Текст книги "Лавандовый сад"

11

В сопровождении Сары Конни поднялась на второй этаж и очутилась в роскошной спальне. Сара на время оставила ее одну, занявшись приготовлением ванны, а обессилевшая от всех свалившихся на нее переживаний Конни рухнула в кресло, пытаясь привести в порядок свои мысли после того шока, который она только что испытала внизу. Что это было? В процессе ее подготовки к заброске сюда она вместе со своими наставниками прорабатывала множество самых различных сценариев развития событий. Но ни один из них, даже самый дерзкий, не предполагал, что свою первую ночь в оккупированном немцами Париже она проведет именно в их обществе.

Но вот Сара вернулась за ней и проводила по коридору в ванную комнату. Конни тут же с наслаждением погрузилась в горячую воду. Вот уже в течение двух дней она была лишена возможности помыться как следует. Нежась в ванне, она даже иронично улыбнулась при мысли о том, сколь разителен контраст между всем тем великолепием условий ее пребывания, в которых она очутилась, и всем остальным. С большой неохотой она вылезла из воды и поспешила в ту спальню, в которую ее определила служанка.

Сара устроилась на кушетке рядом с кроватью. Увидев Конни, она жестом попросила ее присесть рядом.

– Пожалуйста, присаживайтесь, – озвучила она свое приглашение.

Конни послушно села рядом.

– Эдуард, это тот мужчина, который встретил вас в холле, попросил меня переговорить с вами, прежде чем вы присоединитесь к остальным гостям. Говорить буду коротко, но, пожалуйста, отнеситесь предельно внимательно к моим словам. Итак, меня зовут Сара Бонне, и я уже много лет служу в доме де ла Мартиньеров. Эдуард сообщил мне, что к нам вас отправил его старый друг Стефан. Он попросил меня также объяснить вам, что будет дальше.

– Спасибо, – поблагодарила Конни, заметно нервничая.

– В вашем голосе прорывается страх, Констанция, и лично мне этот страх вполне понятен. Но верьте мне! На сей раз фортуна действительно улыбнулась вам, и вы сейчас оказались, пожалуй, в самом безопасном месте во всем Париже, – постаралась, как могла, успокоить ее Сара. – Но ваше неожиданное появление в нашем доме подвергает всех нас серьезнейшей опасности. Конечно, откуда вам было знать, что именно сегодня тут соберутся… гости и будут развлекаться. Но так уж вышло. А потому Эдуард сказал, что мы должны постараться максимально разрядить ситуацию. Словом, Констанция, сегодня вечером, в первый же вечер вашего нахождения в Париже, вы должны сыграть лучшую роль в своей жизни. Эдуард предложил такой план. Вы – его кузина, приехали с Юга. Эдуард сказал, у вас там родственники?

– Да, моя тетя, баронесса де Монтень. У нее замок в Сен-Рафаэлль.

– А у моего хозяина замок в Гасси. Совсем рядом. Так что, вполне возможно, вы даже состоите с ним в каком-то дальнем родстве. А потому за ужином вы станете рассказывать, что приехали в Париж, чтобы повидаться со своими дорогими кузеном и кузиной, а заодно и сообщить им печальную новость о смерти вашего общего родственника, дорогого дядюшки Альберта.

– Понятно.

– Констанция, говорить будет главным образом сам Эдуард, а вы ему не мешайте. Вообще старайтесь говорить поменьше, особенно если к вам начнут приставать со всякими вопросами. Поскольку вы остаетесь сами собой, то сыграть эту роль вам, я думаю, будет несложно.

– Постараюсь.

Сара окинула Конни оценивающим взглядом.

– Вы приблизительно одного размера с покойной Эмили де ла Мартиньер, матушкой Эдуарда. Имейте в виду, она умерла четыре года тому назад, еще до начала войны. Видит Бог, ей повезло больше, чем нам… – Сара вздохнула. – Пойду принесу вам один из ее вечерних туалетов. Если хотите, я помогу вам с прической. Чем более красивой, обворожительной и невинной вы покажетесь сегодня нашим гостям, тем безопаснее для всех нас. Вам это понятно, Констанция?

