Текст книги "Хроники невозможного. Фактор «Х» для русского прорыва в будущее"

– Чтобы представить себе состояние современной отечественной науки, посетите любой современный НИИ РАН. В полдень откроются стенные шкафы – и вы будете поражены изобилием коньяков и виски. Откуда все это? И мир науки об этом знает…

– Ведомо мне, Виктор Иванович, что нынче от знаменитых когда-то на весь мир советских академических институтов остались только скорлупы, пустые оболочки…

– Да вообще положение чудовищное! Дело даже не только в развале и деградации науки. Дело – в порочной «узкой специализации». Ученый изучает не организм в целом, даже не клетку в общем, а, скажем, цитоплазму. Он зарывается в нее, теряя всякое представление об общем, в надежде на то, что обнаружит нечто, что еще не нашли другие. Он всю жизнь сидит у какого-то физического прибора и по-дурацки измеряет какой-нибудь вихревой ток при прохождении через магнитное поле, потому что надеется отыскать там то, что еще никто не находил.

Вот недавно вице-президент европейской Ассоциации катализа Гретцель заявляет мне: у вас в катализаторах – частицы в 60 нанометров? Так это, дескать, никакие не наночастицы. Ибо у нас, мол, 2–5 нанометров. И даже меньше. Я ему втолковываю: один нанометр – это всего три молекулы платины вместе. Неужели всего три молекулы могут составить объемную физическую частицу? Простите, но это – атомный кластер по вашей же научной классификации.

Сейчас рождается новое направление – супрамолекулярная химия. Но нет гениев, нет сверхмощных умов, чтобы ее развивать и использовать. Ибо главные направления науки создавались и создаются единицами. А тысячи – только кидаются по их следам.

Вот один гений, Вологдин, еще при Сталине увидел, что можно положить кусок металла в поле токов высокой частоты – и он разогревается. Когда он показал это советскому правительству в 1947-м и показал, как можно закалять сталь поверхностно, ему дали самый роскошный дворец – княгини Воронцовой-Дашковой в огромном Шуваловском парке. Чтобы он в нем новый Институт токов высокой частоты создал. Он возник из одной лаборатории Вологдина, создавшего технологию закаливания металла с помощью токов высокой частоты, причем с созданием изделий, способных служить по полвека.

Я ведь работал с НИИТВЧ, Максим. С их помощью я создал первую и единственную в мире установку по промышленному производству фуллеренов. В этом институте работают потрясающие специалисты своего дела, умные, хорошие люди. Но принципиально новых идей нет, нет еще одного Вологдина. И так было всегда: однажды приходит тот, один, что выламывается из хода действительности, разрывает косное знание, вторгается в неизвестные, неописанные пространства, творит новые сущности. Его идеи подхватывает коллективный разум: ученые, настоящие труженики, их роковая предназначенность – измерять, систематизировать, строить графики. Но при них есть еще и огромная плеяда так называемых научных работников, завистливых неудачников, они пришли в науку не по зову, они видны сразу – по тусклым, как у дохлой рыбы, глазам…

Мастер входит в раж, голос его взлетает к потолку комнаты. Основная масса ученых – плоды отрицательного отбора. Это ущербные существа с тьмой комплексов. Ждать от них какой-то смелости, парадоксов, умения двигаться нехожеными путями и невиданного полета фантазии невозможно. Как правило, большинство так называемых ученых – школьные зубрилы, «ботаники». Хилые и неуверенные в себе, эти дети начинали искать свой способ самоутверждения. То есть принимались зубрить сложные предметы: математику, физику, химию. Но не потому, что их обуревала жажда познания (это свойственно лишь немногим детям), а именно из желания самоутвердиться и компенсировать отсутствие и крепких мускулов, и привлекательности для женского пола. Именно масса таких ущербных породила стереотип: умный – обязательно щуплый и неуверенный в себе очкарик. В то время как древние эллины культивировали совершенно иной идеал: атлетическое сложение и отличные мозги в одной личности. Мало того (и это Максим Калашников знает по себе), человек с хорошими мышцами и сильным интеллектом вызывает в нынешнем обществе неосознанную ненависть. Ибо он – «неправильный», нестереотипный. Все должно быть «нормально»: либо умный, но дисгенический уродец, либо – тупой «качок».

