Текст книги "Ключ Эдема"

Египет. Военный лагерь неподалеку от Эмессы. 1169 год

Басир, раздраженный тем, что никак не может отыскать свою бестолковую рабыню, стремительно шел сквозь лагерь, ожидая увидеть ее виноватое лицо за каждым шатром, за каждой повозкой. Она сейчас, как никогда прежде, была ему нужна. Дело было срочным, на сборы оставались считанные минуты. Нур ад-Дин пребывал в гневе с тех пор, как узнал о назначении Салах ад-Дина, а именно так все чаще называли Юсуфа ибн-Айюба, на должность визиря. Правитель готовил другого человека на этот пост после смерти Ширкуха, и не ожидал, что преданный воин, зарекомендовавший себя в сражениях, пойдет против его воли. Он писал множество писем, полных угроз и ярости, но Салах ад-Дин не отвечал на них. Когда же Басир осмелился спросить, чем вызвано затянувшееся молчание, визирь ответил: «Султан может писать мне так много писем, как пожелает. А я могу ответить лишь один раз. Нужно хорошо обдумать, каковы будут мои слова». Басир понимал, что второго шанса сирийский правитель не даст, и не торопил своего господина. У того хватало советников и друзей, которых становилось тем больше, чем он выше взлетал.

В пятый раз обойдя вокруг своего шатра, Басир вдруг вспомнил, что эта непоседливая девчонка часто убегала на границу лагеря, туда, где начинается подножье холма. Устало попросив у Аллаха мудрости и терпения, пожилой воин направился туда. Уже подходя ближе к пещерам, похожим на кельи, что были вырезаны дождями и ветром по всей каменной стене, он стал ступать мягко, чтобы его шаги не были услышаны. До него доносились звуки возни. Похоже, что кто-то боролся. Элиана нередко попадала в неприятности. Все воины знали, кому она служит, но никому не было известно, что ее обязанности выходят за рамки обычных примитивных задач служанок. А заносчивый нрав девчонки только способствовал раздорам.

Басир на всякий случай достал саблю. Пусть вид оружия испугает тех, кто посмел творить бесчинства. Но, выйдя из-за камня, воин остолбенел на месте, вмиг позабыв, что собирался вступиться за честь глупой девушки.

Напротив него в келье и впрямь находилась Элиана. Простая рубашка, которую она носила, была спущена с плеча, ткань обнажила небольшой холмик груди, по которому скользила темная ладонь. Почти закрыв ее тело своим обнаженным торсом, к ней приник мужчина, которого трудно было узнать со спины. Веки Элианы были прикрыты и только чуть дрожали, поцелуй приглушал сладостный вздох. Ее руки, казавшиеся бледными на фоне крепкой мужской спины, гладили его кожу. Ногами она обвила его талию. Тела пульсировали в едином ритме.

Вдруг веки девушки открылись. Какой-то миг она смотрела сквозь Басира, будто не видела хозяина, и вдруг глаза Элианы стали огромными. Она вскрикнула, отталкивая от себя любовника, и тот, проследив ее испуганный взгляд, обернулся назад. Басир не произнес ни звука, но его вид был так грозен и страшен, что те двое, наскоро закрываясь одеждой, едва не склонялись ниц от вины и страха. Вот они уже почти одеты, на мужчине рубашка, а пояс никак не завяжется, руки не слушаются. Элиана вскочила в шаровары и запоздало поняла, что ее грудь все еще призывно виднеется из растянутой и сползшей горловины рубашки.

– Как твое имя? – спросил Басир. Его голос звучал спокойно и ровно, что не обмануло пойманных им бесстыдников.

– Закария ибн-Дауд, – еле слышно ответил тот.

И точно, это был один из лучников. Отличный стрелок, если верить рекомендациям, дисциплинированный воин. Он мог бы добиться высокого звания, если ничем не опорочит себя.

– Уходи, – сказал он. – И пока ни с кем не говори до моего распоряжения. Я лично навещу твоего командующего.

Взгляд Закарии был красноречивее любых слов. Он не осмелился просить, но беззвучно взывал к милости. Басир медленно отвернулся от него, и лучник, бросив косой взгляд на девушку, побрел прочь, одеваясь на ходу.

