Текст книги "Зачарованная"

Глава 12

Кейт сидела за туалетным столиком и тщательно «делала» себе лицо – подводила тушью глаза, нанесла румяна на щеки и подкрасила губы. Она тщательно расчесала волосы, чтобы они густой, пушистой и сияющей короной окружили ее лицо, и подошла к гардеробу, размышляя, что надеть. Наконец она остановила свой выбор на короткой кожаной юбке, свитере красного цвета с высоким воротом, на шею надела любимое жемчужное ожерелье. Затем девушка придирчиво осмотрела себя с ног до головы и осталась довольна.

– Сгодится, – прошептала она.

Сегодня в Найтсбридже одна из ее школьных подруг устраивает вечеринку. Ее планировали растянуть на всю ночь, поэтому Кейт сомневалась, сможет ли она до рассвета вернуться домой. Знакомое чувство радостного возбуждения овладело девушкой, когда она взглянула на часы, – пора выезжать. В эту минуту на лестнице раздался голос матери:

– Кейт! Дорогая, такси уже у ворот.

– Иду! – Она выключила маленький проигрыватель для компакт-дисков, полученный в подарок на Рождество, набросила плащ и помчалась вниз по лестнице.

Усевшись на заднее сиденье, Кейт почувствовала, как она рада, что сбежала из дома. После Рождества обстановка в доме стала напряженной. Отец большую часть времени проводил в офисе, а мать выглядела необычно бледной и расстроенной. Когда Кейт спросила у нее, не случилось ли чего-нибудь, та отрицательно покачала головой:

– Нет, дорогая. Просто у твоего папы появились на работе кое-какие проблемы, но ничего серьезного нет.

Кейт знала, что одна из папиных компаний должна была в скором времени представить отчет о доходах. Дело само по себе, конечно, хлопотное, означавшее, что у отца будет много работы, но вовсе не настолько сложное, чтобы мать была в таком напряжении.

Кейт иногда казалось, что она совсем не знает своего отца. С той поры, как она себя помнила ребенком, он редко оставался дома больше нескольких дней, а потом вновь улетал за границу на деловую встречу. За эти годы Кейт осознала, насколько богатым и влиятельным человеком был ее отец. Много раз ей приходилось наблюдать, как по-разному относятся к нему сотрудники и деловые партнеры. Но и те, и другие, похоже, его побаивались. Натаниэль Джонсон, конечно, был очень импозантным человеком с массивной, грузной фигурой и громоподобным голосом. Казалось, его внешность излучает силу и напор.

Кейт понимала, что он ее балует, засыпая подарками, словно искупая этим свое отсутствие. Впрочем, и со своей женой Натаниэль Джонсон проводил времени не больше, чем с дочкой. Кейт иногда даже удивлялась, как ее мать терпит такое отношение к себе.

Ее мысли занимал предстоящий вечер. Она поклялась себе, что сегодня ни за что не напьется и завтра утром не окажется в объятиях парня, которого едва знает. Это уже случилось с ней четыре раза с тех пор, как в ноябре она потеряла девственность, и каждый раз это был другой мужчина. Кейт очень надеялась, что кто-нибудь из них ей вскоре позвонит, и их отношения получат дальнейшее развитие, но несмотря на все ее ожидания, телефон молчал, а ее мужчины завязывали серьезные романы с другими девушками.

Кейт понимала, что ее беда в неумении сказать «нет». Самое плохое было то, что секс не приносил ей никакого удовольствия, но к тому времени, когда надо было ответить отказом или дать отпор, дело заходило слишком далеко, а она уже была пьяна и не могла остановиться.

Девушка вздохнула. Все девчонки из класса и те, кого она знала в обществе, кажется, вообще не имели подобных проблем и с удивительной легкостью находили себе симпатичных и богатых друзей, для этого им даже не приходилось спать со своими парнями.

Последнее, о чем Кейт беспокоилась, – это ее репутация. В душе она знала, что у нее доверчивое сердце, и была уверена, что однажды ей удастся встретить мужчину, который не будет смотреть на других девушек. Проблема заключалась в том, чтобы найти такого человека.

Такси остановилось возле большого дома из красного кирпича, выстроенного в викторианском стиле. Кейт расплатилась. Направляясь к дому, она еще раз пообещала себе, что сегодня будет пить только апельсиновый сок и не допустит ничего такого.

