Текст книги "Зачарованная"

– Спасибо. Я уже приглашен на Рождество к другу, но все равно я тебе очень благодарен.

Праздничный обед из пяти блюд казался Мадди невыносимо длинным, аппетита у нее не было совершенно. Вместо этого она пила вино бокал за бокалом. Ей было непонятно, что нашла Кейт в этих надменных, самонадеянных людях с их удивительной способностью задавать вопросы, а потом, не дождавшись ответа, отворачивать нос. Приходилось признать, что и Кейт стала похожа на своих новых знакомых.

Мадди немного оживилась после того, как обед закончился. Зазвучала музыка, и Саша пригласил ее на танец. Тут Мадди осознала, что, кажется, изрядно напилась. Саша все-таки выглядел более трезвым, однако во время танца он прижался к ней, и она почувствовала сильный запах алкоголя. Он обнимал ее, в кольце его рук она казалась себе слабой и хрупкой и, в то же время, надежно защищенной от всяких напастей. Близость этого юноши опьяняла ее сильнее, чем вино, от его объятий кружилась голова. Мадди, чтобы не упасть, прижалась к нему, чувствуя, как перекатываются на Сашиной спине мышцы. Ощущение его близости, его силы и мужественности возбуждало все сильнее.

Мадди хотелось большего, сегодня еще будет ночь.

Себастиан вежливо, но настойчиво пытался отвязаться от пьяной Кейт, наблюдая в то же время за Мадди и Сашей. Его весь вечер занимал один вопрос: где он видел этого русского? Неважно, он все равно вспомнит. Он смотрел на грациозные движения девушки и чувствовал, как к горлу подступает ком. Ее он всегда считал маленькой девочкой, своей младшей сестрой, но сейчас, когда ее держал в объятиях другой мужчина, Мадди казалась просто красавицей. Себастиана поразило странное ощущение, такого чувства у него никогда не было. В этом он сможет разобраться потом, когда вернется домой, но, кажется, у него возникла зависть к счастливому сопернику.

– Извини, Саша, я на минуточку, – Мадди освободилась из его объятий и торопливо направилась в туалет. Вообще-то она пошла туда, желая отыскать где-нибудь тихое место, чтобы просто посидеть. Пройдя мимо оживленно болтающих девушек, которые красили перед зеркалом губы, Мадди поспешно вошла в свободную кабинку, села прямо на крышку унитаза и опустила голову. Ее слегка подташнивало от выпитого, все вокруг кружилось, в ушах шумело.

Однако минут через десять ей полегчало, она ополоснула лицо холодной водой, привела в порядок волосы и нехотя вернулась в зал.

– Мадлен! Все в порядке? Я уже стал волноваться, что тебя так долго нет! – говорил обеспокоенный Саша.

– У меня все о'кей.

– Не похоже. Давай-ка я отвезу тебя домой, все равно вечер скоро закончится.

Она охотно согласилась. Пока Саша ходил за ее пальто, она уселась в шезлонг. Возвратившись, он набросил пальто ей на плечи, помог встать и повел к выходу, где дожидалась клиентов вереница такси.

Мадди счастливо вздохнула в его объятиях. Машина поехала по направлению к Хэмпстеду. А еще через пятнадцать минут она остановилась у дверей ее дома. Саша заплатил водителю и помог девушке выйти. Она слегка замешкалась в поисках ключа, затем отдала его своему спутнику, и тот открыл входную дверь.

– Заходи в дом и посиди немного. А я пока приготовлю тебе крепкий кофе, – озабоченно произнес он.

Мадди вошла в темную гостиную, зажгла гирлянду на елке и ночник, а потом, сбросив туфли, со вздохом облегчения, упала на диван, наслаждаясь тишиной и покоем. Дрожащее мерцание елочных игрушек успокаивало, а свежий воздух слегка освежил девушку, и теперь она уже чувствовала себя не такой раскисшей.

– Ну, вот и я, – Саша поставил на низкий столик у дивана две глубоких чашки, и улыбнулся. – Бедная моя девочка. Ты не привыкла к спиртному, да?

– Спасибо, Саша, мне уже значительно лучше. А почему бы тебе не включить музыку? Думаю, у нас найдется что-нибудь подходящее.