– Да, я понимаю.

– Тогда поторопитесь. Приводите себя в порядок и немедленно присоединяйтесь к гостям, собравшимся в гостиной. Я сообщу Эдуарду все, о чем мы успели с вами переговорить, когда он поднимется наверх, чтобы забрать на ужин свою младшую сестру. Ее зовут София. Пожалуйста, не подведите всех нас. Крайне важно, чтобы те, кто сегодня собрались в этом доме, ничего не заподозрили. Иначе, – Сара снова тяжело вздохнула, поднимаясь с кушетки, – иначе для Мартиньеров все пропало.

– Сделаю все от меня зависящее, – пообещала ей Конни.

– А мы все будем молиться, чтобы так оно и было.

Через двадцать минут Конни уже стояла перед закрытыми дверьми гостиной. Сара посоветовала ей прочитать молитву, прежде чем входить. Так она и поступила, после чего открыла дверь и переступила порог гостиной.

– Констанция! – Эдуард немедленно оторвался от толпы гостей, сгрудившихся посреди комнаты, и заторопился к ней навстречу. Подошел, тепло, по-родственному, расцеловал ее в обе щеки.

– Немножко пришла в себя после столь утомительной дороги? Выглядишь, как всегда, потрясающе, – добавил он с нескрываемым восхищением в голосе.

– Да, немного отдохнула, – ответила Конни, польщенная комплиментом хозяина дома. Хотя она и сам знала, что еще никогда в своей жизни она не выглядела такой красивой. Сара превосходно справилась со своей работой стилиста: уложила волосы, подкрасила ее, потом помогла облачиться в умопомрачительно изысканное платье, которое, судя по бирке, не ускользнувшей от глаз Конни, было сшито самим Кристианом Диором. В ушах и на шее засверкали позаимствованные на вечер бриллианты.

– Проходи. Сейчас я познакомлю тебя со своими друзьями.

Эдуард подал ей руку и повел к группе мужчин, облаченных в военную форму самых разных образцов. Впрочем, недаром она тренировала свою визуальную память во время учебы, старательно замечая малейшие отличия в облачении немецких офицеров.

– Ганс, позволь тебе представить мою дражайшую кузину Констанцию Шапель, которая осчастливила всех нас своим появлением в Париже. Правда, на очень короткое время. Констанция! Позволь представить тебе генерала Ганса Лейдингера.

Констанция почувствовала на себе пристальный, оценивающий взгляд дородного мужчины, одетого в темно-синюю военно-морскую форму, которую, если ей не изменяет собственная память, носят высшие офицеры абвера – немецкой военной разведки.

– Рад познакомиться с еще одной очаровательной родственницей Эдуарда, фройляйн Шапель.

– Полковник Фальк фон Вендорф, – представил Мартиньер своего следующего гостя в наводящей на всех ужас черной форме гестапо.

Фон Вендорф олицетворял собой чистейший образец арийской расы: светловолосый, голубоглазый. Он с нескрываемым интересом обшарил Конни взглядом с головы до ног. Но вместо того чтобы просто пожать протянутую ему руку, он церемонным жестом поднес ее к губам и поцеловал. Какое-то мгновенье его бледно-голубые глаза буквально пробуравили Конни насквозь, после чего он сказал на чистейшем французском:

– Признайтесь, фройляйн Шапель! Где именно ваш кузен Эдуард скрывал от всех нас столь обворожительную свою родственницу?

– Дело в том, полковник фон Вендорф…

– Пожалуйста, не надо официальности. Ведь сегодня здесь собрались друзья. Зовите меня просто Фальком. А я буду звать вас Констанцией. Согласны?

– Конечно, – Констанция одарила гестаповца одной из своих самых ослепительных улыбок. – Эдуард меня вовсе не прятал. Просто я живу на Юге. Но поездка в Париж оказалась очень тяжелым мероприятием.

– А где именно на Юге живет ваша семья?

Но Эдуард уже представлял Конни очередного своего гостя в форме СС – немецкой государственной полиции.

– Простите, – Конни перевела взгляд на гостя, тоже офицера высшего ранга по имени Хольтц.

