Текст книги "Бездна Спаситель Второе издание"

– Ничего себе! – воскликнул Антон.

Сноп искр был высотой метра в полтора. Такой возникает, когда работаешь болгаркой.

От раскаленного кория отливочная форма пронзительно заскрипела и задрожала. Казалось, она вот-вот взорвется.

Когда дядя вылил весь металл до последней капли, сноп искр и белого дыма уже утих. Над керамической воронкой дрожало голубоватое пламя. Тигель охотник аккуратно поставил возле горна. Мелкий мусор вокруг раскаленной чаши сразу же вспыхнул и вмиг прогорел

– Тигель многоразовый, – пояснил Анатолий

Керамическая рогатка, которой дядя цеплял тигель, нагрелась так, что теперь светилась желтым. Охотник аккуратно, чтобы не сломать хрупкую керамику, положил ухват возле горна.

– Готово, – сказал литейщик, стянув с рук варежки и бросив их на наковальню.

На рукавицах появилось около десятка свежих черных капелек. Они дымились.

– Думаю, что до вечера я успею выковать вам клинки, – сказал Анатолий.

– Слыхал, мелкий, у нас будут собственные ножи ручной работы! – сказал Алексей, утирая потное лицо грязной ладонью.

– Еще и из кория! – ухмыльнулся охотник.

– Никогда не слышал про корий, – сказал Антон. – Что это такое?

Парень силился разглядеть загадочный металл через маленькую дырочку на дне воронки отливочной формы. Из дырочки, помимо голубоватого огня, виднелось только желтое свечение – отливка медленно остывала.

– Я тоже не слышал, – добавил старший. – До сегодняшнего дня.

– Конечно, не слышали. Кория там, в смысле – дома, нет. Да и тут он весьма редок. Я не думал, что он у меня еще остался. Стал утром копаться в кузне, и нашел несколько кусочков руды. Как раз столько, чтобы хватило на два небольших ножа.

– Расскажи про него, – сказал Антон.

Парень оставил свои попытки увидеть что-то интересное через маленькую дырочку, из которой теперь шел дым (или пар?).

Отливочная форма издала низкий скрип. Затем – еще один. И еще.

– Остывает, – прокомментировал дядя, быстро осмотрев форму со всех сторон. – Минут через десять ее можно будет разбить. А пока я бы хотел вам кое-что показать. Идем.

И дядя повел парней в камыш.

– Когда я еще не был охотником, то, как и вы, бродил по «Миру», выполнял задания. Однажды я пробирался через густой камыш.

Анатолий ненадолго задумался.

– Как сейчас помню – была ночь, был дождь, за мной гнался «гончий». Мой друг уже отправился в Будде. Подходила моя очередь… – Анатолий начал пробираться сквозь камыш, бережно раздвигая заросли в стороны. – Собачий лай был совсем близко. Про себя я уже читал предсмертную молитву. Но сверкнула молния, и я увидел высокий камыш. Где камыш – там вода. А вода – это спасение…

Анатолий остановился. Парни тоже остановились.

В зарослях камыша прятался круглый колодец. Серая каменная кладка возвышалась над землей где-то на метр.

У Антона мелькнула жуткая мысль:

– Он же в точности, как в одном фильме ужасов!..

Глаза братьев встретились. Очевидно, Алексей подумал о том же.

– Из последних сих я побежал сюда – в камыш. Пробираясь по нему к воде, я наткнулся на это.

Повисла тишина, нарушаемая только укачивающим шуршанием зарослей.

– Колодец? – наконец, спросил Антон.

– Дядя Толя, ты смотрел… – начал, было, спрашивать Алексей.

– Да! – оборвал его дядя. – Но это не просто колодец. Это – «бонус».

Парни посмотрели на колодец, потом на дядю, потом снова на колодец.

– «Бонус»? – озадаченно спросил младший.

– «Бонус», – повторил дядя с глубоким удовлетворением. – Посмотрите, что вы видите внутри?

Антон и Алексей осторожно подошли к колодцу, и некоторое время боролись с неприятными мыслями:

– Стоит оказаться слишком близко, как из темной дыры выскочит облезлая рука и затащит тебя внутрь!