Вскоре звуки Рождественского гимна в прекрасном исполнении «Кингс Колледж» наполнили комнату.

– Как я люблю Рождество, – счастливо улыбаясь, вздохнула Мадди. – А ты?

Саша слегка пожал плечами, в его глазах появилось выражение печали и затаенной боли. Немного погодя он ответил:

– Это семейное торжество. Когда я был маленьким, я помню, у нас на Рождество было просто чудесно, хотя праздновать приходилось тайно, потому что запрещалось отмечать этот праздник.

Взглянув на девушку, он добавил:

– Ты знаешь, Мадди, сегодня с тобой я снова чувствую себя счастливым.

Сердце глухо стучало в груди. Мадди повернулась и посмотрела на него. Это случится теперь или никогда.

– Саша, я тебя люблю, – прошептала она. – Тебе не нужно быть одному больше.

И прежде, чем он успел вымолвить слово, девушка сама прикоснулась к его губам, а затем решительно прижалась к нему. Она настойчиво раздвинула языком его губы. Ей было удивительно легко и свободно и в то же время страшно, что любимый отвергнет тот дар, который она ему предлагает. Он, действительно, некоторое время ничего не предпринимал, но вдруг Мадди почувствовала у себя на талии его руки и чуть не задохнулась от счастья.

Ее руки блуждали по телу юноши, самому совершенному, самому замечательному телу. Прикасаясь к нему, она чувствовала бугры мышц на его спине, твердую мужскую крепость его груди.

А потом… потом его руки тоже начали свое движение. Мужские ладони скользнули ей под платье и, касаясь обнаженного тела, стали подниматься вверх, одновременно выше поднимая легкую материю, пока не добрались до нежных упругих холмиков с твердыми сосками. Саша снял с нее платье и стал исступленно ласкать языком эти набухшие от желания почки, а Мадди, скорее интуитивно, чем руководствуясь опытом, сама, как могла, помогала любимому преодолеть его неловкость и робость. Ее рука скользнула вниз к замку на его брюках. Расстегнув «молнию», пальцы скользнули внутрь и нетерпеливо сжали тугую плоть мужчины. Так, полураздетые, они вновь прильнули друг к другу и медленно-медленно опустились на пол.

– Бог мой, Саша! Возьми меня, я так тебя хочу! Я люблю тебя! – почти кричала Мадди. А он продолжал нежно и настойчиво ласкать самые интимные уголки ее тела, чувствуя, как она дрожит от возбуждения, а ее пальцы все нетерпеливее впиваются в его набухшую плоть. Девушка громко застонала:

– Ну же, Саша, сейчас! Сейчас! Я не могу больше!

И тогда он встал над ней. Она с готовностью раздвинула ноги и закрыла глаза, с наслаждением ощущая, как его руки, скользнув ей под поясницу, поднимают ее…

И ничего не произошло. Мадди открыла глаза и увидела, что Саша смотрит на нее с выражением муки на лице.

– Нет, Мадлен! Я не могу. Это неправильно, плохо! Ты так невинна и… Я должен идти домой…

Она в ужасе смотрела, как он встал и стал торопливо одеваться.

– Я очень сожалею, Мадлен. Это моя вина. Я воспользовался твоей слабостью. Напился и потерял над собой контроль. Пожалуйста, прости меня.

– Но я же хотела… Я сама просила…

– Молчи, Мадлен, не говори ничего. Забудем о том, что произошло, ладно? Спокойной ночи.

Она в полном молчании смотрела, как он вышел из комнаты. Затем хлопнула дверь в передней, и его шаги затихли на садовой дорожке.

Словно парализованная, девушка лежала на полу, не в силах пошевелиться. В голове снова и снова звучал вопрос, на который ей никак не удавалось найти ответа:

– Почему? Ну, почему?

Только задрожав от холода, Мадди, наконец, с трудом встала. Собственная нагота теперь вызывала у нее отвращение. Она выключила свет и пошла наверх.

В спальне она легла на кровать и лежала в оцепенении, пока что-то не прорвалось в груди, и тогда из глаз хлынули слезы, их горячие потоки облегчили ей сердце.

Доставив домой изрядно подвыпившую Кейт, Себастиан, наконец, благополучно вышел из такси возле дома, где жила его тетка. Поворачивая ключ в замке, он внезапно вздрогнул. Теперь он совершенно точно вспомнил, где именно видел Сашу.