Из окон первого этажа доносились громкие звуки рок-музыки. Кейт позвонила. Ей пришлось немного подождать, пока Арабелла, хозяйка дома, не открыла. Кейт ревниво скосила глаза на ее изящную фигурку и длинные светлые волосы.

– Дорогая моя! Входи, входи. Все уже собрались. Ух, ты! Привезла шампанское! Спасибо, Кейт. Вся выпивка у нас на кухне, как и, впрочем, большинство гостей.

Кейт проследовала за хозяйкой на кухню. Несколько человек ее приветствовали, а Кейт, прилежно выполняя данное себе обещание, налила в стакан апельсинового сока и вышла в гостиную. Здесь народу было значительно меньше, и она смогла найти себе место в темном углу на банкетке.

Может быть, сегодня у нее просто не было настроения, но еще никогда она не чувствовала себя такой чужой среди этих блестящих молодых людей. До нее доносились обрывки разговоров, ее друзья вспоминали новогодние торжества, вечеринки, которые проводились за городом, и куда Кейт не была приглашена. Кейт знала, что она допущена в этот круг до определенного предела, до конца ее своей не признали и вряд ли признают. Иногда она особенно ясно осознавала, что ее одноклассники никогда не позволят войти в тот кружок, члены которого перебираются с одной вечеринки на другую, имеют аристократическое происхождение и являются британцами по крови. Ей, дочери выходца из Восточной Европы с каким-то подозрительным прошлым, нечего было и думать о том, чтобы быть допущенной в число этих избранников судьбы.

– Что я, собственно, расстраиваюсь? – спросила себя Кейт.

– Что?

Девушка резко повернулась. Она увидела молодого человека, сидящего позади нее. Она тихонько ойкнула, потом покраснела и только в следующую секунду узнала того, кто с ней заговорил. Это был виконт Форбс, Джулиан для близких людей, двоюродный брат королевы. Его подруга Верена Серсей Уэлльская до последнего семестра училась в той же школе, что и Кейт, а затем улетела продолжать образование в Штаты.

Кейт видела Джулиана несколько раз, когда он ожидал Верену возле школы. Тогда она подумала, что он очень красив. Джулиан был высок, мускулист, с густыми волосами, которые великолепными завитками обрамляли его приятное лицо.

– О… Нет, ничего… Я просто заговорила… сама с собой, – Кейт едва нашлась, что сказать.

– Ну, тогда извините, что вмешался и прервал вашу беседу, – улыбнулся молодой человек.

– Нет, да я… – у Кейт, как назло, ничего не шло на ум, чтобы поддержать разговор. Собеседник, заметив ее смущение, пришел ей на помощь.

– Я вас, кажется, видел в школе, не так ли? Как вас зовут?

– Кейт, Кейт Джонсон.

– Джулиан Форбс. Рад возможности познакомиться с вами поближе. – Джулиан снова тепло ей улыбнулся, и Кейт почувствовала, что у нее от удовольствия даже озноб пробежал по спине.

– Можно, я принесу вам что-нибудь выпить? А то ваш стакан пуст, – сказал виконт.

– О'кей, немного водки с апельсиновым соком, – Кейт подумала, что ей все равно что-нибудь нужно выпить, чтобы успокоить нервы.

– Отлично, я сейчас вернусь.

Она проводила его взглядом, пока он не исчез на кухне, где был устроен импровизированный бар. Вполне возможно, что он уже нашел кого-нибудь значительно интереснее, чем она. Ее вдруг заинтересовало, продолжается ли у него дружба с Вереной.

Кейт часто видела их фотографии в колонках светской хроники – то они посещают ночной клуб, то присутствуют на открытии какой-нибудь выставки. Эта пара казалась неразлучной. Но все же, все же… Что ни говори, а Верена сейчас в Америке, а Кейт – здесь.

– Ну, вот, ваш напиток, – Джулиан вернулся довольно скоро и протянул ей стакан.

– Надеюсь, водки не очень много, – Кейт улыбнулась и сделала большой глоток, чтобы успокоиться. Ей все еще не верилось, что этот блестящий молодой человек хочет с ней поговорить.

– Ну, конечно, немного. Между прочим, расскажите мне о себе, Кейт.

– Да, в общем, нечего рассказывать. Я не очень интересная личность, – она растерянно пожала плечами.

– Ну, не скромничайте, – Джулиан улыбнулся. – Чем занимается ваш отец?

– Он издатель.