Множество закомплексованных и зашоренных зубрил, лишенных на самом деле творческой смелости, поистине – молодых старичков, затем идут в науку. Но знания их, как правило, носят книжный характер. Или, как говорил великий Эдисон, «иероглифический». То есть они не в лабораториях и цехах обретают знания, потом подкрепляя их книгами. Они с самого начала – рабы текстов. А тексты убивают их пытливость и ребяческий задор, накрепко вбивая в мозги: вот это, это и это – невозможно. Даже не пытайтесь соваться туда и не пробуйте сделать то, что признано невозможным. В то время, как истинно великий ученый – это исследователь с задорной мальчишеской психологией, которому нравится решать самые невыполнимые задачки.

В итоге наука на 90 % населена серенькими, ущербными личностями, способными десятилетиями толочься в тени умерших гениев и вести совершенно нетворческую работу, чего-то там обнаруживая. (Ну, конечно, если это не «британские ученые», славные тем, что находят корреляции между величиной мужского полового члена и глубиной женского оргазма или же влияние потребление шоколада на семейное счастье. Но «британские ученые» – особая статья). Более 90 % научных работников – беспомощные и слабые личности.

Однако серая слизь, считая «учеными» только себя, выдвигается в директора институтов, в членкоры и в полные академики. Получает желанные бюджетные ассигнования, руководящие посты и общественный статус. Но, сознавая свои неполноценность и бесплодность, эта порода смертельно ненавидит настоящих ученых. Тех самых, с огнем в глазах, с ребяческим стремлением к познанию и изобретательскими способностями, о которых говорил сталинский академик Опарин. Потому что на фоне таких личностей титулованная серость видна особенно отчетливо. Потому что эти гении-смутьяны яркими метеорами врываются в их затхлый мирок, предлагая в одночасье решение тех проблем, за которые серость даже не пыталась взяться. Эти гении всегда показывают, что главная забота «ученых» – не познание истины, а всего лишь интриги и драка за начальственные кабинеты и бюджетные деньги. Драка за право годами заниматься ерундой, не давая обществу ничего полезного.

И тогда серые в унылой Постсоветии принимаются убивать гениев, втаптывать их в грязь. В этом – страшная проблема отечественной постсоветской науки, существующей вот уж третий десяток лет. В СССР было легче: там истинные Ученые могли пробиться, потому что существовало острое противостояние с Западом, что требовало решения сложнейших проблем. Ну, надо было реально первыми создать термоядерную (водородную) боеголовку. Создать, скажем, технологию обеспечения радионевидимости баллистических ракет или самолетов. И тут нужны были подлинные исследователи и конструкторы. Тогда серым приходилось мириться с их существованием, ибо кто-то должен был решать «нерешаемые» проблемы. Однако как только Советский Союз погиб и кончилось знаменитое Противостоние с Западом, серость взяла верх и принялась изничтожать гениев. Причем подчас – на дальних подступах.

На Западе истинным ученым можно уцелеть и даже пробиться наверх, потому что там не только ВПК сохранился. Там еще есть крупные корпорации, готовые оплачивать передовые разработки. Ибо им нужны технологии ради сохранения конкурентоспособности. В РФ и на других обломках Союза в сем отношении – беспросветье. Потому что постсоветские «корпорации» – это сырьевые и низкотехнологичные тупицы. В науку они практически не вкладываются, спроса на отечественных гениев не создают, а технические новинки предпочитают покупать за рубежом. Поэтому научная серость снова торжествует.

– Они – не ученые, а научные работники. Очень верное название! – считает Мастер. – Между понятиями «научный работник» и «ученый» лежит пропасть…

– Пожалуй, – соглашаюсь я. – Это примерно такая же разница, как и та, что существует между терминами «бизнесмен» и «предприниматель». Бизнесмен занимается только тем, что придумали до него. Ну, сосиски производит или автомобили, магазин держит или нефть добывает. А предприниматель именно что предпринимает: он изобретает и строит новый бизнес. Предприниматель – это гений в экономике. Такими гениями были те, кто стал первопроходцем. Тот же Эдисон, первым в мире создавший технополис – «фабрику изобретений» в Менло-парке. Или Форд, первым в мире применивший конвейерное производство доступных среднему классу автомобилей. Предприниматели создали нефтепереработку, гражданскую авиацию, Интернет-бизнес. Предприниматель умеет ставить бизнесменов себе на службу, делая их элементами своих схем.

