Текст книги "Принцесса поневоле"

– Да, это вам не господа…– констатировал Высоцкий. – Что ж, если гора не идёт к Магомеду, Магомед идёт к горе. Давай–ка в штаб.

Римадзе перезвонил, но Анжелики, по крайней мере, как ему ответили, в штабе не было, не было её и дома. Дождавшись до семи вечера Римадзе решил идти Ва–Банк. Он просто в наглую поехал в штаб.

– Ваш пропуск, – остановил его дежурный– веснущатый худенький мальчишка.

– Вот мой пропуск, – Римадзе показал служебное удостоверение, – Вам известно, что Вы обязаны пропускать сотрудников?– Видя, что мальчишка теряется, а по близости нет никого старше, Римадзе напором взял в верх и прошёл внутрь. Теперь нужно было определить, где могла быть Анжелика.

 В штабе, несмотря на обычную размеренность, явно что–то намечалось. По дороге ему попался Митко, который и привёл Римадзе в кабинет генерала Армии, где Анжела сидела в кресле, откинувшись на спинку, закинув одну ногу на другую и закрыв глаза.  При его появлении она не очень любезно смерила Римадзе взглядом:

– Ну и как Вы прошли?

– А мне Роман выписал пропуск.

– Вот как? Что ж, давайте, я его отмечу.

– А у меня постоянный пропуск. – продолжал нагло врать Римадзе.

– Интересно, на каком это основании он умудрился выписать Вам постоянный пропуск? – Анжелика слегка наклонила голову вправо.

– На том основании, что он генерал…

– А. Ну это мы сейчас проверим…– Она подняла телефонную трубку, набрала какой–то номер: – Роман, у меня сейчас господин Римадзе. Говорит, что у него постоянный пропуск от твоего имени… Ага… Даже так? Ладно, сейчас мы с этим разберёмся… Да нет, не надо, пусть остаётся. А то ещё будет под дверью торчать, обморозит свои усы. – она положила трубку. – Нехорошо говорить неправду.

– А вам хорошо? – спросил Римадзе. – Я с четырёх часов названиваю. Вас на месте нет. А это как называется?

– А это кабинет генерала армии. И когда я здесь, меня никто ни с кем не соединяет, меня нет ни для кого… Ладно. Чего пришли?

– Да по твою душу…

– Удивили, а я думала, что вчерашний день оставили. А Вам не кажется, что у ВАС…– её перебил телефон. – Да, да. Нет, Митко, подожди меня внизу. Спасибо, – она продолжила, – что Вы…– но тут опять перебил телефон: когда? Так, – она взглянула на часы, – нет, на встречу я не поеду… Минут пятнадцать? Хорошо, я постараюсь быть внизу– она положила трубку и на минуту задумалась, – что у ВАС есть дела поважнее, чем сегодня торчать здесь? Неужели Вам не хочется ещё немного отдохнуть.

– Да какой уж с тобой отдых? Самые важные дела у меня сейчас здесь, около тебя…

– Спартак Палладович,– Анжелика ехидно прищурила глаза,– а правда, что вы всё можете?

– Нет, не всё. Например, испариться прямо сейчас я не могу. Или я не отгадал твои мысли?

– Нет, не отгадали. Мне нужна информация об одном человеке.

– Интересно, у вас же везде свои люди, неужели ты не можешь получить информацию из своих источников?

– Мне надо сопоставить всю информацию, а она у меня несколько не сходиться. Ну так поможете?

– Не знаю, смотря что тебе надо.

– Где родился, где крестился, какого происхождения родители. В общем, анкетные данные, ничего сверх секретного для вас, но не совсем доступное для нас. Просто, как мне кажется, человечек сказочку всем рассказывает. А проверить анкетные данные своими силами– мы не можем, слишком поздно спохватились.

– Ну если это не секретная информация, то я могу попробовать. Про кого ты хочешь узнать?

– Про Нелли Юсупову– секретаря господина Трегира. Она готовит документы для выезда заграницу, поэтому все данные о неё и о её семье перекочевали под другой гриф.

– Хорошо, а за это мне нужна информация про Анастас.

– Что конкретно вам надо? Климат, население, количество потребляемой воды… Вы составьте перечень вопросов и если это будет возможно, я Вам её предоставлю. Хотя, у Вас же спец по Анастасу– Лысков, ближайший друг Трегира.

