Текст книги "Дебилизация России и всего мира. Новое варварство"

Максим Калашников
Дебилизация России и всего мира. Новое варварство

Предисловие

Темные века – это наименование для смутного и мрачного периода человеческой истории, последовавшего за падением Западной Римской империи в 476 году новой эры. И длилась эта эпоха до 10-го столетия. Почти пятьсот лет.

В ту пору Запад утрачивает высокие достижения античного мира. Распространяется неграмотность. Деградируют города. Разрушаются водопроводы-акведуки. Становится примитивной архитектура. Руины великолепных римских зданий зарастают деревьями, античные сооружения разбирают, чтобы строить хижины. Разлетаются на куски великие государства. Человечество начинает смердеть немытым телом. Утрачиваются великие рукописи, величайшие достижения человеческой мысли. Деградирует само общественное устройство.

И ведь не только на Западе происходит деградация. В Восточной Римской (византийской) империи тоже происходит пусть меньший, но все-таки откат в дикость. Закрывается школа философов в Афинах. Прекращаются Олимпийские игры. Наука становится прислужницей религии, да и сама Византия погрязает в бесплодных и кровавых религиозных расколах. Одно иконоборчество подрывает ее силы накануне арабо-исламского нашествия. Парадокс – но именно арабы спасут для нас многие труды древних мыслителей, именно в арабских переводах человечество затем, после Темных веков, сможет познакомиться с наследием высокой цивилизации Эллады и Древнего Рима.

Если бы просвещенного римлянина – современника Христа из первого столетия нашей эры – переместить во времени на тысячу лет вперед, он мог просто умереть от страшного потрясения.

Великие боги! Где наши прекрасные города с широкими улицами, магазинами и тавернами, водопроводами и банями, театрами и форумами, что раскинулись от Британии и до Евфрата? Где наши прекрасные дороги? Прошла тысяча лет – и на их месте какие-то тесные, воняющие текущими по улицам отбросами, мочой и калом поселения, почему-то зовущиеся местными жителями «городами». Где утонченные патриции? Ибо вместо них – грубые, не моющиеся месяцами варвары в крикливых одежах, живущие в мрачных холодных замках, где в пиршественных залах – закопченные стены, солома на полу, а гости справляют малую нужду прямо здесь, по углам? Где римские библиотеки? Где оживленная торговля? Где порядок и спокойствие на огромной территории? Что это за придурки в черных рясах и с крестами, гнусавящие в каких-то пародиях на светлые храмы, да еще и на невероятно скверной латыни? Где философы и риторы? Географы и астрономы?

Такое потрясение ждало бы римлянина, попади он в будущее.

Но не рискуем ли и мы оказаться в его положении? Не стоим ли мы с вами на пороге новых Темных веков?

* * *

Кажется, все вокруг противоречит такому предположению. Во всяком случае, на первый взгляд. По инерции мир считает, что будущее – это непременно лучше, чем прошлое, что впереди – только рост и прогресс. Медиа продолжают говорить о невиданных темпах научно-технической революции, о прекрасных и всевозрастающих инновациях. Об ускорении развития и наступлении «точки сингулярности» в 2045 году, когда темпы развития сожмутся до считаных дней. Газеты трещат о невиданных достижениях науки. Нам говорят, что мир стал быстрым, что тот, кто не успел, – тот опоздал и так далее.

Но так ли это?

Когда отрешаешься от пресловутого «первого взгляда», то начинаешь видеть совершенно иное, а именно:

– темпы научно-технического развития падают. Само это развитие на многих направлениях давно топчется на месте, а на других – гипертрофированно распухло, напоминая некие уродливые наросты на лице бомжа;

– все явственнее проступают иные признаки – признаки впадения в новое варварство и в Темные века-2, при этом поздний капитализм вошел в противоречие с развитием, он начинает тянуть людской род на дно – в темные воды. Все громче зазвучали голоса тех, кто зовет в дикость, – причем на сугубо «научной» и «философской» основах.

А не находимся ли мы с вами действительно в положении того самого римлянина?