Переборов, наконец, свое больное воображение, парни переглянулись, кивнули друг другу и решительно заглянули в дыру.

Облезлая рука не появилась.

Колодец был глубиной около четырех метров. Там была вода. Там был свет. И еще там стояла высокая стремянка.

– Что это такое? – спросил Алексей, не веря своим глазам.

– Это монтажная стремянка, – пресным тоном ответил дядя.

– В колодце? Посреди камыша? – прищурился Антон.

– Посреди, – подтвердил Анатолий. – Не хотите посмотреть, что там внизу?

Братья снова переглянулись.

В воздухе опять ощущался запах «ненормальности», которая граничит с безумием. Это был запах красной телефонной будки, которая притаилась в глубине затерянных джунглей.

Антон снова вспомнил загадочного человека в костюме.

– Что если внизу опасность? Если там монстры? Вдруг это ловушка? Вдруг это не наш дядя? Что происходит? – мысли в голове Антона путались и завязывались в узлы.

Парень помотал головой, вытряхивая этот бред.

Алексей уже залезал в колодец. Младший последовал за ним. За младшим стал спускаться дядя. Металлическая стремянка жалобно поскрипывала.

В колодце было холодно, как в холодильнике. При выдохе шел пар.

Антона начала окутывать дрожь. Он очень не любил замкнутые пространства… В которых есть вода.

Спустившись в самый низ, братья осмотрелись. Они оказались в тоннеле, который тянулся лишь в одну сторону – на север. Через двадцать метров тоннель заканчивался металлической дверью. Дверь была открыта, и за ней виднелся…

Анатолий спрыгнул со стремянки в воду. Эхо водяного всплеска загремело в тесном тоннеле, переполнив его до краев.

– Простите, – сказал Анатолий, поняв, что напугал племянников.

– Ничего.

– Все нормально.

И братья пошли к открытой двери.

На стенах располагались деревянные полки и металлические крюки.

– Это я сделал. Здесь удобно хранить продукты, чтобы дольше не портились, – объяснил Анатолий.

От ледяной воды ноги было больно, как будто в них втыкали толстые иглы. Антон был готов поспорить, что вода в колодце такая же холодная, как в проруби. В воде, под ногами, хрустело что-то острое.

– Наверное, это лед, – подумал младший. – Или гнилые кости…

Парень снова помотал головой, разгоняя темные мысли.

К концу пути ноги Антона от холода онемели на столько, что их, без преувеличения, можно было рубить топором, и он бы не почувствовал боли.

Преодолев три скользкие каменные ступеньки, парень оказался в просторном помещении. Здесь было очень светло. И гораздо теплее. На стенах горели факелы. В центре помещения стоял каменный обелиск.

Нет, не обелиск, это была гробница.

Плита, которая закрывала гробницу сверху, была украшена резьбой и надписями на неизвестном языке. Судя по ветхости – этой гробнице было не меньше тысячи лет. Пол вокруг гробницы был покрыт толстыми металлическими решетками, из прорезей которых лилось красное мерцающее свечение. Подойдя ближе, Антон увидел, что под решетками течет лава.

– Это лава? – удивился он.

– Она самая.

Алексей, тем временем, обходил комнату, рассматривая таинственные и непонятные узоры на стенах, на полу, на подставках факелов.

– Что в этой гробнице? – спросил Антон, ощупывая покрытую надписями плиту.

– Не знаю, – сказал дядя.

– Ты не пробовал ее открыть?

– Пробовал. Плита не сдвигается и не разбивается, – Анатолий указал на несколько сколов. – Я бил плиту шахтерской киркой и кувалдой. С каждым ударом лава приближается к решеткам. Когда я только нашел это место, до лавы было метра полтора. Теперь же она у самых решеток, до нее можно дотянуться пальцем… Если есть лишний.

Алексей случайно уронил факел. Но тот не потух. С виноватым видом, он установил его обратно в подставку.

– Кстати, напольные решетки совершенно холодные, хотя лава самая настоящая, – Анатолий плюнул сквозь решетку.

Раздался хлопок и шипение. Из-под решетки вырвалось облачко пара. Лава в месте плевка слегка потемнела. Пятно унесло прочь быстрое течение.

