Текст книги "Защити свою любовь"
Автор книги: Люси Скоур
Жанр: Современные любовные романы, Любовные романы
Возрастные ограничения: +18
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 7 (всего у книги 27 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]
Глава 14
Это был урок нормальной жизни. Родители, дети, семьи. Все наслаждались пятничным вечером с теми, кого они больше всего любят. С непривычки Мак ощутила странную, десятилетиями подавляемую боль.
– О чем ты думаешь? Хочешь попробовать? – Линк снова появился рядом с ней. Это продолжалось здесь, на заднем дворе, их неизбежно притягивало друг к другу.
– Что попробовать?
– Выйти замуж. Завести детей. Пятничными вечерами – барбекю на заднем дворе, когда в гости приходит полгорода. У меня в среду выходной. Мы могли бы заскочить к мировому судье.
Мак понимала, что он флиртует. Но было что-то опьяняющее в том, что он был так близко, был так сосредоточен на ней.
– Ну не думаю, что я создана для семьи, – вздохнула она. – Я с трудом представляю себе, что такое нормальная семейная жизнь, не говоря уже о том, чтобы жить такой жизнью.
– Ты могла бы подумать об этом, – уверенно проговорил он. – Я бы помог.
– Ценю твою веру в меня. Но для меня это что-то вроде иностранного языка. – Она подняла пиво. – Глядя на них, кажется, что все так просто.
– Это потому, что ты видишь результат того, что стоило многих лет крови, пота и слез.
– Альдо определенно заслуживает счастья после того, что ему пришлось пережить, – сказала она, мгновенно вспомнив его лицо пепельного цвета, покрытое грязью и кровью. То, как он вцепился в руку другого ее пациента, как отпускал шуточки, пока она боролась, чтобы он не истек кровью.
– Они все прошли через это, Дрими, так же как и ты.
– В моих шкафах слишком много скелетов, – беспечно ответила она. На пути от ее детства до теперешнего момента было слишком много вмятин и выбоин. Напоминаний о том, что в жизни не существует никаких гарантий.
– Ты знаешь, что Глория подвергалась побоям, когда находилась в связи с одним парнем, который чуть не убил ее? – Он произнес это спокойно, как будто говорил о погоде. – Или что Харпер осталась без родителей и воспитывалась в приемной семье. За жестокое обращение она засадила опекуна в тюрьму, когда ей было двенадцать лет. У нее сломаны рука и ребра из-за того, что она бросилась защищать других детей от этого чудовища. А еще Гаррисон.
– Вы недолюбливаете друг друга, – заметила она.
Линк ухмыльнулся.
– Он все время думает, что я хочу отбить у него его женщину.
– У него хороший вкус. – Она смотрела, как Харпер, которая, сидя на коленях у Люка и ероша волосы своей старшей дочери, сказала что-то такое, что вызвало смех у ее свекра. Харпер была счастлива. Это счастье светилось изнутри, оно пронизывало ее до мозга костей.
– У него всегда был хороший вкус. Он уже был женат. На своей однокласснице. Она погибла в автомобильной аварии в тот день, когда он возвращался домой из командировки. Она ехала встречать его. – В голосе Линка звучало нечто такое, что было сложно определить.
– Господи. – Мак отпила большой глоток пива.
– Глядя на них, кажется, что все просто. Но на самом деле это не так. Это труд. Тяжелый труд. Но ведь ты не боишься работы, Дрими. У тебя отлично получится.
Она, удивленная нахлынувшими чувствами, прокашлялась.
– Твой подход совершенно неверен, Отчаянный, – фыркнула она, стараясь поднять себе настроение.
– Научи меня.
– Ты не можешь соблазнить меня свадьбой и детьми. Я из тех, кто завязывает краткосрочные, ни к чему не обязывающие отношения. Никаких скандальных разрывов, которых никто не ждет. Никаких долгосрочных обязательств. Никаких ссор. Это… – Она показала на костер, у которого обнимались пары и дети умоляли поджарить пакет зефира, который они нашли, – это не для меня. И еще, если бы ты действительно захотел попытать со мной счастья, тебе пришлось бы пообещать мне, что это будет ни к чему не обязывающий секс без правил и расставание без всяких драм, когда один из нас или мы оба будем готовы двигаться дальше.