Глава 8

На следующее утро Мадди проснулась, испытывая сильнейшую слабость и тошноту, и сразу же побежала в туалет. В полной уверенности, что ее вот-вот вырвет, она склонилась над раковиной, но ничего не произошло. Постояв так несколько секунд, девушка, шатаясь, добрела до своей комнаты, захватив по пути полиэтиленовый пакет, и рухнула на кровать. Голова буквально раскалывалась на части, но хуже всего было ужасное чувство унижения, от которого никак не удавалось избавиться.

Саша отверг ее, причем сделал это так, что хуже и представить себе нельзя.

«Он не хочет и не любит меня, – печально думала Мадди. – Да и зачем я ему, если он и так может выбрать любую девушку, какую пожелает».

Так она лежала, мучаясь от жалости к себе и приступов тошноты. Перед приездом отца необходимо было переделать много разных дел. Он должен приехать завтра, а ей даже думать об этом не хотелось.

В дверь позвонили, но Мадди решила не обращать на это внимания. Если это Саша, то у нее нет ни малейшего желания слушать его жалкие извинения, а если это кто-то другой, то она вообще никого не хочет видеть. Вновь позвонили, потом еще и еще. Ей ничего не оставалось, как встать и подойти к окну. Она посмотрела вниз…

– Мадди, открой! Ну, быстрее, я сейчас себе все отморожу!

У двери переминался Себастиан, энергично дуя на замерзшие пальцы.

Мадди тяжело вздохнула. Себастиана ей сейчас совсем не хотелось видеть. Делать нечего. Она собралась с силами, спустилась и открыла дверь.

– Черт меня побери, Мадди! Ты выглядишь, как вчерашняя закуска.

– Спасибо, Себастиан. Как раз это я и хотела услышать.

Себастиан вошел, закрыл за собой дверь и пошел вслед за Мадди, которая в полутемной гостиной сразу же бросилась на диван.

– Тэк-с. Похоже, ты пребываешь в состоянии легкого похмелья.

Мадди покраснела. В этот миг ее друг прошел мимо лежащего на полу платья и брошенных рядом туфель, направляясь к шторам.

– Давай-ка тут немного протопим, а я приготовлю тебе завтрак.

– Нет, я не могу есть, – замотала Мадди головой, глядя, как Себастиан растапливает камин.

– Сможешь, сможешь. Надо дать желудку немного поработать. Что за чертовщину ты пила прошлой ночью?

– О, много чего! – печально вздохнула Мадди.

– Ну, тогда положение весьма серьезное, правда? Мадлен, ты бы уж как-нибудь восстановилась до завтра, а то твой отец скажет, что я пренебрег обязанностями дуэньи.

Себастиан внимательно смотрел на девушку. Кроме очевидных признаков классического похмелья, на ее лице были видны следы душевного страдания. Она была чем-то очень расстроена. Глаза опухли и покраснели, словно она много плакала прошлой ночью.

Наконец он спросил:

– Кроме твоего похмелья, у тебя все хорошо, Мадди? Ты выглядишь неважно.

– Да нет, все отлично, просто ужасно себя чувствую.

– Тогда посиди здесь, а я что-нибудь соображу на завтрак.

Себастиан вошел в непривычно чистую и опрятную кухню, наполнил водой чайник, нашел хлеб и поджарил его.

Разбросанная в гостиной одежда Мадди навела его на неприятные мысли.

Конечно, вполне могло быть, что она решила раздеться внизу и… Но тут он вспомнил, что видел на столике две чашки с кофе. А, черт! Это совсем не его дело, но несчастное лицо Мадди и то, что он знал о Саше, поставило его перед довольно трудным выбором. Делая кофе и гренки, Себастиан мучительно размышлял, надо ли говорить Мадди о том, что ему известно. Если у нее серьезные отношения с Сашей, несомненно, она имеет право знать о нем все.

Ну, а если он ошибается? В конце концов он решил, что пока ничего не скажет Мадди. Это очень рискованно.

Себастиан отнес поднос с едой в гостиную, затем поставил его на диван рядом с девушкой, которая сидела, уткнувшись головой в подушки.

– Спасибо.

