Текст книги "Подводное жилище"

– А, пожалуй, вы и правы, капитан Нипен! Похоже на то! Смотрите, вот две лодки повернули по направлению к берегу! Ну, не поздоровится им, если они высадятся на берег! – проговорил Питер Блэй, внимательно наблюдающий за всем происходящим около яхты.

– Только бы нам не наткнуться на них! – ответил с беспокойством американский матрос, еще не забывший ужасного впечатления при встрече с разбойниками.

– Пустяки, приятель! – весело ответил ему наш ирландец. – Они направились к юго-западной бухте, мы же постараемся высадиться где-нибудь поближе к нашему северному мысу!

Окутанный туманом берег был всего в нескольких ста шагах.

– Надевайте респиратор, мистер Нипен! – обратился я к капитану, который должен был вместе со мной сойти на землю для розысков.

Остальные должны были оставаться в лодке и крейсировать в безопасном отдалении от смертельного берега. Через пять минут корма нашей шлюпки врезалась в белый песок, и мы стояли на берегу... Перед нами расстилалась длинная полоса роскошного пастбища, покрытого мягкой и высокой травой и спускающегося пологим наклоном к морю, от которого отделял его только белый пояс прибрежного песку да узкая цепь гранитных скал, окружающих весь остров каменным кольцом различной высоты.

– Не видите ли вы, не слышите ли чего-нибудь? – спросил я капитана Нипена.

– Слышу! – внезапно отвечал он. – Слышу женский голос и даже узнаю его. Это кричит сестра одного из наших пассажиров, мисс Дрипер. Она была в первой лодке, вместе с двумя маленькими сыновьями своего брата. Наверно, она блуждает здесь поблизости!

Сначала я принял слова капитана Нипена за галлюцинацию, но в эту минуту и до моего слуха донесся жалобный крик. Женский голос звал на помощь раздирающим душу, отчаянным криком. Сомнения не было, это кричало живое существо, а не создание нашей больной фантазии.

Мы кинулись бегом, перепрыгивая через спящих коров и лошадей, даже не шевелящихся при нашем приближении. Должно быть, на них «сонный туман» действовал одуряюще, хотя я и знал от мисс Руфь, что животные не умирали от него, подобно людям. В несколько минут очутились мы у опушки леса, там, где между роскошными высокими кустами каких-то необыкновенно красивых и до одурения душистых цветов змеился прозрачный ручеек, окутанный зеленой дымкой особенно густого смертельного тумана. На самом берегу этого ручья стояла женщина, ноги которой почти касались воды. Ее изящное белое кружевное платье и модная шляпка с перьями странно противоречили с фантастической обстановкой. Она была молода и красива, но смертельная бледность покрывала ее нежное личико, а большие, широко открытые глаза глядели безумным, бессмысленным взглядом. К ее юбке прижимались два маленьких мальчика, трех и пяти лет, в богатых костюмчиках, с длинными золотистыми локонами, развевающимися по плечам. Они робко озирались, потихоньку призывая: «Милую Дайси. Дорогую маленькую тетю». Но несчастная ничего не слыхала, ничего не понимала. Очевидно, страшная отрава поразила ее мозг, отняв память и сознание. Она не обратила ни малейшего внимания на наш окрик и не заметила даже, как моя рука дотронулась до ее плеча. Жалобным, дрожащим голосом продолжала она петь какую-то монотонную песенку, машинально удерживая в своей судорожно сжатой руке маленькие ручки испуганных племянников.

– Ее надо поскорей донести до моря, на свежий воздух!.. – закричал я. – Берите обоих детей на руки, капитан Нипен, а я возьму девушку, и бежим поскорее, не то они погибли, да и мы вместе с ними!

