Текст книги "Полночь в Эвервуде"

Акт 1
Сцена вторая

Если Мари уже не смела упоминать о своих приключениях, то ее все равно одолевали воспоминания о Королевстве Сладостей; и когда она думала о них, она видела все так ясно, как будто снова была в Рождественском лесу, или на Реке из розового масла, или в Городе цукатов. И поэтому, вместо того чтобы играть, как обычно, со своими игрушками, она сидела очень тихо и неподвижно, в глубокой задумчивости, и все называли ее «маленькой мечтательницей».

Александр Дюма. «История Щелкунчика»

Глава 14

Снег был плотным и хрустящим, проложенная в нем лесная тропинка напоминала сахарный песок, Мариетта углубилась в этот заколдованный мир. В воздухе стоял густой запах хвои, снега и марципана. Изумрудные ели поднимались вверх, задевая верхушками полуночную мозаику созвездий. Когда она в последний раз смотрела в ночное небо в Ноттингеме, на нем охотился Орион, Персей праздновал победу над Медузой, а рядом сверкал Возничий. Картины из древнегреческой мифологии, эти мифы были ее старыми друзьями. Здесь звезды говорили на незнакомом ей языке. Она кружилась на месте, прерывисто дыша, мысли ее путались от удивления.

– Как это может быть? – прошептала Мариетта, она подозревала, что Дроссельмейер участвует в этом, хоть и не была уверена. Дроссельмейер. Одна мысль о нем вызвала у нее панику. Ей нельзя возвращаться в тот запертый бальный зал. Гораздо лучше спрятаться на короткое время, пока опасность не минует. Несмотря на то, что она сильно замерзла, а ее дыхание превращалось в морозный пар.

Нежная мелодия, напоминающая любимый ноктюрн Шопена, доносилась из-за стены елей с восточной стороны от нее. Завороженная этими звуками, то нарастающими, то стихающими, Мариетта пошла по этой тропинке из музыки и вышла к сверкающей излучине замерзшей реки, освещенной сияющими шарами изо льда. По ней скользили на коньках дети и взрослые, одетые в отделанные мехом накидки и бархатные штаны, слышались разговоры и смех. Мариетта всматривалась в эту сцену. Она раньше сомневалась, не оказалась ли в каком-то затейливом изобретении Дроссельмейера, но перед ней были люди. Это не могло быть создано им. Должно быть, он привел ее к какому-то странному входу и запер в ловушке до тех пор, пока она не согласится выполнить его требования. Холодок страха пробежал по ее спине, когда занавес был отдернут, и Мариетта поняла то, что отрицала много недель: Дроссельмейер одарен необычными колдовскими способностями. Возможно, дело было в столкновении с физическими доказательствами существования другого мира или в том, что здесь у Мариетты проснулись давно забытые ощущения, но в ней возродилась ее прежняя детская вера в волшебство.

А Дроссельмейер опутывал ее чарами с их самой первой встречи в Ноттингеме; просто ей не хватало этой веры, чтобы их распознать.

Маленький ребенок, розовощекий и пухленький, помахал ей рукой. Немного поколебавшись, Мариетта помахала ему в ответ. Оглянувшись через плечо, Мариетта подошла ко льду. Музыку играли двое мужчин с кудрявыми бородками и в пушистых шапках, исполняли они ее на необычных струнных инструментах. Они находились на противоположном берегу у излучины реки. Когда она подошла ко льду, то разглядела, что река огибает большой город.

Она увидела деревянные шале с припорошенными снегом островерхими крышами и более высокие строения с кручеными башенками, напоминающими взбитые сливки. На городской площади стояло множество маленьких деревянных домишек, образующих концентрические круги, среди которых сновали люди, обходя базар. Кроме этого там начиналось большое, замерзшее озеро. Высокий, прозрачный, головокружительно высокий мост пересекал ее, он тянулся к дворцу, которому самое место в витрине кондитерской. Дворец и озеро окутал плащ из острых ледяных утесов, с которых ниспадали водопады, замерзшие на лету и сверкающие при свете звезд, как накидка Мариетты от Уорта [15]15
  Чарльз Фредерик Уорт – французский модельер английского происхождения, основатель дома моды House of Worth, один из первых представителей высокой моды.


