Текст книги "Пилот ракетоносца"

Среди «господ» было как минимум пять женщин, но правила одни для всех, так что коли офицер, то по определению не мэм.

– Ну, вот, – подытожил Эльст. – Познакомились, и славно. Теперь о планах. Нас засылают к черту на куличики. В систему Фронтира. Место, если кто не знает, мерзопакостное, – если иметь в виду политическую ситуацию, – но начальству виднее. Приказ выдан. Полагаю, часа через два-три объявят тревогу, и начнем выдвигаться. Кто будет командовать тактической группой, не знаю, но думаю, скоро узнаем. С нами идут наши фрегаты охранения, а кто еще включён в группу, бог весть…

«Фронтир…» – Эрик сходил к бару, сварил себе чашку кофе – на этот раз натурального, – и, вернувшись к компании, занял место на периферии. Сидел, слушал разговоры, подавал реплики, если к нему обращались, присматривался к экипажу и другим офицерам. Отмечал особенности, давал первичные определения, классифицировал.

Из двенадцати членов экипажа «Вымпела-7» в кают-компании присутствовали пятеро: командир, пилот-навигатор, инженер и главный оружейник. Эрик был пятым и самым младшим по званию. Капитан-лейтенант Линдблат выглядела спокойной и уверенной в себе женщиной. Наверное, такой и была. Служит давно: лет пятнадцать-двадцать. Замуж пока не вышла, иначе бы оставила флот. На Эрика пару раз посмотрела недвусмысленным, оценивающим взглядом. Может быть, хочет поиметь. Правда, устав ВКС сожительство между членами одного экипажа и принуждение к таковому младшего по званию старшим не поощряет. Впрочем, это в теории, а как обстоят дела на практике, иди знай! С другой стороны, как женщина, Эльга Эрику понравилась, и, если дойдет до дела, он отказываться не станет.

Остальные трое – мужчины в возрасте от двадцати до тридцати лет. Инженер – младший лейтенант, навигатор и оружейник – лейтенанты. Люди вроде бы неплохие. Но это лишь первое впечатление, а там, глядишь, будет и второе, и третье. Так что будем посмотреть.

Оставались многочисленные офицеры бригады, но с этими – во всяком случае, в основной массе – Эрик предполагал познакомиться позже. Впрочем, кое-кто не стал откладывать на завтра то, что можно сделать сегодня. Где-то через полчаса после выступления комбрига к Эрику подсел лейтенант-инженер из другого экипажа и провел довольно откровенный зондаж. Но Эрик вырос в таких местах, где к гомосексуализму относились с большим подозрением, а то и хуже. Обижать лейтенанта он, конечно, не стал, но сразу и недвусмысленно дал понять, что, уважая склонности других, сам он предпочитает женщин. Лейтенант внял и удалился так же тихо, как пришел. Но их разговор – случайно или намеренно – слышала пилот с «Вымпела-5». Эта женщина была хоть и сильно старше Эрика, но в то же время гораздо младше командира «Вымпела-7». Решительная, как большинство пилотов, она с ходу взяла быка за рога.

– Как переносишь подпространственный переход? – спросила, когда Эрик варил себе новую порцию кофе.

– Нормально, – пожал плечами Эрик. – А почему спрашиваешь?

– Первый прыжок будет длинным. Часов на восемь затянется. Не хочешь составить мне компанию?

То, что первый переход легче просчитать, а значит, он будет сразу на большую дистанцию, не секрет. Это знал даже Эрик. Двенадцать часов разгона, прыжок длительностью шесть-восемь часов субъективного времени и новый разгон, который может быть простым или сложным в зависимости от привходящих факторов, но никогда не завершается меньше чем за шесть часов. Если штурманы успеют определиться с точным местонахождением корабля и смогут сразу найти подходящую «точку выхода» из подпространства, последует новый прыжок, но он всегда будет как минимум вдвое короче первого прыжка. Впрочем, лейтенант спросила Эрика о другом. По традиции члены экипажа, не занятые на вахтах, проводят время первого перехода в постелях. Некоторые даже снотворное принимают. Но если организм позволяет, отчего бы в это время не заняться сексом?