– Ну, предположим, что он не друг Трегиру, а встречается с ним чисто по работе. Но ведь ты знаешь всё…

– О, если бы я всё знала, то была бы президентом вселенной, а не консультантом. Ладно, хорош разговаривать. Сейчас мне надо десять минут тишины, – она нажала на пульт. В кабинет вошла Оксана, она дала Анжелике какую–то папку и вышла.

Спартак Палладович внимательно следил за своей подопечной, сначала она прочитала какие–то бумаги, сделала заметки на полях, а потом сделала маленькую записку. Римадзе засёк. На всё она потратила ровно десять минут. Вот уже полгода он работает с этой девчёнкой, но сих пор ещё не смог понять её. За эти полгода он с Лысковым, Снежко и Высоцким уже раскрыли несколько дел, но с этим их и торопили и не торопили. Он смотрел на неё и ему казалось, что он школьник, который никак не может доказать теорему. Через десять минут Анжелика прервала его размышления:

– Вы идёте? – и, не дожидаясь его ответа, вышла из кабинета.

Фойе…Открывается входная дверь. В фойе входит высокий белокурый парень с большими голубыми глазами, неправильными чертами лица. Он на первый взгляд кажется некрасивым, но когда к нему присмотришься– его можно назвать если не красавцем, то чертовски привлекательным. Густым голосом с небольшой хрипотцой он поздоровался. Анжелика сбегает с лестницы. Она вся сияет.

– Генмерол!

– Аниж! – он улыбнулся…

Он обнимает Анжелику своими огромными руками. Отдаёт Митко свою огромную сумку и поднимается вслед за Анж.

Спартак Палладович сидит в комнате общежития. Здание штаба соединялось с общежитием широкой галереей. Здесь жили армейцы кочующего штаба. Комната была обставлена по–домашнему: удобный диван, телевизор. На полу лежал палас. Пара кресел. Перед диваном журнальный столик, на котором стоят чашки с дымящимся чаем. Римадзе в компании Генмерола и Романа смотрят фильм.

– Спартак Палладович, как домой захотите, скажите, мы вас довезём. – предупредил Роман.

– Я дождусь Анжелику.

– Это бесполезно.

– Почему?

– Она недоступна ни для кого дня два. Хотя, вас следовало бы подержать здесь дня два. Но мы можем вас выпустить под честное слово, что вы никому ничего не расскажите.

– Я хочу видеть Анжелику. – Римадзе хотелось спать, был уже первый час ночи, и он не понимал, почему он кому–то что–то должен рассказывать.

Роман встал, вышел из комнаты. Вскоре он вернулся, кивнул Римадзе, дав понять, чтобы тот следовал за ним. Они прошли в соседнюю комнату. Римадзе и не предполагал, что общежитие было построено по квартирному типу. В соседней комнате Анжелика сидела с какими–то документами, время от времени отпивая кофе маленькими глоточками.

– Что Вы хотите от меня, Спартак Палладович? Видите, я занята. Идите спать, Вас отвезут.

Римадзе посмотрел на Романа. Тот вышел, прикрыв за собой дверь.

– Завтра в 9 утра я хочу тебя видеть у себя в кабинете…– строго произнёс Римадзе.

– Спартак Палладович, давайте договоримся так, как у меня будет время– я к Вам заеду, но это не завтра и не после завтра. Это вообще после окончания каникул. Я даже с собаку на родных забросила…

– Тогда я остаюсь здесь. – Римадзе сел на стул, который стоял около стола с другой стороны.

– Как Вам будет угодно. Роман, – позвала она громко. И когда Роман вошёл, то кивком головы указала на Римадзе, – налей ему что ли кофе…

Потягивая кофе, Римадзе наблюдал за Анжеликой. Вот уже часа два она сидела, не отрываясь от бумаг, лишь изредка отпивала мелкими глотками кофе. В комнате тихо играла музыка. Оксана, которая была тут же, то приносила Анжелике кофе, то меняла кассеты. Спартак Палладович достал свой блокнот, он пытался сосредоточиться, но… Буквы и строчки запрыгали перед глазами.