Она усмехнулась так же, как он. Рыбак рыбака видит издалека.
Линк поднял вверх руки.
– Я просто даю тебе полный расклад, Дрими. Мы из одного теста. Два сапога пара. Мы практически читаем мысли друг друга. Почему бы нам не остепениться и не показать всему городу, что такое счастье?
Шеф пожарных был опытен в любовных делах.
Мак театрально вздохнула.
– Полагаю, мне понадобится пара новых туфель.
– Хорошо-о-о-о. Возможно, я еще не умею читать все твои мысли.
Она подошла чуть ближе, словно испытывая себя.
– Просто я растаптываю сердца, забрызгивая туфли сердечным соком. Похоже, ты готовишься стать моей следующей жертвой.
В громком раскатистом смехе Линка слышалось одобрение.
– О чем вы тут болтаете вдвоем? – поинтересовалась Клэр.
– О пицце, – ответили они хором.
– Два сапога пара, – пробурчал Линк себе под нос. – Два сапога пара.
* * *
Дети были накормлены, а затем отправлены в угол двора смотреть фильм на надувном проекционном экране, чтобы взрослые имели возможность поесть и поболтать. Разложив еду по тарелкам и наполнив бокалы вином, все заняли свои места.
В тот момент, когда Мак подумала, что в ее судьбе может произойти интересный поворот, пришла опоздавшая гостья – Джони, мать первой жены Люка. А вместе с ней ее давний ухажер Фрэнк, седой бригадир из строительной фирмы Люка.
Линк одним из первых приветствовал Джони, и Мак удивилась, как крепко они обнялись. Она не могла понять, что их связывает. По сути, не существовало никакой реальной связи между этой женщиной и семьей Люка. Ее дочь Карен умерла много лет назад. Однако она находилась здесь, сплетничала с Айной Моретта и Клэр, при этом дети называли ее тетей Джони.
Единственным подспудным негативным ощущением, которое сумела уловить Мак, была неприязнь Люка к Линку. И даже она казалась скорее привычкой.
– Что там с салатом, Гаррисон? – спросил Линк, втиснувшись слева от Мак. С широкими плечами, с мускулистыми бедрами.
Хозяин угрюмо уставился в тарелку с овощами.
– Я проиграл пари, – проворчал он.
– Пять лет назад, – вмешалась сидевшая рядом с ним Харпер. – Он откладывал расплату вплоть до этой недели. Но официально все поблажки до последней закончились, и теперь ему придется платить. – На ее щеке мелькнула ямочка.
– Я зачахну, Харп, – пожаловался Люк, но нежно потрепал жену по волосам.
– Твой холестерин, вероятно, упал на двадцать пунктов, – подначивала она, прижимаясь к нему боком.
– Не могу поверить, что ты заставишь меня делать это всю неделю, – сказал он, тоскливо поглядывая на курицу в тарелке своей матери.
Клэр сделала вид, что облизывает вилку.
– Альдо, курица – сказочная, – сказала она с озорной улыбкой. – Никогда не пробовала ничего вкуснее.
– Мам, какая ты злая. Злая, – пожаловался Люк.
– Мам! Папа назвал бабушку злой, – подначил его старший сын Робби, подошедший за добавкой. Ему было шестнадцать лет, и взрослые подшучивали насчет его подружки и ученических водительских прав.
– Я слышала, – сказала Харпер, протягивая руку к сыну.
– Он строго наказан, – пропищал Генри, потянув старшего брата к еде.
– Дети хорошо себя ведут? – шепотом спросила Харпер Робби.
– Да, все в порядке. Но Лючия подбила Генри принести ей еще одно шоколадное пирожное с орешками.
– Пожалуйста, возьми то, что поменьше, – закатив глаза, вздохнула Глория.
– Знаешь, если бы ты не была таким замечательным пекарем, мы с Лю не стали бы сладкоежками, – добавил Альдо.
– Я не пеку шоколадные пирожные, – со смехом заметила Глория. – Это делает наша дочь.
– Она научилась этому, глядя на тебя, – сказал Альдо, целуя Глорию в макушку.
