Текст книги "Ночной всадник"

Глава 31
Послание

Бак Дэниелс открыл глаза и сел в кровати. Он снова видел тот же сон и снова проснулся, не дождавшись конца. Баку не потребовалось протирать глаза, чтобы окончательно прийти в себя. Если бы на него обрушился ледяной душ, Дэниелс и то не очнулся бы быстрее от крепкого сна. Первым делом он потянулся за своим револьвером, лежавшим под матрасом, не потому, что оружие понадобилось ему во сне, но по определенным причинам Бак чувствовал себя спокойнее, сжимая рукоятку револьвера.

Рассвет едва только забрезжил, лишь первые отблески зари заиграли на удилах старой, запыленной уздечки, висевшей на стене. Наблюдательный глаз заметил бы, как сверкнула сталь. Горло Бака Дэниелса пересохло, а все его большое тело содрогалось в такт ударам его сердца.

Бак не единственный проснулся так рано. В тишине до него донеслось слабое, но ровное поскрипывание ступенек. Кто-то крайне осторожно и терпеливо поднимался наверх, потому что обычно ступеньки, которые вели в комнату на чердаке дома Рафферти, скрипели и стонали гораздо громче, протестуя против каждого шага.

Дэниелс поднял револьвер и нацелил его на дверь, но его рука дрожала так сильно, что ему не удавалось удержать оружие, и прицел блуждал по всей двери. Бак схватил правую руку левой и сжал ее изо всех сил. Теперь у него получалось лучше. Дрожь обеих рук уравновешивалась, и он все же ухитрился прицелиться.

Шаги возобновились, неизвестный шел уже через маленькую прихожую. Рука легла на ручку двери и медленно повернула ее. Дверь открылась, на фоне темноты прихожей Бак увидел фигуру высокого человека без шляпы.

Дэниелс положил палец на спусковой крючок, но не выстрелил. Даже взбудораженный мозг Бака осознавал, что Дэн Барри не снял бы шляпу, к тому же фигура была высокой.

– Бак! – позвал осторожный голос.

Дэниелс опустил револьвер, бросил его на кровать и встал.

– Джим Рафферти! – воскликнул он, чуть застонав. – Во имя Господа, что ты делаешь здесь в такой час?

– Тут парень привез письмо для тебя. Должно быть, проскакал много миль и мчался быстро: пока передавал мне письмо, я слышал, как его лошадь тяжело дышит. Он не остался, а сразу отправился назад. Вот письмо, Бак. Надеюсь, что в нем нет плохих новостей. Принести сюда свет?

– Все в порядке, Джим, – отозвался Дэниелс, принимая письмо. – У меня есть фонарь. Иди ложись спать.

Рафферти в ответ шумно зевнул и вышел из комнаты. Бак зажег фонарь. При его свете прочел свое имя на конверте и вскрыл его. Письмо оказалось коротким.

«Дорогой Бак!

Вчера вечером за ужином Дэн узнал, где ты. Утром он покинет ранчо и собирается к Рафферти. Он, вероятно, будет там до полудня. Тут же, как получишь мое письмо, седлай коня и уезжай. О, Бак, почему ты остановился так близко от нас?

Меняй лошадей. Не медли, пока не пересечешь горы. Черному Барту легко взять след, а Дэн Барри с его помощью погонится за тобой. Тебе понятно, что это значит.

Скачи, скачи, скачи!

Кети».

Дэниелс смял письмо и рухнул на кровать.

«Почему ты остановился так близко?»

Он и сам много раз думал об этом за прошедшие дни. Словно загнанный заяц, Бак надеялся обрести безопасность под самым носом у угрозы. Теперь он обнаружил, что поступил как полный идиот. Ошарашенный, Дэниелс снова развернул письмо и перечитал его слово за словом. Он наклонился ниже, чтобы читать при тусклом свете, и сразу уловил легкий запах духов, исходивший от бумаги. Совсем легкий аромат терялся среди других запахов, словно шепот среди громких голосов, но все же заставил ковбоя опустить голову и прижать бумагу к лицу. Через минуту он расправил бумагу и снова тщательно изучил содержание письма. Вначале его потрясенный мозг охватил лишь часть значения послания Кети. Затем Бак вдруг понял, что девушка решила, будто бы он бежал с ранчо Камберленда из страха перед Дэном Барри.