Антон плюнул на палец и аккуратно дотронулся до решетки. Она, и в самом деле, оказалась совершенно холодной, хотя от лавы и исходил невероятный жар.

Анатолий продолжил свой рассказ:

– В общем, это «бонус». Они разбросаны по всему миру. Я нашел здесь кое-какое оружие, карту, еду, – охотник указал на светлое пятно возле гробницы. – На этом месте лежали шкуры, на которых вы отдыхали прошлой ночью.

Перед Антоном снова промелькнули смутные ночные образы.

Дядя продолжал:

– Свой дом я решил построить над этим местом. Тут тебе и холодильник, и чистая ледяная вода, и столь необходимая в хозяйстве лава.

– «Бонус»… – неопределенно пробормотал Антон, продолжая изучать надписи на каменной плите гробницы.

– Они разбросаны по всему «Миру», – сказал Анатолий. – Если тебе удалось его найти, ни в коем случае не закрывай дверь!

– Почему? – спросил Алексей.

– Когда дверь закроется, то… – Анатолий пощелкал пальцами, пытаясь подобрать слова. – Проход исчезнет.

– Исчезнет?

– Да, но не совсем исчезнет, а только для тех, кто снаружи. Для тех же, кто был внутри бонуса, выход перенесется в другое место.

– Так вот, зачем под дверью лежит огромный булыжник, – сказал Антон.

– Именно. Если враги возьмут в осаду мой дом, я смогу скрыться от них. И мой след затеряется. Надеюсь, только след.

Антон представил, как дом дяди берут в кольцо, как начинается многомесячная осада, как дядя скрывается в своем «бункере» и бесследно исчезает. Почему-то это ему напомнило про блокаду Сталинграда и штурм Рейхстага.

– Кто же сделал это место? – поинтересовался старший.

– Не знаю. В «правилах» об этом не сказано ни единого слова.

– В «правилах»? – спросил Антон. – В каких «правилах»?

– Вы не в курсе? – удивился Анатолий. – Удивительно! Вы ничего не знаете, но до сих пор живы!

Дядя разразился смехом.

– Нет, – озадаченно ответили братья. – Расскажи.

– Пора доставать отливку и делать вам ножи. Расскажу, пока буду ковать клинки.

И троица отправилась обратно в кузню.

Антон выходил последним и по привычке протянул руку к двери, чтобы ее за собой закрыть. Упрямый камень напомнил, что закрывать дверь не следует.

Анатолий достал большую кувалду и предложил племянникам собственноручно разбить форму.

Алексей взял кувалду.

– Бей сильнее, форма очень крепкая, – пояснил дядя.

И старший врезал от всей души, едва не сломав дядину кувалду.

Форма, подобно керамической раковине, со звоном разлетелась на крупные угловатые куски. Один из острых осколков угодил Антону прямо в щеку.

– Ай! – младший схватился за лицо, по щеке уже стекала капелька крови.

– Неплохой удар, – сказал Анатолий.

Отливка лежала в груде острых обломков. Анатолий достал ее кузнечными щипцами и положил на наковальню.

Это был идеально ровный цилиндр. Длина его была сантиметров двадцать. Окружность была точно такой же, как у черенка лопаты.

– Дамы и господа, представляю вашему вниманию корий! – наиграно объявил охотник.

Пепельно-фиолетовый брусок был матовым, будто его покрывала мука. Он еще немного дымился.

– В чем суть кория? – разглядывая брусок, спросил Антон.

Анатолий уже натянул на руки кузнечные рукавицы. Они были короче литейных – доходили чуть выше запястий. Когда-то у них была шнуровка, но теперь на ее месте были лохмотья.

Дядя сунул отливку в горн и начал рассказ, подкинул пол лопаты угля и стал подбирать подходящий по размеру молот.

– Корий. Согласно легендам – этот металл появился в «Мире» во время древней катастрофы. По одной легенде – это кровь богоподобного существа. По другой – частичка его доспехов.

Братья снова слушали рассказ, разинув рты. Они ощущали себя маленькими хоббитами, которым дядюшка Бильбо рассказывает про драконов и троллей.

– Корий добывается в Бездне. Возможно, его можно найти и в других местах. Но я о таких местах еще ни разу не слышал.