Они остались вдвоем. Элиана, наконец, подняла голову и осмелилась посмотреть ему в глаза.

– Я знаю, что ты гневаешься, – произнесла она.

– Молчи, – предупредил Басир.

– Знаю, поскольку мой отец разгневался бы так же, будь он на твоем месте, – продолжила девушка, делая шаг к нему навстречу. – Но поясни, в чем наша вина?

– Как ты смеешь?! – от негодования у Басира вдруг не оказалось подходящих слов. Он знал, что очень зол, но не мог высказать причину. – Этот достойный муж втоптал в грязь свое имя! А ты…

– Он пожалел бедную еврейку, как пожалел ты и наш владыка.

– Не смей равнять!.. – он задохнулся от возмущения, – я дал тебе кров и пропитание, оберегал тебя и заботился, а владыка спас твою жалкую жизнь не для того, чтобы ты вводила в грех и позор его воинов! О, да будет проклят тот день, когда я взял тебя к себе, глупая девчонка! Я знал, что ты принесешь беду, но не ждал, что поведешь себя, как блудница!

Плечи Элианы безвольно опустились, из-под прикрытых век показались слезы, которые Басир предпочел не увидеть, как и дрожи на губах.

– Ты опозорила меня, своего господина! Мне жаль пачкать плеть о твою проклятую кровь! Я знал, знал, что это случится. Гнев Аллаха лег на меня, когда я взял под свой покров еврейку! Я заслужил это, заслужил. А этот глупец, поддавшийся низким чарам, будет избит палками, уж я-то позабочусь об этом, и изгнан прочь в назидание каждому, кто осмелится путать военный лагерь с пристанищем разврата!

Элиана подбежала к нему и, упав на колени, схватила за подол кафтана:

– Я прошу тебя, заклинаю, господин мой, пожалейте его! Он не желал ничего плохого! Я одна виновата, и если вы хотите излить на кого-то праведный гнев, пусть это будет жалкая рабыня. Не лишайте нашего владыку смелого воина. Таких, как Закария, немного.

Басир оттолкнул ее ногой, и девушка упала ниц в песок, продолжая рыдать и умолять его о чужой судьбе. Его сердце, закаленное кровью, сожженное солнцем и потерявшее чувствительность, как прижженная рана, дрогнуло.

– О ком ты плачешь, безголовая девка? – с сожалением, скрытым за злостью, спросил он. – Твой полюбовник не сегодня, так завтра женится на достойной девушке из порядочной семьи. И забудет тебя, будто и не было. Или использует для утехи, ежели наскучит в походе. Ты этого хочешь?

Всхлипы прекратились. Она медленно выпрямилась, подняла к нему мокрое от слез лицо и спросила:

– А что еще меня ждет? Кто назовет женой? Кто захочет от меня детей?

Басир промолчал. Ему не были известны ответы, а утешать ту, на которую только что так сильно разозлился, у него не было ни малейшего желания.

– Идем. Владыке нужна наша помощь, хоть ты и не достойна такой чести.

Элиана быстро вытерла лицо рукавом и побрела за ним.

Суть задания состояла в том, что Басир в сопровождении охраны должен был тайно доставить письменный ответ Салах ад-Дина султану Нур ад-Дину. Секретность предприятия была обусловлена тем, что злопыхатели искали всякий удобный повод, чтобы вовсе изничтожить слабеющий союз. Они направлялись в Дамаск, где по последним сведениям находился султан.

Элиана молчаливо следовала за Басиром на пегой лошадке, которую ей недавно купили. Животное было уже немолодым, но для поездки сгодится. Для срочных заданий Басир всегда выделял рабыне одну из своих отборных лошадей. Но сейчас он был зол и таким образом решил проявить свое недовольство. Перед тем, как покинуть лагерь, Элиана не успела повидаться с Закарией. Любила ли она его? Нет, вряд ли это можно так назвать. Если любовью считать то безымянное и непобедимое чувство, которое она испытывает к владыке Салах ад-Дину, то что за жалкие крохи достались юному лучнику?! Закария был добр к ней, и потому она так не хотела, чтобы Басир каким-то образом навредил ему. Хозяин пообещал, что займется судьбой воина по возвращении, и Элиана надеялась только на то, что обещание позабудется. Она понимала, что никакие путы не удержат Закарию рядом с ней, что при посторонних он не посмотрит в ее сторону и не заговорит с ней, опасаясь насмешек и позора. Но выбирать ей было не из чего. Голодному и пресная похлебка – пир.

