужна ты мне больно… сто лет.

Входит Таня, перешагивает через Кольку.

Сергей. Таньк, чего у тебя мать сегодня такая вздрюченная? Она у тебя, часом, не кусается?

Таня. Нет, Сереженька, она только лает, а кусаюсь я.

Сергей. Ого! Молодая да ранняя!

Таня. Ага. Палец в рот не клади.

Сергей. Гляди, допрыгаешься. Блоха.

Таня. Не пугай, дядя. У меня и так… (обольстительно улыбаясь)…порок сердца.

Сергей. Как-то ты, Татьяна, со старшими себя ведешь… Противно. Вот и мать жалуется.

Таня. Дяденька Сережа, а может, вы меня усыновите? А то я сирота, воспитывать меня некому. Будьте моим папой, а?

Сергей. Я б тебя повоспитывал!.. Снял бы штаны… да ремнем!

Таня. А вот снимать с меня штаны я вам не советую, я несовершеннолетняя.

Сергей. Тьфу!

Татьяна улыбается.

Голос Нинки (из комнаты). Татьяна, иди есть!

Сергей. Иди, иди, мать зовет.

Таня. Подождет. Не сердись, Сережа… (Вкрадчиво.) Я же не виновата, что ты мне нравишься…

Сергей. Чего?..

Таня. Ну… влюбилась я в тебя. Понимаешь?.. По уши…

Сергей. Знаешь что?.. И не посмотрю, что ты несовершеннолетняя, так всыплю!

Гонится за ней.

Таня. Ой, Сережа… ой, я больше не буду… ой, не буду!

Убегает.

Сергей. То-то… Глиста во фраке!

Таня. Сам-то ты… крокодил Гена!

Голос Нинки. Татьяна, я кому сказала, десять раз греть?

Таня. Да иду я, иду! (Сергею с обольстительной улыбкой.) Вот надоела! Грымза. Не понимаю, как ее только мужчины терпят?.. Сережа, а вам нравится моя мать?

Сергей. Мне не нравишься ты!

Таня. Неужели?.. Вы, Сережа, первый мужчина, которому я не нравлюсь. Это очень возбуждает.

Сергей. У моей матери нас было четверо. И без отца. Когда она приходила с работы, у нас все в доме блестело. И на столе уже стояла сваренная картошка…

Таня. Такую мать, как у тебя, Сережа, я бы тоже любила.

Сергей. А чем же тебе твоя плоха?

Таня. Орет… Надоело.

Сергей. Да на тебя не орать, тебя…

Таня. Драть надо как сидорову козу, сто раз слыхала, надоело! Надоело! Надоело!

Входит Нинка, швыряет сковородку на плиту.

Нинка. Захочешь жрать – сама подогреешь! Иди домой! Мала еще перед мужиками хвостом трясти!

Таня. А никто и не трясет! Это ты трясешь!

Нинка. Что?!.. Ах ты… дрянь! (Замахивается для удара.)

Таня (закричала). Не трогай меня!!

Рука Нинки, остановившись, повисла в воздухе. Некоторое время они ненавидяще смотрят друг другу в глаза. Нинка не выдерживает этого взрыва ненависти, обмякает, плачет.

Таня уходит.

Сергей (не зная, как утешить Нинку). Ну… ты… не обращай на нее… У нее вон ветер еще… насквозь продувает… И не ори… Чего ты все на нее орешь?..

Нинка (заплакала в голос). Ох… сил моих больше нет!.. Господи, хоть бы скорей подохнуть!..

Входит Роза, перешагивает через Кольку.

Роза (назидательно). Сама виновата. Я тебе говорила. Распустила девку. Теперь плачь.

Нинка. Дай закурить, Сережа.

Пауза.

Сидят втроем, курят.

Роза. Дуры бабы. Разве с теперешними мужиками можно заводить детей?..

Пауза.

Вот у меня отец был сапожник… И шестеро душ у матери… Хорошо жили. Правда, потом всех расстреляли.

На кухню входит Тетя Шура. Потопталась возле Кольки, пытаясь его поднять. Все трое молча за ней наблюдают.

Сергей (тихо, для женщин). Ах ты, блокадный одуванчик, еле на ногах держится, а туда же!

Женщины смеются.

Нинка. Да бросьте вы его, теть Шура, Зинка придет – подымет.

Тетя Шура. Человек же, Ниночка… Не тряпка, чтоб под ногами валяться.

Нинка. Этот?.. Разве это человек?

Роза. Этот «человек» опять у меня курицу сожрал! Если ты такая добренькая, заплати мне сперва за курицу, а потом жалей!

Тетя Шура (тихо). Ты, Роза, не обеднеешь…

Роза. Чего?.. Это ты на что намекаешь, кукарача ты дохлая? Ты что думаешь, если я торговый работник, так у меня все ворованное? Да я на фронте кровь за вас проливала, пока вы тут по щелям, как клопы прятались.