* * *

Эта книга – первая из двух, посвященная опасности ввергнуть человечество в Темные века-2.

Итак, читатель, по мнению автора, эта опасность крайне реальна. Деградация человечества, становящаяся все более и более зримой в XXI веке, грозит нам неисчислимыми жертвами и страшными опасностями. Первые признаки этого срыва уже есть.

Максим Калашников никогда не смиряется с роком. Его кредо – сломать злую судьбу, отыскать выход – а не плыть по течению. Существует ли такой выход? По моему мнению, существует. Нужно лишь противопоставить неумолимым тенденциям волю и разум.

Один из моих любимых фантастических романов – «Да не опустится тьма!» Леона Спрэга де Кампа, изданный в 1941 году, – история американца 20-го столетия, попавшего в разоренный Рим VI века. Там он смог изменить историю, введя в оборот и арабское позиционное счисление, и акционерное общество, и газету, и оптический телеграф. Эта книга и послужила мне и вдохновением, и путеводной звездой.

Ну, а то, что получилось, лежит перед вами, друг-читатель…

Глава 1
Великое замедление

2010-е годы – время торможения научно-технической революции. Таким образом, к кризису потребительско-долгового, спекулятивного капитализма, открыто грянувшему с 2008 года, добавляется еще одно обстоятельство: застой в технологическом развитии, и это усугубит бедствия мира.

Натужные шаманские заклинания о невиданном ускорении НТР и о скором достижении «фантастической скорости инноваций» с выходом в «точку сингулярности» на поверку оказались пропагандистским треском. В реальности – совсем другое.

Стивен Джобс умер еще при жизни

То, что мы столкнемся с застоем в научно-техническом развитии, автор сих строк вместе с Сергеем Кугушевым предсказали еще в книгах «Третий проект. Точка перехода» и «Третий проект. Спецназ Всевышнего» (написаны в 2000–2005 гг.). Все было крайне предсказуемо: в 1981 году на Западе воцарился поздний, спекулятивный капитализм, обожествивший скорую прибыль. Все, что не может принести десятки и сотни процентов барыша в течение года-трех, отметается прочь, как невыгодное. Ради экономии на расходах и «рисования» благостной финансовой отчетности корпорации стали сокращать перспективные, нацеленные на десятилетия вперед, исследования и разработки. Государства также отказались от стратегических научно-технических программ, перейдя на практически гитлеровский подход: все, что не может дать практического выхода в течение пары лет – под нож, под сокращение. (Гитлер в 1941-м распорядился свернуть все военно-технические разработки, не сулящие результата в течение года.) Запад отказался от масштабных «нерыночных» сверхзадач (вроде полета на Марс или Манхэттенского проекта), которые, однако, попутно создают тысячи вполне рыночных прикладных технологий. А ведь современный мир с его компьютерами, Всемирной паутиной, АЭС, электроникой, спутниковыми системами и т. д. был, по сути рожден из двух грандиозных проектов – Космического и Атомного. А также – из противостояния и соревнования Запада и Советского Союза.

Но теперь СССР нет, соревноваться Западу не с кем, все утонуло в обывательско-шкурном подходе к делу (гони прибыль побыстрее!). Молодежь обуяна настроением сделать свой первый миллион в 20 лет – и не хочет тратить годы жизни на какую-то там науку, на напряженную до самоотречения работу по созданию новых знаний, которые должны стать фундаментом новых научных открытий. Наконец, стал внедряться в умы мем-убийца научно-технического рывка: «Государство не должно рисковать, оно должно вкладывать деньги только в проверенное, а рискует пусть частный бизнес».

Мы с Кугушевым давно говорили о том, что все это приведет к загниванию и разложению общества, к «эпитафии для НТР», что на таких принципах постановки дела в свое время не появились бы ни ядерная энергетика, ни космическая техника, ни реактивная авиация, ни электроника, ни сам Интернет, каковой в основе – государственная военная программа 1960-х, к появлению которой частный бизнес не имеет ни малейшего отношения. Что частный бизнес на нынешнем Западе просто досуха выжмет тот научный задел, что был создан до конца 1970-х годов, ничего принципиально нового не создаст – а дальше наступит ужасающий застой.