День они ехали спокойно, а на ночь остановились для привала. Развели костер, поскольку едва солнце садилось за горизонт, в пустыню приходил холод. Чтобы защититься от змей и скорпионов, вокруг лагеря были разложены овчинные веревки – запах овечьей шерсти отпугивал змей и некоторых насекомых. Тем не менее, стоило быть настороже. Эмилию когда-то уже кусал скорпион, его яд оказался не смертельным, но отек и боли держались несколько дней.

Перед сном, когда сытый Басир пребывал в философском настроении, он позвал Эмилию к себе. Девушка опасалась, что и на этот раз ее будут ругать, продолжая утренний разговор, но ошиблась.

– Я долго думал, и вот к какому выводу пришел, – так начал старик, прикрывая глаза. Рыжие блики костра плясали на его остром профиле, а тени подчеркивали глубокие морщины. – Тебе нужно уехать.

– Куда? – оживилась Элиана, ожидая услышать о новом задании.

– Далеко. Возможно, через море. Я не знаю, где в этом мире есть место для таких, как ты. Но, возможно, будет легче, если вокруг будет твоё племя?

– Моё племя? – она растеряно встряхнула головой. Может, что-то послышалось?

– Другие такие, как ты. Еврейке не место среди мусульман. Когда-то один человек нашел детеныша кролика и поселил его вместе со щенками. Они вместе питались молоком собаки и играли. Даже когда выросли, звери не понимали отличий между собой. Только когда хозяин не успел покормить своих собак, они вмиг забыли о братстве и растерзали кролика, – Басар выразительно прокашлялся, делая паузу. – И тебя терпят, пока голод не взял своё. Когда меня не станет, кто тебя защитит?

Она смотрела на свои пальцы, такие длинные и худые, казавшиеся ей несуразными, на узкие запястья, хрупкие и нелепые. Всё тело казалось Элиане собранием сплошных уродств: острые коленки, слишком твердые мускулистые икры, узкие бедра. У нее не было ничего общего с утонченными и гордыми мусульманками, умеющими молчать, когда нужно, а когда позволят – сказать мягко и правильно.

– Куда бы я ни пошла, я всюду буду изгоем. За счастье посчитаю быструю смерть. Не гони меня, господин. А если хочешь моей смерти, то убей сам, своей рукой, а не чужой.

Басир прикрыл глаза, и Элиане показалось, что он задремал. У нее же сердце колотилось так, что отпугнуло сон. Утерев тихие слезы, Элиана сидела у костра, слушая переговоры дежурных воинов. Подняв голову, девушка посмотрела на звездное небо. Глядя на его безграничные просторы, она особо остро ощущала человеческую ничтожность и собственную никчемность.

Один из дежурных отвернулся от других, чтобы справить нужду. Заметив краем глаза Эмилию, он проворчал так, чтобы она услышала:

– Смотрит, как проклинает. Отвернись, собака!

Девушка и не думала смотреть в его сторону, но после этих слов была вынуждена повернуться к нему спиной. Ладонь легла на ножны, погладила их, как живое существо.

Странный звук привлек ее внимание. Какой-то сдавленный вскрик. Элиана успела увидеть, как тот самый воин, что грубо о ней отозвался, повернулся к свету огня, держась за горло. Из-под руки брызгала кровь. А за ним уже стоял человек с ножом. Лицо у того было скрыто, будто защищено от песка и палящего солнца.

– Тревога! – пронеслось над лагерем.

Дежурные уже скрестили оружие с напавшими. Элиана кинулась к хозяину, но тот уже проснулся и поднимался на ноги с мечомв руках. К нему, словно шакалы, кинулись двое убийц. На бегу схватив камень, Элиана бросила одному из них в голову, промахнулась и попала по спине. Это отвлекло его на мгновенье и дало возможность Басиру пронзить напавшего клинком.