Его разбудил яркий свет. Он сел на кровать и увидел, что находится в комнате один. Где он находился– он никак не мог понять. Вчера они смотрели телевизор в комнате с диваном. Потом он пошёл к Анжелике в другую комнату, где стоял стол, рабочее кресло и стулья. В этой же комнате стояло из всей мебели канапе. Он дошёл до двери, открыл её. Прихожая была ему знакома. Да, в этой квартире он был вчера. Но где всё? Он потрогал одну дверь– она была закрыта, вторую, та тоже была закрыта. Он прошёл в ванную, ополоснул лицо, прополоскал рот, потом на кухню. На столе лежали варёные яйца, стоял холодный кофе и была записка: «Спартак Палладович, позавтракаете, и можете быть свободны. Меня в штабе не ищите. Анжелика». Он положил записку себе в карман.

Высоцкий выслушал «приключения» Римадзе.

– Интересно, кто бы это мог быть. Он иностранец?

– По–моему, он немой. По крайней мере я не слышал, чтобы он что–то говорил, кроме приветствия типа «Салют!» и обращения к Анжелике. Если судить по имени… Опять–таки, оно давольно странное, и может это не имя, а какое–нибудь армейское прозвище. Зовут же они Анжелику Аниж или Анж. Вот пойди и разбери. Только хлопал глазами и улыбался. Я думаю, что они меня просто усыпили.

– Ладно, дадим ориентировку на установления личности, если, конечно, он ещё не скрылся из города.

– Надо давать ориентировку и по Анжелике. – вставил Лысков. – Не нравиться мне всё это.

– Мне тоже. – вздохнул Высоцкий. – Ладно, посмотрим. Что будет, а пока агентов надо заслать. Да, ты говоришь, она интересовалась Юсуповой Нелли. Меня эта подруга тоже интересует. А уж не принцесса ли это, которую похитили из Анастаса. Уж больно крепко господин Трегир держит её около себя. Хотя, с другой стороны, почему бы тогда не объявить, что они её нашли. Зачем нужны все эти тайны.

– Может нет твёрдой уверенности. Нет результатов экспертизы или они достаточно спорные, – предположил Снежко.

– Всё, конечно, может быть. Ладно, я думаю, нам действительно стоит позаниматься этой Нелли, и не только для Анжелики, но и для себя.

– А если таким образом они хотят отвлечь наше внимание? – снова высказал предположение Снежко.

– И это тоже может быть. Но надо поработать… Так. Давай–ка, Виктор Александрович, ты ею и займёшься. Только в штаб к свободцам не суйся. Ты у нас товарищ местный, вот по–местному и поработай. Ну ты, Спартак Палладович, ищи свою красавицу. Такое ощущение, что не мы её к себе вызываем, а она нас. Кажется, инициатива переходит в её руки, так надо это пресечь.

Римадзе зашёл в штаб. С проходной он позвонил Роману, потому что второй раз номер со служебным удостоверением не прошёл. По международной конвенции, территория штаба МДЮСа считалась нейтральной территорией, вход на которую регламентировался самой организацией или… по решению международного суда.  Роман без особых проблем привёл Римадзе к себе в кабинет. Выяснить что–либо про Анжелику ему не удалось. Казалось, что вчера ничего не произошло, всё было как обычно: Роман, Артур, Оксана, Митко, только не было Анжелики и таинственного Генмерола. Так прошел день, потом второй. Римадзе решил брать измором. Каждое утро, как на работу, он шёл в штаб, и каждую ночь его отвозили домой. На исходе четвёртых суток Роман наконец предложил Римадзе следовать за ним. Он привёл Римадзе снова в эту же самую квартиру. «Чёрт знает что творится, – чертыхнулся Римадзе, – я же пытался сюда попасть сам, но не смог. Они что, делают дверь невидимкой…». Около десяти вечера пришёл Генмерол, а в одиннадцать подошла Анжелика. Римадзе был поражён, она сейчас смеялась и болтала больше всех. Такой он ещё её не видел. Это было состояние какой–то эйфории. Они «повеселились» за чаепитием до трёх утра, а в три часа Генмерол взял дипломат, свой баул и, попрощавшись со всеми, вышел из общежития. Ну не мог Римадзе предупредить Высоцкого, что Генмерол здесь, как и не мог остановить Генмерола. Он очень надеялся, что того задержат где–нибудь на посту, но увы… надежды были тщетны.