– Надо же! Это интересно. Расскажите мне о его работе.

После четвертого стакана водки с апельсиновым соком Кейт почувствовала себя значительно свободнее в компании Джулиана. Он оказался удивительно остроумным и занимательным собеседником и проявлял такой живой и неподдельный интерес к тому, что она говорила, что от былой скованности Кейт не осталось и следа. Когда, наконец, он пригласил ее танцевать, ей очень понравилось, что все окружающие смотрели на них и перешептывались. Сквозь громкую музыку до нее донеслись слова Джулиана:

– Давай-ка сбежим отсюда, а? Мой дом рядом, за углом. Тут слишком жарко и многолюдно.

Несмотря на обещание, данное себе самой, Кейт охотно согласилась, решив, что ее клятва к Джулиану не относится. Нельзя же, в самом деле, ответить отказом члену королевской фамилии! Да и потом, она же не собирается у него дома заниматься Бог весть чем. В конце концов, его предложение ни к чему не обязывает.

Ей доставило огромное наслаждение пожелать спокойной ночи гостеприимной очаровательной хозяйке, ощущая на своем плече руку Джулиана. Но, когда они вышли на улицу, девушка задрожала.

– Ну, пошли скорей, – ее спутник взял Кейт за руку. – Это здесь, недалеко, мы дойдем быстро.

Он стремительно вел ее по лабиринту пустынных улиц, пока они не подошли к большому дому с красивой белой террасой. Джулиан открыл ключом дверь и провел девушку по лестнице вверх.

Квартира была большая, но в ней царил ужасный беспорядок.

– Извини за беспорядок. Я уезжал на уик-энд, – извиняющимся тоном сказал Джулиан и тут же спросил: – Хочешь чего-нибудь выпить?

– Пожалуй, бренди… было бы замечательно, – Кейт сбросила с дивана несколько мятых рубашек и села на освободившееся место. Через пару минут Джулиан вернулся со стаканами, подал один своей гостье и сел рядом.

– Какую музыку ты любишь? Что тебе поставить?

– О! Все, что угодно.

Вскоре из колонок раздалась медленная лирическая песня в исполнении Элтона Джона. Джулиан придвинулся к Кейт поближе. Она от волнения опять не могла найти темы для разговора и принялась лихорадочно думать, что сказать. Первым задал вопрос Джулиан.

– Что ты планируешь на будущее? Университет?

Она пожала плечами.

– Честно говоря, я не заглядывала так далеко. У меня нет больших амбиций и большого желания добиться в жизни чего-то особенного. Я просто пытаюсь жить.

– Неплохая философия, – Джулиан посмотрел на нее и вздохнул. – А вот у меня есть и амбиции, и желание, но, увы, моя семья считает мои желания неприемлемыми. Мне хочется стать актером. Очень неудобно быть младшим в королевской семье, особенно, если принадлежишь к боковой ветви династии, да еще такой плодовитой, как моя. Если ты не работаешь, про тебя говорят, что ты лежебока и тунеядец, а если надумаешь пойти работать, то возможность сделать карьеру практически сводится к нулю. К цифрам у меня нет никаких способностей, так что Сити сразу отпадает. Армия тоже не для меня, карьеру военного мне не осилить. Я надеюсь получить степень в университете.

На Кейт произвели огромное впечатление его откровенность и естественность. Ей раньше в голову не приходило, что жизнь подлинного аристократа состоит не из одних только развлечений.

– Однако жаловаться нет смысла. «Положение обязывает» и все такое… – Джулиан повернулся к девушке и приблизил свое лицо к ее лицу. – Знаешь, ты очень привлекательна. Я это давно заметил, когда первый раз увидел тебя выходящей из школы.

Кейт радостно засмеялась, удивленная и взволнованная тем, что он, оказывается, уже давно обратил на нее внимание.

– Спасибо. Хотя, по правде говоря, мне бы очень хотелось быть такой же худенькой, стройной блондинкой, как девушки из нашего класса.

– Ну, знаешь ли, неизвестно, что лучше. Они все похожи друг на друга так, что тоска берет. А ты совсем другая. Немного экзотичная, я бы сказал…

Джулиан прикоснулся к лицу девушки.

– … Губы, которые так хочется целовать…

Он взял стакан из ее рук и поставил на пол, затем привлек Кейт за плечи и поцеловал.

