Текст книги "Браконьер. Назад в СССР. Книга 1"

Глава 6
Коварство зверя

– Я правильно понял, мы идем в тайгу?

– Не совсем, – утрамбовывая рюкзак, ответил лесник. – Углубимся в лес километра на три-четыре, обойдем поселок по кругу. Осмотримся, возможно, к вечеру уже вернемся. Медведь далеко уходить не станет, скорее всего, где-то себе временную лежку нашел. Есть тут десяток мест, где он мог это сделать.

– Хочешь их проверить?

– Можно и так сказать.

– А если мы на него случайно наткнемся?

– Нет, это вряд ли. Мишка – зверь коварный и осторожный. Пока он сам не захочет, мы его не встретим. И все же, я хочу понять, с кем мы имеем дело. Не шатун это, по крайней мере, не типичный точно.

В процессе беседы я одевался. Под низ надел теплые кальсоны, сверху накинул рубаху из какого-то материала, похожего на лен. Поверх рубахи Ивановича я надел толстый вязаный свитер с высоким горлом, который отдал мне егерь. Поверх кальсон я натянул что-то вроде ватника, на плечи – меховой тулуп. Подаренная мне ранее заячья шапка тоже оказалась весьма кстати – хотя погода за окном стояла относительно хорошая, все же температура упала еще ниже.

От лесника я узнал, что последние три дня были аномально теплые дни, а снег растаял еще раньше. Температура доходила до плюс двух градусов. А в это время года – это большая редкость. Даже настоящие минус пять градусов считались комфортными. Но в ближайшие дни ожидалось похолодание.

– Видел в сенях ящик? – спросил Матвей Иванович. – Там можешь взять вещмешок, флягу. Спальник. Там же провизия.

Я подошел к большому деревянному ящику, собранному из недавно выпиленных досок. Распахнув крышку, я увидел внутри кучу сложенного скарба. Первым делом выудил оттуда уже бывший в употреблении, но еще вполне надежный вещевой мешок. Затем взял пару банок мясных консервов, мешок сухарей. В руки попалась какая-то сетка.

– Ягдташ не бери, – произнес старик, краем глаза наблюдая за моими действиями. – Мы не за утками идем. А медведь туда не поместится.

Я усмехнулся – а у егеря-то, оказывается, с чувством юмора все в порядке.

Мы наполнили фляги водой, взяли мешок с сухарями, по паре кусков вяленого мяса, завернутых в ветошь. Старик передал мне огниво и компас. Сначала я хотел взять с собой карту, но Матвей Иванович сказал убрать ее обратно в ящик.

– Не занимайся ерундой, карта вот тут! – он указал пальцем на висок. – У меня тут все тропы исхожены. Я этот район с закрытыми глазами обойду. Так что пока ты со мной – не потеряешься. Да и, собственно, ориентироваться тут несложно. Гору вон ту видишь, на юге?

– Ну да. Вот тебе и главный ориентир.

Еще я прихватил свой охотничий нож, что был со мной ранее, и ружье. И тут встал вопрос по патронам. Их у меня к нему не было вообще.

– Матвей Иванович, на этот агрегат у тебя, случайно, патронов не будет? – поинтересовался я, показывая ему свой ИЖ-5.

– Калибр какой? – не глядя, поинтересовался он.

– Шестнадцатый. Но я не особо разбираюсь.

Тот взглянул на мое ружье, затем подошел к дубовому шкафу, со скрипом распахнул дверь и, порывшись немного, вытащил наружу потрепанный картонный коробок. Ловко перекинул его мне.

– Держи! Двадцать штук тебе за глаза.

Я тут же разорвал коробок и принялся распихивать бумажные гильзы в свой патронташ.

– Стрелять-то хоть умеешь? – с ехидством поинтересовался он.

– А то. С автомата, с пятидесяти метров легко!

– Да ну, серьезно? – прищурился старик, явно не поверив мне. – Это где же тебя угораздило из пистолета-пулемета Шпагина стрелять? Для участника войны ты больно молод.

