Текст книги "Реквием по любви. Искупление"

Глава 8

– Что дальше? – устало выдохнула Лиза, когда Шмель снова, угрожая пистолетом, запихнул ее в салон автомобиля, уселся за руль, завел двигатель и рванул с места. – Куда направимся теперь? Отвезешь меня к Гарику?

Он ничего не ответил лишь скрипуче загоготал, надрывая глотку.

Ясное дело, отчитываться перед ней он не собирался. И всем своим видом это демонстрировал. Но… этот его безумный, далекий от адекватного смех жестко резанул по ее и без того оголенным нервам. Задел натянутые струны души. Кровоточащей и в клочья изодранной. Стиснув зубы так, что заскрипела эмаль и заломило скулы, Лиза с ненавистью уставилась на Соколовского. Яростно. Исподлобья.

Внутри нее пробуждалось что-то поистине темное. Животное.

То была жажда крови. Его крови. Его боли. Жажда… отмщения.

«Давай, – нашептывал на ухо кто-то невидимый голосом змея-искусителя, – сделай это! На таких скоростях не выживают. Одно правильное резкое движение, и все будет кончено. Просто выверни руль в сторону. Выбей его из рук этого ублюдка. Он не справится с управлением. Машина слетит с трассы. И все! Гарантированная смерть. Мгновенная смерть. Для обоих…»

– Не зыркай на меня… так! – Грозный мужской рев вырвал ее из трясины жутких грешных помыслов. – Я тебе сейчас щелкну! Не зыркай, сказал! Вообще не смотри. Отвернись!

Откинувшись на спинку пассажирского кресла, Лиза зашлась в приступе бесконтрольного смеха. Он и впрямь надеялся запугать ее побоями?

«Нет! – твердо решила она в конечном итоге. – Ты не заслужил такой быстрой смерти! И облегчать твою участь… я точно не стану! Живи, мразь!»

Резко замолчав, она вновь уставилась на него, мстительно улыбаясь. Обескураживая Шмеля своим поведением, почти нежно провела подушечкой указательного пальца по его щеке, скользя от виска вниз до подбородка. Плавно подавшись вперед, Лиза склонилась к его уху.

– Хочу пообещать тебе кое-что, – прошептала она заговорщически, с трудом сдерживая рвотные позывы. – Я буду рядом, Шмель! В ту секунду, когда тебя убьют… я буду рядом! Услышу твой предсмертный крик. Закрою твои глаза в последний раз. У вас на меня грандиозные планы. Знаю. Но я выживу. Даже если ради этого придется лечь под самого Гарика, я выживу. Я матери слово дала. А ты… ты просто сдохнешь! И оплакивать тебя будет… некому!

Она отстранилась раньше, чем мужчина брезгливо оттолкнул бы ее от себя.

Вернулась в исходное положение и пустым взглядом уставилась в окно, даже не пытаясь запомнить проносящиеся мимо них пейзажи.

Конечно, Лиза врала. Меньше всего на свете ей хотелось становиться свидетелем еще чьей-либо смерти. Да и свои шансы на выживание она оценивала как мизерные. Крайне мизерные. Но не призналась бы в этом Шмелю даже под пытками. Только ведь… слова были сейчас ее единственным оружием. Вот она и пыталась ужалить врага побольнее. Хотя бы так. Хотя бы морально. И все же недооценила жестокость своего противника. Его очередная фраза, брошенная с холодной усмешкой, стала ударом. С ноги. Прямо по ребрам. В область сердца. В солнечное сплетение.

– Не волнуйся, мать моя и омоет меня, и оплачет, и грехи мои замолит! Благо жива-здорова. Ты лучше за себя переживай, лапуля. Кто оплачет тебя? Твоя-то мамаша… давно сгнила!

Лиза медленно развернулась к нему лицом, теряя контроль над эмоциями.

Ее трясло так сильно, что зуб на зуб не попадал. Глаза вновь наполнились слезами. Она пыталась огрызнуться, но не могла. Было больно. Слишком больно. В глотку словно раскаленного свинца плеснули.

Лишь с четвертой-пятой попытки она сипло выплюнула:

– Твои дети! По мне будут скорбеть как минимум твои дети!

– Ну да! – Знакомая кривая усмешка. – Конечно!

– По мне! – возразила Лиза с такой непоколебимостью, что сама поверила. – Не по тебе!