Она с таким обреченным видом отломила кусочек хлеба, что Себастиан с трудом подавил желание крепко обнять ее и утешить.

– Вчера была крутая вечеринка. Твоя подружка Кейт – классная девчушка! Она так зажала меня в такси по пути домой, что я просто чудом жив остался!

– Она в тебя безумно влюблена.

– Ну, это, конечно, очень трогательно и лестно для меня, но женщина-вамп – не мой тип, ты же знаешь. Тихие радости мне милее зажигательной охоты.

Мадди кивнула, пытаясь доесть хлеб.

– А тебе вечер понравился? Вы с Сашей так внезапно исчезли.

– Да, я нехорошо себя почувствовала.

– Слушай, Мадди, ты уверена, что с тобой все в порядке? У тебя, действительно, болезненный вид.

– Все прекрасно, Себастиан. Только оставь меня, пожалуйста, одну. Не нужно обращаться со мной, как с ребенком.

– Извини, извини, – он встал. – Тогда я, пожалуй, пойду. Тебе точно ничего не нужно?

Мадди молча покачала головой.

– Я бы сейчас на твоем месте снова лег в постель. Часам к двенадцати тебе станет легче. Ты должна как следует восстановить силы к приезду твоего папы.

– Хорошо.

Себастиан направился к двери.

– Спасибо, что зашел. Прости, что я на тебя накричала совершенно напрасно.

Она робко и беззащитно улыбнулась.

– Ладно, на этот раз прощаю. Пьяницы вообще плохо себя контролируют по утрам. Пока.

Мадди бессильно махнула рукой и снова упала на подушки.

Остаток дня она провела в постели. К вечеру ей стало значительно лучше, хотя морально она чувствовала себя совсем разбитой.

Отец должен прилететь в аэропорт Хитроу в шесть часов утра. Значит, дома он будет часам к восьми. Ей захотелось привести дом в идеальный порядок, чтобы не было ни единого пятнышка. Она вскочила и закружилась по комнатам с пылесосом, наводя чистоту и блеск. К полуночи Мадди, наконец, все убрала и легла спать, надеясь, что отец не заметит ее состояния. Она была полностью уверена, что ее жизнь кончена.

Глава 9

– Дамы и господа! Пожалуйста, пристегните ремни и прекратите курить. Через десять минут мы совершим посадку в аэропорту Хитроу. Спасибо.

Кристофер послушно выполнил команду хорошенькой стюардессы и закрыл глаза. Он не любил летать самолетом и не мог дождаться того момента, когда колеса огромной машины коснутся земли.

Во время полета он испытал новые чувства, восстанавливая в памяти события трех последних месяцев и стараясь найти для них разумное объяснение, может быть, не столько для себя, сколько в преддверии встречи с Мадди. Но оказалось, что ему до сих пор не под силу найти ответы на вопросы, которые неизбежно возникнут. Впрочем, это естественно, ведь любовь слишком необъяснимое, иррациональное чувство.

Через двенадцать лет добровольного воздержания, как физического, так и душевного, Кристофера захватил целый фейерверк чувств, которые, подобно тайфуну, обрушились на него, оглушили и выбили почву из-под ног. Словно внезапно зажглась яркая лампа, и ее свет беспощадно осветил серое однообразие тоскливой жизни, которую он вел последние годы.

Когда Кристофер потерял свою жену, страшная душевная боль, шок от утраты и ощущение безысходности заставили его поверить, что больше он полюбить не сможет.

Однако это с ним случилось. Когда, наконец, полет завершился, Кристофер взял свой багаж и пошел в людском потоке к выходу из самолета, а затем в терминал аэропорта.

Вчера ночью он попросил ее выйти за него замуж, и она ответила согласием.

Кристофер проводил глазами свои вещи, закружившиеся на ленте транспортера, и в который раз подумал о том, как он скажет об этом Мадди.

Примерно в половине десятого во входной двери повернулся ключ. Мадди, сидевшая в ожидании на диване, вскочила и бросилась в холл.

– Мадди! Я дома!

– Папочка, папа! Я так без тебя скучала! – Она ворвалась в холл и повисла на руках отца.

– И я скучал по тебе, родная. Дай я посмотрю на тебя. Потрясающе! Пока меня не было, ты удивительно похорошела. Ты прекрасно выглядишь, Мадди.