Они– Анжелика, Роман, Артур, Римадзе– вышли провожать на крыльцо. Тихо падал мягкий снег… Генмерол, не оглянувшись, сел в армейскую «Волгу» и уехал. Анж ещё долго стояла и смотрела на падающий снег. Роман на неё накинул пальто:

– Ну, пойдём. Ты устала.

– Я? – Анжелика засмеялась. – Нет, я не устала. Сейчас я домой, а завтра… Завтра, спать. Спартак Палладович, если завтра Вы очень сильно захотите меня увидеть, то я весь день буду дома. Я буду спать…

15. День рождения

Анжелика пришла из школы. Уже как несколько дней закончились каникулы. Почти неделю она не появлялась в штабе– Роман предоставил ей перерыв после праздников и напряжённых четырёх дней с Генмеролом. Сегодня надо было всё равно идти в штаб. «А может бросить всё, – появилась в её голове шальная мысль,– буду жить как все, закончу школу, поступлю в институт…» И тут же представила свой уход из армии. Нет, вряд ли её будут уговаривать остаться– незаменимых людей нет. Армия существовала без неё и дальше просуществует, но вот сможет ли она без армии? Сможет ли она прожить без своей сумасшедшей жизни?

 Она зашла в свою комнату. Кунсулу и Азамат должны быть дома, но почему–то их не было слышно. «Наверно, делают уроки…»– подумала Анж. Она выглянула в окно. В вольере носилась Джекки. В эти январские дни было на удивление тепло– всего минус тридцать пять, и колли не горела желанием заходить в дом. Анжелика с улыбкой смотрела, как Джекки гоняла по снегу свой мячик. Длинная рыжая шерсть развивалась на ветру. Увидев хозяйку, собака подскочила к окну и стала усиленно лаять, как бы говоря: «Ну давай поиграем…» Анжелика выбежала к Джекки в одном свитере и джинсах.

– Ну, привет, моя девочка, моя хорошая собачка, самая лучшая собачка в мире, – приговаривала Анжела, лаская собаку за ушами. Морозец стал постепенно пробираться под свитерок. – Что–то я замёрзла, у меня же нет такой шубы как у тебя. Пойдёшь домой? –Анжелика открыла калитку, но Джекки схватив мячик в зубы отбежала вглубь вольера. – Ладно, гуляй. Домой захочешь– погавкаешь.

Анжелика заскочила в дом. Она по–быстрому сделала уроки. В штаб идти было ещё рано. Взяла в руки скрипку, ноты… Анжелике нравилось играть на инструментах. Иногда она жалела, что так и не доучилась в музыкальной школе. Это она только сейчас поняла, что иметь талант– этого мало. Надо ещё многому учиться. Но сейчас ей было уже не до музыки. Где–то в душе Анжелика верила, что настанет тот день, когда она наймёт себе учителя и снова сядет изучать музыкальную грамоту. А пока… Она играла только для себя. Но всё равно, несмотря на то что ей не хватало мастерства– она играла не просто хорошо, а слишком хорошо.

  Время пролетело незаметно. Каким–то резким диссонансом раздался звонок в дверь. Кто–то, вероятно из малышей, открыл гостю. В комнату зашла Оксана.

– Hello! How are you ? Are you fine?– поприветствовала Анжелику подруга.

– Ты чего, практикуешься к встрече с Трегиром?

– Какой Трегир, о чём ты, родная? Не вспоминай о дураке, чтобы не появился.

Оксана подошла к магнитофону, включила кассету на всю громкость

– Слушай, я достала новую группу. Правда классно?

– Ксюх, ты чего, сказилась? Это же «Абба»– она такая же новая, как и я старая. И ты чего её врубила, как будто у тебя в ушах серные пробки?

Анжелика убавила звук.

– А, точно «Абба». Значит не ту кассету взяла, но всё равно здорово. Слушай, мне принесут запись последнего «Сан–Ремо». Послушаем?

– Послушаем? Да ты чего сияешь, как начищенный сапог? Чаю хочешь? – Анжелика сделала шаг к двери, но в этот момент дверь распахнулась и в комнату ввалился огромный букет роз.

– Поздравляем!!!– закричал недружный строй голосов.

– О, спасибо!!!– Анжелика приняла розы из рук Артура. – Ребята, это где же Вы в нашем заснеженном городе такие розы откопали, да ещё столько? Поди, начисто обчистили местную теплицу?