Словно демоны, бесшумные воины в темной одежде, позволяющей им слиться с сумерками, ворвались в лагерь. В свете затухающего костра вспыхивали мечи, черными брызгами летела кровь. Элиана в растерянности вертела головой, все слишком быстро, непонятно, запутанно. Сильный удар в плечо свалил ее с ног. Она обернулась и увидела лежащего воина, над которым возвышался убийца, спрятавший лицо. Он замахнулся. Элиана понимала, что не успеет спастись от удара, и потому не попыталась бежать. Напротив, она, перекатившись на бок ближе к ногам напавшего, со всей силы ударила кинжалом прямо в его стопу. Сталь пробила кожаный сапог. Над головой Элианы раздался вопль, который тут же стих. Элиана с огромным усилием вырвала своё оружие из плоти упавшего.

– Держи! – Басир, спасший ей жизнь, схватил девушку за руку и вложил ей в ладонь сверток. – Доставь в Дамаск.

– Хозяин!

– Быстро, – в его выпуклых глазах отразились искры костра. – Бери мою лошадь!

Элиана кинулась к привязанным лошадям. Один из напавших в этот момент перерезал веревку, чтобы распустить животных. Девушка прыгнула к нему на спину, вонзая кинжал в основание шеи. Его крик на миг оглушил ее. Клинок вошел неглубоко, и воин все еще был жив. Он сбросил девушку с себя и взмахнул мечом, намереваясь разрубить пополам. Взлетев в седло, она подняла лошадь на дыбы, заставляя бить передними копытами истекающего кровью убийцу. Когда он упал и стал не виден в клубах поднятой пыли, Элиана последний раз обернулась на лагерь. Огонь почти потух, и трудно было различить, где напавшие, а где – защитники. Ударив лошадь по бокам, она заставила ту нестись во весь опор.

Посмотрев назад, Элиана заметила двоих, которые начали преследование, но не успели отъехать далеко от лагеря, как упали в песок, сраженные стрелами.

Луна была тонкая и давала мало света. Дорогу почти не разобрать. Элиана замедлила лошадь. Сейчас не стоило тратить силы, торопиться придется с рассветом. Они медленно продвигались вперед, окутанные тишиной и мерцающей тьмой. Ночь казалась бесконечной, как и дорога. Спустя несколько долгих, невыносимо тревожных часов, на горизонте справа появилось розовое свечение. Оно все увеличивалось, окутывая пустыню, пока над силуэтами далеких гор поднималось огромное солнце.

Дамаск

Город Дамаск поразил воображение Элианы. Она бывала в крупных египетских городах, но не в сирийских. Здесь ощущался другой дух, хотя люди и походили друг на друга, как родные братья. У ворот, к которым привела ее дорога, была закрыта одна створка, а через другую пропускали людей только после тщательного досмотра. Воины, не прячущие свое оружие, заставляли торговцев раскладывать свои товары, грубо хватали их за руки и не оглядывались, если из-за их действий разбивались горшки.

Элиана подъехала к ближайшему стражнику и продемонстрировала свиток. Один из тех, что вручил ей Басир. Этот документ объяснял, что она – то есть предъявитель – есть посланник Салах ад-Дина, и обязывал каждого беспрепятственно провести ее к султану Нур ад-Дину.

– Чего ты хочешь от меня, женщина?! – воскликнул воин.

Элиана закрыла лицо, чтобы не выдавать своего происхождения.

– Там все сказано, – произнесла она отрывочно, поскольку говор мог раскрыть ее быстрее, чем лицо.

– Не видишь, как много у меня забот?! Чтобы я тратил время на…

Он умолк, увидев печать. С сомнением посмотрел на нее, затем снова на свиток в собственных руках.

Окрикнув своего товарища, он куда-то побежал, прижимая свиток к груди. Элиана всерьез беспокоилась. Без этой бумаги ее могут выгнать взашей и она едва ли кому-то что-то докажет. Настоящее письмо Салах ад-Дина было спрятано у нее под рубахой.

– Поди сюда, – махнул рукой появившийся из-за ворот стражник.