[Закрыть], оставшаяся дома. Все это обрамляли высокие ели.

В лесу послышался шорох. Мариетта задрожала и шагнула на лед, ей отчаянно хотелось затеряться среди людей на извилистых тропинках, напоминающих баварские волшебные сказки. Стараясь не упасть в своих атласных туфельках, она пошла по льду, имитируя скольжение на коньках, пока не перешла реку и снова не добралась до снега на берегу. В детстве они обычно проводили Рождество в их загородном поместье на севере, и Мариетта приставала к Фредерику, пока он не отвел ее кататься на коньках на замерзшее озеро. На озере лед был неровным, ветер слабым, но резким, а воздух наполняли далекие крики птиц. Здесь лед был гладкий, катающиеся хорошо владели своими тонкими и легкими, как крылья, коньками.

Ей подвернулась дорожка, вымощенная пастельными розовыми и сиреневыми булыжниками. По ней Мариетта дошла до города. Проходя мимо шале, она обнаружила, что они все-таки не из дерева, а из замерзших имбирных пряников. С их наклонных карнизов свисали гроздья сосулек. Другие маленькие жилые домики имели круглую форму и были раскрашены красными и белыми полосками, как леденцы-тросточки. Она остановилась, провела ладонью по булыжникам и улыбнулась с восторгом, уловив запах марципана. Скоро дорожка стала шире и вывела ее на центральный круглый базар. Здесь сам воздух был сахарным. Таким сладким и нежным, словно ты вдыхал частичку растаявшего облака.

Маленькие пряничные хижины с красными крышами и окнами стояли на марципановых булыжниках, в них продавали удивительные вещицы и кондитерские изделия. Мариетта шла мимо них, и ее сердце наполнялось тем детским восторгом, который заставляет детей ждать, когда Дед Мороз, этот ночной посетитель в зеленой одежде, приедет в своих санях и наполнит их чулки сладостями и игрушками. Она хотела бы никогда не терять своей веры в волшебство. Она отказалась от нее, повзрослев, и эта вера уже не таила в себе очарования. Возможно, тогда она могла бы доверять своим инстинктам.

В одной хижине предлагали жидкий шоколад в мятных чашечках; в другой – светло-розовых сахарных мышей, которые издавали писк, когда их надкусывали. В третьей запускали поезда из пряников, которые ехали по рельсам из длинных леденцов. А дальше стояли домики, которые обещали еще более волшебные вещи. Те лавки, где продавались ключи самой разной величины и формы, обещали доступ в любой мир по вашему выбору. Посеребренные колокольчики для саней обещали зазвенеть в ту секунду, когда в тебя кто-то влюбится. Снежные шары показывали заветное желание того, кто в них смотрит, словно открывали окно в душу. Мариетта нахмурилась и подошла ближе, чтобы рассмотреть один такой шар, но тут раздался чей-то голос, от которого мысли вихрем закружились у нее в голове.

Какая-то женщина опиралась локтями о подоконник и смотрела на Мариетту. Ее почти скрывала висящая связка валенок и стопки маленьких мятных елочек, облитых шоколадной глазурью, темной, как ночь. Она заговорила на странном языке, который, как с радостью обнаружила Мариетта, она сумела понять, когда разобралась в ее говоре.

– Откуда вы родом?

Мариетта заколебалась.

Женщина рассмеялась, и ее глаза утонули во множестве морщинок, а кожа стала похожей на смятый пергамент.

– Ох, не волнуйтесь. К нам забредает множество гостей каждый лунный месяц. – Ее нос был похож на крохотную пуговку, но, несмотря на непринужденный смех, глаза ее оставались холодными.

Мариетта постаралась собрать разбегающиеся мысли и взять себя в руки.

– Можно узнать, где я нахожусь?

– Вы открыли для себя чудеса Эвервуда [16]16
  Everwood (англ.) можно перевести как «вечный лес».


[Закрыть], конечно. Страны льда и сахара, заколдованной сверх всякой меры. Через какую дверь вы нашли вход?

– Вы хотите сказать мне, что есть и другие миры, не только мой и ваш? – Мысли Мариетты кружились все быстрее.

Женщина еще раз от души расхохоталась.