Мадди отступила на шаг, взглянув на отца. Он тоже изменился. Волосы аккуратно подстрижены, а одет ее папа в дорогой пиджак и новые брюки. Глаза его сияли, и Мадди поймала себя на мысли, что никогда прежде не видела его таким красивым.

– Папа! Какой ты шикарный! И такой изысканный. Пиджак мне безумно нравится. Пойдем на кухню, завтрак уже готов.

Мадди подала отцу руку, и они пошли завтракать, оставив на полу в прихожей груду чемоданов и сумок, набитых соблазнительными свертками.

– О, Боже, Мадди! Да я в этой мойке могу себя увидеть. Ты чертовски много работала, девочка моя.

Кристофер сел за стол, а Мадди стала доставать еду из гриля.

– Спасибо, мы оба много работали. Ты, наверное, голоден.

– Просто умираю от голода. Бекон пахнет чудесно. – Кристофер потянулся и зевнул. – Как все-таки хорошо вернуться домой!

– Так расскажи мне об Америке. Я хочу услышать обо всем.

– Даже не представляю, с чего начать. Если не считать ужасной тоски по тебе, то я прожил, пожалуй, три лучших месяца в своей жизни с тех пор, как умерла твоя мать. Правда, мне там крепко отравила жизнь их странная привычка выпивать, непременно набив льдом полный стакан.

Когда отец умолк, Мадди взглянула на него. Действительно, он выглядел совершенно новым человеком.

– Похоже, что тебе это все пошло на пользу. Папа, начни с самого начала, – она поставила перед ним тарелку с едой, а потом вернулась к грилю за своей. Затем они стали завтракать, и Мадди слушала рассказ Кристофера.

– … Вот так и получилось. Плохо, конечно, что я радуюсь чужому несчастью, но играть вечер за вечером в Метрополитен Опера было таким опытом, который я не должен был пропустить ни за какие сокровища в мире. А самой хорошей новостью стало то, что мне предложили постоянную работу. Руководство предложило мне играть на репетициях нового балета, премьера которого состоится весной. Можешь себе представить? И плата больше, чем я зарабатывал игрой в баре.

– Ну, а новое произведение? Я-то думала, что главной целью поездки в Америку было заработать деньги, чтобы завершить твое произведение.

Кристофер внимательно посмотрел на дочь. Так много нужно было ей сказать, объяснить. Он вздохнул, так как знал, что ему придется трудно.

– Мадди, дорогая. Честное слово, я не знаю, как об этом сказать. Я… Многое произошло в Америке.

Дочь нетерпеливо смотрела на него.

– Да? А что там случилось, папа?

– Послушай, помнишь, в одном из своих писем я написал, что встретил очень хорошую женщину?

Она кивнула.

– Так вот… Наши отношения развивались тем дальше, чем больше времени мы проводили вместе. Дело в том, Мадди, что я влюбился.

Девушка слушала отца, испытывая противоречивые чувства. Она радовалась, что он, наконец, встретил кого-то после долгих лет одиночества, но ей было понятно, что жизнь с отцом, к которой она привыкла, закончилась, а это порождало ощущение неуверенности.

– Кто же она, папа? Что делает? Она тоже музыкант?

– Спокойно, Мадди! Все в свое время, – отец потянулся к ней через стол и взял за руку. – Прежде всего, я хочу тебе сказать, что никогда никому не удастся занять в моем сердце место твоей матери, и моя женитьба ничего не изменит в наших с тобой отношениях.

– Женитьба? – изумленно выдохнула Мадди.

Кристофер кивнул, его глаза блестели.

– Да. Я сделал ей предложение перед отъездом из Нью-Йорка. Она согласна.

Девушка с трудом справилась с собой и постаралась сделать вид, что ей безумно приятно услышать эту новость.

– Па, я в восторге!

– Действительно, Мадди?

– Ну, конечно! Ты так долго был один. Прими мои поздравления. Когда же я смогу увидеть свою новую мать?

– Скоро. Я уверен, ты полюбишь ее так же, как и я.

– Скажи, как ее зовут.

Кристофер смущенно и робко улыбнулся.

– Думаю, ее имя ты уже не раз слышала. Ее зовут Иветта Делиз. По-моему, ее дочь учится в хореографическом училище вместе с тобой.

