Текст книги "Семь сестер. Сестра солнца"

– Да. Она сразу же поинтересовалась, есть ли у тебя какие-то специальные требования по диете.

– Я…

Тут до меня дошло, что когда я была в Атлантисе в последний раз, то пила за завтраком преимущественно зеленый чай. Я ведь тогда еще встречалась с Митчем, а потому самозабвенно занималась очищением своего организма. Митч, он ведь был весь такой чистенький, скрипучий до блеска, никакой наркоты… Но я на всякий случай все же прихватила с собой бутылку водки: а вдруг сорвусь и не совладаю с собой? Собственно, так оно и случилось, что вполне понятно, учитывая все тогдашние обстоятельства – впервые Атлантис предстал перед нами без папы. А тут еще и поминки без похорон.

– Как ты, Электра? Все хорошо?

– Все отлично. Спасибо. Кристиан!

– Что?

– Ты папу возил много куда?

– Не так уж и много. Главным образом, в аэропорт в Женеве, где у него всегда стоял наготове личный самолет.

– И ты знал, куда он собирался лететь?

– Иногда был в курсе.

– И куда же?

– О, в самые разные места, разбросанные по всему земному шару.

– А ты знал, чем он конкретно занимался?

– Нет, Электра. Он ведь был очень закрытым человеком.

– Что правда, то правда, – невольно вздохнула я. – А тебе не кажется странным, что никто из нас не знает о том, чем занимался наш отец? Помню, в детстве другие девочки рассказывали, что у них отец владелец какого-то магазина, или юрист, или кто-то еще, и только я не могла ничего сказать, потому что понятия не имела, что за профессия у моего папы.

Кристиан молчал, всецело сосредоточившись на дороге. «И все же наверняка он знает больше, чем говорит», – подумала я. Личный шофер отца плюс шкипер на его катере.

– Знаешь что?

– Что, Электра? – широко улыбнулся Кристиан. – Скажи – и буду знать.

– Помню, когда у меня в школе случались неприятности, а они случались регулярно, ты всегда приезжал за мной на машине и забирал домой, и тогда мне казалось, что ты и твоя машина – это самое безопасное место на земле. Так вот, я и сегодня так думаю.

– А что это такое – безопасное место?

– Своего рода психотерапия, воспоминания, которые делают тебя счастливой. Вот я, к примеру, часто вспоминаю, представляю себе, как ты приезжаешь за мной и увозишь меня куда-нибудь далеко-далеко.

– Тогда я весьма польщен. – Кристиан одарил меня еще одной широкой и абсолютно искренней улыбкой.

– А как ты попал к отцу на работу? – не успокоилась я со своими расспросами.

– Твой отец знал меня, можно сказать, с детства. Я ведь жил… почти рядом, и он помогал мне. И моей матери тоже… Много помогал.

– Ты хочешь сказать, что он для тебя что-то вроде отца?

– Пожалуй, – ответил Кристиан после короткой паузы. – Так оно и есть.

– Так, может, ты и есть та наша таинственная седьмая сестра, которая так и не появилась в Атлантисе? – рассмеялась я.

– Твой отец был очень добрым человеком. Его уход – это огромная утрата для всех нас.

«Был ли Па Солт добрым, или же он просто все и всегда держал под контролем? А может, и то и другое?» – задумалась я. Между тем мы уже миновали окраины Парижа и выехали на широкую автостраду, ведущую в Женеву. Я откинула спинку сиденья и закрыла глаза.

– Электра, мы уже на пристани, – услышала я негромкий голос прямо у себя над ухом.

Проснулась и заморгала глазами, щурясь от яркого света, лишь через пару секунд поняв, что это солнечные блики, скользящие по водной глади Женевского озера.

– Ничего себе! Продрыхла целых четыре часа! – изумленно воскликнула я, выбираясь из машины. – Говорю же тебе, ты и есть мое самое безопасное место на свете, – улыбнулась я Кристиану, хлопотавшему возле багажника. – Я возьму с собой только рюкзачок. Остальные вещи пусть лежат в машине до завтрашнего вечера.