Нинка (смеется). Ой, Роза, с каких это пор ты у нас фронтовичкой заделалась?

Сергей. Тетя Роза у нас раненых бойцов обслуживала. Преимущественно после выздоровления.

Смеется.

Роза (не слушая). Не знаю я, как вы тут голодали?.. Буржуи чертовы! Те, что голодали, сорок лет как на Пискаревке лежат! Я знаю, как они тут жили! Домработниц держали! Пока папашу не тряханули! А теперь строит из себя… святую! Блокадница хренова!

Тетя Шура молча пошла прочь, аккуратно обходя лежащего Кольку.

Нинка. Что ты орешь на нее, как собака?!

Роза. А ты что на меня орешь?

Нинка. Не на кого орать, что ли?!

Роза. А ты чего ее защищаешь? Думаешь, она твою Таньку к себе пропишет? Вот вам! Через мой труп!

Нинка. Плевала я на твой труп, Роза! Ты у меня лучше поперек дороги не стой! Я тебе не Шурка, и не Зинка! Я сама кому хочешь горло перегрызу!

На кухню заглядывает Татьяна. Она в спортивной одежде с рюкзаком.

Таня (скороговоркой). Уезжаю на два дня, с друзьями, за город. (Быстро уходит.)

Нинка (бросается за ней). Стой!.. Постой!.. Танечка!..

Таня (останавливается). Ну?.. Чего?

Нинка. Доченька… Куда ж это ты… собралась?

Таня (нетерпеливо). Я же сказала…

Нинка. Куда за город-то?

Таня. Не знаю. Еще не решили.

Нинка. Ну, а как же… А если что случится… куда ж?..

Таня. Что случится-то?

Пауза.

Нинка. С кем едешь-то? (Раздраженно.) Да что из тебя клещами все тянуть надо?

Таня. Ну, с Киркой… с Наташкой… Ну, Витька поедет…

Нинка. Ой смотри, Татьяна! Ой смотри!

Таня. Да что смотреть-то? Смотри, смотри! Не маленькая, откуда дети берутся, знаю!

Нинка. Ну, что ж… кто знает, с того и спрос. Будь благоразумна, доченька… Когда захочется наделать глупостей, вспомни мать – и все желание мигом пройдет. (Улыбнулась.) Ну, иди. Осторожней там, слышишь? И позвони с вокзала, куда надумали. Поняла?

Таня. Поняла.

Нинка, Ну, наклонись. Лобзну.

Таня подставляет щеку, Нина целует ее, прижимается на секунду.

Таня. Знаешь, мать, если б ты не была у меня такая психованная, я бы тебя, может, даже где-то и любила. По большому счету.

Нинка (грустно улыбаясь). А я тебя…

Таня усмехнулась, пошла к выходу.

(Вздыхает). Будешь тут непсихованной… (Идет в комнату.)

Роза (на кухне). Во психованная… во психованная… Как только с ней мужики живут!.. Я с тобой, Сережа, поговорить хотела…

Сергей. Ну?

Роза. Хороший ты парень, Сережа, а чего ты с нашей Нинкой связался? У нее уж столько перебывало! И все ее бросают. Легкая она баба. Не цепляет.

Сергей. Если вы хотели поговорить со мной о Нине, то я пошлю вас, тетя Роза… к Макару, который все куда-то не туда гоняет телят!

Роза. Э-эх! Я-то думала, серьезный ты парень. А ты такой же, как этот… (показывает на Кольку)…гопник!

Сергей. Что вам мирно не живется? Что вы все лаетесь? Что делите? Нинка-то всего один раз и была у меня, а уж разговоров, только что по радио не передавали! Дырки вы, что ли, в стене сверлите?

Роза, Зачем дырки?.. Стена у нас с тобой не капитальная. И так слышно.

Сергей. Ну и как? Понравилось?

Роза. Да ладно, чего ты сразу в бутылку лезешь? Я с тобой о другом хотела… Маргарита-то у нас помирает, слыхал? Так я хочу ее комнату под общее пользование хлопотать. Ты как, согласен?

Сергей. Мне-то что. Это вам со старыми жильцами надо решать. А мне все равно. Я тут надолго застревать не собираюсь.

Роза. Куда ж ты? Меняться, что ли, надумал? Или квартиру обещают?

Сергей. Да обещают, куда они денутся? Сейчас мать пропишу, так? Потом женюсь, ребенок, ну и…

Роза. Ну и правильно, твое дело молодое. На ком женишься-то?

Сергей. На ком надо, на том и женюсь.

