Текст книги "Хроники невозможного. Фактор «Х» для русского прорыва в будущее"

Можно ли делать из поликристаллической шпинели настоящую прозрачную броню? Конечно, можно! Шпинель так и называется – броневой. Ее тонкий слой может защищать от пуль даже внушительного калибра.

Держу в руках документ 1995 года. Почти двадцать лет назад на питерском абразивном заводе «Ильич» испытывались образцы алюмомагнезиальной шпинели, изготовленной в тогдашней компании Мастера, «Инкорпорации 4Т». В плитки из шпинели выпускали пули из старого автомата Калашникова, 7,62-ммллиметрового АКМ. Если уж быть точным, то плитки толщиной в 6 миллиметров клали на подложку из армидной ткани ТСВМ-К4, а потом палили в них из АКМ патронами образца 1943 года. Тем самым определяя скорость предела тыльной прочности этих плиток. Собственно говоря, стреляли по шпинели на полигоне войсковой части 33491 – на том самом Ржевском полигоне для испытаний средств бронезащиты.

Выяснилось, что шпинелевые плитки держат 7,62-мм пулю, обладающую скоростью в 790 метров в секунду. Тогда как стандартные алюмооксидные керамические плитки Б-6 имеют предел в 720 метров в секунду. Это, конечно, не пуля АК-74 с начальной скоростью в 900 м/с, но все же…

Потом было более позднее испытание: поликристаллическая шпинелевая плитка выдержала пять выстрелов из винтовки Драгунова! То есть, она сдержала пули гораздо более мощных, чем АКМ-овские, трехлинейных, пулеметных 7,62-мм патронов. А такие пули, как знают многие, пробивают лобовую броню бронетранспортера.

Плотность стали – от 7,7 до 7,9 грамма в кубическом сантиметре. Плотность алюмомагнезиальной шпинели – 3,58 грамма на кубический сантиметр. Хотя бронежилеты давно не делаются из стали, все равно итоги испытаний впечатляют. Шпинель – действительно броня. Она годна для того, чтобы делать из нее прозрачные элементы военной техники, пуленепробиваемые иллюминаторы для космических, летательных и подводных аппаратов, прозрачные щитки защитных шлемов. Да и многое другое, кстати, что требует и прочности, и легкости, и стойкости к высоким температурам. В принципе, мотор с цилиндрами и поршнями из камня, весящий меньше металлического – это реально. А еще – долговечные сапфировые подшипники скольжения, равные по свойствам подшипникам качения из стали. Пластины композиционной брони для противопульных современных доспехов. И, конечно, те самые обтекатели для сверхскоростных ракет, проницаемые и для инфракрасных, и для ультрафиолетовых лучей. А какие прозрачные шлемы для космических скафандров можно делать? Для водолазов?

– Это еще и бронестекла для автомобилей и вертолетов, – добавляет Мастер. – Причем толщиной в шесть миллиметров, а не сантиметров. Представляете, какая экономия веса для тех же вертолетов?

Злобные комментарии насчет того, что Петрик просто присвоил авторские свидетельства сотрудников ГОИ времен СССР, украл образцы материалов из этого института в начале 90-х и использует установки, сделанные в ГОИ, не выдерживают никакой критики. Ибо установки в Мастера – давно свои, сделанные по его заказам, а не устаревшие «омеги», шпинель он сам производит – и это легко проверить. Если же все это – ГОИ, то прошло уже почти двадцать лет с гипотетической «кражи». Ну, и где новые материалы от ГОИ? Где тонкие бронестекла для летательных аппаратов нашего производства, где – пуленепробиваемые и тонкие стекла для бронетранспортеров? Где все это в серийном производстве?

Нет их. И это – лучшее доказательство факта злобной лжи.

Лучшее доказательство того, чего на самом деле стоит пресловутая Комиссия по борьбе с лженаукой.

Однако могут ли сегодня творцы и смелые новаторы рассчитывать на оборонную промышленность РФ, которая, как нам говорят, возрождается? Нет! И дело о шпинели это показывает самым наглядным образом.

Казалось бы – коли брать случай с поликристаллической шпинелью – у РФ есть отличный материал для оборонной промышленности. Мастер его уже создал. И что же?

