Текст книги "Хроники невозможного. Фактор «Х» для русского прорыва в будущее"

Сев после того разговора в ночной поезд, я долго не мог уснуть. Все думал над тем, что поведал мне Мастер.

Шутил ли он? Или действительно рассказал о настоящей технологии озарений для гения? Пыхая сигаретой в стылом тамбуре, решил для себя: нет, это не шутки. И нужно идти дальше, изучать и описывать. Ничего случайного нет. Я познакомился с Мастером поздней осенью 2012-го, когда уже работал над «Хрониками невозможного», над загадочными факторами научно-технических рывков в истории человечества. Над проблемой «эликсира развития» для моего погибающего и угасающего, изверившегося и теряющего волю народа. Значит, провидению было угодно скрестить наши пути. И даже то тупое сопротивление «признанных специалистов», о котором мне говорил Мастер, мне уже давно известно. И по личному опыту, и по историческим фактам. Мне давно ведомо, что все великие изобретения и открытия, что создали нынешнюю реальность и считающиеся нынче каноническими, вначале объявлялись бредом и шарлатанством. Их сначала пытались задавить.

Поэтому я еще вернусь во Всеволожск. «Хроники невозможного» будут написаны.

Одно я понимаю совершенно отчетливо: для прорыва в мир Победы, в новую цивилизацию нужны настоящие гении, ученые и мыслители. Истинный творец, в отличие от «научных работников», этих стариков с молодости, всегда будет мальчишкой в душе. Мальчишкой до самой своей смерти. Несмотря на весь жизненный опыт и знания. Взрослые и «серьезные» никогда не смогут совершить прорывов, ибо у них слишком много табу и «невозможно». А мальчишка-Ученый – это Прометей, промыслитель, опережающий. Открыватель путей в славное грядущее, а не во тьму деградации и мракобесия.

Задача нас, архитекторов Победы, искать таких мальчишек-Ученых. Искать и давать им простор для творчества, поле приложения титанических сил. Они не должны зависеть от мнения глупой толпы. В науке убеждения большинства не значат ничего. Если доверять пресловутому гласу современников, то Коперник, открывший гелиоцентричность – опасный сумасшедший. Ибо все здравомыслящие обыватели тогда знали, что Солнце ходит вокруг Земли. Критерий в науке есть только один – успех или неуспех эксперимента. Работающая или не работающая технология. Доказанный или неполученный эффект. Пусть он хоть тысячу раз противоречит общему мнению миллионов обывателей. Гении, Мальчишки-Прометеи, непохожие на серую массу, подчас – вызывающие всеобщую ненависть – вот наше оружие Победы.

Отныне – я целиком на их стороне. И пусть весь мир будет против нас – плевать! Ибо основная часть рода людского откровенно глупа и ограничена.

Столько лет своей жизни, однажды увидев вдали Мир Полудня, мир счастливых звездоплавателей-бессмертных, мир сверхлюдей и чудесных городов, я искал пути в него. Знал, что только это может спасти и мой народ, и весь род человеческий от падения во мрак новых Темных веков. От гибели в пучине глобального Смутокризиса. Но я только нынче понимаю, сколько преград и сколько врагов ждет нас на пути в этот Мир Солнца.

Нет, дело не только в глупых государственных машинах или в сопротивлении тузов старых монополий. Дело еще и в яростном маразме «официальной науки», в стариковском сознании или даже в крепчающем идиотизме массы современных обывателей. Как бешеные псы, они готовы рвать все новое. Наука все более вырождается в религию, порождая новую инквизицию – Комиссию по лженауке. Само название ее говорит: не смейте отступать от старых теорий, вы все априори – лжеученые. Здесь приговоры выносят, даже не посмотрев на изобретения или объявленные открытия. Здесь их не проверяют опытами или испытаниями. Нет – суждения выносят на основании того, что есть в черепных коробках старых академиков. В этих условиях никакие новые открытия невозможны: их без всякой проверки объявляют обманом и фикцией, смешивая в кучу и откровенный бред, и гениальные находки. Комиссия по лженауке, существующая с 1999 года, стала опасной гадиной, что душит буквально все. Судьба Курчатова, Флерова или Петржака, появись они в новых обличьях сегодня, была бы печальной.