Соколовский разозлился. Черты его лица исказились от лютой едва сдерживаемой ярости. И все же он сдержался. Бить ее не стал. Однако судя по тому, как остервенело стиснул руль, хотел отчаянно. Вместо этого, грязно ругнувшись, мужчина включил музыку, врубив громкость на максимум. Игнорируя острое желание заткнуть уши, Лиза в который раз отвернулась к окну. Она не понимала, что чувствует. Эмоций было слишком много. Они выворачивали ее наизнанку. Сжигали, точно в адском пламени.

Перед мысленным взором Лизы воскрес образ матери. Вот она обнимает ее на школьном крыльце. Целует. Заправляет за ухо выбившуюся прядь волос. Сильная. Несгибаемая. И красивая до умопомрачения. А всего мгновение спустя лежит все на тех же ступенях и задыхается в предсмертной агонии.

Слез больше не было. Лишь до крови прокушенная губа. Лишь ногти, еще сильнее впившиеся в ладони. Лишь лютая ненависть, полыхающая внутри.

Вскоре образ матери сменился не менее жуткими картинками недавнего прошлого. Память услужливо вернула ее на поляну, усеянную трупами.

К Дане, устремившему в небеса свой безжизненный остекленевший взгляд.

К Соне, рыдающей над телом Алексея, избитого до полусмерти.

«Соня. Моя милая Соня. Я оставила тебя там… совсем одну. Наедине со своей бедой. В окружении погибших людей. Ты… бойкая, смелая, решительная и сильная. Но, родная, на твоих глазах прежде никто и никогда не умирал. Это страшно. Это жутко. Умоляю тебя, не сломайся!»

В тяжелых размышлениях прошло еще несколько минут. А потом… Лиза и сама толком не поняла, что именно привлекло ее внимание. Что заставило покрыться мурашками и заторможенно уставиться на автомагнитолу.

Сердце дико толкнулось о ребра. Ошалевший пульс загудел в висках.

«Наша песня! – осознала вдруг она. – Под нее мы с Димой танцевали в лесу, в ту ночь, когда он назвал меня своей женой. Когда надел кольцо мне на палец…»

Лиза шумно сглотнула, попутно слизывая с губ остатки соленой влаги. Неожиданно у нее открылось второе дыхание. Дмитрий занял все ее мысли.

«Господи! Да он там, наверное… с ума сходит! На стену лезет от беспокойства за мою жизнь, пока я тут сопли на кулак мотаю! Нет, так дело не пойдет. Как бы больно мне ни было, как бы сильно я ни сожалела о случившемся, ничего уже не исправить. Назад события не отмотать. И мертвых не воскресить. У меня еще будет время для… для… скорби. Но потом. А сейчас – вот прямо сейчас – мне нужен холодный рассудок. Я должна взять себя в руки, включить голову и хорошенько обдумать свои дальнейшие действия. Я сделаю все, чтобы спастись. Чтобы помочь Диме найти меня. Я не сдамся без боя. Я – дочь Черчилля! Я не буду… жалкой!»

Глава 9

Поклявшись себе в этом, она почувствовала, что автомобиль замедлил ход. Шмель сбросил скорость и плавно съехал с основной трассы в небольшой карман, ведущий в лесополосу. Вскоре стало ясно зачем. Там, скрытый густой растительностью от любопытных глаз, их поджидал какой-то внедорожник. Черный, затонированный. Лизе все сразу стало ясно.

«О! Он хочет сменить машину. Все продумал, подлец! Все до мелочей!»

Стараясь ничем не выдать смятения, парализующего нутро, она несколько раз втянула воздух полной грудью. А после насухо вытерла лицо и даже немного пригладила волосы. Весьма своевременно. Из внедорожника навстречу к ним вышли люди. Мужчины. Лиза насчитала четверых.

Соколовский довольно шустро покинул салон автомобиля и оказался с ее стороны. Распахнув дверь, он точно клешнями вцепился в ее руку и грубо сдернул с пассажирского кресла. Благо реакция у Лизы была отменная.

Она не упала. На землю ступила твердо. И тут же недовольно зашипела:

– Нельзя ли осторожнее? Такими темпами ты меня до Гарика не довезешь!

– Хлебало завали! – прилетело в ответ. – Последний раз предупреждаю!

На языке вертелось множество колких фраз, но девушка сдержалась.

Сжав губы в тонкую линию, она переключила внимание на амбалов, приближающихся к ним:

– Мой новый конвой, стало быть?

Мужчина лишь коротко кивнул, подтверждая ее догадку.