Один из мальчиков доверчиво обхватил шею старика, другой лепетал ему что-то непонятное, в чем, однако, ясно выражалась радость. Очевидно, дети узнали старого капитана, но девушка не так легко дала совладать с собой. Внезапно какая-то страшная галлюцинация овладела ею. Она дико закричала и с ужасом бросилась от меня. Хотя я скоро догнал истомленную женщину, но она начала отчаянно отбиваться, умоляя о пощаде. Не знаю, чем бы это кончилось, если бы, к счастью, слабость, граничащая с обмороком, не сломила сил бедной девушки... Быстро подняв полубесчувственную на руки, я кинулся по направлению к берегу, вслед за капитаном, понимая, что усиливающееся сердцебиение предупреждало меня о том, что каждая минута промедления может быть смертельна.

Не оглядываясь, пробежали мы весь луг. Перед нами уже темнели гранитные скалы, отделяющие нас от моря, от свежего воздуха, от спасения. Я вздохнул облегченно и вдруг остановился, как окаменелый. Нам навстречу неслись дикие крики, бешеные вопли, угрозы и проклятия. Еще минута, и на гребне скал показалась целая группа людей, – нет, не людей, а каких-то чудовищ, озверелых, обрызганных кровью, со свирепо сверкающими, безумными глазами и с ружьями в руках.

– Это разбойники! – с каким-то неестественным хладнокровием проговорил капитан Нипен.

Мое предположение, очевидно, оказалось справедливым. Почтенный мистер Кчерни нашел нужным отослать часть своей команды на берег, должно быть, для сохранения своего пороха. «Сонный туман» покончил с ними вернее всякой картечи!

Старый американец засмеялся. Он мог смеяться в такую минуту! Признаюсь, я взглянул на него с удивлением. Много видел я храбрых людей, да и сам, благодаря Бога, не трус, но никогда во всю свою жизнь не встречал я человека, с большим наслаждением глядящего в глаза опасности, как этот старый морской волк Соединенных Штатов!

Не торопясь, посадил он на землю обоих мальчуганов, заслонил их своей могучей, широкоплечей фигурой и крикнул мне чуть повышенным голосом: – Сюда, ко мне, капитан Бэгг, этих мерзавцев всего двенадцать, как раз по числу зарядов наших револьверов! Нам же не могут быть страшны пули полупьяных зверей... Бог за правое дело!

Почти не целясь, выстрелил я раз и два вслед за храбрым товарищем. Раздался дикий рев, – и четыре негодяя свалились с каменного гребня. В ответ на наши выстрелы раздался целый залп. Одно мгновение стояли мы, ослепленные, окутанные пламенем, дымом, но, видно, Бог, действительно стоял за правое дело: пули разбойников пронеслись над нашими головами.

– Ура, капитан Бэгг! – кричал старый американец, торжествуя, – 4 из 12, осталось 8, да и то полупьяных мерзавцев, вооруженных только ножами, не опасными в дрожащих руках. Вперед! Мы пробьемся между этими злобными животными!

Я бросился вперед, побуждаемый необходимостью, быть может, даже поддерживаемый нервной экзальтацией отравы. Что произошло дальше, я и сам не знаю. Не знаю хорошенько и того, как нам удалось пройти мимо врагов. Знаю только то, что мы очутились по другую сторону скал прежде, чем кто-либо из разбойников смог удержать нас. Затем смутно помню отчаянную погоню, дикие крики и громкую ругань негодяев. Помню какие-то трупы у берега, о которые мы чуть не споткнулись. Помню страшную усталость, исчезающие силы, настигающую погоню и вдруг мягкий свист чего-то тяжелого, промчавшегося над нашими головами и с треском рассыпавшегося по камням... Это была картечь. Но стреляли не с нашей батареи, закрытой скалами, стреляли с яхты мистера Кчерни... Еще раз спас он своих врагов, не желая и не подозревая этого. Есть Бог на небе! И пути его недостижимы слабому разуму человеческому!

Перепуганные разбойники остановились на мгновение. Затем быстро повернули, оставив жалобно стонущих раненых, и кинулись в лес, осыпая адскими проклятиями своего начальника.

Мы были спасены! Я чувствовал, как дрожат мои ноги, как руки отказываются нести тяжелое тело бесчувственной девушки. Но уже к нам навстречу бежали Питер Блэй и Сэт Баркер, привлеченные криками разбойников и звуками выстрелов. Спустя минуту мы уже сидели в лодке и с восторгом вдыхали живительный морской воздух, медленно приводивший нас в нормальное состояние.