– Ну, с днём рождения, тебя!!!– На софе росла груда подарков: плюшевые игрушки, набор расписных стаканов, какие–то книги…

– Ребята, да я же не собиралась отмечать. Подождите, сейчас сгоняю ребятню в магазин, сделаем шикарный стол…

– Она не хочет нас кормить, – обиженно произнёс Роман.– Ну тогда мы и без тебя начнём…

Анжелика зашла в зал и обомлела… Весь стол был заставлен маринадами, соленьями, вазочками с салатами, икрой…

– Боже, когда же Вы успели? Ксюха, это всё ты! Ну я же тебе говорила, что не время сейчас…

– Некогда рассуждать, за стол садиться надо, – скомандовала Оксана. И тут же обратилась к Кунсулу– Посмотри в духовке– курица подогрелась?

– Какая курица? – ахнула Анж.

– Самая настоящая, только жареная…

– Куда пюре ставить? – спросил Петя, держа в руках в полотенце какую–то большую кастрюлю. – Ой, принимайте, оно же горячее…

– Куда столько? Как на целый полк? – Анжелика металась по комнате, расставляя посуду. – Азамат, сгоняй к соседке за стульями. Вроде как двух не хватает.

– Ребята, давайте, раздвигайте стол. Анжелика, у тебя есть другая скатерть? Азамат, лучше принеси со двора доску, положим на две табуретки– получится скамья.

– Артур, ты думаешь, мы не поместимся или ещё кто–то придёт?

– Ага, ещё кто–то…– улыбнулся Артур.

– Надеюсь, что это не господин Трегир.

– Честно, мы тоже так надеемся, хотя он звонил сегодня в штаб, чтобы поздравить тебя с днём рождения.

– Смотри–ка, а он откуда узнал.

– А ты позвони и спроси. – подзадоривал Роман.

– Ага, добрый, ты, Рома. Прям, доброта душевная так и прёт из тебя.

В это время с работы подошли родители. Застолье только началось, как раздался звонок в дверь.

– Гостям не удивляйся, – предупредила Оксана, хотя она вместе с Анж пошла к двери.

– Здравствуйте, заходите, – как–то растерянно проговорила Анжелика. За дверью стоял Римадзе. В руках он держал букет голубых гвоздик.

– Я, кажется, не вовремя…– проговорил он, – вот, это тебе, с днём рождения.

– Спасибо…– Анжелика взяла гвоздики. – Да вы проходите. А где же остальная ваша братия?

– Анжелика, это мы взяли на себя смелость пригласить Спартака Палладовича и Артура Максимовича. Ты не возражаешь? – Оксана взглянула на подругу.

– Нет, конечно. Ну а где же Лысков?

– А он…– Римадзе замялся. – Он меня в машине ждёт. Я пойду.

– Куда это вы? – из комнаты вышел Роман, – я за Лысковым.

Маленькое лирическое отступление. Армейцы прекрасно понимали, что необходимо было налаживать контакт между Анжеликой и группой Высоцкого. «Когда от врага нельзя отделаться, значит надо его сделать своим другом»– таков был девиз Романа. Вот он и сделал первый шаг к осуществлению. Тем более, что предстояли события, которым могут помешать только органы. Сами Армейцы защитить Анжелику в этом случае не могли. Но это в будущем, которое уже маячило Роману. Римадзе же не знал всех этих ходов.

Получив приглашение на день рождение, он, как это и полагалось, доложил Высоцкому. «Придётся идти, хочешь ты этого или нет, – «успокоил» его тот. «Но почему?»– спросил Римадзе. Нельзя сказать, чтобы он был сильно против, но нормы служебной морали… «Посмотри, кто там. А потом, в дружеской обстановке, может что и узнаешь…» «Но ведь здесь алкоголь язык не развяжет. Это же дети, а они крепче газировки не употребляют…»– выдвинул последний довод Римадзе и пошёл покупать цветы. Лыскова же ребята пригласили за компанию. Ну не оставлять же им его одного. А кто знает, а может и он на что сгодиться.

Римадзе и Лысков, несколько смущённые открытым гостеприимством хозяев, и радушием ребят, зашли в комнату. На столе, обличённый в хрусталь, искрился лимонад, он шипел, как будто был недоволен тем, что его разбудили. От золотистых корочек куриц поднималась тонкая ароматная струйка дыма. На тарелки разложили белоснежное пюре. Красные маленькие помидорчики в цветном калейдоскопе перемешались с зелёными огурчиками и жёлтыми полосками перца. Всё было так вкусно, что не попробовать было невозможно. Покончив с едой, девчонки быстро убрали со стола, оставив ребятам мужские разговоры.