Нервно прикусив губу, она пошла за ним. Стражник привел ее к другому человеку, который был одет не в форму, а в богатый плащ, его лицо было наполовину прикрыто, от солнца защищала чалма.

– Откуда у тебя это, дитя? – спросил человек.

– Мне дал хозяин, чье поручение я выполняю, – ответила Элиана.

Мужчина долго смотрел на нее, потом кивнул стоящему рядом воину, и не успела девушка опомниться, как с ее лица был сорван платок.

– Еврейка, господин! – крикнул воин так, словно нашел в детской колыбели ядовитую змею. Он схватил Эмилию за короткие волосы, запрокинул ее голову назад, замахнулся обнаженным мечом. – Она обманула вас! Говори! У кого ты похитила сей документ?!

– Его дал мой господин.

– Ложь! Я разрублю тебя на части и скормлю диким собакам!

Он дернул ее за волосы, заставляя нагнуться вперед.

– Тебя обольют кипящим маслом. Посмотрим, что тогда затявкаешь!

– Клянусь, я говорю правду!

От удара по затылку у нее брызнули слезы.

– Ты родом из грязного племени. Тебе не ведома ценность клятвы!

Ее вынудили встать на колени, еще один удар по голове свалил девушку в дорожную пыль. Нога воина уперлась в ее голову, намереваясь раздавить череп. В грудь давил второй сверток, спрятанный Эмилией. Если она отдаст его, издевательства прекратятся. Вероятнее всего, ее убьют, а письмо не попадет к султану.

– Отвечай! Чей это документ?!

Элиана извивалась в грязи, задыхаясь от песка и страха.

– Отойди.

Внезапно давление на голову прекратилось, и девушка осталась лежать, свернувшись у ног мужчин.

– Встань. Идем со мной.

Она с трудом поднялась. Богато одетый человек удалялся, неся в руках послание. Воин толкнул ее в спину, и Элиана едва не упала. Она нагнала незнакомца и пошла рядом с ним.

Ни слова не говоря, он повел ее через город. Улицы кишели людьми. Много времени Элиана проводила в лагерях и отвыкла от такого обилия женщин и детей. Они были повсюду. Мимо провели уставшего от жизни верблюда. Элиана едва не испачкалась в козьем навозе. Идущий впереди мужчина шел уверенно, толпа расступалась перед ним и смыкалась за его спиной, вынуждая девушку прорываться точно сквозь терновник. Ее толкали, проклинали, били в спину. Наконец, они дошли до двухэтажного дома, перед которым был широкий навес из ковров, создающий тень.

– Жди здесь, – велел человек, а сам ушел в дом.

Элиане ничего не оставалось, как послушаться. Присев на лавку в прохладе, она ощупала голову. Зашипела, попав на ссадины. На пальцах осталась кровь.

– Зайди! – послышалось из дома.

Не зная, каких новых бед опасаться, девушка последовала приказу.

В доме было пусто, здесь находился только незнакомец, за которым ей пришлось следовать. Он убрал с лица повязку. Мужчина был в почтенном возрасте, седой, с короткой белой бородой, длинным носом с мясистыми ноздрями, тяжелыми нижними веками и узкими губами.

– Так зачем тебя прислали? – спросил он, садясь в кресло и устало выпрямляя ноги в туфлях. – Должно быть, кто-то слишком ценит рабу-еврейку, чтобы доверить ей нечто очень важное.

Он протянул руку раскрытой ладонью вверх:

– Где послание?

Элиана отступила на шаг назад и уперлась в закрытую дверь:

– Мне велено прийти к самому султану Нур ад-Дину.

– Молчи, безмозглая! – рассердился он. – Кто тебя пустит во дворец! Посмотри на себя, несчастная!

Она молчала.

– Давай сюда послание, – сказал он. – Я служу у султана и передам ему.

Элиана не шелохнулась. В комнате два окна. Одно открыто. Старик не может быть ловким. Он не успеет за ней.

Смех отвлек ее от размышлений над планом побега.

– Мне понятно, о чем ты думаешь, – сказал он, одобрительно глядя на нее. – Ты знаешь, почему я заступился за тебя?

– Потому что мы одной крови? – предположила она. То, что они принадлежат к одному народу, было очевидно.