От Питера мы узнали, что к тому месту, где мы вышли на берег, не приставала ни одна лодка. Очевидно, разбойники, числом около 20, высадились где-нибудь выше и, идя по берегу, нечаянно наткнулись на нас. Их более продолжительное пребывание на земле объясняло и то, что 8 человек свалились еще раньше нашей встречи с их товарищами. На эти-то бесчувственные тела мы и наткнулись, спускаясь к морю... Остальных разбойников ожидала не лучшая участь! Не успели мы отплыть несколько сот футов от берега, как на яхте мистера Кчерни опять вспыхнуло пламя, и тяжелое ядро грузно шлепнулось в воду, не долетев до нас.

– Ого! Он не унимается. Уж не принимает ли он нас за милых подчиненных? За такое оскорбление его следовало бы на дуэль вызвать! – шутливо заметил Питер Блэй, направляя лодку под тень береговых скал, где она уже не могла служить целью для выстрелов неприятеля.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ

Окончание шестидесяти часов.

У берегов Кеннского острова. Тогда же, после полуночи.

Мы не решались вернуться домой до тех пор, пока существовала хоть какая-нибудь надежда спасти еще кого-либо из несчастных пассажиров погибшего судна. Медленно продвигалась наша шлюпка на возможно близком расстоянии от берега, и с напряженным вниманием прислушивались мы все к каждому звуку, ежеминутно ожидая, не долетит ли до нас призывный крик просящего о помощи. Но скоро до нашего слуха перестали доноситься даже дикие завывания и отвратительные проклятия подчиненных мистера Кчерни, очевидно, уже засыпавших под влиянием ужасного тумана.

Окинув последним пытливым взглядом остров смерти, как бы застывший в очарованном молчании теплой южной ночи под покровом своего ужасного золотисто-зеленого тумана, я скомандовал: «назад!» Шлюпка наша, как птица, понеслась по волнам, и все облегченно вздохнули, когда свежий морской воздух унес последние испарения ядовитого берега, оставшегося за нами грозной призрачной массой, точно таинственный маяк, остерегающий неосторожного плавателя от приближения к гибели. Не успели мы выехать из тени прибрежных скал в ярко освещенную луной полосу моря, как выстрелы стали чаще и опаснее. Ядра начали падать ближе, и одно из них упало в воду в двух шагах от нас, окатив сидевшего на корме Питера целым фонтаном брызг. К счастью, эта опасность уменьшалась по мере приближения к нашей крепости. Уже я мог разглядеть в бинокль стоящего на верхней площадке старого француза, седая грива которого развевалась на ветру и казалась серебряной в волшебных лучах луны. Рядом со стариком стояла стройная молодая фигура Долли Вендта, небрежно опиравшегося на свою любимую пушку, а еще дальше виднелась грациозная темная тень, в которой мое сердце сразу узнало мисс Руфь. О, дорогое прелестное создание! Она не сводила своих чудных синих глаз с того места, где скрылась наша шлюпка и где, по ее мнению, она должна была вновь появиться, возвращаясь домой.

Увы, ее молитва не могла предотвратить последней опасности. Принужденные поисками на берегу, мы неосторожно приблизились к яхте Кчерни настолько, что передовые лодки разбойников могли заметить нас. Подобно стае голодных волков, мимо которых пробегает раненый олень, пустились они за нами в погоню. Погоня эта не особенно смутила нас, так как мы были уверены в том, что им никогда не удастся догнать нас раньше, чем мы очутимся под прикрытием нашей пушки. Питер Блэй даже громко расхохотался, видя отчаянное старание разбойников, гребущих изо всех сил! Он не переставал сыпать ирландскими прибаутками, называя их ершами, затеявшими ловить щуку в море. Он забыл, что у ерша есть щетина, как у щуки зубы. На нашей батарее уже наводили орудие на передовую лодку разбойников. Я ясно видел, как Долли Вендт поспешно распоряжался, как вдруг один из негодяев, преследующих нас, поднял ружье. Раздался выстрел, и наш правый гребец громко вскрикнул, схватившись за грудь. Пуля попала ему прямо в сердце. Несчастный судорожным движением вскочил на ноги, зашатался и свалился в море, прежде чем кто-либо успел удержать его. Мы все ахнули, но было уже поздно! Труп бедного американца, как ключ, пошел ко дну. Вторая жертва сложила свою голову в защиту справедливого дела... Однако этим и окончилось дело, – мы без дальнейших приключений возвратились домой.