Ну да, страх имел место. Каждый день на ранчо Бак содрогался при мысли, что Барри примчится сюда на черном шелковистом грациозном Сатане. Но каждый день Дэниелс убеждал себя, что даже теперь Дэн Барри помнит прошлое и ругает себя за неблагодарность, проявленную им к старому другу. Только сейчас Баку пришлось принять правду. Барри, как всегда, жестоко преследовал жертву, а Кети Камберленд думала, что он, Бак Дэниелс, убежал от опасности, словно собачонка.

Бак схватился руками за голову. Кети могла так подумать!

Дэниелса пронзило безумное желание действовать. Сблизиться с этим дьяволом, этим оборотнем, положить пальцы на гладкое, почти девичье горло, изгнать желтый свет из его глаз – или умереть, но как человек, доказавший любимой девушке свою мужественность!

Он снова прочел письмо, а затем в отчаянии смял его в комок и швырнул через комнату. Схватив шляпу и портупею, Бак пулей вылетел из комнаты, прогрохотал по шатким ступенькам и выскочил из дома.

Быстрая Лиззи, высокая гнедая кобыла, которая провезла его через три года опасностей и приключений и никогда не подводила, подняла над стойкой стойла свою аристократическую голову и заржала. В ответ Бак сжал кулак и бешено выругался.

Дэниелс сдернул седло, подвешенное за стремена к стене, швырнул его на спину кобылы, а когда Лиззи отпрянула к дальнему концу стойла, Бак снова обругал ее и затянул подпругу так, что кобыла застонала. Он не стал выводить ее из конюшни, а сразу прыгнул в седло.

Затем Дэниелс заставил Лиззи развернуться и вонзил в ее бока шпоры. Поскольку Лиззи при одном лишь звуке его голоса никогда не отказывалась продемонстрировать Баку свою максимальную скорость и силу, жестокое обращение привело ее в изумление и ужас. Обезумев от страха, бедное животное рванулось с места галопом. Ошеломленная Лиззи поскользнулась, едва не рухнула на пол, а затем вылетела из двери конюшни.

Стук ее копыт сразу же заглушил мягкий песок. И кобыла беззвучно понеслась навстречу наступавшему утру, словно скачущий призрак.

В этой лошади текла благородная кровь. Сложенная изящно, как антилопа, она имела сердце столь же сильное, как ровные мускулы ее тела. Однако самый быстрый ее аллюр сейчас казался Баку Дэниелсу медленнее пешей прогулки. Его мысли умчались намного дальше. Он уже стоял перед домом на ранчо, призывая Дэна Барри. Да, как раз там, где им следует встретиться. И один из них должен умереть! А еще лучше, чтобы кровь умирающего испачкала руки Кети Камберленд.

Глава 32
Победа

Серый рассвет, увиденный утром Баком, не превратился затем в ясный день, поскольку небо затянуло сплошными облаками, и сквозь них на землю едва пробивался тусклый солнечный свет.

Вонг Лу, чьи узкие китайские глаза сейчас пожелтели от холода, развел огонь в большом очаге гостиной. Пламя ревело, потому что в него подбрасывали сухие дрова, мгновенно вспыхивавшие, будто их облили маслом, и в очаге взлетали желтые языки огня. Пламя было настолько ярким, что его свет затмевал сумеречный день, заглядывавший в окно, а каждый стул отбрасывал длинную тень. Немного позже Кети Камберленд спустилась по задней лестнице и проскользнула в кухню.

– Ты видел Дэна? – спросила она повара.

– Вонг Лу делать хороший огонь, – ухмыльнулся китаец. – Мистер Дэн там.

Кети на мгновение задумалась.

– Завтрак уже готов, Вонг?

– Совсем скоро-быстро, – кивнул Вонг Лу.