Принесли самовар: знаменитый пузатый самовар, на котором стоял огромный заварник, расписанный в узбекском стиле. На стол выставились трубочки из вафель, заправленные варёной сгущёнкой, медовый чак–чак, фирменный Оксанин торт– «Стёпка–Растёпка».

Настойчивый звонок в дверь на несколько минут поверг всех в недоумение.

– Мы ещё кого–то ждём? – спросила Анжелика, глядя на Оксану.

– Насколько мне известно, нет.

– Так может это не к нам? – но звонок повторился. – Так, это явно к нам, ладно, пойду посмотрю на незваных гостей, – Анжелика прошла к двери. Гости как по команде развернулись и стали смотреть.

Открыв дверь, Анжелика увидела закутанную в целлофан огромную корзину, в которой стояли невероятно огромные бело–розовые орхидеи.

– Нет, только не это…– пробормотала она.

– Почему же? – раздался голос Трегира.– Я могу зайти? А то цветы замёрзнут. – и он внаглую зашёл в прихожую, закрыв за собой дверь.

– Трегир, к чему всё это? Ты прекрасно знаешь, что по соглашению…

– Не имею право переступать порог твоего дома. Но я же не с агрессивными планами. Просто я хочу поздравить самого назойливого врага на свете. Эти цветы от меня, а вот это…– Трегир вытащил из кармана какую–то коробочку. – тоже тебе ко дню рождения.

Армейцы по одному стали выходить в коридор и молча наблюдать за происходящим.

– Тихо, ребята, я не собираюсь ни на кого нападать. Я могу сказать пару поздравительных слов этой особе наедине? Пожалуйста. – Трегир говорил на английском языке. Его речь была исполнена достоинства. – Насколько я вижу, меня не приглашают пройти. Как это у Вас говорят: – он перешёл на русский– Незваный гость хуже татарина.

Из комнаты вышла Махабат Тимировна:

– Проходите, господин Трегир. Присаживайтесь к столу. – она показала рукой в комнату.

– Мама…– укоризненно проговорила Анжелика.

– Анжела, по восточному обычаю не выгоняют на улицу даже врага, если он пришёл с добрыми намерениями, – Махабат Тимировна положила руку на плечо Анжелики, и по–узбекски добавила, – иди с гостями в комнату, а я сама тут с ними разберусь.

– Что ж, будем добрыми самаритянинами,– вздохнула Анжелика.– Проходите, только не думайте, что я буду скакать вокруг вас на цыпочках и ласкать ваш слух изысканными выражениями.

– Да нет, спасибо, Махабат Тимировна, я не один…

– Со мной армия, – через плечо бросила Анжелика.

– Нет, не армия, а один человек…

– Кто же это? – медленно как бы по слогам проговорила Анжелика, чувствуя, что начинает краснеть, – Уж не принц ли припёрся, – закончила она на английском.

– Нет, принц пока не приехал, это мой адъютант.

– Так позовите его, заходите вместе…– Добавила Махабат Тимировна.

Трегир вместе с Лауром прошли в комнату. Ребята пододвинулись таким образом, что свободцы оказались разделены. Трегиру пришлось сидеть около Лыскова, а Лауру– около Риммы. В комнате появилось какое–то напряжение.

– Ирмантас, сыграй нам что–нибудь на гитаре, а я подпою. – Анжелика понимала, что надо спасать ситуацию.

Ирмантас расчехлил гитару. Анжелика, удобно усевшись на диване и подобрав под себя ноги, запела «Матушку». Она пела каким–то чужим низким грудным голосом. Сначала это была печальная русская песня.

– Э, так ведь и уснуть можно, – проговорил Лысков.– Ирмантас, можно я?– он взял гитару из рук Ирмантаса и заиграл весёлую студенческую походную песню.

Дальше гитару, как эстафетную палочку передавали по кругу. Дошла очередь и до Трегира.