– Разве я говорил про ППШ? Речь про «Калашников».

В 1947 году он уже существовал в металле, а в сорок девятом году он начал массово поступать в войска советской армии. Так что к пятьдесят шестому году это была уже далеко не редкость, и я вполне мог из него стрелять. Где-нибудь.

– «Калашников»? Что-то с трудом верится!

Пришлось прямо на ходу придумывать легенду, что я трижды участвовал в любительских соревнованиях по стрельбе из автомата, который впоследствии стал самым массовым огнестрельным оружием в мире.

Вроде звучало убедительно.

– Ну-ну, соревнования… Вот мы в лес отойдем, я проверю, какой из тебя стрелок, – скептически пообещал лесник.

Так как часов у меня не было, а Матвей Иванович их почему-то не любил, пришлось ориентироваться на внутреннее чутье. На сборы ушло около часа и в одиннадцать часов дня мы покинули дом егеря. Старик запер дверь лишь на засов, но этим все и ограничилось.

Миновали одну улицу, вторую. Прошли участок Кудасовых, и по хорошо видневшимся на снегу следам вошли в лес. Минут двадцать мы петляли среди деревьев и плотных зарослей кустарника. Лесник, словно ищейка, то и дело останавливался, разглядывал следы, вертел головой по сторонам. Иногда приседал и внимательно осматривал что-то на снегу. Ухмылялся, но вслух ничего не комментировал.

Я с интересом наблюдал за его работой. И почему жители Соболевки его лесником окрестили – у него же совсем другие обязанности? Впрочем, на бумаге все выглядит иначе. Он вполне мог совмещать и то, и то.

Так же я думал и о том, что раз я попал в пятидесятые годы, нужно как-то пускать здесь корни. Как минимум нужно задуматься о жилье, подыскать себе работу. Продолжать карьеру браконьера у мутного Снегирева я категорически не хотел. Не мое это. Конечно, жить со стариком, может, и удобно, но долго так тоже продолжаться не может. Кормить и поить дармоеда просто так никто не будет. Вон, даже слабоумный Вязовскин подрядился носильщиком быть.

Конечно, в лесничестве и охотхозяйстве я не знал практически ничего, но рядом со мной была живая энциклопедия, которая могла не только объяснить, но и показать на практике все премудрости. Судя по возрасту, в недалеком будущем ему непременно понадобиться ученик, который в дальнейшем сможет подхватить его дело. Нужно будет выбрать удачный момент и попробовать обговорить с ним эти вопросы. Вдруг Матвей Иванович действительно согласится взяться за мое обучение?

Но это позже. Сначала бы решить проблему с чертовым медведем. И хорошо бы понять, чего это Вязовскин так отреагировал, когда меня увидел? Зуб даю, он что-то знает. Как-то неспокойно мне от всей этой ситуации…

– Эй, ты оглох, что ли? – недовольный голос егеря вернул меня к реальности.

– А? Чего?

– Уши прочисть, – шикнул старик, затем ткнул стволом ружья вперед. – Холмик видишь? За ним среди кустарников может быть лежка. Давай-ка проверим? Обходи слева, а я справа, глаза в оба. Встретимся с той стороны. Идем неторопливо, тихо.

– А если наш друг там?

Лесник только усмехнулся краем рта и проверив ружье, двинулся вправо. Я же, немного помедлив, свернул влево.

Деревья здесь немного расступились, образовав что-то вроде проплешины в центре которой был вытянутый к северу пологий холм. Небольшой, может, метра четыре в высоту. Сейчас он был засыпан снегом и со стороны смахивал на дом хоббита.

Идти тихо не получалось. Подмерзший снег предательски хрустел под ногами, как бы я ни пытался контролировать шаг. Вместе с тем понимал, что мой спутник движется куда тише. Мысленно отругал себя, да что толку?

Нет, в прошлой жизни я был обучен ходить, не издавая шума. Но то в специальной обуви и уж точно не по хрустящему, подмерзшему снегу. Однако в задубевших кирзовых сапожищах передвигаться без шума – из области фантастики.