– Тогда выброси яйца и вылей кофе, – быстро распорядилась девушка. – Я не хочу, чтобы сейчас подавали завтрак. Подожди, пока я прикажу.

Как только за Кети закрылась дверь, брови Вонга изогнулись в настоящие римские арки.

– Хо! – проворчал Вонг Лу. – О-хо!

В передней Кети встретила Рэндалла Бирна, спускавшегося по лестнице. Доктор оделся в белое, к тому же он нашел маленький желтый полевой цветок и воткнул его в петлицу. Бирн выглядел моложе лет на десять, чем в тот день, когда он приехал с Кети на ранчо, и теперь, улыбаясь, доктор быстро подошел к девушке.

– Доктор Бирн, – спокойно произнесла Кети, – завтрак запоздает сегодня утром. Я также хочу, чтобы никто пока не входил в гостиную. Вы не могли бы задержать их?

– Он еще не уехал? – тут же спросил Рэндалл.

– Еще нет.

Доктор вздохнул, затем, явно повинуясь внезапному порыву, коснулся руки девушки:

– Надеюсь, что из этого что-нибудь получится.

Даже в такой момент Кети не смогла удержаться от вымученной улыбки:

– Что вы имеете в виду, док?

Бирн снова вздохнул:

– Если мое умозаключение непонятно, боюсь, что я не в силах объясниться яснее, но я попытаюсь удержать всех от проникновения в эту комнату.

Кети благодарно кивнула и направилась дальше, но, проходя мимо зеркала, увидела в нем свое отражение и резко остановилась. На ее лице не осталось и следа румянца, а глаза из-за теней под ними казались невероятно огромными и глубокими. Светлые волосы по-прежнему спускались на шею пышными локонами, но даже они оживляли ее лицо не больше, чем тщетная попытка солнечного света приукрасить мрачное болото среди зимы. Задумавшись, девушка подошла к двери гостиной, но там снова остановилась, положив руку на ручку двери. Кети вдруг вспомнила, какой она выглядела несколько месяцев назад, с румянцем на щеках и постоянным светом в глазах. Тогда у нее почти не имелось поводов для раздумий. Лишь позволить ветру дуть и солнцу светить. Затем в тихом отчаянии она сказала сама себе: «Итак, была не была. Я должна победить или проиграть. Была не была!»

Кети открыла дверь и вошла.

Ее бил озноб от страха и возбуждения, когда она входила в комнату, чтобы в последний раз сразиться за свое счастье. Но как только Кети оказалась в комнате, ей стало легче. Дэн Барри лежал на кушетке, заложив руки за голову. На его губах играла улыбка, так хорошо знакомая девушке. В прежние времена она служила сигналом об опасности, и когда Дэн повернул голову и пожелал доброго утра, она заметила тот особый желтый свет, иногда вспыхивавший в его глазах. В ответ на его приветствие Кети просто кивнула, медленно подошла к окну и посмотрела в него.

Пейзаж выглядел однотонным. Небо, холмы, конюшни, земля – все представляло собой безжизненную серую массу, в такой атмосфере старик Гомер видел, как призраки его мертвых героев вновь играют в игру, недоигранную ими на земле. Кети смотрела за окно отсутствующим взглядом, потому что тем временем тысячи мыслей проносились в ее голове. Нужно что-то сделать. Дэн находится в одной комнате с ней. Нет сомнений, что он отвернулся и снова смотрит в потолок, а желтый свет опять горит в его глазах. Возможно, она больше никогда не увидит Дэна, каждое мгновение ценилось на вес золота, и тем не менее Кети стояла у окна, ничего не предпринимая. Но что же делать? Ей следовало бы подойти к нему, упасть на колени и облегчить свое сердце, еще раз напомнив ему о прошлом. Но с тем же успехом можно ударять в деревянный колокол, он никогда не зазвенит. Кети уже видела жуткую черноту в его глазах. Так Черный Барт часто лежал на солнце, глядя куда-то и не видя ничего, кроме своих грез о схватке. С какими призывами она обратилась бы к собаке? Что значили слова для Дэна Барри? Но вот одна мысль заставила сердце девушки радостно забиться, а щеки вспыхнуть.