Ученый – тот же своеобразный предприниматель от науки, умеющий искать «не под фонарем», открывать новые пути…

– Но есть и более высокая ступень – мыслитель, – замечает Мастер. – Между ученым и мыслителем – тоже пропасть. Потому что ученый разбирается в своей науке. А мыслитель разбирается во всем, поднимаясь на уровень обобщений, постигая реальность в ее целостности.

А что наши «ученые»? Есть у меня один знакомый, доктор физико-математических наук. Далеко не худший на фоне нашей науки человек. Но и он, увы, страдает той же болезнью узкой специализации, неэнциклопедичности. Я ему как-то говорю: «Ты читал статью академика Анатолия Бучаченко? Это же прорыв в химии!»

А он мне в ответ: «Виктор Иванович, я же – физик».

То есть его это не интересует. Мол, что с того, что в химии произошло нечто необыкновенное?

Вот и весь сказ. Вернее, диагноз…

– Для меня это – своеобразный тест, – смеется Мастер. – Тогда мой знакомый его не прошел и стал для меня ясен. И тут я на него смотрю по-новому. Ну да, крупный череп, благородно-академическая седая бородка, выверенная линия поведения и хорошо поставленная речь. Даже движения его так величественны, что должны подчеркивать неординарность этого человека и силу его мысли. На вид – настоящий ученый. А на самом деле это – всего лишь видимость, яркая оболочка, призванная скрыть пустоту. Туфта!

Научившись за свою жизнь правильной терминологии, они просто морочат всем голову путаными построениями…

Но они боятся меня! Они могут собраться в Академии наук и позвать журналистов, чтобы публично объявить меня лжеученым. Я кричу им, этим Александрову, Круглякову и Захарову, пишу открытые письма: давайте встретимся лицом к лицу, в присутствии прессы. С доской и мелом. Начнем гласную дискуссию. Вы выдвигаете обвинения в мой адрес – а я отвечаю на них фактами и формулами. У вас есть шанс: прикончите меня принародно, разоблачите меня при всех. Покажите миру, что Петрик не знает того или иного физического закона. Давайте устроим все это в питерском Доме ученых. В ходе диспута и я задам академикам встречные вопросы.

Но они на это не идут! Попросту трусят. Выносят суждения заочно. Отговариваются тем, что, мол, Петрик все время врет. Ну так поймайте же меня на вранье, черт вас дери.

Не хотят. Опасаются. Дрейфят откровенно.

Знаете, почему? Потому что они зачастую сами выказывают чудовищное невежество. Возьмем того же академика Александрова. Не кто иной, как он, заявил, будто радиоактивная пыль очень плохо задерживается фильтрами. Обычная пыль-де улавливается, а радиоактивная проскакивает. Причина, как сказал Александров, хорошо известна специалистам по радионуклидам – радиоактивный распад сопровождается механическими толчками отдачи, когда выбрасывается высокоэнергичная (именно так написал академик Александров!) альфа-частица. В результате пылинка слетает со своего места на фильтре и мигрирует.

Подчеркну, что это говорит физик, академик РАН! Он как будто не знает, что даже мельчайшая пылевая частичка, на которой сидит радионуклид, во много миллиардов раз больше самого радионуклида. То есть, он похож на комара, что сел на кузов грузовика, везущего тонны камня. Может ли комарик, лягнув грузовик, заставить многотонную махину сдвинуться с места? Если верить академику РАН Александрову, то да, в силах. Вам не страшно, что в стране – такие академики? Мне – страшно.

Но тогда понятно, почему такие «ученые мужи» как огня боятся открытого диспута. Ведь он моментально покажет их истинные способности.

Но черт с ними со всеми, Максим. Главная мысль вам понятна. Науку должны двигать гении, а не серости. В то время, как нынешняя наша наука оказалась в плену у посредственностей. Нам действительно нужен рывок в развитии, но его нельзя совершить без подлинных ученых и мыслителей.