– Их гораздо больше, чем вы или я можем подумать. Некоторые крохотные, целые вселенные занимают пространство размером с чайную чашку. Другие такие огромные, что вы и представить себе не можете. Однако вы не должны забывать, что вы и сами меняетесь, чтобы соответствовать каждому из них. Как только вы вступили в Эвервуд, вас одарили умением понимать наш язык и говорить на нем. Другие перемены имеют длительные последствия. Однажды мой сын обнаружил, что он сделан из дерева, когда был в стране марионеток. И он поспешил покинуть тот мир. – Ее взгляд затуманился, когда она погрузилась в свои воспоминания. – Однако его левое колено в морозный день до сих пор поскрипывает.

У Мариетты закружилась голова так, будто она исполняет фуэте.

– О боже, – выдавила она из себя.

– Тем не менее мы в Эвервуде привыкли к случайным гостям, разумеется. Потерянные души имеют привычку находить себя здесь. Сначала Эвервуд производит большое впечатление, но мой добрый совет – лучше вам уйти отсюда.

Мариетта была уверена, что она ослышалась.

– Прошу прощения?

Женщина пожала плечами:

– Прекрасная идея – вкусить жизнь в другом мире, чтобы было что вспомнить в будущем, когда ты поседеешь и тебя позовут звезды, но неизвестные опасности наносят самые глубокие раны. – Улыбка исчезла с ее лица, без нее серые глаза в окружении морщинок казались ввалившимися. Она кивнула в сторону дворца и понизила голос до шепота: – Я советую вам уйти, пока вы не привлекли к себе их внимание.

Мариетта посмотрела на дворец, возвышающийся над городом. Его шпиль вонзался в усыпанное звездами небо.

Женщина отошла в глубь лабиринта товаров и вновь появилась с парой валенок. Она поставила на пряничный прилавок новехонькие валенки из ярко-белой шерсти, на толстой подошве.

– Вы в вашем мире носите такие странные туфли. – Она бросила взгляд на пуанты Мариетты. – Очень красивые, но если долго ходить в них по снегу, можно очень скоро заболеть ледяной лихорадкой.

Мариетта подавила желание обхватить себя руками. Больше она ничего не могла сделать, чтобы не стучать зубами. Она высоко подняла голову и посмотрела женщине в глаза:

– Они очень красивые. Но, к сожалению, я не взяла с собой никаких денег. – Стыд окатил ее липкой волной.

– Такие, как вы, всегда без денег. – Голос женщины стал более резким. – Я с радостью обменяю их на ту безделушку, которая украшает твои волосы. – И она указала на перламутровый гребень в волосах Мариетты.

Мариетта подумала, взявшись пальцами за гребень. У нее онемели пальцы ног от холода, и она боялась их отморозить. Но гребень был усыпан искусственно выращенными жемчужинами и стоил гораздо больше, чем товар, предложенный женщиной.

– Боюсь, он мне очень дорог, так как это подарок моей матери, – осторожно возразила она.

Женщина смягчилась.

– Тогда как насчет вот этого? – Она кивнула на атласный кушак на талии Мариетты. – Или, если вы согласны обменять их, – она указала на золотые серьги Мариетты, – я дам в придачу еще и вот это. – Она нагнулась под прилавок и выпрямилась, держа в руках накидку насыщенного изумрудного цвета, отделанную золотым шитьем. Накидка выглядела плотной и теплой, и Мариетта при виде нее еще острее ощутила холод.

– Очень хорошо. – Мариетта сняла серьги.

Женщина тут же схватила их, ее глаза блестели.

– На товарах путешественников всегда можно хорошо заработать. Такой способ перемещения в другой мир таит в себе свою собственную магию. – Она пододвинула к Мариетте валенки по прилавку.

Сняв пуанты и накладку на пальцы внутри них, Мариетта почувствовала огромное облегчение. Валенки внутри были выстланы пушистым материалом, названия которого Мариетта не знала, в них ногам было так удобно, будто шагаешь по мягкому ковру. Накинутая на плечи накидка сразу же согрела ее. Она связала ленты обоих балетных туфель, повесила их на шею и поблагодарила женщину.

Та махнула рукой Мариетте:

– Да-да, вы очень благодарны, я уверена. А теперь вам нужно немедленно уходить. Дворец из замороженного сахара, может быть, и вызывает восторг своим видом, от которого у вас слюнки текут, но эти величественные залы отравлены невообразимой жестокостью.