Мужчина хмыкнул и, пригладив бороду, кивнул. На его пальцы были нанизаны тяжелые перстни, драгоценные камни переливались даже при тусклом свете.

– Моё имя Натан бен-Исаак га-Бабли. Я служу для спокойствия султана уже много лет. Ты можешь довериться мне.

– Вы сказали, что служите для спокойствия султана, но не сказали, что служите султану.

Он снова рассмеялся:

– Мне решительно нравится то, как ты внимательна к мелочам. Готов поклясться собственной бородой, ты уже придумала, как быстро сбежать. Но ты не знаешь, как попасть во дворец без этого.

Старик покрутил в руке свиток со сломанной печатью.

– Давай же поступим следующим образом. Ты отдашь мне то, что должна передать султану. А я проведу тебя во дворец.

– Зачем вам это? – Элиана нащупала в складках одежды припрятанные ножны. Она не собиралась сдаваться без боя.

– Затем, что мне нужны люди вроде тебя. Возможно, ты еще сослужишь неплохую службу. Ну так как, обойдемся без подмоги чужаков?

Элиана покачала головой. Она не успела выхватить кинжал из ножен, как тот, кто казался ей дряхлым усталым стариком, вскочил на ноги и приставил к ее горлу меч. Он был быстрее всех, кого ей доводилось видеть, хоть и годился в отцы самому Басиру. От него пахло ореховым маслом и потом. Острие меча находилось под подбородком Элианы. Она боялась даже вдохнуть, чтобы не пораниться. Молча смотрела во все глаза на странного старика.

– Ты понимаешь, как мало нужно усилий, чтобы убить тебя? – спросил он. Его дыхание было чистым и спокойным. – Я мог бы взять то, что ты так тщательно прячешь, не требуя разрешения.

Он убрал меч и протянул пустую руку. Элиана, выдохнув с облегчением, достала из-за пазухи свиток, нагретый теплом тела. Натан взял пергамент и отошел к столу. Внимательно изучил печать.

– Это клеймо принадлежало Асад ад-Дину, и, должно быть, перешло к его племяннику, Юсуфу ибн-Айюбу. Значит, ты его гонец? Не слишком переборчив он в выборе средств.

– На отряд, посланный к султану, напали, – ответила она и закашлялась. Ее измотала ночь и день пути без воды под пекущим солнцем. – Мой господин и его соратники сражались с врагом, а мне приказали доставить письмо лично в руки султану.

Последнее она произнесла с нажимом, следя за действиями старика. Теперь-то ему не захватить ее врасплох. Натан бен-Исаак вытянул губы, причмокивая, погружаясь в свои размышления. Свиток все еще находился у него в руках. Он похлопал им по ладони и, обернувшись к Элиане, благосклонно кивнул:

– Отдохни. Тебе принесут воды и еды. Можешь спать под навесом, никто не прогонит.

Увидев, что она никуда не торопится уйти, мужчина с укором заметил:

– Ты же не думаешь, что я решил так гнусно нарушить собственное слово? Ты сама отнесешь это послание султану, как и должна. Но закат неподходящее время для визита. Ступай.

Элиана нехотя вышла из дома. Ей ничего не оставалось, как расположиться на той самой лавке, где недавно сидела. Отсюда она могла без опасений наблюдать за горожанами, оставаясь для них незаметной за густой стеной винограда. Жизнь среди солдат не обучила ее манерам, подобающим женщине. Она сидела, широко расставив ноги, облокотившись на свои колени. Такая поза более свойственна мужчинам, нежели юным девушкам. Краем рукава Элиана вытерла лицо и пригладила влажные волосы. Подумав, снова надела платок. Старику она не доверяла, слишком уж странным он был. Удивительно даже то, что он сохранил ей жизнь, хотя мог бы давно прикончить. Письмо у него руках, ничего не стоит доставить его султану лично, солгав о гонце.

