Текст книги "Библиотечный шпион"

Глава седьмая
Ава

Но ПНЗГ за Авой так и не пришли, сосед тоже не вернулся. Следующий день перетек в неделю, и еще одну, и еще, а в квартире напротив, к сожалению, так никто и не появлялся.

Этим утром солнце поглаживало своими лучами закрытые ставни, и его сияние просачивалось сквозь трещинки в дереве, чтобы сообщить Аве о наступлении нового дня. Еще даже толком не одевшись, она прокралась ко входной двери и, как обычно, посмотрела в глазок и прислушалась. Но из квартиры напротив по-прежнему не доносилось ни звука.

Аве ужасно хотелось навести справки о соседе, но тогда раскрылось бы, что его арестовали из-за ее беспечности – что наверняка порадовало бы мистер Симса, – и поэтому она держала язык за зубами. За прошедшие недели отношение мистера Симса к Аве ничуть не смягчилось, даже после того, как она разобралась, какие именно издания представляют интерес для их отдела. Чувство вины как будто расползалось по пустой квартире, сводя Аву с ума и лишая покоя. Впервые с тех пор, как она прочитала «Преступление и наказание», она начала понимать, как тяжесть совершенных проступков понемногу лишала Раскольникова разума, так что в итоге ему отчаянно захотелось перед кем-то повиниться.

Перед кем угодно.

Хоть перед Джеймсом.

Ава оторвалась от глазка и выпрямилась. Они не виделись с ее первого дня в Лиссабоне, и ей очень хотелось узнать, может ли он предложить какие-то способы выяснить местонахождение ее соседа. И понять, насколько она виновата в его аресте. Но именно теперь, когда ей требовалось с ним встретиться, Джеймс куда-то пропал.

Смиренно вздохнув, Ава отошла от двери и начала собираться. За время, проведенное в Лиссабоне, у нее выработался своеобразный утренний ритуал, и вот она уже направлялась в город с курьерской сумкой через плечо, куда планировала уложить литературный улов. Внимание ПНЗГ к персоне Авы и ее скучному бытию угасло через несколько дней после исчезновения соседа, и она совершенно не горевала об утрате непрошеной свиты.

Первым делом она навестила киоск рядом с домом и помахала молодому человеку за прилавком.

– Bom Dia, Alfonso.

Владелец киоска в ответ расплылся в улыбке и спросил, как у нее дела, на португальском – именно с Альфонсо Ава делала свои первые шаги в изучении нового языка. Конечно, она все еще отвечала медленно, с трудом, задумываясь над каждым словом, но по опыту знала, что как только начнет на новом языке думать, беглость придет сама. Но Альфонсо не только помогал Аве вгрызаться в гранит португальского – он откладывал для нее самые ценные газеты. Как многие жители Лиссабона, он помнил Первую мировую войну, когда Португалия не соблюдала нейтралитет и воевала против Германии. Когда он наклонялся, становился виден блестящий значок Королевских военно-воздушных сил, приколотый на изнанке лацкана, – этот символ поддержки антигитлеровской коалиции в городе носили многие, хотя не всем приходилось его скрывать от посетителей, как это делал Альфонсо.

Перед его киоском еще до открытия собиралась многонациональная толпа покупателей, которые не только стремились заполучить вражескую прессу, но и смести те материалы, которые противник не должен был увидеть.

Дождавшись, когда у киоска не останется посетителей, Альфонсо вытащил из-под прилавка стопку газет и вручил Аве. Она поспешно запихнула их в сумку, но успела заметить свежее издание «Дас Райх» с заголовком «Самый опасный враг» на первой полосе. На сопровождающем статью фото группа евреев держала звезду Давида и, судя по всему, список заповедей. Аву затошнило от отвращения к нацистам.

– Obrigada, Alfonso, – поблагодарила она, протянула заранее отсчитанную и аккуратно сложенную пополам пачку эскудо, и Альфонсо приложил два пальца к правой брови в шутливом салюте.

Направляясь к площади Росиу, Ава так и эдак потряхивала и уминала сумку, чтобы газеты легли ровнее. Но сумка была на несколько сантиметров меньше необходимого, так что проблема казалась нерешаемой.

Киоском около популярного «Кафе Никола» заведовал большой грубиян, неприветливый с любым покупателем, независимо от его национальной или политической принадлежности – на фоне неприязни к человечеству в целом его не заботили подобные мелочи. Но он где-то умудрялся добывать «Дер Ангрифф», разухабистое немецкое издание, пропитанное антисемитизмом, которое с садистской иронией заявляло, что служит «борьбе притесняемых против гнета». Ава очень скоро перестала проглядывать это издание в поисках интересной информации и не завидовала тем, кому приходится вычитывать подобные лживые статьи в поисках ключей к нацистской военной тактике.