Мариетта еще раз взглянула на далекий дворец.

– Он действительно сделан из замороженного сахара?

– Да. Сделан самим Великим Кондитером. К такому уровню мастерства стремятся все кондитеры Сахарного переулка. И такой холодный, что кожа отстает от костей.

Мариетта послушалась ее совета и пошла обратно по дорожке. Она уже провела достаточно времени в этом странном месте; Дроссельмейер, наверное, уже вернулся к празднованию Рождества. Когда Фредерик узнает о его настырном ухаживании, надеялась она, Дроссельмейера выгонят из их особняка. И все-таки она немного жалела, что не может остаться и узнать побольше об этом заколдованном городе. Она пошла медленнее и впитывала все, что происходило вокруг нее. Пышные булочки, испеченные в виде снеговиков, аромат, напоминающий те пекарни, которые она любила в Париже. Снежинки, превращенные в драгоценности, бархат с ароматом ванили. Сосуды с попкорном, испускающие причудливые завитки карамельного пара, когда продавец насыпал их в бумажные кульки. Большой прилавок, больше всех остальных, предлагал только маленькие стеклянные флаконы, испускающие сине-зеленое сияние. Рекламная вывеска гласила, что это расплавленное колдовство. Когда Мариетта проходила мимо, продавцы закрывали витрины под протестующие возгласы длинной очереди снаружи.

Свернув не туда, куда надо, она оказалась перед конюшней и остановилась. Там резвились миниатюрные олени, мохнатые, с толстыми короткими ножками и рогами, увешанными золотыми колокольчиками, которые красиво звенели. Их ветвистые рога говорили о том, что это взрослые особи, но ростом они едва доставали до коленей Мариетты. Она улыбнулась, потом отвлеклась от них и перешла по замерзшей реке на другой берег.

Огни и шум города остались вдалеке. Мариетта брела по снегу все медленнее, холод пробирал ее до костей. Ели смыкались у нее за спиной, снова обволакивая ее тишиной. Страх перед Дроссельмейером вспыхнул опять вместе с новой тревогой; поглощенная мыслью о бегстве от него, она не оглядывалась назад, чтобы посмотреть, как выглядит вход в этот мир, и она сильно сомневалась, что случайно найдет те старинные часы на куче снега, оставленные там, чтобы обозначить вход. Что, если план Дроссельмейера был более подлым, чем она думала, и ей суждено застрять в этом мире? Она была совсем сбита с толку: она не понимала, почему он отправил ее в такой восхитительный город.

Мариетта все шла и шла, пока ее не охватила уверенность, что она уже прошла больше, чем по пути сюда. Беспокойство превратилось в панику, вонзившую в нее свои шипы. В какую бы сторону она ни повернула, она видела гигантские ели и сугробы сверкающего снега. Ничто не отмечало тропу, ни света, ни музыки не доносилось до нее, куда бы она ни направлялась. Всюду был лишь бескрайний, молчаливый лес. А когда она куда-то сворачивала, то не могла потом вспомнить, куда двигалась до этого. Возможно, она ходила кругами, сама того не подозревая. Возможно, Дроссельмейер и не собирался позволить ей добраться до того милого городка. Может, он знал только этот лес.

Ее дыхание превращалось в морозный пар, она сунула руки в карманы накидки. И нащупала там что-то смятое. Мариетта нахмурилась и вытащила из кармана записку, написанную на обрывке пергамента, в который был завернут маленький мешочек. Она гласила:

«Уменьшающая пыль. Наберите ее на кончики пальцев и приложите к той части себя, которая вам нужна».

Мариетта вспомнила о крохотном носике женщины и спросила себя, не положила ли она записку в карман нарочно. Она отогнала эту мысль; женщина провернула такую сложную сделку, поэтому записка наверняка была просто забыта в кармане. Она сунула ее в карман платья, спрятала руки в бархатную глубину накидки и продолжала медленно, с трудом пробираться вперед по этому скованному морозом миру.