Кристиан запер машину и повел меня по понтону к тому месту, где был пришвартован наш катер. Подал мне руку, помогая забраться на борт, и быстро занялся своими делами, готовя катер к отплытию. Я устроилась на корме, на мягком кожаном диване. Подумала, что всякий раз, возвращаясь в Атлантис, я невольно волнуюсь в предвкушении встречи с родным домом. Впрочем, когда я уезжаю из Атлантиса, то всегда испытываю на обратном пути нечто, отдаленно похожее на чувство облегчения.

«Но, может, в этот раз все будет по-другому», – мысленно сказала я себе и тут же вздохнула. Потому что всякий раз я повторяю себе это же самое напутствие.

Кристиан включил двигатель, и мы отправились в короткое путешествие к дому моего детства. День был теплым и солнечным, хотя на дворе еще только конец марта. Мне было приятно ощущать солнечные лучи на своем лице, мои волосы, подхваченные легким бризом, рассыпались по спине.

Как только мы приблизились к полуострову, на котором стоял Атлантис, я тут же стала выгибать шею, чтобы уже издалека рассмотреть наш дом, окруженный со всех сторон деревьями. Красивый дом, ничего не скажешь. Самый настоящий замок из какой-нибудь диснеевской сказки. «И совершенно не похож на отца», – тут же подметила я про себя. Он ведь был аскетом во всем, достаточно вспомнить его более чем скромный гардероб. Насколько я помню, всю свою жизнь он проходил в трех пиджаках: льняной – на лето, пиджак из твида – на зиму и еще один из какого-то непонятного сукна – на межсезонье. Обстановка в его спальне была такой скудной, что комната больше смахивала на жилище священника. Иногда я думала, может, отец искупает таким образом свою вину за какое-то давнее преступление, совершенное им много лет тому назад… Кто знает, кто знает… Мы уже приблизились вплотную к пристани рядом с Атлантисом, а я все еще продолжала размышлять над теми парадоксами, которыми полнилась обыденная жизнь Па Солта. Во всяком случае, обстановка его спальни и его гардероб находились в явном противоречии со всем остальным, что было в нашем доме.

Ма уже поджидала нас, стоя на берегу, и экзальтированно махала мне рукой. Как всегда, в безупречном наряде. Я отметила про себя, что на ней юбка из буклированной ткани от «Шанель»; эту модель я высмотрела на стойке для образцов в ходе одного из модных показов, зная заранее, что Ма понравится юбка.

– Электра! Cherie! Какой приятный сюрприз! – воскликнула Ма, приподнимаясь на цыпочках, в то время как я наклонилась к ней, чтобы она могла расцеловать меня в обе щеки и обнять за плечи. Потом Ма отступила на шаг назад и окинула меня взглядом. – Хороша, как всегда! Правда, мне кажется, ты сильно похудела. Но ничего! У Клавдии уже все готово для того, чтобы приступить к выпечке твоих любимых блинчиков с голубикой, если ты, конечно, не откажешься от своего любимого лакомства. А ты знаешь, что у нас сейчас гостит Алли со своим маленьким?

– Да, Кристиан рассказал мне. Не могу дождаться встречи со своим племянником, – отозвалась я, вышагивая вслед за Ма по дорожке, ведущей через сад прямо к дому. Сад окружает дом со всех сторон и сбегает вниз к самой кромке озера. Запахи молодой травы и распускающихся бутонов на деревьях и кустах наполняли воздух необыкновенной свежестью. Это тебе не Нью-Йорк с его вечным смрадом. Я с наслаждением набрала полные легкие чистого и ароматного воздуха.

– Ступай прямо на кухню, – скомандовала Ма, едва мы переступили порог дома. – Клавдия готовит для всех поздний завтрак.

Я заметила, что Кристиан, замыкающий нашу процессию, несет мой рюкзак. Вот он опустил его на ступеньки лестницы, и я подошла поближе.

– Спасибо тебе, Кристиан, что привез меня сюда. Я очень рада снова очутиться дома.

– И мы все рады видеть тебя здесь, Электра. Во сколько мы завтра отправляемся в аэропорт?

– Около десяти вечера. Мой пресс-секретарь зарезервировала самолет на полночь.

– Хорошо. Если что изменится, скажи Марине, а она уже сообщит мне.