Глава 10

Мадди не понимала, как ей удалось сдержаться. Она просто сидела и слушала, как Кристофер говорил ей, что на Рождество они вдвоем отправятся к Иветте в Челси, чтобы получше познакомиться. Ей даже удалось храбро улыбнуться, когда отец сказал, что собирается продать их прекрасный дом в Хэмпстеде, как только они переедут в Челси после его женитьбы. Они решили сыграть свадьбу в конце января.

– Мы, конечно, хотим, чтобы ты и Николь были на свадьбе, – добавил Кристофер. – Ах, Мадди, ты ведь рада за меня, правда?

Ну что она могла ответить? Как объяснить отцу, что девушка, которой предстояло стать ее сводной сестрой, необъяснимо и яростно ненавидит ее. Одна мысль об этом, о том, что придется жить с Николь под одной крышей, повергла Мадди в ужас.

В этой истории лишь одно доставляло удовольствие: интересно, какое у Николь будет лицо, когда Иветта скажет ей, за кого она собирается замуж.

– Да, папа. Ну, конечно, я за тебя рада, – сделав над собой нечеловеческое усилие, сказала Мадди и обняла отца.

– Ты всегда будешь для меня единственной. Ты же не сомневаешься в этом, правда?

Она кивнула, сдерживаясь из последних сил.

– Твоя жизнь улучшится, когда у нас будет полноценная семья. Иветта ждет встречи с тобой. Я, конечно, понимаю, что это очень серьезная перемена, но для нас обоих это перемена к лучшему. Я сейчас пойду наверх, приму ванну, а потом достану подарки, которые тебе привез. Милая моя, с тобой все в порядке?

Кристофер наконец обратил внимание на заплаканные глаза дочери и ее мокрые от слез щеки.

– Да, папа. Все прекрасно. Просто переволновалась, вот и все.

– Да, да, конечно. Подожди меня, я мигом.

Мадди кивнула, и отец, подхватив с пола сумки, поднялся по лестнице и скрылся за дверью своей комнаты. И только когда из кранов наверху полилась вода, Мадди рывком натянула на лицо вязаный воротник джемпера и, уронив голову на стол, разрыдалась. И рыдала так, как никогда раньше.

Всю следующую неделю, до самого Рождества Мадди изо всех сил старалась вести себя, как обычно. Отец, казалось, находился в трансе. В каждой фразе была только Иветта. О чем бы он ни заговорил, разговор непременно сводился к прекрасным душевным качествам его избранницы. В конце концов Мадди сделала вывод, что Кристофер просто опьянен своим чувством. Насколько ей это удавалось, она делала вид, что разделяет его восторг, и только ночью, лежа без сна в своей постели, беспокойно ворочаясь и вздыхая, Мадди давала волю своим чувствам.

Самым ужасным было появление в доме агента по торговле недвижимостью. После осмотра дома агент пришел к выводу, что у них не будет проблем с продажей, а Кристофер приятно удивился цене, которую ему предложили.

Вскоре явился первый желающий «посмотреть». Мадди чуть не стошнило, когда посторонняя женщина стала заглядывать в шкафы и, тяжело переваливаясь, поднялась по скрипучей лестнице.

– Ой, Шехерезада, – тяжело вздохнула Мадди, лежа в постели и глядя, как за окном наступает рождественский рассвет. – Я бы все сделала для папы, я хочу, чтобы он был счастлив, но сама я ужасно несчастна. Я не хочу покидать этот дом, ведь это мой родной дом, понимаешь?

Кошка понимала. Она замурлыкала, соглашаясь с хозяйкой. Мадди почувствовала, как нарастает ее тревога по мере того, как за окном становится светлее.

Такси въехало на площадь, окруженную аккуратными беленькими домиками, и остановилось. Все на этой площади выглядело благопристойно и чинно. Кристофер с дочерью посидели в машине несколько мгновений. Наконец он сказал:

– О'кей, Мадди, это здесь.

Он сжал ее руку и добавил:

– Я знаю, ты ее полюбишь.

Она улыбнулась:

– Уверена, что так и будет, папа.

Однако когда они взошли на ступеньки перед входной дверью, и Кристофер нажал кнопку звонка, ноги ее предательски задрожали.

– Ну, ну, давай, девочка! – вздохнула Мадди. – Ради папы.