Так оно и случилось.

Образно говоря, Стивен Джобс (создатель персонального компьютера вместе с Возняком в 1976-м) умер не в 2011 году, когда его убил рак, а гораздо раньше. В творческом смысле этого слова. Ибо после 1976 года – в условиях позднего финансово-монетарного, спекулятивного капитализма – он не смог создать ничего принципиально нового, сравнимого с прорывом семьдесят шестого. (1976 год – это совсем иной, полусоциалистический на Западе мир.) Все эти айфоны и электронные планшеты – всего лишь игрушки и перепевы старых технических решений. Но физическая смерть Джобса ознаменовала переход Запада к зримому и бесспорному научно-техническому застою. К фактору, который сделает нынешнюю Великую рецессию (Великую депрессию-2) еще тяжелее и кровавей. Капитализм действительно издыхает, и стагнация в технологической области – лишнее тому подтверждение.

Рушится один из краеугольных мифов неолиберально-спекулятивного, финансового капитализма – сказка о том, что возможен непрерывный экономический рост на основе постоянных инноваций. Ибо сами инновации становятся обманными, иллюзорными.

И, дабы нас не обвинили в предвзятости, обратимся прежде всего к нынешним западным аналитикам, только сегодня увидевшим то, что мы с Кугушевым видели еще в 2000–2005 годах, работая над «Третьим проектом». Дадим им слово – ибо сами-то мы высказались по сему поводу еще много лет назад.

Неолиберальное болото глазами американцев

Знаменитый глава мозгового треста «Стратфор» Джордж Фридман в книге «2011–2021. Следующие десять лет» говорит вполне откровенно: «Следующее десятилетие станет периодом отставания технологий от потребностей. В некоторых случаях существующие ныне технологии достигнут пределов своих возможностей, а те, что смогли бы прийти им на смену, еще не будут изобретены или доведены до уровня промышленного использования. Я не говорю, что не будет заметного технологического сдвига: электромобилей и сотовых телефонов нового поколения будет в достатке. Будет не хватать действительно прорывных технологий, которые удовлетворяли бы возникающие и уже ставшие безотлагательными потребности, тех самых технологических прорывов, которые определяют подлинный рост экономики…»

Первая причина, по Д. Фридману, – в том, что после удара кризиса 2008–2010 годов капитал не хочет рисковать (а инновации – большой риск) и принялся инвестировать только в «проверенное» и низкорисковое. И хотя это вроде бы временное явление, оно затормозит возникновение новых прорывных технологий до 2020-х годов.

Вторая причина, согласно Д. Фридману, – в исчезновении такого тягача научно-технологического развития, как военные нужды и оборонные заказы. В ХХ веке США были вынуждены соревноваться с сильными в техническом и военном отношении противниками (англичанами, немцами, русскими). Тогда нужды военных и государственные субсидии на разработку помогли родиться технологиям и инновациям двойного (военного и гражданского) назначения. Это – двигатели внутреннего сгорания, авиастроение, радиосвязь. Система прекрасных шоссе-хайвеев между штатами создавалась прежде всего для быстрой переброски войск в условиях ядерной войны. Микрочипы появились прежде всего для использования в малых компьютерах, наводящих на цели управляемые ракеты или управляющих ракетами – космическими носителями. Но в этом веке пресловутая «война с терроризмом» – по существу, война с легковооруженными дикарями – ничего подобного не принесла. Как пишет Фридман, нет фундаментальных открытий (вроде радаров, пенициллина и антибиотиков вообще, вроде реактивных двигателей или ядерного оружия, компьютеров как таковых), которые были сделаны в ходе Второй мировой и последующей «холодной войны».

«Экономика мумий»: Запад как Египет наших дней

Третья причина – старение населения Запада.