Роза. Ох, молодец! Нам лишние люди в квартире не нужны, сам понимаешь. Еще неизвестно, кого вместо Маргариты вселят. Попадется такой же гопник, как Колька. Ну его-то я все-таки упеку, повадился, зараза, кур жрать, или в тюрьму посажу, или в принудительное лечение отдам. А тут еще эта приехала откуда-то, родственница будто бы. Я в этой квартире 30 лет отжила, сроду ее никогда не видала. Да, говорят, еще и не прописана нигде, понял? Может, шлюха какая приблудная. Сейчас же, сам знаешь: сунет тому, другому, и пропишут. А после станешь кулаками махать, да уж поздно. С милицией не выселишь. Вон у меня знакомая одна десять лет с соседкой воевала, уж куда только не писала, куда только не ходила, а все без толку. Кому это охота с гопниками да с проститутками возиться? Так и пришлось разменяться на старости лет, всю жизнь на Кировском прожила, а теперь черт знает куда поменяла, в новостройку!..

Входит, нагруженная продуктами, Зина. Видно, что она беременна. Перешагнула через мужа, тихо поздоровалась.

Зина. Здравствуйте.

Роза (обрадованно). О! Видала? Красавец! Разлегся средь бела дня. Фон барон. Он у тебя что, опять на работу не ходит? Ох, Зинка! Возьмусь я за вас!.. Четыре пятнадцать давай.

Зина. За что это?

Роза. А все за то же. Опять, скотина, курицу у меня сожрал.

Зина (с досадой). Ты, Роза, как нарочно… для него оставляешь… А может, это не он.

Роза. Не он?!.. Да ты!.. Знаешь что!! Не он!! А кто же?.. Кто ж еще у нас тут пакостит?.. Не он!.. Да ты знаешь, что я могу в суд на него подать! У меня вся квартира свидетели!

Зина. Ладно, Роза. На тебе деньги, только не кричи.

Роза, А чего ты мне опять трешку суешь, я же русским языком сказала – четыре пятнадцать.

Зина. Бульон тебе остался.

Роза. Бульон?.. Да я тот бульон тут же в уборную снесла! Он в моей кастрюле грязными пальцами ковырялся, а я должна после него есть! Спасибо!

Зина (протягивает еще деньги). На, возьми. Сдачу только отдай.

Роза. Отдам. Мне чужого не надо. Сейчас принесу.

Сложив продукты, Зина с покорной терпеливостью начинает поднимать Кольку.

Зина. Коля… Коль… Коля…

Колька что-то мычит.

Вставай, Коль… Пойдем… ну, вставай…

Колька (открывает глаза, бормочет). Зина… Зин…

Зина. Ну, пойдем, пойдем, Коля… Дома поспишь… Вставай, ну… Вот так… Давай, Коля… ну, пошли… пошли…

Колька с трудом встает и, опираясь на Зинку, медленно уходит. Роза и Сергей молча наблюдают.

Роза. Во дают!.. Вот скажи мне, ты такую жизнь понимаешь?

Сергей. А чего? Нормально.

Роза. Нет, все-таки бабы дуры… Так им и надо. Мне вот мой два ребра сломал – не простила.

Входит Мария с чайником, ставит на плиту.

Мария (робко). Добрый день.

Сергей (с восхищением). Здрасьте.

Роза (сверлит ее глазами). До чего ж люди есть бессовестные, ужас! Пойдем, Сереженька, ко мне, заявление насчет комнаты подпишем. Чужого нам не надо, и свое не отдадим. Пойдем.

Уводит Сергея к себе.

Мария одна. Раздается звонок в дверь. Мария открывает. Входит участковый Федотов.

Федотов (отдавая честь). Участковый Федотов. Ну, что у вас тут опять стряслось? Где ваш нарушитель?

Мария (испуганно). Кто?..

Федотов. Я не знаю, кто у вас тут всегда нарушает? Глушков Николай, насколько мне известно, так?

Мария. Он разве… нарушает?..

Федотов (веско). Нарушает.

Проходит по-хозяйски на кухню.

А вы здесь в гостях? Что-то я вас раньше не видел.

Мария. Да… Я родственница Маргариты Михайловны.

Федотов. Это что-то не припомню. Глушкова знаю. Розу Семеновну знаю. Нину Петровну знаю, в нашем ЖЭКе работает, еще одного вашего… диссидента знаю…

Входит Юра с чайником.

Юра. Здравствуйте, товарищ Федотов.

Федотов. Здравствуй, здравствуй, легок на помине. Работаешь?

Юра. А то как же. Тружусь по мере сил. На благо.

Федотов. То-то. А то дипломами обвешаются, а работать за них дядя должен.

Юра. Служу Советскому Союзу! Из последних сил и до последнего издыхания, я хотел сказать, вздоха.

Федотов. Ой, гляди, Курочкин. Вчера в товарищеском суде опять одного вашего брата рифмоплета судили. За тунеядство. На первый раз общественное порицание вынесли. Если не прекратит безобразничать, дело в народный суд передадим. А там уж – или на Колыму, или пинком под зад из родного отечества!