Юрий Михайлов, председатель научно-технического совета Военно-промышленной комиссии при правительстве Российской Федерации (и заместитель председателя ВПК) прекрасно знал о результатах испытаний шпинели в Институте кристаллографии в конце 2009 года. Как, впрочем, и о более ранних экспериментах. Но 50 миллионов рублей, ассигнованные на разработку обтекателей ракет, ВПК передала в ГОИ, Государственный оптический институт. Тот, который так давно не может дать каких-то впечатляющих результатов. Но зато химик Михайлов в 2011-м стал академиком РАН. Случайно ли? Вряд ли.

– Знаете, что получилось? – возмущается Мастер. – Михайлов прислал в Совет безопасности отписку. Дескать, мы решили эти 55 миллионов разыграть на конкурсе по ОКР «Шпинель». А Петрик, мол, на конкурс не явился, участия в нем не принял. Угребки, они даже мне не сообщили о том, что проводится этот конкурс! И потому победу присудили все тому же ГОИ.

Я принес Михайлову тогда же свое углеродное соединение высокой реакционной способности (УСВР) и предложил: введите его в полимерные композиты и получите новые свойства. Понятно, что жаростойкость их и прочность повысятся.

А он мне в ответ: «Полимеры же от композитов не зависят. Я же полимерщик, я знаю…»

От такого заявления все внутри меня вскипело. Это говорит химик и академик РАН? Сижу и пытаюсь себя унять. При вести примеры или нет. Да достаточно набрать в Интернете «Влияние наполнителей на свойства полимерных материалов» – и вы увидите тысячи работ на эту тему!

Но новоявленный академик РАН имеет по этому поводу собственное мнение.

Правда, тогда Михайлов еще не был академиком, а выступал «всего лишь» как председатель научно-технического совета Военно-промышленной комиссии РФ, но от этого нам не легче. Представляю, как хохотали бы американские акулы военно-промышленного комплекса. О таком «грозном конкуренте» можно только мечтать…

– Да, Виктор Иванович, – горько усмехаюсь в ответ. – В академики ныне попадают из-за начальственного статуса…

– А почему, например, Андрей Кокошин попал в академики РАН? – подхватывает Мастер. – Только из-за статуса заместителя министра обороны в 90-е. Ибо никаких выдающихся научных прорывов за ним не числится. Потому Кокошин и не афиширует свое членство в РАН…

Но довольно о нынешних убожествах. Давайте еще раз окунемся в мир нашей фантазии.

…В этом мире давно стали реальностью прошлые кошмары футурологов. Здесь, после развала Великобритании после выхода Шотландии из ее состава и после захвата шотландцами подпорки английского бюджета – доходов от нефти Северного моря – кипрские военные базы Акротири и Декелия были брошены некогда гордыми сынами некогда гордого и единого Альбиона. Теперь бедное правительство Южного Кипра отдало их территорию Русскому Союзу. Теперь тут обосновались русские группировки ВВС, ПВО, скоростного флота и морской пехоты. Конечно, в обмен на большие капиталовложения русских в остров. Да, в общем, греки-киприоты и жили-то нынче за счет массового притока на остров русских курортников. На пляжах чудесного острова звучали все диалекты русского языка – и акающий московский говор, и окающе-хэкающий малороссийский, и шипящий белорусский.

– Гляди, Олеся, кряветка!

– Нет, Марийка, то мядуза!

– Хосподи, та вы по русски-то балакайте!

– Так мы из Гродно!

– А мы – с Ростова!

Русский становился практически официальным языком Кипра. Отдыхающие из Русского Союза тратили здесь свои рубли, но как минимум половина из них возвращалась обратно – русский бизнес скупил здесь буквально все. И над всем этим развевались флаги Русского Союза – красные полотнища, где в золотую советскую звезду был вписан националистический одноглавый орел.

Но Кипр существовал в расколотом мире, полыхающем очагами войн и насилия. Здесь шла непонятная война, где материализовался еще один кошмар: частные военные компании. Похожие на пиратские сообщества, они формально не принадлежали ни к одной из сохранившихся стран. Но они по разным каналам снабжались неплохим оружием, ибо брались за щекотливые заказы и грязную работенку в интересах то Североамериканского Союза, то Ново-Османской империи, то Китая. Это было очень удобно: против русских действовали как бы частные фирмы.