Кети подождала, пока утихло первое возбуждение, затем села в кресло у огня. Уголком глаза заметила, что Дэн снова повернул голову, ожидая, пока она заговорит. Затем Кети сосредоточилась на свете желтого пламени в камине. Стремление поговорить с Барри заставляло девушку обернуться, словно чья-то рука, лежавшая у нее на плече, а слова рвались из ее горла, но Кети по-прежнему не шевелилась.

В какой-то момент девушку захлестнуло сознание безумия ее поступка, но она, слегка вздрогнув, заставила себя не думать об этом. Молчание для Дэна Барри значило больше, чем громкий голос и любые слова.

Затем Кети увидела, что Дэн садится на кушетке. Собрался ли он встать и выйти из комнаты? Но Барри сидел не двигаясь, и Кети осознала, что он внимательно смотрит на нее. Невидной Дэну рукой девушка вцепилась в подлокотник кресла. Это придало ей немного силы и спокойствия.

Кети испытывала сейчас точно такое же чувство, как тогда под деревом, когда Барт крался к ней. Если она задрожит, если даст понять, что заметила его осторожное приближение, все погибло. Только твердое неведение может удержать волка или его хозяина.

Девушка вспомнила, как отец рассказывал ей об охоте на молодого оленя, – Джо лежал в траве и поднимал ногу, чтобы олень заметил ее. Олень вначале бросался прочь, но затем медленно, шаг за шагом возвращался, движимый непреодолимым любопытством, и наконец оказался на расстоянии выстрела в упор.

Теперь она должна сосредоточиться на языках пламени в очаге, ничего не видеть, кроме них, ни о чем не думать, кроме быстро изменявшихся куполов, стен или башен, образованных огнем. Кети наклонилась немного вперед и подперла щеку правой рукой, благодаря этому закрыв лицо от Дэна Барри. Такая поза еще и удерживала ее от мучительного соблазна посмотреть на Дэна, а она нуждалась сейчас в любой поддержке – физической и психологической.

Барри по-прежнему не двигался. Действительно ли он смотрел на нее или его взгляд устремился к серому небу за окном? Легкий скрип подсказал Кети, что Дэн медленно встал с кушетки. Но она не понимала, куда он двинулся – к ней или к двери? И тут Дэн бесшумно вдруг появился в поле ее зрения и сел на низкую скамью возле очага. Если раньше напряжение чувствовалось весьма ощутимо, то сейчас оно достигло апогея и стало ужасным, так как Барри сидел почти лицом к Кети и внимательно смотрел на нее, но она продолжала делать вид, что не замечает его. От волнения кровь с такой силой запульсировала в вене на шее, что ей показалось, будто это ее сердце вдруг переместилось так высоко. Девушка побледнела. Ей удалось удержать его в комнате! Она заставила его наблюдать за собой! Увы, победа получилась пирровой, сама Кети находилась на грани истерики. Ее рука, подпиравшая щеку, начала дрожать. Если Дэн заметит это, он сразу поймет, что ее внешняя безучастность – всего лишь притворство, и тогда Кети наверняка потеряет его.

Возле одной из дверей раздался какой-то шорох, затем она тихо отворилась. Кети почти обрадовалась вторжению, так как в любое мгновение могла лишиться остатков сил. А теперь наступил конец.

Но в комнате послышались мягкие, крадущиеся шаги, слегка царапающий звук, легкий, словно кто-то провел ногтем по замерзшему стеклу. А затем длинная лохматая голова скользнула к Дэну Барри – Черный Барт!

Кети захлестнула волна страха. Она вспомнила, как несколько месяцев назад Черный Барт оттащил от нее своего хозяина и повел его на юг, вслед за дикими гусями. Снова волк, как демонический дух, вмешался в ее планы.