– Обязательно! Приятных выходных.

– И тебе тоже.

Он попрощался со мной кивком головы и исчез за парадной дверью.

– Электра!

Я повернулась и увидела Алли, спешащую из кухни мне навстречу с широко распахнутыми руками.

– Привет, молодая мамаша! – воскликнула я, падая в ее объятия. – Прими мои самые сердечные поздравления!

– Спасибо! Я еще и сама до сих пор не могу поверить, что стала матерью.

Я окинула сестру коротким взглядом и не без зависти отметила, что выглядит она просто потрясающе. Ее обычно худощавое лицо заметно округлилось во время беременности, а божественные, рыжие с золотым отливом волосы сияли, словно ореол, вокруг безупречно гладкой фарфоровой кожи.

– Отлично выглядишь, – похвалила я вслух.

– Не совсем. Поправилась на целых восемь кило, и эти противные килограммы никак не хотят уходить. И это притом что я сплю по ночам не более двух часов. Ведь рядом со мной вечно голодный мужчина, – рассмеялась она в ответ.

– А где он сейчас, этот твой голодный мужчина?

– Отсыпается после бессонной ночи. Где ж ему еще быть? – воскликнула Алли с шутливой досадой, картинно выгнув бровь, а я подумала, что еще никогда не видела свою сестру такой счастливой. – И слава богу! Хоть даст нам возможность немного поговорить, – добавила она, пока мы шли на кухню. – Знаешь, я тут прикинула… Получается, что мы с тобой не виделись с июня прошлого года, с тех самых пор, как мы все собрались по случаю смерти папы.

– Да, у меня было очень много работы.

– Я стараюсь следить за тем, что ты делаешь, как живешь, по газетам, публикациям в журналах, но это же, как ты понимаешь…

– Добрый день, Электра, – поздоровалась со мной Клавдия на французском с сильным немецким акцентом. – Как дела? – Она уже приступила к выпечке блинов: как раз наливала очередную порцию теста на сковороду, я услышала соблазнительный шипящий звук.

– Да вроде все нормально, спасибо.

– Проходи, присаживайся. – Алли жестом показала на стул возле длинного кухонного стола. – И расскажи мне наконец, как жила все эти месяцы, что мы с тобой не виделись.

– Обязательно расскажу, но можно я вначале поднимусь к себе и немного освежусь с дороги? – Я поспешно выскочила из кухни, чувствуя, что меня охватывает паника. Я прекрасно знала манеру Алли вести допрос, что называется, с пристрастием. Не уверена, что вполне готова к подобному испытанию.

Я схватила рюкзачок и быстро вскарабкалась по лестнице к себе, на самый последний этаж, где располагались просторные комнаты всех девочек. Открыла дверь в свою комнату: все в ней осталось точно таким же, как и тогда, когда я шестнадцатилетней девочкой уехала из Атлантиса в Париж. Я глянула на стены, выкрашенные в мягкий кремовый цвет, он тоже оставался неизменным все те годы, что я прожила в Атлантисе, потом уселась на постель. Если сравнить мою комнату с комнатами сестер, в которых хоть как-то отражались их индивидуальности, пристрастия и вкусы, то моя комната выглядела пустой и безликой. Ни малейшего намека на то, что за девочка обитала в этих стенах первые шестнадцать лет своей жизни. Никаких плакатов с изображением фотомоделей, фотографий поп-звезд или знаменитых танцоров… Ничего, что могло свидетельствовать о том, какой я тогда была.

Я порылась в рюкзачке, извлекла оттуда бутылку водки, которую предусмотрительно завернула в свои кашемировые спортивные штаны, и отхлебнула большой глоток прямо из бутылки. Кажется, моя комната, подумала я с тоской, это полное отражение меня самой: я точно такая же пустая, выпотрошенная и никому не нужная, как шелуха или скорлупа от ореха. Мне никогда ничего не нравилось, ни к чему не тянуло, у меня никогда не было каких-то серьезных увлечений, не говоря уже о всяких там хобби. «И вот результат, – вздохнула я, ставя бутылку назад в кашемировое гнездышко, после чего потянулась к переднему кармашку на рюкзаке, куда засунула маленький пакетик с коксом, достала его и стала сооружать себе кокаиновую дорожку. – Да, такой вот результат: я ничего не знаю о том, какой я была тогда, и ничего не знаю о том, какая я сейчас».