– Я спою народную анастасийскую балладу о любви. О том, как юноша увидел девушку и влюбился в неё. А она была очень гордой. Он поклялся верности и пошёл по миру, чтобы совершить подвиги и завоевать сердце красавицы. – передал он содержание песни, под аккомпанемент Лаура, запел на анастасийском языке. Этот чудный язык многие услышали впервые. На первый взгляд он был очень поход на английский, но в нём присутствовали вежливые формы обращения. Было в нём что–то и от французского, итальянского языков.

– Странно, господин Трегир. Насколько мне известно, но в Анастасе существует запрет на использование национального языка, а Вы распеваете баллады. – Анжелика не могла удержаться от ехидства.

– Не запрет. Запрет существовал в прошлом. Сейчас язык разрешён, но он просто многими позабыт. Население давно уже пользуется английским, за исключением формы ты– you и Вы– Vyou. Переводить обратно население на другой язык– программа длительная, да и не к чему. Кому надо– тот и так выучит.

– Анжелика, спой свой «Разговор со звездой», – перебила их Люция– луноликая башкирочка.

Анжелика взяла гитару, и, перебирая струны, запела. Её взгляд был устремлён в никуда. Казалось, что она сидела на том цветке, о котором пела, и беседовала со звездой, как хорошо с неба наблюдать за землёй.

– Анжелика, а почему ты редко выступаешь с Вашим ансамблем. Твои аудиозаписи сборника «Разговор со звездой» подпольно расходятся по молодёжи. – спросил Ирмантас.

Она улыбнулась, но вместо ответа предложила сдвинуть стол, и начать танцы. Веселье охватило всех и вся. И никто не знал, что ещё совсем скоро…

16. Разговор с Ирмантасом

– Привет, – Анжелика открыла дверь и увидела на пороге Ирмантаса.

Ирмантас– выглядел как типичный представитель европейских принцев– как охарактеризовала его Анжелика. Бледнокожий тонкокостный уже не мальчик, но ещё не юноша, со светлыми, как бы мелированными волосами, которые у основания казались прямыми, но слегка ниспадали мягкими мелкими локонами. Сколько не бились учителя с причёской Ирмантаса– всё было бесполезно. «Ну, понимаете, – говорил он, – если я коротко обстригусь, они же у меня как у пугала торчком будут. Ну не ложатся же они на плечи, ну до мочек ушей достают, так ведь красиво… У нас в Литве все так ходят. Это наша национальная черта»– беззастенчиво врал Ирмантас. Большие серые глубоко посаженные глаза чаще были какими–то задумчивыми, как будто жила в сердце парня тайная грусть. Над верхней губой уже стал пробиваться первый пушок. Тонкие длинные пальцы, как это и полагалось музыкантам, завершали изящные кисти рук.

– Анжелика, я поговорить пришёл…– Ирмантас переминался с ноги на ногу.

– Ну, заходи, коли пришёл– Анжелика сделала шаг в сторону, как бы пропуская гостя. – А чего пришёл–то. Меня ведь и дома могло не оказаться.

– Но ведь оказалась… Да мы сегодня в школе чуть повздорили с тобой, – объяснял Ирмантас, снимая полушубок и подавая его Анжеле.

– Заходи в комнату, я сейчас, самовар только поставлю, а то уж больно холодно сегодня. И впрямь грядут крещенские морозы…– Анжелика включила самовар.

Ирмантас с интересом посмотрел на рабочий стол, на котором лежала раскрытая тетрадь и учебник.

– Ты делаешь уроки? – удивился он.

– Да, а ты думаешь, что я никогда ничего не учу, а за меня отвечает Старик Хоттабыч? Да ты присаживайся, говорят, что в ногах правды нет. Ты поскучай немножко, хорошо? Сейчас чай закипит, а я пока домашнее задание доделаю, а то потом некогда будет.

– Ладно, – Ирмантас взял в руки книжку Г. Медынского «Честь»– Интересно? – и увидев, что Анжелика утвердительно кивнула, стал читать.

– Ну, говори, чего хотел? – спросила Анжелика, ставя на стол перед Ирмантасом кружку с чаем. Они уже перешли в комнату, где справляли день рождение.

– Да вот, я всё думал над твоими словами. И мне кажется, что ты не права.

– Постой, Ирмантас, может ты всё–таки скажешь мне, о чём идёт речь, или ты думаешь, что я в день дозированную норму слов выдаю?