Эрик про такое никогда не слышал, но он по определению ничего толком не знал о настоящей жизни. Возможно, если это не подстава, и лейтенант знает, о чем говорит, такое времяпрепровождение в порядке вещей. И Эрик, если честно, очень хотел согласиться. Он ведь здоровый парень со здоровыми рефлексами, и потребности у него соответствующие. Кроме того, весь его сексуальный опыт сводился к посещению публичного дома. Один раз, да и то почти полтора года назад. Так что соблазн был велик, однако осторожность взяла верх. Пока не разберется, кто, как и чем здесь дышит, ни о каких личных отношениях и речи быть не может. Аминь!

Пятое мая 2531 года,

пространство звезды Уилберга

Пятого мая, после двенадцати дней вынужденных дрейфов, разгонных маршей и коротких прыжков, «Пакс Романа» вышел из подпространства в системе звезды Уилберга. Френсис Уилберг открыл эту звездную систему в 2094 году, то есть в самом конце Первой Волны Колонизации. Вскоре после этого вступил в силу запрет ООН на национальную колонизацию космического пространства, но граждане Свободного Штата Техас успели «застолбить делянку» первыми. Отличная экзопланета[21]21
  Экзопланета – планета, находящаяся вне Солнечной системы.


[Закрыть] земного типа – гравитация чуть больше земной, атмосфера чуть жиже, но в целом терпимо, – находящаяся внутри зоны обитаемости звезды главной последовательности – желтого карлика спектрального класса G3V. Планету назвали Фронтиром, звезду, так похожую на солнце, что местные жители солнцем ее и называют – звездой Уилберга, или просто Уилберг, или вовсе по-простому – ЗУ. За следующие сто пятьдесят лет ООН семь раз пыталось заставить местное правительство открыть планету для массовой эмиграции из перенаселенных районов Африки и Азии, но, несмотря на малую плотность населения и обширные неосвоенные пространства, фронтиеры наотрез отказались принять беженцев, причем трижды дело доходило до открытых военных действий. Обломки крейсера Земной федерации, сунувшегося не туда, куда надо, и сбитого наземной системой ПКО[22]22
  ПКО – противокосмическая оборона.


[Закрыть], до сих пор – в назидание потомкам, так сказать – лежали на плато Рейнджеров. Однако, несмотря на все усилия «объединенных наций», планета сохранила свою независимость и отстояла свои ценности.

В целом, как тогда, так и теперь, Фронтир отличался достаточно высокой – по сравнению со многими другими мирами – расовой и религиозной терпимостью. Однако основную массу населения составляли и составляют потомки белых американцев, относящиеся к трем протестантским конфессиям. Все остальные – мусульмане, католики и евреи – являются меньшинствами, точно так же, как негры, латиноамериканцы и азиаты. Таков Фронтир – парламентская республика с жесточайшим – на грани тоталитаризма – запретом на любые формы политической, религиозной или национальной деятельности, направленные на изменение существующего политического строя или на подрыв «стабильности», чем бы эта стабильность ни являлась на самом деле.

Долгое время Фронтир оставался фронтиром в полном смысле этого слова, но ничто не длится вечно. В конце концов, вплотную к звезде Уилберга приблизились границы Возрожденного Фатимидского халифата[23]23
  Фатимидский халифат (909–1171) – средневековое шиитское (исмаилитское) арабское государство с центром в Каире (с 972).
  Фатима – Умм аль-Хасан Фатима бинт Мухаммад аль-Кураши – младшая дочь пророка Мухаммеда.


[Закрыть], империи Торбенов и Кордофанского[24]24
  Кордофан – историческая провинция в Судане.