* * *

К тому моменту, когда я спустилась наконец вниз, водка меня заметно успокоила, а кокс даже поднял настроение. Мы все трое – Ма, Алли и я, с удовольствием уплетали за обе щеки знаменитые блины Клавдии, а я между делом отвечала на все их вопросы. Подробно рассказала, на каких гламурных вечеринках и приемах мне пришлось побывать в последние месяцы, о тех селебрити, с которыми я знакома и постоянно общаюсь, и даже доверительно сообщила несколько сугубо приватных сплетен и слухов о сильных мира сего.

– А как твои отношения с Митчем? Я читала в газетах, что вы с ним расстались. Это правда?

Этого вопроса я ждала: наша Алли всегда отличалась прямолинейностью и, в случае чего, сразу же брала быка за рога.

– Да, пару месяцев тому назад мы с ним действительно разбежались в разные стороны.

– А что случилось?

– Ну, ты же понимаешь, – равнодушно пожала я плечами, сделав глоток крепчайшего кофе. «Вот если бы его еще сдобрить хорошей порцией бурбона», – мелькнуло у меня. – Он квартирует в Лос-Анджелесе, я живу в Нью-Йорке, и мы оба постоянно в разъездах…

– То есть, он так и не стал для тебя тем «единственным», да? – с упрямством дятла долбила свое Алли.

Внезапно откуда-то из глубин кухни послышался визгливый крик. Я оглянулась, чтобы понять, откуда этот крик.

– Ну вот! Сработал датчик, специальный монитор для грудных младенцев, – со вздохом пояснила мне Алли. – Бэр проснулся.

– Я пойду к нему, – тут же подхватилась со своего стула Ма. Но Алли уже тоже поднялась на ноги и ласково усадила Ма на ее прежнее место.

– Моя дорогая Ма! Ты уже отстояла свою вахту с пяти утра. Или забыла? Теперь моя очередь.

Я еще не успела взглянуть на своего племянника, но этот малыш мне определенно нравился. Ведь он проснулся как нельзя более кстати, можно сказать, выхватил меня из цепких объятий Великого инквизитора.

– А как тебе твоя новая квартира? – переменила Ма тему разговора. Воистину, если бы понятие такта можно было сделать осязаемым, то оно наверняка приняло бы облик моей приемной мамочки.

– О, с ней все в порядке. Хорошая квартира. Но у меня договор об аренде всего лишь на год. Так что, по-любому, вскоре мне придется подыскивать себе новое жилье.

– Ну, с твоими постоянными разъездами по всему свету ты не так уж и часто задерживаешься дома, верно?

– Верно. Я действительно редко засиживаюсь в своих апартаментах, но нужно же мне какое-то постоянное место проживания… Хотя бы для того, чтобы разместить свой гардероб. Ой, ты только взгляни, кто это там у нас!

Алли приблизилась к столу, держа сынишку на руках, который уставился на нас вопросительным взглядом своих огромных карих глаз. Темно-рыжие волосики на макушке уже начали сворачиваться в тугие кольца завитков.

– Это наш Бэр! – с гордостью объявила нам мамаша, глаза у нее сияли от счастья. «А почему бы ей и не гордиться», – подумала я. Да для меня любая женщина, взявшая на себя смелость произвести на свет дитя, уже героиня по определению.

– Боже мой! Да он… бесподобен! Так бы и съела его целиком! Сколько ему? – спросила я у Алли, которая уселась на стул, пристроив сынишку у себя на коленях.

– Нам уже семь недель.

– Вау! А смотрится настоящим гигантом!

– Потому что на аппетит мы не жалуемся и всегда готовы поесть, – улыбнулась в ответ Алли, расстегивая блузку и прилаживая малыша к груди. Бэр тут же стал шумно сосать, а я слегка поморщилась, словно от боли.

– Тебе не больно, когда ты его кормишь?