Суть нынешнего времени, опускающегося в новое варварство – Комиссия по лженауке вместо Комиссии по экспериментальной проверке новых открытий и изобретений. Царство мертвой догмы. Виктора Петрика фактически уничтожили, похоронив под потоками нечистот. И не только его. Новаторов в Постсоветии вообще уничтожают, как в мрачных антиутопиях братьев Стругацких. То, о чем писал когда-то Капица-отец, то, что он призывал изжить, теперь правит бал и преврщает мою страну в гиблую топь для всего нового. От этого зубами скрежещешь от ярости.

Господи, какая же война за будущее нам предстоит! Как нужны нам конкурирующая Вторая Академия и национальное Агентство передовых разработок!

Вагонные колеса стучали, унося меня в Москву. В ту ночь я еще долго не мог уснуть. Чуял я, какая громадная работа мне еще предстоит…

Глава 2. Дело о «прозрачной броне»

За стеклом выпуклого иллюминатора луч мощного двухкиловаттного прожектора выхватывал из мрака часть затонувшего корабля. Капитан Воронин, скрестив на груди руки, в задумчивости глядел на поросший ковром водорослей форштевень архаичной формы, на остатки носового орудия, на поручни-релинги, ставшие толстыми от растительного покрова. Что это за корабль лежит здесь, на траверзе Тулона, на глубине в шестьсот тридцать метров? Наверное, один из погибших во Вторую мировую. Английский корвет? Или немецкий шнелльбот? Или французский сторожевик?

– Разрешите подняться в рубку, капитан? – раздался певучий грудной голос за спиной Воронина, и капитан невольно улыбнулся. Это – репортер журнала «Эксперт», очаровательная Ксения. Хотя, говорят, женщина на корабле – к несчастью.

– Входите! – обернулся командир лодки «Катран», капитан-лейтенант Военно-научных сил Русского союза Николай Воронин.

Ксения грациозно поднялась из люка, задорно блеснув голубыми глазами. Воронин едва не хмыкнул, в который раз залюбовавшись фигурой журналистки в синем комбинезоне. Ему нравились такие женщины – с тонкой талией, крутыми бедрами и большой грудью.

Ксения чуть неловко улыбнулась. Воронин ведь ей тоже нравился. И в этот момент, стоя у иллюминатора со скрещенными руками и непокрытой головой, он напоминал капитана Немо со старой гравюры-иллюстрации к «Двадцати тысячам лье под водой». Эту картинку, вырезанную из старого журнала, Ксения видела в блокноте у почтенного старца, знаменитейшего русского историка и кризисолога Андрея Фурсова. Тот и в восемьдесят лет оставался мальчишкой-романтиком.

– Ой, как красиво! – всплеснула руками девушка, глядя куда-то за плечо командира «Катрана».

– Что, обломки корабля? – вскинул брови Воронин.

– Нет… Вот это чудо! – Ксения протянула руку в сторону иллюминатора.

Командир обернулся. Спиральная медуза с оранжевыми полосками на прозрачном теле-студне проплывала мимо иллюминатора, просвечивая сквозь «снег» планктона. Живая пружина длиной не менее метра, она походила на свернувшегося угря, который ритмично расправлялся и сжимался. Зрелище и вправду было необыкновенным. Медуза величаво уплывала из светового круга, оставляя в поле зрения останки неведомого боевого корабля.

– Ах, вы об этом. Красивая, чертовка! – кивнул Воронин. – А вот меня больше завораживает вид затонувших кораблей и судов. С детства мечтал их видеть, лежащих на больших-пребольших глубинах.

– А разве есть разница между кораблями и судами? Это разве не одно и то же? – изумилась девушка.

– Корабли – это все военное и парусное, – терпеливо пояснил командир. – А суда – все торговое и мирное, с механическими двигателями…

– Буду знать, – наморщила носик Ксения. Она встала рядом с Ворониным, едва касаясь его локтя плечом. – А что это там лежит?

– Пока не знаю, – командир с улыбкой посмотрел ей в глаза. – Кто-то из утопленников Второй мировой. Причем небольшой. Совсем не то, что мы ищем…