– В Бездне? – не понял Антон. – Я думал, что это какое-то измерение…

– В этом мире Бездной названы копи, в сердце которых находятся врата. Ты верно заметил – возникает путаница…

Анатолий помолчал и продолжил:

– Хотя… Возможно Бездна и просачивается за врата, тогда в таком названии есть смысл.

Анатолий заметил выражение лица племянников и щелкнул пальцами.

– Именно. Это те самые врата, через которые Хастур хотел проникнуть в «Мир» чтобы его уничтожить. Тот самый Бог Бездны.

– Что же его остановило? – спросил Алексей.

– Ментал! Он смог спасти «Мир» многие тысячи лет назад. Теперь тут, конечно, много странностей. И эти «правила»… Но «Мир» не погиб.

Братья молчали, переваривая то, что услышали.

Дядя добавил, как бы между прочим:

– Врата охраняет Бессмертный – уже тысячи лет он бьется с нечистью, которая лезет сюда с другой стороны.

Анатолий вытащил из горна отливку и начал ее расковывать. С каждым ударом молота светящийся желтый цилиндр удлинялся, выплевывая порцию искр и дымящейся окалины, которая хлопьями разлеталась в разные стороны.

Когда отливка приобрела темно-вишневый цвет и начала гулко звенеть под ударами молота, сопротивляясь им, Анатолий положил ее обратно в горн.

Дядя обтер потное от жара лицо варежкой, испачкав его в жирной саже.

– Корий способен закаляться.

– Лучше, чем сталь? – спросил Антон.

– Немного не так, как сталь, – таинственно улыбнулся Анатолий. – Расскажи мне, как закаляется сталь?

И младший поведал дяде великое тайное знание: как сталь нагревают выше критической температуры; как она перестает прилипать к магниту; как ее охлаждают со скоростью, выше критической; как меняется структура стали; как сталь становится более твердой, но и более хрупкой.

– Все верно, – дядя потрепал племянника по волосам. – Вот только корий закаляется не охлаждением, а смертями. Впитывает часть жизненной энергии убитой жертвы, становясь прочнее.

В голове у Антона вновь замелькали странные мысли:

– Впитывает жизни? Убийство упрочняет его? Это точно наш дядя? Кто этот человек? Что он говорит? Нужно бежать отсюда!

Парень решительно выбросил этот бред головы.

– Впитывает жизни? – переспросил Антон. – Как это?

– Каждый раз, когда корий отнимает жизнь, он становится крепче, тверже. Клинок подпитывает своего хозяина накопленной энергией. В роковой ситуации, когда нужно сделать последний отчаянный рывок, нож дает тебе силу.

– Ого, – протянул Алексей. – Я уже хочу его.

Анатолий улыбнулся:

– И он у тебя будет.

Но внутри у Антона вместо радости и восторга шевелились нехорошие подозрения.

Он спросил:

– Твой клинок тоже из кория?

– Конечно. Каждый охотник проходит специальный обряд, во время которого он варит кориевый булат. Единой технологии нет, и каждый варит по-своему, вкладывая всего себя в этот процесс. В итоге клинок становится уникальным.

– Кориевый булат тоже питается жизненной силой своих жертв? – спросил Антон.

– Конечно. Только он может впитать гораздо больше, чем простой корий. Булат способен накопить такое количество жизненной энергии, которая позволит владельцу пережить смертельное ранение.

– Как корий узнает, кто его хозяин? – спросил Алексей.

– Хозяином кория становится тот, чья кровь первой коснется металла после очередной его плавки. Можно сказать, что корий чувствует своего владельца.

– Как я сам не додумался, – усмехнулся Алексей.

Анатолий продолжил:

– Если взять обыкновенный кориевый клинок и расплавить его, то корий станет чистым. Он забудет своего хозяина. И потеряет всю накопленную силу. Вообще, это магия. Примитивная, но эффективная. А вот клинок из кориевого булата будет помнить хозяина всегда. И булат останется булатом после переплавки. Это состояние необратимо.

Анатолий вытащил заготовку из горна и продолжил работу. Процесс повторялся еще несколько раз. Молот звенел об светящуюся полоску. В разные стороны летела шелуха окалины и искры.