– Шмель? – обратился к нему первый подоспевший. – Как все прошло?

– Есть потери, – равнодушно отмахнулся Соколовский. – Но цель достигнута!

– Как дальше действуем?

– По плану! Строго по плану!

Шмель демонстративно вручил собеседнику ключи от своего автомобиля.

Лиза же тем временем пристально вглядывалась в лица оставшихся мужчин. Тех, кто наверняка теперь поедет с ними. И когда ее внимание сосредоточилось на последнем из них… она забыла, как дышать.

Ее прошиб поистине холодный озноб. А трепыхающееся от ужаса сердце покрылось в одно мгновение коркой льда. И воздух закончился в легких. Кошмар, преследовавший ее так часто во сне, стал явью. На нее… в упор, не мигая, взглядом одержимого безумца таращился Анатолий Решетников.

«Только не это! – вопил благим матом инстинкт самосохранения. – Лучше уж смерть! Лучше сдохнуть, чем еще раз оказаться в его лапах!»

Впервые с момента похищения ее охватила почти животная паника. Но внешне Лиза никак не выказала этого. Прилагая неимоверные усилия, дабы не рухнуть в обморок прямо здесь и сейчас, она лениво протянула:

– Здравствуй, Толя! Давно не виделись!

Решетников ничего не ответил. За него это сделал Шмель.

– Вы знакомы? – прозвучало настороженно.

Лиза неопределенно пожала плечами:

– Ну да. Была у нас с ним одна… отвратительнейшая встреча.

– Даже так?

– Угу! – Она скользнула по Толе равнодушным взглядом. – Как поживаешь?

Его глаза превратились в крохотные щелки. Он прекрасно помнил ту «встречу». Ту попытку изнасилования. И тот позорный для него нокаут. Проигрыш, с которым он не смирился по сей день. Лиза знала это. Понимала. Чувствовала нутром. Едва ли от этого становилось легче. Нервно переступив с ноги на ногу, Решетников ядовито выплюнул:

– Лучше всех!

Лиза не осталась в долгу. Выпрямила спину, вскинула подбородок.

– Привет тебе, – хмыкнула она иронично, – от… старшего брата!

Толя поменялся в лице. Побледнел, вибрируя не то от напряжения, не то от первобытной злобы. От переполняющей его ненависти.

– Он здесь? – раздался сиплый шепот. – Кирилл здесь?

Выдержав театральную паузу, Лиза кивнула:

– Да. И что-то подсказывает мне, что вы скоро увидитесь!

На этой развеселой ноте разговор был завершен. Двое из четырех мужчин продолжили путь на машине Шмеля, а Лизу усадили во внедорожник.

На сей раз на заднее сиденье – между Соколовским и Решетниковым.

За рулем оказался один из незнакомцев. Он явно торопился, до упора выжимая педаль газа. При этом отлично ориентировался и не пропускал ни одного поворота. Словно двигался по заранее обговоренному маршруту.

Наконец спустя час-полтора они въехали в какое-то богом забытое поселение. Только приглядевшись, Лиза поняла, куда именно ее привезли.

«Отлично! Вот тут я и умру! Здесь меня никто никогда не найдет!»

То были дачи. Небольшой частично заброшенный дачный кооператив с минимальным количеством постоянных жильцов. С момента, когда миновали КПП, они не встретили ни одного человека. Соответственно, и помощи просить было не у кого. Их внедорожник остановился у аккуратного двухэтажного дачного домика, и Шмель велел всем выбраться наружу. А спустя какие-то жалкие минуты Лиза оказалась внутри.

Ее заперли в одной из комнат. Темной. Затхлой. Без окон. Без мебели. И без надежды на спасение. Сперва она металась из угла в угол, как раненый зверь, стараясь хоть как-то успокоиться. А когда ничего не получилось, то просто свернулась на полу калачиком, размышляя о своей жизни. Так, незаметно для себя Лиза уснула. Сказалась моральная усталость. И физическая. Сколько времени Лиза спала – неизвестно. По ощущениям – не менее двух-трех часов. Однако проснулась она резко. Вскочила на ноги так стремительно, что закружилась голова. Сперва в комнате загорелся свет, а потом… потом дверь в ее каморку со скрипом отворилась…

Глава 10

Цепенея от страха (неизвестность пугала ее до чертиков), Лиза уставилась на дверь широко распахнутыми глазами. Так душевнобольной человек смотрит на плод своего искореженного воображения. На свою галлюцинацию. Со смесью абсолютной беспомощности и ужаса, леденящего кровь. Сердце дико колотилось в груди. Во рту пересохло до противной липкой горечи.