– Я уверена, что Эйвери унаследует от тебя способность приседать со штангой над головой, – подзадорила она мужа, покачивая малышку на коленях.
– По крайней мере, я могу съесть десерт, – театрально вздохнул Люк, сидевший во главе стола.
– Ну что ж, всегда можно пойти ва-банк, – задумчиво проговорила Харпер.
Люк прищурился.
– И что теперь?
Харпер бросила многозначительный взгляд на Мак, а затем на Линка.
– Что скажешь, Люк? Не хочешь снова заключить со мной пари?
Он проследил за ее взглядом, а потом подмигнул.
– Ты ошибаешься. Она слишком умна для него.
– Хочешь рискнуть? – теперь уже задиристо проговорила Харпер.
Люк снова посмотрел на Мак, а потом, прищурившись, бросил взгляд на Линка.
– Нет.
– Молодец, умница, – сказала она, похлопывая его по бедру. – А теперь ешь свою зелень.
Он снова принялся за свой салат.
– Могу ли я узнать, что все это значит? – спросила Мак Глорию.
Та улыбнулась.
– Люк сказал Харпер, что она порет чушь, говоря, что Альдо влюблен в меня. Он сказал, что если мы с Альдо когда-нибудь будем вместе, то он станет вегетарианцем.
– Никогда не сомневайся в гениальности своей жены и в сердце своего лучшего друга, – сказал Альдо, подсовывая Люку под нос свою тарелку с курицей.
– Люку повезло, что я смилостивилась и наказала его всего на одну неделю, – небрежно заметила Харпер.
– Сменим тему! Итак, как тебе работается в маленьком американском городке, Мак? – спросил Люк.
– Спокойнее, чем я привыкла, – ответила она.
– Должно быть, это чертовски резкая перемена обстановки, – предположила Джони.
– Да, – кивнула Мак. – Но, думаю, мне это пойдет на пользу. По выходным я по-прежнему летаю с больничной бригадой санитарной авиации.
– Все равно это сложный переход, – сказал Альдо.
Уж им-то с Люком это было известно.
Обоим приходилось по несколько раз переходить от активных военных действий к спокойной домашней жизни. Некоторое время этот переход к повседневной суете после возвращения оттуда, где речь шла о жизни и смерти, ставил в тупик. Вот почему Мак была рада продолжать дежурства в бригаде санитарной авиации, оставаясь между небом и землей.
– Тонкая грань, отделяющая порядок от хаоса, – сказал Линк.
Все взрослые кивнули, и Мак поняла, что их до глубины души волнует то, что делают службы оперативного реагирования и военные для защиты их обычной, повседневной жизни. В этот момент среди них находились полицейский, начальник пожарной охраны и трое военных, которых окружали любящие люди. Те люди, чью жизнь навсегда изменил их выбор профессии, их род занятий.
Они понимали, принимали и ценили эти жертвы. И в первый раз в жизни Мак подумала, остается ли у нее надежда после всего, что она испытала. Возможно ли, что в будущем ее ждут по пятничным вечерам барбекю с друзьями и родственниками.
– Знаешь, что такое отстой? – спросил Люк. – Хумус.
Глава 15
– А потом мой свекор переехал, и теперь каждый понедельник мы едим лазанью, потому что ее готовила моя свекровь. Хотя бы раз в жизни мне хотелось бы съесть на ужин то, что я хочу, понимаете?
Это был риторический вопрос. Мак поняла это, услышав предыдущие четыре «понимаете», которые в течение первых пяти минут приема так и сыпались изо рта Эллен, рыжеволосой, слегка полноватой мамаши двоих детей, страдающей гипертонией.
На этот раз Мак не потрудилась ответить. Ей казалось неправильным поддерживать беседу в то время, как она осматривала шейку матки пациентки. Нелепые разговоры и мазок Папаниколау. Еще один беспокойный день в жизни Мак О’Нил.
– А еще Барри и его долбаные носки на полу рядом с корзиной для белья. Я имею в виду, какого черта, Барри, ты можешь поднять крышку унитаза и оставить ее открытой, но не можешь поднять гребаную крышку корзины?