Дверь им открыла пухлая дама средних лет.

– Доброе утро, сэр, мисс. Я Глэдис, экономка мадам Иветты. Мадам спустится через минуту. Пожалуйста, проходите.

– Спасибо, – учтиво склонил голову Кристофер. Они вошли в холл, устланный толстым пушистым ковром. Над широкой лестницей свисал чудовищных размеров канделябр.

– А-а! Дорогие мои! – с самого верха лестницы послышался голос, и отец с дочерью подняли глаза. Там, живописно прислонившись к перилам, стояла мадам Иветта Делиз. Хрупкая и светловолосая, как и ее дочь, она выглядела значительно моложе своих тридцати семи лет. Она широко раскрыла объятия и сбежала по лестнице навстречу своим гостям, подобно фее из какого-то балета.

– Как замечательно, что вы пришли! Кристофер, я так по тебе соскучилась! – она расцеловала своего избранника, а затем сосредоточила внимание на его дочери.

– А это твоя очаровательная дочь Мадлен! – Иветта несколько секунд пристально рассматривала девушку.

– Она не похожа на свою мать, правда?

– Добро пожаловать в твой новый дом, Мадлен. Я убеждена, что мы с тобой станем добрыми друзьями.

Небрежно и рассеянно проговорив эти ласковые слова, она снова повернулась к Кристоферу и взяла его под руку.

– Пойдем. В гостиной собралось несколько человек, которые просто умирают от желания познакомиться с моим женихом. Глэдис, возьми у Мадлен пальто, а затем, милочка, следуй за нами.

Иветта увела Кристофера из холла, оставив будущую падчерицу наедине с экономкой.

– Пожалуйста, ваше пальто, мисс. Если понадобится, женский туалет – вторая дверь налево. – Глэдис дружелюбно и ласково улыбнулась Мадди, словно понимая ее растерянность. – Надеюсь, что вы с отцом будете здесь счастливы.

– Спасибо. Я… Я уверена, что так и будет.

Мадди отдала пальто и вошла в гостиную. В большой, элегантно обставленной комнате было полно роскошно одетых людей. Мадди почувствовала себя не в своей тарелке в дешевеньком платье среди этой великолепной публики. Она в замешательстве поискала глазами отца и увидела его с Иветтой в окружении весело болтавших артистов балетной труппы.

– Что будете пить, мисс? Шампанское, ликер или апельсиновый сок? – перед Мадди появилась Глэдис с серебряным подносом. Она опять одобряюще улыбнулась ей и сказала:

– У камина теплее.

Мадди взяла с подноса стакан шипучего напитка и, потягивая его, встала в углу.

– Мадди, иди сюда и познакомься с друзьями Иветты, – позвал ее отец.

Девушка неохотно подошла. Когда ее представляли партнеру Иветты, известному танцору Андре Метену, она вежливо улыбнулась.

– Для вас с Николь будет очень хорошо, что вы станете сестрами. Вы будете жить общими интересами, – мечтательно сказал Андре. – Должно быть, здорово, когда у тебя такая знаменитая мать, как Иветта.

– Да, – сквозь зубы согласилась Мадди.

– Прошу прощения за опоздание.

Удивительно красивая в своем красном платье, в ореоле светлых сверкающих волос, ниспадающих на плечи, в комнату вошла Николь.

– Дорогая, подойди и поприветствуй Кристофера, – окликнула ее Иветта.

Лучезарно улыбаясь, Николь подошла к жениху своей матери и протянула руку.

– Привет, Кристофер! Мама очень много о тебе рассказывала. Я так рада за вас.

Кристофер бережно пожал ее руку.

– Спасибо, Николь. Должен заметить, что ты так же добра и прекрасна, как и твоя мать.

Мадди подумала, что ее сейчас вырвет.

– Конечно, ты уже познакомилась в училище с моей дочерью Мадлен?

– Да, – Николь повернулась лицом к Мадди и широко улыбнулась. – Привет, Мадди! Как поживаешь? Вот будет здорово, когда вы сюда переедете, правда? Мы будем совсем как сестры.

Потрясенная и изумленная этими словами, Мадди кивнула, а Иветта и Кристофер были просто на верху блаженства.

– Прошу прощения, мадам. Стол накрыт.