[Закрыть] султаната. Оказавшись зажатым между враждующими между собой мощными государствами, Фронтир выбрал меньшее из трех зол – вступил в оборонительный союз с империей Торбенов, которая благодаря этому получила прямой доступ – без посредников – к торговле с Неассоциированными Мирами Открытого Космоса. Союз был заключен тридцать лет назад, и с тех пор в системе Уилберга постоянно находилась оперативная база имперских ВКС, а присутствие военных кораблей осуществлялось на ротационной основе. На этот раз пришла очередь дежурить «Пакс Романа» в составе оперативной группы вице-адмирала Генриха Моргенштерна, державшего свой вымпел на линейном крейсере «Пара Беллум»[25]25
  От латинского Si vis pacem, para bellum – «Хочешь мира – готовься к войне». Пара Беллум как раз и означает «Готовься к войне».


[Закрыть].

Двадцать седьмого мая 2531 года,

пространство звезды Уилберга

– Через астероидное кольцо? – уточнил Эрик вводную.

– Зачем? – удивилась Эльга. – Нам же надо выйти на позицию 1–12… Хотя постой! Ты что, хочешь пройти по отрицательному вектору в плоскости эклиптики[26]26
  Эклиптика – большой круг небесной сферы, по которому происходит видимое годичное движение Солнца. Соответственно плоскость эклиптики – плоскость обращения Земли вокруг Солнца (земной орбиты).


[Закрыть]?

– Да, – подтвердил Эрик. – Сможем сократить дистанцию почти вдвое…

– …И всю дорогу нас будут прикрывать астероиды, – закончила за него командир. – Что скажешь, Грэг?

– Сейчас, сейчас, только не торопите меня, – попросил навигатор. – Я считаю… Мне нужно… Вот черт! Да! Но у меня большие сомнения…

– У меня тоже, – согласилась Эльга. – Мы потеряем скорость и, когда вынырнем из плоскости кольца, растеряем все преимущества внезапности. Они нас как в тире расстреляют.

– Я смогу пройти, не сбрасывая скорость…

Он мог. Знал это. Чувствовал, но как убедить других? Только фактами. Факты у него были припасены тоже, но поверит ли командир? Он новичок, а она – мастер.

Три недели назад, выйдя из подпространства, «Пакс Романа» занял позицию на орбите планеты Шугар Ленд – внешней по отношению к Фронтиру – и начал производить тренировочные вылеты, заодно осваивая понемногу пространство звезды Уилберга. Участвовал в полетах и «Вымпел-7». В первых двух рейдах Эрик был всего лишь наблюдателем, но уже в третьем Линдблат позволила ему «порулить». Сначала недалеко и недолго, затем чуть дольше и дальше. В четвертом вылете Эрик осуществил самостоятельно и старт, и финиш, и между делом дважды выводил ракетоносец на заданную ударную позицию. И вроде бы неплохо выводил. Сегодня шел восьмой тренировочный полет, и экипаж «Вымпела-7» начал отработку тактической схемы парирование атаки ударных сил вероятного противника.

– С адаптивным интерфейсом. – Не вопрос, констатация факта.

Да, с интерфейсом запросто, но что, если прибор выйдет из строя? Тонкая электроника, то да се… Да и противник может поставить помехи. Ходили слухи, что что-то в этом роде разрабатывают сразу на нескольких мирах.

– Нет, – возразил Эрик. – Вручную.

– Это несерьезно.

– Это серьезно, – настаивал он. – Хеге, поверь мне, я смогу. Разреши показать!

– Завтра покажешь на имитаторе, тогда поговорим.

– Ну, я так и думал, – усмехнулся Эрик, пересылая файл со своего пульта на командирский. – Держи!

– Это что? – насторожилась Эльга.

– Это семь моих проходов через внутренний край астероидного пояса. В симуляторе, конечно, но зато каждый раз другим маршрутом.

– Хорошо, – подумав мгновение, согласилась командир. – Время терпит. Смотрим все и всем коллективом.

Семь проходов – это девять часов реального времени, но штурманский моделятор позволяет просмотр в ускоренном режиме, убирая все не относящиеся к делу длинноты и увеличивая темп перемотки. Так что просмотр – даже с несколькими возвратами назад, чтобы еще раз оценить, что там и как, – занял всего сорок минут. Все это время ракетоносец шел по инерции, давая отдохнуть двигателям и пилотам.