Вот и сейчас четверка Ф-22 «Раптор» без опознавательных знаков приближалась с юга к базе Акротири. Так, чтобы хлестнуть по ней крылатыми ракетами – и отойти. Угловатые силуэты терялись на фоне вечерне темнеющего горизонта. Да пилоты «рапторов» особо и не волновались: на экранах радаров их машины почти не отражались.

Ведущий, капитан частной военной компании «Орлы Глобалии» Исмаил Джексон, вел свой самолет по показаниям системы GPS, не включая бортового радара. Четверка шла при полном радиомолчании. Капитан сжимал джойстик управления, стараясь сосредоточиться на выполнении задачи и отогнать неприятные мысли. Во всяком случае, русские до сих пор не заметили его группы и не подняли не перехват свои истребители. Вот сейчас они выйдут на рубеж пуска ракет «воздух-поверхность».

Но Джексон не знал, что уже попал в сеть. Русская база выбросила далеко от себя патрули из небольших беспилотных самолетов, барражировавших и над морем, и над горами. Каждый воздушный патруль состоял из пары машин. Одна – летающая станция обнаружения, щупающая пространство в нескольких диапазонах волн. Вторая машина – скоростная ракета, к которой пристроили внешний фюзеляж, длинные крылья и мотор с пропеллером. Фактически, то была барражирующая одноразовая пусковая установка. Беспилотники-часовые несли марку «Часовой», а роботы-убийцы – звались «перунами». Роботы незримо и неслышно обменивались информацией друг с другом и с наземным центром контроля воздушного пространства в Акротири. Данные во все звенья боевой сети летели с борта русского самолета-радара дальнего обнаружения, ходившего восьмерками над южным Кипром, с наземных радаров с фазированной решеткой, со спутников разведки.

Джексон не знал, что первым в мире попробует на себе новую русскую систему комбинированной обороны. Что его четверка, выдавая себя следами из взвихренного воздуха, уже засечена и отражается на большом дисплее в командном центре Акротири. И что его «рапторы» уже прошли первую линию дозорных беспилотников. В двухстах километрах к северу дежурный по узлу обороны капитан Манцев уже не отрывает взгляд от большого дисплея, где гости видны как движущиеся красные точки.

Коротко доложив обстановку в микрофон своей гарнитуры, Манцев кивнул операторам и положил руки на кнопку сигнала открытия огня. Он нутром чуял, что незваные гости вот-вот выпустят крылатые ракеты. На аэродроме базы уже пошли не взлет дежурные перехватчики Су-35, обжигая плиты ВПП горячими выхлопами. Ах, вот оно! От красных меток «гостей» отделились точки поменьше. Они пустили свои «гостинцы». Огонь! Манцев вдавил в пульт клавишу…

С этого момента нападающие были обречены. Выпустив ракеты, они заложили крутые виражи, стремясь уйти из опасной зоны. Пилоты передвинули рычаги управления двигателями на форсаж и стали резко снижаться. Но с огневых позиций ПВО русских уже взмыли вверх гиперзвуковые ракеты комплексов С-500. А две патрульные группы беспилотных аппаратов – таких тихоходных аэропланов – развернулись носами вслед уходящим. «Перуны» отстрелили ставшие враз ненужными крылья и внешние оболочки с бензиновыми моторами, став вмиг сверхбыстрыми ракетами. Из дюз их ударили ревущие струи огня. Две ракеты, захватив цели, понеслись на четыре скоростях звука к «рапторам». В этот момент их наводили на цели их «часовые».

Как ни невидим «Раптор» в радиодиапазоне, однако его двигатели сзади – как яркие фонари, особенно если глядеть на них через инфракрасные и ультрафиолетовые камеры-сенсоры. Глаза «перунов» в носовой части, прикрытые колпаками из отличной поликристаллической шпинели, вскоре сами увидели уходящие самолеты.

Исмаил Джексон слышал, как верещит система предупреждения о радиолокационном облучении. Он почувствовал, что на хвосте у него – чужая ракета, почуял это каким-то шестым чувством, отдавшимся холодным комом в животе. Судорожно сжав джойстик, капитан бросил взгляд на экран камеры заднего обзора. Шайтан! Огненный шар нагонял его Ф-22, причем так, как будто он стоял на месте, а противник несся со со сверхзвуковой скоростью. «Тепловая головка самонаведения!» – вспыхнула догадка в мозгу капитана. Он ударил по рычагу выброса горящих ложных целей. «Раптор», надсадно ревя моторами, выбросил в стороны тучу горящих «звездочек».