– Не спорю, – отвечаю Мастеру. – Не раз сам видел, что некоторые самоучки способны сделать больше остепененных академиков. Но ведь настоящий исследователь должен располагать прекрасным мозгом. Как он работает? Это всегда меня интересовало. Каким образом приходят озарения? Как отыскиваются парадоксальные решения, как было в случае с получением чистого осмия-187? Как мозг раскрывает свои возможности?

– Вот мы и подошли к самому главному…

Шаг за шагом мы вместе с Мастером открываем, пожалуй, самое сокровенное. Тайну открытий и озарений. Итак, в каждой проблеме есть своя заветная точка, некая «эрогенная зона». Коснись ее – и ты получишь желаемое озарение. Это – как «шверпункт» в немецком военном искусстве, узловая точка. Но как ее нащупать? Или увидеть?

Нужно заставить работать свой мозг. Он – по сути еще одно разумное существо внутри нас. Всю жизнь длится борьба нас и мозга на тему: «Кто здесь – хозяин?» Считайте, что каждый из нас – это симбиоз. Из собственно нашей личности и нашего мозга.

Подлинный хозяин, безусловно, он – наш мозг, – утверждает Виктор Иванович. Возьмем к примеру такое пренеприятное явление, как алкоголизм. Что это? Почему здоровый, вменяемый человек не может сказать себе «нет»? За сутки организм выделяет 32 грамма чистого алкоголя, и это – питание мозга, его энергетика. Для этих целей в нашем организме есть своя фабрика, которая исправно обслуживает потребности мозга. И вот человек начинает привносить это зелье извне, в избытке. И особенно в этом деле страшны опохмелья, котрые не дают восстановиться внутренней фабрике и она, в конце концов, невостребованная редуцируется. И вот однажды вы кричите: «Нет, нет, не буду, у меня мама в больнице!». Но мозгу нет дела до нравственности, он властно говрит: «Пошли, мне нужно выпить». И с ним не поспорить слабому существу по имени человек.

Его власть над нами неограниченна и абсолютна. Нам, самонадеянным, только кажется, что мы все видим, всем управляем, все верифицируем, не замечая, что почти все наши поступки, либо напрямую, либо опосредованно, мотивированы интересами мозга. Взять, к примеру, один из его защитных механизмов под названием «когнитивный диссонанс».

Как это происходит? Возвращается муж из командировки раньше срока, а у жены – любовник. Ну, успевает он выпрыгнуть из окна, но без штанов. Муж входит, смертельно посеревшая жена прижимается к стенке, штаны лежат на полу. Но мозг защищает себя от физиологического стресса, с развитием которого нарушится кровообращение и пр. Он делает так, что обманутый супруг не видит чужих брюк. Он наступает на эти брюки, перешагивает через них – но не видит. Почему? Так мозг защищает себя от физиологического стресса, с развитием которого нарушится его кровообращение, доставка необходимых для его деятельности продуктов и пр. Так он ослепляет нас во многих ответственных моментах нашей жизни.

Но в других случаях он не щадит себя, проявляя бдительность ежечасно, ежесекундно, и даже ночью. Он слушает, анализирует бепрерывно поступающие из окружающего мира сигналы, звуки, отделяя незначимое от существенного, о котором извещает нас, включив своевременно тот или иной анализатор. Так мать не слышит разрывающихся рядом мин, но немедленно проснется на писк прижатого к груди младенца. Так мы не падаем во сне с верхней полки в купе вагона, а пьяный человек, когда ответсвенным за весь организм остается единственый хозяин – мозг, падает с третьего этажа, но группируется и остается невредимым.

Мозг знает о мире гораздо больше, чем полагается знать его носителю. Я погружу вас в гипноз, и ваш мозг расскажет, о чем говорили в коридоре, как долго лаяла соседская собака. Иногда он, анализируя поступающую информацию, способен сделать вывод о предстоящих нприятностях, готов предупредить вас, но не может, поскольку между вами не установлен язык связи. Однако, если вы верите в то, что пожар во сне – это к ссоре, он предупредит вас. Поскольку, проходя мимо, слышал, как сотрудник за соседним столом нашептывал секретарьше такое…

Сонники – это установление условных знаков в общении с вашим мозгом. У меня тоже есть свой личный толкователь снов. Например, если приснилась рыба, то я скоро заболею. А если приснилась трепещущая в моих руках рыба – заболею сильно. Эти символы я установил сам, согласовал с субстратом.