Ксения с легкой рассеянностью кивнула. Она прекрасно знала, что «Катран» вышел в скрытное плавание по Средиземному морю, чтобы – помимо всего прочего – искать остатки древних судов и кораблей, засекая точные координаты крушений. Чтобы потом русские подводные археологи могли их исследовать. Ибо Русский союз претендовал на роль мирового центра науки и культуры. Об остальных миссиях «Катрана» ей известно не было. На берегах древнего моря было неспокойно. На юге орудовали быстроходные катера и фелюги мусульманских пиратов. На земле бывшей Ливии, распавшейся на три части, шла постоянная война. Только-только отгремели бои в Триполитании: отчаявшиеся египтяне, страна которых обанкротилась и корчилась в огне внутренних конфликтов, попытались захватить нефтяные промыслы Киренаики. «Катран», подвсплывая по ночам, наблюдал в электронно-оптический перископ зарева пожарищ на берегу. Там, по приморским дорогам, громоздились груды искореженных танков и бронемашин, уничтоженных ударами с моря и воздуха – когда американцы были вынуждены пресечь египетскую интервенцию на некогда ливийские территории. С борта лодки поднимались беспилотные воздушные разведчики, скользя в сумраке бесшумными тенями. Они уходили к красноватым с желтыми склонами холмам Африки…

«Арабская весна», которой некогда восхищались недалекие умы, быстро превратилась в исламское мракобесие, в резню, насилие и войны, тянувшиеся вот уже скоро двадцать лет. Стреляли не только в Ливии, но и в Алжире. Исламисты и кемалисты резали друш друга в Турции. Гремели взрывы мусульманских экстремистов на юге Франции. Быстроходные катера пиратов налетали на прибрежные городки и селения нового Неаполитанского государства, образовавшегося после того, как Италия вышла из зоны евро и потом разломилась на богатую Паданию и нищий Юг. Впрочем, для арабов и нищая Неаполитания представлялась раем земным. Они откровенно захватывали Сицилию, ходили в первые налеты на Мальту. Западнее независимая Каталония цапалась с остатками Испании. Гибралтар после раскола Великобритании на Англию, Шотландию и Уэльс перешел под американский протекторат.

Мир давно сошел с ума. На самом Востоке Средиземного моря Израиль отчаянно пытался сохранить себя среди наступившего хаоса, стараясь защитить газовые месторождения на шельфе и угрожая ядерным оружием новой Османской империи, чьи эсминцы и фрегаты все чаще демонстрировали силу здешних водах. Севернее, на Кипре, оплотом стояла объединенная база Русского флота и наших ВВС, откуда в периодические патрули уходили боевые экранопланы и быстроходные ракетоносцы. Кипру не на кого было рассчитывать, кроме как на поднявшихся русских.

Среди этой кутерьмы и плавал нынче «Катран» – гибрид научно-исследовательского подводного корабля и бесшумной лодки для тайных операций. Ученый в военном мундире, способный и древние корабли искать, и высаживать русских агентов на неспокойные берега. А в его чреве, помимо научной аппаратуры, были и пара торпед, и ракеты типа «Клуб» для ударов по береговым объектам. Внутри тихо работали циркуляционные насосы ядерного реактора, а панорамный гидролокатор-сонар позволял искать не только остатки давних крушений на дне морском. Да и акустики «Катрана» могли не только голоса морских обитателей слушать…

Но сейчас Воронин стоял у иллюминатора с девушкой, которая ему отчаянно нравилась. Невзначай вдохнул запах ее волос.

– Жутковато как-то, – голос Ксении зазвучал взволнованно. – Стоим мы у этого окна…

– Иллюминатора… – машинально поправил ее капитан.

– Ну да, у иллюминатора. Мне все время кажется, что немыслимое давление воды вдруг выдавит стекло, и море хлынет к нам. Толстой быстрой струей. И мы не успеем уйти, и захлебнемся… – девушка зябко вздрогнула.

– Не бойтесь, Ксения – тихо ответил Воронин, кладя большие ладони на ее плечи. – Это ведь не стекло, а поликристаллическая шпинель. Она прочнее броневой стали. В этот иллюминатор можно стрелять из пулемета…

Голос его осекся. Мягко, но решительно повернув девушку к себе, он приник к ее губам…

В этот момент мировые проблемы интересовали его меньше всего…

Все, что написано выше, моя фантазия. Но, читатель, прозрачная, огнестойкая, не подверженная коррозии броня действительно существует. Причем существует сегодня, в нашей реальности.

Есть такой очень красивый, редкий в природе камень – шпинель. Некоторые из его видов считаются драгоценными. Прекрасные шпинели восхищают глаз ценителя в центре корон и британского монарха, и русских царей. Шпинель – это всего лишь алюминат магния, MgAl₂O₄. Но шпинель, как оказалось, отлично пропускает сквозь себя и инфракрасное, и ультрафиолетовое излучения (хотя и не по всей ширине спектра). В шпинели нет двупреломления – сквозь нее ты не видишь сразу два образа одного и того же предмета.