Только мгновение продолжалась борьба, затем огромный зверь медленно повернулся, взглянул на Кети, подобрался поближе к ней и ткнулся холодным носом в руку, сжимавшую подлокотник кресла. Он словно извинялся за свой поступок; девушка протянула руку и коснулась головы Барта. Пес отпрянул, блеснули длинные клыки, дрожащая рука повисла в воздухе, затем большая голова снова осторожно приблизилась, и Кети опять коснулась ее. И поскольку Барт не шевелился, кончики пальцев девушки скользнули к его углам. Черный Барт зарычал, но настолько тихо, что его рычание скорее напоминало мурлыканье большого кота. Он опустился на пол и положил голову на ноги Кети. Победа!

В восторге от своей силы, Кети смогла убрать руку от своего лица, поднять голову и беззаботно взглянуть на Дэна Барри. Его глаза зловеще блеснули. Гнев! Хорошо, пусть! Только не безразличие.

Барри встал и бесшумно исчез за ее спиной, затем внезапно он снова появился с другой стороны, протянул руку к ее побелевшим холодным пальцам, обхватившим подлокотник кресла, и накрыл их своей загорелой рукой. Он словно искал в руке Кети секрет ее власти над псом. Девушка откинула голову на спинку кресла и смотрела на нервную худощавую кисть. Ей вдруг вспомнилось, как когда-то она сжимала глотку Черного Барта. Кети вдруг пришло в голову мрачное сравнение: ее пальцев касалась лапа пантеры. Стальные когти сейчас спрятаны, но предположим, что они окажутся выпущенными и вцепятся во что-то. Или она касалась выключателя, способного высвободить при малейшем движении чудовищное напряжение. Что тогда произойдет?

Ничего! Вскоре его рука освободила ее пальцы, Дэн Барри отступил на шаг и смотрел в огонь, нахмурив лоб и скрестив руки. Охваченная слабостью, наступившей после страшного возбуждения, Кети не осмеливалась больше оставаться рядом с Дэном. Она встала и вышла в столовую.

– Подавай завтрак, Вонг, – приказала Кети, и повар тут же ударил в гонг.

Еще не успел стихнуть звон, как гости уже собрались за столом, а шумный начальник полиции явился первым. Он плюхнулся на стул и сидел, ворча в ожидании завтрака.

– Доброе утро, Дэн, – приветствовал Барри Калкин, правя свой нож на скатерти. – Я слышал, что ты уезжаешь сегодня утром. Разве нам не по пути?

Дэн, нахмурившись, сел за стол. Прежде чем ответить, помедлил.

– Я не уезжаю, – наконец мрачно сообщил он. – Я отложил свою поездку.

Глава 33
Доктор Бирн раскрывает правду

В те дни, когда опускался туман, и ни постройки, ни человек не отбрасывали тени в наступивших сумерках, и не существовало более мрачного места в доме, чем спальня старого Джо Камберленда, даже свет лампы был более милосерден к этой комнате, оставляя неосвещенными ее углы. Но скудный дневной свет разрушал все иллюзии и делал помещение голым и уродливым. Скорее светлые, чем свежие цвета стен и ковра напоминали о деревьях в конце ноября, когда листья уже способны лишь на то, чтобы цепляться за ветку, а те, что упали на землю, взлетают от малейшего ветерка и шелестят так, словно сам лес дышит. Об осени напоминало и лицо Джо Камберленда, лишенное и румянца, и бледности, ставшее желтоватым, что обычно говорит о близкой смерти. Возле кровати Джо сидел доктор Бирн и прижимал два пальца к запястью старика.

Наконец доктор вынул термометр изо рта Камберленда, старик заговорил, не поднимая опущенные веки, словно даже это усилие потребовало бы от него слишком большой концентрации воли.

– Сегодня нет лихорадки, док?

– Вы чувствуете себя чуть лучше? – спросил Бирн.

– Ничего не чувствую. Но мне не жарко. Скорее, немного холодно.

Доктор Бирн, нахмурившись, взглянул на термометр, а затем стряхнул ртуть.

– Нет, – признал он, – жара нет.