Понедельник. Шесть часов утра.

Я не мог заснуть и опять сменил часового на площадке. Только на этот раз на часах стоял старик Оклер, не захотевший уходить отдыхать.

– Я не устал, капитан Бэгг, – спокойно сказал он, – и если позволите, предпочитаю остаться с вами. Какое-то смутное предчувствие подсказывает мне, что сегодня надо ожидать чего-то нового, и это не дает мне покоя!

– И мне тоже, добрый друг! Я сам не знаю чего, но с минуты на минуту я жду чего-то. Быть может, окончания сонного времени! – отвечал я, вопросительно оглядывая берега острова.

– Пожалуй, что ждать придется уже недолго! – с внезапной торжественностью перебил меня старик, быстро наводя бинокль на чернеющее вдали судно. – Если я не ошибаюсь, на яхте и на лодках начинается какое-то необычайное движение. Посмотрите сами, капитан Бэгг, у вас глаза помоложе моих!

С понятным волнением схватил я сильный морской бинокль. Действительно, среди шлюпок, окружающих яхту, заметно было волнение. Они, видимо, приготовлялись к нападению. Я даже мог разглядеть, как через борт судна передавали в лодки съестные припасы и оружие. Косые лучи утреннего солнца ярко отражались на блестящих стволах ружей и на широких лезвиях кинжалов. Команда мистера Кчерни приготовлялась к решительной атаке на подводный замок.

Понедельник. Три часа пополудни.

После завтрака собрался военный совет в большой гостиной, на котором все оказались одного мнения. Никто не сомневался в том, что мистер Кчерни должен атаковать нас сегодня и, конечно, не раньше наступления полной темноты.

Измученный несколькими бессонными ночами, я немного заснул после нашего военного совета и был разбужен приятной новостью. Четверо из оставшихся в подземелье разбойников явились с повинной, прося пощады и пищи. Их, конечно, напоили и накормили и заперли, вместе с повинившимися раньше товарищами, в одну из комнат верхнего этажа. Наши пленные пожелали переговорить с Бенно Ренато и просили его передать нам свое желание сражаться с нами заодно. Я послал Оклера узнать действительное настроение этих людей. Он скоро вернулся, уверяя нас в том, что бедняги искренне раскаиваются и желают заслужить свое прощение, защищая подводный замок. Тогда мы решили простить всех шестерых.

Нечего и говорить, что перебежчики рассыпались в выражениях благодарности и клятвах верности. Я немедленно отправил их в машинный зал, а для надзора отрядил двух американцев, которые должны были сменяться каждые два часа, чтобы храбрым морякам не слишком обидно было проводить время в безопасном подземелье, когда товарищи будут сражаться под открытым небом.

Капитан Нипен с тремя товарищами должен был занять важный пост у второго входа и оставаться там как бы в засаде, спрятавшись между скалами и ожидая удобной минуты для того, чтобы появиться в тылу неприятеля в случае, если бы он атаковал исключительно главную площадку, или же не допустить его до вылазки в случае, если мистер Кчерни вздумает разделить свои силы и появиться сразу у обоих входов. Доктор Грэй, в качестве раненого, во-первых, и врача, во-вторых, оставался внизу, вместе с Бенно Ренато, для специальной защиты мисс Руфь и других женщин, из которых часть тоже вооружилась револьверами, «на всякий случай», как весело объяснила мне хорошенькая маленькая мисс Розамунда, блестящими глазками поглядывая на внезапно побледневшего Долли.

Питер Блэй, Сэт Баркер и молодой американский механик должны были оставаться под начальством нашего главного артиллериста, я же не имел определенного поста, чтобы кидаться туда, где понадобилась бы поддержка.