А это – идеальный материал для обтекателей «охотников на самолеты», для ракет с тепловыми «глазами». Они смогут видеть цель – горячие сопла двигателей – и в инфракрасном свете, и в ультрафиолетовом диапазоне. Что означает последнее? То, что выброс из реактивного двигателя они зрят как ярко-фиолетовое кольцо. Потому такую ракету страшно трудно обмануть, отстреливая ложные горящие цели.

Мастер был первым, кто решил изготавливать поликристаллическую шпинель. Броневой прочности и отличной проницаемостью для ультрафиолетового и теплового излучений. Более того, именно благодаря Виктору Петрику военно-промышленный комплекс РФ в наши дни вообще заметил эту технологию.

Но и это вызвало приступы дикой злобы у сообщества «ученых», и самые грязные попытки уничтожить инноватора.

Образцы поликристаллической шпинели передали в Институт кристаллографии РАН в декабре 2009 года по распоряжению главы Военно-промышленной комиссии при правительстве РФ, на тот момент – вице-премьера С. Иванова. Это были образцы прозрачных ракетных обтекателей, изготовленных частным институтом Виктора Петрика. Проанализировать их состав и дать заключение по образцам поручили признанному специалисту по кристаллам: члену-корреспонденту РАН Хачатуру Багдасарову.

Причем образцы передали с откровенно издевательскими комментариями. Дескать, это, кажется, и не шпинель вовсе. В общем, уничтожь этого мошенника и шарлатана. Такой враждебной позицией отличился и сам Институт кристаллографии РАН.

Хачатур Багдасаров провел исследование образцов и смело заявил: перед нами – действительно качественная поликристаллическая шпинель. Та самая прозрачная броня. Он даже не поленился сам съездить к Виктору Петрику и посмотреть, как у него в институте делается не моно-, а именно поликристаллическая шпинель.

Хачатур Багдасаров – выдающийся советский ученый, первым в мире вырастивший чистый, совершенный кристалл (1964 г.) не по вертикали, а по горизонтали, в молибденовой ванне. Работал он в тесном сотрудничестве со знаменитыми Прохоровым и Басовым, создателями лазера. Создавал рабочие тела для твердотельных (итирий-алюминиево-гранатных) лазеров.

Его досье:

Родился 21 мая 1929 г. в Самарканде. В 1951-м окончил Московский институт стали и сплавов. В 1964–1987 – заведующий отделом кристалловедения АН СССР. Заведуюющий отделом Института кристаллографии АН СССР/РАН.

Труды – по физике кристаллов. Первым доказал, что твердость выращиваемых кристаллов зависит от частот сверхзвуковых колебаний полей. Предложил новые методы выращивания моно– и поликристалльных структур, их укрепления и обработки. В Армянской ССР под его руководством было создано промышленное производство лазера.

Координационный руководитель научно-исследовательских работ в области выращивания монокристаллов в СССР. Член-корреспондент АН СССР/РАН с 1991 г. Лауреат Госпремии СССР в 1972 г., Госпремии РФ в 2010-м.

Революционная технология Багдасарова признана во всем мире.

Когда в январе 2010 года Хачатур Багдасаров провел анализ и заявил: это – поликристаллическая шпинель, обладающая пуленепробиваемостью, пропускающая инфракрасное и ультрафиолетовое излучение, годная для обтекателей ракет «земля-воздух» и «воздух-воздух», началась форменная истерика. И в ВПК, и в Академии наук. Мол, Петрик не мог это сделать, он явно где-то украл эту шпинель! Но поездка Багдасарова к самому Петрику показала: у Мастера есть это производство.

Тогда на Багдасарова стали откровенно давить: не отдавай документы анализа Петрику! Но Багдасаров, которого самого в семидесятые и даже восьмидесятые годы обвиняли в лженауке, на всех наплевал и документы В. Петрику передал.

Мне хорошо известно о мытарствах самого Багдасарова с его технологией: как его обзывали лжеученым даже после получения Госпремии 1972 года, как теоретики с презрением называли его «технологом» и не пытались разобраться в сути его технологии. Хотя у Багдасарова были и патент, и купленная японцами еще в 60-х лицензия, и развернутые в СССР производства по его технологии. Есть даже ныне работающая фирма «Багдасаров Кристал Груп» (http://www.bagdasarovcrystals.com/v1/) в Женеве, которая до сих пор его приглашает. Кто-кто, а Хачатур Саакович Багдасаров отлично знает цену некоторым «теоретикам» из Академии и ее «беспристрастность».