«Рабочая сила будет сокращаться… Экономические последствия старения населения будет усугублять увеличение ожидаемой продолжительности жизни, сочетающееся с сопутствующим ростом случаев дегенеративных заболеваний. Поскольку все больше людей будет жить дольше, болезни Альцгеймера и Паркинсона, лишающие трудоспособности болезни сердца, рак и диабет лягут невыносимо тяжким бременем на экономику, так как все больше и больше людей будет нуждаться в уходе, в том числе высокотехнологичном уходе…» – пишет Джордж Фридман.

Конечно, денег на это жалеть не будут, считает он. Ибо старики на Западе – это многочисленные избиратели. Тогда экономика Запада все больше станет напоминать (сравнение уже Максима Калашникова, а не Фридмана) древнеегипетскую. Так, экономика Древнего Египта, непосильно напрягаясь, работала на то, чтобы строить громадные усыпальницы для элиты (не только фараонов, но и вельмож, и жрецов), чтобы положить в эти погребальные сооружения громадное количество золота, сверхдорогих изделий и произведений искусства, обложив ими мумии похороненных. По сути дела, древние египтяне миллионами работали на мумии. На мир мертвых. Они содержали громадные «кластеры» жрецов, мумификаторов, строителей и ремесленников, работавших только на гробницы и на усопших.

Запад рискует неким образом повторить Древний Египет: превратиться в совокупность экономик, работающих на содержание огромного числа немощных стариков. На живые, так сказать, мумии, которые могут голосовать – и станут голосовать за тех политиков, что обещают им достойное обеспечение.

Уже сейчас западные эксперты пытаются сделать хорошую мину при плохой игре. Мол, старение населения тоже подстегнет развитие экономики: ведь пожилые – это спрос на новые лекарства, на компьютеризованную телемедицину, даже на сетевые онлайн-игры, в которых старики могут чувствовать себя молодыми и красивыми. В Евросоюзе принят план научно-технических программ «Горизонт-2020» (Horizon 2020), на который государства должны потратить 31,7 млрд евро. Самая большая доля (8 млрд евро) отдается на медицину и здравоохранение.

Но, увы, старики – не замена мегапроектам настоящего развития, прорывам к недосягаемым пока рубежам. Это никак не заменит ни полета на Марс, ни строительства городов будущего (фактически – новой цивилизации), ни победы над физической смертью. Равно как и повышения рождаемости.

Ведь есть еще и сопутствующие факторы «мумификации/египтизации»: чем больше стариков, страдающих старческими болезнями, – тем больше ресурсов экономика должна тратить на пенсии для них, тем больше вкладывать денег в медицину-гериатрию, тем больше завозить из-за рубежа (ибо своя рождаемость низка) работников просто для ухода за стариками. На собственно прорывную науку, на научно-технические программы в духе середины ХХ века из-за этого денег будет просто не хватать. Старики буквально обескровят экономику, не давая возможности тратить ресурсы на повышение удручающе низкой рождаемости коренных западных народов, на помощь молодым семьям, на здравоохранение и образование для детей. С другой стороны, не будет хватать ресурсов на развитие науки и техники, на строительство новой инфраструктуры и энергетики. Молодежи от этого будет становиться все менее и менее (нет возможности рожать детей и содержать жен с чадами из-за того, что нет высокооплачиваемых рабочих мест). Экономика начнет падать – при растущем числе старых людей (ибо падение численности рабочей силы при нарастающем старении населения – рецепт верной экономической катастрофы). Чтобы решить проблему, придется увеличивать налоговое бремя, еще больше угнетая экономику, останавливая развитие и снижая рождаемость. Увеличение доли стариков в населении, в свою очередь, приведет к падению производительности труда, к сопротивлению внедрению инноваций во все сферы жизни (пожилые – консервативны), к снижению самой способности Запада создавать научно-технические и социальные прорывы. Ибо все великие изобретатели, инноваторы и реформаторы были молодыми людьми. Запад начнет впадать в вырождение, беспомощность (во всех смыслах) и в слабоумие.