– Спасибо, Глэдис. Господа, приглашаю всех в столовую, – сказала Иветта.

Длинный стол красного дерева был празднично сервирован и легко вместил двадцать человек, собравшихся на праздничный пир.

Большую часть обеда Мадди ковыряла вилкой еду в тарелке и со все возрастающим изумлением, смешанным со страхом, наблюдала за тем, как Николь мило беседовала с Кристофером и попутно очаровывала гостей.

Обращаясь к Мадди, Николь являла собой образец предупредительности и была воплощением доброжелательности. В конце концов, Мадди и сама стала сомневаться, может, она придумала то, что вытворяла по отношению к ней Николь.

После обеда, когда все вернулись в гостиную на чашечку кофе, Николь предложила Мадлен показать ее будущую комнату.

Мадди заколебалась, но, понимая, что у нее нет особых причин отказываться, пошла за Николь на третий этаж, где та открыла дверь в маленькую, со вкусом оформленную комнату для гостей.

– Это твоя спальня. Ванная у нас будет общая, а моя комната дальше по коридору. Пойдем, посмотришь.

Комната Николь была большая, прекрасно меблированная, заваленная мятой бумагой. На полу и постели валялись подарки, очевидно, привезенные из Америки. Девушки вошли, и Николь закрыла за собой дверь.

– Садись, Мадлен, нам надо кое-что обсудить, – ее голос потерял сладость, в нем появились жесткие нотки. Сердце Мадди учащенно забилось. – Если ты думаешь, что, заявившись в этот дом, сумеешь похитить у меня мать, ты глубоко ошибаешься. Она моя, и я не собираюсь ее ни с кем делить. Я вообще не хочу делиться с тобой ничем.

Словно собираясь защищаться, она прошлась по комнате.

– Уверяю тебя, Николь, у меня и в мыслях не было претендовать на то, что принадлежит тебе.

– Ну и ладно. Я не представляю, что нашла моя мать в твоем тощем, нищем папаше, когда у ее ног были все мужчины Лондона, но…

– Не смей так говорить о моем отце! – Мадди вскочила на ноги, ее лицо покраснело от гнева, руки дрожали.

– Да ладно, Мадлен! Смотри реально на вещи. Твой отец знает, что делает прекрасную партию. Однако с этим я ничего не могу поделать. Мне остается только ждать, пока моя матушка придет в чувство и увидит, что такое твой отец на самом деле.

– Я не желаю больше это слушать! – Мадди пошла к двери, но Николь загородила ей дорогу и продолжала цедить слова, словно яд:

– Ну-ка, остынь. Штука в том, что тебе и мне придется жить под одной крышей с влюбленными голубками, хотим мы этого или нет. Ты мне не нравишься. Уверена, что взаимно. Мне противно иметь с тобой какие бы то ни было отношения. Ты вечно подлизываешься к Сержу и другим преподавателям. Ты затащила в свою постель Сашу, надеясь, что он выберет своей партнершей тебя, хотя всем известно, что я лучше…

Злоба в голосе Николь, в каждом ее слове была такой лютой, что Мадди застыла на месте, словно парализованная.

– Это же просто ложь, – беспомощно прошептала несчастная девушка.

– В училище все об этом говорят, и я не собираюсь это отрицать или опровергать. Как бы то ни было, я предлагаю договор.

– Ну и что же это?

– Я не хочу, чтобы моя мать знала, что что-то не так, поэтому в училище и на людях мы друг с другом будем предельно вежливы. Но за закрытыми дверями, имей в виду, я не желаю иметь с тобой никаких дел.

– Я буду только рада.

– Вот и хорошо. А теперь убирайся вон из моей комнаты!

Мадди повернулась и посмотрела в искаженное ненавистью лицо своей соперницы.

– Послушай, Николь. Тебе не удастся долго водить моего отца за нос притворством и ласковым обхождением. К счастью, он очень скоро поймет, какая ты на самом деле сука.

– Да ну? – Николь насмешливо подняла одну из своих аккуратно выщипанных бровей. – Можешь не рассчитывать на это. Как ты уже могла заметить, я чертовски хорошая актриса, так что, если тебе вздумается сказать своему папаше про меня какую-нибудь гадость, это будет расценено как злопыхательство. Имей это в виду и прощай, дорогуша!