– Что ж, тогда до скорого, фройляйн Констанция, – негромко бросил ей в спину по-французски Фальк.

Эдуард вложил ей в руки бокал с шампанским, попутно познакомив еще с тремя немецкими офицерами и с одним высокопоставленным чиновником из французской полиции. Среди гостей были еще два француза. Один – адвокат, второй – профессор, а его жена Лилиан оказалась единственной женщиной на этом вечере. Нервы у Конни были напряжены до предела. Чтобы хоть немного успокоиться, она отхлебнула изрядную порцию вина и мысленно взмолилась лишь об одном: хоть бы Эдуард догадался посадить ее за столом среди французов. Все было бы поспокойнее.

– Медам! Месье! Прошу всех в столовую, – широким жестом пригласил гостей Эдуард. – А я пока поднимусь наверх за своей сестрой.

Буквально втиснувшись между профессором и его женой, Конни проследовала вместе со всеми остальными гостями в столовую. Сара взглядом указала ей на место, предназначенное для нее. С большим облегчением Конни увидела, что ее усаживают между профессором с одной стороны и адвокатом, терпеливо дожидающимся, пока дама усядется на стул, с другой. Но не успел адвокат занять свое законное место справа от Конни, как к нему подскочила Сара и прошептала что-то на ухо. Адвокат немедленно ретировался на другой конец стола, а вместо него на стул рядом с нею уселся гестаповец Фальк фон Вендорф.

– Фройляйн Констанция, – нежно проворковал он, глядя на нее с провоцирующей улыбкой, – надеюсь, вы не откажете мне в просьбе стать вашим соседом по столу за сегодняшним ужином. Не так-то часто мне приходится ужинать в обществе таких красивых женщин, как вы. Еще шампанского? – Фальк сделал знак рукой Саре, и та немедленно ринулась к нему с бутылкой шампанского.

Но в эту минуту в столовую вошел Эдуард. Он осторожно вел под руку молодую красивую женщину. София, сестра Мартиньера, сразу же догадалась Конни. Миниатюрная, хрупкая, похожая на изящную статуэтку, София была облачена в вечернее платье нежно-голубого цвета, который выразительно оттенял ее безупречно матовую кожу и еще более усиливал голубизну ее глаз. Белокурые волосы Софии были уложены в замысловатый шиньон, на лебединой шее красовалось ожерелье из голубых сапфиров.

Когда Эдуард подвел сестру к столу, Конни увидела, как та принялась нащупывать рукой свой стул. Обнаружила и прошлась своими нежными пальчиками по его деревянной спинке. Но вот она уселась за стол и одарила всех гостей приветливой улыбкой.

– Добрый вечер. Рада снова приветствовать вас всех у нас дома.

Негромкий певучий голос Софии с безупречной артикуляцией всех звуков безошибочно выдавал в ней аристократку.

В свою очередь, многие из собравшихся за столом немедленно стали выражать ей свою признательность и благодарность.

– Кузина Констанция! Слава богу, наконец-то ты с нами… Добралась в целости и сохранности… Эдуард рассказал мне, какой непростой выдалась эта твоя поездка в Париж, – прочувствованным голосом обратилась София к Конни, но при этом взгляд ее ярких бирюзовых глаз был устремлен куда-то вдаль и совсем в другую сторону.

– Да, добралась кое-как. Рада видеть тебя в полном здравии, – вежливо отреагировала на слова Софии Конни.

София моментально повернула голову на звук голоса и одарила Конни мимолетной улыбкой.

– О, нам надо еще о стольком переговорить с тобой. Но это потом.

Конни наблюдала за тем, как сосед Софии по столу старался увлечь ее каким-то разговором. Девушка что-то отвечала ему, но глаза ее в эту минуту слепо блуждали по его лицу.

И тут внезапно до Конни наконец дошло очевидное. София де ла Мартиньер слепа.

Конни увидела, как Эдуард стрельнул взглядом в их с Фальком сторону, заметив нежелательные перестановки за столом. Сам же он уселся прямо напротив Констанции между двумя немецкими офицерами.