Но «Перун» на них не повелся. Интеллектронный мозг ракеты отлично видел ультрафиолетовые «овалы» работающих двигателей F119-PW-100 и не отвлекался на горячие ловушки. Джексон в самый последний момент успел рвануть рукоятку катапультирования. «Перун» взорвался сзади, поразив «Раптора» снопом осколков. Развалившись на три части, дорогущая машина рухнула в волны Средиземного моря.

Напарнику Джексона, лейтенанту Резнику, повезло больше. Он смог, едва не переломив самолет пополам, уйти от «Перуна» резкои переходом в набор высоты. Ракета потеряла след его двигателей и пронеслась вперед. Но «Перун» был умным и заложил свой вираж, отыскивая цель. А сзади уже нагоняла спасшийся «Раптор» ракета «Факел-5», выпущенная с наземного комплекса С-500. Ее курс подправлял автомат с борта самолета-радара над базой. Он-то видел турбулентный след врага.

Еще один лохматый ком огня озарил небо.

Но оставались еще восемь крылатых ракет, идущих на базу. Они уже захватили своими «головами» работающие радарные станции и покачивающиеся в гавани боевые экранопланы русских. Однако и им долететь до целей было не суждено. Какие-то из атакующих «крылаток» были срезаны патрульными перехватчиками. Какие-то пали жертвой «факелов». И хотя двум ракетам удалось проскользнуть, на базе в Акротири на специальных ажурных вышках завращались купола, так похожие на крыши астрономических обсерваторий. Только не телескопы в них были, а излучатели мощных YAG-лазеров. Заработали поликристаллы, созданные когда-то по технологиям Багдасарова и Петрика. Повинуясь системе наведения, башни ударили рубиновыми «нитями» лазеров по подлетающей смерти. Лучи мгновенно сошлись на двух целях, на миг создав рубиновую паутину. Над рейдом, почти над самой водой, громыхнули два сильных взрыва.

Капитан Манцев в бункере облегченно вздохнул и от души выматерился. Несмотря на струи прохладного воздуха из кондиционера, его кожа исходила жарким потом.

Русский Союз в очередной раз показал свою силу в Восточном Средизнемноморье. Над местами предположительного падения сбитых кружили «часовые», нанося координаты в электронную память…

Ныряя в люк маленькой подлодки-разведчика «Тригла», капитан-лейтенант Николай Воронин еще раз вспомнил приказ командующего флотом Военно-научных сил, адмирала Виталия Шпикермана.

– Коля, постарайтесь найти части сбитых самолетов противника. Бьюсь об заклад, никаких опознавательных знаков на них нет. Да они нам и без надобности. Попробуйте взять образцы материала с фюзеляжей и кромок крыльев…

Воронин и оператор «Триглы», лейтенант Доржиев, отделили свой крохотный подводный аппарат от корпуса «Катрана». «Тригла» напоминала Воронину игрушечный планетоход из «Детского мира» советской эпохи. Тот же плоский корпус и большой прозрачный колпак кабины. И два улыбающихся космонавта за ним.

Конечно, Николай не мог помнить этих игрушек, да и того времени тоже, в силу возраста. Рожденный в самом конце 90-х, он был вынужден расти в окружении китайских аляповатых игрушек. Но вот сам детский планетоход времен его отцов он видел на приеме в Форосе, где Верховный принимал молодых морских офицеров Военно-научных сил во главе с адмиралом Шпикерманом. Сам-то адмирал, из давно обрусевших немцев, дружил с Верховным еще с нулевых годов, когда был еще простым офицером-акустиком Северного флота, а Верховный – лишь литератором. Но чудом сохранившуюся советскую игрушку молодой Воронин увидел на полке шкафа в кабинете правителя. Тот и до седых волос остался мальчишкой, бережно хранившим память о стране детства.

Только прозрачный колпак «Триглы» был сработан не из пластмассы, а из сверхпрочной поликристаллической шпинели. В носу аппарата, подобно сложенным лапам богомола, торчали могучие механические руки. С захватами и плазменным резаком.