– Поначалу было немного больно, но теперь мы как-то приспособились, правда, милый? – Она глянула на сынишку влюбленным взглядом. Наверное, и я когда-то смотрела с такой же любовью на Митча.

– Хорошо, девочки, оставляю вас наедине друг с другом. Поболтайте в свое удовольствие, – сказала Клавдия, прибираясь со стола, после чего покинула кухню вслед за Ма.

– Мне очень жаль, Алли, что Бэр так и не увидел своего отца. Прими мои соболезнования, хоть и запоздалые.

– Спасибо, Электра.

– Он… то есть его отец…

– Его звали Тео.

– Тео знал о том, что ты ждешь Бэра?

– Нет. Да я и сама не знала. Узнала о своей беременности лишь спустя несколько недель после гибели Тео. Тогда мне казалось, что мир вокруг меня рухнул, но сейчас…

Алли посмотрела на меня с улыбкой, глаза ее сияли от счастья.

– Не знаю, что бы я без него делала!

– А ты думала в свое время…

– Чтобы сделать аборт? Да, не скрою, такая мысль у меня мелькала. Ведь на тот момент я была спортсменкой, яхтсменом, у меня была своя карьера, довольно удачная, которая сложилась еще до того, как погиб отец Бэра… К тому же тогда у меня даже не было собственного дома. И все же я никогда бы не пошла на то, чтобы избавиться от ребенка. Ведь Бэр – это для меня самый настоящий подарок судьбы. И знаешь, порой, особенно на рассвете, когда я кормлю Бэра, я ощущаю присутствие Тео рядом со мной.

– Ты хочешь сказать, его дух?

– Да, именно так.

– Вот уж никогда бы не подумала, что ты веришь во всю эту галиматью, – сказала я, слегка нахмурившись.

– Да я бы и сама так не подумала еще какой-то год тому назад. Но знаешь, какая удивительная история произошла со мной в ночь накануне рождения Бэра?

– Что за история?

– Я отправилась в Испанию на поиски Тигги. У нее началась серьезная болезнь сердца, а она бросила все, удрала из больницы и отправилась на поиски своей родной семьи. И вот тогда она сказала мне, Электра, одну вещь. Что-то такое, о чем знал только Тео.

Я увидела, как Алли прикоснулась своей худенькой рукой к кулону, который висел на цепочке у нее на шее.

– И что же такого она тебе сказала?

– Это мне купил Тео. – Алли слегка приподняла крохотный глазок из бирюзы. – Но незадолго до моего приезда в Испанию цепочка сломалась, и я перестала носить кулон. Так вот, Тигги сказала мне, что Тео интересуется, почему я больше не ношу его подарок. А потом добавила, что ему очень нравится имя Бэр. Ты не поверишь, Электра! Но ему действительно очень нравилось это мужское имя.

Глаза Алли заблестели от слез.

– Вот так произошло мое, можно сказать, перерождение. Из стойкого циника я обратилась почти что в верующего человека. В любом случае, я точно знаю, что Тео смотрит на нас. Знаю – и все тут! – Она слегка повела плечами и одарила меня загадочной улыбкой.

– Хотела бы и я все сердцем поверить во что-то такое, во что я не верю. Но беда в том, что я вообще ни во что не верю. А кстати, как сейчас у Тигги с сердцем?

– Гораздо лучше, судя по всему. Она снова вернулась в свое любимое Шотландское высокогорье и счастливо там уединилась с врачом, который ее наблюдал во время болезни. Так получилось, что он не только доктор, но еще и владелец имения, того самого, в котором работает Тигги.

– О, то есть скоро мы услышим перезвон свадебных колоколов, да?

– Вряд ли скоро. Чарли все еще женат на другой женщине. Ему, по словам Тигги, предстоит тяжелый и во всех отношениях безобразный бракоразводный процесс.

– А как обстоят дела у остальных наших сестер?

– Майя в Бразилии со своим любимым Флориано и его маленькой дочерью. Стар обитает в графстве Кент в Англии со своим возлюбленным с весьма необычной кличкой Мышь. Занимаются ремонтом его фамильного дома. Сиси сейчас в Австралии, живет вместе со своим дедушкой и подругой Крисси в каком-то городке посреди пустыни. Покоряет австралийский аутбэк, так сказать. Я видела несколько фотографий картин, которые она нарисовала, живя там. Потрясающие работы! Она необыкновенно талантливый художник.