– Итак, мой первый тост, господа. Этот ужин устроен по случаю тридцатипятилетия нашего дорогого друга и гостя Фалька фон Вендорфа. – Все присутствующие взяли в руки бокалы с шампанским. – За тебя, Фальк! За твое здоровье!

– За Фалька! – За столом раздалась хоровая здравица.

Фальк отвесил шутливый полупоклон.

– А я, в свою очередь, предлагаю тост за хозяина этого дома, графа Эдуарда де ла Мартиньера, устроившего всем нам этот прекрасный ужин. К тому же, – фон Вендорф искоса посмотрел на Констанцию, – он приятно удивил меня своим неожиданным подарком к дню моего рождения. За фройляйн Констанцию, которая так удачно присоединилась к нашему застолью сегодня вечером.

Конни замерла. Все взгляды присутствующих обратились на нее. Вот уж никогда не думала, что в первый же свой вечер в Париже ее будут чествовать высокопоставленные немецкие офицеры. Она пригубила бокал с шампанским, зная, что пить больше не следует. Нельзя расслабляться. Надо быть начеку. К счастью, Сара стала подавать первое, и гости переключились уже на свои разговоры, временно позабыв о ней.

Много лет спустя, вспоминая тот злосчастный ужин в доме графа в оккупированном Париже, Конни поняла, что весь вечер за нею пристально наблюдали. Профессор, сидевший по левую руку от нее, преподавал в Сорбонне, что позволило ей вести с ним непринужденную и вполне достоверную беседу о годах собственной учебы там, причем Фальк весьма внимательно прислушивался к их разговору. Но получилось все достаточно удачно. Разговор о Сорбонне как нельзя лучше подкреплял ее легенду. Она перехватила одобрительный взгляд Эдуарда, когда сумела достаточно ловко уклониться от навязчивых расспросов Фалька, отделавшись общими ответами, подкрепляя их обворожительными улыбками и кокетливыми взглядами.

Уже прощаясь с хозяевами дома, Фальк снова подошел к ней и поцеловал руку.

– Фройляйн, общение с вами сегодня вечером доставило мне огромное удовольствие. Вы не только обворожительно красивы, вы еще и очень умны. – Он одобрительно цокнул. – А я люблю умных женщин. Как долго намереваетесь пробыть в Париже?

– Пока еще не решила, – ответила Конни честно.

– Констанция пробудет в нашем доме столько, сколько захочет сама, – пришел ей на помощь Эдуард, провожая гостей до порога дома и прощаясь с ними уже у самых дверей.

– Тогда надеюсь, у меня еще будет возможность увидеться с вами снова. И очень скоро! Хайль Гитлер!

Последний пронзительный взгляд его бледно-голубых глаз, брошенный на Конни, и вот он уже присоединился к остальным офицерам на крыльце. Захлопнув за гостями дверь, Эдуард тут же запер ее на замок, а потом задвинул засов.

Стоя посреди вестибюля, Конни вдруг почувствовала, как у нее подкосились ноги. Представление окончено, и сил больше нет. Она неловко попыталась сделать шаг и чуть не упала. Вовремя подскочил Эдуард и крепко обнял ее за плечи.

– Все хорошо, Констанция, – обронил он негромко и повел ее вглубь дома. – Вы измучены сверх всякой меры, это понятно. Но ничего, сейчас мы все перед сном выпьем немного бренди и расслабимся. – Заметив в коридоре Сару, Эдуард махнул ей рукой. – Сара, принесите нам, пожалуйста, поднос в гостиную.

Конни плюхнулась на софу, пребывая в полнейшем ступоре от всего пережитого. Какое-то время Эдуард молча разглядывал ее. Но вот Сара принесла поднос с бренди. Он наполнил один бокал и, подождав, пока Сара уйдет, протянул его Конни.

– Мои поздравления, Констанция. Сегодня вы были великолепны.

Впервые за весь вечер Конни увидела на его устах полноценную улыбку. Красивое лицо графа оживилось.

– Спасибо, – едва слышно прошептала она в ответ, с большим трудом поднося бокал к своим губам.