Десять минут спустя, чувствуя себя парящей на небесах, Кейт знала, что с ней сейчас случилось что-то необычное и восхитительное. Она бессчетное количество раз целовалась с другими мужчинами, но никогда это не было так волнующе. У нее дрожал каждый нерв, каждая клеточка ее тела, впервые, несмотря на противоречивое чувство ожидания того, что должно сейчас произойти, ей хотелось большего.

– Пойдем в постель… – касаясь губами мочки ее уха, прошептал Джулиан. – Можешь не соглашаться, Кейт, но, Боже, как я тебя хочу!

Кейт кивнула, чувствуя, что ее тело уже само приняло решение вместо нее. У нее не осталось сил, чтобы сопротивляться охватившему ее желанию. Ноги подкашивались, когда Джулиан, взяв ее за руку, провел через гостиную и открыл перед ней дверь в спальню.

Кейт медленно, дрожа от возбуждения, и в то же время с каким-то облегчением, легла на кровать. Когда Джулиан медленно, очень медленно снял с нее свитер и юбку, а потом трусики, она вдруг подумала, как здорово, что у нее хватило терпения выдержать свою жестокую диету.

– Ты восхитительна, ты прекрасна, – шептал Джулиан, покрывая поцелуями ее кожу и лаская самые интимные места, а она, позволив ему делать с собой все, что угодно, сама почему-то стыдилась прикоснуться к его молодому сильному телу. Видимо, поняв ее состояние, Джулиан, не переставая ласкать Кейт, взял ее руку своей и повел маленькую нежную ладошку вдоль своей груди, вниз, к животу и дальше, пока ее пальцы не коснулись пугающе твердого и большого мужского члена. Она сомкнула пальцы на нем и, внутреннее радуясь и восхищаясь его размерами, начала осторожно и ритмично двигать рукой вверх и вниз. Спустя несколько мгновений Кейт почувствовала, что мужские ладони настойчиво и повелительно нажимают ей на плечи, подталкивая ее голову туда же, вниз, к его чреслам. И тогда, подчиняясь его немому приказу, она послушно, с готовностью легла головой к его ногам, а в следующую секунду, уже лежа на спине, с восторгом увидела, как прямо над ее лицом навис тугой груз мужской плоти, и Кейт, широко открыв рот, с наслаждением прикоснулась к нему губами.

Девушка была уверена, что Джулиан будет ждать, пока она удовлетворит его ртом, как делали все ее предыдущие партнеры. Когда его голова оказалась у нее между бедер, и она почувствовала легкие нежные прикосновения его языка к самым сокровенным частям ее тела, Кейт содрогнулась от наслаждения, будто ее пронзило током.

С этой минуты она уже не могла заставить себя сосредоточиться на том, чтобы дарить свои ласки Джулиану, – слишком острым и захватывающим оказалось то, что он с нею делал.

Девушка билась под ним, словно пойманная в сеть рыба, ее тело трепетало и извивалось во все нарастающей волне блаженства, такого всеобъемлющего, какого она не испытывала даже тогда, когда удовлетворяла себя сама. Ей казалось, что она не выдержит той бури наслаждения, а язык мужчины все скользил и скользил где-то там, внизу, и с ее губ срывались громкие стоны и крики, и Кейт плакала от счастья, чувствуя, что вот-вот все в ней сейчас взорвется, и весь мир вокруг разлетится мириадами золотых звезд. Ступни ее широко разведенных ног плотно впечатались в постель, она прогнулась, высоко подняв бедра и даже не ощущая на себе тяжести мужского тела.

– Не останавливайся! Пожалуйста, не останавливайся! – молила Кейт пересохшими губами, мотая головой. И, наконец, когда ей уже казалось, что она больше не выдержит этой сладостной пытки, этого мучительного острого наслаждения, ее потряс оргазм, и девушка громко вскрикнула от счастья, потом хрипло застонала, а ее тело содрогнулось в конвульсиях, словно пытаясь освободиться… А потом пришло облегчение, и она стала невесомой и легкой…

Когда Кейт затихла в его объятиях, Джулиан положил ее поровнее, лег рядом с ней и убрал с ее лба спутанные волосы.

– Какая ты красивая… Я никогда не видел раньше, чтобы женщина так замечательно отдавалась наслаждению…

Кейт отвернулась, ей было почему-то стыдно, словно она вела себя не так, как положено настоящей леди. Джулиан нежно и властно повернул ее мокрое от счастливых слез лицо и поцеловал ее.