Юра. Эх, вот бы пинком под зад!..

Федотов. Что? А ну – повтори.

Юра. Я говорю: тунеядству бой! Пинком под зад и желательно с ускорением, за окиян. Ишь, повадились бумагу изводить, будто у нас писательских членов нет, средний возраст 73!

Федотов (подозрительно на него смотрит). И ведь какой наглец, Курочкин, думал справками из дурдома отвертеться.

Юра. Товарищ Федотов, а вдруг он и в самом деле шизофреник?

Федотов. А на такие заболевания, Курочкин, у нас хар-рошенькие больнички имеются. Скворцова-Степанова, например. Часом, не бывал?

Юра. Не приходилось.

Федотов. А то можно устроить. Экскурсию. В порядке пожизненных наблюдений.

Юра. Это вы что, угрожаете?

Федотов. Предупреждаю. А ты живи временно и радуйся. Правильно, девушка?

Входит Роза.

Роза. Мишенька! А мы тебя тут как манны небесной. По первому зову явился, спаситель ты наш родной. (Торопливо.) Глушков. Опять Глушков безобразничает. Весь день опять хулиганил, курицу, собака, сожрал, общественное пользование, ну все, как есть, скотина, загадил, вот нарочно пошла ночью в туалет после него, дай, мол, думаю, проверю, чем он там, так веришь – нет, весь пол, свинья, залил, думала, труба лопнула, а потом понюхала – ой, нет, Мишенька, не труба! Не труба это! Сейчас я его, скота, приведу, прям не знаю, что с ним и делать?

Уходит за Глушковым.

Федотов (Марии). Что делать? Выселять! Что с ними делать. Выселять и все. Чистку надо делать. Вот как к Олимпиаде почистили, так и теперь. Чтобы хорошим людям легче дышать. Правильно я говорю?

Мария. Я не знаю…

Федотов (добродушно). А чего вы пугаетесь? Вы же не нарушаете.

Роза тащит упирающегося Глушкова.

Роза. Душа у него, видите ли… Да где у тебя душа? Пропил давно душу-то! Покажи вот товарищу милиционеру, где у тебя душа?

Колька (трухнув). Есть… у меня… Душа… требует… пищи…

Роза. О, слыхали? Знаю я, какой она пищи требует! Хоть бы твоя душа обожралась скорей да издохла!

Колька. Душа человеческая не может издохнуть… как какой-нибудь комар… Она будет вечно… сиять… Порхать…

Роза. Ах, ты, пархун недоделанный! Так ты и на том свете собираешься душу мою терзать! Так вот же тебе: нет никакой души, нет и нет! Издохнешь как миленький! Сгниешь в земле, и на могиле лопух с одуванчиком – и все! Ишь чего захотел – вечность ему подавай! Что ты с ней будешь делать, с вечностью-то? Вечность не для таких, поди, куроедов, как ты!

Колька (вдруг возвысив до патетики голос). Женщина! Да что б ты делала, ежели б я не пил?! О чем бы ты скорбела, горевала, чем бы жила?! Да мое пиянство, можно сказать, единственное оправдание твоей жизни! Курица ты дохлая сама!..

Роза от неожиданности остолбенела.

Зина (выбегая из комнаты). Пойдем! Пойдем, Николай, пойдем!.. Товарищ милиционер, что вы… он же ничего… плохого… Ох, Роза…

Колька (вошел в раж). И курей ты не умеешь варить!.. Недосаливаешь!!!

Зина. Помолчи, Николай, пойдем…

Колька. Сколько раз я тебя учил, женщина! С любовью ее надо готовить! Для своего ближнего… Куру! А не бросать ее, синюшную, как с перепою, в котел! Не общипавши!..

Зине наконец удается увести Николая.

Роза (в потрясении). Вот, Мишенька, теперь все своими глазами. Пойдем, родной, бумагу-то ведь тоже с умом надо. Мы напишем, а молодежь подпишет.

Юра. Я, тетя Роза, ухожу.

Роза. Ну и уходите. Уходите. Вернетесь. А мы с Мишенькой…

Федотов. Откуда это у вас, Роза Семеновна, такие девушки красивые завелись в квартире? (Марии.) Может, вы с нами останетесь?

Мария. Я?! (Краснеет.)

Юра. Товарищ Федотов, красивые девушки не заводятся, они не клопы. Красивые девушки – это божественные лучи, нисходящие с небес. Они приходят, чтобы украсить, возвысить и осветить своим присутствием хотя бы на мгновение эту, весьма сомнительную в своих достоинствах, землю, придать ей красоту, смысл и гармонию, приблизив ее к Божественному замыслу: вдохнуть в косную материю дух.