– Мне остается лишь добавить: добро пожаловать в наш дом, – Эдуард снова широко улыбнулся. – Приветствую свою дорогую родственницу!

Они оба издали короткий смешок после последней реплики графа. Напряжение, в котором они находились весь этот ужасный вечер, спало, и они стали хохотать до слез, вспоминая забавные эпизоды и неожиданные повороты всего того, что только что произошло с ними. Но, кажется, все обошлось, и они справились.

– Ах, Констанция! Вы себе и представить не можете, какой шок я испытал, увидев вас на пороге своего дома. В самую первую минуту я даже подумал, что все пропало. В доме полно офицеров самого высокого ранга из полиции, гестапо, абвера, и тут пропавший агент британской разведки предстает перед их, так сказать, коллективным взором в полной своей красе.

– Я тоже вначале глазам своим не поверила, когда увидела в вашей гостиной столько немцев в военной форме. – Конни с ужасом покачала головой, вспомнив это страшное зрелище.

– О том, как и почему все это произошло, поговорим завтра утром, ладно? – предложил ей Эдуард. – А пока же я еще раз выражаю вам свою самую искреннюю благодарность. Я восхищаюсь вашим мужеством. Вы достойно приняли вызов и устроили всем присутствующим самый настоящий спектакль. Браво! Ну и, конечно, элемент везения… Сегодня вечером Господь Бог был явно на нашей стороне. Ваше происхождение тоже сыграло далеко не последнюю роль. Во всяком случае, гости легко поверили в то, что вы действительно моя кузина.

– Между прочим, – хихикнула Конни, – когда меня готовили к заброске сюда, то мои наставники сто раз предупреждали, что мой французский сразу же выдает во мне представительницу высшего общества. В то время как, по легенде, я самая обычная учительница, живущая в Париже. Мне говорили, что у меня слишком уж изысканные манеры и от этого великосветского налета мне надо немедленно избавляться.

– А получилось все как раз с точностью до наоборот. Именно ваши безукоризненные манеры и шарм настоящей аристократки и спасли всех нас сегодня. Кстати, по-моему, у вас уже появился воздыхатель. – Лицо Эдуарда мгновенно помрачнело. – Он, между прочим, один из немногих наци, с кем я знаком в Париже, который тоже из аристократической семьи. Но обольщаться на его счет не стоит. Фальк фон Вендорф – один из самых кровожадных и жестоких фашистов из числа тех, кто правит нынче бал в Париже. Он безжалостен ко всем врагам Рейха и тем предателям, кто изменил их общему делу. – Эдуард немного помолчал и с горечью добавил: – Именно он причастен к разгрому той подпольной группы, в ряды которой вы должны были влиться.

По спине Конни пробежал холодок.

– Понятно, – ответила она уныло. – Но он действительно хорошо образован, и мне даже показалось, что этот человек по-настоящему любит Францию.

– Да, он неплохо знает историю нашей страны, ее культуру, ее величие, ее изысканность, наконец. Но все это он хотел бы использовать исключительно для себя и для Германии. Что делает его еще более опасным врагом. Вдобавок, и это мы все имели возможность заметить сегодня, – Эдуард выразительно вскинул брови, – наш аристократ большой любитель женщин. Не дай нам бог, если он положит глаз и на вас… Но об этом мы лучше поговорим завтра утром. – Эдуард поставил на стол пустой бокал, поднялся, подошел к Конни и ласково потрепал ее по плечу. – А сегодня вы должны знать лишь одно. Здесь, в нашем доме, вы в полной безопасности. Надеюсь, это знание поможет вам спать спокойно и хорошо выспаться. – Граф подставил свой локоть. – Прошу вас. Самое время отправиться на отдых.

– Вы правы, – сказала Конни, поднимаясь с софы, и с трудом подавила зевок.

Они проследовали в вестибюль и направились к парадной лестнице.

– Спокойной ночи, кузина Констанция, – улыбнулся ей Эдуард.

– Спокойной ночи, Эдуард.