– Не знаю, как тебе это удается, но, похоже, ты действительно можешь.

– Так что, сэр, слетаем?

– Соблазнительно, но…

– Хеге!

– Ладно, – согласилась Эльга после минутного размышления, – но только в крейсерском режиме. Сможешь так, в следующий раз пойдем в тактическом.

Разница между крейсерским и тактическим режимами, прежде всего, заключается в том, что при втором отключаются все системы безопасности, то есть у пилотов не остается никаких ограничений. Делай что хочешь в пределах теоретически возможного, даже если этим всем ты рискуешь угробить и экипаж, и борт. В реальном бою командир так бы и поступила, но поскольку это все-таки учебный вылет, – а Эрик, как ни крути, темная лошадка, – рисковать она не захотела, и тем поставила Эрика в крайне затруднительное положение. Те семь проходов, что он выполнил на симуляторе, Эрик вел ракетоносец в боевом режиме, и в этой ситуации ему было достаточно «не зевать» и правильно рассчитывать траекторию движения. Получался скоростной слалом, но в этой игре, как выяснилось, он был хорош.

Сейчас же речь шла о крейсерском режиме, а это значит, что, как только они войдут в астероидное облако, все системы пассивной и активной локации и ориентации в пространстве сразу же начнут работать в чрезвычайном режиме. Для бортового компьютера это стандартный сценарий на случай прохождения через астероидный пояс или облако обломков. И, естественно, он обязан «осторожничать», чтобы не позволить пилоту наделать – по неопытности, спьяну или по какой-либо другой причине – фатальных глупостей. Он будет притормаживать, предупреждая столкновение, стрелять по «мусору» из пушек и лазеров и принудительно сворачивать с курса, сводя на нет все тактические преимущества скоростного слалома среди обломков скал.

– Интересная задача! – Эрик и в самом деле подумал, что Эльга, сама того не желая, выдала ему нетривиальную вводную. – Вызов принят!

– Ну-ну, – хмыкнула командир, и Эрик запустил двигатели, начиная разгон и выстраивая траекторию, которая на максимуме скорости выведет фрегат в «точку входа».

По идее, слалом отменялся, но, как упражнение в пилотировании, проход через астероидное кольцо оставался вполне годным способом нарабатывания навыков. Однако Эрик сделал все от него зависящее, чтобы доказать, что кто рулит, тот и решает. Выйдя на максимально возможной – без форсажа – скорости точно к намеченной им заранее точке, Эрик повел фрегат «противоминным зигзагом», ни разу не позволив компьютеру вмешаться в его пилотирование. Выглядело это так. Локатор захватывает очередную цель, компьютер классифицирует ее как потенциально опасную, но внимательно следящий за приборами пилот буквально в последний момент меняет траекторию движения. Рассчитанные компьютером действия перестают быть актуальными, и полет продолжается. Конечно, это было куда сложнее, чем лавировать между астероидами без вмешательства машины, но, в конце концов, Эрик справился. Правда, вынырнув из потока астероидов, он сразу же передал управление Эльге.

– Держи управление! – прохрипел он и, увидев, что командир его поняла и без задержки приняла управление на себя, попросту вырубился.

Нервное истощение оказалось достаточно сильным, чтобы уложить его в постель на два дня, да и после этого в течение следующей недели он чувствовал себя слабым, разбитым и непривычно рассеянным. Однако впечатление своим слаломом он произвел, что называется, неизгладимое. Причем не только на Эльгу и свой экипаж, но и на всех остальных пилотов. Даже после того, как Эрик поднялся со своего одра, запись с его проходом через кольцо все еще продолжала гулять по внутренней сети соединения, по-прежнему вызывая у понимающих людей разнообразные, но всегда очень сильные эмоции.

Третьего июня 2531 года,

пространство звезды Уилберга

– Эрик?