– И я хочу видеть тебя в этом состоянии еще… еще… и еще.

Кейт робко взглянула на него и, увидев, что он говорит абсолютно серьезно, радостно улыбнулась и шепнула:

– Мне кажется, теперь твоя очередь…

И, не дожидаясь ответа, скользнула к его ногам.

На рассвете Кейт повернулась на бок и посмотрела на спящего Джулиана. Они занимались любовью всю ночь и, в конце концов, утомленные, уснули, не разжимая объятий. Она встала с кровати, чувствуя, как дрожат ноги от усталости, и начала собирать разбросанную одежду и торопливо одеваться. Надо было вернуться домой раньше, чем обеспокоенные родители позвонят в полицию.

Кейт на цыпочках прошла в гостиную, взяла свою сумочку и, достав из нее клочок бумаги и ручку, написала: «Спасибо за прекрасную ночь. Позвони мне как-нибудь, К.».

Затем она перечитала записку и в сердцах разорвала ее, а обрывки сложила в сумку. Она не будет навязчивой. Если ему захочется продолжить отношения, то для него не составит труда узнать ее телефонный номер.

Девушка тихонько вышла из дома и остановила первое попавшееся такси. Когда Кейт приехала домой, она быстро разделась и сразу бросилась в свою уютную постель. У нее словно онемело все тело, и она чувствовала себя совершенно разбитой. И все-таки Кейт счастливо улыбалась. Ей еще чудился запах Джулиана, она даже не захотела принимать душ, чтобы этот удивительный аромат мужского тела держался подольше.

Она заснула мгновенно и во сне видела свою свадьбу в Виндзорском дворце, в капелле Святого Георга, и себя в платье, отделанном горностаями.

Глава 13

Первый месяц, проведенный Мадди в новом доме, оказался таким, как она и ожидала. С отцом они виделись только изредка, днем он работал в театре, на репетициях, вечером с Иветтой отправлялся куда-нибудь в гости.

Она все никак не могла заставить себя простить отцу то, что он не заступился за нее и Шехерезаду.

Но больше всего ее мучила необходимость каждый день наблюдать за тем, как Николь все больше и больше втирается Кристоферу в доверие. В отношениях с ним Николь была сама нежность и предупредительность, вежливая, ласковая, – просто образцовая дочь. И Мадди вынуждена была беспомощно наблюдать, как Кристофер все больше и больше подпадает под влияние дочери Иветты. Похоже, что у него для Николь находилось значительно больше времени, чем для собственной дочери. Перед родителями Николь держалась с Мадди так, будто они самые что ни на есть родные сестры, поэтому Мадди знала, что отец ни за что не поверит, если она расскажет, какой злобной и недоброжелательной становится Николь, когда они остаются одни. По этой причине Мадди старалась держаться по-прежнему спокойно и, по мере того, как Николь все больше сближалась с Кристофером, все больше отдалялась от него.

Отношения Мадди с мачехой тоже не сложились. Иветта относилась к ней, как к квартирантке, и заметно смущалась, стоило только с ней заговорить.

Неделя шла за неделей, и Мадди стала бывать дома как можно реже. Мало того, что ей приходилось терпеть соседство Николь, так еще и ежедневные занятия в одном классе создавали ощущение, что от сводной сестры совершенно невозможно избавиться. Но хуже всего было то, что Саша с того дня, как начался весенний семестр, явно игнорировал ее, и это доставляло Николь огромное удовольствие, заметное даже невооруженным глазом.

Это еще больше увеличивало депрессию Мадди. Наконец, однажды после окончания занятий она решила повидаться с Себастианом или Хассаном, чтобы по возможности дольше не возвращаться домой.

Шехерезада и ее детишки счастливо жили в обстановке неслыханной роскоши. То ли благодаря этому, то ли еще по какой-то причине Хассан вообще становился все более симпатичен Мадди. Она никогда не рассказывала ему, что именно с ней произошло, но он, кажется, и без этого понимал, что у нее есть проблемы, и изо всех сил старался подбодрить ее. А жалобы Мадди оставляла Себастиану. Ее друг детства был единственным человеком, который понимал, через что ей приходится пройти в новой жизни.

Себастиан недавно перебрался из квартиры своей тетки в общежитие недалеко от консерватории. В комнате, где он теперь жил, хватало места, чтобы только поставить кровать, холодильник и его гордость – древний рояль «Стейнвей», на котором Себастиан музицировал дни и ночи напролет, когда был не на занятиях.