Наконец, дядя разделил длинную полоску на две части, в которых угадывались очертания будущих ножей. Начал работать над клинками по отдельности. Пока один кусок грелся в горне, второй – обрабатывался на наковальне.

Парни с детским интересом наблюдали за процессом.

Одно дело электросварка, сборка системного блока, перебор двигателя мотоцикла. Но совсем другое – литье и ковка. И не чего-нибудь, а кория. Металла Бездны. Крови богоподобного существа или осколка его доспехов.

Прошел час или два. Сколько точно – трудно сказать. Дядя продолжал работать над клинками, отвечая на вопросы своих племянников.

Наконец, клинки были готовы. Форма у них была самая обыкновенная – с одной стороны лезвие, с другой – аккуратный спуск к острию. На обухе были зубья, которыми можно было пилить сук (или горло!). По бокам шли широкие долы (чтобы «хорошо» убивать!).

Анатолий изловчился и выковал добротный ограничитель, который отделял клинок от хвостовика (чтобы было удобнее «хорошо» убивать!).

Хвостовик шел конусом, сужаясь к концу рукояти. В конце хвостовик плавно переходил в небольшую грибовидную шляпку.

Нож был практически готов. Осталось его отполировать и намотать на хвостовик кожаный шнур.

Алексей рассматривал свой почти готовый нож с детским восторгом.

– Нравится? – спросил дядя, вытерев потное испачканное лицо рукавицей.

Лицо стало еще грязнее. Оно уже было совершенно черным, как у кочегара.

– Да-а-а, – ответил Алексей. – Огонь!

– Огонь? – не совсем понял дядя.

– Огонь – значит все прекрасно, – пояснил Алексей.

– А-а-а, молодежный сленг, – закивал охотник. – Старею, что поделать. Отстал от жизни!

– Дядя Толя, корий ржавеет? – спросил старший.

– Нет.

– Отлично!

Антон внимательно разглядывал свой нож и молчал.

Его кое-что беспокоило.

Сначала он подумал, что ему показалось. Парень вертел в руках нож. Ощупывал его. Проверял упругость. Вес. Форму. Даже незаметное понюхал его и лизнул.

Клинок был шероховат. Местами на нем были довольно крупные вмятины от молота. Кончик клинка был очень острым. Еще нож был тяжелым, слишком тяжелым для своего размера. И, самое главное, он был никаким – ни холодным, ни горячим.

Совершенно никаким.

Вполне возможно, что кориевое лезвие пронзает плоть, не причиняя жертве никакой боли. Возможно, что расплавленный корий прожжет плоть, а ты этого даже не почувствуешь.

Но это все было неважно.

Важнее было то, что Антон почувствовал связь между ножом и… чем-то еще. Чем-то, о чем он никак не мог вспомнить.

Он остро ощущал, что забыл нечто важное. Он напрягался, чтобы вспомнить это, но оно лишь ускользало.

Казалось, Алексей ничего не заметил. Здоровяк весь светился от восторга. Прямо как в тот день, когда он получил звание мастера спорта по самбо.

Младший просто думал и думал, совершенно потерявшись внутри самого себя. Он не спросил у дяди об обнаруженной странности. Не спросил у брата.

Почему?

Что-то его удерживало. Что-то необъяснимое. Чье-то скользкое, но умиротворяющее, щупальце…

– Антон? – голос дяди донесся, словно издалека. – Ты о чем там задумался?

Дядя и Алексей уже были возле дома.

– Ты идешь на охоту?

Антон помотал головой и осмотрелся по сторонам.

Он снова выпал из реальности. Провалился в какую-то яму. Увяз.

– В Бездне… – пришло ему на ум.

– Антон! Ты идешь? – теперь кричал Алексей.

– Да! – ответил младший. – Иду…

Анатолий предоставил племянникам длинный кожаный шнур. Показал, как правильно его наматывать, чтобы получилась надежная и удобная рукоять. Потом помог парням с заточкой.

Алексей решил не полировать свой нож. Ему нравилась первобытная шероховатость, вмятины и темно-фиолетовый налет, который остался на металле после ковки.