– Легкий щипок, – сказала Мак, забирая мазок с шейки матки.
Ее пациентка вздрогнула, но продолжила монолог.
Мак засунула пробу в специальную емкость и закрутила крышку.
– У вас регулярные месячные? – спросила она, отмечая галочкой пункты в стандартном гинекологическом опросном листе.
– С ними все в порядке. Просто у меня стресс. А у кого его нет? Ха. Я имею в виду, могло быть и хуже. Могло быть вдвое хуже, чем с Барри.
– Есть ли какие-то медицинские аномалии в вашей семейной истории? – спросила Мак, вытаскивая зеркало из той части тела своей пациентки, которую та назвала ее дамской пещерой.
Эллен с облегчением выдохнула и стремительно соскочила с края смотрового кресла.
– Нет, разве что моя мама теряет сознание от лекарств, понижающих давление.
– Нам следует поговорить о вашем давлении, – сказала Мак, бросая взгляд на ранее сделанные Фридой измерения. Показатели были высокими.
– Доктор Данниган дала мне время до конца года, чтобы снизить давление, ведя разумный образ жизни. Если оно не снизится к Рождеству, она выпишет мне лекарство. Я ненавижу лекарства, понимаете? Это просто лишний повод для беспокойства, о котором всегда нужно помнить.
Когда Эллен запустила пятерню в волосы, Мак уловила слабый запах сигаретного дыма.
– Знаете, курение не лучший способ избавления от стресса.
– Ох, ха. Я не курю, – сказала Эллен, но глаза у нее забегали.
«Тайная курильщица», – напечатала Мак в своих записях. Пациент без сознания, по крайней мере, не может врать.
– Хорошо. Потому что с таким давлением, со всеми этими стрессами и оральными контрацептивами у вас прямой путь к инсульту.
Эллен неожиданно замолчала.
– Значит, вы не курите? – уточнила Мак.
Пациентка покачала головой.
– Нет. Не курю.
У Мак задергался глаз. Ее бесило, когда ей врали. Когда ее обманывал человек, настолько погруженный в собственную сфабрикованную версию реальности, она мгновенно мысленно возвращалась в свое детство. Но Эллен – не ее мать, напомнила себе Мак.
– Мы закончили, Эллен. Вы можете одеться и оплатить счет на стойке, – сказала она. Заставив себя улыбнуться, она вышла из комнаты.
Одним из приятных моментов в работе врача является то, что никогда не хватает времени для хандры. Мак не приходилось мириться с раздражением, которое вызывало у нее прошлое, потому что она была слишком занята в настоящем.
В коридоре она прошла мимо Рассела, тот вынырнул из кладовки и направился в комнату отдыха.
Он приветствовал Мак коротким кивком головы, на который она не потрудилась ответить. Они заключили временное недружественное перемирие, и ее это вполне устраивало.
Во второй смотровой ее ожидали двое – дедушка с внуком, младший из них самозабвенно блевал в урну для мусора.
– Все хорошо, Тайрон, ничего страшного, – сказал дедушка Лерой, вытирая бровь мальчика влажным бумажным полотенцем и вытаращив глаза на Мак так, как будто его застали на месте преступления.
Одарив их обоих сочувственной улыбкой, она заглянула в медицинскую карту.
– Привет, Тайрон. Как ты себя чувствуешь?
«Дурацкий вопрос».
– Ты достаточно хорошо себя чувствуешь, чтобы сесть на стол, приятель? – спросил дед.
Тайрон устало кивнул и с помощью Лероя вскарабкался на смотровой стол.
Для восьмилетнего мальчика у него были средние рост и вес. Но, в отличие от обычного восьмилетнего мальчика, на нем, как на миниатюрной копии его деда, были надеты майка и шорты с подтяжками. Мак не могла решить, было это очаровательно или жутко.
– Я очень быстро осмотрю тебя, хорошо?
Мальчик снова кивнул.
– Хорошо, – проскрежетал он.
Пока она осматривала его, Лерой продолжал без умолку болтать. Его дочь была матерью-одиночкой, и они с Тайроном были очень близки. Когда Тайрона вырвало в школе, ему позвонила школьная медсестра.
У мальчика были распухшие лимфатические узлы и повышенная температура.