– Получается, что все мои сестры уже успели начать новую жизнь, так?

– Да, так оно и есть.

– И помогло им в этом то, что все они отправились на поиски своего прошлого?

– Именно! Сужу по себе самой. По-моему, я писала тебе, что у меня есть брат-близнец. Писала?

– Хм… Не припоминаю…

– Да писала же! Я точно помню, Электра. А еще отыскался и мой родной отец, самый настоящий музыкальный гений, но при этом законченный пьяница! – Я увидела, как добродушная улыбка тронула губы Алли, стоило ей только заговорить об этом человеке. Она натренированным движением отняла малыша от одной груди и приложила его к другой.

– Ну, а ты сама? Как ты распорядилась той информацией, которую оставил тебе папа в своем прощальном письме? – поинтересовалась у меня Алли.

– Если честно, то я так и не удосужилась прочитать его. Даже не знаю, куда оно запропастилось. Скорее всего, уже потерялось.

– Ах, Электра! – Алли бросила на меня самый строгий из своих взглядов. В ее глазах читалось явное осуждение. – Неужели ты это серьезно?

– Да шучу я, шучу! Наверняка где-то валяется. Просто у меня руки еще до него не дошли.

– То есть тебе совсем не интересно, кто ты и откуда?

– Нет. Не вижу особого смысла копаться в прошлом. Какая разница, откуда я? Главное – это кто я сейчас.

– А вот мне папино письмо очень помогло. Ну хорошо! Допустим, ты не хочешь заниматься поисками собственного прошлого, использовав те подсказки, которые оставил тебе в своем письме отец, но, в конце концов, это же его прощальное письмо. Можно сказать, его последний дар каждой из нас.

– Святый боже! Как же мне все это надоело! – взорвалась я. – Ты и все мои остальные сестры, вы всегда относились к отцу как к некому высшему божеству. Я бы даже сказала, как к такому чудаковатому божеству. А на самом деле он – просто тот человек, который удочерил нас, по одному ему известным причинам, выбрал именно нас. А что это за такие таинственные причины, никто из нас ничего не знает!

– Пожалуйста, Электра, не кричи так! Малыш может испугаться. Прости, если я…

– Все! Я отправляюсь на прогулку!

Я подхватилась из-за стола и направилась прямиком к парадной двери, распахнула ее настежь и с громким стуком закрыла за собой. И пошла, не разбирая дороги, к пристани. Как это всегда бывает по приезде в Атлантис, уже после нескольких часов, проведенных здесь, я начинаю жалеть, что приехала, и даю себе зарок впредь в Атлантис больше ни ногой.

– И с чего мои сестры носятся с этим Па Солтом? Ведь он нам даже не родной отец! Столько суеты, зачем?

Продолжая жаловаться самой себе на весь белый свет, я уселась на край помоста, свесив ноги к воде, и постаралась сделать несколько глубоких вдохов. Но дыхательная гимнастика не помогла. Вот если бы соорудить еще одну дорожку из кокса… Я поднялась с досок и заторопилась обратно в дом, на цыпочках пересекла холл и так же тихонько поднялась по лестнице к себе, чтобы – не дай бог! – никто не услышал. Войдя в свою комнату, тут же заперла дверь на ключ и приняла столь необходимое мне зелье.

И буквально через пару минут мне заметно полегчало. Я откинулась на подушки и стала мысленно воспроизводить портреты всех моих сестер по очереди. Странно, но почему-то сегодня они рисовались в моем воображении исключительно как принцессы из диснеевского фильма. Даже забавно… Надо сказать, ничего в этом их сказочном облике меня не раздражало. Напротив! Я люблю и всегда любила всех своих сестер. За исключением Сиси, конечно. (Вот и сейчас она промелькнула в моем сознании в облике злой ведьмы из «Белоснежки».) Я невольно хихикнула, но подумала, что все же это чересчур жестоко, даже для Сиси. Да, я знаю, родных не выбирают, так все говорят. Выбирать можно только друзей. Но вот папа все же по какой-то только ему одному известной причине выбрал нас, выбрал и объединил в единое целое под названием «семья». Может, наши отношения с Сиси разладились потому, что она, как говорится, не моей масти человек, в отличие от остальных сестер. Да и кричать она умеет еще погромче моего. Другие девочки будут стараться изо всех сил, чтобы в доме царили мир и покой, а ей на все наплевать. Как и мне… Так что в чем-то мы с ней схожи.