Антон последовал примеру брата. Просто потому, что ему не хотелось возиться с полировкой клинка.

Ножи были заточены так, что ими можно было бриться. Анатолий продемонстрировал твердость и прочность кория, разрубив клинком Алексея несколько костей. Лезвие осталось таким же острым.

В отличие от стали, корий совершенно не блестел. Даже в местах заточки и полировки металл оставался матовым, серо-фиолетовым.

Но кориевый булат сверкал. Его блеск чем-то напоминал жирный блеск гудрона. Или блеск очень дорогого автомобиля. Было в этом сиянии нечто необычное и необъяснимое. Нечто отталкивающее и притягивающее одновременно.

Дядя изготовил племянникам простые, но прочные и очень удобные кожаные ножны. Охотник порылся в чулане и нашел два старых поясных ремня. Кожаные выцветшие полоски были очень прочными, хотя и шелушились от старости.

Вооружившись ножами и мощным арбалетом, троица отправилась в лес, на охоту. Дядя научил племянников заряжать арбалет и правильно из него стрелять.

Арбалет был настолько тугим, что даже Алексей взводил его с огромным трудом. Антону же сил хватало лишь на то, чтобы натянуть тетиву на треть.

При выстреле тяжелым болтом отдача была просто невероятная. В первый раз Алексей чуть не упал. И если у ружья отдача была резкая, как удар молотом, то при стрельбе из арбалета она напоминала толчок пружиной.

Пружиной от поезда.

Алексей стрелял в крупных лесных гусей раз десять, но ни разу не попал. Только распугал их. Младший тоже не попал. Пришлось Анатолию проводить мастер-класс. Он всегда попадал туда, куда хотел.

Когда третья стрела поразила очередного гуся, Анатолий решил учить стрельбе на трупе.

– Такими темпами в лесу скоро закончится дичь. Теперь будем учиться стрелять в труп, – сказал он. – Думаю, он не будет сильно против.

Можно, конечно, было бы учиться стрелять в дерево. Но Антон уже пальнул в одно из них – стрела вошла по самое оперение. Вытащить ее так и не получилось.

Поэтому – стреляли в труп.

После десятого попадания, из гуся вывалились внутренности. Он превратился в бесформенную груду мяса и торчащих костей. Из кровавой кучи во все стороны торчали окровавленные перья и пух. Глаза гуся давно вылезли из орбит, а выпавший язык присох к шее.

– Придется оставить его здесь, – сказал Анатолий.

Он еще ни разу в жизни не выпускал в лесного гуся больше одной стрелы и не предусмотрел такого поворота событий. Ему было жалко оставлять волкам двадцать кило шикарного мяса.

Но делать было нечего.

Солнце уже клонилось к закату, и троица стала возвращаться. Двух относительно целых гусей потащили парни.

– Вот так, раз в несколько дней я хожу и добываю пропитание. Пятнадцать километров туда, пятнадцать километром обратно. Иногда гусь, иногда кабанчик. В среднем, около двадцати кило. По пересеченной местности. Изредка приходится отбиваться от волков или от голодного медведя. И это помимо моих прямых охотничьих обязанностей, – Анатолий как бы отвечал на давний вопрос племянника относительно своих размером и своего здоровья.

Усмехаясь, добавил:

– Это вам не в супермаркет сбегать за пачкой пельменей.

– Это уж точно, – кряхтел Антон.

Гусь, который вначале казался ему не слишком тяжелым, теперь превратился в мешок со свинцом.

Алексей, не смотря на то, что был гораздо сильнее брата, тоже очень устал.

Когда троица вернулась с охоты и преодолела колючий усыпанный капканами лабиринт, уже стемнело. Анатолий небрежно ощипал и распотрошил гусей. Одного отнес и повесил на крюк в холоде колодца – чтобы не портился. Второго насадил на вертел и оставил в камине готовиться. Гусиные потроха отнес и скормил своей домашней скотине.

Братья умылись, смыв кровь и пот, который уже начинал вонять. На этот раз они сидели за кухонным столом в одежде, а не в одних трусах. Из-за горизонта вновь показался зеленый диск. Пейзаж за окном стал погружаться в изумрудные сумерки.