Но к этой теме мы вернемся дальше. А пока зафиксируем: в РФ давно есть технология создания прозрачной брони, которая пропускает ИК и УФ-излучение. И сделана она институтом Виктора Петрика.

Когда Мастер впервые занялся камнями? В восьмидесятые, когда отбывал свой тюремный срок в Сибири. На зоне он пребывал на особом положении, ибо многое умел. Имелась у него и своя лаборатория. Вернее, целый дом и лаборатория в одном обличье. Ведь ни для кого не тайна, что тот осужденный получает необычный статус на «зоне», кто обладает необычными умениями. А Мастер на то и был Мастером: конструировал, делал дорогие скрипки, а потом вот и драгоценными камнями занялся.

Именно за колючей проволокой он и вырастил черный опал, копию опала герцого Девонширского, в сто карат. По классической, можно сказать, золь-гель технологии. Это когда сначала составляющие камня приводятся в состояние высокодисперсного коллоидного раствора – золя, после чего, из-за слипания частиц, он превращается в гель. Ну, а потом гель, удаляя из него жидкость, превращают в твердое тело.

Но только с одной маленькой разницей. Желая добиться характерной для опала иризации, Мастер впервые (на определенной стадии процесса) ввел в золь-гель процесс ингибиторы, предотвращающие рост частиц. И впервые, находясь в колонии усиленного режима, осознано получил сухой порошок, состоящий из наноразмерных частиц. Как известно, тогда о нанотехнологиях в широких кругах еще и не подозревали. Слово «нано» знли лишь умники типа Дрекслера, введшего это слово в оборот только в 1986-м.

То был первый успех Мастера на одном из самых интересных направлений. Тогда мешочек выращенных черных опалов отправили в США на экспертизу. Там выдали сертификат – камни добыты на австралийском месторождении Лайтнинг-Ридж, там же, где был найден знаменитый опал герцога Девонширского. И, как рассказывает сам Виктор Иванович, выращенные им опалы вскоре продали за границу некие неведомые, но влиятельные люди, хорошо заплатив при этом талантливому «зека». Естественно, хорошо заплатив по тогдашним советским меркам.

За вырученные деньги он построил в колонии автомат, который выполнял почти все операции по изготовлению игрушечной мебели, которая, говорят, даже поставлялась в Германию.

Однако увлечение камнями осталось. Что, впрочем, далеко не случайно: ведь, по сути, искусственные камни – одно из самых перспективных направлений в создании конструкционных материалов будущего. Да-да, вместе, например, с композитами или алюминием, легированным углеродными нанотрубками. Мы ведь не зря в начале книги, заглядывая в будущее уже Седьмого технологического уклада, сказали о прозрачной стали. Пример-то – не очень и сказочный. Ибо прозрачная, жароупорная броня существует и сегодня. Как искусственный драгоценный камень.

В это, наверное, трудно поверить тем, для кого понятие «высокие технологии» сводится лишь к кремнию и написанию программ, к айпэдам и айфонам. Но специалисты давно говорят о новом «каменном веке». Еще в 1983 году корпорация «Мацусита Дэнки» показывала целиком керамический автомобильный мотор. Позже Владимир Попов резал своей керамикой стекло. Ну, а для вящего эффекта отметим, что «каменные» детали есть, например, в зенитных ракетах с тепловыми головками самонаведения.

Но как ставить на ракеты редкий, драгоценный камень? Пока этого не делается, потому что природная шпинель все-таки стоит слишком много. Пока «головы» ракет переносных зенитных комплексов типа американского «Стингера» или советской «Иглы» делались из фторида магния, MgF₂, который пропускает лучи в тепловом и ультрафиолетовом диапазоне (длина волны от 0,12 до 8 микрометров, то есть – от 120 до 8000 нанометров).

ДЛЯ СПРАВКИ: диапазон ультрафиолетового излучения – 10—380 нанометров.

Диапазон инфракрасного излучения – от 740 нанометров до 1–2 миллионов нанометров.

Но в процессе производства обтекателей из фторида магния 87 % продукции идет в брак. К тому же, РФ лишилась своего производства прозрачных обтекателей – в ходе «реформ» и приватизации специальный завод в Никольском (Пензенская область) оказался разгромленным. Его прессы давно бездействуют.