Мак отложила стетоскоп.
– Давай посмотрим твое горло, приятель. Ты можешь широко открыть рот и сказать «а-а-а»?
Тайрон послушно выполнил ее просьбу.
Миндалины бедного ребенка были покрыты белым налетом и красными пятнышками.
– Похоже на острый фарингит, – сказала Мак деду, потянувшись за тампоном.
– Что такое острый фарингит? – скрипучим голосом спросил Тайрон.
– Это белый налет и красные пятнышки на твоих миндалинах.
– Классно!
– Анализ не займет много времени, и мы можем сделать это здесь. Если он будет положительным – а он будет, – я выпишу Тайрону рецепт на антибиотики.
– Когда его самочувствие улучшится? – спросил Лерой.
– Через день или два после начала приема антибиотиков ему станет лучше. Жидкость в большом количестве поможет антибиотикам выгнать бактерию. От боли можно давать ему ацетаминофен.
– Я заразный? – спросил ребенок.
– Да, заразный. Но через сутки после приема лекарств ты уже не будешь заразным. Мне нужно чтобы ты снова сказал «а-а-а», когда я буду брать мазок, хорошо? Обещаю, что это будет быстро.
Она быстро справилась, введя тампон и вынув его обратно прежде, чем мальчик начал задыхаться.
– Значит, тебе нравятся всякие гадости, Тайрон? – спросила она.
– Да!
– Хочешь, я сфотографирую твое горло? – предложила она. – Тогда ты сможешь показать всем, как оно выглядит до того, как начинают действовать лекарства.
– Это было бы круто.
Она сделала снимок на дедушкин сотовый телефон.
– Это было остроумно, – сказал Лерой, пока Тайрон восхищался фотографическим доказательством своего острого фарингита. – Теперь он не станет показывать всем свое горло.
Мак улыбнулась. Пожалуй, она начала привыкать к работе семейного врача.
* * *
Это не было суточным дежурством в отделении скорой помощи или вызовом в связи с травмой, но день в семейной клинике все равно выматывал.
Она помешала подогретый суп, который ей не довелось съесть в первый раз, когда зашел пациент без записи с побочным эффектом от лекарств.
Рассел тоже был занят, впрочем, он принял меньше пациентов, чем она. Бросив взгляд на показатели, она почувствовала, что побеждает.
Перевернув страницу в медицинском журнале, она прислушалась к тому, что происходит в приемной.
И тут в комнату отдыха ворвался Рассел в развевающемся на ходу белом халате.
Он швырнул на стол перед ней пачку распечаток.
– Что написано в первой строчке карточки Эллен Ковальски?
Мак осторожно взяла в руки листок.
– Спросить пациентку, не передумала ли она принимать транквилизаторы.
«Черт».
– Я пропустила раздел примечаний. Я позвоню ей домой…
– Теперь прочитайте первую строку в карте Тайрона Махони.
– Я поняла. Я забыла посмотреть примечания. Этого больше не произойдет.
– Завести с Лероем Махони разговор об операции, в том числе об использовании кроверазжижающих препаратов, – прочитал Рассел, глядя поверх очков для чтения.
– Почему это также отмечено в карте ребенка? – спросила она, начиная все больше раздражаться из-за этого постыдного представления.
Он снова подвинул ей листок.
– Потому что Лерой сделает все, что угодно для того, чтобы уклониться от визита к врачу. Он приводит своего внука, но отменяет почти каждый визит, назначенный ему после операции на бедре. Мы стараемся осмотреть его, пользуясь тем, что он приходит на прием с внуком. Особенно с тех пор, как он перестал принимать кроворазжижающие препараты.
Прочитав запись, она вздохнула.
– Я исправлю это, – пообещала она.
– Здесь нет ничего, что следовало бы исправлять. Разве трудно потратить тридцать секунд, чтобы прочитать примечания, доктор О’Нил? Халатность стоит людям жизни. И поэтому я провожу здесь в Биневеленсе свои выходные, вместо того чтобы восхищаться своей женой в вечернем платье по пути на благотворительное мероприятие по сбору средств для нуждающихся.
Отодвинувшись от стола, Мак встала.