– Поехали, Дорж! – бросил Воронин лейтенанту. Тот кивнул, поджав нижнюю губу, и включил моторы. Вспыхнули путевые прожекторы «Триглы». Маленький аппарат заскользил над илистым, холмистым дном. Здесь, на востоке Средиземного моря, прозрачность вод была просто немыслимой – 60 метров. Лучи прожекторов прорезали красивую синеву пучины. Они распугивали рыб, заставляли бросаться в стороны стаи светящихся креветок. Где-то сбоку очумело промелькнула каракатица. «Тригла» неспешно поплыла над древним, глинистым илом, освещая прожекторами редкие, поросшие длинными водорослями камни.

Аппарат шел к району предположительного падения обломков сбитого «Раптора», и сонар «Катрана» уже засек что-то похожее на них в полумиле справа. Воронин оглянулся и невольно залюбовался висящим в глубине корпусом своего большого корабля. Кажется, в носовой обзорной рубке мелькнул силуэт. Или ему почудилось? Воронин даже мотнул головой, словно отгоняя образ Ксении. Черт, сейчас нужно думать о деле. Хорошо было бы зайти в гавань Акротирии, отшвартоваться – да на денек-другой рвануть на полуподводный отель «Анаклия-3». Конечно же, с нею. Снять каюту, чтобы днем купаться, загорать и нырять с криолангом. Или кататься на легком экраноплане «Акваглайд» над ослепительно-синими водами, слушая ее смех. Ну, а ночью – сами понимаете…

– Курс – 223! – голос Доржиева вырвал капитана из сладких грез.

– Так держать, товарищ лейтенант, – с улыбкой ответил Воронин. Тихо урчали электромоторы. «Тригла» величественно парила в глубине и морщинистое дно, казалось, наплывает на экипаж аппарата, словно лента старой дороги в лучах фар.

Они недолго ходили галсами, когда увидели то, что искали по приказу штаба. Обгоревшая носовая часть тяжелого истребителя-бомбардировщика, выделяясь на фоне дна какой-то свежей яркостью, уткнулась обтекателем в вершину подводного холма. Блеснули в луче прожектора остатки остекления пустой кабины. Нелепо торчали в стороны изломанные плоскости самолета. Здесь, под водой, он смотрелся так же дико и нелепо, как, пожалуй, выглядел бы кашалот на вершине бархана в Каракумах.

Но Воронин и Доржиев только какую-то секунду глядели на остатки разбойничьего самолета. Дальше их как громом поразило. Рухнувший в море тяжелый Ф-22 продолжал падать и в воде. Она, хоть и затормозила его кувыркающееся падение, не погасила целиком его кинетическую энергию. Носовая часть сбитой машины воткнулась почти в вершину илистого холма, вызвав его оползень. Обращенная к «Тригле» сторона подводной горки, обрушившись, открыла нечто, от чего дыхание перехватило у обоих моряков.

– Товарищ капитан, вы видите? – почему-то прошептал Доржиев, раскосые глаза которого, казалось, превратились в подобие глаз-буркал из японских анимэ.

– Вижу… – выдавил из себя Воронин.

Оползший ил открыл их взорам бок чего-то округлого, обтекаемого. Вне всякого сомнения, невероятно древнего, лежащего в пучине с незапамятных времен – ибо это нечто обросло водорослями и ракушками задолго до того, как ил похоронил под собой эту тайну. Но и серовато-бурая, бугристая короста из остатков древней органики, покрывавшая Нечто, не могла скрыть того, что это – нечто летающее. Нечто похожее на бок толстого диска, лежащего с легким наклоном и скрывающегося в недрах холмов.

– Дорж… – облизав внезапно пересохшие губы, проговорил Воронин. – Это же… Это похоже либо на космический корабль пришельцев. Либо на подводный дом команды Кусто. Но подводные дома никогда не ставили на такой глубине. Значит, мы нашли что-то, прилетевшее из космоса, Дорж! Причем очень давно…

– Точно, командир, – кивнул лейтенант, блеснув черными глазами. – Мы нашли его. Подойти ближе?

– Давай, Дорж, – Воронин стиснул поручень.

В этот момент целый ураган мыслей пронесся в его голове. Если перед ними действительно пришелец из другого мира, сколько же тайн и удивительных находок найдется на его борту? Сколько же предстоит узнать русским, которые исследуют этого мертвого посланца неведомой цивилизации? От осознания этого у Воронина захватило дух.

Луч прожектора можно осветил бок таинственной находки. Сердце Воронина, казалось, пропустило удар. Он угадал проемы иллюминаторов на грани огромного диска…