Четыре старшие сестры, пожалуй, никогда не задумывались над тем, что все они существуют как бы парами: Алли и Майя, Стар и Сиси. Ну а мне досталась Тигги. Росли мы с ней вместе, ведь разница в возрасте между нами всего лишь в несколько месяцев. И все же, несмотря на то что я люблю Тигги, трудно представить себе двух более не похожих друг на друга людей. Разных во всем. Когда мы с ней были маленькими, то старшие сестры и не скрывали своих предпочтений: им нравилось возиться и играть с Тигги, а не со мной. Конечно, Тигги ведь не закатывала истерик, постоянно оглашая весь дом своими громкими воплями. Не ребенок, а сущий ангелочек: будет смирно сидеть себе на коленях у кого-нибудь из старших и сосать пальчик. Потом мы повзрослели, и я даже предпринимала кое-какие попытки сблизиться с Тигги, чувствуя, как мне одиноко дома, но все эти ее увлечения поисками духовного, они неизменно выводили меня из себя. Порой я готова была на стенку лезть от ее бесконечных разговоров обо всех этих тонких материях.

Но вот воздействие кокса на мое сознание завершилось, и чары рассеялись: сестры перестали быть принцессами и снова стали самими собой. Впрочем, какая теперь разница? Папы больше нет, а мы все случайно оказались в одной связке, потому что когда-то нас еще младенцами собрал воедино отец, но сегодня каждая из сестер уже идет по жизни своим путем, не оглядываясь на остальных. Я сделала еще несколько глубоких вдохов и попыталась заняться тем, что настоятельно советовали мне все мои психотерапевты: проанализировать причины моих внезапных припадков злости. И, кажется, подумала я, у меня даже готов ответ на этот вопрос. Вот Алли только что рассказала мне о том, что все мои сестры обрели свое счастье, нашли тех, кто их любит. Даже Сиси! А я ведь совершенно искренне полагала, что ее, как и меня, невозможно полюбить. И вот тебе пожалуйста! Преодолела же она как-то эту свою более чем странную привязанность к Стар, сбросила с себя чары и двинулась вперед. Разумеется, ее главная страсть – это искусство. Его она всегда обожала.

И вот я… Ни дать ни взять, белая ворона в собственной семье. С момента смерти отца я преуспела лишь в одном: нашла себе более надежного дилера, снабжающего меня наркотой. С точки зрения материальной я, конечно, самая финансово обеспеченная из всех своих сестер. Судя по той информации, которую сообщает мне мой бухгалтер, я уже заработала столько денег, что вполне могу себе позволить перестать работать прямо сегодня, потому что тех денег, что у меня есть, мне наверняка хватит до конца моих дней. Может быть, над этим стоит подумать? Тем более что на данный момент я и понятия не имею, чего бы мне хотелось, чем таким я хотела бы заняться в ближайшем будущем.

В дверь негромко постучали.

– Электра, ты у себя? – услышала я голос Алли.

– Да, проходи.

Дверь отворилась, и на пороге появилась Алли с малышом на руках.

– Прости меня еще раз, если я невольно расстроила тебя, – повинилась она снова, не решаясь переступить порог.

– Ерунда! Проехали! Тем более что дело не в тебе, а во мне самой.

– И все равно прости меня! Такое счастье, что ты приехала. Я ведь так обрадовалась нашей встрече. Можно, я присяду? Он у меня тяжеловес.

– Садись, – ответила я со вздохом. Меньше всего на свете мне хотелось продолжения допроса с пристрастием. Но тут Алли исхитрилась и поймала-таки меня в ловушку. Куда деваться из этих четырех стен?

– Хочу тебе кое-что рассказать, Электра. Об этом мне рассказала Тигги. По ее словам, мы должны довести наши изыскания до конца.