Да и эти 12 процентов, которыми оснащали наши «Иглы», не решали стоящую перед ракетой задачу. Дело в том, что самолеты быстро научились уводить ракету в сторону с помощью отстреливаемых, ярко горящих магниевых ловушек. Кроме этого, обтекатели из фтористого магния имеют еще один очень существенный недостаток – при разогреве свыше 200 градусов керамика слепнет. MgF₂ сильно подвержен эрозии. А значит, он не подходит для боевых ракет с гиперзвуковыми скоростями. Ведь их оболочка из-за трения в воздухе раскаляется так же, как и «лоб» (или днище) космического корабля, врывающегося в плотные слои атмосферы. Передние кромки крыльев и лоб летательного аппарата на скорости 5 махов (скоростей звука) разогреваются почти до 1200 градусов. Естественно, что ракеты с «глазом» из фторида магния, плавящегося при температуре в 1263 градуса, просто теряют прозрачность. А скорость для ракет воздушной войны – фактор критический. Иначе они не смогут поражать ни баллистические ракеты, ни перспективные гиперзвуковые самолеты, ни сверхзвуковые высотные цели.

Потому очень нужно было сделать рывок – создать обтекатели ракет из искусственной шпинели. Сверхпрочной и жароупорной. Шпинель, конечно, более «подслеповата», чем фторид магния, но зато она намного прочнее, ее температура плавления почти вдвое выше.

Американцы занялись этой проблемой с 1964 года. Такие известные ученые, как Navias (1961), Gatti и None (1979), Sellers and Roy 1973), Branton (1974), Hing (1976), Gentilman (1981), Maguire and Gentilman (1982), Nakahasi (1985), Shibata (1989), Boch (1991), Roy and Hassert (1991) считали, что физические и оптические свойства шпинели делают ее лучшим (среди всех известных материалов) кандидатом для использования в роли прозрачной брони для окон и обтекателей, в оптоэлектронных будущих системах наведения ракет и самолетов. В шестидесятые и семидесятые годы синтез шпинели исследовали многие солидные организации. То были и “Avco Corporation”, и “General Electric Space Division”, и North Carolina State University, Rutgers University, и знаменитый Стэнфорд (Stanford University), и “Coors Porcelain Company”. Ну, а в наши дни в США уже предприняты усилия по возрождению исследований и коммерческого производства шпинели. Военная Научно-исследовательская лаборатория США (Army Research Laboratory – ARL) и фирма “TA&T” (Technology Assessment & Transfer Inc) из города Аннаполис, штат Мериленд подписали соглашение о совместном исследовании «Разработка и оценка использования в качестве многомодового элемента прозрачной шпинели»

С 1972 года такие же работы пошли и в СССР, в Государственном оптическом институте (ГОИ). Вернее, ГОИ выступил головной организацией, а вообще в программе задействовали шестнадцать научно-исследовательских институтов – кто-то работал по синтезу порошков, кто-то – по созданию способов давления и т. д. Но, забегая вперед, скажем, что работа успехом не увенчалась. К сожалению, в СССР шпинель с ожидаемыми свойствами создана не была.

Однако военным делом применение искусственной шпинели не исчерпывается. Шпинель нужна и для медицины будущего.

Почему, скажем, не пошел в хирургии сапфировый лазер? Почему не получился полноценный лазерный скальпель? Потому, что сапфир разрушается, не выдерживает высокой нагрузки. Из-за этого лазерные скальпели используют только в микрохирургии, в операциях с кровеносными сосудами. Для глубоких разрезов скальпель на рубиновом лазере не годится: рабочее тело может просто взорваться. Да и делать такие «лучевые скальпели» очень трудно: едва перекосишь оптическую ось сапфира – и все изделие идет насмарку.

Однако немецкий ученый Аккерман предложил: делать лазерные скальпели с использованием шпинели. Тогда они смогут выдерживать нагрузку почти в сотню раз большую. Осталось дело за малым: создать производство искусственной шпинели нужных качеств.

Но, что называется – легко сказать. Американцы, помучившись с этим делом с 1964 года, его потом надолго забросили. Методы горячего прессования или спекания шпинели оказались не настолько эффективными, чтобы получать изделия нужного качества и размера. Растили монокристалл, а он выходил не того качества. Шпинель крайне тугоплавка – она «тает» при температуре 2135 градусов. Для сравнения: жар для плавления стали – 1450–1520 °C.

Но Мастер не был бы Мастером, если бы не занялся бы и этой каверзной задачей, двинувшись своим путем. Он решил, что незачем заниматься монокристаллом шпинели, когда можно делать шпинель поликристаллическую. Но зато какую!

Впрочем, не будем забегать вперед, читатель.