Однажды вечером в конце марта, после особенно трудного и тяжелого дня, Мадди решила пойти к нему. Себастиан открыл дверь, и ей в лицо ударил застоявшийся запах сигаретного дыма.

– О, привет, моя дорогая. Входи и поставь чайник.

Мадди кивнула, а ее друг сел за рояль. Он работал над новой композицией. Девушка налила в чайник воды, поставила его на газ, села на кровать и затихла. Себастиан взял еще несколько аккордов, затем вдруг резко остановился и, повернувшись, внимательно посмотрел на нее.

– Ну, что, совсем плохо, да?

– Честно, Себастиан, я не знаю, сколько я смогу все это выносить. Николь такая сука. Ее сегодня в училище превозносили до небес, потому что она, видите ли, танцевала с Сашей па-де-де перед Рождеством, и у них был просто ошеломляющий успех. Она прекрасно знает, что Саша мне нравится, и специально каждый раз дает мне понять, что он меня отверг.

Себастиан встал, чтобы приготовить кофе. Было заметно, что он что-то хочет сказать и изо всех сил сдерживается. Наконец он произнес:

– Послушай, Мадди. Я знаю, что это не мое дело, но мне кажется, что тебе лучше порвать с Сашей все отношения. Пусть Николь получит его. Он тебя не стоит, поверь мне.

– Почему? Да ты ведь его едва знаешь и видел только раз! – взорвалась Мадди.

– Ну, ладно, ладно… Прости, пожалуйста. Больше никогда не позволю себе критиковать твоего драгоценного Сашу. Давай оставим этот разговор, ладно?

– Почему ты так настроен против него? Может, тебе известно что-то, чего я не знаю? – настаивала Мадди.

– Нет, нет, конечно, нет! – Себастиан пожалел, что вообще заговорил об этом. – Бог с ним. Лучше подойди сюда, давай посмотрим, как ты исполнишь мою новую песню.

– Да ты с ума сошел! – застонала девушка. – Я же смертельно устала.

– Да ты просто обязана исполнить это. Ну же, Мадди! Я слушал твои исповеди о бедах, обрушившихся на тебя. Самое меньшее, что ты теперь обязана сделать, это проявить хоть немного энтузиазма в отношении моего творения.

– Ну, ладно, не сердись, – виновато сказала Мадди и встала у рояля.

Песня оказалась балладой. Мадди не могла удержаться. Музыка захватила ее, отодвинула куда-то все заботы. Пока Себастиан пел, девушка стала тихонько ему подпевать.

– Ну, что ты об этом думаешь? – спросил он.

– Мне нравится, – честно призналась она.

– Я хочу услышать это в женском исполнении. Для этой мелодии необходим женский высокий голос. Значит так, начинай медленно и спокойно, а ко второму куплету постепенно набирай мощь.

Мадди без видимого напряжения запела, и Себастиан внезапно поймал себя на том, что попал под очарование своей собственной песни.

Красивый, нежный и в то же время сильный голос девушки, казалось, придавал дополнительную выразительность его композиции. И в эти минуты Себастиан отчетливо осознал, что балладу он написал специально для Мадди, чтобы подчеркнуть силу и красоту ее голоса.

– Просто здорово, Мадди! У тебя действительно прекрасный диапазон. Жаль, что ты ничего не хочешь делать. Ты запросто могла бы заткнуть за пояс многих профессионалов из Гилдхолла, если бы захотела.

– Спасибо, только зря ты меня уговариваешь. А песня мне действительно очень понравилась, – Мадди подошла к кровати и легла на спину, заложив руки за голову. – Знаешь, Себастиан, я хотела бы найти способ заработать деньги, чтобы можно было снять квартиру и сбежать из этого ужасного дома. Я переехала туда ради отца, но, думаю, он и не заметит, если меня там не будет.

– Ты, пожалуй, слишком увлеклась своими переживаниями, Мадди. Твой отец влюбился впервые за тринадцать лет. Конечно, он сейчас очень увлечен этим и некоторое время будет уделять все свое внимание молодой жене. Он, как и прежде, обожает тебя, я в этом уверен.

– Может быть, хотя мне кажется, что он отдает предпочтение Николь. Мне через три месяца исполняется восемнадцать, и я смогу сделать то, что решила. Если, конечно, у меня будут деньги.

– Ну, что же, может быть, мне удастся тебе в этом помочь.