Тогда же. 11 часов ночи.

Вот уже два часа, как мы ждем нападения, два часа, как каждый из нас занял свой пост.

Тогда же. Около полуночи.

Все та же тишина, та же темнота, та же неизвестность!..

Американец матрос улегся на землю подле меня, подложив под голову камень, и спокойно заснул. Долли Вендт тихо перешептывается с маленькой стройной тенью, нежный голосок которой выдает мне мисс Розамунду. Сэт Баркер пристально вглядывается в темноту, неподвижный, как гранитная глыба, с которой сливается его гигантская фигура. Мистер Пинкер, механик погибшего судна, о чем-то мечтает или молится. Один Оклер беспокойно бегает взад и вперед, старясь проникнуть взглядом в непроницаемую темноту. Неужели вся ночь пройдет в этом лихорадочном ожидании? Неужели мистер Кчерни отложил нападение до завтрашнего утра?

Но нет! Слава Богу, конец мучительной неизвестности!.. Полоса пламени внезапно осветила темноту кровавым светом, и десятки пуль затрещали о каменные глыбы. Шестидесятичасовое ожидание окончилось. Теперь судьба наша скоро решится.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЯТАЯ

Второе нападение на подводный замок.

Первые выстрелы были направлены не на нашу площадку у главного входа. Хотели ли враги отвлечь наше внимание? Думали ли они не найти часовых у входа в нижнюю галерею, – решать не берусь! Но каковы бы ни были их предположения, они не оправдались. Капитан Нипен сторожил не менее внимательно, чем мы, и его предупреждающий окрик долетел до нас вместе с первыми выстрелами.

– За дело, Долли! Десяток добрых картечей разгонит эту сволочь! – исступленно кричал Питер Блэй, помогая поворачивать пушку.

Долли радостно улыбался, приготовляя свое орудие. Храбрый юноша как будто забавлялся опасностью, сопровождая каждый новый заряд веселыми прибаутками. Остальные товарищи молчали в мучительном нервном напряжении. Ужасная темнота страшно затрудняла наше положение. Казалось, все звезды небесные погасли навсегда, так черно было небо, низко нависшее над нашими головами. Шум невидимого моря доносился откуда-то из черной глубины, и когда выстрелы на мгновение освещали мрак, нам казалось, что перед нами открывалась чудовищная черная пасть, готовая поглотить наш крошечный утес.

Первая атака продолжалась недолго. Очевидно, неудачная попытка овладеть неожиданно вторым ходом изменила план разбойников. Их выстрелы прекратились так же внезапно, как и начались. Глубокая тишина снова воцарилась вокруг нас. Только издалека донесся до нас спокойный голос предупреждающего нас капитана Нипена:

– Слушай! Все целы! Берегись! За вами очередь!

И опять тишина, томительная, убийственная тишина среди полной, удручающей душу темноты.

– И в самом деле теперь ваша очередь, Долли! – прошептал я. – Скорей поворачивай орудие к морю. Я чувствую, что главная атака близко!

– У меня все готово! – бодро отвечал наш юный артиллерист. – Не беспокойтесь, капитан, не допустим!

Мистер Кчерни разделил свою флотилию на несколько частей, пытаясь высадиться сразу в различных пунктах. Тогда, конечно, я не знал этого наверно, но инстинкт моряка подсказал мне план разбойников, и я так же, как и все товарищи, догадывался, что первое нападение было сделано только для отвода глаз, и что нам, у главного входа, придется выдержать главную атаку.

Прошло десять-двадцать минут томительного ожидания. Мы стояли наготове, с оружием в руках, и с отчаянным напряжением вглядывались в непроницаемую темноту, окружающую нас. Наконец, до слуха моего долетел слабый звук весел. Страшная близость этого слабого звука удивила бы меня, если бы молодой механик, стоящий рядом со мною, не прошептал мне на ухо:

– Разбойники обернули весла мягкими тряпками. У наших краснокожих научились, должно быть! – Спустя минуту раздалось трение дерева о камень. Очевидно, лодки были уже у самого берега.