У себя в комнате Конни быстро разделась, сняла с себя фамильные драгоценности Мартиньеров и вскарабкалась на огромное, роскошное ложе. Вымотанная событиями минувшего дня сверх всякой меры, Конни моментально отключилась и тут же погрузилась в глубокий здоровый сон.

На следующее утро она проснулась внезапно и в первый момент, обведя взором комнату, даже растерялась от неожиданности. Где она? Что с ней? Но тут же все вспомнила и снова безвольно откинулась с легким вздохом на пышные подушки. Потом взглянула на свои часики и ужаснулась. Одиннадцатый час. Кошмар! Еще никогда в жизни она не спала почти до средины дня. Быстро вскочила с постели, открыла свой чемодан и извлекла из него простенькую блузочку и прямого покроя юбку. По мнению ее боссов из разведки, именно такой наряд соответствовал образу обычной школьной учительницы. Торопливо пригладив волосы перед зеркалом, она поспешила вниз на поиски Эдуарда и Софии.

– Граф в библиотеке, мадемуазель, – сообщила ей Сара, столкнувшись с ней в холле. – Он попросил, чтобы вы зашли к нему, когда встанете. Вам подать туда завтрак на подносе?

– Нет, спасибо. Если можно, только кофе, пожалуйста, – ответила Конни, все еще чувствуя непривычную сытость после вчерашнего обильного ужина. Судя по всему, продукты в этом доме не лимитировались продовольственными карточками. Она пошла вслед за Сарой. Та довела ее до библиотеки. Конни постучала в дверь и вошла.

Эдуард сидел в глубоком кожаном кресле возле камина и просматривал утренние газеты. Все стены огромной комнаты с пола до самого потолка были заставлены книжными стеллажами.

– Доброе утро, Констанция. Пожалуйста, присаживайтесь. – Граф указал рукой на свободное кресло по другую сторону камина.

– Благодарю, – проронила Конни, устраиваясь в кресле. – Какая у вас богатая библиотека! – воскликнула она с нескрываемым восхищением в голосе.

– Да. Она досталась мне по наследству от отца. Но я и сам страстный любитель книг. Намереваюсь еще более расширить наше фамильное собрание, если удастся, конечно. Нацисты по всей Европе сожгли тысячи книг. Получается, что сегодня наша библиотека стала еще более ценной, чем была раньше.

Эдуард тяжело вздохнул и поднялся с кресла. Сегодня он был необычайно серьезен и сосредоточен. От глаз Конни не укрылся его усталый вид. Ничто не напоминало в нем вчерашнего искрометного и веселого хозяина. При дневном свете резче обозначились морщины на лице, указывающие на то, что графу уже далеко за тридцать.

– Итак, Констанция. Для начала расскажите мне во всех подробностях, как и почему вы вчера вечером оказались на пороге моего дома.

Конни стала рассказывать, как ее никто не встретил на вокзале Монпарнас и она, прождав какое-то время, направилась на улицу Де Рене, по тому адресу, который дал ей Стефан.

– Как вы полагаете, кто-нибудь видел, как вы входили в тот дом на улице Де Рене? – В глазах Эдуарда мелькнул страх.

– Я все внимательно проверила, как мне велел Стефан. Никого в немецкой форме поблизости не было. Но в квартире тоже никого не оказалось. Я уже собралась уходить, но тут приоткрылась соседняя дверь, и какая-то женщина сообщила мне сквозь щелочку, что накануне там побывали гестаповцы и арестовали всех обитателей квартиры. Она же посоветовала мне воспользоваться черным ходом для того, чтобы выбраться на улицу, – закончила свой рассказ Конни.

– Она видела ваше лицо?

– Если и видела, то буквально несколько секунд.