Помню, как вызвал недоумение у знакомого из Москвы, когда сказал, что не смогу приехать к назначенному числу, ибо в среду заболею. Хотя на самом деле нет в сем ничего сверхъестественного. Просто, как только вирус проник в наш организм, специальные клетки-разведчики тут же донесли об этом сведения в иммунную систему, другие клетки уже идентифицируют врага, иммунная система готовится запустить производство соотвествующих антител. И обо всех этих событиях мозг знает первым. Вы же об этом узнаете лишь на третий день, когда в крови начнут накапливаться токсины.

Но если вы установили связь со своим «серым веществом», то он любезно предоставит вам сведения о том, что через три дня вы заболеете гриппом.

Я, Максим, состою в особых отношениях со своим мозгом. У нас случаются ссоры. Бывает, он замыкается в себе и не желает сотрудничать, дружить. Но нужно уметь с ним договориться, своевременно потрафить его интересам, предоставить максимум свобод. Как? Например, искусственно отключить цензор – верификатор, который со своим предметным восприятием мира так и суется повсюду, навязывая нам линейные, примитивные решения.

Одним из способов является гипноз. Собственно гипноз это и есть состояние, когда отключен цензор, великий верификатор, то есть вторая сигнальная система, а вербальная связь мозга с коммуникатором поддерживается через слуховой анализатор, раппорт.

К примеру. Вот я сейчас утверждаю, что этот предмет красного цвета. Но вы мне не верите, поскольку спосбны к верификации поступающей вербальной информации. Однако через несколько минут картина может поменяться: височные доли отключены, информация беспрепятственно поступает в мозг, и если я скажу, что от моего прикосновения возник ожог, то он тут же реализуется в виде волдыря.

Таким образом, с помощью гипноза мы депрессируем те области мозга, которые отвечают за логические операции.

Гипноз отключает те области мозга, что отвечают за логические операции – височные доли. Для этого существует множество способов, один из которых – внушение признаков, сопутствующих засыпанию.

Но мозг бодрствует, даже когда мы спим.

Сон – явление очень сложное.

Наблюдая за людьми, которые не могут спать и бодрствуют по 15 лет, чувствуя себя при этом прекрасно, я прихожу к выводу о том, что сон – всего лишь рудиментарный остаток. Реликт тех времен, когда первобытному человеку нужно было выживать в ночной темени. Когда надо было замереть и не шевелиться.

Вы, Максим, и без меня отлично знаете, что мышление, эмоции и речь между собой жестко связаны.

Вы возбуждаетесь – и ваши движения становятся резче, и мыслите вы быстрее. Расщепление этой триады (схизис) и есть шизофрения. Зачастую именно через патопсихологию мы наилучшим образом познаем устройство тех или иных психических функций. Например, распад триады у больных шизофренией, сопровождаемый несоответствием между эмоциональным состоянием и состоянием речедвигательного аппарата, проявляется на ранних стадиях в неожиданных сменах темы разговора, а с развитием болезни – в так называемой «шизофренической окрошке».

И еще. Ежесекундно наш мозг перерабатывает поступающие по афферентным волокнам сигналы о внешнем мире (экстероцептивные сигналы), сигналы от опорно-двигательного аппарата, состоянии наших мышц, положении тела (проприоцептивные сигналы), сигналы, идущие от внутренних органов (интероцептивные сигналы).

И теперь о главном. Можем ли мы как-либо ускорить наше мышление, улучшить его качество? Можно ли приказать мозгу мыслить лучше, эффективнее? Мы хорошо знаем, что прямая регуляция этой психической функции невозможна. Но можно зайти через триаду. Через какой ее элемент? Через эмоции? Маловероятно. Но остается речедвигательный аппарат, то есть возможность влияния на триаду, изменяя интенсивность поступления сигналов от скелетно-мышечной системы. Вот вы, Максим спортсмен, сейчас, не меняя положения, обратите внимание на то, сколько мышц у вас в настоящее время напряжено напрасно. Что это значит? Это значит, что вы сжигаете энергию мозга.