А легкие нещадно жгло от недостатка кислорода – она забывала дышать.

Яростно царапая ногтями стену, к которой прижалась в поисках опоры, Лиза беззвучно бормотала: «Только не он! Господи, только не он!» Но увы. Небеса были глухи к ее мольбам. Плотно прикрыв за собой дверь, шаг за шагом тяжелой твердой поступью к ней приближался Решетников.

Свет от единственной лампочки бил ему в спину. С каждой секундой его тень накрывала ее все больше и больше. Пока не поглотила окончательно. Остановившись в шаге от нее, Толя зловеще прищурился. Его глаза сверкали неестественным лихорадочным блеском. Его тело сотрясала крупная, хорошо различимая дрожь. Его грудная клетка ходила ходуном от напряжения.

Он молчал, но это молчание оглушало сильнее самого громкого крика.

Ожидая нападения в любой момент и реально оценивая свои силы, Лиза нервно сглотнула. Ей бы сейчас хоть что-то тяжелое. Хоть что-нибудь! Скользнув сканирующим взглядом по периметру комнаты и удостоверившись в том, что та была абсолютно пуста, девушка горько усмехнулась. Столько времени прошло с момента их прошлой встречи, а так ничего и не изменилось. Она по-прежнему беспомощна, как червяк!

Обреченно уставившись на своего посетителя, Лиза прокаркала сиплым старушечьим голосом:

– Я знаю, для чего ты здесь! В связи с этим у меня будет к тебе крохотная просьба: когда… когда закончишь то, что задумал… убей меня, ладно?

Анатолий молчал, сурово сдвинув брови. Но спустя пару ударов взбесившегося сердца Лиза все же услышала его шумный вздох:

– Ты нужна Гарику целой и невредимой. Тебя нельзя трогать. Впрочем, кормить тоже нельзя. Разрешено только воду давать, и то раз в несколько часов. Так… чтобы ты ласты раньше времени не склеила…

Закончив разъяснения, Решетников всучил ей маленькую пластиковую бутылку, наполненную прозрачной жидкостью. Лиза вцепилась в нее как в самое смертоносное оружие на свете. Глупо, конечно. Но на безрыбье, как известно, и рак – рыба.

Однако секунды шли, а Толя все не нападал.

Просто разглядывал ее, нервно сжимая кулаки и стискивая зубы. Так, будто желал ей лишь самого худшего. Так, будто ненавидел всем сердцем.

Наконец, резко тряхнув головой, точно в попытке избавиться от каких-то навязчивых мыслей, Анатолий холодно бросил:

– Сиди тихо и не высовывайся. Сбежать не пытайся – дохлый номер. Старшие решили усилить твою охрану. Теперь в доме кроме тех, кого ты уже видела, еще десять мужиков, вооруженных до зубов.

Лиза так и застыла с разинутым от изумления ртом.

– Я, безусловно, польщена, – произнесла она, немного заикаясь. – Но… вы мне явно льстите. Едва ли я в состоянии справиться… даже с одним тобой!

От его зловещей улыбки мороз прошел по коже.

– Ну, ты же умная девочка! – Кривая усмешка исказила черты его лица. – Должна понимать, что тебя ищут!

– Похищая меня, вы ожидали чего-то другого?

– Чего мы точно не ожидали, так это того, что Борзый возьмет все в свои руки! Что Прокурор позволит ему действовать… своими методами! Ты даже не представляешь, что сейчас происходит в городе! Не представляешь, что творит твой благоверный!

Схватившись за стену, дабы не упасть, ведь голова закружилась просто чудовищно, Лиза тихо обронила:

– Дима?

– У тебя есть кто-то еще? – Иронично, насмешливо. – Это новость!

– И что же он… творит? – уточнила девушка дрогнувшим голосом. – Что именно?

Решетников загоготал. А когда вдоволь насмеялся, прошептал заговорщически:

– Сама-то как думаешь? – Она промолчала. На душе стало тяжко вдвойне. – Я ведь предупреждал тебя однажды: Борзый – зверь! – почти ласково шепнул Толя. – Зверь, которого сегодня… разбудили!

Лиза воинственно вскинула подбородок и яростно выплюнула:

– Я видела настоящего зверя! Уверяю, он выглядит совсем иначе!