– Да? А что за изыскания?

– Дело в том… когда она была в Атлантисе месяц тому назад, она обнаружила в нашем доме погреб, в который можно спуститься только на секретном лифте.

– Э-э… Ну, и что?

– Она там побывала. Говорит, что на первый взгляд самый обычный погреб, в котором хранятся вина. Но она заметила дверь, спрятанную за одним из стеллажей, на котором лежат бутылки с вином. Может, нам все же стоит узнать, куда именно ведет эта потайная дверь?

– Хорошо! А почему не спросить об этом напрямую у Ма?

– Конечно, можно и так, но Тигги сказала мне, что у нее сложилось впечатление, будто Ма не особенно горит желанием разговаривать на эту тему.

– Что за глупости, Алли! В конце концов, это же наш дом, а Ма всего лишь здесь работает! По-моему, мы имеем право задавать ей любые вопросы… И вообще, делать все, что нам заблагорассудится. Ты не находишь?

– Конечно, мы имеем право, да, – вздохнула в ответ Алли. – Но тебе не кажется, что тем самым мы можем проявить неуважение к самой Ма. Она ведь работает в Атлантисе с незапамятных времен. Практически весь дом на плечах ее и Клавдии. Она растила всех нас. И мне не хотелось бы, чтобы она подумала, что мы стали наступать ей на пятки, почувствовав себя полноценными хозяйками, как только все в доме… переменилось.

– Так ты предлагаешь нам глубокой ночью проникнуть в погреб тайком, спуститься на секретном лифте вниз и прямо на месте узнать, куда ведет эта дверь, да? – Я иронично вскинула брови. – Ну прямо как в романе про благородных разбойников, рыцарей плаща и шпаги! А нельзя ли все же попроще? Спросить у Марины, и все дела.

– Престань вредничать, Электра! Нельзя же быть такой колючкой… Говорю же тебе, в нашем доме есть и потайной лифт, и погреб, и папа соорудил их с какой-то определенной целью. Как бы ты к нему ни относилась, но одного ты отрицать не станешь: отец был очень практичным человеком. В любом случае, я все равно не сплю по ночам из-за Бэра, а потому собираюсь наведаться туда. Просто думала, ты составишь мне компанию. Тем более Тигги сказала, что там нужно как минимум два человека, чтобы отодвинуть в сторону стеллаж, за которым и находится эта самая дверь. Она также рассказала мне, где лежит ключ. Послушай, ты не подержишь Бэра пару минут, пока я сбегаю и приму на скорую руку душ? – Алли поднялась с места и положила Бэра мне на колени. Чтобы младенец не сполз вниз, мне пришлось ухватиться за него обеими руками. В отместку он громко срыгнул.

– Отлично! – обрадовалась Алли, уже стоя в дверях. – А я весь последний час пыталась заставить его отрыгнуть лишнее!

Дверь захлопнулась, и мы с Бэром остались одни.

Я глянула на него, а он уставился на меня.

– Привет, – поздоровалась я тихонько. Главное, чтобы младенец не обмочил меня или что еще похуже, прикинула я мысленно. Как-никак, а я впервые держу такого маленького ребенка на руках.

– Ну и о чем задумался, малыш? Наверное, размышляешь над тем, почему я так разительно отличаюсь от твоей мамы, хотя и прихожусь тебе тетушкой? Дело в том, что у тебя был очень таинственный дедушка, хоть ты его и не успел увидеть, – продолжила я свой монолог, видя, что мальчик с интересом вслушивается в мою болтовню. – То есть я хочу сказать, что твой дедушка был замечательным человеком, очень-очень умным, сильным и смелым, но, как мне кажется, у него от нас было много секретов. А ты как думаешь?

Внезапно я почувствовала, как тело малыша расслабилось в моих руках, и к тому времени, как вернулась Алли, Бэр уже крепко спал, плотно смежив свои веки.

– Вот так чудеса! А у тебя есть подход к детям, – улыбнулась мне Алли. – Я его часами укачиваю, пока он соизволит закрыть глазки.

– Наверное, он просто устал, – предположила я, когда Алли осторожно взяла сынишку из моих рук.