А теперь представим, что вы расслабили все мышцы тела, придали телу состояние покоя и недвижимости. Кроме этого, вы максимально снизили поступление экстероцептивных сигналов – отключили свет, звуки. Напомню, что ваш мозг постоянно анализирует поступающие извне сигналы, океан информации, верифицирует ее, отделяет главное от второстепенного. Он слышит и видит все вокруг, тратя на это огромную энергию. А теперь представим, что вы устроили сенсорную депривацию.

Находясь во второй фазе автогипноза, вы перестаете ощущать свое тело, сердце бьется ритмично, сознание как бы повисает в воздухе. И вдруг перед глазами возникает яркая вспышка: море, небо, девушка в бикини. Что это? Эти апперцептивные образы мозг создает для переработки гигантской энергии, которая высвободилась в результате экстероцептивной и проприоцептивной депривации. В эту минуту задайте ему вопрос, вектор размышленния – и он с радостью приступит к работе.

Когда «хозяин» отсутствует, мозг в состоянии привлечь из своих глубин информацию, которую вы давно забыли, или которой и вовсе не владели, но ваш мозг подслушал случайно, прочитал между строк. И решает он поставленную задачу так, как вам и не снилось.

Но это только небольшая часть из арсенала моих технологий, которые разработаны для постижения нового.

Всякая система стремится к энергетически выгодному состоянию. В этом смысле мозг, как и все живое, откровенно ленив. Как заставить его максимально включить его ресурсы?

Когда А. Собчак в присутствии других высокопоставленных лиц указал мне на мировой спрос на Ос-187 и спросил, что мне известно об этом и могу ли поставить технологию получения этого элемента, я в тот момент не знал о теме ровным счетом ничего. Но спокойно и уверенно ответил, что берусь за это дело, что стопроцентно решу эту задачу. Помню, как мозг, поставленный в безвыходное состояние, буквально напрягся, недовольный моим поступком. Но деваться некуда – и он немедленно включил все разработанные им ранее поисковые стратегии.

Первейшей из них является инверсия. Вот пример. Помещик и вовсе разбогател, и вот ему уже мешает любоваться озером огромный валун. Пригнал сто лошадей-тяжеловозов, но и они не смогли сдвинуть камень с места. Пришел мужичок – и говорит, что уберет камень. Но даст ли ему барин денег за это? Барин согласился. И вот мужичок взял лопату, да стал подкапывать камень, опуская его под землю все ниже. За неделю справился.

Вот и я подумал: раз никто не может найти месторождение, где есть Os-187, необходимо искать месторождение, где его нет. Это и было решение. Вскоре я нашел единственную аномалию на Земле: медно-никелевые руды, как правило, сопровождаются полным набором платиноидов. И только Джезказганское медно-никелево-рениевое месторождение имеет только пять платиновых металлов. Шестой платиноид – а именно осмий – отсутствует.

И что из этого? А вот что: у рения имеется слаборадиоактивный изотоп, Re-187. В результате бета-распада он постепенно трансмутирует в дочернее ядро, в Os-187. Вот и все. Если в данном месторождении нет природного осмия, то его изотоп Os-187 будет накапливаться в чистом виде. Дальше, зная о сверхтекучести тетраксида осмия, любой химик средней руки выделит его из рениевых концентратов.

С тех пор прошло полтора десятка лет. Прочитайте очередную статью академика Е. Александрова про осмий 187 – он до сих пор так и не понял ничего. Другое дело, что пройдет и тысяча лет, но никто не узнает, как я нашел указанную аномалию. И это уже о другом…

Слушаю своего собеседника – и тоже вспоминаю. Вспоминаю об опытах доктора Райкова в 1960-е, когда он внушал своим подопечным, что они – Рахманинов или Репин. И люди начинали играть чудесную музыку, рисовать картины. Вспоминаю практики Олега Бахтиярова, специалиста по рассеянному, деконцентрированному вниманию (ДКВ), уже в последние тридцать лет. Бахтияров говорил мне, что сознание человека видит буквально все.