– Послушайте, доктор Робинсон, я понимаю, что вас бесит то, что вы находитесь здесь, вместо того чтобы весело проводить время среди смокингов и закусок, но так сложилась ситуация. И если вы можете научить меня тому, как стать достаточно хорошим семейным врачом и не нуждаться в няньке, то не имеет смысла злиться на меня. Возможно, вы не выносите тех врачей, которые лечат не так, как вы, но я не терплю нарочито неуважительного отношения. Я совершила ошибку, и я исправлю ее. Больше я ее не повторю. И вам просто придется смириться с этим.
Оставив снова остывший суп, Мак прошла мимо Робинсона, не обращая внимания на открывших от изумления рты Фриду, Тьюзди и двух пациентов в приемной, а влетев в свой кабинет, захлопнула дверь. Через несколько секунд Мак услышала, как хлопнула дверь в кабинете доктора Робинсона.
– Что ж, это было забавно, – сухо проговорила Мак в пустоту.
Заурчало в животе.
– Черт побери.
Сев за стол, она взяла телефон, а потом взвизгнула, как девчонка, когда кресло неожиданно откинулось назад.
– Твою мать, – прошептала она под нос. Положив телефон, она взяла стикер.
«Купить новое гребаное офисное кресло».
Осторожно подъехав обратно к столу, она снова взялась за телефон.
– Привет, Тьюзди, не могла бы ты принести мне сюда суп, когда у тебя будет возможность?
* * *
Наконец последний пациент был осмотрен. Последняя карта обновлена. Кабинет заперт до утра. Ничто больше не отделяло ее от филе, которое она планировала пожарить, и заслуженного бокала красного вина. Роясь в сумке, чтобы найти ключи, Мак направилась к своему внедорожнику.
К сожалению, оказалось, что Рассел припарковал свой роскошный, броский седан рядом с ее машиной. Робинсон стоял, прислонившись к капоту и скрестив руки на своей свежей голубой рубашке. С галстуком-бабочкой в горошек он выглядел более открытым, чем подсказывал опыт общения с ним.
Мак раздумывала, как быстро распространятся по городу слухи о том, что два доктора подрались на служебной парковке.
– Доктор О’Нил.
Она тихо вздохнула. «Прекрасно». Одно раздражительное, агрессивное препятствие. Она затаила бы на него обиду, если бы он помешал ее мечтам о стейке с вином.
– Доктор Робинсон.
– Сегодня я высказал свое мнение и, к сожалению, устроил при этом сцену.
– Да, устроили, – просто сказала она.
– Я приношу вам за это свои извинения. Я понимаю, что выгляжу упертым. Не то чтобы я сомневался в ваших способностях. Я просто не доверяю вам. Пока.
По мнению Мак, прямота, какой бы грубой она ни была, всегда лучше вежливой лжи.
– Это справедливо. Но было бы проще для нас обоих, если бы вы действительно дали мне шанс. Это очень отличается от того, чем я занималась раньше. Но я хочу работать здесь. И хочу обеспечить наилучший уровень лечения, на который я способна. Но я не смогу этого сделать, если вы будете устраивать мне сцены в присутствии пациентов.
– Я понимаю и приношу свои извинения за то, что вел себя непрофессионально.
– Принято. И я прошу прощения за то, что пропустила примечания. Я привыкла иметь дело с пациентами в бессознательном состоянии, на грани жизни и смерти, без медицинских карт и семейных анамнезов под рукой. Больше я не оплошаю.
– Хорошо.
– Ладно. – Она снова потянулась за ключами.
– Вы уверены, что способны выстроить отношения с нашими пациентами? – спросил Робинсон, снова скрещивая руки на груди.
Она вздохнула. Честно?
– Нет, не уверена.
Он кивнул, принимая ее признание.
– Тогда мы сосредоточимся именно на этом.
– Хорошо. Спасибо.
– Доброго вечера, доктор О’Нил, – сказал он, отстраняясь от капота своей машины. – О, и постарайтесь на этой неделе связаться с Эллен и Лероем.
Стейк с вином могут подождать, решила Мак.
Правообладателям!
Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.Читателям!
Оплатили, но не знаете что делать дальше?