Ава поблагодарила владельца киоска, который что-то проворчал в ответ, и вышла обратно на улицу сквозь дверной проем, окаймленный прелестными сине-белыми изразцами, принадлежавшими, судя по всему, к другому столетию. На улице уже стояли вынесенные из кафе столы и стулья, и на них, в теплых солнечных лучах и опаловом полупрозрачном сигаретном дыму, уже вальяжно восседали посетители обоих полов. Хотя Ава провела в Лиссабоне неполный месяц, она уже легко отличала беженцев от местных жителей и даже могла понять, на какой стадии своих злоключений они находились.

Те, кто только что приехал, сидели неестественно прямо, настороженно, постоянно озираясь. Позже, затянутые в водоворот ожидания, они смирялись с неизбежным и встречали нескончаемую вереницу дней в расслабленных позах. И, наконец, немногие, кому повезло – кому одобрили визы и кто смог достать билеты, – с трудом могли усидеть на месте и постоянно барабанили пальцами от нетерпения, отмечая в календаре ползущие, как улитка, дни, оставшиеся до отплытия.

Только вот корабль мог и не прийти.

Когда Ава, скрепя сердце, согласилась на перелет через Атлантику, она еще не понимала, как ей повезло. Чтобы покинуть Лиссабон, требовалась такая сумма, что даже состоятельные беженцы не всегда могли ее выплатить.

Но невзирая на то, по какому из кругов ада судьба вела каждого из них в данный момент, пережитые испытания отразились на всех беженцах. Они читались в том, как ввалились щеки, какими тонкими и хрупкими казались их тела; в том, какими тихими и серьезными были их дети, ставшие свидетелями событий, вообще не предназначенных для людских глаз; в их одежде – или слишком нарядной у тех, кто собирался отъезжать, или поношенной, но чистой, потому что это был единственный комплект, и его стирали каждый день. Даже украшения на женщинах красноречиво говорили о том, через что им пришлось пройти, – ожерелья и бусы, слишком тяжелые для тонких шей, браслеты, свободно болтающиеся на костлявых запястьях, серьги с самоцветами, оттягивающие мочки ушей.

При появлении Авы некоторые из детишек – те, с которыми она общалась ранее, – оживились и принялись наблюдать, как она вынимает из сумки четыре книги, которые купила в «Ливрарии» на свои деньги: повесть на польском с яркими изображениями животных в лесу, похожую книжку на французском и две большие повести на французском и немецком для читателей постарше.

Подарки были приняты с восторгом; ему вторили слабые благодарные улыбки матерей, заменявшие любые слова. Ава знала, насколько эти книги, пусть и совсем небольшие по объему, важны. В чужой стране, где ты никого не знаешь, ты словно встречал друга; на короткое время ты освобождался из плена обстоятельств; ты получал передышку в череде ударов судьбы. Забываясь на время в вымышленных историях, сама Ава некогда смогла отпустить прошлое и научиться жить без родителей с поддержкой одного лишь Дэниела. Как и Джо Марч в «Маленьких женщинах», она нашла утешение среди печатных строк.

Последнюю остановку Ава сделала в «Ливрарии», где окунулась в затхлый аромат старых книг, который навеял мимолетное воспоминание об отделе редких книг. В уютном португальском магазине всегда можно было наткнуться на какое-то сокровище – справочник на немецком, карту на венгерском, брошюру на японском – и незамедлительно их купить.

Расплатившись, Ава вышла на улицу и запрыгнула в трамвай, который проезжал мимо американского посольства. Очередь из беженцев исправно, день за днем, тянулась вдоль улицы, и каждый раз при виде этих умоляющих глаз сердце Авы снова сжималось. А ведь единственная разница между ней и людьми в очереди – ее американское происхождение. Виза, лежащая у нее в столе, доставшаяся ей просто по праву рождения, для беженцев из Европы являлась золотым билетом в будущее. Эта несправедливость неизменно ранила Аву. И самое ужасное – она ничем не могла им помочь.

Обычно в посольстве Пегги встречала Аву с улыбкой, мистер Симс соблюдал дистанцию, а Майк всегда держал наготове пару острот, но в этот раз Пегги фактически налетела на Аву, размахивая чем-то вроде открытки и напоминая птицу с одним крылом.