Девушка сама не заметила, как задремала, уронив голову на руки. Когда она очнулась, уже сгустились сумерки. Возле нее на земле стоял поднос с пиалой, полной воды, и бесхитростное угощение: немного фиников, винограда, хлеба, рыхлой каши. Несмотря на голод, девушка заставила себя съесть совсем немного, чтобы сытость не разморила ее. Из дома более никто не выходил. Она обошла его вокруг, но окна были плотно завешены. Свет виднелся лишь на втором этаже. Дождавшись, когда на улице станет пусто, и останутся только воины, совершающие обход, Элиана взобралась по опорному столбу, на котором держался навес. Она была худой и легкой, для нее не составило труда вылезти на верхушку и оттуда допрыгнуть до стены дома. В полете она выбросила вперед руку, держа платок, свернутый петлей. Петля повисла на торчащем из стены креплении, которое, вероятно, прежде служило для навеса. Едва Элиана повисла на крюке, как по стене побежала тонкая паутина трещин. Прежде чем крепление вырвалось из гнезда, она успела схватиться пальцами за край окна, а ногами упереться в выступ, разделяющий этажи. Приняв более устойчивое положение, она заглянула внутрь. В душный вечер окно не было зашторено. Натан бен-Исаак сидел за столом в окружении четырех свечей и что-то писал на листе пергамента. Он то и дело протирал воспаленные глаза, пил из чашки и смотрел в другой свиток.

Элиана почувствовала, как нога соскальзывает с уступа и на мгновение схватилась за подоконник. Ее рука оказалась в комнате. Старик, потревоженный шумом, поднял голову, но ничего не увидел. Девушка успела выпрямиться и прижаться к наружной стене.

Выждав немного, она снова заглянула внутрь. Пергамент уже был скручен. Нагретый свечой сургуч капал на выделанную кожу и шнур, что ее стягивал. Затем Натан бен-Исаак приложил к нему печать, отнял ее и, пока еще не застыл сургуч, принялся править оттиск тонким, как игла, лезвием. Во время своей работы он сверялся с изображением на другой печати, которая была сломана и аккуратно сложена. Завершив свою работу, он бережно убрал свиток на край стола, затем взял второй, раскрытый, и, свернув его, спрятал в сундук у стены.

Заметив движение его головы, Элиана вновь спряталась. За окном стало темнее, затем свет погас вовсе. Девушка стояла, не шелохнувшись. Если старик что-то заподозрил, то может запросто выжидать в темноте. В подтверждение своих умозаключений она услышала, как скрипнула половица. Когда находиться на уступе далее было невозможно, Элиана вновь заглянула в комнату. Лунного света хватило, чтобы понять: хозяин вышел. Она залезла внутрь и с облегчением опустилась на колени. Напряженные мышцы ног горели, дрожь никак не проходила. Успокоившись немного, Элиана приблизилась к сундуку, он был заперт на замок. Она не сомневалась, что ключ старик унес с собой. Выдвигая тяжелые ящики стола один за другим, девушка искала что-нибудь подходящее, чтобы вскрыть механизм. Не найдя ничего лучше, она вставила в щель под крышку сундука свой кинжал, затем в увеличившийся проем просунула металлическую рукоятку печати. Петля подвесного замка натянулась. Элиана взяла со стола лампу и вылила немного масла в замок, смазывая скобу. Вооружившись тем самым шилом, которым старик подделывал печать, она принялась ковырять в скважине. Ей уже приходилось учиться этому, Басир заставил. Всякие навыки могли пригодиться для ее заданий.

Прикусив язык от усердия, она увлеклась процессом и едва не вскрикнула, когда, наконец, замок щелкнул и петля поднялась. Прислушавшись, Элиана убедилась, что в доме тихо. Она открыла крышку сундука и взяла лежащий там в одиночестве свиток. Да, это был он! Тот самый, что передал Басир. Она запомнила бурое пятнышко на шнуре: руки Басира были испачканы кровью, когда он передавал ей сверток с двумя документами. Печать восстановлена, будто никто ее не вскрывал.

Спрятав свиток за пазуху, она закрыла сундук, вернула замок в исходное положение, и, убрав все следы своего пребывания в комнате, вылезла через окно.

До утра она не сомкнула глаз, но когда рассвело и дверь заскрипела, девушка притворилась спящей.