– Я не собираюсь убеждать тебя в обратном! – равнодушно пожал плечами мужчина. – Мне плевать и на Прокурора, и на Пескаря, и даже на твоего драгоценного мужа! Совсем скоро меня здесь не будет. В ближайшее время я планирую свалить из страны. Подамся куда-нибудь, где никто из них меня не достанет, и начну все с нуля! Я устал. Я запутался. Я просто хочу… хочу…

Не закончив фразу, Решетников уселся прямо на пол, подперев спиной входную дверь. Он пустым, безжизненным взглядом уставился в одну точку. Казалось, будто он собирается спросить о чем-то. Впрочем, Лиза и сама догадывалась, о чем именно. Только она намеренно время тянула, собираясь с мыслями. Последовав его примеру, Лиза уселась у противоположной стены.

Откупорив бутылку с водой, она сделала несколько жадных глотков и плотно закрыла крышку. Машинально поглаживая гладкий пластик, Лиза предположила:

– Хочешь спросить меня о своем брате?

Толя вздрогнул. А потом застыл, подобно каменному изваянию.

– Как у него сложилась жизнь? – услышала Лиза спустя несколько минут напряженного молчания. – Мы столько лет не виделись! Каким он стал?

– Взрослым! – Максимально простой ответ. – Кирилл показался мне взрослым, состоявшимся человеком. Отзывчивый. Сильный. Добрый. Отлично сложен. Симпатичен. Явно пользуется популярностью у женщин. В целом у него все хорошо. Он живет в Германии под зорким присмотром моего дяди. Отучился. Развивает собственный бизнес. Абсолютно легальный. Насколько я поняла, Кирилл уже готов к созданию семьи. Наверное. Так что…

Лиза запнулась, осознав вдруг – Анатолий злится. Ее безобидные откровения породили самую настоящую бурю в его душе. Пыхтя как паровоз, он заскрежетал зубами. А после брезгливо сплюнул прямо на пол.

– Ну, понятно! Козырно устроился – ничего не скажешь!

Подавив зевок, она попыталась возразить своему собеседнику:

– Ты не прав! Он же не виноват в том… в том…

И снова Лиза зевнула от души, чудом не порвав при этом рот. На нее внезапно навалилась вселенская усталость. Веки налились свинцом. Мышцы перестали слушаться, а сознание начало медленно уплывать.

– Что происходит? – пискнула она испуганно, с трудом ворочая языком. – Что со мной? Я… я… нет сил пошевелиться! Что ты сделал? Что-то подсыпал мне?

Решетников коротко кивнул и пояснил:

– Снотворное. Сильнодействующее. Быстродействующее. Безвредное.

– Какого черта? Зачем? Я ведь не сбегаю! Даже не пытаюсь!

– Поверь, это для твоего же блага. Создашь меньше шума.

– Нет! – Яростно. – Нет! Помогите! Эй? Кто-нибудь? На помощь!

Толя оказался рядом в считаные секунды. Дрожащей ладонью провел по ее волосам. По щекам. Затем склонился прямо к уху:

– Тебе никто не поможет! Все спят! Я усыпил их всех…

Глава 11

Горло сдавило невидимым чугунным обручем. Из глаз брызнули слезы. Лиза не могла контролировать их. Просто не могла.

– Ублюдок! – Ее истерический визг эхом отразился от стен. – За что?

– За что? – заорал Решетников, схватив ее за плечи и встряхнув, точно куклу тряпичную. – За что, сука?! Мой брат все эти годы как сыр в масле катался! Он бед не знал! У него все было! Он мог деньгами вместо туалетной бумаги подтираться! А я? Что в этой жизни видел я? Только боль. Только смерть. Предательство. Зона. Кирилл забыл о моем существовании, а я ждал своего старшего брата каждый божий день! Пока он засыпал в теплой кроватке да ел что послаще, меня жестоко избивали приемные родители! И друзьям своим… предлагали время от времени! К тому моменту, когда об этом стало известно органам опеки, я успел возненавидеть свое существование. И… твоих родителей тоже! Они обещали усыновить нас! Обещали защищать, оберегать. Обещали стать нам настоящей семьей. А по факту? Твоя мамаша отняла у меня брата! Единственного родного человека, оставшегося у маленького ребенка. Она отняла у меня все!

– Что ты такое говоришь? – всхлипнула Лиза, переходя на крик. – Они просто не успели! Как раз тогда моего отца и убили! А мама вынуждена была скрываться от его врагов – со мной на руках! И тем не менее она выполнила свое обещание. По ее просьбе дядя Боря забрал из детского дома…

– Только Кирилла! – заорал Толя, пронзая ее безумными покрасневшими от слез глазами. – Его одного!