Анатолий приготовил все тот же салат, полил его вкусным маслом, состав которого держал в секрете.

Квас в бочке стал слишком кислым, поэтому дядя повесил над камином чайничек, и вскоре кухню заполнил душистый аромат терпкого чая.

– Ну, как вам охота?

– Огонь! – сказал Алексей.

– Я смертельно устал. Ноги болят. Спина болит. Трапеции болят. Руки болят, – хрипел Антон.

Дядя усмехнулся:

– Зато ты станешь сильнее. Теперь нужно хорошенько поесть и выспаться.

– Да, спать мы сегодня будем, как убитые, – согласился Алексей. – Не помню, когда я в последний раз так уставал.

Антон держал руки под столом и вертел в них свой нож. Клинок был в ножнах. Антон думал, думал и думал.

Алексей еще перед охотой уколол себе палец кончиком ножа. Его кровь и корий соприкоснулись. Парень сказал, что ощутил нечто приятное.

Одного из гусей дядя специально подстрелил так, чтобы не убить сразу. Того самого, в которого потом попало двадцать стрел. Старший перерезал еще живой добыче горло. Несчастный гусь дергался в конвульсиях несколько минут. Из порезанного горла струйками била горячая кровь.

– Я чувствую, – сказал он. – Чувствую тепло!

– Это оно самое.

На лице у Алексея в тот момент читалось упоение. Безумное упоение, как у вампира, который присосался к горлу беспомощной жертвы. И от этой картины у младшего по спине пробежал холодок. Он решил больше никогда не доставать свой нож, не трогать его, чтобы, не дай бог, случайно не уколоться и не порезаться. Пока что его нож был чистым.

Пока что.

– В этом нет ничего страшного, – сказал дядя. – Но если ты не хочешь, можешь этого не делать.

И Антон не хотел!

Почему?

Он не знал.

Чувствовал, но не знал.

Ему казалось, что соприкосновение крови и кория – это что-то грязное, непристойное, запрещенное.

Оскверняющее…

И еще…

Когда они возвращались после охоты, Антон снова увидел его. Незнакомца в костюме. Тот наблюдал за ними с одного из высоких уступов. Парень хотел бросить гуся и побежать к незнакомцу. Хотел окликнуть брата и дядю, чтобы они увидели.

Но не побежал.

Не окликнул.

Он смотрел на человека, а человек смотрел на него.

Прямо на него.

Дядя и старший бурно обсуждали конструкцию арбалета, технологию его изготовления и убойность тяжелых толстых болтов. Они ничего так и не заметили.

Стоило Антону на секунду перевести взгляд в сторону – незнакомец бесследно исчез.

Испарился.

– Кто же он? Что ему нужно? Существует ли он, или я просто схожу с ума? – эти нелегкие вопросы тяготили Антона.

Когда младший пришел в себя, перед ним уже стояла миска с салатом, плоское блюдо с большим куском мяса и ароматный чай. Сегодня мясо оказалось гораздо вкуснее, чем вчера.

Чай был вкусным, но слишком терпким. После двух-трех глотков во рту все перепуталось и слиплось. К концу ужина парни изжевали свои языки и щеки вдоль и поперек.

– А я привык, – только и ответил дядя.

После ужина он принес засаленные игровые карты и поиграл с братьями в покер. Фишками служили «всеобщие деньги». Дядя подробно рассказал о них.

Деньги были воплощены в маленьких монетках. По форме они были как таблетки (или как пуговицы) – крошечные плоские цилиндры со скругленными краями.

Монетки делились на три вида – золотник, серебряник и медник.

В одном золотнике было десять серебряников. В одном серебрянике – десять медников.

На золотник можно было приобрести неплохую обувь.

На серебряник – хороший ужин.

Медники же, в основном, служили сдачей. Ценность одного медника примерно соответствовала ценности мешочка пищевой соли или обувных шнурков.

Монетки отливались из специального прочного сплава, большую часть которого занимало золото, серебро или медь, в зависимости от типа монеты. Они были такими аккуратными и ровными, что их прямо таки хотелось трогать.

Щупать и щупать.