Джо Камберленд чуть приоткрыл глаза и уставился на Бирна:

– Вы недовольны, док?

Доктор Бирн относился к представителям безжалостной современной школы, полагавшей, что пациенту следует открывать правду.

– Да, – ответил он.

– Гм-м! – пробормотал старик. – А что тут плохого?

– У вас неровный и слабый пульс.

– Я испытываю слабость с тех пор, как повидал Дэна Барри вчера вечером, – согласился Камберленд. – Но новости, принесенные Кети, поставят меня на ноги. Она удержала его здесь, приятель. Вы только подумайте!

– Именно об этом я и думаю, – холодно произнес Бирн. – Ваша последняя беседа с ним едва не… убила вас. Если вы еще раз встретитесь с ним, я умываю руки и снимаю с себя всякую ответственность. После его появления вы сразу почувствовали себя лучше. На самом деле я полагаю, что вам показалось, будто стало лучше, как телесно, так и душевно. Но подобная иллюзия не может продолжаться долго. Всего лишь ложный стимул, а когда первые эффекты прошли, вы остались в прежнем состоянии. Мистер Камберленд, вам не следует больше видеться с ним.

Но Джо Камберленд только рассмеялся:

– Жизнь не стоит такой цены. Даже половины!

– Я не в силах больше ничего поделать. Только посоветовать, – так же сдержанно ответил Бирн. – У меня нет права приказывать.

– Малость раздражены, док? – спросил старик. – Ладно, сэр, я знаю, что мне недолго осталось. Господи, парень, я ощущаю себя угасающим, словно пламя в лампе, когда заканчивается масло. И чувствую, как жизнь мечется во мне, словно огонь в камине. Но послушайте меня. – Он протянул длинную костлявую руку к доктору и подтянул поближе к себе, его глаза остались серьезными. – Я должен дожить до того дня и увидеть их, стоящих передо мной рука в руке, док!

Рэндалл даже в этом неясном свете изменился в лице. Он медленно провел пальцами по лбу:

– Вы ожидаете их увидеть?

– Ничего не ожидаю. Я только надеюсь!

Вся горечь сердца Бирна поднялась к горлу.

– Это будет странная пара, если они поженятся… Но они не поженятся.

– Ха! – воскликнул Камберленд и приподнялся, опираясь на трясущийся локоть. – Что такое?

– Ложитесь! – приказал доктор и уложил ранчеро на подушки.

– Что вы имеете в виду?

– Это будет длинная история – научное объяснение.

– Док, в том, что касается Дэна, я проявляю больше терпения, чем Иов.

– Говоря вкратце, я докажу вам, что в вашем Дэне Барри нет никакой тайны.

– Если вы сумеете доказать, док, то вы более великий человек, чем я думал о вас! Начинайте!

– В первобытные времена, – произнес Рэндалл Бирн, – человек был очень близок к тому, что мы называем низшими животными. В те дни он не мог окружать себя искусственной защищающей средой. Он полагался только на силу своего тела. Его мускулатура и органы чувств в связи с этим развивались намного лучше, чем у современного человека. Поскольку в те незапамятные времена, даже когда человек спал, его уши оберегали его от тысячи смертельных врагов, каждый из которых по силе значительно превосходил его, а глаза и нос предостерегали от опасности. Так как современный человек нарастил свой мозг за счет своего тела, изменилось само качество его мускулов, а слух и зрение заметно притупились.

Так вот, сэр, в биологии существует процесс, называемый мутацией. Вы, наверное, слышали, что все живые организмы подвергаются постепенному процессу изменения. Месяц за месяцем и год за годом окружающая среда воздействует на индивидуума, однако эти постепенные изменения происходят крайне медленно. Требуются периоды, во много раз превосходящие жизнь обычного человека, чтобы перемены стали достаточно заметными. Но иногда и случается то, что мы называем мутацией. Поясню. Скажем, определенный вид растений, например, имеет все меньше листьев и все более толстый ствол, но изменение осуществляется крайне медленно, веками, пока вдруг в одно-единственное мгновение не появится растение, совершившее шаг к реализации «идеала», к которому стремились многие поколения. Одним словом, появляется растение с совсем-совсем маленьким количеством листьев и исключительно толстым стволом.