– Пора, Долли, не допускай высадки, – громко крикнул я. – Стреляй наугад в темноту! Картечь своих найдет!

Дикие крики нападающих почти покрыли звук первых пушечных выстрелов.

– Вперед, ребята!.. Бей их! Не давай пощады! – ревели хриплые голоса откуда-то снизу, из неведомой глубины. Как будто легион демонов вырвался из преисподней, чтобы наброситься на нас.

Что произошло дальше, рассказывать невозможно! Не забудь, читатель, что мы стояли у самой пушки, как бы в центре огненного круга, буквально оглушенные ревом нашего орудия и непрерывной трескотней ружейных выстрелов. Пули поминутно свистели вокруг нас, сливаясь с дикими воплями нападающих разбойников. В меня стреляли, и я стрелял не соображая, не целясь и не рассуждая, стрелял, повинуясь чисто инстинктивному желанию отвечать выстрелом на выстрел. Из ужасающей темноты, окружающей нас своим непроницаемым покровом, доносились до нас озлобленные завывания и отчаянные стоны. И надо всем этим, заглушая даже металлический гул пушки, звучали последние вопли смертельно раненых, неизменно оканчивающиеся всплеском невидимого моря. Сколько времени продолжалась эта адская перестрелка? Час или минуту?.. Никто из нас не мог решить!.. Мы как бы опьянели от порохового дыма, от грома выстрелов, от криков, стонов и проклятий!..

Разбудила меня ужасная неожиданность. Внезапно, при вспышке выстрела, я увидел врагов на площадке, в непосредственной близости. Надежда мистера Кчерни оправдалась. Разделив свою флотилию, он совершенно верно рассчитывал на то, что мы не сможем помешать высадке на нескольких пунктах сразу и что хоть одной из лодок удастся выкинуть свой экипаж на берег. Так и случилось. Пока мы отстреливались от главных сил и сосредоточили все внимание на одном пункте, с другой стороны к нашей скале тихо подплывала большая лодка. Экипаж ее, вероятно, не без труда вскарабкался по крутому спуску, но разбойникам нечего было бояться опасных встреч. Гул выстрелов и крики сражающихся заглушили бы и более сильный шум, чем приближение осторожных шагов. Я заметил присутствие новых врагов только тогда, когда они уже стояли на площадке, в каких-нибудь 50 шагах от нашей батареи. Кровавый свет выстрелов поминутно освещал своими зловещими вспышками зверские лица, блестящие злобой глаза, судорожно сжатые руки, вооруженные громадными ножами. Разбойников было не менее 12 человек. Нас всех – семеро возле пушки, бессильной на столь близком расстоянии. У меня сердце замерло при виде неожиданной опасности. Сможем ли мы выдержать натиск этих демонов? Всего несколько шагов отделяло их от входа в подземную галерею, где молились о нашем спасении слабые женщины, где спали беззащитные дети. С отчаянною решимостью обратился я к товарищам, стоящим возле меня;

– Долли, голубчик, сбереги орудие во что бы то ни стало и продолжай стрелять по лодкам. Я же попытаюсь сбросить этих негодяев в море. Иначе мы все погибли. Питер, Баркер, товарищи, вы поможете мне, не правда ли?

– За честь сочтем, капитан, – отвечал Питер. – За честь и удовольствие! – Сэт Баркер ничего не отвечал и только приложил руку к голове, на которой уже давно не было фуражки, унесенной вражескою пулей.

– И я с вами, капитан, – решительно крикнул молодой механик. – Я поклялся умереть за мисс Изабеллу!