– Тебе письмо! – ткнула она в руки Авы то, что оказалось конвертом с алой литерой V. – Похоже, от твоего брата. – Пегги придвинулась ближе. – Я не собиралась вмешиваться в твою личную жизнь, но Майк просил убедиться, что оно не от поклонника.

Ава только отчасти поверила заявлению Пегги, но все же поблагодарила и взяла письмо. Пегги была из тех людей, которые все обо всех знают, от нее этого даже ждали, и временами эта особенность могла очень пригодиться.

– Только не говори Майку, что я передала тебе его просьбу. – Пегги прикрыла рот рукой, как будто только сейчас осознала, что раскрыла чужой секрет.

– Не скажу, – пообещала Ава.

Пегги оглянулась и спросила заговорщически:

– Но у тебя есть ухажер?

Вместо ответа Ава только рассмеялась – брат был единственным мужчиной, с которым она переписывалась. Она вообще не помышляла о романах, и уж тем более не собиралась создавать у Майка впечатление, что готова к интрижке.

С конвертом в руках и сумкой, полной свежей прессы, на боку, Ава направилась в дальнюю комнату. Микрофильмы очень пригодились на войне – и не только для того, чтобы отправлять документацию в Вашингтон, но и для обмена сведениями внутри войск. Переписка между солдатами и их семьями тоже переснималась в микрофильмы, а потом распечатывалась в месте вручения. Правда, для этого использовались листы в два раза меньше обычного, поэтому строки оказывались притиснутыми друг к другу, но печать была хорошего качества и четкая, и поэтому внешний вид таких драгоценных посланий не имел значения.

Ава всего второй раз получала письмо от Дэниела, и ее охватило странное чувство, болезненное и приятное одновременно: смесь любви и благодарности за все, чем он пожертвовал ради нее, боль разлуки, страх за его благополучие. Нет, эти чувства неизменно сопровождали ее, но хранились глубоко под спудом, но сейчас, при виде письма, вырвались наружу с новой силой.

Письмо до последней буквы отражало характер Дэниела. Ава читала печатные слова, но в ушах у нее гремел звучный голос брата:

«Если сформулировать одним благонадежным предложением: я жив-здоров-накормлен и надеюсь, ты тоже. Ты знаешь, что мне не нравится, что ты тоже решила полезть к быку на рога, но все равно должен сказать: я чертовски горжусь тобой! Береги себя и держи носовой платок в кармане. Люблю тебя.

Д.»

Улыбнувшись, Ава убрала листок обратно в конверт, бережно отложила в сторону, достала сегодняшний улов прессы и приступила к фотографированию. Поначалу она старалась читать то, что снимает, но в итоге поняла, что от их отдела ждут в первую очередь скорости. В их обязанности входило не изучать информацию, а пересылать как можно больше текстов в Вашингтон, где их уже будут анализировать в поисках средств борьбы со странами Оси.

Говоря по правде, работу скучнее трудно было придумать: открыть газету, расположить на платформе, щелкнуть затвором, промотать пленку на следующий кадр. Повторить. Раз за разом, день напролет.

Она по-прежнему проглядывала наискосок все документы в поисках чего-то, что может привлечь внимание специалистов в Вашингтоне, – не только в газетах и периодических зданиях, но и в книгах, справочниках и прочей иностранной печатной продукции, которую удавалось раздобыть. А в промежутках мысли Авы постоянно возвращались к беженцам – не только выстроившимся в очереди вдоль американского посольства, но и к тем, кто прохлаждался на площади Росиу в ожидании шанса уехать.

Но наверняка им можно было помочь и другими способами – именно эта идея в итоге привела Аву к дверям кабинета мистера Симса. Постучав по лаковой поверхности, она дождалась раздраженного неприветливого разрешения и вошла внутрь.

Одного мрачного отстраненного взгляда мистера Симса хватило, чтобы из головы Авы вылетели все заранее отрепетированные слова, и она выпалила просто:

– Я хотела бы чем-то помочь беженцам.

Мистер Симс даже не поднял головы от папки с документами, лежавшей перед ним на столе.

– Вы уже помогаете. Вы высылаете информацию в Вашингтон. Изучение иностранной прессы помогает нам получить разведданные, возможно, недоступные для получения другими способами.

– Но должно быть что-то еще, что мы можем сделать.