Гладкие, без единой царапины или вмятины. Антон набирал горсть и пересыпал ее из одной ладони в другую. Звук сего действа был весьма приятен. Успокаивал. Как журчание ручья. Даже Алексей оценил.

Анатолий обыгрывал племянников постоянно. Несколько раз опустил их стеки до нуля.

– Как ты это делаешь? – все удивлялся Алексей.

Старший регулярно играл в покер. Но по сети. И сейчас он ощутил, на сколько живая игра интереснее, чем игра через интернет.

Когда играешь по сети – ты не видишь противников. Не видишь их лиц. Их движений. Ты можешь анализировать лишь ставки. И время, через которое эти ставки сделали. Или не сделали.

Вживую соперники сидят перед тобой. Ты видишь, когда они начинают блефовать. Видишь эту дрожь. Чувствуешь, как от волнения срывается их голос. Слышишь, как потеют их ладошки. Как потеют твои.

Вот он, вкус настоящего покера.

А за компьютером ты ощущаешь лишь адреналин. Чувствуешь разрывающееся сердце. Когда на руках ничего нет. Или когда ты ставишь все, имея хорошие карты, а после этого разрывается соединение с сервером.

«Онлайн» и «оффлайн» – это две разные игры. А если ты играешь в «оффлайн» на свои деньги… На большие деньги. Наверное, это настоящий наркотик.

Наверное.

Алексей не знал. Это была его первая «оффлайн» игра. И деньги были не его.

Но ладошки потели.

А голос срывался.

Ему понравилось.

После покера братья слушали рассказы. Дядя рассказывал о разном. О своей жизни там. О своей жизни тут. О всяком. Спать легли совсем поздно.

Утром, когда парни проснулись, в доме стояла елка. Анатолий притащил ее с другого берега, пока племянники спали.

– Хотя бы сделаем вид, что мы празднуем прошедший Новый Год, – сказал Анатолий.

И они его сделали.

После завтрака дядя учил племянников плавить металл. Делать формы для отливки. Отливать заготовки. Выковывать из куска металла что-то полезное.

Тренировались на обычном железе. Его у Анатолия было немало. Вся кузня была завалена кусками железной руды. Некоторые были размером с арбуз. Еще было немного меди. Несколько кусочков олова. Титана. Стекла.

При плавке первого своего тигля, Антон чуть не устроил пожар. Парень опрокинул керамический стакан. Ослепительно белая жидкость разлилась на каменный пол. Братья едва успели отскочить. Капли металла разлетелись на несколько метров. На полу были опилки и сухие травинки. Они буквально испарились от белой жидкости. Превратились в облако дыма и огня.

Маленький атомный гриб.

Ноги не прожгло лишь потому, что они были голыми. Раскаленные капли отлетают от плоти. При электросварке происходит так же.

Когда варишь – капли металла отлетают от голых рук. Ты их даже не замечаешь. Но если на руках будут синтетические перчатки, то мельчайшая капля прожжет плоть до самой кости. А может быть, прожжет и саму кость.

Однажды Антон варил электросваркой, и ему за шиворот залетела капля шлака. Она была чуть больше горошины. Но светилась, как маленькое солнце. Результатом стала испорченная одежда, множество ожогов спины и тонкая черная дырочка в пояснице.

Пришлось обращаться в больницу, чтобы хирург удалил каплю.

У Анатолия было несколько пар очков. Все с силикатными стеклами. В них было тяжело работать из-за множества налипших брызг. Но это было лучше, чем ничего. Антону достались те самые очки, которые он надевал в первый раз. Когда дядя лил слиток кория, из которого потом изготовил им ножи.

Смешные очки с круглыми стеклами.

Потренировавшись в плавке и отливке, парни принялись осваивать ковку. Анатолий все рассказывал и рассказывал о премудростях непростого ремесла кузнецов.

Многие считают, что ковка улучшает металл. Делает его более прочным и упругим. Это не так.

Ковка улучшает металл, если его плавили в чашке из дерьма. В этом случае проковка разбивает крупные зерна металла. Вытесняет мусор и шлак. Сваривает слои и зерна в единое целое. В самом деле, улучшает металл.

Если металл плавить и лить с умом, то ковка лишь ухудшает качество. Каждый удар молота. Каждый нагрев.