Мы кинулись на нападающих с безумной отвагой. Я умышленно пишу это слово, сознавая, что только безумные, возбужденные до полной бессознательности люди могли броситься в рукопашный бой четверо против двенадцати на узком пространстве земли, окруженном обрывами, в темноте, не позволяющей разглядеть собственную протянутую руку. Но в эту отчаянную минуту никто из нас не думал о безумии нашего поступка. Мы помнили только то, что появившихся наверху разбойников необходимо было столкнуть в море, иначе они ворвутся на нашу батарею, задавят нас своим числом и доберутся до подземных галерей, где были женщины, где была Руфь. Эта мысль наполняла мою душу какой-то нечеловеческой отвагой. О ком думали мои храбрые спутники, не знаю, но сражались они, как герои, как львы. Сэт Баркер даже не вынул своего револьвера. Схватив за дуло первое попавшееся разряженное ружье, он молотил им, как цепом, кружа тяжелое оружие над головой. И куда опускалась эта тяжесть, там раздавался зловещий треск переломанных костей, там слышались стоны и проклятия. Питер хладнокровно продвигался вперед с револьвером в каждой руке, и каждый выстрел освещал исказившееся лицо падающего человека. Молодой американец бешено размахивал большим охотничьим ножом, сверкающая сталь которого покраснела до самой рукоятки. Что я делал, не помню. Я сражался совершенно бессознательно. В моем мозгу, как маятником, отбивала одна мысль: – «Надо очистить площадку, надо спасти мисс Руфь!» – и четыре честных человека восторжествовали над 12-ю разбойниками.

И мы очистили площадку! С поражающей быстротой, точно во сне, куда-то исчезли наши противники. Непрерывно раздавалось громкое шуршание человеческих тел, обрывающихся и ползущих вниз, вместе с камнями, за которые тщетно пытались ухватиться коченеющие руки. Вслед за тем слышался громкий всплеск волн над свалившимся трупом, и на площадке оставалось одним врагом меньше. А пушка продолжала стонать, осыпая картечью лодки пытающихся пристать, пользуясь диверсией и произведенной счастливой высадкой товарищей. Металлический рев выстрелов покрывал крики и проклятия наших врагов и, казалось, заглушал своим могучим голосом всякий страх, всякую мысль, кроме одной, гвоздем засевшей в мозгу.

Надо очистить площадку. Надо спасти мисс Руфь!

Страшная боль в плече заставила меня вторично очнуться от опьянения битвой. Передо мной стояла высокая, темная фигура с высоко поднятым топором. Злобное смуглое лицо мелькнуло и исчезло, освещенное мгновенно потухшей вспышкой выстрела. Воспользовавшись тем, что внезапная боль заставила меня выронить оружие, высокий разбойник обхватил меня своими длинными, мускулистыми руками. Ноги мои поскользнулись в луже крови, и мы оба упали на землю. Но, к счастью, присутствие духа не оставило меня. Я вцепился здоровой рукой в горло разбойника, и мы долго, как змеи, катались по мокрой от крови земле, как вдруг мой враг начал ослабевать. Его руки разжались. Он дико вскрикнул и покатился вниз, все еще пытаясь увлечь меня с собой. Но я успел зацепиться за скалу и повис над бездной. Как во сне, слышал я, как где-то далеко внизу невидимое море плеснуло, закрываясь над упавшим трупом, и на секунду потерял сознание. Дружеская рука помогла мне встать на ноги.

– Победа, капитан Бэгг! Площадка очищена! – кричал чей-то хриплый голос. Не сразу узнал я знакомый ирландский говор Питера. С трудом переводя дыхание, поднялся я на ноги, прошел, шатаясь, несколько шагов и с недоумением оглянулся.

Глубокая тишина заменила страшный шум сражения. Глубокая темнота опять окружала нас. Ни звука на море. Ни звука на земле. Только издалека, со сторожевого поста у первого входа, слабо доносится голос капитана Нипена, охрипший и изменившийся, как и у всех нас.

– Слушай! Все ли целы? У нас все благополучно!

– У нас тоже! Гляди в оба! – прозвучал ответный успокоительный крик Питера.

Медленно, поминутно оглядываясь с каким-то недоверчивым недоумением, вернулись мы на нашу «батарею», так называл Долли Вендт место около пушки, защищенное по возможности скалами.