ДОСЬЕ:

В Англии число людей от 60 лет и старше к 2020 году вырастет на 17 %, тогда как количество детей до 16 лет – лишь на 7 %. К концу 2020-х впервые число пожилых на Западе превысит число детей. В Европе к 2040 г. количество тех, кому до 19 лет от роду, и пожилых (то есть едоков, а не работников) по отношению к лицам трудоспособного возраста вырастет до 80–90 %. По сравнению с 60–70 % сейчас. (Геворг Мирзаян. «На пороге Серебряного века». «Эксперт». 2011. 5—11 декабря.)

Завоз рабочей силы из стран «третьего мира» – верный путь к межнациональным столкновениям и созданию «островов» Африки и Азии в Европе, США и на постсоветском пространстве. Со всеми вытекающими последствиями. Все это, сложенное с маразмом спекулятивного капитализма, по нашему (а не Фридмана) разумению приведет Запад к страшному краху. Как и всех тех глупцов, что стали копировать западную модель «развития» (это относится и к русским).

Где они, эти роботы?

Как пишет сам Джордж Фридман, рост числа стариков не будет компенсирован новыми методами лечения. Увы, дешифровка генома человека не сулит быстрого излечения от дегенеративных и других заболеваний.

Мы же добавим: это происходит из-за того, что капиталистическая медицина заинтересована в том, чтобы каждый человек в стране был всю жизнь больным и лечился десятилетиями, относя страховым компаниям, производителям лекарств и клиникам все большую и большую часть своих доходов. Поэтому Запад уничтожает медицинские инновации, позволяющие действительно исцелять людей – причем с наименьшими затратами времени, денег и лекарств. В этом смысле (тоже наш вывод) старение общества и «экономика мумий» крайне выгодны капиталистической медицинской монополии (Сергей Переслегин называет ее «паразитическим медицинским кластером»). Она затормозит развитие прорывных медицинских инноваций и постарается заморозить нынешние технологии лечения. Весьма продолжительные и затратные.

«Предоставление ухода, необходимого стареющему населению, может повлечь настолько большие затраты на рабочую силу, что это станет существенным тормозом экономического развития, – пишет Джордж Фридман. – Альтернативой является робототехника, но развитие эффективной робототехники зависит от научных прорывов в двух ключевых сферах: микропроцессорах и батареях, источниках питания – тогда как оба эти направления в долгосрочной перспективе не развиваются. Осуществлять основной уход за престарелыми могут роботы, но в таком случае необходимы огромные объемы вычислительной мощности, а также повышенная мобильность, однако пределы уменьшения кремниевых чипов уже достигнуты. Между тем ныне существующие компьютерные платформы не могут поддерживать базовые программы управления роботами, обработки полученных роботами сенсорных данных и постановки задач, которые должны выполнять роботы. Есть ряд возможных решений – от биологических материалов до квантового исчисления, но работа в этих областях остается на уровне базисных исследований…»

Максиму Калашникову все ясно. Чтобы достичь прорыва в робототехнике, нужны огромные ГОСУДАРСТВЕННЫЕ вложения в нее и все сопутствующие технологии. Но их нет. С одной стороны, капиталистическая идеология не велит (это же социализм!). С другой – старики отнимают у государства все больше и больше денег. А государства и так в долгах по уши, и им надо как-то бизнес поддержать здесь и сейчас. И банки с Уолл-стрит требуют вливать в них сотни миллиардов из кармана государства. И вообще, дешевле не роботов делать, а китайцев и филиппинцев завозить.

Сложи все купно – и получишь картину смерти не просто Запада, а белой части человечества.

Тем временем научно-техническое развитие останавливается и на других направлениях. Заглянем опять в «Ближайшие десять лет»…

Волны опадают…

Джордж Фридман видит, что в 2010 годы приостановится развитие и других направлений технологии.

Например, остановится революционная волна в области средств связи, начавшаяся в XIX веке и связанная с использованием электромагнитных волн и электричества. Телеграф, телефон, радиосвязь, оптоволокно – все это уже есть. Все это уже оцифровали и связали процесс передачи данных с процессом их обработки. Все – предел достигнут. Новых фундаментальных прорывов нет. Нет мечты фантастов – ни мгновенной (быстрее света) квантовой связи, ни «телепатофонов», грубо говоря (хотя о таких опытах мы писали в «Третьем проекте», эффект такой нелокальной связи был обнаружен Игорем Смирновым в СССР в 1979 г.).