Эльга связалась с ним в тот момент, когда, выпив вторую подряд порцию виски, Эрик закурил и перешел к кофе. Он третий день сидел на больничном и от нечего делать зачастил в кают-компанию. Пил относительно немного – у него и так голова кружилась, – но и сидеть одному в каюте было тоскливо. А пилоты соединения, отпраздновав его слалом тогда, когда он еще отлеживался в госпитале, с расспросами к нему не лезли, предоставляя возможность сидеть в полумраке дальнего угла зоны отдыха, пить виски, курить и слушать музыку. Эльга его тоже не дергала – кивнула, оглядев с головы до ног, сказала коротко: «Неделя на всё про всё», – и теперь Эрик потихоньку приходил в себя. Тем больше его удивил ее вызов в коммуникаторе.

– Слушаю, командир.

– Срочно надевай парадную форму и поднимайся на главную палубу.

– А что?..

Но Эльга не дала ему даже закончить вопрос.

– Срочно! – повторила она. – У тебя полчаса на всё про всё. Время пошло.

В принципе, ничего дурного этот вызов не предвещал, и, не особенно тревожась о том, что тут и как, Эрик сделал над собой некоторое, не чрезмерное, впрочем, усилие и не опоздал. С последними секундами выделенного ему времени – с боем курантов, так сказать – он вышел из лифта на главной палубе и обнаружил, что все пространство «плаца» занято сейчас фуршетными столами, передвижными барами и множеством выпивающих, закусывающих и общающихся между собой флотских и армейских офицеров. А сбоку от башни лифта его уже ожидали комбриг и Эльга.

– Молодец, не опоздал! – похвалил кавторанг Эльст. – Пошли!

И они втроем двинулись куда-то в обход общего столпотворения. Целью их путешествия оказалась группа старших офицеров, окруживших командующего оперативной группой вице-адмирала Моргенштерна. Эрик вживую адмирала еще не видел и должен был признать, что в жизни Моргенштерн даже круче, чем на экране коммуникационной системы. Высокий, поджарый, темнолицый – видимо, смуглый от природы, но еще и загорелый, – с коротким ежиком совершенно седых волос и орлиным носом, адмирал впечатлял.

Между тем Эльст шепнул что-то незнакомому каперангу, тот передал послание по цепочке капитану 3-го ранга, исполнявшему при адмирале обязанности адъютанта, и уже тот обратился к самому Моргенштерну. Адмирал выслушал, поднял взгляд и, коротко оглядевшись, выцелил наконец Эрика.

– Пошли! – Эльст первым отреагировал на знак подойти, и они приблизились.

– Капитан второго ранга Эльст! – козырнул комбриг, и далее по нисходящей:

– Капитан-лейтенант Линдблат!

– Мичман Минц!

– Видел твой слалом, мичман, – усмехнулся адмирал, смерив Эрика взглядом. – Не страшно было?

– Не успел испугаться, господин адмирал!

– Мне о тебе адмирал Север рассказывал, – продолжил между тем Моргенштерн. – Признаться, не поверил. Думал, преувеличивает. Теперь вижу, что, пожалуй, преуменьшил.

– Благодарю, ваше высокородие!

– Не за что пока, но… посмотрим. Читал твое досье, мичман. Думаю, что ты хитрый сукин сын, но пилот от бога.

– Какой у тебя налет на сегодняшний день? – спросил неожиданно после короткой паузы.

– Тридцать семь часов, господин адмирал.

– Сделаешь еще пятнадцать – и разрешаю подавать документы на экзамен.

– Служу императору! – подтянулся Эрик.

Награда и в самом деле была немалая. Получить досрочно звание пилота кораблей 3-го ранга – это что-то.

– А пока разрешаю тебе увольнительную на Фронтир сроком на шесть суток, и вот еще, чтобы было на что погулять! – Адмирал щелкнул пальцами, и его адъютант тут же вручил Эрику расчетную карту.

– Свободен! – кивнул Моргенштерн и перевел взгляд на комбрига и командира «Вымпела-7»: – Отличная служба, господа! Так держать!