– Нет, я так не думаю. Просто мы сегодня поругались и вот я подумал…

– А, так ты вот о чём, – Анжелика засмеялась. – Ну если бы я со всеми так ругалась, то тогда была бы самым миролюбивым человеком на земле.

– Понимаешь, твоё поведение – это скорее поведение парня, а не девушки. Ты как бы это сказать, ну как «свой в доску». С тобой можно поспорить о джинсах и лошадях, подраться, но тебя нельзя проводить до дому…– Ирмантас запнулся.

– Почему это нельзя. Пожалуйста, провожай. – Анжелика улыбнулась.

– Да нет, ты не так всё поняла. Вот сегодня за тобой бегают ребята, а ты от них нос воротишь, и ты думаешь, они долго бегать будут. Ну зачем ты сегодня высмеяла, да ещё при всех Толю? Он ведь от чистого сердца хотел.

– Толю…– Анжелика задумалась. – понимаешь, Толя, он… ну как это выразиться… он разговаривает с девочкой как с грузчиком в магазине. А потом, Толя давно напрашивался. Понимаешь ли, он всегда старается задеть Таю. Ты ведь знаешь, что она не может за себя постоять… В общем, поэтому я его и высмеяла. А потом, почему он ходит в грязной рубашке. Неужели ему самому–то не противно.

– Знаешь, по–моему, до тебя никто не замечал, в какой рубашке он ходит.

– Может из ребят не замечал, но девчонки давно уже шушукаются, что он рубашки меняет раз в неделю. В общем, он сам напросился. Может, это было и грубо, но я его один раз уже предупреждала, что если он не оставит Таю в покое, то ему мало не покажется.

– Если уж говорить на чистоту, то мне не нравиться, что ты подсмеиваешься над всеми ребятами, которые пытаются на тебя смотреть.

– По–моему, я не музейный экспонат, чтобы на меня смотреть. И вообще, каждый делает то, что считает нужным…

– Понимаешь, ну мальчишки, они же тоже обидчивые, как и вы, девчонки, и им тоже иногда хочется плакать.

– Ирмантас, ты к чему это клонишь? – Анжелика сощурила глаза и слегка наклонила голову.

– Я… я… я ни к чему не клоню, я от тебе думаю…

– Думаешь? И днями и ночами?

– Ну вот, ты опять… Ну как сказать, чтобы ты меня поняла?

Ирмантас замолчал. Анжелика испытующе посмотрела на него.

– Ну, продолжай. Мне интересно.

– Да, тебе интересно…– Ирмантас встал, он направился к двери,– тебе всегда интересно, когда кто–то выходит из себя, когда тебя нельзя понять, когда ты недосягаема.

– Да не горячись, ты. Ну не хотела я тебя обидеть. Только, давай, договоримся. Я такая– какая есть. Нравиться– не нравиться, но меня это устраивает.

– Но меня, и многих мальчиков в нашем классе– нет…

– Слушай, Ирмантас, а ты что, мне дружбу предлагаешь, так ведь я согласна.

– Н–н–нет. Ну почему ты ставишь себя выше других?

– Я выше? Вот ты, например, выше меня на четырнадцать сантиметров.

Ирмантас замолчал. Ему хотелось столько сказать, но после первого же слова он растерялся. Он не знал, как ей объяснить, что она нравиться ему, но он её боится. Ирмантас обернулся, беспомощно развёл руками, обвёл глазами комнату, как будто видел её в последний раз и вдруг его взгляд упал на букет орхидей. Тех бело–розовых ни в чём не повинных орхидей, которые так и стояли в целлофане, как их принесли.

– Анжелика, ты не обидишься, если я тебе скажу одну вещь? – Ирмантас вернулся к столу.

– Ну, пока что обижаешься только ты.

– Мне кажется, что господин Трегир к тебе не ровно дышит…– он взглянул на свою собеседницу. Ему показалось, что Анжелика вздрогнула, как будто её ударило током. Но, может это только показалось. Она повернула голову в сторону орхидей, как будто ища ответа, потом на Ирмантаса и тихо произнесла.

– Это кажется не только тебе.

– А ты?

– А я–то уж как неровно…– она усмехнулась. – Прям задыхаюсь вся…

– Но ведь он для тебя старый…

– И… ты хочешь ему это сказать?

– И потом, ты же советская девочка, а не какая–то там графиня…