– Потому что к тому времени тебя уже отдали в приемную семью! – не уступала Лиза. И пусть силы ее стремительно покидали, но голос не подводил. – Они ничего не могли с этим поделать! Лишь когда тебя снова вернули в детский дом, мама попросила Зарутского позаботиться о…

– Заткнись! – взревел Решетников. – Макар усыновил меня по своей инициативе. Никто его об этом не просил! Он сделал это…

– Потому что знал, как ты ей дорог!

– Нет! – Толя разразился смехом, далеким от адекватного. – Он просто любил ее. Любил эту суку! И хотел впечатлить. А сам страдал по ней. Каждый гребаный день. Она всю душу из него вынула. И за это… я убил ее!

Ей показалось, будто ее ударили. Наотмашь. Со всей дури. Не щадя. Воздух закончился в легких. Очертания предметов стали расплываться.

– Что? – выдохнула Лиза сипло, практически из последних сил.

По щетинистой мужской щеке скатилась слеза. Поджав губы, он повторил.

– Ту мразь, которая тебя родила… убил я! – Вновь безумный взгляд, вновь смех, леденящий кровь. – Она хорошо пряталась все те годы. Пряталась у всех на виду. Но наша встреча была предопределена судьбой. К тому моменту мне исполнилось восемнадцать. Я встречался с девчонкой из выпускного класса твоей школы. Она пригласила меня на линейку в честь первого сентября. Там-то я и увидел Марину. Веселую. Улыбающуюся. И столь красивую, что ослепнуть можно. С возрастом она стала еще краше. Я стоял там, будто пришибленный, и никак не мог на нее наглядеться. А потом увидел, кому она улыбалась. Своей маленькой копии. Своей дочери! Исковеркав мою жизнь, так и не став мне матерью, она в любви и счастье растила своего ребенка. Дарила тебе то, что обещала подарить мне. И я решил в тот момент, что ее рыжеволосая красавица должна на собственной шкуре ощутить все прелести этой жизни! Я отошел подальше, спрятался за дерево и достал пистолет. На долю секунды появился соблазн и тебя в расход пустить. Но ты была слишком мала. Слишком невинна. А вот в твою мамашу я выстрелил без тени сожаления! Потому что она это заслу…

Вздрогнув, Решетников распрямился во весь рост и с опаской покосился на дверь. Балансируя на грани обморока, почти ничего не видя из-за слез, стоящих в глазах, Лиза тоже невольно посмотрела в ту сторону.

Крик застрял где-то в горле. В дверном проеме возвышался Макар Зарутский. Лицо его напоминало непроницаемую маску.

Анатолий тут же затараторил, явно сражаясь за дыхание:

– Наконец-то, бать! Я уже волноваться начал. Я все сделал, как ты велел. Подсыпал порошок им в еду и в питье. В доме все уснули. Девчонка тоже вот-вот вырубится. Что будем делать да…

Мужчина остановил его жестом и глухо произнес:

– Подойди!

Решетников подчинился. Остановившись на расстоянии вытянутой руки от своего приемного отца, он застыл, ожидая от того дальнейших действий.

– То, что ты сейчас сказал, – правда?

– Я…

– В глаза смотри!

– Из-за нее страдали мы оба, – еле слышно проговорил Анатолий.

Макар же, сжав губы в тонкую линию, заявил:

– Ты ведь не ее убил, Толя. Ты меня убил.

– Она была…

– Моим воздухом! – прогромыхал Зарутский так громко, что захотелось немедленно прикрыть уши. Да только Лиза не могла и пальцем пошевелить.

Понурив голову, Решетников виновато протянул:

– Мне жаль. Я снова оступился. Бать, прости меня!

Мужчина грустно улыбнулся, пристально вглядываясь в лицо человека, которого вырастил. Которого воспитал. Его глаза неестественно блестели. Будто слезились от зверской, неописуемой боли. Наконец, раскрыв объятия, Макар притянул Толю к себе. Крепко сжал. Ободряюще похлопал по плечу.

– Я прощаю тебя, сын! – прозвучало хрипло. – Прощаю!

А потом раздался страшный хруст, и Решетников безжизненным бревном рухнул на пол: Зарутский молниеносным движением свернул ему шею.

Но Лиза не смогла даже закричать. Она провалилась в спасительную пустоту.