От изумления Мадди села на кровати.

– Каким образом?

– Видишь ли, я могу взяться за дополнительную работу, чтобы получать прибавку к стипендии. Я уже думал о том, что мог бы подрабатывать, как твой отец.

– Ты имеешь в виду игру в барах и тому подобное?

Себастиан кивнул.

– Да. Только получать можно значительно больше, если умеешь играть и петь, а я, конечно, не смогу взять на публике ни одной ноты. Я хочу тебя спросить, как ты смотришь на то, чтобы мы вместе сделали песенную программу и потом попытались обратиться в агентство по найму?

Мадди с сомнением покачала головой.

– Я тебе, Себастиан, тысячу раз говорила, что я не певица, а балерина.

– О'кей, Мадди, ну и ищи себе работу официантки в ресторане! И только потому, что ты слишком упряма и не хочешь признать, что тебе повезло получить от Господа еще один талант. Я отказываюсь тебя понимать.

Себастиан досадливо покачал головой. Мадди внезапно поняла, что ее друг не на шутку огорчился из-за того, что она отвергает его предложение. Ей ничего не оставалось, как примирительно сказать:

– Послушай, я очень сожалею, что расстроила тебя. Но мне показалось, что ты напрасно все это затеял. На самом деле в моем голосе нет ничего особенного. Ты же знаешь, когда я пою, мне не нужно никаких усилий. Это у меня происходит, словно так и должно быть.

– Вот именно! У тебя чистейший, нежный и легкий голос. Это Богом данный дар, который ты можешь оттачивать и улучшать, даже миллиона лет не хватит, чтобы достичь совершенства. Это более естественная и удивительная способность, чем искусство танца! Да ты только посмотри на себя! С утра до вечера работаешь до седьмого пота, и все ради того, чтобы не потерять форму. А тут встала у рояля и поешь, даже не задумываясь над тем, как это у тебя выходит!

– Не говори так! – повысила голос девушка и, совсем разволновавшись, встала с кровати. – Я всегда мечтала стать и стану настоящей балериной.

– Ну, а зачем? Только из-за того, что ею была когда-то твоя мать? Так ты что же, так и проживешь всю жизнь, стараясь подражать своей матери, чтобы доставить радость отцу?

– Да как ты смеешь! – Мадди даже побелела от гнева. – Я-то надеялась, что ты лучше всех понимаешь меня!

– Ну, ну, не обижайся. Прости, если я был немного резковат, но я не хотел тебя обидеть. Я тебе передать не могу, до чего досадно, когда видишь, какой у человека талант, а он его просто в землю зарывает.

– Но я не могу заниматься всем сразу, Себастиан. Жаль, но это так. Я танцую, потому что хочу танцевать, а вовсе не потому, что моя мать была балериной. Ты на себя посмотри! Ты же сам идешь по стопам отца, разве не так? Все, мне пора идти!

Она встала, схватила сумку и направилась к двери.

– Мадди, пожалуйста, не уходи. Мне очень жаль, я, право, не хотел тебя обидеть!

У двери девушка обернулась к нему, и он увидел слезы у нее на глазах.

– Однако ты все-таки преуспел в этом. Спасибо, Себастиан, за теплый прием.

Он слышал, как хлопнула дверь, и ее шаги простучали по ступеням. Он потянулся за сигаретой, понимая, что неправ, что был похож сейчас на бесчувственное бревно, в то время, как Мадди больше всего нуждается в моральной поддержке. Неурядицы последних месяцев сделали ее особенно болезненно ранимой. В конце концов, она обиделась именно потому, что все сказанное им оказалось слишком близко к правде. Есть или нет у нее талант балерины, это еще вопрос. Себастиан хорошо знал, что его подругой всегда двигала необходимость сделать приятное отцу, заставить Кристофера забыть, что он потерял любимую женщину или хотя бы примириться с этим фактом. И вот теперь ей вдруг нашлась замена, да еще какая! Женщина, которая не только смогла заполнить брешь в сердце Кристофера, но еще и сама оказалась известной балериной. Конечно, все, чем жила Мадди, весь ее мир рухнул в одночасье.

– Черт! – Себастиан огорченно швырнул сигарету в чашку с остатками кофе и подумал, что ему остается только одно – ждать. Может быть, когда-нибудь она все-таки даст ему шанс, и тогда он сможет помочь ей и компенсирует то, что она сейчас потеряла.