Глядя вверх на незнакомые ей звезды, она заметила, что они ярче и их гораздо больше, чем на Земле. Это открытие обрушилось на нее с такой силой, словно она столкнулась с чем-то большим, чем может понять мозг смертного: что она погрузилась в другой мир, отличный от своего. Она продолжали идти все дальше, в глубокой тишине. И ей становилось все холоднее и холоднее.

Внезапно какой-то шепот заставил ее оцепенеть от ужаса.

Глава 15

Мариетта схватилась за свои пуанты, их жесткий каркас мог послужить оружием. Она обернулась и увидела… ничего не увидела. Возможно, ей почудилось, или сыграл шутку холодный воздух, или она слишком замерзла.

Шепот раздался во второй раз.

– Покажись! – потребовала она.

Шепот прекратился. Мариетта чувствовала себя очень странно. Ей казалось, что за ней кто-то наблюдает. Не доверяя тому существу, которое, возможно, следит за ней из леса, Мариетта пустилась бежать. Пятна звездного света на снегу среди елей освещали ей дорогу. Однако каждое дерево, мимо которого она пробегала, казалось окутанным темной тенью. Она замедлила шаг и пристально вгляделась в них. Лес был полон причудливых, извивающихся теней. Окружающий ее воздух стал плотным, ей казалось, что она вдохнула такую тень и теперь она опутала ее легкие, обвила ее своими щупальцами и душит изнутри. Мариетта озиралась по сторонам, тяжело дыша. И все же чем больше она смотрела на эти тени, тем труднее их было рассмотреть. Они представляли собой эфемерную субстанцию, всего лишь клочья дыма, связанные друг с другом паутиной злого умысла.

Мариетта снова побежала. Легкие ее вздымались, горло сжала паника, она бежала в том направлении, где, по ее представлениям, должен был находиться пряничный город. Но нежная мелодия, заворожившая ее недавно, уже умолкла, и перед ней были только ели, снег и звезды. Она все больше углублялась в лес. Случайная ветка хлестнула ее по руке и вспорола кожу, заставив вскрикнуть.

Ветви низко опустились под тяжестью снега, укрывшего лес. Когда-то мадам Белинская рассказывала им о ледяных просторах Сибири, диких и огромных, и Мариетта слушала ее с дрожью. Теперь она все дальше углублялась в эту страну и невольно воображала, как легко можно затеряться в подобном месте.

Она заставляла себя бежать быстрее, но легкие ее разрывались. Царапина на руке превратилась в длинную красную рану, из которой на снег падали капельки крови. Ее сказка превратилась в сказку о Гензеле и Гретель [17]17
  «Ге2нзель и Гре2тель»; также «Пряничный домик», – немецкая народная сказка, записанная и изданная братьями Гримм. История о юных брате и сестре, которым угрожает ведьма-людоедка, живущая глубоко в лесу, в доме, построенном из хлеба и сладостей. Эти дети, попав к ведьме, спасают свои жизни благодаря находчивости.


[Закрыть], только еще более мрачную. Оглянувшись назад, она увидела, что ее кровь замерзает на снегу и превращается в маленькие рубины. Темный туман крался вслед за ней по кровавому следу. У Мариетты вырвалось тихое рыдание, которое никто не услышал, и она побежала дальше, петляя между гигантскими елями, все больше впадая в отчаяние от преследующей ее судьбы. Дышать становилось все труднее, и в конце концов она сбавила темп.

Тени скопились вокруг ее ступней, а воздух вдруг наполнился шепотом. Хриплый, горловой шепот произносил слова на каком-то неизвестном ей языке, но он вызывал в ней темный ужас и перехватывал дыхание ледяными пальцами. Ее грудную клетку стиснуло так, как ни один слишком туго зашнурованный корсет. Она потихоньку пятилась назад, пока не почувствовала за спиной ель. Ее шершавый ствол царапал кожу, весь лес стремился откусить от нее кусочек. «Кто ты?»

Шепот становился все громче, пока тысяча голосов не заполнила ее голову, они давили на череп, заставляли задыхаться от страха и сомнений, а в лесу становилось все темнее и темнее, пока даже звезды не превратились в воспоминания. Мариетта споткнулась и выставила вперед руку, чтобы не упасть на дерево. Его сотрясала вибрация. Далекая дрожь охватила весь лес. Что-то двигалось по направлению к ней. Рокот нарастал и приближался, и она узнала этот звук: это стучали по снегу копыта.