– Поешь, умойся, и идем за мной, – сказал вышедший на порог дома Натан бен-Исаак. Он протянул ей свиток, – а это ты отдашь султану лично в руки.

Элиана с трудом заставила себя проглотить угощение. Ей казалось, что похищенный свиток заметен под одеждой, что старик обнаружил пропажу, что он убьет ее, а султан получит поддельное послание. Но этого не свершилось. Когда солнце взошло достаточно высоко, но еще не достигло зенита, Натан бен-Исаак повел ее во дворец. Они шли пешком через весь город, как простые люди, хотя горожане по-прежнему расступались перед стариком. От него не требовалось ровным счетом никаких усилий для этого: хватало величавой поступи, дорогой одежды и чего-то еще, что Элиана не могла объяснить словами. Так обычно расступаются перед владыками. Подобное обращение она видела только к ее спасителю. Перед Салах ад-Дином все склоняли головы и уважительно отходили в сторону, даже когда он не был визирем.

Они приблизились ко дворцу. Элиана в изумлении смотрела на сооружение, грозное и утонченное одновременно. Его купола устремлялись к солнцу, его стены были высоки и надежны.

Стража приветствовала Натана бен-Исаака, и они вошли через дверь во двор. Оттуда направились к самому дворцу. Элиана боялась поднять голову, заметив, сколько стражи вокруг. Ей казалось, что достаточно оступиться, чтобы десятки стрел пронзили ее сердце, а мечи разрубили на части.

Султан Нур ад-Дин, а точнее аль-Малик аль-Адиль Нур ад-Дин Абу аль-Касим Махмуд ибн Имад ад-Дин Занги, встретил их в кабинете. Он находился там с несколькими людьми, все были преклонного возраста, с мудрыми спокойными лицами, но попросил их выйти, едва на пороге увидел старика, который привел Эмилию.

– Мой добрый друг, – суровое лицо правителя лишь на мгновение прояснилось, будто солнце показалось среди густых туч перед грозой. – С какими вестями ты пришел?

Девушка затаила дыхание. Из-за плеча старика она рассматривала султана, которому подчинялся ее владыка. Амиру Дамаска было пятьдесят три года, в его черной густой бороде появились седые волосы, но больше их было на висках. Нур ад-Дин стоял с непокрытой головой, как простой воин, и его одежда больше походила на воинскую, нежели на султанскую. У него были глубоко посаженные глаза, выпирающие скулы и тяжелые надбровные дуги, что придавало лицу хищное выражение. В его присутствии смелость покинула Эмилию. Она сомневалась, что сумеет проронить хоть слово. Но все же девушка не забывала о своей миссии.

– Приветствую тебя, великий амир, – Натан бен-Исаак склонился в пояс. – Я осмелился прервать твои думы лишь с одной целью: порадовать тебя.

– Порадовать? – лицо владыки не изменилось, но голос выражал удивление. – Чем же сытый еврей может порадовать правоверного мусульманина?

– Твой верный подданный Юсуф ибн-Айюб, тот что Салах ад-Дин и ныне визирь Египта, прислал письмо.

– «Визирь»! – пророкотал Нур ад-Дин, обходя круглый стол. – Этот дерзкий юнец ослушался моего приказа! Он сговорился с приспешником крестоносцев – халифом аль-Адидом! Клянусь, лишь неотложные дела вынуждают меня не отправить армию немедля, чтобы проучить его.

Элиана сжалась. Ей было горестно слышать такое о своем владыке, а к тому же она понимала, на кого выльется гнев султана в этом случае.

Натан бен-Исаак спокойно выслушал сердитые речи повелителя, снова поклонился и указал рукой на стоящую за ним девушку:

– Вот гонец, которого он прислал.

Нур ад-Дин скользнул взглядом по Элиане и обратился к двери, думая, что, вероятно, тот, о ком ему говорят, сейчас же войдет. Но никого более не появилось, и он снова посмотрел на Эмилию, на этот раз внимательнее. Под его тяжелым черным взглядом у нее отнялись ноги.

– Ты смеешься надо мной, проклятый? – почти шепотом спросил амир. – Это девчонка, к тому же твоей поганой крови! Кто посмел так оскорбить меня? Ты или этот лживый пес Салах ад-Дин?