К счастью, обогнув холм, я не увидел ничего кроме еще большего скопления зарослей дикого терна и колючих кустарников. Среди них был виден короткий протоптанный проход, но заглянув внутрь, ничего подозрительного там не увидел. И все же не торопился опускать ствол ружья, ожидая подвоха.

– Расслабься, нет здесь никого! – окликнул меня Матвей Иванович стоя в стороне и разглядывая перемешанный с кровью подмерзший снег.

Подойдя ближе, я увидел остатки свежих, недавно обглоданных костей.

– Вот здесь он собаку и сожрал! – выдал экспертное мнение лесник, опустившись рядом. Затем посмотрел по сторонам. – Уже давно, примерно часов семь назад. А после на восток ушел. Хм, ума не приложу, зачем он столько ее за собой тащил?

– Это ненормально? – уточнил я.

– Как минимум необычно. Мы прошли больше полутора километров вглубь, его поведение мне непонятно. Идем туда.

– Иванович, если вдруг наткнемся на медведя, какие мои действия? – на всякий случай уточнил я.

– Не наткнемся, я же тебе уже говорил, – авторитетно заявил старик. – Здесь ему и спрятаться особо негде. Но если вдруг подобное и случится, то ни в коем случае не беги от него. Не разворачивайся к медведю спиной. Никогда! Дай ему понять, что ты видишь и знаешь о его присутствии. Потихоньку отходи назад, но так, чтобы он не воспринял это за слабость. Не увидел твоего страха. Можешь крикнуть, но как можно грубее и жестче. Голос не должен быть жалостным. Стреляй только в крайнем случае, если он уже нападает в открытую. В голову бесполезно, не каждая пуля череп пробьет. Кость у него толстая. Лучше попробуй воспользоваться каким-нибудь препятствием и зайди сбоку, целься ему под лопатку. Там у медведя слабое место. Повторюсь, это в самом крайнем случае. Раненый медведь невероятно живуч и опасен, пойдет до конца. Я лично видел, как смертельно раненный зверь четверых хорошо вооруженных охотников на куски порвал. Позже в нем девять попаданий насчитали.

– Ни хрена себе.

– Вот и я говорю. Со зверем шутки плохи. А еще он очень хитрый. Притворяется мертвым, а потом совершает последний рывок. Как правило, без смертей не обходится. Еще вопросы есть?

Я покачал головой.

– Ну что, идем дальше?

Мы неторопливо двинулись по уходившим на восток следам. Заряженное ружье, на всякий случай я держал наготове.

Местами следы читались более чем хорошо, местами, наоборот, приходилось осматривать наиболее вероятные места, куда мог отправиться наш «клиент». Иногда создавалось впечатление, будто он останавливался, и по нескольку минут топчась на месте, размышлял, в какую сторону ему идти дальше. Делал какие-то немыслимые петли, уходил то влево, то вправо. То зачем-то возвращался назад.

Для меня в его поведении не было ничего странного, однако Иванович то и дело хмурился и чесал пальцем седую бороду.

Метров через шестьсот он остановился у толстой сосны и принялся осматривать ствол.

– Гляди, здесь он терся спиной о кору. Клочки шерсти видишь?

– Ну да. И зачем он это сделал?

– Запах свой оставляет, – неуверенно ответил старик. – Ничего не пойму, обычно они так делают весной. Ага, смотри, еще и когтями кору подрал.

И верно – внизу, под стволом, на снегу виднелись содранные ошметки древесной коры с клочками жесткой шерсти. На уровне человеческого роста я заметил глубокие борозды от когтей.

– Матерый зверь, – хмыкнул дед. – Весу килограммов под триста пятьдесят будет.

Я догадался, что по отметинам он предполагал возраст медведя.

Больше Матвей Иванович ничего комментировать не стал, просто вздохнул и молча двинулся дальше. Еще несколько раз он присаживался рядом со следами, задумчиво вертел головой по сторонам и бурчал себе под что-то нечленораздельное. Я смотрел на это дело скептически – чего он там разглядел?!