В частности, некий вид апельсинов имеет тенденцию к уменьшению количества косточек в плодах. Но наконец вырастает дерево, в чьих апельсинах вообще нет косточек. Таков был прообраз апельсина с рубчиком (навеля). Вот вам пример типичной мутации.

Но существует и противоположность мутации. Вместо далекого прыжка вперед индивидуум может быть отброшен назад к примитиву. Подобный индивидуум получает название атавизма. Например, в этой горной пустыне в течение нескольких поколений воздействие окружающей среды вызвало появление человека, способного жить относительно комфортно в пустынном регионе. Иными словами, человек, обладающий настолько сильным организмом, чтобы он мог чувствовать себя в среде пустыни точно так же, как обыватель в своей гостиной.

Я очень внимательно наблюдал за мистером Барри и совершенно убежден, что он является подобным атавизмом. Он кажется странным среди других людей. Он иной и потому выглядит загадочным. На самом деле это всего лишь уродец. Я могу назвать вам других людей, подобно ему отличающихся от обычных индивидуумов, хотя не вполне так, как Барри.

Вы видите результаты этого? Дэниел Барри – человек, которому пустыня необходима, потому что он создан для пустыни. Он одинок в толпе людей, – вы сами так говорили, – но чувствует себя как дома в горах с лошадью и собакой.

– Док, вы хорошо говорите, – прервал Джо Камберленд, – однако, если Дэн не человек, почему он так нравится другим людям? Почему он так много значит для меня… для Кети?

– Именно потому, что он иной! Вы получаете от него то, чего не дал бы ни один другой человек в мире. Вы что, не видите, что Барри и в самом деле намного ближе к своему волку, чем к людям?

– Положим, я соглашусь, что вы правы, – нахмурился старик. – Как вы объясните, почему ему нравятся другие люди? По вашим словам, ему нужны лишь пустыня, горы и животные. Тогда что заставило его так заботиться обо мне, когда он вернулся сюда в этот раз?

Почему Кети настолько нравится ему, что он бросает кровавый след, чтобы остаться здесь с ней?

– Легко объяснить внимание к девушке, – пожал плечами доктор. – К тому же все животные хотят иметь друзей, мистер Камберленд, и сейчас в Дэне Барри говорит старый инстинкт, но, хотя встреча с вами и Кети, наверное, и доставляет ему удовольствие, ваше общество не является для него необходимым. Он уже покидал вас раньше и чувствовал себя вполне счастливым в своей пустыне. И я не сомневаюсь, мистер Камберленд, что он снова уйдет от вас. Нельзя приручить неприручаемого. Только людьми управляет привычка. А перед вами инстинкт, которому миллион лет. Зов, что он слышит, – зов девственной природы, и чтобы ответить на него, Барри оставит отца, жену и детей и уедет со своей лошадью и собакой!

Старик лежал совсем неподвижно, глядя в потолок.

– Я не хочу вам верить, – медленно произнес он, – но в душе я чувствую, что вы правы. Ох, парень, почему я так запутался в этой паутине? И Кети… Что она будет делать?

Доктор задрожал от волнения:

– Пусть он останется с ней. Со временем она увидит животную натуру Дэниела Барри. Тогда он перестанет существовать для нее.

– Животное, док! Нет более вежливого человека, чем Дэн!

– До того как лев попробует крови, он может расти у вас как домашний пес, – ответил Бирн.

– Значит, она не должна выходить за него замуж? О! Я это чувствовал – только вы теперь выразили все словами. Это сущая смерть для Кети, если она выйдет за него замуж! Она удержала его здесь сегодня. Завтра что-то рассердит его, или через минуту он ощутит зов и пойдет по следу; удар человека, крик диких гусей – Бог знает, что снова заставит его одичать и забыть нас всех, совсем как ребенок забывает своих родителей.

Издали кто-то позвал:

– Дэн! Дэн Барри!