О методе ДКВ вообще ходят легенды. Например, знаменитое упражнение, когда испытуемым предъявляется числовая таблица из 49 ячеек, заполненная в случайном порядке красными числами от 1 до 25 и черными от 1 до 24. Им предлагается произвести параллельный просчет одновременно двух последовательностей: красных в порядке возрастания от 1 до 25, и черных в порядке убывания от 24 до 1, попеременно показывая места нахождения чисел красной и черной последовательностей. В обычных условиях на это уходит 4–5 минут, причем никакая тренировка не повышает скорость выполнения теста.

А в состоянии ДКВ время сокращается чуть ли не до минуты.

На самом деле такой эффект основан на простом тезисе: мы с вами знаем об окружающем мире все, но нужно суметь вывести это знание на рассудочный уровень, в осознание. Пример: годичный цикл обучения в системе школы Бахтиярова заканчивается летним семинаром на берегу Днепра возле селения Бучаки. Чтобы покушать, нужно найти пищу. А пища – банка тушенки – прячется на территории. Знание о том, где спрятана банка, присуще каждому, и эта информация, хотя и не осознается, влияет на ассоциации, связанные с банкой, у каждого из участников. Остается только выяснить общее место в ассоциациях участников. Допустим, мы прячем тушенку в небольшом свертке, вешая его на ветви дерева, под которым стоит «Москвич» красного цвета. Кто-то видит гранат – камень красного цвета. Кто-то видит белый камень в серебряной оправе, а на нем – черные иероглифы. Кто-то – птичье гнездо на ветке. А кто-то – просто катящееся колесо в совсем другом ряду ассоциаций. И вот приходит понимание – девушка из группы восклицает: «Так вот он, гранат!» – и указывает на красный автомобиль. Потом находится и белый камень с черными иероглифами: номерной знак машины. Ну, колесо – уже понятно. Рядом же стоит дерево. Еще немного – и тайник обнаруживается.

Люди знают об окружающем нас мире намного больше, чем пропускают «фильтры», поставленные рациональным мышлением и предопределенные нашими воспитанием и образованием. Заданное нам с детства мышление выступает своеобразным «органом» восприятия. А для того, чтобы отыскать что-то невидимое, нам нужно понять специфику того, что ты хочешь найти – и доразвить соответствующий «орган» психики.

То, что рассказывает мне Мастер, лишний раз подтверждает колоссальный уровень возможностей нашего мозга. Вот Мастер приводит еще один пример, доказывающий, что мозг является носителем океанов информации, которая нам недоступна в обычном состоянии. Мы, говорит он, погружаем взрослого человека в гипнотическое состояние и внушаем ему, что он находится в детском возрасте, год такой-то, день такой-то. И человек играет на полу, принимает подарки, которые ему принесли в тот день, рассказывает нам, как выглядели гости. Понятно, какие озарения может дать мозг, если его правильно «включить». Мастер этим умением обладает.

– Вот есть один из источников энергии, которой вы можете оперировать осознано, говорит он, то ли шутя, то ли серьезно.

– Мой водитель не любит жареную рыбу, но все свое свободное время он посвящает рыбалке, возвращается всегда отдохнувшим, наполненным силами. Рыбок раздает. Однажды я решил проверить, в чем тут дело, и попросил взять меня на рыбалку. Первая же пойманная мной крошечная рыбка привела меня в неестественное возбуждение. И тогда я понял – это наш геном включает механизмы выработки эндорфинов, поощряет: лови, неси в пещеру самкам… У жизни есть единственная задача – продлить себя. И геном поощряет только те действия, которые направлены на решение этой задачи.

Вот почему приятно мыслить о женщине. Это геном поощряет вбросом очередной порции дофамина. Таким образом, мысли о женщинах и их подробностях – еще один бесконечный источник энергии. И я говорю: хочешь быть сильным – думай о женщине, хочешь быть счастливым – думай о женщине, хочешь быть богатым – думай о женщине. И вообще – хочешь в рай? Иди следом за женщиной. Но всегда помни – вагине нет дела до нравственности.

– И вы что, Виктор Иванович, при решении задачи получения осмия-187 тоже в «ту степь» думали?

– Да, разумеется. Думаю, что А. Собчаку было бы неприятно узнать, что в эту минуту я умышленно думал о бабах, – смеется Мастер.