– Остается молить Бога, чтобы она оказалась порядочным человеком, – едва слышно вымолвил Эдуард. – Что ж, Констанция, скажу так. До сих пор ваш ангел-хранитель действительно хранил вас. Квартира в доме номер семнадцать считалась наиболее безопасной и поэтому была главной явочной квартирой для подпольной группы «Ученый». Но та женщина сказала вам правду. Вечером накануне вашего прибытия в Париж явка была разгромлена гестаповцами. Всех арестовали. А сейчас они рыскают по всему городу в поисках остальных подпольщиков. Почти наверняка за квартирой ведется наблюдение. Велось оно и тогда, когда вы туда приходили. Их задача – арестовать всех тех агентов, которые еще ничего не слышали об облавах немцев. А потому, – Эдуард снова тяжело вздохнул, – нам остается лишь надеяться на то, что они вас не вычислили. Лицо вы для них новое, раньше в этих местах не появлялись. Вполне возможно, вы просто подруга одной из тех девушек, кто тоже живет в этом доме.

– Стефан сказал, что ему больше некого послать в Париж, кроме меня. Он так и сказал, что в Париже я еще человек новый и пока не числюсь ни в каких списках гестапо, – сказала Конни.

– И он абсолютно прав. Да, кое-какое преимущество у нас все же имеется. – Эдуард энергично потер свой подбородок. В библиотеку вошла Сара. Она несла на подносе кофе и печенье для них двоих. – К слову, должен заметить, что вам очень повезло, что вас встречал именно Стефан. Это один из самых опытных членов маки, с которым очень активно сотрудничают ваши агенты. Мы с ним знакомы по другим каналам. Понимая всю серьезность ситуации, сложившейся на данный момент в Париже, он и дал вам мой адрес в качестве самого последнего, запасного варианта. Беда лишь в том…

– В чем? – Конни все никак не могла уразуметь, куда же клонит Эдуард.

– Беда в моем, – граф запнулся в поисках нужного слова, – в моем нынешнем положении, что ли. Немцам не должно быть известно ничего о моих контактах с британской разведкой или с французским Сопротивлением. В противном случае произойдет непоправимое. Даже страшно подумать о том, что может стать следствием моего разоблачения. А теперь посудите сами. Вы в моем доме: то самое недостающее звено, которое так отчаянно ищут гестаповцы по всему Парижу. А в это самое время агент британской разведки как ни в чем не бывало сидит в моей библиотеке и пьет кофе.

– Я действительно ужасно переживаю из-за того, что доставила вам столько неприятностей, Эдуард, – виноватым голосом сказала Конни.

– Дело тут не в вас, Констанция. И я вас ни в чем не виню. Стефану действительно нужен был человек, кого можно было бы направить в Париж. И который уже на месте сумел бы выяснить, как далеко зашли немцы в своих облавах. К великому сожалению, все обстоит намного, намного хуже, чем предполагал мой друг.

– Стефан попросил меня незамедлительно сообщить в Лондон о том, что здесь творится.

– Пока в этом нет нужды. Я хоть и не работаю на ваше правительство напрямую, но с некоторыми высшими чинами британской разведки знаком накоротке. Время от времени мы обмениваемся кое-какой информацией. Сегодня утром я уже связался с Лондоном и предупредил их о том, что произошло. Так что очень скоро Стефан получит ответную весточку. Проспер, руководитель подпольной группы «Ученый», арестован, его радист тоже. Все другие члены группы в спешном порядке покинули Париж, если у них это получилось, либо скрываются где-то здесь, в городе. Все ждут очередного приказа о дальнейших действиях. А потому на сегодняшний день, моя дорогая Констанция, я лишь могу констатировать очевидное: парижское подполье практически разгромлено и тут больше не с кем работать.

– Тогда мне следует незамедлительно уехать из Парижа и присоединиться к какой-нибудь другой группе, – предложила Конни.