– Союзники, в частности Америка, вкладывают большие средства в поддержку беженцев здесь, в Лиссабоне. Этим же занимаются местные еврейские общины, – бесцветным тоном, словно его утомляла необходимость говорить, сообщил мистер Симс. – Всемирный совет церквей, португальский Красный Крест, международный Красный Крест, квакеры и еще куча всяких ЕРК, УЮК, КОМАССИС и других, которых я уже и не упомню. – Он захлопнул папку, тяжко вздохнул и с невероятным усилием поднял взгляд на Аву. – Мисс Харпер, вы приехали сюда, чтобы делать выборку газет и книг. И если каждый будет делать свою работу, война закончится быстрее. – Он поднял руки в жесте, предупреждающем возражения и дающем понять, что скучная лекция закончена.

Ава кивнула и вышла за дверь, но выволочка не уменьшила ее решимость – она была уверена, что в ее силах сделать для беженцев куда больше.

* * *

Несколько дней спустя, созерцая заваленный продукцией прилавок канцелярского магазина, Ава заметила знакомое лицо – то самое, которое жаждала увидеть.

– Джеймс! – окликнула она, когда тот оказался поблизости.

Мужчина обернулся и улыбнулся ей.

– Мисс Харпер, какая чудесная неожиданность.

– А я как раз надеялась натолкнуться на вас, – быстро пояснила Ава и, пожалуй, слишком эмоционально, поскольку улыбка Джеймса стала еще шире. Но так или иначе, ей требовалась его помощь в поисках пропавшего соседа. А возможно, он подскажет способ помочь беженцам.

– Тогда я рад, что встреча состоялась, – опустил он голову в легком поклоне и самым располагающим тоном уточнил: – Чем я могу помочь вам, мисс Харпер?

Ава оглянулась – полки магазина ломились от товаров, но посетитель был только один – пожилой мужчина, который вроде бы сравнивал несколько листов бумаги. Ава провела в Лиссабоне всего три недели, но уже знала, что у всех стен тут есть уши и глаза, и любой, самый невинный на вид человек может оказаться шпионом.

– Вы не против, если мы побеседуем на улице? – предложила она.

– Я только за. – Джеймс жестом предложил ей выйти первой и направился следом.

Снаружи в безоблачном майском небе вовсю сияло солнце, и от вымощенного известняком тротуара поднималась волна жара, как от духовки. Джеймс прищурился, на лбу у него выступили бисеринки пота.

– Вы уже пробовали capilè? Замечательно освежает, и я как раз знаю местечко неподалеку, где его подают.

Он предложил Аве руку, но она жестом отказалась. Джеймс слегка пожал плечами, давая понять, что не обиделся, и они направились по пышущему жаром тротуару в черно-белую клетку на поиски прохладительного напитка. И подальше от тех, кто мог подслушать их разговор.

– Что-то случилось? – спросил Джеймс, когда вокруг на приличном расстоянии не осталось людей.

– Да. – На Аву нахлынула безумная волна ужаса от необходимости признаться вслух о совершенном проступке. – Я… дело в том… мой сосед… я… – Она замолчала. Какая же она жалкая: не может объяснить, в чем дело, в принципе попала в подобную ситуацию и вообще, с самого начала ведет себя как отъявленная дурочка.

Джеймс потянул ее на ту сторону улицы, которая скрывалась в тени. Спрятавшись от яростных солнечных лучей, Ава глубоко вдохнула, ощущая, как ее обвевает прохладный ветерок.

– Вы помните нациста из киоска?

– Да.

– Я упомянула моего соседа по лестничной площадке… – Вина давила на нее, как гора, не давая дышать. – Что он попросил отдать ему экземпляр «Тайм», который у меня оказался с собой, и как он был рад его получить. А посреди ночи за ним пришли из ПНЗГ, избили и уволокли. – Она отвела взгляд, не в силах смотреть в лицо Джеймсу. – Я знаю, я поступила ужасно глупо, но… я иногда теряюсь, а тогда возникла пауза в разговоре, и я… оно просто само соскочило с языка.

– Принять от вас в подарок экземпляр «Тайм» в Португалии не считается преступлением. – Эти слова Джеймс произнес так мягко, что Ава взглянула на него. Он явно говорил искренне, и в его глазах она не увидела осуждения, которого заслуживала.

– Вообще-то, несколько людей в самом деле достают для Союзников определенные издания в обмен на «Лайф» и «Тайм». Но ПНЗГ приходили за вашим соседом по какой-то другой причине.

– Да, я знаю – в смысле, про тех людей, которые помогают нам в обмен на журналы. Но что, если мои слова привлекли к нему внимание и выяснились какие-то обстоятельства, которые и привели к аресту?