Еще через километра полтора он резко остановился. Уставился на север, судя по компасу.

– Дальше не пойдем! – негромко выдохнул он.

– Почему?

– Он знает, что мы за ним идем. Хитрый, гад. Не мы на него охотимся, а он на нас.

– Да ладно, серьезно? – насторожился я. – И куда он нас ведет?

– В «Ведьмин» бор. Там место глухое. С одной стороны ручей, с другой – небольшая скала. Со всех сторон бурелом.

– В ловушку, что ли?

– Вроде того. Коварный, зараза, – подвел итог лесник. – Ну нет, по его правилам мы играть не будем. Идем обратно, будем пробовать иначе.

– Возвращаемся в Соболевку?

Он молча кивнул, затем круто изменил направление. Немного постояв на месте, я последовал за егерем. Идти той же дорогой, по которой пришли сюда, не стали – кажется, у старика был какой-то свой хитроумный план, о котором я мог только догадываться.

Прямо на ходу подкрепились вяленым мясом. Конечно, жевать его было неудобно, однако я знал, что это отличный способ для перекуса. В нем много белка, оно сытное и прекрасно утоляет голод. Практически не портится и всегда под рукой. Однако тем, у кого по какой-то причине проблемы с зубами, его лучше не употреблять.

Съели по паре сухарей, запили водой. А я еще и медовухи отпил из второй фляги, что досталась мне по наследству.

Я пожалел, что не было термоса – от горячего чая с травами я бы сейчас точно не отказался. К сожалению, в пятидесятых годах в СССР еще не было термосов. По крайней мере, в продаже точно.

Впрочем, медовуха лесника была очень даже кстати и согревала не хуже.

Продолжая путь, я полагал, что егерь ведет меня в какое-то укромное место, что у него есть определенный план. Но к моему удивлению, когда часа через полтора мы вновь вышли к границам поселка, я вдруг понял, что никакого плана не было и в помине. Мы просто вернулись обратно, только с другой стороны.

– И что, мы так все и бросим? – недовольно поинтересовался я. – Только зря столько времени потеряли.

– Что бросим?

– Ну… Я думал, мы на медведя охотимся. Разве нет?

Старик покачал головой.

– Это он охотится на нас. Ты еще не понял, что зверь крайне хитер? Нахрапом его не взять. Знаешь, что было бы, если мы прошли дальше? Зашли бы в бор, осмотрели его и ничего там не нашли. Расслабились бы, потеряли бдительность. А на выходе он бы рывком напал на замыкающего. То есть, на тебя.

Я невольно поразился.

– Напал бы быстро, молниеносно. Быть может, я сумел бы его убить, а может, и нет. А вот для тебя на этом все и закончилось бы. У нас нет собак, а охотиться на него в лесу без них – глупо. В любом случае такой расклад меня совершенно не устраивает. Мы не на охоту ходили, а на разведку.

Я раскрыл рот от удивления, а спустя пару секунд с трудом выдавил:

– Они что, настолько умные?

– Сложно сказать, – он посмотрел мне прямо в глаза и погрозил пальцем. – Однако запомни, никогда не недооценивай дикого зверя. Это его стихия, а не наша.

Честно говоря, я был в недоумении. Ну да, медведь – опасный лесной хищник, сильный и выносливый. Но что ни говори, а это просто дикий зверь. Животное. Я всегда придерживался мнения, что самый опасный противник – это человек. Уж его-то повадки я знал и умел противостоять им – за военную службу и многочисленные командировки чего я только не повидал… С какими мразями только дел не имел…

– И что мы теперь будем делать? – сглотнув, спросил я.

– Ждать, там посмотрим. Однако ночью придется бодрствовать. Есть у меня кое-какая задумка.

Вышли на центральную улицу. Жители Соболевки предпочитали сидеть дома – что на холоде на улице делать?

В поле зрения попали две группы вооруженных патрульных. Видимо, председатель уже утвердил патрулирование поселка и, скорее всего, Гришка Денисов был в одной из них. Я ожидал встретить крепких мужиков, но попадались только молодежь или старики, возрастом даже постарше егеря.