На этом аудиенция, собственно, и закончилась.

– Молодец, хорошо держался! – похвалил Эльст, когда они немного отошли. – Иди, выпей, что ли…

– Спасибо, господин комбриг.

– Да иди уж! – махнул рукой кавторанг.

Но Эрик медлил. У него и свой командир имеется. Посмотрел на Эльгу, но и она только улыбнулась в ответ:

– Иди, мичман. Заслужил!

Эрик отдал честь и отправился изучать меню, он был не против попробовать чего-нибудь новенького, да и выпить здесь наверняка можно такого, что не продает автомат в кают-компании. Он как раз проходил мимо бара. Остановился, бросил взгляд на ряды бутылок и, найдя знакомое название, указал пальцем.

– Это у вас там ирландский виски?

– Да, – подтвердил бармен. – «Хью Лейн» из колонии Дублин на Европе.

– Двойной, пожалуйста!

– Смотрю, вы, мичман, быстро делаете карьеру…

Этот голос! Эрик обернулся, пожалуй, даже несколько быстрее, чем следует, и встретил чуть насмешливый взгляд серых глаз. Анна Монк, ну надо же! Правда, уже не гардемарин, а младший лейтенант, но, следует признать, дистанция между ними стала куда меньше, чем два года назад.

– Здравия желаю, господин лейтенант! – улыбнулся Эрик. – Рад вас снова встретить… Э-э…

Вариантов было несколько: госпожа Монк, лейтенант Монк, Анна, ваше благородие…

– Анна, – решила лейтенант. – Я тоже рада вас встретить, Эрик!

Надо же, она запомнила его имя!

– Выпьете со мной?

– Пожалуй, – кивнула девушка. – Но за вами рассказ.

– Коньяк, – показала она бармену на какую-то пузатую бутылку.

– Итак, – посмотрела она на Эрика, получив свой напиток. – Судя по нашивкам, вы пилот. Что уже само по себе странно, имея в виду прошлую нашу встречу, но с вами говорил сам адмирал, и значит, никаких противоречий в вашем личном деле не имеется…

– Я пилот на ракетоносце, – объяснил Эрик, пытаясь сообразить, что и как он может рассказать Анне.

– Так это у вас кто-то прошел на скорости через астероидное кольцо?

– У нас, – кивнул Эрик. – Если честно, это был я.

– Серьезно? – удивилась Анна. – То есть вы, Эрик, действительно пилот, а не засланный в академию агент контрразведки?

– Ни в коем случае! – даже несколько обиделся Эрик. – Я пилот.

– Но так не бывает, – покачала головой женщина. – По моим прикидкам, вам еще год до гардемарина и два – до выпуска.

– Вот поэтому я не гардемарин и не лейтенант, – усмехнулся Эрик, коснувшись пальцем свободной руки своего погона. – Две звездочки, как у вас, Анна, но расположены по-другому. А вообще, если честно, у меня на личном деле такая виза стоит, что даже не знаю, о чем могу говорить, а о чем нет.

– Сложная ситуация… Но свой возраст-то вы мне можете назвать?

– Я совершеннолетний, если это вас тревожит…

– Не хамите, мичман! Я вам за собой ухаживать не позволяла!

– Извините, Анна! – сдал назад Эрик. – Мне восемнадцать, я второй пилот тяжелого ракетоносца, и адмирал Моргенштерн только что разрешил мне досрочно пройти экзамен на аттестацию для пилотов кораблей третьего ранга.

– Поздравляю! – совершенно искренне улыбнулась Анна Монк. – А я служу на крейсере «Пара Беллум», вхожу в группу второго помощника, как младший офицер.

– Интересно?

– Познавательно.

Они проговорили еще минут пять, но вскоре Анну позвали – их группа улетала обратно на крейсер, – и, обменявшись адресами коммуникаторов, они снова расстались на неопределенный срок.

«Не раскатывайте губу, мичман! – остановил себя Эрик. – Это птица высокого полета».