Глубокая тишина продолжалась. Слабо освещал нас фонарь, горящий около орудия, при свете которого я посмотрел на часы. Было 2 часа ночи. Ужасная битва продолжалась не более полутора часов. Нам они показались вечностью. Молча, не переставая прислушиваться, уселись мы и принялись оглядывать друг друга, все еще не веря тишине, все еще ежеминутно ожидая нового нападения, все еще сомневаясь в том, что мы все здесь, все целы и невредимы. Да, впрочем, целы ли мы? В сущности, совершенно невредимым остался один Долли. Все остальные получили более или менее тяжелые повреждения. Мое плечо страшно болело. Из-под фуражки Питера, надвинутой на самые брови, медленно просачивалась алая кровь и бежала тонкими струйками по его смуглым щекам. Сэт Баркер засунул левую руку между двумя пуговицами куртки, повторяя на все вопросы: – «Это пустяки, не помешает еще раз померяться с негодяями!» Бедный американский матросик сидел, прислонившись к стене, не будучи в силах стоять на простреленной ноге, а шея молодого механика была обвязана окровавленным платком. Старика Оклера вовсе не видно было. Неужели бедняга свалился в море? Сердце мое больно сжалось.

– Собрание инвалидов! – печально проговорил я. – Простите, братцы, я виноват перед вами. Нам не надо было выходить из-под прикрытия, теперь я сознаю это. Тогда же...

– Полно, капитан Бэгг, – отвечал мне из глубины темного угла добродушный голос старого француза. – Вот мы с Бенно и не выходили, а посмотрите на нас! У одного рука прострелена, а другой лежит с пулей в груди. Только мистер Вендт каким-то чудом не получил ни царапины, хотя уж он, конечно, щадил себя не больше остальных!

А кругом все та же тишина. Все то же черное небо над нами, все та же бездна внизу, где шумит невидимое море.

– Неладно это, капитан! – ворчит Питер Блэй. – Ох, неладно! Затевают что-то разбойники. Придумывают какую ни на есть пакость, черт их раздери!

– И я так думаю, Питер. Не станут они откладывать нападение до завтра. Темнота им лучшая помощь. Благодаря темноте, они чуть не ворвались сюда. Они должны возобновить атаку до рассвета. И тогда... Как знать, выдержим ли мы, Питер? Мы все ранены, все устали!

Молча переглядываются храбрые товарищи, молча опускают головы. Наскоро, кое-как перевязанные платками, а то и вовсе не перевязанные раны дают себя чувствовать. Страшная тишина режет нервы после адского шума прошлых минут. Страшная темнота наполняет душу невольным ужасом.

Один Долли Вендт продолжает улыбаться. Его молодая отвага играет со смертельной опасностью, как ребенок с заряженным оружием.

– Мисс Розамунда! – вдруг радостно вскрикивает он.

– Она собственной персоной! – отвечает маленькая француженка, улыбаясь своими розовыми губками. – Я хотела лично убедиться, все ли здесь благополучно, да и молодая леди послала меня просить капитана Джэспера сойти к ней на минутку! – говорит она, с кокетливой скромностью опуская глазки, но нежный взгляд этих блестящих глазок исподтишка направляется на красивое лицо нашего молодого товарища и выдает тайную цель ее появления среди грязных, закопченных и окровавленных моряков.

– Идите, капитан! – упрашивает меня Питер. – Ваше плечо опаснее моей расцарапанной морды. Да и ваше присутствие здесь будет нужнее моего, на случай внезапной атаки!

– Идите скорей, капитан! – повторяет хорошенькая француженка, как-то незаметно очутившаяся около пушки, внушающей ей, по-видимому, необыкновенный интерес. – Молодая леди очень беспокоится и запретила мне возвращаться без вас!

Как было не повиноваться такому приказанию? Я быстро спускаюсь с лестницы, не обращая внимания на то, что мисс Розамунда замешкалась наверху, занятая разговором с Долли, который объясняет ей что-то необыкновенно интересное.

Внизу большой гостиной наскоро устроено нечто вроде перевязочного пункта. Все окна наглухо закрыты ставнями, чтобы не пропускать света, могущего послужить маяком нашим врагам. На одном из столов разложены хирургические инструменты, бинты, корпия, стоят скляночки, пузырьки и банки с лекарствами.