– В других обстоятельствах – да, это был бы выход, – согласился с ней Эдуард. – Но, к несчастью, по чистой случайности вы вчера вечером познакомились с самыми высокопоставленными немцами, несущими службу в Париже. – Эдуард поставил свою чашку на стол и склонился над Конни. – Вы только вообразите себе, Констанция. Допустим, вы вливаетесь в ряды другой подпольной группы и начинаете успешно выполнять свою миссию, то есть делать ту работу, к которой вас готовили. И вдруг – трах-бах! – вы арестованы. – Граф сделал выразительный жест рукой. – И вас в спешном порядке этапируют в Париж, непосредственно в штаб гестапо. И тут еще одна случайность, уже поистине роковая. Допрашивать вас будет один из тех господ, с которыми вы познакомились вчера. К примеру, полковник Фальк фон Вендорф. Кстати, ваш сосед по вчерашнему застолью. И что выясняется? Что вы совсем не его добрая приятельница, кузина его старого друга графа де ла Мартиньера, с которой он познакомился несколько недель тому назад в доме графа. Что он после этого подумает? Разве он поверит, что его друг Эдуард никак не связан с подпольщиками? Что он ничего не знает о том, чем на самом деле занимается его кузина? Возможно, на первых порах Фальк и не станет пороть горячку, а лишь усилит свой пристальный интерес к семейству графа. Обратит внимание на других французов, бывающих в его доме. Начнет наводить справки обо всех этих людях, чтобы убедиться в степени их истинной лояльности немецким оккупантам и вишистскому режиму, как они сами то декларируют.

– Вы правы, – сокрушенно вздохнула Конни. – Но тогда где же выход? Вы можете мне сказать, с кем вы работаете, Эдуард?

– Вот как раз этого вам знать не нужно, Констанция, – живо откликнулся на ее последний вопрос граф. – Это тот случай, когда лучше меньше знать. Как говорится, меньше знаешь – крепче спишь. Одно могу сказать: я делаю все, что в моих силах, чтобы освободить мою страну от ненавистного мне ига фашистского режима. А марионеточное французское правительство в Виши, во главе которого стоят негодяи и предатели, – они послушно исполняют все, что им командуют наци… Только бы спасти собственную шкуру. Но тем не менее за последние четыре года мне удалось и к ним втереться в доверие. Было не просто, но мое богатство плюс их ненасытная жадность сделали это возможным. Видит бог, Констанция, скольких душевных сил мне стоит такая двойная жизнь. Всякий раз, когда очередная тварь из этой когорты появляется на пороге моего дома, больше всего на свете в эту минуту мне хочется выхватить свой револьвер и пристрелить подонка.

Конни увидела, как исказились черты лица Эдуарда, как он сжал руки в кулаки с такой силой, что костяшки пальцев стали белыми.

– Но нет! Вместо этого я любезно приглашаю их в дом, угощаю самым лучшим вином из своих погребов, извожу кучу денег на черном рынке, чтобы приобрести самую лучшую мясную вырезку и самые дорогие сорта сыров, чтобы набить им брюхо и хоть на какое-то время заткнуть рот. А потом еще веду с ними всякие светские разговоры ни о чем. Зачем, спросите вы? Как я могу? Зачем это делаю?

Конни молчала. Она понимала, Эдуард вовсе не ждет от нее ответов на свои вопросы.

– Я делаю это потому, что хоть изредка, когда мои гости находятся в изрядном подпитии после поглощенного им бренди, мне удается выудить из них какие-то крохи полезной информации. А иногда именно благодаря этим крохам, слетающим с губ пьяных фрицев, я могу заранее предупредить своих товарищей о грозящей им опасности и даже спасти жизнь некоторым моим соотечественникам. И ради этого я готов, да, готов терпеть подобное общество у себя за столом.

Теперь, надеюсь, вы понимаете, почему на меня не должна упасть и тень подозрения, что я как-то связан с теми организациями, которые наци пытаются уничтожить любой ценой. Мое разоблачение повлечет за собой не только гибель десятков мужественных борцов, и мужчин, и женщин, которые сотрудничают со мной. Но это делает также невозможным дальнейшую передачу ценной информации тем, кто в ней особо остро нуждается. И вовсе не о собственной безопасности я пекусь больше всего. Но подумайте о моей сестре Софии, Констанция. Ведь живя под одной крышей со мной, она, вольно или невольно, но тоже вовлечена в мою работу. А следовательно, тоже заслуживает наказания со всеми вытекающими отсюда последствиями. А потому… – Граф замолчал, поднялся с кресла, подошел к окну и стал задумчиво разглядывать зеленеющий красивый сад, буквально утопающий в сиянии солнечного света. – А потому в силу изложенных мною причин, боюсь, вам придется свернуть свою работу здесь в качестве агента британской разведки.