«Вместо прорыва к новым горизонтам усилия были сосредоточены на разработке новых приложений вроде социальных сетей и на перенесении старых мощностей на мобильные платформы. Как показывает iPad, таковые усилия продолжатся и далее. Но в конечном счете – это перестановка мебели, а не создание новой структуры. Компания «Майкрософт», преобразившая экономику в 80-е годы ХХ века, теперь стала вполне респектабельным, степенным предприятием, защищающим свои прежние достижения. Компания «Эппл» (Стива Джобса. – Прим. М.К.) изобретает новые устройства, делающие операции, которые мы совершаем, более забавными. «Гугл» и «Фейсбук» ищут новые способы продажи рекламы и извлечения прибыли из Интернета.

Коренные технологические инновации вытеснены борьбой за долю рынка – поиском способов делать деньги посредством мелких усовершенствований, о которых трубят как о важных открытиях. Тем временем резкое увеличение производительности, некогда вызванное улучшением технологий и, в свою очередь, ставшее стимулом для всей экономики, затухает, что окажет существенное воздействие на проблемы, с которыми США столкнутся в следующем десятилетии. Поскольку фундаментальные исследования и разработки сокращаются, а усилия корпораций направлены на небольшие усовершенствования ключевых разработок последнего поколения, основной импульс к мировому развитию сводится к передаче существующих технологий в руки все большего числа людей. Так как продажа сотовых телефонов уже достигла точки насыщения рынка и корпорации не хотят делать инвестиции в обновления, не являющиеся необходимыми, установка на развитие проблематична…»

«Я не говорю, что мир цифровых технологий умирает. Но компьютерный бизнес по-прежнему, в сущности, пассивен и ограничивается обработкой информации и ее передачей. Следующая и необходимая фаза развития этого сектора – оживление, связанное с использованием данных для манипулирования реальностью и ее изменений, где главным примером явится робототехника…» – пишет Д. Фридман.

Но, как он сам и отмечает, даже если и удастся достичь прорыва в создании массового производства сложных роботов-андроидов (андроид – именно человекоподобный робот, а не программа для бесполезной мобильной говорилки. – Прим. М.К.), тут же встанет следующий мучительный вопрос: а как обеспечить энергией массу этих антропоморфных автоматов?

«Живая рабочая сила потребляет сравнительно мало энергии. Машины, имитирующие действия работников, будут потреблять огромное количество энергии, и по мере того, как эти устройства будут размножаться в экономике (как размножились персональные ЭВМ и сотовые телефоны), произойдет гигантский рост энергопотребления…» – озабочен глава «Стратфор». Как он отмечает, Пентагон вкладывает в робототехнику большие средства, однако совершенно не задумывается над тем, какая новая энергетика станет питать возможную армию андроидов. Одновременно Фридман качает головой: «Государство закачивает средства в одну рассматриваемую сферу – в поиск средств и способов лечения дегенеративных заболеваний».

– Ну, а где новые источники энергии – чистые и сравнительно дешевые? – спросит уже Максим Калашников. – Нелепые ветряки и солнечные батареи, которые требуют на свое строительство и функционирование дотаций из бюджетов западных стран (иначе бы они просто разорились), – не выход…

Фридман видит всего два источника наращивания энергопроизводства – природный газ и уголь (добычу нефти шибко не нарастишь). Энергосбережение имеет свои пределы – оно не решит проблемы нарастающей нужды в новых объемах энергии. Кардинальный выход из положения (по Джорджу Фридману) – в создании гигантских солнечных станций на орбите, передающих энергию беспроводным способом на Землю. Но сам в это пока не слишком верит. Ибо создание таких орбитальных суперстанций – проект, требующий (наше мнение) поистине сталинской мобилизации ресурсов Запада, превосходящий по стоимости все прежние мегапроекты (атомный, космический, лунные миссии) на порядок, а то и больше. (О русской альтернативе – ЯРЭС Игоря Острецова – мы поговорим опрично.)