– Тогда вашей вины тем более нет, он ответил за свои действия.

Но если бы так легко было избавиться от разъедающего чувства вины.

– Но не кажется ли вам, что это слишком удачное совпадение? – продолжала настаивать Ава. – Я поделилась этим эпизодом с нацистом, а на следующую ночь моего соседа арестовали?

Впереди появились двое мужчин и направились к ним навстречу. Они шли, чуть наклонив головы, так что лица прятались в тени полей от шляп. Джеймс положил руку Аве на поясницу и произнес:

– Пойдемте, не стоит здесь задерживаться.

Ава позволила увести себя подальше от незнакомцев, но не собиралась так легко бросать предмет разговора.

– Я хочу знать, что с ним случилось.

Джеймс удивленно вскинул брови.

– И обратиться в ПНЗГ?

– Да.

– А вот мы и пришли. – Джеймс остановился перед киоском в сине-золотых тонах и заказал два capilé. Им подали два стакана с красноватой жидкостью, со льдом и лежащей наверху долькой лимона. Ава поблагодарила кивком и сделала глоток. Напиток оказался легким, освежающим, с тонкой травянистой ноткой, намеком на апельсиновый цвет и едва уловимым цитрусовым привкусом.

– Интересный, не правда ли? – заметил Джеймс. – Его делают из венериного волоса.

– Из папоротника? – Ава вгляделась в напиток в запотевшем стакане.

Джеймс кивнул и отпил из своего, звякнув кубиками льда.

– Потрясающе, верно?

– Верно. – Ава прищурилась. – Вы пытаетесь отвлечь меня от разговора о соседе?

– Именно так. Все, в чем замешаны ПНЗГ, грозит огромной опасностью. И они совершенно не обрадуются, если вы начнете лезть в их дела.

Это Ава уже уяснила, глядя на то, как жестоко обошлись с соседом, и вздрогнула.

– Но я несу ответственность за случившееся, – повторила она свое жалкое возражение.

– Ничего подобного.

– И я не буду обсуждать действия полиции, только попрошу информацию о пропавшем человеке.

– Я могу навести о нем справки для вас, но даже я не буду махать перед ПНЗГ красной тряпкой. – Джеймс допил напиток так решительно, словно вопрос был закрыт.

– Что? – Ава нахмурилась и покачала головой. – Нет, я запрещаю вам рисковать ради меня. Я просто хотела узнать, с чего начать.

– А я запрещаю вам брать на себя ненужный риск. – Он слегка склонил голову к плечу. – Похоже, мисс Харпер, мы с вами зашли в тупик. – Несколько мгновений он задумчиво смотрел на Аву своими необычными зелено-голубыми глазами. – Дайте мне время. – Она хотела возразить, но он поднял руку и продолжил: – Две недели. Я аккуратно покопаю тут и там, и тогда мы обсудим ваш план еще раз.

Задумавшись, Ава потягивала из стакана бодрящий напиток.

– Вы чем-то рискуете?

Джеймс отрицательно покачала головой.

– Ну хорошо, – неохотно согласилась она. – Но, если я имею отношение к его аресту и он содержится где-то под стражей, мы обязаны ему помочь.

– Давайте посмотрим сначала, что мне удастся разузнать.

Вдалеке зазвонили церковные колокола, и это означало, что Аве пора возвращаться в посольство и приступать к изматывающему процессу фотографирования газет, журналов и книг.

– Только будьте осторожны, – решительно сказала Ава и принялась поправлять сумку, из которой опять торчали уголки газет.

Джеймс наблюдал за этой борьбой с легкой улыбкой на губах.

– Клянусь. И вам нужна новая сумка.

Он снова пытался отвлечь ее от главного.

– И еще один вопрос…

– Только один? – усмехнулся он, поддразнивая, и щеки Авы залились краской: она в самом деле просит слишком многого.

– Я хочу как-то помочь беженцам. Вы можете предложить какой-то…

Джеймс перестал улыбаться, и взгляд у него посерьезнел.

– Дайте мне несколько дней.

Ава кивнула и постаралась сдержать раздражение от того, что вынуждена полагаться на кого-то другого в поиске информации. До сих пор все свои расследования она проводила сама, развивая остроту ума и аналитические способности. Но она оказалась в новом мире с новыми правилами, и нарушить их – значило поколебать хрупкий нейтралитет Португалии и поставить на карту пребывание в ней американцев.

Ей оставалось помнить об этом и ждать.