– Эй, Иванович! – окликнули лесника проходящие мимо патрульные. – Ну как успехи? Нашел шатуна?

Мы подошли ближе.

– Пока нет. Непростой это зверь. Злобу он за что-то затаил, – негромко произнес он. – Будьте внимательнее, ночью опять придет. Кажется, знаю, где он мог обосноваться.

Оба патрульных переглянулись.

– Хорошо, будем начеку!

На этом мы и разошлись.

Сами вернулись обратно домой. Доели сварганенный мной кулеш. В целом, он оказался довольно неплох, но старик все равно ворчал, что у меня руки не из того места растут. Это он еще современные ресторанные блюда не пробовал, ага.

– Матвей Иванович, а почему у тебя часов нет? – во время трапезы спросил я. – Это личное?

– Не нужны они мне, – отозвался тот.

– Да ну… А как же ты время узнаешь?

– А мне оно без надобности. Я никуда не тороплюсь, на свидание мне идти не нужно.

– Ну а как же распорядок дня?

– Я его нутром чую. В голове у меня, а остальное неважно. А если часы нужны, то там, в ящике лежат. Если хочешь, забирай.

Разбираемый любопытством, я поднялся с места, прошел в сени и заглянул в ящик. Там было много охотничьего и другого скарба, но мое внимание привлек небольшой жестяной коробок, с гнутой крышкой.

Распахнув его, я обомлел. Внутри лежали три медали и настоящие командирские часы. Взяв последние в руки, я убедился, что они работали без нареканий.

Признаюсь, подобного я не ожидал совершенно. Подняв голову, с уважением посмотрел на старика – а тот, спокойно, как ни в чем не бывало, сидел на лавке и пил медовуху.

Медаль за отвагу я знал более чем хорошо. В будущем, ее изображение будет знакомо каждому военнослужащему. В эти годы – весьма достойная награда, которую вручали за особые подвиги, совершенные в ходе Великой Отечественной войны. Второй медалью оказалась награда за взятие Будапешта, а третья за взятие Вены. Ну, прям воин-интернационалист. Кажется, егерь далеко не так прост, как кажется.

– Ни хрена себе! – поразился я, рассматривая награды. – Иванович, откуда у тебя это?

Тот что-то проворчал, но я не расслышал.

– Выходит, ты офицер Красной Армии? – уточнил я.

– Не офицер. Старшина, – поправил он, глядя куда-то в сторону.

– А медаль за отвагу за что? – такие вопросы задавать бестактно, но у меня это машинально сорвалось с языка. Раз дали, значит, было за что.

– За дело, – недовольно отрезал тот, поднявшись с места. Затем добавил: – Часы нашел?

– Ну да.

– Вот и забирай. А расспросы тут нечего устраивать.

Признаюсь, когда я лез в ящик со скарбом, думал, что найду там какие-нибудь пыльные настенные часы. С кукушкой. Но эта находка меня просто поразила – само собой, я не посмел взять командирские часы. Неуважительно это. Военная солидарность.

Я осторожно сложил содержимое обратно в коробок, а его вернул на положенное место.

– Чего ж не взял? – ухмыльнулся Матвей Иванович, наблюдая за моими действиями.

– Не положено мне, – ответил я. Это чувство было сложно объяснить, но как бывший офицер Российской армии, я знал, что поступаю правильно.

Больше в тот вечер мы данную тему не вспоминали.

Прибрав со стола остатки еды, общими силами навели порядок в доме.

– Вот что, сейчас предлагаю немного поспать, – произнес Матвей Иванович. – Ночь у нас будет бессонная, придется погулять на свежем воздухе. В одиннадцать подъем.

– В патруль пойдем? – уточнил я.

– Не совсем, – отозвался лесник. – Увидишь. Есть одна задумка.

Спать мне не хотелось, но провалявшись на сдвинутых лавках добрых полчаса, я все-таки заснул беспокойным сном.