Тени налетели на нее подобно огромной летучей мыши и крепко обхватили своими темными крыльями, не давая дышать. Мариетта лишилась зрения и упала в снег. С огромным усилием она снова открыла глаза и увидела дрожащие вокруг нее щупальца. Мысли ее засахарились, как старый мед, дыхание стало медленным и неглубоким, будто она тонула в липком море из меда.

Вдруг появились большие сани, они неслись среди елей в снежном вихре и шуршали полозьями. Их тащили два лося, украшенные широкими рогами. Филигранные серебряные полозья загибались спереди и заканчивались фигурами мышей, которые смотрели в лес ястребиным взором охотников. На блестящих бортах из обсидиана висели фонари, горящие ледяным светом, а в санях сидели четверо солдат на скамьях с темно-красными подушками. Один из них, сидящий впереди, заметил в снегу Мариетту, резко натянул вожжи и остановил лосей.

С их появлением тьма немного отступила, и Мариетта поднялась на ноги. Серые щупальца цеплялись за ее ступни, оплетали кольцами ноги.

Один солдат вышел из саней. Он был одет так же, как и другие, в двубортный темно-красный мундир, украшенный золотыми пуговицами и эполетами, и кремовые бриджи, заправленные в черные сапоги. Высокий, широкоплечий, с правильными чертами лица, он серьезно смотрел на нее. Казалось, его нарисовали в одной цветовой гамме; глаза желтовато-коричневые, лицо золотистое и над ним волосы цвета бронзы. Он напомнил Мариетте те бронзовые скульптуры, которые она рассматривала в Афинах, когда отец повез туда их с Фредериком в целях образования. Она покачнулась, на мгновение усомнившись, не идет ли она снова по тем залитым мягким солнцем улицам, но нет: это мягкое серебристое сияние излучали звезды. Звездный свет вернулся. Но тьма все еще цеплялась за нее, ее шепот стал тише, его слышали только ее уши, но она все еще дышала с трудом.

Мариетта не успела заговорить, когда солдат выхватил из ножен саблю и рубанул ею воздух на волосок от ее руки. Она ахнула и посмотрела вниз. Сабля сверкала, как тысячи звезд. Она разрезала тени, как дым, и освободила от них Мариетту. Она вздохнула с облегчением, наполнив легкие, и прижала дрожащую руку к груди.

Тени уползли прочь и растаяли.

Солдат внимательно посмотрел на Мариетту. Она встретилась с ним взглядом, и в ее голове зазвучали предостережения.

– Лес не место для путешественников. Вам повезло, что вы встретились только с Тенями, – наконец произнес он, вкладывая саблю в ножны. – Я капитан Легат, командующий Королевской армией, и обещаю вам нашу помощь, если вы поедете с нами. – Ему не удалось придать голосу вопросительную интонацию. Снова вернувшись в сани, он опять взял в руки вожжи. Лоси нетерпеливо били копытами снег.

Другой солдат спрыгнул с саней и предложил Мариетте руку. Она колебалась. Капитан оглянулся на нее:

– Мое предложение будет действовать не так уж долго.

Его тон заставил Мариетту замереть.

– Я просто думаю о том, доверять вам или нет.

Солдат, предложивший ей руку, улыбнулся:

– Послушайте. Вы это слышите?

Не считая голоса солдат и топота копыт лосей, в лесу стояла тишина. Мариетта озадаченно посмотрела на него. Он хитро улыбался.

– В Эвервуде мы говорим, что, когда в лесу звенит жизнь, можно не торопиться, так как он обратил свое внимание на что-то другое. Но когда лес молчит, это значит, что он смотрит на тебя.

Она оглянулась. Деревья закрывали горизонт, тишина становилась все более угрожающей, чем дольше она смотрела на них. Ни одна ветка не шевелилась на ветру, ни намека на птичье пение, ни тихого шороха падающего снега.

Мариетта подала ему руку.

Он помог ей подняться и сесть впереди, рядом с капитаном Легатом, который первым пришел к ней на помощь.

– Вы отвезете меня обратно в мой мир? – спросила она.

– Мы возвращаемся во дворец, – ответил он, щелкнул вожжами, и лоси помчались назад через лес, а сани полетели по снегу вслед за ними.