Мне снилась та самая поляна, где я очнулся уже после своей смерти в Турции. Увидел деревянный плот, на котором спасался бегством, спины каких-то людей в меховых тулупах. Их было четверо, один из них выделялся могучим телосложением, но оружия при нем не было. Однако и лиц я не видел – они были словно скрыты от меня темной пеленой.

Было тихо, каркала ворона. И вдруг, совсем рядом раздался медвежий рев…

Мгновенно проснувшись, я рывком поднялся на ноги. Тело было покрыто холодным потом, сердце бешено колотилось. Надо же, весьма реалистичный сон… Словно по памяти. Отмахнувшись, я снова осмотрел комнату. Тишина. В углу безмятежно горела масляная лампа, отчего по стенам скакали неровные отсветы, сплетаясь в причудливые узоры. Из соседней комнаты слышалось похрапывание егеря.

Мне захотелось пить – в горле совсем пересохло.

Поднялся и подошел к стоящей в углу дубовой бочке, взял кружку. По моим ощущениям, на часах должно быть около десяти вечера. Может, чуть позже.

Напившись, вернулся к своей лавке, вдруг передумал и подошел к небольшому окну. Стекло было покрыто густым слоем инея – что там снаружи, ни черта не разглядеть. Сплошная темнота. Ходить по деревянному полу бесшумно – это нужно было постараться – то там половица скрипнет, то тут. Заглянув в соседнюю комнату, я убедился в том, что старик спал.

Накатило странное чувство тесноты – захотелось выйти на свежий воздух, просто подышать им. Тихонько одевшись, я подошел к выходу. На всякий случай снял со стены свое ружье – до этого Матвей выделил мне на стене отдельный гвоздик.

Едва я протянул руку к засову, как с обратной стороны двери услышал какой-то звук. Шорох. Дверь вздрогнула от несильного удара снаружи.

Э-э… Что за?!

Послышался скрежет. Снова удар, но уже сильнее.

Услышал ворчание, тяжелое дыхание.

Твою мать! Медведь! За нами притащился! Вот же сволочь, он что, преследует меня?

Я тут же отскочил от входа как ошпаренный, схватился за ружье.

– Зараза, а! – вырвалось у меня. – Иванович!

Я смотрел на дверь взглядом, полным ужаса и надежды, что дубовая дверь выдержит натиск могучего зверя. К счастью, в тайге было принято делать двери так, чтобы они открывались не внутрь, а наружу.

В соседней комнате раздался шум, затем скрип.

– Что там у тебя? – послышался ворчливый голос.

– У нас гость! – решительно произнес я.

Лесник появился, словно тень. С всклокоченной бородой, в тонких кальсонах и нательной рубахе, с ружьем в руках он выглядел и нелепо и грозно одновременно. Замер.

Я указал на входную дверь.

Переглянулись – снаружи стояла гробовая тишина. Хищник как сквозь землю провалился.

– Точно медведь? – переспросил лесник, чуть опустив ружье. – Не почудилось?

Я лишь кивнул. Вытер ладонью холодный пот на лбу.

Вдруг раздался мощный удар в дверь.

Она основательно вздрогнула. Да так, что аж пыль из-под петель посыпалась.

– Ух ты ж скотина! – прорычал старик.

Примерно секунд десять было тихо. В голову уже закралась мысль, что медведь прекратил попытки вломиться в избу и отступил.

Но вдруг оконная рама, вместе с обледеневшим стеклом взорвалась кучей осколков. Внутрь, в оконный проем протиснулась огромная лохматая морда. Жуткий оскал, да еще в таком освещении выглядел просто кошмарно. В сверкающих глазах медведя отражался свет плясавшего в масляной лампе пламени…

Мы оба машинально вскинули ружья, но буквально через секунду егерь опустил свой ствол и крикнул:

– Не стреляй, Женька!

Оконный проем был слишком узок для того, чтобы зверь мог проникнуть в дом. Но судя по всему, он и не собирался этого делать. Вместо этого медведь уставился на меня внимательным взглядом, от которого у меня едва кровь не застыла в жилах… И в какой-то момент я осознал – зверя интересовал именно я. Он пришел за мной!